какие официальные посредники на ум не идут. - Да подберите такого, кто умеет работать с людьми. - С людьми? - повторил мистер Рис, силясь припомнить хоть одного из своих подчиненных, кто сколько-нибудь смыслит в такой работе. - Я вам в среду сообщу, хорошо? - Нет. Мне надо как можно скорее доложить премьер-министру, что мы контролируем ситуацию. Посредник должен выехать не позднее завтрашнего утра. И пусть сразу же организует переговоры между сторонами. Кто у вас там поинициативнее? А то еще пошлете кого-нибудь из ваших заскорузлых пентюхов. Тут нужен человек нестандартно мыслящий. Мистер Рис положил трубку и вздохнул. - Нестандартно, видите ли, мыслящий, - буркнул он. - Официальный посредник. Мистер Рис нахмурился. Он терпеть не мог, когда ему звонили домой по делам, когда требовали принять решение сию же секунду; ему не нравился министр, но особенно ему не понравился намек, что под его началом работают одни заскорузлые пентюхи. Он принял еще ложку микстуры от кашля и стал приискивать подходящего кандидата для поездки в Уорфорд. Харрисон в отпуске. Берд в командировке на железнодорожной станции Танкер в Скантропе. Кто еще? Дандридж? Более подходящего кандидата и придумать трудно. Однако министр велел подобрать человека нестандартно мыслящего, а у Дандриджа как раз такое мышление, что никаким стандартам не соответствует. Это уж как пить дать. Мистер Рис забрался в постель и, преодолевая гриппозное помрачение, принялся перебирать в уме затеи Дандриджа. В свое время тот предложил ввести в центре Лондона одностороннее движение, причем не сделал исключения ни для одной улицы, и если бы его предложение приняли, то чтобы проехать от площади Гайдпарк-корнер до улицы Пиккадилли, пришлось бы давать крюку через Тауэрский мост и Флитстрит. Затем Дандридж разработал экспериментальный проект системы светофорного регулирования по принципу "зеленой волны" для лондонского пригорода Клэпем. На поверку "зеленая волна" обернулась "железным занавесом": когда проект был внедрен, Клэпем оказался отрезан от Лондона почти на неделю. Дандридж умудрился напортачить решительно в любом деле. Но работать с людьми он умел - что есть, то есть. Он излагал свои проекты столь убедительно, что поначалу никто не мог заподозрить подвоха, и с каждым годом Дандридж поднимался по служебной лестнице все выше и выше. Он был буквально обречен на блестящую карьеру по причине своей бездарности и необходимости уберечь граждан от последствий его очередного проекта. В конце концов он достиг таких административных высот, на которых был уже не опасен: тут разгильдяи-подчиненные даже и не думали осуществлять его проекты. И мистер Рис, отупевший от высокой температуры, одурманенный микстурой от кашля, остановил свой выбор на Дандридже. Спустившись в кабинет, он позвонил в министерство секретарю и продиктовал соответствующие указания на автоответчик. Затем налил себе большой стакан виски и выпил, представляя, как Дандридж развернется в Уорфорде. - Официальный посредник. Этот напосредничает, - хмыкнул он и снова лег в постель. На работу Дандридж добирался метрополитеном. Он считал метро единственным видом транспорта, где царит здравый смысл и нет места удручающей повседневной неразберихе. Сидя в вагоне, он мог поразмыслить о серьезных вещах; разглядывая схему Северной линии на противоположной стене, убеждался, что в мире над его головой хоть какой-то порядок, а сохраняется. Там, наверху, он всюду видел сплошной кавардак. Улицы, магазины, дома, мосты, автомобили, люди, водоворот несовместимых и противоестественный явлений, которые никакими силами не разложить по полочкам. Но схема Северной линии заставляла Дандриджа позабыть про эту сумятицу. Как тут все упорядочение, расчислено: после Чок-фарм идет Белсайз-парк, а за ним - Кзмден-таун. Всегда точно знаешь, где находишься, куда направляешься. А еще на схеме все станции выстроились через равные промежутки. Дандридж-то знал, что на самом деле это не так, но схема наводила на мысль, что такое расположение правильнее, чем в жизни. И уж если бы к строительству метро приложил руку он, Дандридж, то станции и в жизни размещались бы так же, как на схеме. С младых ногтей Дандридж был одержим идеей порядка - отвлеченной идеей порядка, которому следовало бы возобладать над хитросплетениями житейских обстоятельств. Он не разделял мнения поэта, будто разнообразие придает жизни пряность {Слова из поэмы английского поэта Уильяма Каупера (1731-1800).}, - для него эта пряная приправа была хуже горькой редьки. Он свято верил, что все должно подчиняться раз и навсегда установленным правилам. Мир в его представлении был четко разграничен: по одну сторону - слепая случайность, свирепая природа и всяческий сумбур, по другую - наука, разум и учет. К учету Дандридж питал особую слабость. Он снабдил все вещи номерами, которые значились в таблице, висевшей над кроватью. Например, носки имели номер 01/7: 01 означало самого Дандриджа, а 7 - носки. Они лежали в верхнем левом ящике (1) комода 23 у стены 4 спальни 3. Стоило Дандриджу найти в таблице номер 01/7/1/23/4/3, как он тут же узнавал, где лежат носки. Однако ввести подобную систему нумерации за стенами квартиры оказалось затруднительно. Все его попытки установить такой же порядок у себя на работе встречали решительный - по шкале Дандриджа, десятибалльный - отпор и приводили к тому, что Дандриджа то и дело перебрасывали из департамента в департамент. При такой любви к точности Дандридж нисколько не удивился, когда мистер Джойнсон велел ему явиться к себе в кабинет ровно в 9.15. Дандридж явился в 9.25. - Метро подвело, - с досадой объяснил он. - Зла на него не хватает. Я должен был прибыть на работу еще в десять минут десятого, но поезд опоздал. Вечная история. - Я заметил, - отозвался мистер Джойнсон. - А все из-за того, что поезд задерживается на каждой станции на разное время. На одной стоит полминуты, а на другой полторы. Знаете, по-моему, пора нам всерьез подумать о разработке системы, которая позволит наладить беспрерывную работу подземного транспорта. - Вряд ли от этой системы что-нибудь изменится, - устало вздохнул мистер Джойнсон. - А почему вы не садитесь на другой поезд, более ранний? - Так я и приезжать буду раньше времени. - Для разнообразия можно бы. Ладно, я вас вызвал не для того, чтобы обсуждать недостатки метрополитена. Мистер Джойнсон умолк и уставился в инструкции, которые оставил мистер Рис. Его изумило не только то, что миссия, требующая ума, сметки, красноречивости, была поручена именно Дандриджу. Озадачили его и грамматические ляпсусы в памятке замминистра. А что Дандриджа усылают из Лондона, так скатертью дорога. И с мистера Джойнсона за это не спросят - не он его назначил. - Вот подробная инструкция относительно вашего нового поручения, - наконец произнес он. - Мистер Рис велел, чтобы вы... - Новое поручение? - удивился Дандридж. - Ведь я работаю в департаменте по вопросам досуга и отдыха. - Прекрасное применение вашим способностям. Однако вы уже переведены в департамент дорожного строительства в центральных графствах. А в будущем месяце мы, вероятно, определим вас на подходящую должность в департамент по озеленению. - Признаться, у меня голова идет кругом от этих перемещений. Бросают из департамента в департамент. Никаких условий для масштабной работы. - И слава богу. Собственно, вам и сейчас поручается не ахти какая масштабная работа. Надо всего-навсего уладить один конфликт. - Конфликт? - оживился Дандридж. Мистер Джойнсон кивнул. - Именно. Конфликт. - Он снова заглянул в инструкции. - Вы командируетесь в качестве официального посредника от министерства в Уорфорд. - Как же это? - всполошился Дандридж. - Ведь там беспорядки. Мистер Джойнсон улыбнулся. Разговор начинал его забавлять. - Совершенно верно. Вот вы и позаботитесь, чтобы больше там беспорядков не было. Прелестный, говорят, городишко. - Ну да, прелестный. Видел я его вчера по телевизору в "Новостях". - Ну-ну, внешность обманчива. Вот вам командировочное предписание. Видите - вам предоставляются все полномочия для ведения переговоров... - Разве расследование проводит не лорд Ликем? - Вообще-то, да, но он, как я слышал, слегка занемог. И к тому же, кажется, не совсем правильно понимает свои функции. - Другими - словами, он сейчас в больнице? - уточнил Дандридж. Пропустив вопрос мимо ушей, мистер Джойнсон повернулся к висящей за его креслом карте. - Суть вопроса, которым вам надлежит заняться, предельно проста. Автомагистраль М 101 - видите? - может быть проложена по одной из двух трасс. Одна проходит вот здесь, через Клинскую теснину, вторая - через Оттертаун. Оттертаунское направление по ряду причин совершенно неприемлемо. Вы должны добиться, чтобы Ликем вынес решение о прокладке дороги через Клинскую теснину. - Так ведь это ему решать, - возразил Дандридж. Мистер Джойнсон вздохнул: - Эх, Дандридж, поработайте в административном учреждении с мое - и поймете, для чего создаются все эти комиссии по расследованию, королевские комиссии да арбитражи. Они всего лишь принимают решения, которые в точности совпадают с уже принятыми решениями специалистов. И ваша задача сделать все, чтобы лорд Ликем не вынес другого решения. - А если он вынесет другое, что тогда? - Это одному Богу известно. Я полагаю, при нынешних умонастроениях нам придется подчиниться и пустить эту треклятую автомагистраль через Оттертаун, а последствия будут такие, что не приведи господи. Так что извольте постараться, чтобы все было разыграно как по нотам. Вам даны все полномочия для переговоров с заинтересованными сторонами, и лорд Ликем наверняка вас поддержит. - С кем же я буду вести переговоры, если у меня нет противника? - опечалился Дандридж. - И вообще, что такое "официальный посредник"? - Это уж на ваше усмотрение. Получив папку с документами по автомагистрали М 101, Дандридж вернулся в свой кабинет. - Я официальный посредник министерства в центральных графствах, - важно сообщил он секретарше, позвонил в гараж и заказал машину. Потом перечитал командировочное предписание. Сомнений нет: начальство наконец оценило его по достоинству. Теперь у Дандриджа имеются полномочия, и уж он не преминет ими воспользоваться. А в Хэндимен-холле леди Мод торжествовала победу: ее уловка достигла цели, расследование сорвано. Начальник полиции, узнав о происшествии, распорядился немедленно освободить ее из-под стражи, и леди Мод нехотя покинула полицейский участок. Друзья и союзники наперебой выражали ей сочувствие. Навестивший ее генерал Бернетт рассыпался в поздравлениях. Миссис Буллетт-Финч позвонила в Хэндимен-холл и осведомилась, не нужно ли чего-нибудь леди Мод после "освобождения от уз" - фраза, которая леди Мод очень не понравилась. Как и утверждение полковника Чепмена, что она "отхлестала лорда Ликема, как мальчишку". Даже миссис Томас прислала леди Мод письмо, в котором приносила благодарность, по ее скромному выражению, "от имени всех простых людей". Леди Мод отвечала на эти знаки внимания сдержанно. В самом деле, зачем столько шума? Она просто исполнила свой долг. - Об интересах местных жителей способны позаботиться только местные власти, - сказала она корреспонденту газеты "Обсервер". На взгляд корреспондента, это замечание прозвучало весьма двусмысленно, зато оно недвусмысленно показывало, какую роль отводит себе леди Мод в жизни Южного Уорфордшира. - Вы намерены привлечь полицию к ответственности за незаконный арест? - спросил корреспондент. - Ну что вы. Я так уважаю полицию. Полицейские замечательно справляются со своими обязанностями. Во всем виноват лорд Ликем. Я как раз собираюсь посоветоваться с адвокатом насчет того, какие действия против него предпринять. Когда лорду Ликему, помещенному в Уорфордскую Загородную больницу, сообщили, что леди Мод хочет вчинить ему иск, он и бровью не повел. У него имелись заботы поважнее. Во-первых, ему не давал покоя желудок, во-вторых, голову его теперь украшали шесть швов. Ну и, конечно, контузия. Приходя в сознание, он молил Бога поскорее послать ему смерть, а в бреду сыпал отборными ругательствами. Но если лорд Ликем, поглощенный собственными бедами, даже не вспоминал о сорванном расследовании, то сэр Джайлс только о нем и думал. - Положение аховое, - восклицал он на другое утро, заскочив к Хоскинсу посовещаться. - Эта подлюка всех перебаламутила, ей-богу. По ее милости об этой истории заговорят по всей стране. Мне спасу нет от экологов - звонят отовсюду, выражают солидарность. Черт-те что! Какое их собачье дело? Хоскинс угрюмо закурил трубку. - Если бы только это, - бросил он. - Тут еще вот-вот нагрянет какая-то шишка из министерства: переговоры затевает. - Не хватало, чтобы в наши дела совала нос канцелярская крыса. - Вот именно, - подхватил Хоскинс. - А звонить сюда больше не надо. Узнают про наши с вами отношения - беда. - Вы думаете, он одобрит Оттертаунское направление? Хоскинс пожал плечами: - Понятия не имею. Но окажись я на его месте, я бы про Клинскую теснину даже не заикнулся: себе дороже. - Дайте мне знать, что надумает этот гусь, - попросил сэр Джайлс и вышел на улицу, где стоял его автомобиль. 7  А Дандридж преспокойно вел машину по шоссе Э 1 и даже не подозревал о мудреной подоплеке событий в Южном Уорфордшире. Впервые в жизни ему доверили такие полномочия, и уж он сумеет ими распорядиться. Что ему теперь неудачи прошлых лет! Скоро о нем заговорят все. Вот вернется он в Лондон победителем, и кто усомнится тогда в его умении действовать быстро и решительно? В Уорике он остановился пообедать. За едой просматривал папку с материалами по автомагистрали. В папке имелась и карта, на которую были нанесены обе предполагаемые трассы, а также список лиц, по чьим землям должна пройти дорога, с указанием сумм причитающейся компенсации. Этот список особенно заинтересовал Дандриджа. Даже при беглом знакомстве с ним Дандридж догадался, почему начальство так торопило его с отъездом и какие трудности его ожидают. Читая список, Дандридж словно присутствовал на перекличке самых именитых людей графства. Сэр Джайлс Линчвуд, генерал Бернетт, полковник Чепмен, мистер Буллетт-Финч, мисс Персиваль. Дандридж прочел и оробел, взглянув на суммы компенсации - и глазам не поверил. Сэру Джайлсу - четверть миллиона. Генералу Бернетту - сто пятьдесят тысяч фунтов. Полковнику Чепмену - сто двадцать тысяч. Даже мисс Персиваль, рядом с именем которой в графе "род занятий" значилось "учительница", должна была получить пятьдесят пять тысяч. Дандридж сравнивал эти суммы со своим жалованьем. Везет же некоторым. Все-таки нет на свете справедливости. Дандридж не был чужд социалистических убеждений: он исповедовал принцип "от каждого по способностям каждому по потребностям" (под "каждым" в обоих случаях подразумевался сам Дандридж), и сейчас его мысли сами собой устремились к презренному металлу. Еще мать внушила ему правило: "Чем жениться на деньгах, ищи-ка сам златые горы". А поскольку жить по этому правилу не так-то просто, интимная жизнь Дандриджа протекала большей частью в воображении. В мечтах, куда не проникали житейские неурядицы, он предавался самым разнообразным страстям. Он представлял себя богатым, могущественным, неизменно в окружении добродетельнейших красавиц. Точнее сказать, красавицы. Женщина его мечты слагалась из отдельных черт и черточек реальных женщин, к которым Дандридж был в свое время неравнодушен. Именно неравнодушен, не более того: с таким чувством не так хлопотно. И вот наконец удача ему улыбнулась: его путь лежит в край золотых гор. До чего заманчиво! Закончив обед, Дандридж отправился дальше. Скоро он начал замечать, что местность вокруг изменилась. Широкое шоссе осталось позади, машина шла по другой дороге, более узкой и извилистой. Живая изгородь по обочинам была тут выше и гуще. Холмы сменялись пустынными долинами, леса - чем дальше, тем гуще, как будто здесь за ними никто не ухаживает. Даже постройки не имели ничего общего с симпатичными, похожими друг на друга домиками в северных пригородах Лондона. Тут если дом, то либо торчащая посреди земельного участка махина, а вокруг на мили никакого другого жилья, либо каменное здание, а вокруг сараи из потемневшего гофрированного железа да амбары - ферма. На пути Дандриджу то и дело попадались поселки: - несуразные скопления коттеджей и лавок; дома то неловко вылезали чуть ли не на самое шоссе, то прятались за живыми изгородями. Украшены они были так вычурно, что Дандриджа брала оторопь. То здесь то там мелькали церкви. Их вид особенно действовал Дандриджу на нервы. В голову лезла всякая чушь: смерть и похороны, укоры совести, грех, посмертное воздаяние. Замшелые пережитки прошлого. А Дандридж жил если не настоящим, то, по крайней мере, ближайшим будущим - очень ему нужны эти напоминания о тщете земного бытия. С ними беда: того и гляди усомнишься в разумности всего сущего. Правда, насчет человеческого разума Дандридж тоже не обольщался. Он верил только в науку и учет. Чем дальше машина продвигалась на север, тем больше Дандридж убеждался, что здешние края отнюдь не соответствуют его идеалу. Даже небо тут было другое: на нем появились большие облака, их тени как попало ползали по холмам и полям. К Южному Уорфордширу Дандридж подъезжал с тяжелым сердцем. Если и сам Уорфорд похож на свои окрестности, можно себе представить, какие нелюди обитают в этом вертепе - жестокие беспутные дикари, одержимые непонятными страстями. Увы, Уорфорд действительно мало чем отличался от своих окрестностей. Проехав по мосту через Клин, Дандридж решил, что двадцатый век остался на том берегу и машина движется в глубь времен. Дома у городской заставы беспорядочно лепились друг к другу, и только единообразие надраенных порожков хоть как-то искупало общую безалаберщину. На самом въезде в город прямо перед машиной как из-под земли выросла большая оштукатуренная башня, в которой чернела узкая арка. Дандридж с опаской въехал в черный провал и очутился на улице, по сторонам которой выстроились здания позапрошлого века. У Дандриджа отлегло от сердца, но ненадолго. В центре города он опять почувствовал себя не в своей тарелке. Тесные темные переулки, средневековые дома из дерева и кирпича, верхние этажи которых выдвинуты вперед и нависают над улицей, булыжные мостовые, лавки, словно попавшие сюда из глубокой старины. У входа в скобяную лавку красовались кастрюли и сковородки, лопаты и серпы. Торговец готовым платьем вывесил у своего заведения шерстяные полупальто с капюшоном, вельветовые брюки и бриджи. У рыбной лавки на мраморной столешнице серебрилась скумбрия, а мастерскую шорника сразу можно было распознать по выставленным удилам, уздечкам и кожаным ремням. Короче говоря, Уорфорд был самым обычным городком, где раз в неделю в базарный день идет оживленная торговля. Однако Дандридж, привыкший к благостной безликости универмагов, углядел в этой картине пережитки древнего варварства и насторожился. Он подъехал к базарной площади и спросил у дежурного на автомобильной стоянке, где находится Управление регионального планирования. Дежурный не знал, а если бы и знал, то Дандридж все равно ничего из его объяснений не понял: в речи жителей Южного Уорфордшира привычные английские слова до неузнаваемости искажались валлийским акцентом. Дандридж оставил машину на стоянке, зашел в телефонную будку, раскрыл телефонный справочник и выяснил, что Управление расположено на Скотбой-ярд. - Как пройти на Скотбой-ярд? - спросил он у дежурного на стоянке. - Ступайте по Кишкинг-стрит - как раз и выйдете. Дандридж содрогнулся. - Объяснили, нечего сказать. А Кишкинг-стрит - это где? - Так, дайте подумать. Значит, дойдете до "Козы и кубка", а там рядом. А то есть еще путь покороче - по Салотоп-лейн. - Дежурный сплюнул в канаву. Дандридж задумался. Названия одно другого стоили. Поди реши, какой маршрут лучше. - Ну а Салотоп-лейн где? - А вон позади вас. Дандридж обернулся и увидел узкий темный переулок, мощенный булыжником. Переулок забирал вверх, конца его Дандридж не разглядел. Он опасливо двинулся по переулку. Дома тут были кое-где наглухо заколочены досками, а один-два совсем развалились. Вокруг разносилось ни с чем не сравнимое амбре, которое было знакомо Дандриджу по подземным переходам и туннелям под железнодорожными путями. Дандридж затаил дыхание и ускорил шаг. Выйдя наконец из переулка, он действительно оказался на Скотбой-ярд. На фасаде большого здания из красного кирпича он заметил табличку "Управление регионального планирования". Дандридж открыл решетчатую калитку и подошел к дверям. - Управление на третьем этаже, - сообщила ассистентка зубного врача, выглянувшая в коридор. В руках она держала металлический подносик, а на нем лежали вставные челюсти с розовыми деснами. - Только вы там вряд ли кого найдете. А вам кто нужен-то? - Мистер Хоскинс. - Спросите на всякий случай в клубе. Обычно в это время он там. Это на втором этаже. Дандридж поблагодарил и поднялся по лестнице. На площадке второго этажа он увидел дверь с надписью "Уорфордский и районный клуб Гладстона" {Гладстон, Уильям Юарт (1809-1898) - английский политический деятель и оратор, премьер-министр Великобритании.}. Дандридж с сомнением покосился на дверь и поднялся еще на один этаж. Женщина оказалась права: Управление было закрыто. Дандридж снова спустился на второй этаж и нерешительно остановился перед дверью. Пришлось напомнить себе, что он как-никак является полномочным представителем министра и официальным посредником. Эта мысль придала ему смелости и он, распахнув дверь, вошел в клуб. - Ищете кого? - окликнул его дюжий краснорожий верзила, стоявший у бильярдного стола. - Да. Мистера Хоскинса из Управления планирования. Краснорожий отложил кий и шагнул навстречу. - Тогда вам сюда. Эй, Боб, тут по твою душу пришли. Другой краснорожий верзила, который сидел в уголке у стойки бара, обернулся и уставился на Дандриджа. - Чем обязан? - спросил он. - Я из министерства по вопросам окружающей среды. - Ого! - Мистер Хоскинс поднялся с места. - Быстро вы, однако. Я-то думал, вы только завтра приедете. - Министр настаивал, чтобы я приступил к делу незамедлительно. - И то верно. - Мистер Хоскинс, ожидавший, что министерство пришлет важного шестидесятилетнего старикана в очках с золотой оправой, при виде Дандриджа приободрился. - Что будете пить? Дандридж замялся. Выпивать в это время дня было не в его привычках. - Полкружки горького, - наконец решился он. - Нацеди нам пару кружек, - велел Хоскинс бармену. Взяв кружки, они уселись за столик в углу. Бильярдисты вернулись к игре. - Каверзное дельце, доложу я вам, - заметил Хоскинс. - Вам не позавидуешь. В наших краях этот проект ох как не одобряют. - Я в курсе. - Дандридж хлебнул пива. Так и есть: у напитка оказался резкий, тошнотворно натуральный вкус. С портрета на противоположной стене на нарушителей закона о торговле спиртными напитками укоризненно взирал мистер Гладстон. Вдохновленный образом покойного премьер-министра, Дандридж принялся объяснять цель своей миссии: - Премьер-министр особо подчеркнул, что переговоры следует вести со всей деликатностью. Моя задача - проследить, чтобы с результатами переговоров согласились все заинтересованные стороны. - Вон оно что. В таком случае придется вам попотеть. - Мне представляется, что наилучший выход из положения - предложить другую трассу. - Мы уже предлагали. Через Оттертаун. - Исключено, - отрезал Дандридж. - Согласен на все сто процентов. Что ж, значит, остается Клинская теснина. - А может, холмы к югу от нее? - с надеждой спросил Дандридж. Мистер Хоскинс покачал головой: - Клинский лес - природный заповедник, отведен под красивые виды. Черта лысого нас туда пустят. - Выходит, выбор у нас небольшой? - Выбора вообще нет. Дандридж сделал еще глоток. Прекраснодушные мечты, которым он предавался утром, окончательно развеялись. "Переговоры, переговоры" - а о переговорах, оказывается, никто и слышать не желает. И придется Дандриджу навязывать разъяренной кучке необычайно влиятельных землевладельцев заведомо непопулярное решение. Вот не было печали! - Я вижу, нет никакой надежды урезонить сэра Джайлса Линчвуда и генерала Бернетта, - уныло произнес он. - Какое там, к черту, урезонить. Да если б и случилось такое чудо, что толку? Тут ведь не они воду мутят, а леди Мод. А ее поди урезонь. - Как видно, передо мной действительно стоит очень трудная задача, - признал Дандридж и допил пиво. Покидая клуб Гладстона, он уже ясно представлял расстановку сил. Главное предприятие - Хэндимен-холл и леди Мод. Хорошо же, завтра утром он отправится на разведку и выяснит, как к ней подступиться. Дандридж вновь вышел на Скотбой-ярд, вернулся по Кишкинг-лейн на базарную площадь и снял номер в гостинице "Герб Хэндименов". А сэр Джайлс в Хэндимен-холле весь день не высовывал носа из своего кабинета. Его добровольное заточение лишь отчасти объяснялось присутствием в доме своры сторожевых собак, которые, очевидно, забрали себе в голову, что он здесь не хозяин, а незваный гость. Более важная причина состояла в том, что леди Мод в очень уж пламенных выражениях порицала его за обед с лордом Ликемом. Теперь уже не только судья горько сожалел, что забрел покушать в "Четыре пера", - а судя по сообщениям врачей Уорфордскои больницы, эти сожаления были вполне резонны. Сэру Джайлсу этот обед тоже даром не прошел. - Я хотел как лучше, - оправдывался он. - Думал, угощу его на славу, может, он и прислушается к нашим доводам. - "К нашим доводам"! - фыркнула леди Мод. - Уж если на то пошло, на наши доводы ему было начхать. Неужели непонятно, что он с самого начала принял решение о прокладке магистрали через теснину? - Был и другой вариант - Оттертаун. - Держи карман шире. Тебе зубы заговаривают, а ты и поверил. Знала я, что простофиля, но не думала, что до такой степени. Сэр Джайлс ретировался в кабинет, проклиная женину догадливость. Что-то уж больно зло сверкнули ее глаза, когда он упомянул Оттертаун. И почему это она пару раз прошлась по торговцам, спекулирующим недвижимостью, и их привычке обтяпывать за завтраком делишки? Уж не прослышала ли она про новый дом Хоскинса? А тут еще чинушу из министерства принесла нелегкая. Будет теперь совать нос во все дыры. Но больше всего сэра Джайлса тревожили голоса. Вернее, один голос - его собственный. Перед обедом, загоняя машину в гараж, сэр Джайлс явственно слышал, как его собственный голос убеждает кого-то положиться на него: он позаботится о том, чтобы никакая угроза... Сэр Джайлс выпучил глаза и оглядел двор. В голове пронеслись самые бредовые подозрения. Он даже предположил, что разговаривает сам с собой, но тут же вспомнил, что во рту у него сигара. К тому же голос слышался очень отчетливо. Сэр Джайлс не на шутку встревожился, но сколько он ни бился над этой загадкой, так ничего и не надумал. Лишь после второго стакана крепкого виски он сумел убедить себя, что ему померещилось. И чтобы уж совсем выбросить из головы это происшествие, он присел к столу и погрузился в мысли об автомагистрали. - "Зубы заговаривают", - проворчал он себе под нос. - Что бы она запела, если бы Ликем вынес решение в пользу Оттертаунской трассы. Да нет, ерунда. Такого и быть не могло. Пустить дорогу через Оттертаун - такого решения никто никогда не примет. Старого Фрэнсиса Пакерингтона опять хватит инфаркт. Старый Фрэнсис Пакерингтон... Стоп. Да ведь это прекрасная мысль! Сэр Джайлс сам подивился своей интуиции. Фрэнсис Пакерингтон, член парламента от Оттертауна, совсем дышит на ладан. Что там говорили врачи? Что он едва ли дотянет до следующих всеобщих выборов. По слухам, он уже подумывает об отставке. На последних выборах он победил лишь благодаря незначительному перевесу - голосов пятьдесят, не больше. Итак, если бы Ликем поддержал Оттертаунский вариант, то его решение свело бы старика в могилу. А там - дополнительные выборы. Раскинув своим изворотливым умом, сэр Джайлс просчитал возможные последствия. Стало быть, досрочные выборы. Для правящей партии каждое место в парламенте на вес золота. Это место получено с трудом - ценой каких-нибудь пятидесяти голосов. Из-за решения о сносе семидесяти пяти муниципальных домов для строительства дороги кандидата от правящей партии могут на дополнительных выборах прокатить. Парламентский пристав лопнет с досады. Выход у них один - отменить решение Ликема. И тогда автомагистраль все-таки проляжет через Клинскую теснину, а сэр Джайлс выйдет сухим из воды. Гениальный маневр! Сэр Джайлс уже было хотел позвонить Хрскинсу, но решил повременить. Не горит. Надо сперва разузнать, с чем пожаловал чиновник из министерства. А с Хоскинсом он успеет повидаться и переговорить утром. Обуянный мятежным духом, сэр Джайлс осмелился выйти из кабинета, выбрал на вешалке в прихожей трость потолще и отправился погулять по саду. Стоял чудесный день. В безоблачном небе сияло солнышко. Заливались птицы. Вишни вдоль огорода были уже усыпаны цветами, а на лице сэра Джайлса цвела самодовольная ухмылка. Остановившись у декоративного пруда полюбоваться золотыми рыбками, он прикидывал, не взогнать ли сумму компенсации до трехсот тысяч, но тут до него второй раз за день донесся собственный голос: - В лепешку разобьюсь, а не допущу, чтобы красоту нашего края сгубили ради какой-то автомагистрали. Как только подвернется случай, сразу поставлю этот вопрос в парламенте. Сэр Джайлс испуганно огляделся, но никого поблизости не обнаружил. Он обернулся и бросил взгляд в сторону дома. Все окна закрыты. Справа тянулась стена, отделявшая сад от огорода. Сэр Джайлс поспешно пересек лужайку и заглянул в калитку. У грядки с огурцами копошился Блотт. - Вы что-то сказали? - спросил сэр Джайлс. - Я-то? Ничего я не говорил. А вы? Сэр Джайлс стремительно зашагал к дому. "Чудесный день". Ничего он не чудесный. Паскудный денек. Сэр Джайлс влетел к себе в кабинет и запер дверь. 8  Ночь в "Гербе Хэндименов" Дандридж провел прескверно. В его номере с неровным полом и пожелтевшим потолком стоял комод цвета охры и гардероб, который открывался, когда ему заблагорассудится. Дандридж то и дело вскакивал с постели и захлопывал его, но минут через десять дверца с душераздирающим стоном опять открывалась и начинала тихо поскрипывать. Полночи Дандридж и так и этак пытался обуздать своенравную дверцу, а еще полночи прислушивался к подозрительной возне в соседнем номере. Судя по звукам, беспокойные соседи не подходили друг другу ни по комплекции, ни по темпераменту, и воображение Дандриджа закусило удила. В два часа ему наконец удалось уснуть, в три он неожиданно пробудился от громкого бульканья в раковине умывальника, которая, вопреки всем правилам гигиены, сообщалась с умывальником в соседнем номере. В половине четвертого налетел предутренний ветерок и за окном раздалось дребезжание вывески. В четыре мужской голос за стеной предложил: "Давай еще". - Безобразие, - буркнул Дандридж и накрыл голову подушкой, чтобы не слышать шумового сопровождения чужих сексуальных излишеств. В десять минут пятого дверца гардероба под действием сейсмической активности за стеной снова открылась и тихо заскрипела. Дандридж махнул на нее рукой и стал искать утешения в обществе своей воображаемой сборной красавицы. Отрадные грезы навеяли сон, однако в семь его разбудила страхолюдная девица. В руках у нее был поднос с Завтраком. - Может, еще чего желаете? - игриво осведомилась она. - Нет-нет, - поспешно отказался Дандридж. Вот наказание: уж если какая женщина и захочет одарить его ласками, так непременно уродина. Чем он их так прельщает? Дандридж поднялся, пошел в ванную и вступил в борьбу с газовой колонкой, которая определенно решила отравить его газом или взорваться вместе с ним. В конце концов Дандридж умылся холодной водой. К концу завтрака настроение у него совсем испортилось. Четкого плана действий он так и не придумал и теперь ломал голову, с чего начать. Хоскинс советовал переговорить с сэром Джайлсом Линчвудом, но Дандридж решил этот разговор отложить. Первым делом надо заскочить в Уорфордскую больницу и повидаться с лордом Ликемом. Пройдя узкими улочками, Дандридж обогнул городской музей, поднялся по лестнице и очутился перед Уорфордской Загородной больницей. Она располагалась напротив аббатства. Это было длинное здание из серого камня - ни дать ни взять бывший работный дом. В садике перед больницей то там то сям сидели дряхлые старички в больничных халатах. С трудом поборов отвращение, Дандридж вошел в корпус и спросил, где ему найти лорда Ликема. - Прием посетителей с двух до трех, - объявила медсестра в регистратуре. - Я по поручению правительства, - сообщил Дандридж. Должен же хоть кто-то наконец понять, что к нему надлежит относиться с уважением. - Сейчас у старшей сестры спрошу. Покуда медсестра советовалась с начальством, Дандридж дожидался в саду на солнышке. Больницы он терпеть не мог, в них ему было неуютно - особенно если эти больницы выходили окнами на кладбище, провоняли хлоркой и смеют именоваться "загородными", хотя расположены в самом центре города. Не приведи господи угодить в такое гиблое место с тяжелым заболеванием. Мрачные размышления Дандриджа были прерваны появлением старшей сестры. Это была строгая сухопарая седовласая дама. - Вы хотите видеть лорда Ликема? - спросила она. - По поручению правительства, - величаво произнес Дандридж. - Ну разве что на пять минут, - уступила старшая сестра и проводила посетителя до палаты. - Он еще не оправился от контузии и шока. Она открыла дверь, и Дандридж вошел в палату. - Только чур никаких тяжелых разговоров, - предупредила старшая сестра. - Нам ведь рецидив ни к чему, правда? Смертельно бледный лорд Ликем, лежавший на койке с забинтованной головой, бешено сверкнул глазами. - Да здоров я, здоров, - огрызнулся он. - Вот только пищевое отравление. Дандридж присел на стул возле койки. - Моя фамилия Дандридж, - представился он. - Меня направил сюда министр по вопросам окружающей среды. Мне поручено... э-э-э... как-нибудь уладить конфликт, вызванный строительством автомагистрали. Лорд Ликем взглянул на Дандриджа поверх очков, и глаза его зажглись мстительным огнем. - Министр, говорите, направил? Ну так я вам скажу, что я намерен предпринять, а вы передайте министру. - Он приподнялся и подвинулся поближе к Дандриджу. - Меня уполномочили возглавить расследование вопроса об автомагистрали, и уклоняться от исполнения своих обязанностей я не собираюсь. - Ну разумеется, - поддакнул Дандридж. - Далее. Хулиганскими выходками и бесчинствами меня не запугать - я все равно выполню свой долг так, как я его понимаю. - Ну конечно, - поддакнул Дандридж. - Как только мне удастся втемяшить остолопам-врачам, что никакой болезни, кроме язвы желудка, у меня нет, я немедленно возобновлю расследование и объявлю свое решение. - И правильно сделаете, - кивнул Дандридж. - А можно узнать, какое это будет решение? Или вы пока предпочитаете хранить его в тайне? - Кой черт "в тайне"! - взорвался лорд Ликем. - Я предложу проложить магистраль через Клинскую теснину! Да-с, прямо через теснину. Я добьюсь, чтобы дом этой паразитки разнесли по кирпичику, сравняли с землей. Я добьюсь... Но тут силы его оставили, и он откинулся на подушки. - Понимаю, - сказал Дандридж. Вот и изволь тут улаживать конфликт между неудержимым напором и неподвижным зданием. - Ничего вы не понимаете. Эта чертова кукла нарочно подослала своего муженька, чтобы он меня отравил. Сорвала заседание. Оскорбляла меня в суде. Спровоцировала беспорядки. Превратила отправление правосудия в балаган. Ничего, она у меня попляшет. За издевательство над законом по головке не погладят, да-с! - Ну разумеется, - поддакнул Дандридж. - Так что улаживайте себе конфликт на здоровье, но помните: это я принял решение пустить магистраль через теснину и ни за что не откажу себе в удовольствии это решение объявить. В коридоре Дандридж поделился наблюдениями со старшей сестрой. - Он все твердит, что его пытались отравить, - сообщил он, из осторожности умолчав про закон о клевете. Медсестра добродушно улыбнулась: - Что вы хотите - контузия. Ничего, еще день-два - и он поправится. Минуя дряхлых пациентов, Дандридж вышел на Эбби-клоус, спустился по лестнице и добрался до базарной площади. Он приуныл. Вряд ли судья когда-нибудь признает, что, обвиняя леди Мод в попытке его отравить, он возвел на нее напраслину. Чутье подсказывало Дандриджу, что скандал в суде самым противоестественным образом пролился ему маслом по сердцу и он ждет не дождется, когда его выпишут из больницы и он сможет поквитаться со своей обидчицей. Дандридж обдумывал дальнейшие шаги, но тут ему на глаза попалось собственное отражение в витрине. Это он-то важная особа? Ничего похожего. Из витрины смотрела кислая, растерянная физиономия - жалкий хлюпик, которому роль официального посредника от министерства пристала, как корове седло. Пора переходить к решительным действиям. Дандридж приосанился, уверенно пересек улицу, зашел на почту и позвонил в Хэндимен-холл. К телефону подошла леди Мод. Дандридж объяснил, что ему надо повидаться с сэром Джайлсом. - Сэра Джайлса нет дома, - ответила леди Мод, старательно подражая интонациям секретарши. - Он будет с минуты на минуту. В одиннадцать он сможет вас принять, не возражаете? Дандридж не возражал. Он вышел с почты и, петляя между лотков, побрел к стоянке, где дожидался его автомобиль. Леди Мод осталась довольна своей проделкой. Приятно будет потолковать с чиновником из министерства с глазу на глаз. Как бишь он представился? Дандридж. Из министерства. Сэр Джайлс как-то обмолвился, что из Лондона к ним едет министерский уполномоченный собирать информацию. А поскольку сегодня сэр Джайлс обещал вернуться только к вечеру, у леди Мод будет блестящая возможность накачать мистера Дандриджа такой информацией, которая ей на руку. Она поднялась в спальню приодеться и наметить план операции. Чтобы ухайдокать лорда Ликема, она прибегла к лобовой атаке. Однако Дандридж, как видно, испечен из другого теста: голос у него оказался вовсе не такой начальственный, как ожидала леди Мод. Может, удастся его уговорить или, чем черт не шутит, вскружить ему голову. Увлечется - глядишь, и позабудет, зачем приехал. Леди Мод выбрала подходящее к случаю хлопчатобумажное платье, смочила пальцы лавандовой водой и провела за ушами. Решено: она не станет перечить мистеру Дандриджу, разыграет перед ним беззащитную крошку. А уж если это не поможет, то показать когти никогда не поздно. Блотт в теплице снял наушники и вернулся к своим крупноплодным бобам. Стало быть, к сэру Джайлсу едет какой-то чиновник. Чиновников Блотт не жаловал. В молодости он порядком от них натерпелся и с тех пор обходил стороной. Однако леди Мод пригласила этого Дандриджа в Хэндимен-холл, а она-то уж верно знает, что делает. Вот досада. Лучше бы велела Бл