Ене Рейто. Золотой автомобиль OCR Ircmaan Ене Рейто (1905-1943) Рейто, писавший под псевдонимом П. Ховард, один из немногих писателей, чья судьба складывалась в полном контрасте со светлым и радостным содержанием творчества. В 1934 году он окончил театральное училище в Будапеште и отправился путешествовать по Европе. Его совершенно покорила лихая вольница обитателей больших портовых городов: моряки, докеры, солдаты, симпатичные бродяги стали героями самых невероятных приключений в его многочисленных романах-пародиях, и по сей день имеющих огромный успех у читателей. Неповторимый пештский юмор возвышает книги Рейто над обычными произведениями приключенческого жанра. Читаются они с не меньшим интересом, чем классические детективы Агаты Кристи. В 1942 году по доносу нилашистов автор самых читаемых в Венгрии книг прямо с больничной койки был отправлен в штрафную роту под Евдоково на оккупированную территорию Украины. Далее известно лишь, что 29 марта 1943 года писателя не стало. Глава первая 1 Иван Горчев - матрос фрахтера "Рангун" - получил Нобелевскую премию по физике, когда ему не было и двадцати одного года. Столь беспримерное научное достижение в таком нежном и поэтическом возрасте факт сам по себе замечательный, хотя некоторые могут усмотреть определенное отсутствие бонтона вот в чем: Иван Горчев, собственно говоря, выиграл премию у нобелевского лауреата - профессора Ноа Бертинуса, которому несколько дней тому шведский король вручил высокую награду, - выиграл в карточную игру, называемую "макао". Конечно, всегда и везде найдутся любители выискивать пятна на солнце, но факт налицо: двадцатилетний Иван Горчев вошел в число мировых знаменитостей. Профессор Бертинус поднялся на пароход в Гетеборге с премией в кармане. Перед отплытием представители шведского общества Франклина почтили заслуженного исследователя в области атомной физики большой золотой медалью. После отплытия выдающийся ученый считал дни и часы до прибытия в Бордо, где его ждал виноградник в несколько соток; таковой недвижимостью, впрочем, владеют почти все французские государственные служащие от помощника палача до директора музея. В Саутхемптоне на борт поднялся Иван Горчев - он надумал по какой-то ему самому неведомой причине пересечь Ла-Манш. Установлено, что с фрахтера его списали, поскольку он огрел штурмана четырехзубчатым лодочным крюком: но почему субъекту, который ударил штурмана и был освобожден от занимаемой должности, понадобилось пересечь Ла-Манш - столь же неясно, как и многие другие замыслы его и поступки. Неясно, к примеру, как вообще состоялось знакомство легкомысленного юнца с научным светилом и как объяснить готовность пожилого, замкнутого профессора сыграть, хоть и по маленькой, в запрещенную игру макао. Вероятно, мы никогда не узнаем подробностей. Якобы Горчев предложил профессору, страдающему от морской болезни, коктейль собственного изобретения - смесь коньяка, лимонного сока и содовой. Профессор несколько взбодрился и спросил молодого человека, кто он и откуда. - Меня зовут Иван Горчев, род занятий - двадцать один год. Сын младшего брата барона Горчева из Нашего Городина, царского камергера. Отец - капитан гвардии, дядя - Юствестий Верстков, командующий губернским гарнизоном, защищал Одессу от мятежного флота. Ни единого слова правды. Но удивительное дело: доверчивость молоденьких девиц и пожилых ученых поистине безгранична. Профессор надел пенсне: - Вы, следовательно, эмигрант? - Так точно, батюшка Профессорович, - вздохнул наш герой. - Мой отец под хорошую руку даривал десятки тысяч рублей на императорский балет. Эх, как летел он, бывало, на тройке с позолоченным гербом через Царское Село... Гей, наливочка! Гей, Волга, еще бы разок тебя увидеть! - Но вы вряд ли можете помнить Россию, если вам двадцать один год. - То-то и оно, батюшка Профессовский. Никогда я не видел этих удивительных снежных полей, которые так врезались в память... - И что вы делаете здесь, господин Горчев? - Тише! Я переодет матросом из политических соображений. Как вы успели, вероятно, заметить, наш герой отличался замечательным качеством: он не говорил правды и не лгал, а просто и порывисто излагал все, что приходило в голову. Такое свойство уже не раз вовлекало его в невообразимые истории, поскольку довольно редко наблюдалась логическая связь между его словами или поступками. - К сожалению, с деньгами у меня туговато, один негодяй меня, в сущности, ограбил. - Каким образом? - Я был глуп и любопытен. Знакомишься, знаете ли, с подозрительными типами, не думая о последствиях. Однажды в Лондоне какой-то подлец завлек меня играть в макао и все денежки... фьють... - Вы, видимо, приличный юноша, но такой поступок неразумен. А что это за игра - "макао"? Горчев вздохнул и вытащил из кармана колоду карт: - Пожалуйста, как вам сказать... надо набрать максимум девять очков. Кто переберет - проигрывает. Профессор рискнул пятью сантимами и взял пять франков. Проиграв две тысячи, он повысил ставку. Затем ставки повышались еще несколько раз и вблизи Бордо Горчев получил всю Нобелевскую премию до последнего сантима. Вполне возможно, что напористый эмигрант, в случае если бы профессор остался на борту до Ниццы, добился бы и золотой медали общества Франклина, которой, как известно, награждают только за исключительные успехи в исследованиях по атомной физике. Великолепный подвиг в двадцать один год! Однако профессор сошел на берег в Бордо с большой золотой медалью и грустными размышлениями о сомнительном уровне французских университетов, учебный план которых не содержит никаких инструкций касательно запрещенной карточной игры макао. Горчев стоял у релинга и, глубоко тронутый, долго махал платком на прощанье. 2 Что делать молодому человеку, если в глубину души еще не брошен якорь бытовой серьезности, а в кармане вдруг завелась очень и очень круглая сумма? Так вопрошал себя Горчев и мгновенно решил: сойду с парохода в Ницце, пошляюсь по гавани, поищу компаньона - на кой черт деньги, если их не с кем растранжирить! На ком остановить выбор? Наш герой огляделся. На молу торчал субъект, напоминающий грузчика. В своем широком коричневом пиджаке и черных купальных трусах, он стоял одинокий и заброшенный на сборном месте портовых рабочих - все пошли на разгрузку, а в его услугах никто, видимо, не нуждался. Пенсне, желтое махровое полотенце вместо рубашки, заправленное бахромой в купальные трусы, - все это придавало ему довольно необычный вид. Дабы уравновесить впечатление от купальных трусов, его макушку венчала вполне элегантная соломенная шляпа, на полномера, правда, меньше, зато с наполовину целыми полями. Морщины близ густых черных жестких усов стянулись в печальную гримасу. Сей одинокий труженик пребывал в откровенно плохом настроении и ковырял во рту зубочисткой, верно, для того, чтобы его принимали за пообедавшего человека. Было, впрочем, совершенно ясно, что здесь и сегодня сады расцветают не для него. И вдруг смотровой крикнул: - Эй, идите, надо выгрузить ящики на пирс номер пять! - Ящики тяжелые? Смотровой растерялся: такого вопроса он еще не слышал от портового грузчика. - Прошу прощения, - произнес нервно и отрывисто господин в коричневом пиджаке, - мне нужно точно знать, у меня грыжа вот уж пять лет. Смотровой плюнул и ушел. Горчев - свидетель сцены - пробормотал: "Какой человек! Вот кто мне нужен" - и обратился к незнакомцу: - Скажите, вы хотите работать? - По-вашему, я похож на бездельника, дармоеда? - И какая работа вам до душе? Незнакомец оценил свои тощие ноги, комические купальные трусы, обтрепанные закругленные полы коричневого пиджака и пожал плечами: - Странный вопрос. Могу служить секретарем. - Это я называю удачей! Принимаю предложение. Вы мой секретарь. Жалованье - две тысячи франков в месяц. Как вас зовут? - Ванек. - Прекрасная фамилия. Прошу, здесь месячное жалованье - три тысячи. - Вы сказали, две. - Решил прибавить, так как вы растете на глазах. Вот, получите... - В первую очередь, я должен знать, - уточнил господин Ванек, нервозно запихивая деньги в кармашек для сигары, словно его расстроила глупость собеседника, - должен знать свои обязанности. - Работа предстоит немалая. Толком не могу сказать. Не имеет значения. Не бойтесь, вы устроите свои делишки, старина. - Позвольте, моя фамилия Ванек, - строго напомнил новый знакомый, отклоняя всякую фамильярность. - Простите, господин Ванек, вы ценное приобретение. - Горчеву нравились люди, которые ради сиюминутной выгоды не забывали о собственном достоинстве. - Если вам интересно, могу рассказать, как меня сюда занесло и... - Меня это не интересует, но можете рассказать. Впрочем, если воздержитесь, премного меня обяжете. - Как угодно. Я не навязчив. Что нужно сейчас делать? - Сам не знаю. Поглядим. Для начала надо бы походить по Ницце... Если понадобитесь, дам вам знать, любезный друг. - Моя фамилия Ванек. - Простите, господин Ванек. Мне нравится ваша щепетильность. Вообще-то я не слишком люблю так называемых нормальных людей. Ладно. Скоро увидимся. Мы с вами здесь и встретимся. - Что же, мне так и стоять? - Можете погулять, если хотите. - Но как вы меня найдете? - Не беспокойтесь. Будьте здоровы, - и Горчев весело зашагал в город. Он ужасно обрадовался случаю оставить господину Ванеку столько денег, хотя не сомневался, что сей субъект моментально исчезнет с тремя тысячами франков, испугавшись, к примеру, что сейчас появятся санитары и потребуют вернуть безумцу негаданный подарок. Итак, Горчев дефилировал по великолепной набережной, именуемой в Ницце "пляжем", среди изысканных пальм и роскошных отелей Ривьеры, и наконец устроился в зале чрезвычайно элегантного ресторана "Средиземный". Скучающая публика изумленно воззрилась на подозрительного молодого человека в полотняных, относительно белых штанах и синей матросской блузе, который из неизвестных соображений носил круглое кепи, характерное для представителя английских военно-морских сил. Какая-то девушка в красном платье не удержалась от улыбки, а наш молодой человек, также с улыбкой, приветственно поднял английское кепи, потом стукнул по столу: - Гарсон! Пива! Подошел очень бледный кельнер: - Слушайте, вы! Здесь не матросская пивная! - Да? Интересно... А я было решил, что здесь ресторан "У веселых кровопийц", где около пяти собирается лучшее общество к очередной поножовщине! Ладно. Принесите кружку пива. - Бочковым пивом не обслуживаем. - Тогда принесите фунт икры, бутылку шампанского и сотню роз "Ля Франс". Тут кельнер допустил промах. Желая побудить Горчева поскорей покинуть зал, он потянул его за рукав. Очень и очень напрасно. Мгновенно померк белый свет в глазах кельнера и весьма надолго: вокруг него собрались, приподняли, терли щеки и лоб мокрым полотенцем, насилу, насилу привели в чувство. А он всего-навсего получил одну-единственную затрещину. Меж тем незнакомец наконец решил обидеться: взмахнул своим военно-морским кепи, достал черт знает откуда монокль с черным ободком, лихо вставил в глаз, что придало ему совершенно нелепый вид, и, пока персонал вытаскивал из-под стола кельнера, удалился. Дама в красном вновь засмеялась, и Горчев оглянулся: недурна, прямо-таки красива. Горчев прямиком двинулся в гавань с более чем смутной надеждой встретить господина Ванека. К его радостному удивлению, секретарь стоял на том же месте, в той же позе, в тех же купальных трусах - только зубочистка другая, вероятно, пятая за это время. - Господин Ванек! Рад вас видеть. Ну, ваш час настал. - Вы только послушайте, почему я так опустился, - без предисловия начал господин Ванек. - Не сейчас. Случай безусловно интересен, и на досуге я вас охотно выслушаю. - Месье! Я был корреспондентом первой... - Это было ясно с самого начала. К делу! Вы должны пойти и принести пакет. - Это недостойно секретаря. - Знаете, Наполеон тоже начинал службу с низов. - Наполеон у вас не служил. Впрочем, не суть важно, однако необходимо знать вес пакета. Я, кажется, упоминал, что с некоторых пор заполучил грыжу. - Знаю. Пакет не тяжелый. - Я плохо переношу солнце. У меня высокое давление. - Можете оставить его при себе. Купите где-нибудь зонт. - Месье, три тысячи франков жалованья исключают покупку зонта. - Я оплачу зонт. Кроме того, купите брюки. За мой счет. Ваши купальные трусы никак не соответствуют новой должности, даже несмотря на махровое полотенце и соломенную шляпу. Итак, вперед, дружище! - Моя фамилия Ванек, разрешите напомнить. - Виноват. В путь, господин Ванек! 3 Гости отеля "Средиземный" уже успели забыть о визите буйного матроса, когда в зале очутился индивид, похожий на посыльного: он красовался в новеньких, схваченных под коленями пуговичными застежками бриджах цвета знаменитого зеленого порошка от насекомых. Изобретатель этих помпезных штанов вряд ли мог вообразить лучшего манекенщика, нежели господин Ванек с его худыми, покрытыми эффектной растительностью ногами. Господин Ванек хмуро и таинственно приблизился к метрдотелю и, словно возвещая о внезапном несчастье, отчеканил: - Меня послал его сиятельство князь Червонец... - Слушаю. - Имею поручение доставить продукты. Сейчас перечислю. - Что желает его сиятельство? - Холодный ленч. Раки, форель, паштет из трюфелей, жареную курицу, ананас, две бутылки шампанского. - Будет исполнено! - Поторопитесь! Господин Ванек вышел с пакетом из отеля и остановился перед скамьей недалеко от террасы. Откуда ни возьмись появился Горчев. - Спасибо, приятель. - Моя фамилия Ванек. - Благодарю, господин Ванек. Горчев вынул соблазнительную пачку тысячных банкнот, передал Ванеку две купюры, отпустил с какими-то поручениями и уселся на скамью точно напротив отеля. Озабоченный господин Ванек исчез, а матрос разложил на скамье свой ленч - паштет, икру, курицу, шампанское и принялся за еду с недурным аппетитом. Отбил горлышко бутылки о край скамьи - снежно-белая пена вспыхнула фонтаном - и выпил залпом. Публика на террасе смеялась и кричала: - На здоровье! И девушка в красном платье смеялась. Горчев благодарно принял возгласы одобрения и задержал взгляд на красном платье: "Господи, она просто красавица!" Появился господин Ванек и принес семьдесят роз "Ля Франс". К тому времени сотни любопытных собрались вокруг нобелевского лауреата. - Больше не было, - сказал запыхавшийся господин Ванек, получил еще тысячу франков, добавил: - Оплата хорошая, но зато ведь и работать приходится, - и снова исчез. Секретарь отеля трясся от возбуждения и шипел на пострадавшего кельнера, левый глаз коего почти закатился за фиолетовый наплыв. - Идиот! Не может распознать туриста-инкогнито! Кельнер прежде всего должен иметь глаз! - Чтобы его чуть не выбили? - застонал получатель затрещины. - Откуда мне знать, что посетитель не в своем уме? - Пора бы, наконец, понять, что всемирно известным курортам на здравомыслящих людях не продержаться! А вот полицейский, судя по всему, знал эту истину, так как обратился к Горчеву весьма учтиво - Даже честь отдал. - Добрый день, месье. - Рад знакомству. Хотите курицу? - Нет, нет... - Фрукты? Коньяк? - Нет, благодарю... - Тогда возьмите хотя бы несколько роз. - Вы очень любезны, но по уставу запрещается патрулировать с розой вместо резиновой дубинки. - Так-так. Красного вина вы, конечно, тоже не пьете, хотя почему-то вышли вон оттуда, из бистро... - Я тоже хотел бы узнать, почему вы решили из своего роскошного ленча устроить публичное представление? Горчев посмотрел на него с некоторым сомнением: - Скажите, этот город все еще принадлежит французской республике? - Да. - Тогда все в порядке, - констатировал матрос и надкусил курицу. - Помнится, я слышал, что здесь во время одной революции провозгласили определенные человеческие права. - И заглотил половину куриной ножки. Полицейский чесал затылок. Ему вспомнилось, как два года назад шведский пробочный магнат, переодетый ковбоем, продавал конфеты на бульваре Англез. Полицейского, который его задержал с грубоватой профессиональной простотой, перевели тогда на маяк в рыбачьей гавани и навсегда отстранили от внутренней службы. - Разве не удобнее там, в ресторане? - Меня оттуда выгнали. Со всех сторон гудели автомобильные сирены, ибо зевак собралось чуть не тысяча. Однако посыльному удалось протиснуться. Он принес грибовидный желтый солнечный зонт и весьма удачно прикрепил его к скамье. - Очень тяжелый зонт, - проговорил, задыхаясь, господин Ванек. - Очень признателен, господин Ванек, - ответил чудаковатый матрос, протягивая очередную тысячную банкноту. - Я это заслужил, будьте уверены. Таскать тяжести по такой жаре... - И, поскольку солнце ярко светило, раскрыл господин Ванек зонт пошире и стал выглядеть не комически, а прямо устрашающе. - Позвольте отрекомендоваться: Марвье, секретарь отеля, - послышалось вблизи. - Не ко мне, - Горчев вставил монокль, представлявший собой, впрочем, только пустой ободок. - Я, как видите, завтракаю. Секретарь обратился к господину Ванеку, который в данный момент выплюнул зубочистку: - Доложите обо мне, пожалуйста. - Как вас зовут и по какому делу желаете подойти к скамье? - спросил Ванек сугубо официальным тоном. Горчев продолжал завтракать и глазеть по сторонам. - Доложите, что я Марвье, секретарь. - Ошибаетесь. Секретарь здесь я. Ладно, хотя вы и не одеты для аудиенции, попытаюсь вас представить. Господин генеральный директор строг насчет этикета. Ванек положил руку на плечо Горчева: - Послушайте, здесь некий Марвье. - Пусть подойдет. Толпа меж тем перевалила за тысячу, и полицейский выстраивал ряды, чтобы пропустить автотранспорт. - Что вы хотите, любезный Марвье? - Приношу извинения от имени фирмы и покорно прошу занять место среди гостей нашего отеля. - Согласен, - Горчев поднялся. - Господин Ванек, вы пройдете со мной. - Слушаюсь, - Ванек обреченно махнул рукой, словно принося тяжелую жертву, и гордо выступил вперед во всем великолепии своего разноперого одеяния, высоко подняв зонт - точь-в-точь разгневанная негритянская повелительница. Секретарь отеля несколько смутился. - Господин Ванек мой личный секретарь и родственник, - объявил Горчев. - Вы имеете что-нибудь против? - О нет, нет. Праздничный кортеж проследовал к отелю "Средиземный". Горчев улыбнулся и кивнул даме в красном. Она отвернулась. Новые посетители уселись за самый большой стол. Подошел кельнер. - Что с вашим глазом, - спросил господин Ванек; Горчев тоже сочувственно обернулся, но, увидев результат своих трудов, гордо распорядился: - Мне принесите пива. А вам, господин Ванек? - Я бы занялся едой эту неделю, если уж у меня пять тысяч франков. И с полного согласия патрона заказал изобилие съестного. Пиво немедленно доставили. Пока Горчев пил, Ванеку подкатили ужасающее количество блюд. Приватный секретарь и новый родственник прежде всего по доброму буржуазному обычаю повязал на шею салфетку так, что концы растопырились словно эрзац-уши, а потом взглядом полководца окинул поле битвы. - По какому случаю вы в Ницце? - осведомился Горчев. - Понятия не имею. - Вот и со мной та же история. Признаюсь, вы мне нравитесь. Несмотря на бедность, вы сохранили гражданское достоинство. - Месье, - провозгласил Ванек, грустно оглядывая шикарную публику, - вы определенно не представляете, почему я так опустился. - К сожалению, не могу вас поместить в более фешенебельном отеле. Господин Ванек не ответил. Он съел несколько жареных гусей, два торта и потерял сознание. - Персонал! - закричал Горчев. Подлетел кельнер, за ним секретарь отеля: - Да? В чем дело? - Имеются у вас так называемые "княжеские апартаменты"? - Разумеется. Номер из двенадцати комнат. - Прошу разместить господина Ванека в двенадцати комнатах. Когда он придет в себя, пусть следует за мной. - Куда? - Не имеет значения. - И Горчев удалился. - Видите, - поучительно заметил секретарь кельнеру с подбитым глазом, - такие гости краса и гордость всемирно известного курорта, конечно, пока не вмешается какой-нибудь высокопоставленный дядя. Лучших клиентов, как правило, дядюшки помещают в дом для умалишенных. Горчев, довольно насвистывая, шагал к бульвару Виктуар. На углу ввязался в потасовку с несколькими шоферами. У парикмахера вздремнул в процессе бритья, потом послал официантке ближайшего бистро несколько коробок конфет. Что с него взять: человек без царя в голове - это и слепому видно. Он зашел в универмаг "Лафайет", дабы приобрести предметы первой необходимости: кучу Микки Маусов, несколько теннисных мячей, несколько дюжин самопишущих ручек и четыре плитки шоколада. Оделся с головы до ног: смокинг, крахмальная сорочка с перламутровыми пуговицами, шелковый носовой платок, белая гвоздика в петлице на манер старых репортеров и оперных завсегдатаев. Флакон духов, соломенная шляпа, перчатки, колоритом напоминающие лица китайских кули, умерших от желтой лихорадки. Сунул под мышку бамбуковую тросточку, вставил в глаз потрясающий черный монокль без стеклышка, лихо сбил набекрень соломенную шляпу и с довольным видом уставился в зеркало. Вокруг столпились продавцы и покупатели, а когда молодой щеголь поймал губами высоко подкинутую сигарету, раздались аплодисменты. Горчев, смеясь, поклонился, подарил новым почитателям несколько самопишущих ручек и теннисных мячей и вышел. Через пять минут вернулся и доверительно сообщил одному из служащих универмага: - Видите ли, все мои деньги остались в старом костюме. - Секундочку. Подождите, пожалуйста. Служащий, белый как мел, с трясущимися коленями принес внушительную связку банкнот. - Я так и думал. Куда они денутся. Деньги ведь только по копейке теряются, большой охапке потеряться трудно, - усмехнулся Горчев и протянул служащему тысячный билет. Распихал деньги по карманам нового костюма, последнюю, перетянутую резинкой, пачку устроил в соломенной шляпе и удалился окончательно. Прыгнул на подножку проезжающего мимо универмага такси: - Не тормозите, давайте в какой-нибудь банк. Открыл дверцу, уселся, достал смятые ассигнации, протянул шоферу. - Разменяйте на сотенные, дружище, здесь, наверное, тысяч восемь. Может больше, может меньше. Голова у водителя пошла кругом, такси покатило зигзагами. Наконец остановились у какого-то банка. (Если бы Горчеву не вздумалось менять деньги, он поехал бы куда-нибудь дальше и случилось бы что-нибудь другое. Но Горчев поехал в банк и таким образом вскочил в скорый поезд своей судьбы и полетел с быстротой ракеты навстречу удивительным и невероятным приключениям.) - Жду в машине. Поторопитесь. Шофер вошел в банк и у кассы пересчитал: двадцать восемь тысяч! Пассажир пьяный или сумасшедший? Может, и то и другое? Шофер ступил на тротуар и... остановился: неизвестный исчез вместе с машиной. И остался осиротевший водитель с чужими деньгами. А только и случилось, что Горчев увидел за рулем спортивной машины смешливую девушку в красном платье. Она улыбнулась, проезжая мимо него в направлении гавани, и пропала в легком кружении пыли. - Эх-хо! - раздался боевой клич нашего героя. Горчев нажал стартер и помчался на охоту за спортивной машиной... Глава вторая 1 На шоссе к Монте-Карло только особая милость судьбы хранила в этот день транспорт и пешеходов от явно взбесившегося такси. Горчев летел со смертоносной скоростью этак тысяч пятьдесят километров в час; очевидно, некоторые рождаются под особой звездой, что позволяет им выбираться невредимыми из всяких передряг. К таковым принадлежал легкомысленный, стремительный герой нашего повествования. Девушка, между прочим, обернулась и заметила такси, которое, трясясь, чихая, громыхая, болтаясь из стороны в сторону, неслось за ней. Она дала полный газ, и черная спортивная машина резко рванулась. Мотор взвыл разъяренным слоном, машину дико крутануло на повороте, подняло дыбом, и перед такси издевательски заклубилось огромное серое бензиновое облако на том месте, где только что виднелся автомобиль незнакомки. Так приехали в Монако. Шофер с внушительным моноклем, в смокинге и соломенной шляпе набекрень вызвал живое любопытство. Но даже полицейские усвоили, что в знаменитом курортном средоточии правила уличного движения рассчитаны отнюдь не на здравомыслящих туристов, и спокойно пропустили сумасшедшее такси. Вероятно, на свете мало нашлось бы столь отчаянных и неумелых водителей, как Горчев: он не пытался избежать катастроф, но, казалось, искал их всеми силами. Так, к примеру, он помчался на красный свет: тормоза визжали, шоферы орали, служанка, что вытирала оконное стекло, вскрикнула, прижав к щеке пыльную тряпку... А такси победно летело. Эх-хо! Оголтелый любимчик фортуны продолжал погоню по серпантинной дороге, ведущей в казино Монте-Карло, и весело махал шляпой. Дама в красном остановилась у отеля "Де Пари". Такси по немыслимой кривой пересекло великолепный английский сад, украшающий площадь, и затормозило в предназначенном месте, почти воткнувшись неугомонным радиатором в гостиничные двери. Безумный шофер хладнокровно сунул ошарашенному портье тысячную банкноту - меньших купюр он, видимо, не признавал. Портье низко поклонился, и благодаря его заботам такси заняло место на проезжей части перед отелем. Горчев, триумфально улыбаясь, приблизился к перепуганной девушке. Но, похоже, на этот раз назревала катастрофа: откуда ни возьмись появился великолепно одетый белокурый гигант с нахмуренной физиономией и смерил Горчева ледяным взглядом: - Вы знаете этого господина, Аннет? - спросил он. - Нет! И я хочу исправить это нетерпимое положение, - обращаясь к девушке, весело отозвался нобелевский лауреат. - Вы слишком навязчивы. - Месье, мне кажется, вы отстали от моды. Такой шикарный двубортный пиджак уже никто не украшает дурными манерами. - Вы намерены дать сатисфакцию за оскорбление? - Само собой, - радостно заверил Горчев. - У меня, правда, нет времени на долгие процедуры. Если не иссяк ваш воинственный пыл, извольте, я к вашим услугам. Только моментально. - Позвольте представиться: барон Лингстрем. Оппонент помедлил всего чуть-чуть: - Князь Червонец, обер-лейтенант гвардии, царский эмигрант и тому подобное. Где состоится встреча, мой родной? Девушка стояла бледная и пораженная. - Офицерское казино в Монако. Там найдутся секунданты к вашим услугам. Жду вас. - Барон вышел и направился к такси. К его изумлению, за руль уселся князь Червонец и включил счетчик: - Такси принадлежит мне, дорогой барон Дуэлевич, - успокоил он пассажира на заднем сиденье, включил двигатель, и автомобиль с полоумным шофером и порядком озадаченным Лингстремом рванул с места. 2 Аннет Лабу грустно стояла перед отелем. Жизнерадостный молодой человек несомненно держался несколько развязно, но зато он был привлекателен и остроумен. Неужто Лингстрем - этот верзила, у которого только спорт на уме и, наверное, не один выигранный чемпионат по фехтованию, искромсает сумасбродного, но такого милого юношу? И вообще, по какому праву он дерется из-за меня? - сообразила вдруг Аннет. - Что он мне - жених? Не нравился ей барон. И вообще, кто он такой? Полгода назад объявился у них в доме, часто беседовал с ее отцом, но только с глазу на глаз. С тех пор всячески старался добиться ее симпатии, но сие похвальное усердие пока что не увенчалось ни малейшим успехом. Аннет села за столик недалеко от входа и принялась печально потягивать через соломинку лимонад. Полтора часа спустя близ отеля с шумом и треском остановился автомобиль. Такси. За рулем восседал владелец соломенной шляпы и монокля. На сей раз он довольно ловко затормозил у бровки тротуара и даже не слишком врезался в бампер впереди стоящей машины. Такая мелочь, как помятый бампер, не смутила носителя монокля, он быстро прошел в отель и подсел к столу молодой дамы: - Надеюсь, вы не очень скучали? - Вы... - тревожно вскинула ресницы Аннет, - но вы ведь уехали с бароном. Где барон? Молодой человек опустил голову и принялся беспокойно вертеть соломенную шляпу. - Отвечайте! - Я отрубил ему ухо, - признался он застенчиво. - Плохо, да? 3 - Лингстрем ранен?! - Всего лишь маленькая зарубка на память... Ничего страшного, ухо пришьют на место, вот и все. - Ранен в ухо? - Да. И в голову. - И в голову? Горчев смущенно кивнул. - Небольшой порез, так, сантиметров двенадцать, ну, чуть глубокий... Я не виноват, честное слово. Когда я рассек ему лицо и грудь, врач рекомендовал прекратить поединок. Но этот Лингстрем чертовски старательный малый и настоял продолжать, хотя его вдоль и поперек заклеили пластырем и выглядел он как разъяренный рекламный столб. - Вы, наверное, сбежали из сумасшедшего дома. И вам не стыдно? Князья так себя ведут? - Кто вам сказал, что я князь? - Вы сами. - Я? Меня зовут Иван Горчев, и княжеской крови во мне ни капли. - Тогда зачем лгать? Вы всегда лжете? - Очень редко, в жизненно необходимых случаях. - Почему вы все-таки представились князем? - А как же иначе! Русский эмигрант и не князь? Хоть на глаза людям не показывайся! - Не говорите глупостей. - Вам не понять ужасной трагедии. Горчев, русский и на тебе - ни князь, ни гвардейский офицер, - вздохнул дуэлянт. - В Европе каждый русский подозрителен, если он не князь. Мои родители удрали в Париж еще перед четырнадцатым годом, и я там родился. Мой непрактичный отец никогда не искал союза с гвардией. Попросту обнищал да уехал. - Он состроил столь убитую физиономию, что Аннет рассмеялась. - Вы напрасно смеетесь. Это горький жребий - не быть князем и не иметь ничего общего с гвардией. - Казалось, Горчев вот-вот разрыдается. - Русский домовладелец без титула и ранга - это хуже парижской рыбной торговки... им, по крайней мере, сам граф Назостин играет на балалайке. - Для вас нет ничего святого. Все норовите обратить в шутку. - Аннет пыталась его образумить, но ей самой стало смешно. - Ах, так? Примите к сведению, что я и русского-то не знаю. Это ли не трагедия? Отец с матерью всегда говорили между собой по-французски, чтобы привыкнуть к языку. Моя первая любовь меня бросила, когда я в одном варьете перевел ей песню о Волге, которую пел казак. А потом выяснилось, что исполнитель - греческий киноактер и пел арию из "Веселой вдовы". О, не смейтесь над великой драмой! К небу вопиет моя ненависть к проклятым американским кинофильмам и дурацким французским киноклубам. По-русски я только и могу сказать что "батюшка", "матушка" да "дядюшка". Ну и "тетушка". И затем Аннет неожиданно для себя оказалась с молодым человеком на узкой крутой тропе, что вела от казино к вокзалу. Там среди деревьев притаился уютный винный погребок. Они вошли. - Месье, - объявила Аннет, - когда мой отец узнает, в какой скандал вы меня впутали, вам придется отвечать. - Согласен. Я тут же попрошу вашей руки... Недурная идея! Хотите стать моей женой? Аннет изумилась до крайности. Ей, к сожалению, дьявольски нравился этот Горчев. Но ведь он, похоже, не в своем уме! - Вы считаете меня сумасшедшим? Заблуждаетесь! Моя серьезность оставляет, правда, желать лучшего, но я не психопат. Можете спокойно сказать "да". - Но я совсем вас не знаю! - Именно поэтому. - Ну, к примеру... не сочтите любопытством, что вы делали до сих пор? - Много чего. Родился в Париже. Мои безалаберный отец, как я уже говорил, упустил смолоду вступить в гвардию или хотя бы убить Распутина. Пришлось ему заняться мелкой торговлей. - Какой еще мелкой торговлей? - До того мелкой - хоть на шею вешай и с собой носи. Продавал конфеты и разные сладости. Рано мне пришлось добывать хлеб. В шестнадцать лет я стал помощником учителя в спортивной школе. - И там вы научились фехтовать? - Именно. Вообще умею все. Был пианистом, матросом, тренером по теннису, потрясающе играю на бирже и управляю авто. - Для большего правдоподобия рассказчик украсил глаз моноклем. Смех девушки на сей раз его почему-то задел. Спустились сумерки. Разговаривая, они дошли до террасы позади казино. По-моему, даже поцеловались, хотя точно сказать не могу. Но, судя по всему, в неожиданной встрече родилась истинная любовь. Такое случается с детьми человеческими. Даже на Лазурном берегу. 4 Аннет и Горчев расстались. Горчев поспешил в казино, задумав довести антрепризу до конца: разнести, сорвать, взорвать банк. Обычно для этой цели берут мелинит или динамит. Наш герой по непонятной причине решил использовать рулетку. В течение часа выиграл двести тысяч франков. Еще через час капитал сравнялся с начальной финансовой ситуацией на борту "Рангуна": ни единого сантима. Он только присвистнул. И что теперь? Увы, он действительно влюбился в Аннет. Но как жениться без гроша в кармане? Ведь не предложишь ей вместо комфорта и надлежащего благополучия сомнительные соблазны романтики. На террасе по непостижимой причине высились бюсты великих музыкантов и писателей - оставалось только гадать, какое отношение они имеют к рулетке. Вдруг он заметил некоего поразительно знакомого человека. Этот некто был облачен в старый широченный фрак с белой бабочкой: очень и очень длинные брюки ложились на туфли траурными складками, полы фрака колотили владельца по пяткам. Так одевали дипломатов в добрые времена немого кино. Господи, помилуй, Ванек! - Эй! Что это с вами? - Здравствуйте, - досадливо бросил секретарь. - Ничего себе приключение - вздумал счастье пытать. - Ну? - Все. Конец всему. Дайте, пожалуйста, тысячу франков. - Золотой мой, нет ни сантима. - Меня зовут Ванек. - Отлично. Мы прогорели, господин Ванек. - Я полагал, вы миллионер. - Чушь! Какой миллионер вас досыта накормит! Вы уволены. - Вздор! Я получил месячное жалованье. - Подумайте: разве нищий может держать секретаря? - Да, если платит жалованье. Они вышли на площадь перед казино. Господин Ванек набросился на Горчева с упреками: - Легкомысленный вы человек! - Но господин Ванек! - Да! Проиграть мое жалованье на следующий месяц! Играйте с вашим собственным будущим, но уважайте перспективы другого человека! - Вы правы. Если не секрет, где вы купили фрак? - Если уж вы непременно хотите знать, одолжил у одного боцмана. Восемнадцать лет назад он женился в этом фраке и с тех пор очень его бережет. - Что-то не заметно. Они подошли к дверям отеля "Де Пари", где Горчев оставил такси. К его великому изумлению, в машине сидел тот самый шофер, которого он послал в банк менять деньги; сидел и сладко дремал за рулем вновь обретенной колымаги. То ли ему снился Горчев, то ли он был телепатом, во всяком случае, он пробудился и воскликнул: "Месье!" - Что вы орете? - Вы должны мне за целый день. И кроме того, крыло. - Крыло? - вознегодовал господин Ванек. - На черта вам понадобились крыло? - Крыла я не брал, - ответил Горчев. - Оно помялось. - Итого четыреста франков, - продолжал шофер. - Здесь 27 600 франков. И в дальнейшем попрошу вас не присваивать самовольно мое такси. Он сердито сунул Горчеву пачку тысячных и сотенных ассигнаций - деньги, разменянные утром в банке. Слыхали вы что-либо подобное? Гром среди ясного неба. Господин Ванек поперхнулся. Водитель включил мотор. - Вот вам тысяча франков - рассудил Горчев. - В награду за доброе дело. - Мерси, - кивнул шофер и уехал. Разгневанный господин Ванек повернулся к своему работодателю: - Как всегда, швыряетесь тысячами? И не совестно? Видно, жизнь вас ничему не научила! - И он долго и нудно распекал своего шефа- Но позвольте, господин Ванек, речь идет о находке. За это принято давать приличное вознаграждение. - Надо сдерживать себя даже при обоснованных казусах. Подарки можно дарить при соответствующем гарантийном обеспечении. - Полностью согласен. Прошу принять жалованье за два месяца вперед - хочу себе гарантировать ваши бесценные услуги. Впрочем, если вы полагаете, что я швыряюсь деньгами... - Ладно, ладно, - всполохнулся господин Ванек. - Так и быть, в виде исключения. - Очень вам признателен, - Горчев протянул восемь тысяч франков. - Ладно, - деловито повторил Ванек и рассовал деньга. - Не раскаетесь, будьте уверены. А теперь пора ужинать. - Вы пришли в себя после обеда? - Полно, стоит ли говорить о таких пустяках, - провозгласил господин Ванек и оттянул воротник. Накрахмаленная, немыслимо тугая манишка, словно поджидая сей удобный момент, взлетела и коварно вцепилась в его физиономию. Фрак, жилет, манишка набросились на владельца, как дикие звери на укротителя, словно голова господина Ванека была коробкой, которую надобно накрыть крышкой. После короткого и жестокого ближнего боя господин Ванек одолел всех противников за исключением злобной и кровожадной рубашечной пуговицы - та продолжала безжалостно царапаться, решив, судя по всему, к ночи перебраться на лопатки, а потом преспокойно свалиться вниз. Горчев не мог нарадоваться на секретаря: господин Ванек в своем плачевном фраке напоминал хозяина обудайского летнего ресторанчика, у которого принц Уэльский с приближенными абонировал стол на вечер. Донельзя просторные манжеты придавали рукавам вид круглых печных труб, белый галстук переместился куда-то за ухо, носки потрескавшихся лакированных туфель загнулись кверху, редкие и длинные с проседью волосы праздновали полную анархию. Курносый нос, пенсне, анекдотические усы вполне гармонировали с костюмом. Однако секретарь был доволен своей нарядной внешностью: осмотрев себя с приятным вниманием, он спросил: - Ну поверит ли кто-нибудь, что еще сегодня утром я нес пакет? - Да, взглянуть на вас, так поклянешься, что вы - легкомысленный сторож паноптикума, который по ночам развлекается во фраке Бисмарка, а по утрам вновь облачает восковую фигуру государственного деятеля. - Фрак сидит отлично, - категорически заявил господин Ванек. - Вы некомпетентны в вопросах моды. Пойдемте ужинать. - Закажите самое лучшее, я скоро вернусь. В ресторане музейный фрак произвел должное впечатление, особенно когда господин Ванек достал очки и принялся изучать меню. Изучать основательно. Он подробно обсудил с обер-кельнером все: от закусок до десерта, от вин до минеральной воды. - А для начала выжмите два лимона в стакан воды - я страдаю пониженной кислотностью. - Очень хорошо. - Ничего хорошего, но пока я не смог всерьез полечиться. Не успели подать ужин, как вернулся Горчев. - Имея сотню тысяч в кармане, сразу чувствуешь себя по-другому. Очень повышает настроение. - Откуда столько денег? - Пока вы заказывали ужин, я рискнул поставить на "руж" все наличные деньги. И представьте - выиграл. - Господи боже мой! Взывать к вашему разуму бесполезно! - Признаюсь, поступил неразумно и впредь постараюсь вести себя достойно. Тем не менее удачно вышло: теперь я смогу ангажировать вас до октября. - Даже