- Эк удивили! Если бы я среди ночи раздолбал чей-то дом, я бы тоже клялся, что в ту минуту был от него за тридевять земель. Вот только кто им поверит. Дураков нет. - Однако при задержании вы оружия не нашли, - не сдавался полковник. - Небось, побросали где-нибудь. И еще вопрос, двенадцать ли их было. Может, пока мои люди их настигли, те другие успели скрыться. - Уверяю вас... - начал полковник. - А пошли вы со своими уверениями! - взорвался главный констебль. - Нечего меня уверять! Результаты нападения налицо, задержаны двенадцать человек, умеющих обращаться с оружием, которое применялось при нападении. Все они признают, что прошлой ночью они пытались вломиться в сторожку. По-моему, вполне достаточно. Завтра утром они предстанут перед судом магистратов. Полковник нехотя согласился, что косвенные улики... - Какие они косвенные! - окрысился главный констебль. - Виноваты, и точка. Да вы и сами знаете. Приунывший полковник собрался уходить. Напоследок он посоветовал: - И все же приглядитесь-ка к тому чиновнику, который их инструктировал. Дандридж, кажется. - Я насчет него уже распорядился. Он, правда, сейчас в Лондоне, но я послал за ним двух наших сотрудников. Привезут - допросим. Но Дандриджа и так уже допрашивали пять часов подряд - сперва мистер Рис и мистер Джойнсон, а потом и сам министр. Снова и снова Дандридж объяснял: - Я только велел Им пробраться в сторожку и задержать Блотта, чтобы полицейские могли выселить его законным порядком. Я же не знал, что они примутся палить из чего попало. Но ни мистера Риса, ни министра эти объяснения не устраивали. - Давайте-ка вспомним, какие вам были даны поручения, - предложил министр, стараясь говорить как можно спокойнее. - Вы были назначены инспектором департамента дорожного строительства в центральных графствах. Вам, в частности, надлежало принять меры, чтобы строительство автомагистрали М 101 не сопровождалось нежелательными эксцессами, чтобы местное население не сомневалось, что его интересы надежно защищены, и чтобы не пострадала окружающая среда. Положа руку на сердце, можете ли вы утверждать, что выполнили хотя бы одну из перечисленных задач? - Собственно говоря... - начал Дандридж. - Не можете вы этого утверждать, - цыкнул на него министр. - С тех пор как вы появились в Уорфорде, там произошел целый ряд чудовищных событий. Сперва полоумный крановщик в лепешку расшибает члена Ротари-луба в его собственном доме, причем этот псих утверждает, что его побудило... - Я и не знал, что мистер Буллетт-Финч ротарианец, - заметил Дандрндж, изо всех сил стараясь хоть как-то отвести грозу, которая вот-вот должна была грянуть. - Вы не знали... - Министр мысленно сосчитал до ста и выпил воды. - Затем целый городок был сметен с лица земли. - И вовсе не целый городок, а только главная улица. Министр посмотрел на Дандриджа страшными глазами и, помолчав, произнес: - Это только вы, мистер Дандридж, способны углядеть какие-то тонкие различия между человеком и ротарианцем, между главной улицей и городом, где других улиц не имеется. От меня эти различия как-то ускользают. Итак, целый городок превращен в развалины, заживо сгорел случайный прохожий, двадцать человек получили ранения, кое-кто опасные. И заметьте себе, трасса магистрали проходит в целой миле от городка. Далее, член парламента был растерзан львом... - Ну уж к этому я никакого отношения не имею, - запротестовал Дандридж. - Не знаю, не знаю, - протянул министр. - Впрочем, тут я пока от выводов воздержусь - подождем, когда выяснится полная картина. И наконец, по вашему наущению вызывается группа военнослужащих, которым поставлена задача выставить садовника-итальянца... не перебивайте... итальянца из его жилища с применением пулеметов и противотанкового вооружения. - Я же не просил их... - Молчать! - заорал министр. - Вы уволены. - Вы арестованы, - объявил детектив, поджидавший у кабинета мистера Риса, когда Дандридж, пошатываясь, вышел в коридор. Под конвоем двух полицейских Дандридж направился к лифту. Мистер Рис сел за стол и вздохнул. - Говорил я, что этот стервец сам сломает себе шею, - произнес он с тихой радостью. - Как же теперь автомагистраль? - спросил мистер Джойнсон. - Что магистраль? - Будем строить дальше или как? - Бог ее знает, - сказал мистер Рис. - По правде говоря, сомневаюсь. Не забудьте: в Южном Уорфордшире грядут новые дополнительные выборы. Не забыла про них и леди Мод. Вокруг сторожки все еще сновали журналисты и фотографы - снимали ее со всех сторон, взбирались по взятым напрокат лестницам и интервьюировали Блотта, - а между тем леди Мод уже приискивала достойного преемника сэру Джайлсу. Чтобы наметить очередные задачи, в доме генерала Бернетта было проведено заседание Комитета по спасению теснины. - А Блотт ваш показал себя удальцом, - похвалил генерал. - Даром что макаронник. Как это он храбро держался под обстрелом. Итальянцы бывало чуть что - как зайцы улепетывают. - Да уж, - согласился полковник Чепмен. - Вот это чувство долга, вот это самоотверженность! Все мы должны быть ему признательны. Честно говоря, мне сдается, что после давешнего происшествия на автомагистрали поставят крест. Строительство придется сворачивать. Я слыхал, экологи со всей страны собираются устроить перед сторожкой сидячую демонстрацию, чтобы эта постыдная акция не повторилась. - А я вчера вечером смотрела по телевизору интервью с Блоттом и восхищалась, - вставила мисс Персиваль. - Как он блестяще владеет английским языком! На вопросы отвечал так, что заслушаешься. По-моему, особенно хорошо он говорил про английские традиции. - Про то, что дом англичанина - его крепость. Это он в самую точку, - подхватил генерал. - Я-то имела в виду его слова про то, что Англия - родина свободы и что англичане должны стоять на страже своих традиционных устоев. Леди Мод презрительно оглядела собрание. - Дожили! Наши интересы уже и защитить некому, кроме итальянцев. Генерал заерзал. - Ну это вы преувеличиваете, - пробормотал он. - Ничего не преувеличиваю. Если бы не Блотт, не видать нам своих домов. - А дом мисс Персиваль спасти не удалось, - напомнил полковник Чепмен. - Не Блотта же в этом винить. Мисс Персиваль достала платок и смахнула слезу. - Такой был славный коттеджик, - вздохнула она. - Я веду речь вот к чему, - продолжала леди Мод. - На мой взгляд, лучший способ выразить нашу признательность и поддержку Блотту - выставить его кандидатуру на предстоящих дополнительных выборах в парламент. У членов комиссии глаза на лоб полезли. - Чтобы итальянец представлял Южный Уорфордшир в парламенте? - вымолвил генерал. - Я не думаю... - Оно и видно, - резко оборвала его леди Мод. - А Блотт, между прочим, не итальянец. Он национализированный англичанин. - Вы, наверно, хотите сказать, натурализированный, - поправил полковник Чепмен. - Национализированный - это который подчиняется государству, а ваш садовник как раз наоборот. - Поправка принята, - великодушно согласилась леди Мод. - Итак, никто не возражает против того, чтобы Блотт представлял партию на дополнительных выборах? Она обвела взглядом сидевших за столом. Первой сдалась мисс Персиваль. - Я поддерживаю это предложение, - пролепетала она. - Выдвигаете, - уточнила леди Мод. - Не поддерживаете, а выдвигаете. Сперва надо его выдвинуть, а потом уже голосовать. Кто "за"? Уступив такому напору, генерал и полковник Чепмен подняли руки. И поскольку Комитет по спасению Клинской теснины в Южном Уорфордшире приравнивался к партии, место в списке кандидатов Блотту было обеспечено. * * * Леди Мод объявила решение комитета собравшимся у сторожки журналистам. Журналисты бросились к своим машинам, а леди Мод поднялась по лестнице к разбитому окошку. - Блотт, - позвала она. - На два слова, Блотт открыл окошко и высунул голову. - Что такое? - Я вам сейчас такое скажу - вы упадете. Блотт озадаченно покосился на хозяйку. Он уже давно предчувствовал, что его падение не за горами. В свое время он упустил из виду, что патроны крупного калибра в Британской армии больше не применяются, а реактивное противотанковое ружье ПИАТ и вовсе снято с вооружения. - Я решила, что вы должны заменить сэра Джайлса, - сказала леди Мод и посмотрела на Блотта в упор. Блотт разинул рот. - Заменить сэра Джайлса? Gott in Himmel! - пробормотал он. - Вот в этом я очень сомневаюсь. - Вы хотите сказать... - Да, - подтвердила леди Мод. - Отныне вы хозяин Хэндимен-холла. Можете выходить. - Но... - Да передайте мне пулемет - или из чего там вы стреляли? Я его отсюда спущу. Закопаем в сосняке. Скоро они брели к Хэндимен-холлу, таща с собой ПИАТ и ручной пулемет. Блотт все еще не мог прийти в себя. - Как вы догадались? - изумлялся он. - Как догадалась? Я позвонила вам, как только услышала стрельбу. - Леди Мод улыбнулась. - А вы, небось, меня за дурочку почитаете? Не на такую напали. - Meine Liebling, - простонал Блотт и, насколько хватило рук, заключил леди Мод в объятия. В Уорфордском суде магистратов Дандриджу было предъявлено обвинение в причастности к преступному сговору, имевшему целью нарушение общественного порядка, покушение на убийство, злостную порчу личного имущества граждан, а также сопротивление полиции при исполнении служебных обязанностей. Услышав последний пункт, Дандридж вскипел. - Сопротивление? - заорал он на судей. - Сопротивление? Это кто, интересно знать, сопротивлялся? - Заседание откладывается на неделю для проведения дополнительного расследования, - рапорядился полковник Чепмен. - Уведите обвиняемого. Разразившегося бранью Дандриджа выволокли из зала суда и затолкали в полицейскую машину. В камере его посетил мистер Ганглион, которого суд назначил его защитником. - На вашем месте я бы признал себя виновным по всем пунктам, - посоветовал мистер Ганглион. - Виновным? Я ни в чем не виноват! Меня оболгали! - бушевал Дандридж. - Я вас понимаю. Но как мне известно, полиция собирается выдвинуть новые обвинения. - Какие там новые?! И так на меня всех собак навешали. - Остался еще один пустячок, с которым надо разобраться: шантаж. Не хватало, чтобы суду были предъявлены те фотографии. Это, знаете, пахнет пожизненным заключением. В глазах Дандриджа мелькнуло отчаяние. - Это за шантаж? Но шантажировали-то меня! - За те художества, которыми вы занимаетесь на фотографиях. Дандридж взвесил свое положение и покачал головой. Шантажируют, ставят палки в колеса, норовят застрелить, а потом его же в этих грехах и обвиняют. Если преступный сговор и имел место, направлен он против него, Дандриджа. - Даже не знаю, что сказать, - пробормотал он. - Отвечайте одно: "Виновен", - снова посоветовал мистер Ганглион. - Чем канитель-то тянуть. Суду это понравится. - Канитель, - повторил Дандридж. - И сколько тогда мне дадут? - Не знаю. Лет семь-восемь. Но через пять наверняка выпустят. Мистер Ганглион собрал бумаги и удалился. Возвращаясь в контору, он думал о своем и улыбался. Как приятно, когда работа дает возможность поразвлечься. В конторе его ждали леди Мод и Блотт, зашедшие обсудить брачный договор. - Мой жених желает поменять фамилию, - сообщила леди Мод. - Теперь он будет носить фамилию Хэндимен. Я вас попрошу уладить все формальности. - Понятно, - сказал мистер Ганглион. - Это проще простого. А имя? - А вот имя пускай будет Блотт. Я уже привыкла его так называть, да к тому же у нас в роду все мужчины были на "б". - Это уж точно, - согласился мистер Ганглион, а про себя подумал, что кое-кто из женщин тоже. И когда же вы намерены друг дружку осчастливить? - Не раньше выборов. Не хочу, чтобы ктонибудь решил, будто я пытаюсь повлиять на мнение избирателей. Мистер Ганглион вместе с мистером Тернбуллом отправились обедать в "Герб Хэндименов". - Поразительная женщина эта Мод Линчвуд! - восклицал по дороге мистер Ганглион. - Вечно такое учудит, только держись. Как вам это понравится: выходит за своего шельму-садовника и прочит его в члены парламента. Они вошли в бар. - Что будете пить? - спросил мистер Тернбулл. - Я бы сейчас не отказался от большого стакана виски. Такие траты меня разорят, но уж больно хочется. - А разве вы, сэр, не слышали? - вмешался бармен. - Сегодня виски на пять пенсов дешевле, а пиво - на два. Распоряжение леди Мод. Видать, щедрость ей нынче по карману. - Ого! - заметил мистер Тернбулл. - Как вы полагаете, это не из-за выборов? Но мистер Ганглион не слышал вопроса. Он размышлял о том, как мало изменился мир со времен его детства. Как это говаривал отец? Что, мол, мистера Гладстона смыло с поста пивной волной? А ведь случилось это сто лет назад. 28  Леди Мод непременно хотелось венчаться в белой фате - как будто она выходила замуж впервые. Робкие возражения викария она отмела с привычной беззастенчивостью. - Ах, вы не верите, что я девушка? Я ведь и доказать могу, - пригрозила она, и викарий покорно уступил В церкви Уилфридова замка яблоку негде было упасть. Тут собралась чуть не половина графства. Леди Мод в сопровождении подружки невесты - миссис Фортби - размашистой походкой вышла из сосняка. У церкви ее дожидался Блотт, теперь член парламента Блотт Хэндимен, в цилиндре и во фраке. Органист заиграл мелодию, выбранную женихом, - "Правь Британия". Леди Мод Линчвуд рядом с генералом Бернеттом двинулась по проходу к алтарю и через полчаса покинула церковь уже в качестве леди Мод Хэндимен. Сфотографировавшись на память, жених и невеста во главе свадебной процессии прошествовали по железному мосту в усадьбу. Хэндимен-холл встретил их в праздничном убранстве: на башенках развевались флаги, на лужайке был установлен полосатый полотняный навес, а оранжерея освещена яркими разноцветными огнями. Наследница состояния сэра Джайлса могла не скупиться на угощение. Гостям подавали икру, шампанское, копченую лососину, для любителей - заливного угря, сандвичи с огурцом, бисквиты со взбитыми сливками. О столе позаботилась миссис Фортби. Не хватало одного - свадебного торта. - А я-то думаю: что это я забыла? - хныкала миссис Фортби. В конце концов торт отыскался в кладовой. Он представлял собой уменьшенную копию сторожки. - Жалко рушить такую красоту - сказал Блотт, вместе с невестой занеся над ним старинный меч Базби Хэнд имена. - Раньше надо было думать, - шепнула ему леди Мод. Новобрачные разрезали торт, защелкали фотоаппараты. Свадьба удалась на славу, и даже речь Блотта, отличавшаяся истинно английской невнятицей, имела успех. Он поблагодарил гостей за то, что они почтили торжество своим присутствием, а миссис Фортби - за хлопоты и вызвал общий хохот и смущение леди Мод, заметив, что ему выпала редкая удача: он взял в жены собственную хозяйку, с которой живет уже тридцать лет. - Малый хоть куда, - сказал генерал Бернетт миссис Фортби, которая ему сразу приглянулась. - Богатая натура. Я слыхал, ему светит место парламентского пристава. А то нынешний, говорят, ни шьет ни порет. - Не порет? - встрепенулась миссис Фортби. - Вот и умница. Порка - это так унизительно. Взяв бутылку шампанского, мистер Ганглион и мистер Тернбулл вышли в сад. - Недаром говорят: "Не родись умен, а родись счастлив", - глубокомысленно изрек мистер Тернбулл. - А он оказался славным человечком - я, признаться, был о нем худшего мнения. Стало быть, напрасно мы воротим нос от тех, кто выбился из грязи в князи. - Так, да не так, - заметил мистер Ганглион. - Выуживать князей из грязи надо умеючи. Знать, кого и зачем выуживаешь. - И что вы этим хотите сказать? Мистер Ганглион присел на железную садовую скамью. - Я тут размышлял о сэре Джайлсе. Надо же, как кстати он убрался на тот свет. Вы об этом не задумывались? Я задумался. Зачем, спрашивается, он напялил резиновые сапоги, когда на дворе август месяц? Вон сколько недель ни одного дождя. Такого засушливого лета не было давным-давно, а на покойнике резиновые сапоги. - Так вы что же, намекаете, что... Мистер Ганглион ухмыльнулся: - Ничего я не намекаю. Просто рассуждаю. Старинный род есть старинный род. Чтобы он не пресекся, полагаться только на судьбу не резон. Что-что, а выживать они умеют: - Вы просто ерничаете, вот и все. - Глупости. Я не ерник, а реалист. Господи, на что только они не идут, чтобы оставить потомство, на что только не идут! - И слава Богу. Иначе, что бы мы без них делали. Мистер Ганглион начал клевать носом и скоро уснул. В эту ночь Хэндимены, сжимая друг друга в объятиях, вкушали блаженство на брачном ложе. Наконец-то Блотт обрел себя. Прошлое преобразилось, настоящее - предел мечтаний. Уборная на вокзале в Дрездене, сиротский приют, отрочество, сомнения, тревоги - все это кануло в небытие. И в первую очередь автомагистраль. Теперь он англичанин из старинного рода, живущего в Клинской теснине уже пятьсот лет, - а если Блотт постарается, и еще столько же проживет. Этим духом была проникнута его первая речь в парламенте, в которой он говорил о вступлении Англии в "Общий рынок". - Для чего нам Европа? - восклицал он. - Вы, конечно, возразите: "Это мы нужны Европе". Правильно: нужны. Как образец, как путеводная звезда, как прибежище в непогоду. Я сужу по собственному опыту... Речь произвела впечатление. Она так напоминала речи Черчилля, Питта-младшего и Берка, что члены кабинета министров сидели как на иголках. - Надо заткнуть этот фонтан, - решил премьер-министр, и Блотту предложили должность парламентского пристава. - И ты согласишься? - забеспокоилась леди Мод. - Ни за что, - ответил Блотт. - "В делах людей бывает миг прилива..." - Ах ты мой родной, - умилилась леди Мод. - Ты у меня просто чудо! - "Он мчит их к семьям, если не упущен". Леди Мод вздохнула с облегчением: - Как же все-таки здорово, когда муж умеет отличать главное от второстепенного. А Дандридж начал отбывать срок в Уорфордской тюрьме. - Будете вести себя смирно - переведем в тюрьму менее строгого режима, - пообещал начальник тюрьмы. - Делайте что положено и месяцев через девять будете на свободе. - Мне менее строгий режим не нужен, - сказал Дандридж. И он не кривил душой. Тюремный быт с его жесткой упорядоченностью пришелся ему по вкусу. Все расставлено по своим местам, никаких досадных "вдруг". День похож на день, каждая камера ничем не отличается от соседней. И что самое приятное, сбылась мечта его жизни: Дандриджу был присвоен собственный номер. Так он превратился в "номер 58295" и был этим очень доволен. Работал он в тюремной библиотеке и не знал никаких забот. Тюремные будни не омрачались вмешательством природы. Деревья, леса, пейзажи, в которых ни складу ни ладу, - все это осталось за стенами тюрьмы. Дандридж о них и не вспоминал - он самозабвенно трудился над составлением библиотечного каталога. И даже придумал систему библиотечной классификации, которая в рассуждении математической строгости превзошла десятичную классификацию Дьюи. Она получила название "цифровая система Дандриджа".