уг Варвары Леонидовны, царский генерал, крутой и упрямый человек, который еще на том свете мучил свою бедную жену. Но мы с моей дорогой Варюшей до говорились бежать. Поэтому я и предпринял то самое путешествие, о котором упомянул в начале письма, в надежде найти подходящий уголок, где мы сможем в покое свить наше гнездо новой "жизни". Дорогой мой друг, вскоре мы вместе с Варварой Леонидовной отбудем в довольно отдаленный, но очень красивый край этого света. Туда, куда мы хотим отправиться, не добирается тот добрый дух, который должен передать Вам это письмо. Так что вполне возможно, у нас больше не будет оказии, которая позволит нам узнать что-то друг о друге. От всего сердца желаю Вам всего самого хорошего. Искренне Ваш Половский. II С этой стороны зеркала, ноябрь Уважаемый господин Половский, можете ли Вы представить себе, с каким волнением я читал Ваше письмо? Понимаете, ведь люди не каждый день переписываются с мертвыми (простите, если выражение "мертвый" кажется Вам обидным). С того момента, как мы под главным Восточным зеркалом нашли Ваше письмо, мы все только о Вас и говорим. Хочу особо подчеркнуть, что всех нас приятно удивило Ваше письмо. Особенно обрадовало нас сообщение о Вашей связи с Варварой Леонидовной. Передайте ей наши самые искренние приветы. Но, господин Половский, Вам следует быть осторожным. Мой друг Драгор, большой знаток истории, утверждает, что ему приходилось в свое время читать о личности этого царского генерала, супруга Варвары Леонидовны. Он очень опасен. В Санкт-Петербурге в конце прошлого века он всего лишь за один год убил на дуэлях семерых, и всех из-за каких-то мелочей. Не знаю, можете ли Вы, уже мертвый, стать его жертвой, но советую Вам поостеречься этого злого человека. Спасибо за Ваш интерес ко мне, я поживаю хорошо, так же как и все остальные в доме без крыши. Правда, любовь к Саше развивается не совсем в том направлении, как мне бы этого хотелось. Я думаю, что все дело в моем росте, поэтому прошу Вас там, где Вы находитесь, а я уверен, что Вы сможете найти кого-нибудь, кто это знает, поищите и расспросите, как обстоит дело с моим Заветом? когда он исполнится? вырасту ли я когда-нибудь? Господин Половский, если Вы еще не уехали, заклинаю Вас именем Бога: проясните, как обстоят все эти дела. А в Вашем следующем письме, которого я уже жду с самым большим нетерпением, напишите мне обо всех подробностях, связанных с жизнью и смертью, потому что мне бы очень хотелось узнать об этом как можно больше. Вы не посоветовали мне, каким образом переслать Вам ответ, но мне кажется, будет достаточно просто забросить мое письмо, в зеркало, которое Вы назвали отверстием в невидимой границе. Надеюсь, что добрый дух разыщет Вас, если Вы еще не уехали, и Вы сможете снова написать мне. Еще раз шлю Вам и госпоже Варваре Леонидовне мой сердечный привет и желаю Вам в дальнейшем ничем не омрачаемого счастья. Подковник. Предание берберского племени туарегов гласит, что давным-давно, еще в те времена, когда даль от близи отделяла тысяча переходов каравана верблюдов, в сердце Сахары находилось огромное озеро, называвшееся Врата миров. Вода этого озера была удивительной не только тем, что по ее берегам разрастались буйные оазисы, но и тем, что она была единственным покровом, закрывавшим единственный в мире проход из Верхнего в Нижний мир. Сюда со всех сторон спешили души умерших, чтобы погрузиться в другое царство, здесь же, на берегах озера, собирались и живые, которые хотели передать весточку кому-нибудь из своих близких, оказавшихся в том мире. Так было всегда, и казалось, что так всегда и будет, но поскольку чудеса со временем истончаются и воспринимаются как выдумки, множество любопытных начали собираться на берегах озера и бросать в него камни, пытаться сетями выловить души умерших или же пробовать осушить Врата миров, чтобы живыми попасть в Нижний мир. Властитель Всего, вначале благосклонный к людям, страшно разгневался и решил отнять у людей знание того, где находится переход из одного в другой. Однажды ночью Ширококрылая птица выпустила из своих когтей столь огромный ком земли, что, когда рассвело, люди увидели на месте озера высокую гору, которую они назвали Ахаггар, а вокруг горы на месте оазисов выросла тайна о том, куда теперь переместился проход из Верхнего в Нижний мир. Туареги, народ, который защищает свою память чалмами, оберегающими уши от ветров забвения, были единственными, кто сохранил воспоминания об озере. На крутых склонах Ахаггар в нескольких скудных источниках они зачерпывают воду, в блеске которой читают то, что сообщают им их предки, или же делают из этой воды зеркала - узкие проходы из одного мира в другой, обрамленные латунными берегами. ИЛЛЮСТРАЦИЯ 36. "Легенда о Вратах миров", изображение ручной работы на глиняном кувшине племени туарегов, высота 27 см, до исламизации, Музей прикладного искусства кочевников, Алжир. ЗИМНИЕ ДНИ Предместье утопает в снегу вдоль и поперек. Снежинки падали и падали, они падали так густо, что стало казаться, будто с неба на землю свисает множество длинных, аккуратно скрученных белых нитей. Будто кто-то наверху сматывал и разматывал мягкие хлопчатобумажные нити снега, предлагая нам снова связать из них старые свитера, те самые свитера, которые прекрасно можно носить даже тогда, когда из них давно вырос. Снег всех нас очень обрадовал. Недоволен был только Андрей. Для него снег означал нарушение в расписании движения поездов, пробки на дорогах, нелетную погоду и полную неразбериху в и без того мучительных предположениях о том, когда же вернется Эта. По своему обыкновению он не хотел, а может быть, и не мог выйти во двор. Поэтому, пока мы во дворе фотографировались' на еще не тронутом свежевыпавшем снегу, а потом играли в снежки, за диваном с ним сидел известный своей педантичностью Подковник и пытался помочь ему хоть как-то привести в порядок ожидания. Зимние дни проходили тихо, исполненные маленьких радостей; мы попивали чай, рассказывали сказки, варили компот, рассматривали снежинки. Кроме того, каждый из нас занимался и своими личными делами, теми делами, которые приносили самое большое успокоение. Молчаливая Татьяна вышивала. Еще осенью она, неосторожно вытряхивая шаль у окна, взмахнула ею так энергично, что три горлицы вспорхнули с нее и больше не вернулись. Сейчас она хотела возместить потерю с помощью золотых и серебряных ниток '. Драгор пытался отыскать в Энциклопедии Serpentiana тайный рецепт, который позволил бы Андрею освободиться от тени Эты2. Богомил с карандашом в руке господствовал над временем 3. Эстер все больше и больше вникала в новое занятие - влюблялась в Богомила. Люсильда учила Сашу летать с помощью ресниц. Единственное, что отчасти нарушало нашу идиллию, были усилия соседей, которые после первого же снега стремились сорвать нежный белый покров с улиц и крыш. Используя целый арсенал метел, лопат, совков и скребков, они бездушно нарушали белизну, нанося черные раны, испуганно поглядывая на небо (шепча: "Смотри-ка, так и валит!"), не замечая, что небо прядет снежные нити, не понимая, что из них можно связать старые свитера из детства, свитера, которые прекрасно можно носить даже тогда, когда из них давно вырос. 1 ЕШЕ НЕМНОГО О ДОМЕ ДЛЯ ПТИЦ,ИЛИ БАНТ ДЛЯ ВОЛОС "Что осень распорет, весна заново соткет", говорит старая пословица ткачей. В начале апреля вернулись три беглые горлицы. А так как муслиновая шаль Молчаливой Татьяны была заполнена новыми, вышитыми ею зимой птицами, то путешественницы поселились у нее в волосах. И так приятно было слушать, как три беглянки с банта на ее голове песней, выученной где-то на юге, перекликаются с песней, которая перезимовала на шали. 2 МАГИЧЕСКИЙ РЕУЕПТ УДАЛЕНИЯ ЧУЖИХ ТЕНЕЙ Надеясь на превосходство своих технологий, западные цивилизации высокомерно отбросили знания, которыми обладает оккультизм. Полные решимости объяснить с помощью математики все, что их окружает, они забыли старые умения: как снять сглаз, как приготовить приворотное зелье, превратить свинец в золото, изгнать зло, призвать духов. Поэтому Драгор обоснованно сделал вывод, что необходимый рецепт может быть найден только у тех народов, которые все еще верят в силу магии. Развитая медицина современных цивилизаций не только не смогла бы освободить Андрея от тени Эты, но она вообще усомнилась бы в возможности существования такого не столь уж редкого явления. А то, что это действительно так, подтвердила и Энциклопедия Serpentiana в главе "Перемещение тени": "Члены племени бауле (Берег Слоновой Кости) утверждают, что отдельные люди и даже группы людей могут надолго попасть в чужую тень какого-нибудь колдуна или даже обычного человека. При этом следует различать Синюю тень, которая сопровождает хозяина, защищая его от действия зла, и Серую тень, которая не движется, вследствие чего неподвижным остается и тот, кто оказался под ней и кто погибает через некоторое время, как в одиночной камере, от голода или от безумия. С помощью особых обрядов можно переместить тень на другого хозяина. Так у врага похищают Синюю тень и помогают другу избавиться от Серой. Обрядом обычно руководит глава племени или колдун. В сопровождении ритуальных танцев он просит бога неба Ниание зажмуриться - для перемещения тени необходимо полное затмение и Солнца, и Луны, и звезд. В зависимости от степени своего мастерства колдун рано или поздно вызывает кратковременное затмение всех источников света. После исчезновения света тени теряют свою форму, и невольник Серой тени может без труда, просто шагнув в сторону, выйти из нее. В такой ситуации не трудно похитить и Синюю тень (надо только еще при свете дня запомнить, где она находилась). Когда снова станет светло, каждому будет принадлежать та тень, в которой он оказался (умышленно или случайно), а тени, оставшиеся без хозяина или пленника, отправятся как призраки блуждать по свету, надеясь на новое затмение". 3 ВЛАСТЕЛИН ВРЕМЕНИ - Зачем ты зачеркиваешь числа на календаре? - спросила Саша Богомила как-то ночью. - Так нагляднее, точнее видно, сколько дней прошло и сколько осталось, -ответил он ей. -- Прошло от чего и осталось до чего? -- От года, - удивился Богомил ее незнанию. -- Ты что, шутишь? Разве это важно? - опять спросила Саша. - Да, это очень важно. Вот смотри. Здесь черное, это зачеркнутая часть года, она у меня за спиной. Здесь белое, это дни, которые еще только придут. На границе между черным и белым стою я. Вот так, когда я зачеркиваю, я всегда точно знаю, где нахожусь. Здесь и здесь. Саша смущена этим ответом. Богомил представлялся ей в виде тончайшей, пульсирующей перепонки, которая отделяет черное от белого и которая испытывает давление с одной стороны от прошедших, а с другой - от грядущих дней. -- Человек как перепонка, - раздумывала вслух Саша. -- Что? - не расслышал Богомил. - Ничего, ничего, - махнула рукой Саша, прислушиваясь, как ночь бурлит в водосточных трубах Предместья. 4 ЗЕМЛЯНИКА Чем больше Эстер предавалась своему новому занятию, тем сильнее чувствовала она странное волнение. Любить Богомила было делом, которое вызывало слабость в руках и ногах, легкую влажность кожи и затрудненное дыхание. Уже одно только это свидетельствовало о том, что тело дает свое согласие на ее новый выбор, а когда на левом плече появилось родимое пятно в форме ягоды земляники(fragaria vesca), стало ясно, что и душа одобрила это решение. С того момента Эстер полностью отдалась во власть влюбленности в Богомила, в чем проявила себя чрезвычайно талантливой и прилежной особой. Когда невероятно густое и большое облако саранчи удалилось, мы увидели, что на этом наши беды не кончились. Испуганно суетясь в полной темноте (саранча полностью затмила солнечный свет), мы перепутали все наши тени. Юный Фабиан теперь отбрасывал тень палатки, к мадам Обер прицепилась тень курицы, а тень масличной пальмы стала тенью месье Обера. Поднялся страшный крик, в котором яснее всего слышался истеричный голос мадам Обер: -- О! Что это с моей тенью?! Месье Поль, почему у меня под ногами вертится какая-то курица?! -- Без паники, - хладнокровно отреагировал наш проводник, месье Поль, который все время, пока длилось затмение, не двигался с места и который, единственный среди нас, по-прежнему сохранял свою собственную тень. -Воюют два племени. Здешнее племя просит своих богов на короткий срок оставить мир в полной темноте. Если боги остаются глухи к их просьбам, то с помощью магии они сами создают большие и густые облака из того, что лежит под рукой, - это может быть саранча, поднятые порывом ветра сухие листья, цветы или термиты. Важно только, чтобы такое облако не пропускало свет, потому что в короткий период абсолютной темноты они стараются похитить у своих врагов нечто, что они называют Синей тенью и что представляет собой своеобразную защиту от всякого зла. -- Дикая страна! - продолжала верещать мадам Обер, тщетно пытаясь пинками ноги отбросить от себя тень курицы. - Что за дикая страна! Жорж! Мы немедленно возвращаемся во Францию. -- Мадам, боюсь, с такой тенью вам будет нелегко в Париже, - расхохотался месье Поль. - Но не волнуйтесь так. Я приглашу из соседнего села колдуна. За пару франков он вызовет новое затмение, и каждый получит свою тень обратно. Мадам Обер беспомощно посмотрела вниз и впервые с начала путешествия не нашла что сказать. ИЛЛЮСТРАЦИЯ 37. "Белая женщина с тенью курицы", частично раскрашенный дагерротип, 18x15 см, снято на берегу реки Комоэ, 1894 год, Институт колдовства, Лагос. ТРЕТЬЕ ПОСЛАНИЕ С той стороны зеркала, декабрь Мой уважаемый друг, я до глубины сердца тронут твоим письмом, а также тем, что вы помните меня, желаете успешного развития моего романа и заботливо предупреждаете о возможной опасности. В своем первом письме я упустил из виду сообщить, что нам строго запрещено раскрывать какие бы то ни было детали здешней "жизни" (или, если тебе так удобнее, "смерти"). Кроме того, нам не разрешается переписываться с "живыми", однако создается впечатление, что вода для вашего зеркала была взята из какого-то весьма отдаленного источника, оставшегося от озера Врата миров, поэтому его не контролируют уж очень строго, так что надеюсь, никому из нас не грозят какие-то неприятные последствия. Твое письмо я получил, как говорится, без одной минуты двенадцать. Мы с Варюшей отложили отъезд для того, чтобы попытаться хоть что-то разузнать о делах, которые так тебя мучают. Чьи же слова могут быть для тебя авторитетны? - думал я и старался найти того, кто сумел бы ответить на твои вопросы, связанные с ростом и Заветом. Мне порекомендовали нескольких умных людей, но мне не удалось поговорить со всеми, потому что человек я здесь новый и не имею всех тех знакомств и связей, которые позволили бы мне встретиться с "мертвыми", жившими в самые разные эпохи. Тем не менее, благодаря семейным связям Варвары Леонидовны с влиятельной и знатной семьей Романовых, я смог увидеться и поговорить кое с кем из тех, кто еще на том свете славился тем, что умел добыть знание, просеивая незнание через мельчайшее сито. Так, в частности, китайские мандарины сообщили мне, что как вода всегда течет в сторону еще большей воды, так и человек стремится расти в направлении более высокого, просто ему нужно иметь как можно больше притоков, знакомых с горами. Великий алхимик Парацельс считает, что твои попытки заполнить Пустоту в пространстве не только своими мыслями, чувствами, художественными произведениями, но и собственным телом, то есть ростом, - это часть исконной и общей задачи человеческого рода бороться против Пустоты. Он советует тебе смириться со своим ростом, его не изменишь, но никогда не мириться с Пустотой, потому что от успешности борьбы с ней зависит твое выживание, а в сумме с миллиардами таких же усилий других людей и выживание человечества. Другие, в частности историк искусства Джордже Вазари, утверждают, что ты страдаешь болезнью, называемой horror vacui, и тебе следует по утрам принимать вместе с медом и водой как можно более крупные кусочки воздуха лазурного цвета. Третьи советуют ознакомиться с главой "Общий рост" из книги Serpentiana, представляющей собой энциклопедию с бесконечным содержанием, которую мы можем отчасти, причем с очень большим трудом, истолковывать и в которую вписываем и свои собственные статьи с тем, чтобы облегчить путь следующим поколениям. В колонии древних вавилонян я слышал, что твой рост не имеет никакого значения, он ни на что не влияет, так же как и рост других людей, до тех пор, пока снова не будут собраны в одно целое развеянные ветром комнаты башни-библиотеки. Кроме того, я выслушал массу других мнений и, мне кажется, скорее дождался бы смерти здесь, где не умирают, чем сумел бы распутать этот клубок объяснений. Дорогой друг, поняв, что все эти ответы никак тебе не помогут, я решил сделать еще одну попытку, несмотря на то что мои изыскания и так затянули наш с Варварой отъезд, тем самым ставя под угрозу успех задуманного нами в целом. В этой последней попытке важнейшую помощь оказал мне наш Захария Орфелин, ведь картографы - это настоящий клан, очень тесно связанный здесь, на этом свете. Несмотря на то что их разделяет несколько веков, Орфелин, не успел истечь даже один день, разыскал Мусафира Хамида, сына известного географа Идриси, великого мученика, пострадавшего за дело картографии, единственного человека, который может подтвердить существование Завета. Ты, думаю, помнишь, что Хамид во время путешествия к горам Кавдак, горной цепи, стоящей на границе мира, встретил человека, обладавшего способностью изменять свой рост благодаря Завету, который из сна в сон, как из поколения в поколение, передает его род. Доподлинно известно тебе и то, что Хамид высказал желание посетить сон этого необычного человека. Однако дорога звала его вперед, не давая возможности задерживаться. Итак, все это ты знаешь. А теперь перейдем к тому, чего ты не знаешь: на пути к Сицилии волны третьей Великой воды заставили корабль картографа снова причалить к пристани того города, где жил необычный человек. Пока моряки латали дыры в парусах, Хамид нашел его и после долгих уговоров получил разрешение посетить его сон для того, чтобы наконец лично убедиться в существовании Завета. После того как оба заснули, гость перешел в сон хозяина и начал поиски. Хамид шел и шел, преодолевал расстояния большие, чем человек перетирает своими ступнями за весь свой век, ведь во сне можно забраться гораздо дальше, чем представляешь себе наяву. Картограф шагал и шагал по сну, но ничего похожего на Завет не встречал. Правда, вдоль дороги он встречал все, что только может быть во сне: звездные цветы, парящие в воздухе дворцы, мельницы, работающие от силы солнечных лучей, страшилищ с четырьмя носами, только что пролетевших мимо ангелов, единорога с телом девушки, русалку с водяными волосами, - но от Завета не было и следа. Все, кого он расспрашивал, показывали вперед, дорога плутала среди осеней и весен, он то переходил по мосту через зиму, то проползал под летом. Уже под самое утро, когда нужно было возвращаться (пробуждение в чужом сне очень опасно), глаз Хамиду кольнул конец пути. Он сделал последнее усилие, бегом пробегая каждый третий шаг, и оказался на обочине дороги. Несмотря на то что он вдоль и поперек прошел весь свет и видел всевозможные чудеса, то, что открылось перед ним с этого момента, изумило его больше, чем все известное и неизвестное ему до сих пор. Дорога, по которой двигался Хамид целую ночь, вливалась в широкий путь, который по отношению к своему притоку располагался вертикально. От этого протянувшегося ввысь пути отделялись, сплетались и переплетались с ним вверху и внизу еще тысячи и тысячи дорог и дорожек. Они тянулись во все стороны или к подножью вертикального пути (которое невозможно было увидеть), или к его верху (о котором можно было только догадываться). Картограф снова подумал, что находится где-то в Сердцевине дорог (о которой он слышал как-то одну легенду), но вскоре начал различать в этом хаосе некоторые закономерности. А когда он увидел на развилке у себя над головой гнездо тех самых, только что пролетевших ангелов, ему тут же стало ясно, что весь сон он ходил по одной из веток Вселенского дерева. Чувство того, что он находится где-то среди бесконечной кроны, такой кроны, у которой познаваемо одно только начало - семя, брошенное Творцом, заставило его испытать раскаяние, что потратил жизнь на путешествия по яви, причем в основном по ее краям и обочинам. Но и для сожалений уже не оставалось времени, спавший человек проснулся, а вместе с ним, чувствуя боль в груди, проснулся и Мусафир Хамид. Вот таким образом картограф увидел Завет, вернее, одну его часть. Прощаясь со мной, он просил передать, чтобы ты внимательнее присмотрелся к ветвям Вселенского дерева, которые, несомненно, дотягиваются и до твоего сна, они вообще достигают всех человеческих снов, просто у одних они чахнут в пустыне Пустоты (и такие люди не могут никак выйти за пределы яви), а у других разрастаются все новыми и новыми ветвями, тянутся и тянутся в бесконечность, повсюду от осени и до весны, через зиму и под летом. Дорогой мой, мы с Варюшей уезжаем, как только я закончу это письмо, больше откладывать мы не можем, похоже, что ее супруг нас уже разыскивает. Поверь, мы испробовали все возможности помочь тебе. Но мы надеемся, что ты сумеешь вырастить свое Вселенское дерево. В любом случае желаем тебе счастья. К моим приветствиям тебе и всем твоим друзьям в доме без крыши присоединяется и Варвара Леонидовна, которая над моим плечом дует на буквы, чтобы они лучше высохли. Шлем вам самое сердечное "прощай". Половский. Все существующее имеет свой сон, и только в сумме со сном все приобретает свои истинные размеры. Безразлично, идет ли речь о видимом или невидимом, оно неполно, если рассматривать его оторванным от сна. В конечном счете, не будь сна, ничего бы не существовало, кроме Пустоты - единственной известной формы, не обладающей своим сном. Величина отдельных снов переменна. Она колеблется от практически почти незаметных экземпляров до снов столь пространных, что их нельзя не только изучить, но далее и понять. Полу увядшие сны, атрофировавшиеся в результате постоянного отравления нынешним образом жизни, мы встречаем у представителей современной цивилизации. Эти сны столь печально малы, что их владельцам лучше даже и не добавлять их к тому, что видимо. С другой стороны, сны роскошной ширины и высоты свойственны людям (народам), более близким к природе. Хорошо известен пример аборигенов (с позиции Запада, весьма примитивного племени) с их буквально безграничными снами. Для примера достаточно привести хотя бы одно то, что крона сна годовалого ребенка у этого народа достигает звезды Alfa Centauri (4, 3 световых года от Земли), то есть созвездия, о котором вообще-то аборигены "не знают". В течение жизни (а также после нее) сны могут уменьшаться, увеличиваться, их можно передавать, терять, брать и давать в долг, дарить, красть. Их нужно тщательно беречь. От них зависит не только общий рост каждого отдельного человека, но и в сумме со всеми другими снами общий рост человечества. ИЛЛЮСТРАЦИЯ 38. "Общий рост", глава Энциклопедии Serpentiana, год написания неизвестен, собственность Драгора. ПОМИНКИ Тяжкий груз осознания того, что его личный рост не подлежит изменениям, всем своим весом обрушился на волю к жизни Подковника. От встречи с этим жестоким фактом взгляд его подернулся серой пеленой скорби, так что Саше пришлось приготовить ему чай из ромашки, чтобы несчастный смог промывать глаза. В придачу к этому для большей надежности мы дали ему смотреть на прекрасную средневековую молитвенную иллюминацию, применявшуюся против нарушений зрения. Кроме того, постольку поскольку страдалец постоянно молчал, мы, напуганные возможностью того, что его рот зарос травой Несчастливкой и теперь он онемеет навсегда, замолчали и сами, разделяя с Подковником безмолвие. Разумеется, и нас всех сильно задело то обстоятельство, что Подковник навсегда простился с надеждой подрасти. Эстер выкроила всем в знак траура по нашивке из черного шелка, и каждый из нас, разумеется всякий сам по себе, переселился на теневую сторону собственной личности, чтобы тем самым выразить соболезнование перенесшему страшный удар Подковнику. Богомил накрыл черной шалью сундук с элементарной Легкостью, и тот, как будто на него поставили что-то очень тяжелое, опустился со своей радостной высоты на мучительно низкий уровень паркета. Еще до того, как в день начали вливаться сумерки, мы включили электричество, чтобы не было видно Лунных рыбок, представлявшихся нам слишком веселыми для столь печального момента созданиями. Наши глубочайшие соболезнования Подковник принимал со вздохами. В полной тишине мы открыли бутылку с абрикосовой наливкой, выпили по рюмочке, а Эстер даже не смогла удержаться от пары слезинок. Затем все поднялись на второй этаж и под звуки кларнета Богомила стали смотреть на звезды. Было ли это действием их света, лекарственного чая или молитвенной миниатюры, только пелена скорби в глазах Подковника постепенно превращалась в выражение грусти. - Не высотой, так сном, но я все равно достигну их, - сказал он, задумчиво глядя в высокий и ясный зимний свод. Обильно пропитанное синим цветом, небо казалось совсем далеким, но в Завете Подковника никто не усомнился. Ветер веял широкими взмахами. Внизу, на первом этаже, черная шаль соскользнула с сундука с элементарной Легкостью, сундук слегка дрогнул и, покачиваясь, начал подниматься вверх. Наверху шелестела крона невидимого Вселенского дерева. В ночи слышался скрип чьих-то удаляющихся шагов. Видимо, это скрипел снег под ногами отступающей Пустоты. AHATOMИKA VII Воображаемая и при этом вовсе не существующая линия, проходящая через каждого человека, делит его личность на теневую и солнечную сторону. Теневая сторона человеческой личности - это та не освещенная солнцем, заслоненная от ветров, выметающих тьму и туман, сторона, где мучаются мхи, грибы и плесень. Здесь влага набирает такую силу, что иногда в виде слез добирается до глаз. Здесь живут прошлое, безнадежность, меланхолия и грусть. На солнечной стороне все совсем по-другому, сюда гораздо раньше приходит весна. Кроме того, солнечная сторона человека вообще всегда по крайней мере на одну улыбку раньше попадает в будущее, чем ее хозяин. Ее продувают приятные ветры, она освещена солнцем, населена здоровьем, беззаботностью и изобилием. Хотя в начале жизни обе эти стороны человеческой личности имеют приблизительно одинаковые размеры, со временем одна из них увеличивается, но всегда за счет другой. Если не посещать или же посещать очень редко одну из этих сторон, она может уменьшиться, растаять, совсем исчезнуть. Даже тот, кто всего лишь поверхностно знает анатомию, может дать правильный совет непосвященному относительно того, в каком направлении следует осуществлять изменение личности. Господи, помилуй, Боже, аминь. Отправилось семеро странников по путям-дорогам, и, встретив их, Иисус сказал им: "Куда вы идете, семеро странников?" Они отвечали: "Господи, идем мы к рабу Божьему (имя) очистить глаза его от слез и заразы, болезни, косоглазия, ветра, сора и пыли. Пусть глаза будут чистыми, как жемчужины в золотой чаше, чистыми, как солнечная заря над всем светом. Пусть улетит болезнь из глаз, как вихрь над землей, как облако с неба, во имя Отца и Сына и Святого Духа, и ныне и присно". ИЛЛЮСТРАЦИЯ 39. "Молитва для глаз, которые слипаются и болят", миниатюра из Требника конца XII века, 6x13 см, конец XII века, Рукописный сборник Радослава Груйича 3-1-65, Музей Сербской православной церкви, Белград. ПЯТЬ МАЛЕНЬКИХ НОЧНЫХ СТОЯНОК ОДНОГО БОЛЬШОГО СНА Понедельник Узок понедельник, тесен, в нем мало света, день наступает поздно, ночь рано, еле успеваешь протиснуться. За этот промежуток времени нам удается позавтракать яичницей с беконом, пришить на зимние пальто отлетевшие пуговицы из сухих цветков садовой ромашки, рассмотреть со второго этажа место ночлега, посидеть и обсудить, что с нами уже произошло в этом только что начавшемся путешествии, сварить на обед суп с кружочками морковки, приготовиться к продолжению поисков, упаковать все то, что оказалось нужным в течение первой же ночи, а именно: бумажные фонарики и воздушных змеев, для того чтобы отмечать направление движения, более удобную одежду, обувь, лунные часы, сказки для подбадривания, гербарий, зонтики, ветер в волосах, меховые шапки и бумажные зонты от солнца (ведь дорога петляет между весной и осенью, через зиму и под летом). Мы подкрепляем силы вином из ежевики. Наш ужин содержится в кларнете Богомила, вечером будем питаться мелодиями. Среда На место ночевки мы прибываем в среду, вторник - это слишком узкий проход, а среда - широкий, светлый зимний день, белый снег залит солнцем. Завтракаем мелодиями, оставшимися с понедельника, даем отдых глазам и ногам. Во второй половине дня нас наконец находит почтальон Спиридон (безуспешно разыскивавший нас во вторнике). Он принес еще одно письмо с угрозами, в котором от нас требуют вернуть на дом крышу. Чтение письма мы откладываем на четверг. Вместе со Спиридоном ждем появления тетки Деспины в Северном зеркале. Известно, что она появляется, стоит только Спиридону зайти, а он заходит тогда, когда она вот-вот появится, а появляется она сразу, стоит ему только зайти, и так далее, пока у нас не закружится голова от этого невероятного романа. И действительно, не успели мы описать Спиридону наш план поисков Вселенского дерева, как тетя Деспина возникла в Северном зеркале, укутанная гневом: -- Что вы мне голову морочите? Где вы находитесь, во вторнике или в среде? - Тетя, простите нас, мы так устали от поисков Вселенского дерева. Вторник нам показался каким-то узким, и мы его перепрыгнули, отдыхаем в среде, - оправдывался Богомил. - Какая чушь! - Тетка и не собиралась сдаваться и подобреть. - Что это значит - перепрыгнуть через день?! Да у меня некоторые дни годами длились. - Не сердитесь, госпожа Деспина, вы же сами советовали не причесывать действительность слишком тщательно, - вступил в разговор и почтальон Спиридон. - О, вы, оказывается, здесь, - делает вид, что удивлена, тетя Деспина, и мы знаем, что буря миновала. - Добрый день, каким бы он ни был, - улыбается почтальон. - Я смотрю, вы прекрасно выглядите. -- Приятно, что вы это заметили, - краснеет тетя. До конца среды осталось очень мало времени, которое мы хотим потратить на отдых. Потом мы продолжаем сон. Четверг и пятница На заре мы оказываемся в четверге, но, вспомнив, что нам придется читать то самое письмо с угрозами, связанное с нашей крышей, немедленно принимаем новое решение. Мы перескакиваем через четверг. Продолжаем путь до пятницы, в которую мы опаздываем - солнце уже прошло добрую половину своего пути. Мы быстро распаковываем наш багаж снов и переживаем явь, рассматриваем небо, поем песни, консультируемся в Энциклопедии Serpentiana по вопросу поиска Вселенского дерева, гладим друг другу ступни павлиньими перьями, чтобы ноги получше отдохнули, нам осталось не так уж далеко, подбадриваем мы друг друга, оно где-то здесь, совсем близко, Саша говорит, что слышала шум его кроны, мы обещаем друг другу, что выдержим до конца, не отступим, Богомил предлагает вооружиться чесноком, он слышал, что вокруг дерева, охраняя подходы, кружат кикиморы, упыри, лешие и ведьмы, мы соглашаемся, исполненные решимости, покидаем место стоянки, сначала мелководье подушек, потом глубину снов. Суббота, не вполне настоящая суббота Ночью с пятницы на субботу уши у нас наполнены шелестом кроны Вселенского дерева. Чувствуется и подрагивание обходных тропок. Решение принимает единогласно: никакого пробуждения до тех пор, пока не нащупаем пусть даже самый узкий путь. Поэтому мы весь день спим, на субботнее место стоянки отправляется одна Саша - полить цветы и принести какой-нибудь еды. Она сообщает нам о том, что мы очень громко храпим. - Нас душит волнение от предстоящего вскоре открытия, - объясняет это явление Драгор. Мы спешим. Воскресенье Из последних остатков сил, шатаясь от усталости, мы с трудом добираемся до воскресенья. Ох, как гудят ноги, как горят уши, пересыхают слова и чешутся глаза. Тем не менее на лицах у нас улыбки. Нам удалось, мы смогли отыскать одну ветку, тропинку Вселенского дерева. Пусть не дорогу и даже не дорожку, но все же тропку, по которой мы сможем продолжить путь. Во сне мы привязываем к ее обочине бумажного воздушного змея, следующей ночью нам не придется плутать в поисках места, на котором мы остановились. После торжественного праздничного обеда мы рассматриваем разные мелочи, привезенные из путешествия, волшебные травы, маховое перо ангела, шум воды и мельничного колеса, работающего от лунного света... Мы почти не можем говорить, Молчаливая Татьяна поет песню о храбрых путешественниках. Один из куплетов звучит так: "Выше мелководья подушек, глубже снов, сквозь голубое в бумажной ладье до гавани бескрайности". В семи храбростях к юго-западу от Манауса, точно вдоль линии восьмой параллели южного полушария, через район самых густых тропических лесов долины Амазонки, по возвышенностям и низменностям, через бешеную реку Мадейру, пенистый Тапажос и мощную Шингу, сквозь дикую природу, сохранившуюся здесь с времен сотворения мира, пролегает загадочная дорога длиной более девятисот миль и шириной, достаточной для того, чтобы смогли разойтись стая летящих и стая идущих пешком попугаев. Эта дорога не строилась руками человека, она неожиданно начинается, еще более неожиданно продолжается и столь же неожиданно исчезает, а увидеть ее можно только с воздуха, и она представляет собой загадку для всех интересовавшихся ею ученых. Что за разум смог столь безошибочно проложить ее, с какой целью и, наконец, если она и имела какое-то назначение, то как удалось осуществить среди непроходимых зарослей это строительство, сравнимое по сложности со строительством Великой Китайской стены? Итак, на одной стороне бесчисленные вопросы, а на другой - всего лишь одна легенда индейских племен из бассейна Амазонки. По этой легенде, дорога представляет собой не что иное, как одну из веточек Вселенского дерева, которая когда-то давно во время сильной бури отломилась от сна одного великого волшебника и упала в явь. То, что действительно так и бьло, подтверждают многочисленные сопутствующие явления, такие, как встречающиеся только в этом районе существа и предметы, обычно знакомые нам по снам. Это ангелы, парящие в воздухе дома, уродцы с четырьмя носами, женщины с водяными волосами, мельницы, работающие от силы лунного света. Местные племена уверены в том, что передвигаться по дороге сна могут только совершенно искренние люди. Другим же лучше на нее даже не вступать, им остается пробираться через окружающие джунгли яви. ИЛЛЮСТРАЦИЯ 40. "Дорога сна", аэрофотоснимок, 1: 10, 000 000, 28x20 см, 1990 год, NASA, Национальное управление по аэронавтике, Милуоки. РАБОТА ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ПУСТОТЫ После того как было найдено Вселенское дерево, Подковник разделил свой день на три равные части. Первую он отдал сну, а во сне посещал изумлявшие его области, исследовал дороги, пути и тропы, которые вели его все выше и выше. Вторая часть дня, как и прежде, была посвящена Саше и любви к ней. Остальные восемь часов Подковник занимался изучением Пустоты и поиском как можно более успешных методов заполнения ее. Ему не пришлось дарить часам много времени для того, чтобы установить, что Пустота относится к мало изученным областям и что посвященная ей литература заросла многовековой паутиной забвения или страха перед знанием. Однако главное Подковник открыл быстро. Пустота существовала всюду вокруг нас, она распространялась и тянулась, соединялась в большие Пустоты, разделялась и дробилась на тысячи маленьких Пустот, осуществляла дерзкие нападения или же с деланным равнодушием кружила вокруг своей будущей жертвы, выжидая подходящего момента для удара. Люди когда-то осознавали ее существование, иногда боролись против нее, а бывало, и легкомысленно не обращали внимания на грозящую опасность. Страшные примеры пострадавших от Пустоты говорили Подковнику о том, что он имеет дело с весьма опасным противником. А кроме всего прочего, главной особенностью Пустоты было ее коварство - она могла смириться, выжидать даже не дни, а годы, потом с яростью набрасываться на новые территории, захватывая их с молниеносной быстротой. Чаще всего она завоевывала память, зрение (хотя пострадавший оставался зрячим), а самым страшным и болезненным было ее внедрение в душу. Те, кто пытался защищаться, выдумывали разные способы: затыкали щели паклей, обносили сеткой, заливали смехом, украшали золотом, покрывали драгоценными камнями, даже отсекали вместе с зараженной частью. Некоторые малодушные вообще не сопротивлялись - сдавали рубеж за рубежом до конца, до последних остатков собственной личности. Тем не менее, чем яснее становилось Подковнику, против кого он борется, тем больше у него прибавлялось сил, он все время находил все новые и новые стимулы для постоянных и весьма многочисленных стычек. Богомила и Эстер он попросил взять на себя самые маленькие частицы Пустоты, размером не больше зерна. Их только что расцветшая любовь шутя дробила такие Пустоты в прах. Опытные Люсильда и Саша, которая уже научилась летать с помощью ресниц, успешно контролировали Пустоту средних размеров, они сообщали о направлениях движения таких Пустот или же своими полетами расчленяли их на меньшие сегменты, с которыми бороться было проще. Что же касается самых больших частей Пустоты, то за них отвечали Молчаливая Татьяна (так как ее песня достигала даже звезд), Драгор (так как он лучше всех других истолковывал по Энциклопедии Serpentiana непостижимые статьи) и сам Подковник (так как он просто-напросто считал себя призванным быть самым страшным, заклятым врагом Пустоты). И хотя эта борьба была (и не вызывало сомнений, что и впредь будет) делом мучительным, постоянно чреватым самыми неожиданными поворотами с непредсказуемыми результатами, делом, конец которого было трудно предугадать, - все мы отметили определенное улучшение с того дня, как Подковник взялся за уничтожение Пустоты. Трава и цветы в нашем дворе всегда были свежими и буйными, любовь в доме шла вперед большими шагами, рассказывать сказки стало еще приятнее и легче, на небе луна появлялась гораздо чаще, чем месяц, а Лунная заколка, Лунные рыбки и Лунная банка блестели еще ярче. Кроме того, пусть только никто не поймет это как преувеличение, время от времени нам казалось, что Пустота так далека от дома без крыши, что все мы, восемь человек, слились всего в два человека. С грустью взирая на то, как Пустота воцарилась над людьми, Государь наш повелел по всей стране своей воздвигнуть новые храмы, а те, что пришли в запустение, восстановить - чтобы вернуть им прежнее величие и красоту. Поднявшиеся повсюду прочные стены, сверкающие купола и высокие колокольни не давали теперь Пустоте спуститься на землю, поэтому она осталась наверху, где ветры разодрали ее в клочья и развеяли. И народ весь начал славить Государя своего и на