-- это было бы здорово, -- заметил доктор Борд. -- Но газеты опять все переврали. И все-таки статья на третьей странице что-нибудь да значит. Он достал номер газеты "Сан" и показал фотографию мисс Линчноул в чем мать родила. Снимок был сделан на Барбадосе прошлым летом. Внизу красовалась подпись: "СМЕРТЬ В ГУМАНИТЕХЕ: СТУДЕНТКА ИЗ ЗНАТНОЙ СЕМЬИ -- ЖЕРТВА НАРКОТИКОВ". -- Да видел я газеты. Какой позор для колледжа! -- обратился проректор к членам комиссии, которая вообще-то собралась обсудить грядущий налет инспекторов Ее Величества, а теперь вынуждена заниматься новой напастью. -- Я только хочу сказать, что это нетипичный случай и... -- Отчего же нетипичный, -- возразил член муниципалитета Блайт-Смит. -- С тех пор как вы заняли этот пост, на колледж так и сыпятся неприятности. Могу напомнить. Сперва отвратительная история с преподавателем кафедры гуманитарных наук, который... В разговор вмешалась миссис Болтанинг, которая как истая поклонница прогресса жила завтрашним днем: -- Что толку ворошить прошлое? -- Нет уж, поворошим, -- настаивал мистер Сквидли. -- Ведь должен кто-то за это ответить. Мы как-никак платим налоги и имеем право требовать, чтобы наши дети получили приличное образование. -- Сколько у вас детей в Гуманитехе? -- фыркнула миссис Болтанинг. Мистер Сквидли возмущенно сверкнул глазами: -- Чтобы мои дети учились в Гуманитехе? Через мой труп. -- Ближе к делу. -- напомнил начальник управления по образованию. -- Куда уж ближе, -- сказал мистер Сквидли. -- А дело в том, что я работодатель и плачу не за то, чтобы свора пустобрехов-недоучек сажала будущих рабочих вместо студенческой скамьи на иглу. -- Протестую! -- кипятился ректор. -- Во-первых, мисс Линчноул училась не на рабочего, а во-вторых, у нас преподают настоящие мастера... -- Ох и мастера! По этим мастерам психушка плачет, -- вставил мистер Блайт-Смит. -- Я хотел сказать, "мастера своего дела". -- Оно и видно. Недаром секретарь министра образования так настойчиво добивается, чтобы специальная комиссия расследовала, действительно ли кафедра гуманитарных наук. ведет пропаганду марксизма-ленинизма. Какие вам еще нужны доказательства, что преподаватели никуда не годятся? -- Несогласна! Категорически несогласна! -- наседала миссис Болтанинг. -- Корень зла-- сокращение ассигнований. Чтобы привить молодежи чувство ответственности. пробудить заботу о... -- Господи, да разве в этом дело? -- буркнул мистер Скидли. -- Если бы хоть половина придурков, которые тут работают, умели читать и писать... Ректор многозначительно посмотрел на начальника управления по образованию, и от сердца у него отлегло. Пусть себе спорят, все равно никакого решения не примут. В комиссии всегда так. В доме 45 по Оукхерст-авеню Уилт беспокойно поглядывал в окно. С самого обеденного перерыва, когда он обнаружил слежку, Уилт не находил себе места. Возвращаясь домой, он глаз не спускал с зеркальца заднего вида, поэтому прозевал сигнал светофора на Нотт-роуд и приложил машину сыщиков, которые на всякий случай пристроились спереди. Последовал обмен любезностями. К счастью, агенты были без оружия, но Уилт еще раз убедился, что его жизни угрожает опасность. Ева была мрачнее тучи. -- Прешь, как ненормальный, -- напустилась она на мужа, когда Уилт рассказал про помятый бампер и радиатор. -- Ну что за раззява? -- Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе выдался такой денек,-- сказал Уилт и налил себе домашнего пива. После первого глотка он подозрительно посмотрел на стакан и проворчал: -- Сахара, что ли, недоложили. Ева мигом перевела разговор на происшествие с мистером Геймером. Уилт слушал вполуха. Странный вкус у этого пива. Оно еще вроде и выдохлось. --...Как будто такие крохи могут перекинуть статую через забор, -- заключила Ева свое крайне пристрастное повествование. Уилт оторвался от пива: -- Не скажи. Теперь я понимаю, зачем им понадобилась подвесная лебедка мистера Бойкинза, -- Я-то думаю, откуда такой интерес к физике. -- Но врать, что они задумали убить Геймера при помощи электричества... -- А ты объясни-ка мне, почему во всем доме нет света. Не знаешь? Потому что пробки перегорели. И не вздумай говорить, что это снова мышь забралась в тостер. Я проверял. Из-за мыши пробки не перегорят. А в тот раз. если бы я не возмутился, что вместо гренков с мармеладом меня на завтрак почтуют гниющей мышью, ты бы даже не заметила. -- Вспомнил тоже! Тогда было совсем другое дело. Бедняжка полезла туда за крошками, ее и пришибло. -- А мистер Геймер полез за своим клятым садовым украшением, и его тоже чуть не пришибло. Между прочим, это паршивая мышь подсказала твоему выводку мысль об электричестве. Неровен час узнают, как действует электрический стул. Вернусь как-нибудь домой, а на кухне Рэдли-младший окочурился: на голове кастрюля, а от нее к розетке провод. -- Ну вот еще. Что они -- совсем ничего не соображают? Вечно тебе мерещатся всякие ужасы. -- Не ужасы, а суровая правда жизни. Это ведь правда, что у наших малюток ого-го какая убойная сила. По сравнению с ними террористы годятся в воспитатели детского сада. -- Какие гадости говоришь! -- Такие же, как это пиво, -- сказал Уилт и открыл еще одну бутылку. Он сделал глоток и выругался, но его слова заглушил гул кухонного комбайна: Ева принялась шинковать морковь и яблоки. С одной стороны, девочкам полезно, а с другой -- пусть Генри видит, в каком она бешенстве. Хоть бы раз согласился, что у девочек светлые головы и золотой характер. Так нет: вечно он недоволен. Уилт был недоволен и пивом. От любовного зелья -- Ева добавила в каждую бутылку лучшего горького ровно пять миллилитров -- пиво приобрело странный привкус и выдохлось. -- Должно быть, плохо закупорили, -- пробормотал Уилт. Кухонный комбайн замолчал. -- Что ты там ворчишь? -- сварливо крикнула Ева. Она всегда подозревала, что под шумок комбайна или кофемолки Уилт высказывает сокровенные мысли. -- Ничего, -- ответил Уилт. О пиве поминать не стоит: Ева постоянно талдычит, что пиво плохо действует на печень. По крайней мере сегодня Уилт это ощутил. К тому же если подручные Маккалема вдруг нагрянут, чтобы его пришить, лучше сразу упиться до бесчувствия. И плевать, что у пойла отвратительный вкус. Больше в доме ничего из спиртного нет. На другом конце Ипфорда инспектор Флинт, сидя перед телевизором, рассеянно смотрел фильм о жизни гигантских черепах. И черепахи, и их половая жизнь были ему до лампочки. Одно у них здорово: они не нянчатся со своими спиногрызами, а отложат яйца на каком-нибудь далеком берегу -- и поминай как звали. Вылупятся -- хорошо, хищники слопают -- еще лучше. А так -- мотал он этих тварей, которые живут по двести лет и, наверно, знать не знают, что такое высокое давление. Флинт вернулся мыслями к Роджеру и покойной Линчноул. Он ловко втравил Роджера в неразбериху. на которые Уилт был большой мастак, но теперь Флинт решил, что не худо бы самому раскрыть это преступление и пожинать лавры. Уилт к делу не причастен, это точно. Разумеется, без его проделок не обошлось -- на то он и Уилт, однако чутье старого служаки подсказывало инспектору, что к наркотикам каверзы Уилта отношения не имеют. Значит, смертоносный наркотик девчонка получила от кого-то другого. С неспешным упорством гигантской черепахи, преодолевающей глубинные течения Тихого океана. Флинт стал вспоминать, какими фактами он располагает. Девчонка отравилась героином и фенциклидином. Это факт. Уилт давал уроки ублюдку Маккалему (который тоже загнулся от наркотиков). И это факт. Уилт звонил в тюрьму. А вот это не факт, а предположение. Предположение интересное, но если оно не подтвердится, следствие зайдет в тупик. Флинт взял газету и вгляделся в фотографию покойницы. Снято на Барбадосе. Вояж в компании богатых бездельников, где каждый второй наркоман. Уж не у них ли девчонка раздобыла наркотики? Тогда Роджеру нипочем не дознаться: эта публика умеет прятать концы в воду. Ладно, у Флинта и без них зацепок предостаточно, есть с чем работать. Он выключил телевизор и вышел в прихожую. -- Пойду малость ноги размять, -- крикнул он жене. Миссис Флинт угрюмо промолчала. Ей было глубоко безразлично, что собирается проделывать муж со своими ногами. Через двадцать минут Флинт сидел у себя в кабинете. Перед ним лежали протоколы допроса лорда и леди Линчноул. Конечно, родители ни сном ни духом не ведали, что Линда балуется наркотиками. По их ответам Флинт сразу понял, что они стараются отвести от себя подозрения. -- Нечего сказать, заботливые родители. Прямо как эти чертовы черепахи, -- буркнул Флинт и взялся за протокол допроса студентки, которая снимала квартиру вместе с мисс Линчноул. От нее толку было больше. Нет, Пенни уже сто лет не ездила в Лондон. Она вообще никуда не выезжала, разве что домой на выходные. В дискотеки порой захаживала. В основном одна -- с дружком своим из университета она порвала еще до Рождества. Ну и так далее. В последнее время ее никто не навещал. Изредка она сидела в кофейнях или бродила в одиночестве по берегу реки. Соседка дважды ее там встречала, возвращаясь из кино. Где именно? Возле доков. Флинт это запомнил. Молодец сержант, грамотно ведет допрос. Соседка упомянула кофейни, которые облюбовала мисс Линчноул. Заходить туда нет смысла: там наверняка пасутся агенты Роджера, а Флинту не резон показывать, что его это дело интересует. Нет, Флинт полагается на свой нюх и многолетний опыт. И еще он знает, что хотя от Уилта можно ожидать чего угодно -- инспектор имел представление о его способностях, -- но чтобы он промышлял наркотиками -- ни боже мой. И все-таки он звонил в тюрьму в день смерти Маккалема или не он? Темная история: уж больно много совпадений. Что ж, инспектор может порасспросить мистера Блэггза. Флинт и старший надзиратель давнишние приятели: инспектор не раз имел удовольствие вверять преступников сомнительным попечениям мистера Блэггза. Скоро Флинт уже беседовал со старшим надзирателем в пивной неподалеку от тюрьмы. Блэггз отзывался об Уилте с прямодушием, которое едва ли пришлось Уилту по вкусу. -- Я так считаю, давать образование уголовникам -- грех против общества, -- философствовал Блэггз. -- Для чего им ума набираться? А вы потом с ними мучайся, так ведь? Флинт согласился, что с башковитыми преступниками полиции приходится труднее, и спросил: -- Как по-твоему, может, наркотики в камере у Мака -- Уилтова работа? -- Уилт? Исключено. Уилт просто-напросто доброхот недоделанный. Шизанутый, конечно, как и вся ихняя братия. Так вот я и говорю: тюрьма -- это тюрьма, а не пансион для благородных девиц. А то что же получается: сядет за решетку мазурик, богом обиженный, а там из него делают матерого грабителя банков с дипломом юриста. -- Неужели Мак учился на юриста? Мистер Блэггз рассмеялся: -- Маку это ни к чему. У него денег куры не клюют, было на что содержать свору законников. -- А почему решили, что по телефону звонил Уилт? -- Это Билл Ковен на него подумал. Он подходил к телефону. -- Блэггз выразительно поглядел на пустой стакан, и Флинт заказал еще две пинты. -- Вот Биллу и показалось, что звонил Уилт, -- продолжал Блэггз, довольный, что его сведения оплачиваются сполна. -- Может, и обознался. Флинт расплатился и прикинул, о чем бы еще спросить приятеля. -- А ты часом не знаешь, как Маккалем раздобыл наркотики? -- Как не знать, -- гордо ответил Блэггз. -- Это еще одна доброхотка недоделанная нагрянула с визитом. Будь моя воля, я бы всех посетителей гнал из тюрьмы в... -- Посетительница? -- перебил Флинт, не дав Блэггзу объяснить, что лучший тюремный режим -- одиночное заключение, а убийц, насильников и сквернословов, обругавших надзирателя, надо вешать в обязательном порядке. -- И к кому же она пришла? -- Да ни к кому. Есть такие идиоты, которые от нечего делать занимаются благотворительностью. Им в тюрьму вход свободный, вот они и лезут. На надзирателей косятся как на преступников, а с уголовниками цацкаются, будто это бедные сиротки, которых в детстве материнским молочком обделили. Одна такая стерва, миссис Джардин, и протащила Маку наркотики. -- Ничего себе! Ей-то зачем? -- Да припугнули ее. Какие-то подонки, дружки Мака, нагрянули домой, показали бритвы и бутылку с азотной кислотой и пригрозили: откажется -- вся морда будет в прыщах, как у прокаженной, что и собаки жрать не станут. Просекаешь? -- Еще бы, -- сказал Флинт. Он пожалел бедную благотворительницу, хотя никак не мог представить : себе прокаженную с прыщами. -- И она сама вам про это рассказала? -- Держи карман шире. Она подняла визг, что это мы укокошили мистера Маккалема. Слыхал? "Мистера"! По правде говоря, я бы этого мистера и впрямь придушил к свиньям собачьим. Отвели мы ее в морг, а там как раз тюремный врач вскрытие проводит. Зрелище, что и говорить, не шибко жизнерадостное. Звуки тоже -- врач еще и пилой орудовал. Стерва, натурально, лезет на стенку: что, мол, вы с ним делаете. Врач -- ноль внимания. А как она очухалась, ей и объявляют: отравление наркотиками -- и баста. И кто будет против этого вякать, попадет под суд за клевету. Тут-то она и раскололась. Сразу в слезы, у начальника в ногах валяется. Все как на духу выложила. Оказывается, она уже несколько месяцев таскает в тюрьму героин. Ну, конечно, каяться начала. -- Понятное дело. И когда ее будут судить? Мистер Блэггз нахмурился и отхлебнул пива. -- А никогда, -- буркнул он. -- Никогда? Но ведь в тюрьму ничего проносить нельзя: уголовная статья. А тут -- наркотики. -- Сам знаю. Да начальник не хочет шум поднимать. Дрожит за свое место. И потом, она доброе дело сделала: Маку туда и дорога. -- Это верно. А Роджер знает? Старший надзиратель покачал головой: -- Я же говорю: начальник боится огласки. Притом эта дура твердит, будто считала, что снабжает Мака тальком. Врет, конечно, но ты же понимаешь, какой это козырь для зашиты. Мы еще и виноваты останемся: недоглядели. -- Она не говорила, где взяла героин? -- Подобрала ночью возле телефонной будки на Лондон-роуд. Кто оставил -- не видела. -- Уж конечно не из той компании, которая ей угрожала. Из пивной инспектор Флинт вышел окрыленный. Все складывается как нельзя лучше. Роджер попусту теряет время, а Флинт заполучил свидетельницу, которая так и жаждет исповедаться. Инспектора даже не беспокоило, что после четырех пинт лучшего горького писючие таблетки дадут ему жару: он уже наметил маршрут до дома, который пролегал мимо трех относительно чистых общественных уборных. 10 Но если инспектор Флинт летал как на крыльях, инспектор Роджер ходил сам не свой. После происшествия на Нотт-роуд поведение Уилта предстало в ином свете. -- Неспроста он долбанул полицейскую машину, -- втолковывал Роджер сержанту Ранку. -- Почуял, скотина, что мы у него на хвосте. Знаете, зачем он лезет на рожон? -- Без понятия, -- сказал сержант. Ему гораздо лучше работалось вечерами, а в час ночи он соображал туго. -- На арест набивается. Если арестовать его сейчас, мы не сможем предъявить никаких улик. -- Ему-то какая польза? -- Это повод поднять крик о притеснениях да о нарушении гражданских прав, будь они неладны. -- Странные у него замашки. -- А послать жену за наркотой в тот самый день, когда девчонка умерла от такой же дряни, -- это не странно? -- Да уж, чуднее некуда, -- признался Ранк. -- Обычный преступник сидел бы тише воды ниже травы. Роджер злобно ухмыльнулся: -- То-то и оно, что мы связались с необычным преступником. Я все время об этом твержу. Уилт такая лиса, что еще поискать. -- Уж будто, -- усомнился сержант Ранк. -- Знает, что мы следим за его женой, и посылает ее за бутылкой наркоты? Лисе такая глупость в голову не придет, разве что ослу. Роджер печально покачал головой. Когда же наконец сержант научится постигать тайные помыслы преступников? -- Предположим, в бутылке вовсе не наркотик. Что тогда? -- спросил он. Сержант Ранк стряхнул дремоту и попытался собраться с мыслями. -- Тогда она понапрасну гоняла в Силтон -- вот и все. -- Нет, не все. Они затеяли эту поездку, чтобы направить нас по ложному следу. Обычная уловка Уилта. Почитайте его досье. Взять хотя бы историю с надувной куклой. Провели старика Флинта как мальчишку. Почему? Потому что Флинт, голова два уха, поспешил сцапать Уилта, хотя улик только и было что надувная кукла в одежде миссис Уилт под кучей цемента. А где, спрашивается, пропадала всю неделю сама миссис Уилт? Плавала на яхте с парочкой американских хипарей, одуревших от наркотиков. И Флинт, вместо того чтобы взять их и расспросить, чем они занимались на берегу, отпускает их на все четыре стороны. Ведь ясно как божий день, что они тайком провозили наркоту, а Уилт со своей куклой тем временем полиции глаза отводил. Тот еще прохиндей. -- Складно у вас получается, -- согласился Ранк. -- Но с чего вы взяли, что нынче он ведет ту же игру? -- Так ведь горбатый. -- Кто горбатый? -- В смысле, горбатого могила исправит. -- Ах, вот вы про что, -- сказал сержант. В час ночи инспектор мог бы и не говорить загадками. -- Но теперь Уилт не на того напал, -- продолжал инспектор, все больше убеждаясь в своей правоте. -- С Флинта чего взять -- старая школа, вчерашний день. Со мной этот номер не пройдет. -- Точно. Вы его не прозеваете. Кстати, о зевоте. Можно мне пойти... -- На Оукхерст-авеню, -- решительно сказал Роджер. -- Вот куда вы отправитесь. Надо установить в машине пройдохи Уилта микрофоны. Хватит нам ходить за ним хвостом. Теперь дело за электроникой. -- Вот еще! -- возмутился Ранк. -- Делать мне нечего -- соваться в машину Уилта. У меня жена и трое детей, и... -- Что вы несете? При чем тут ваша семья? Я же объясняю: Уилты сейчас спят, вы пойдете к ним... -- Спят! У него калитка -- и то под напряжением. Неужели вы думаете, он тачку к сети не подключил? На фига мне связываться с этим маньяком? Не хочу я предстать перед Всевышним в виде головешки. Даже не уговаривайте. Роджер стоял на своем: -- Мы сперва проверим, -- пообещал он. -- Как? -- Ранк встрепенулся, сна как не бывало. -- Пошлем сыскную собаку пописать на машину и посмотрим, не шарахнет ли ей в пипку тридцать две тысячи вольт? Хороши шуточки. -- Это не шуточки. Это приказ, -- отрезал Роджер. -- Живо собирайте оборудование. Через полчаса сержант в резиновых перчатках и резиновых сапогах дрожащими руками открывал дверь машины Уилта. Предварительно он четыре раза обошел машину, убедился, что никакие провода от дома к ней не тянутся, и заземлил ее медным стержнем. Несмотря на все меры предосторожности, он так и ждал подвоха и очень удивился, когда машина не взорвалась. -- Готово, -- шепнул он подошедшему инспектору. -- Куда пристроить магнитофон? -- Где-нибудь поближе, чтобы легче было достать пленку, -- прошептал Роджер. Ранк провел рукой под щитком управления, нащупывая подходящее место. -- Чего мудрить? Суньте под сиденье, -- распорядился Роджер. -- Как скажете. -- Ранк запихнул магнитофон между пружинами. Скорее бы выбраться из проклятой машины. -- А передатчики куда? -- Один в багажник, а другой... -- Другой? -- удивился Ранк. -- Ну, тогда вам придется зарегистрировать их как радиостанцию. И один-то действует в радиусе пяти миль. -- Кашу маслом не испортишь. Если Уилт обнаружит один, то не станет искать второй. -- Если не отдаст машину в ремонт, никто не обнаружит. -- Пристройте там, куда обычно не лазят. Наконец после долгих препирательств сержант с помощью магнита приладил один передатчик в уголке багажника. Когда он растянулся под машиной, высматривая, куда бы приткнуть второй, в спальне Уилтов вспыхнул свет. Инспектор мигом нырнул под машину и притаился рядом с сержантом. -- Говорил я, что сукин сын непременно подлянку устроит, -- надрывно прошептал Ранк. -- Вот влипли. Рождер молчал. Уткнувшись в заляпанный машинным маслом, воняющий кошками гудрон, инспектор лишился дара речи. Когда Уилт понял, что его разбудило, у него тоже отнялся язык. Накануне он добросовестно выхлестал шесть бутылок пива, и хотя вкус был мерзопакостный, зато голова затуманилась. Ночью любовное пойло доктора Корее начало действовать. Уилт проснулся с таким чувством, будто ему в причинное место пробрался целый батальон муравьев и деловито прокладывает себе путь вглубь. А может, кто-то из близняшек сдуру сунул туда электрическую зубную щетку? Не похоже. Это жуткое ощущение вообще ни на что не похоже. Уилт включил ночник, откинул одеяло, чтобы взглянуть, что происходит, и уставился на широкое красное полотнище, которое на поверку оказалось трусиками Евы. Ева в красных трусиках? Или она тоже вся горит? Уилт выкарабкался из постели, не развязывая пояса, кое-как стянул пижамные брюки и повернул поудобнее лампу, чтобы проверить, что за беда стряслась с его окаянным шелопутом (Уилт позволял своему члену в некотором смысле жить самостоятельной жизнью -- вернее, не считал себя в ответе за его поведение). С виду Уилтов постреленок был цел и невредим, но только с виду: Уилт испытывал невообразимые мучения. Может быть, у Евы найдется какой-нибудь кольдкрем... Он заковылял к туалетному столику Евы и стал перебирать баночки. Куда она задевала кольдкрем, черт бы ее драл? В конце концов он остановился на увлажняющем лосьоне. Наверно, поможет. Но лосьон не помог. Уилт перепачкался с ног до головы, измазал подушку, однако жжение все усиливалось. И что толку мазать сверху, если жжет внутри? Оказывается, батальон муравьев прорывался не внутрь, а наружу. Совсем потеряв голову, Уилт уже собрался шугануть их аэрозолем против насекомых, до вовремя опомнился. Еще неизвестно, какую шутку сыграет инсектицид с его мочевым пузырем, тем более тот полным-полнехонек. Может, если помочиться... Все еще сжимая в руке баночку с лосьоном, Уилт добрался до туалета. -- Что за недоносок назвал это "облегчаться"? -- прошептал он, выполнив свое намерение. Уилт испытал только душевное облегчение -- оттого, что мочился не кровью и не обнаружил в унитазе муравьев. Телесные же муки, напротив, усилились. -- Как пить дать, загорится, -- шепнул Уилт. Еще немного -- и он кинулся бы тушить пожар при помощи ручного душа, но тут его осенило. Если наружное применение лосьона ни черта не дает, следует смазать изнутри. Но как? На глаза ему попался тюбик зубной пасты. Вот то, что надо. Э, нет. Только не зубной пастой. Ну неужели трудно выпускать увлажняющий лосьон в тюбиках? Уилт заглянул в аптечку. Старые бритвенные лезвия, пузырьки с аспирином, микстура от кашля. Ничего такого, что можно впрыснуть внутрь. Разве что тюбик с какой-то дрянью для удаления волос. -- Ну уж дудки, -- проворчал Уилт. Однажды он по ошибке уже почистил зубы этой пакостью. -- Ну его к черту, этот дефолиант. Одно спасение -- лосьон. А спасаться надо немедленно. Охваченный новым приступом отчаяния, Уилт взял баночку с лосьоном, проковылял на кухню и принялся рыться в шкафчике под мойкой. Наконец он нашел то, что искал... Ева сквозь сон почувствовала, что спина отчего-то замерзла. Так, немного: терпеть можно, а просыпаться неохота. Когда Ева все-таки открыла глаза, в спальне горел свет и она лежала в постели одна. Вот почему спине холодно. Уилт скинул одеяло и ушел. В уборную, наверно. Ева подтянула одеяло и стала дожидаться мужа. Может, он не прочь заняться любовью. Ведь он выпил две бутылки пива с любовным снадобьем. Ева и красные трусики надела. А ночь -- самое время для любви: близняшки спят. Не то что утром в воскресенье. Тогда приходится вставать и запираться от девочек. Но и это не всегда помогало. Ева никогда не забудет, как в одно прекрасное утро они с Генри совсем уж было кончали и вдруг запахло дымом и детские голоса на все лады завопили: "Пожар! Пожар!" Ева и Генри скатились с кровати, не одевшись выскочили в коридор и увидели, что девочки жгут газету в кастрюле для варенья. Тут уж Ева сразу согласилась с мужем, что девчонок следует хорошенько выдрать. Легко сказать. Генри и шагу ступить не успел, а они уже пулей вылетели из дома. Не мог же Генри голышом носиться за ними по улице. Нет, что ни говори, а ночью заниматься любовью приятнее. Ева прикидывала, не лучше ли будет снять трусики прямо сейчас, но тут снизу донесся такой грохот, что Ева о трусиках и думать забыла. Она сорвалась с постели, накинула халат и поспешила вниз. В следующее мгновение всякие мысли о любви вылетели у нее из головы. Уилт стоял посреди кухни. В одной руке он держал собственный член, в другой -- кулинарный шприц. Предметы эти были друг к другу пристыкованы. Ева остолбенела. -- Что это еще за новости? -- наконец выговорила она. Уилт повернулся к ней. Лицо его пылало. -- Новости? -- переспросил он. Только сейчас он сообразил, что его действия можно истолковать по-разному, в том числе и в дурную сторону. -- Да, новости. Уилт взглянул на шприц. -- Понимаешь... Но Ева перебила его: -- Это же мой кулинарный шприц! -- Я знаю. А это мой Джон Томас. Ева посмотрела и на то и на другое с одинаковым отвращением. Чтобы она еще когда-нибудь взяла этот шприц покрывать торт глазурью? Да ни за что на свете! А что касается Уилтова Джона Томаса, как она вообще могла с вожделением думать об этой мерзости? -- А это, к твоему сведению, -- продолжал Уилт, -- твой увлажняющий лосьон. Вон там, на полу. Ева уставилась на баночку. Всякое случалось в доме 45 по Оукхерст-авеню, но чтобы вдруг в кухне ни с того ни с сего сошлись кулинарный шприц и Уилтов половой член ("сошлись" -- самое точное слово) да еще на полу оказалась баночка увлажняющего лосьона -- такого прежде не бывало. Ева опустилась на табуретку. -- И еще, к твоему сведению... -- Замолчи! -- не выдержала Ева. -- И слышать не хочу! Уилт обжег ее ненавидящим взглядом. -- А я не хочу мучиться, -- окрысился он. -- Думаешь, я для плезира в три часа ночи угощаю свой шершавый лосьоном, которым ты мажешь физиономию? -- Зачем тогда ты это делаешь? -- Еве и самой чуть не стало плохо. -- Затем, что мне кажется, будто какой-то садист начинил мой водопроводик перцем, вот зачем. -- Перцем? -- Или смесью толченого стекла и чеснока. Добавь маленько кприта -- и поймешь, что за смесь. Вернее, что за боль. Сил никаких нет. Так что я, с твоего позволения... Уилт снова взял шприц наизготовку, но Ева остановила его: -- Должно же быть противоядие. Я позвоню доктору Корее. Уилт выпучил глаза: -- Что? -- Говорю, я позвоню:.. -- Слышал уже. Ты хочешь позвонить этой гадюке, которая разводит лекарственные травы и перелицовывает людей. Я спрашиваю: зачем? Ева в отчаянии озирала кухню. Но ни кухонный комбайн, ни кастрюльки над плитой, ни тем более карта произрастания лекарственных трав не могли ей помочь. Злодейка Корее отравила Генри, и всему виной Ева, которая пошла на поводу у Мэвис. Но времени на размышление на оставалось: глаза Генри наливались кровью. -- Просто я подумала, что тебе надо обратиться к врачу. Может, это серьезно. -- "Может"? -- заорал Уилт. Он уже подозревал самое худшее. -- Это серьезно без всяких "может", так что изволь объяснить, почему... Ева перешла в наступление: -- Ну, знаешь ли, нечего было пить столько пива. -- Пива? Ах ты дрянь! -- взвыл Уилт. -- То-то я чувствую, с пивом неладно! Он бросился на жену. Увернувшись от шприца, Ева обежала стол и крикнула: -- Я просто... На ее счастье, в кухню заглянули близняшки. -- А почему у папочки все гениталии в креме?-- спросила Эммелина. Уилт застыл как вкопанный и воззрился на детские рожицы в дверях. Близняшки умели отмочить такое, что у отца глаза на лоб лезли. Это же надо -- проворковать "папочка", да еще таким тоном, и тут же брякнуть точный анатомический термин! Эммелина явно хотела его огорошить. И зачем обращаться не поймешь к кому? Могла бы напрямик спросить у отца. Воспользовавшись замешательством мужа, Ева решила перевести разговор в другое русло. -- Вас это не касается, -- сказала она близняшкам и театрально заслонила собой Уилта. -- Папочка не совсем здоров, и... -- Вот-вот, -- взъярился Уилт. -- Давай, вали все на меня! -- Я на тебя не валю, -- через плечо бросила Ева. -- Это потому, что... -- Потому, что ты испакостила пиво ядохимикатами и чуть меня не отравила. Да как у тебя язык поворачивается говорить, что я не совсем здоров? Хорошенькое дело -- "не совсем здоров"! Да я... Уилт не договорил, потому что Геймеры принялись барабанить в стенку. Взбешенный Уилт швырнул шприц в статуэтку смеющегося, кавалера, которую подарила им теща. когда продала свой дом, -- по словам Евы, статуэтка напоминала ей про ее счастливое детство в этом доме. Ева прогнала близняшек спать и снова спустилась в кухню. Уилт отхаживал пострадавший орган льдом из холодильника. -- Тебе действительно надо показаться врачу, -- сказала Ева. -- Мне надо было показаться врачу, когда я вздумал на тебе жениться. Сознавайся, что ты мне в пиво набуровила? Ева понурилась. -- Я просто хотела, чтобы у нас была полноценная семейная жизнь, а Мэвис Моттрем сказала... -- Придушу стерву! --...сказала, что доктор Корее помогла Патрику, и... -- Помогла Патрику? -- Уилт на мгновение забыл про обложенный льдом член. -- В последний раз, когда я его видел, ему не хватало только бюстгальтера. Говорит, бриться стал реже. -- Вот видишь. Доктор Корее дала Мэвис какое-то снадобье, чтобы остудить его пыл, я и подумала... Ева замялась, поймав грозный взгляд мужа. -- Продолжай. Только, по-моему, слово "подумала" тут не к месту. --...В общем, что у нее найдется средство немножко расшевелить... --"Расшевелить"! Говори уж прямо -- раскочегарить. Нечего меня шевелить. Я работал как вол, я отец четырех детей, а не сопливый щенок, свихнутый на сексе. -- Просто я подумала... то есть мне пришло в голову, что, если она сумела помочь Патрику (Уилт возмущенно фыркнул), она и нам поможет... ну, достичь счастья в интимной жизни. -- И для этого надо отравить меня шпанской мушкой. Спасибо, осчастливила. Теперь послушай меня. Если ты принимаешь меня за секс-агрегат вроде своего кухонного комбайна, если ты хочешь, чтобы я дрючил тебя пятнадцать раз в неделю, как советуют идиотские бабьи журнальчики, то ищи себе другого мужа. От меня ты этого не дождешься. Меня Сегодня так скрючило, что моли бога, чтобы я вообще когда-нибудь смог с тобой перепихнуться. -- Генри! -- Пошла вон, -- и Уилт заковылял вниз по лестнице, в уборную, держа перед собой мисочку со льдом. Лед, кажется, помог: боль начала утихать. Когда шум ссоры в доме замолк, инспектор Роджер и сержант опрометью бросились по Оукхерст-авеню к своей машине. Полицейские не разобрали, почему повздорили супруги, однако сцена произошла бурная, из чего Роджер опять заключил, что Уилт всем преступникам преступник. -- Напряжение сказывается, -- объяснил он сержанту. -- Я не я, если через пару дней он не кликнет на помощь сообщников. -- Если меня не отпустят поспать, я тоже буду не я, --вздохнул сержант. -- Ничего удивительного, что сосед хочет продать свою часть дома. Мука мученическая жить бок о бок с такой семейкой. -- Ему недолго осталось мучиться, -- сказал Роджер. Упоминание о соседе навело его на мысль, что с помощью Геймера он сможет узнавать обо всем происходящем в доме. А машина Уилта превратилась в настоящую радиостанцию на колесах. Дело на мази: еще немного -- и Уилта можно брать. 11 Весь следующий день Уилт провалялся в постели с грелкой, которую он охладил в морозильнике. Тем временем инспектор Роджер, благодаря передатчикам в машине, следил за передвижениями Евы по Ипфорду, а инспектор Флинт работал в другом направлении. В лаборатории у криминалистов он выяснил, что высококачественный героин, обнаруженный в камере у Маккалема, ничем не отличается от героина, который нашли в квартире мисс Линчноул, и можно с изрядной долей уверенности утверждать, что источник героина один и тот же. Затем Флинт наведался к сердобольной посетительнице тюрьмы миссис Джардин и провел у нее около часа. Миссис Джардин поразила его замечательной способностью закрывать глаза на очевидное. Послушать ее, в смерти Маккалема повинны решительно все, кроме, него самого. Негодяем он сделался по вине общества, неучем остался по недосмотру органов образования, промышленники и коммерсанты не предоставили ему достойную работу, судья вынес обвинительный приговор. -- Он стал жертвой обстоятельств, -- твердила миссис Джардин. -- Эдак про каждого можно сказать, -- заметил Флинт, поглядывая на серебро в угловом серванте. Как видно, по вине своего материального достатка дамочка стала жертвой излишней чувствительности. -- Взять хотя бы трех бандюг, которые грозились порезать вас своими... -- Ах, не надо! -- миссис Джардин содрогнулась, вспомнив о посетителях. -- И они ведь жертвы, правда? И бешеная собака жертва, но если она вас покусала, это же не утешение. По мне, торговцы наркотиками относятся сюда же. Миссис Джардин пришлось согласиться. -- Так вы своих гостей не узнаете? -- спросил Флинт. -- Говорите, они надели на голову чулки? -- Да. И пришли в перчатках. -- И они, значит, отвезли вас на Лондон-роуд и показали, где оставят передачку. -- За телефонной будкой, напротив поворота на Бриндлей. Мне велели зайти в будку, сделать вид, что я говорю по телефону, а когда поблизости никого не будет, заглянуть за нее, взять пакет и сразу возвращаться домой. Они сказали, что будут за мной следить. -- А позвонить в полицию вы не додумались? -- Почему же? Я сразу об этом подумала. Но они предупредили, что подкупили уже не одного полицейского. Флинт вздохнул. Знакомая уловка. А впрочем, черт их знает, может, и не врут. Есть в полиции такие, кто продает свою совесть. В прежние годы, когда Флинт только-только поступил на службу, их было куда меньше. Это ведь сейчас развелись крупные банды, у которых имеются средства купить полицейского с потрохами, а не получится -- пришить. В старые добрые времена убийство полицейского так просто с рук не сходило: хоть кого-нибудь, а повесят, пусть даже не того. А теперь погоду делают благотворители вроде миссис Джардин или Кристи, который в своих свидетельских показаниях наврав с три, короба, а в результате полоумного Эванса послали на виселицу, хотя убийства совершал сам Кристи. Вот из-за таких преступники нынче и распоясались. Ничего святого у людей не осталось. Стоит ли винить миссис Джардин, что она поддалась на угрозы? Ну ничего. Флинт слабины не даст. Он никогда не бегал от работы и не шел против совести, так будет и впредь. -- Мы бы вас защитили, -- сказал он. -- А если бы вы прекратили посещать Маккалема, бандиты и подавно оставили бы вас в покое. -- Теперь-то я понимаю. Но в тот миг я так перепугалась, что ум за разум зашел. "Было бы чему заходить", -- подумал Фйинт, но оставил это замечание при себе и снова принялся расспрашивать о том. как миссис Джардин получила наркотики. Трудно поверить, что преступники оставили партию героина за телефонной будкой и не захотели убедиться, что она дошла по назначению. Однако больше они у миссис Джардин не появлялись. Выходит, они договорились о связи. -- Что, если бы вы заболели? -- спросил Флинт. -- Вдруг вы по какой-то причине не сумели бы забрать пакет, что тогда? Миссис Джардин окинула инспектора удивленно-презрительным взглядом. Как можно задумываться о таких житейских мелочах, когда речь идет о моральном долге? Сразу видно необразованного полицейского. Поскольку полицейские к числу жертв не относились, они снисхождения не заслуживали. -- Не знаю, -- пожала плечами миссис Джардин. Флинт начал терять терпение. -- Слушайте, вы, хватит носом крутить, -- цыкнул он. -- Сколько бы вы ни скулили, что вас взяли на пушку, за распространение наркотиков, да еще в тюрьме, по головке не погладят. Кому вы должны были позвонить? Миссис Джардин сдалась: -- Я не знаю, как его зовут. Мне оставили номер телефона, и... -- Какой номер? -- Просто номер. Я не могу... -- Давайте его сюда. Миссис Джардин вышла, а Флинт принялся разглядывать книжные полки. Названия книг ничего ему не говорили. Он только понял, что миссис Джардин охотно читает или по крайней мере покупает книги по социологии, экономике, интересуется проблемами Третьего мира и тюремной реформой. Флинт не растрогался. Хороша забота о заключенных -- шляться в тюрьму и распекать администрацию, что она-де плохо содержит преступников. Куда как просто воевать с людьми, которые взяли на себя черную работу. А слабо самой пойти в надзирательницы да пожить на нищенское жалованье? Вздумай правительство поднять налоги для строительства новых тюрем, та же миссис Джардин поднимет крик. Ох уж эти лицемерные чистоплюйки! Миссис Джардин вернулась в комнату. -- Вот телефон, -- она протянула Флинту клочок бумаги. На нем был записан номер лондонского телефона-автомата. -- Когда вам велели позвонить? -- За день до того, как я должна была забрать пакет. С половины десятого вечера до девяти сорока. Инспектор взял немного в сторону: -- Сколько раз вы забирали пакет? -- Только три раза. Флинт встал. Ничего не получится. Даже если бы газеты не раструбили о смерти Маккалема, его дружки все равно дознались бы. Едва ли им снова лонадобится передавать пакет. Что ж. Флинт по крайней мере убедился, что они действуют не в Лондоне. Роджер идет по ложному следу. Да и Флинт, оказывается, дал маху. Цепочка обрывалась на миссис Джардин и телефонной будке на Лондон-роуд. Если бы Маккалем был жив... Флинт отправился в тюрьму. -- Покажи-ка мне список посетителей Мака, -- попросил он старшего надзирателя Блэггза. С полчаса он переписывал имена и адреса в записную книжку. Закончив, пояснил: -- Кто-то из этой компашки -- связной. Разберемся. Надежды мало, но отчего не попробовать? В участке он проверил, не располагает ли данными об этих лицах Центральная компьютерная служба, не случалось ли им проходить по делам о наркотиках. Флинт надеялся найти в списке недостающее звено -- какого-нибудь мелкого жулика, живущего в Ипфорде или его окрестностях. Но такого не оказалось. Начинать поиски в Лондоне -- попусту тратить время. Положа руку на сердце. Флинт считал, что и в Ипфорде его поиски совершенно бесплодны, но все-таки... все-таки он печенкой чувствовал, что ищет не напрасно. Чувствовал -- и все тут. Что же подскажет ему интуиция? Подруга мисс Линчноул видела ее у доков. Несколько раз. Но доки -- то же самое, что телефонная будка на Лондон-роуд: передаточный пункт. Мало, мало. Чтобы напасть на след, нужны факты посущественнее. Флинт снял трубку и набрал номер наркологического отдела Ипфордской больницы. К обеду Уилт встал с кровати. Собственно, он уже не раз вставал с кровати утром, чтобы достать из морозильника другую грелку, а чаще потому, что боялся замастурбировать себя до смерти. Ева напрасно надеялась, что адское зелье в пиве настроит мужа на нужный лад: Уилт рассудил, что жена, которая чуть не извела мужа отравой, недостойна своей порции плотских наслаждений. Если она войдет во вкус, недолго угодить в больницу с внутренним кровотечением и пожизн