королева Боудикка18. однако едва ли в те времена существовало Движение за освобождение женщин, ведь так? -- Я не про движение феминисток, -- сказала миссис Офри таким презрительным тоном, каким, вероятно, произносили это слово американки до правления Эйзенхауэра. -- Меня интересует матриархальная природа монархии. -- Да-да, конечно, -- подхватил Уилт. Надо затянуть время, а то с коробочкой для крикетных шаров случилось непоправимое: Уилт ее не чувствовал. -- Но то, что у нас было несколько королев... да пожалуй, не меньше, чем королей... Или даже больше? А? То есть, раз у каждого короля была королева... -- У Генриха VIII было до фига и больше. Во мужик, я тащусь, -- сообщила астронавигаторша. Судя по книгам, которые она читала, ей бы очень хотелось пожить в средние века, если бы тогда существовали дезодоранты и кондиционеры. Уилта обрадовало ее замечание. Надо направить разговор в это русло, а самому тем временем разобраться с коробочкой. -- Совершенно справедливо, -- согласился Уилт. -- У Генриха VIII было пять жен. Это Екатерина... -- Простите, мистер Уилт, -- вмешался какой-то сапер. -- А бывшие королевы тоже считаются королевами? В смысле, вдовы. Вдова короля -- она королева или как? -- Королева-мать, -- объяснил Уилт, запустив руку в карман и стараясь нащупать коробочку. -- Конечно, это сугубо номинальный титул. Она... -- Вы говорите "номинальный титул"? -- поинтересовалась капитан Клодиак голосом, как показалось Уилту, томным и с соответствующим выражением лица. -- Не откажите в любезности, объясните, что означает "номинальный титул". -- Не отказать? -- опешил Уилт. Но его снова перебил сапер: -- Простите, что я вмешиваюсь, мистер Уилт, но у вас что-то болтается на ноге. -- Да? -- Уилт налег на стойка из последних сил. Аудитория во все глаза смотрела на его правую ногу. Уилт тут же завел ее за левую. -- И, по-моему, это какая-то очень нужная штука, -- продолжал сапер. Еще бы не нужная! Уилт покачнулся, отлепился от пюпитра и схватился за штанину, пытаясь поймать коробочку. Но чертова коробка провалилась еще ниже. Какое-то мгновение она игриво выглядывала из штанины, потом соскользнула на ботинок. Уилт молнией кинулся на коробочку и потянул в карман. Не тут-то было. Коробочка накрепко прилеплена к бинту пластырем. Что делать? Дергать сильнее -- брюки порвутся по шву. А другой конец бинта обвязан вокруг пояса и никак не отвяжется. Этак недолго оказаться перед всей честной компанией без штанов, да в придачу заработать ущемленную грыжу. Не стоять же согнувшись на глазах у аудитории. А лезть в брюки, чтобы вытащить коробочку изнутри,-- не так поймут. Кажется, его уже не так поняли. Даже стоя в столь причудливой позе, Уилт заметил, что капитан Клодиак вскочила с места. Где-то пикала сигнализация, а астронавигаторша распространялась про гульфики, какие носили в средние века. Только сапер не растерялся. -- Не вызвать ли врача? -- предложил он. Уилт сдавленным голосом отказался, но сапер будто и не слышал его отказа: -- У нас тут замечательное оборудование для лечения мочеполовых расстройств. Такое разве что во Франкфурте имеется. Так что если нужен врач... Уилт оставил в покое коробочку и выпрямился. Хоть и неловко, когда из штанины торчит коробочка от крикетных шаров, но показываться врачу в нынешнем состоянии вовсе ни к чему. Бог знает, что подумает врач о его шальной эрекции. -- Не надо врача, -- пискнул Уилт. -- Просто... видите ли, я сегодня заигрался в крикет, боялся опоздать на лекцию и в спешке забыл... Ну, вы понимаете... Миссис Офри не понимала. Обмолвившись, что все радости жизни имеют-де оборотную сторону, она вышла из зала вслед за капитаном Клодиак. Уилт хотел было объяснить, что ему надо всего-навсего сходить в туалет, но тут неожиданно встрял прыщавый: -- Вот оно что, мистер Уилт. А я и не знал, что вы играете в крикет. Я же три недели назад вас спрашивал, что такое "кривой шар", а вы не смогли ответить. -- Как-нибудь в другой раз, -- пообещал Уилт. -- А сейчас мне надо... э-э-э... в одно место. -- Значит, вы не хотите, чтобы... -- Нет-нет, я совершенно здоров. Просто... ну, не важно. Уилт заковылял из зала, уединился в кабинке туалета и принялся выяснять отношения с коробочкой, бинтом и брюками. Слушатели же оживленно обсуждали тот феномен культуры Великобритании, который только что продемонстрировал Уилт -- он заинтересовал их больше, чем сведения о распределении голосов на выборах. -- И все равно, в крикете он ничего не смыслит, -- настаивал прыщавый. Астронавигаторшу и сапера больше волновало физическое состояние Уилта. -- У меня в Айдахо был дядя, -- рассказывал сапер. -- Он как-то весной красил дом и свалился с лестницы. Так ему на мошонку тоже наложили специальную повязку. С этим делом шутить нельзя. -- Ну, что я говорил? -- торжествовал капрал. -- Два радиопередатчика, один магнитофон. И никакой бомбы. -- Точно? -- переспросил Глаусхоф, стараясь скрыть досаду. -- Точно, -- сказал капрал. Майор из подразделения взрывных и землеройных работ подтвердил его слова и спросил, можно ли убрать самосвалы. Самосвалы были отведены, "эскорт" остался на стоянке в одиночестве. Но Глаусхоф не собирался упускать такую прекрасную возможность отличиться. Дело в том, что начальник разведки полковник Эрвин на выходные уехал с базы и в его отсутствие Глаусхоф вполне мог извлечь из происшествия выгоду. -- Зачем же он приперся сюда со своими передатчиками? -- спросил Глаусхоф. -- Что скажете, майор? -- Наверно, это проверка. Если бы все сошло гладко, он бы привез настоящую бомбу с дистанционным управлением, -- предположил майор, который на все смотрел с точки зрения своей специальности. -- Но это же не приемники, а передатчики, -- не унимался капрал. -- Они не принимают сигналы, а передают. И для чего тогда магнитофон? -- Магнитофон -- не по моей части, -- сказал майор. -- Устройство не взрывоопасное. Ну, пойду писать рапорт. Тут Глаусхоф решил наконец взять быка за рога. -- Только на мое имя, -- объявил он. -- Рапорт подадите мне, больше никому. Не будем поднимать шум. -- Самосвалы уже такой шум подняли, что мое почтение. Оказалось, мы их зря гоняли. -- И все-таки надо разобраться, -- сказал Глаусхоф. -- Я отвечаю за безопасность базы, и мне не нравится, что какой-то паршивый англичанин притаскивает сюда эту технику. Может, это действительно проверка, а может, что-то другое. -- Конечно, что-то другое, -- подхватил капрал. -- Вон какая чувствительная аппаратура: с двадцати миль засечет, как блохи трахаются. -- Не иначе жена хочет с ним развестись и собирает компромат, -- догадался майор. -- Что-то она уж больно усердствует, -- заметил капрал. -- Два передатчика и магнитофон. Такую сложную технику в магазине не купишь. Никогда не слыхал, чтобы штатские пользовались такой хитрой системой самонаведения. -- Системой самонаведения? -- переспросил Глаусхоф, который все еще представлял, как трахаются блохи. -- Как это -- системой самонаведения? -- Эти хреновины указывают цель. Передают сигналы. А два оператора сидят у приемников и засекают, где крутится автомобиль. -- Вот это номер, -- забеспокоился Глаусхоф. -- Думаете, русские послали Уилта узнать наши координаты? -- Они и так знают, где мы находимся, у них спутники с инфракрасной техникой. Подсылать радионаводчика им вроде бы ни к чему. Разве что они хотели сбыть его с рук. -- Сбыть с рук? Зачем? -- А я почем знаю? Вы отвечаете за безопасность, вы и разбирайтесь. А я техник и не в свое дело не лезу. Но, по-моему, если агента засылают к противнику с сигнальным устройством, по которому его легко распознать, так только затем, чтобы его накрыли. Это же все равно, что бросить в комнату к коту писклявую мышь. Однако Глаусхоф стоял на своем: -- Что бы вы ни говорили, Уилт без разрешения протащил на базу шпионскую аппаратуру, и я его не отпущу. -- Вот они по сигналам и выяснят, где он застрял. Глаусхоф бешено сверкнул глазами. Пропади он пропадом, этот рассудительный зануда! Но Глаусхоф нашел способ поставить капрала на место. -- Что? -- взревел он. -- Передатчики еще действуют? -- А как же. Вы ведь не сказали, что их надо отключить. Нам с майором было приказано искать в машине бомбу. -- Так точно, -- поддакнул майор. -- Приказ был насчет бомбы. -- Сам знаю, что насчет бомбы! -- бушевал Глаусхоф. -- Думаете, у меня память плохая? Тут он умолк и с ненавистью воззрился на машину. Раз передатчики действуют, то противнику уже известно. что его хитрость раскрыта, а значит... Глаусхоф лихорадочно прикидывал, как предотвратить катастрофу. Оставались считанные минуты, с решением надо спешить. И Глаусхоф объявил свое решение: -- Мы принимаем бой, а вы принимайте машину. Чтобы духу ее на базе не было. Капрал заартачился: долбанные шпионы следят за долбанным "эскортом" в оба, а он, видите ли, должен отгонять его за тридцать миль, да еще без долбанного сопровождения. Однако Глаусхоф был неумолим, и через пять минут "эскорт" покинул базу. Предварительно в магнитофоне сменили пленку и оставили все так, будто к технике не прикасались. Напутствия Глаусхофа были просты: -- Отгоните "эскорт" к дому Уилта. Майор будет сопровождать вас на своей машине, с ним и вернетесь. Если что, он вам поможет. Пусть слухачи ищут Уилта у него дома. То-то намучаются. -- Зато меня найдут без труда, -- буркнул капрал. Хотя со старшими офицерами спорить не положено, в этот раз надо было бы держаться понаглее. Машины двинулись в путь. Глаусхоф посмотрел им вслед и окинул взглядом по-вечернему сумрачную, унылую равнину. Ему всегда было муторно от ее вида, а теперь она выглядит просто зловеще. Еще бы: равнину обдувает ветер из России, прямиком с Урала. Пролетая мимо куполов и башен Кремля, он исполнился тлетворным духом и несет гибель всему человечеству. И сейчас далекие враги ловят каждое слово, которое здесь произносится. Глаусхоф тюбрел назад. Ничего, он с этими коварными соглядатаями разберется. 14 -- Помещение оцеплено, сэр, но он еще не выходил, -- доложил лейтенант Хара, когда Глаусхоф приблизился к учебному корпусу No 9. В этом Глаусхоф и сам успел убедиться: он еле пробился через кордон, который лейтенант Хара выставил возле корпуса. В другой раз Глаусхоф задал бы чересчур ретивому служаке по первое число, но сейчас было не до разносов. Кроме того, майор ценил опыт своего помощника. Лейтенант Хара, командовавший ПОТО -- подразделением охраны территории объекта, -- получил выучку в Форт Ноксе19 и Панаме, в мундире английского полицейского разгонял демонстрации протеста в Гринэм-Коммон и мог бы по праву получить орден "Пылающее сердце" за ранение в бою: его укусила за ногу участница демонстрации, мать четырех детей. С тех пор он невзлюбил всех женщин. Эта черта его характера очень нравилась Глаусхофу. Слава Богу, хоть один человек на базе не полезет в постель к Моне Глаусхоф. А если на территорию вздумают прорваться стервы из Движения за ядерное разоружение, лейтенант Хара уж точно не станет строить им глазки. Но на сей раз лейтенант явно перегнул палку. Кроме парней из группы захвата -- шестеро в противогазах замерли у стеклянных дверей, остальные притаились под окнами -- Глаусхоф увидел нескольких женщин. Они стояли рядком у соседнего здания лицом к стене. -- Кто это? -- спросил Глаусхоф. Сердце у него екнуло: ему показалось, что на одной из задержанных вязаный наряд миссис Офри. -- Предположительно женщины, -- ответствовал Лейтенант Хара. -- Как это -- "предположительно"? Женщина -- она женщина и есть. -- Они вышли из зала в женской одежде, сэр. Но это еще не значит, что они женщины. Может, террористы переодетые. Прикажете проверить? -- Не надо, -- бросил Глаусхоф. Свалял он дурака: надо было отдать приказ сразу захватить здание, а уж потом являться на место происшествия. Ему и так грозят неприятности из-за того, что жену начальника административного отдела распластали по стенке, приставив к виску пистолет, а если лейтенант Хара еще и подвергнет ее осмотру на предмет определения пола, то пиши пропало. Одно спасение -- представить дело так. будто в противном случае злоумышленник мог бы взять миссис Офри заложницей. Уж тогда-то она не посмеет жаловаться. -- Вы уверены, что нарушитель не сумеет улизнуть? -- Совершенно уверен, -- успокоил лейтенант. -- На крышу ему не выбраться, в соседнем доме засели мои снайперы. Подземные переходы между зданиями перекрыты. Все обойдется без шума и пыли: швырнем канистру с паралитическим газом -- и дело с концом. Глаусхоф беспокойно покосился на задержанных. Еще чего -- "без шума и пыли". Чем больше шума и пыли, тем лучше. -- Я отведу женщин в укрытие, -- сказал он, -- а вы приступайте. Первыми не стрелять. Мне нужно будет допросить этого типа. Все поняли? -- Так точно, сэр. Стоит ему глотнуть газа, он и курок не нащупает. -- Прекрасно. Выждите пять минут, пока я разберусь с женщинами, потом начинайте, -- распорядился майор и направился к миссис Офри. -- Пройдите, пожалуйста, за мной, -- обратился он к дамам и, распустив охрану, повел стайку задержанных в вестибюль соседнего корпуса. -- Что это... -- запальчиво начала миссис Офри, но Глаусхоф жестом остановил ее. -- Я сейчас все объясню. Извините, что доставили вам неприятности, но на территорию проник посторонний и нам не хотелось, чтобы вас захватили в заложники. Глаусхоф умолк и с облегчением заметил, что даже миссис Офри встревожилась. -- Какой ужас, -- пробормотала она. Зато капитан Клодиак неожиданно ударилась в амбицию: -- Посторонний? Лекция шла как обычно, никаких посторонних не было. Вы что, хотите сказать, что к нам затесался неизвестный? Глаусхоф замялся. Он бы предпочел до поры сохранить имя Уилта в тайне. Новость разнесется по базе с быстротой молнии, а майор рассчитывал сперва допросить Уилта, выжать из него нужные сведения и потом уличить разведку, в первую очередь этого хлыща Эрвина, в том, что они так неразборчиво пускают на территорию иностранцев. Тогда полковнику Эрвину не сносить головы, а Глаусхоф, глядишь, и получит повышение. Если же разведка раньше времени узнает о происшествии, затея Глаусхофа обернется против него самого. И он прибег к испытанному приему: начал стращать секретностью. -- Сейчас об этом распространяться не время. Государственная тайна. Любая утечка информации нанесет ущерб оборонному потенциалу Стратегического авиационного командования в Европе. Поэтому я вынужден требовать, чтобы происшедшее осталось между нами. На короткое время его слова возымели действие. Даже миссис Офри была потрясена. Но с капитаном Клодиак никакого сладу: -- Я все-таки не понимаю. В зале только и народу было что мы да Уилт. Ведь так? Глаусхоф промолчал. -- Вдруг как снег на голову сваливаются ваши десантники и ставят нас к стенке. Говорите, в корпус проник неизвестный? Не верю я вам, майор, ох не верю. Никто никуда не проникал -- разве что ваш лейтенант-женоненавистник ко мне в задницу. Имейте в виду, что я намерена подать рапорт о возмутительном поведении лейтенанта Хары, и эти ваши байки про шпионов не помогут. Глаусхоф разинул рот. Не зря он назвал капитана Клодиак бедовой. И совершенно напрасно он позволил лейтенанту действовать по своему усмотрению. Оказывается, неприязнь лейтенанта к женщинам вовсе не так сильна, а капитан Клодиак, что ни говори, бабенка видная. Надо было спасать положение. Глаусхоф сочувственно улыбнулся, но улыбка получилась кривая. -- Я уверен, что лейтенант Хара вовсе не за тем... -- Не за тем меня лапал? Я что, по-вашему, совсем дура, не понимаю, зачем меня хватают руками? -- разорялась капитан Клодиак. -- Он, должно быть, искал оружие, -- лепетал Глаусхоф. Капитан выбила у него почву из-под ног; чтобы вновь овладеть положением, придется отмочить что-то небывалое. По счастью, снаружи донесся звон стекла. Это лейтенант Хара, выждав ровно пять минут, пошел на штурм. Минут пять Уилт разматывал бинт и, вытащив его из штанины, снова закрепил коробочку таким образом, чтобы взбалмошный член не портил ему жизнь своими истерическими выходками. Приспособление получилось весьма неуклюжее. В дверь кабинки постучали. -- Как вы там, мистер Уилт? -- поинтересовался сапер. -- Спасибо, все в порядке, -- вежливо ответил Уилт, скрежеща зубами от ярости. Черт бы взял этих услужливых олухов. Не знают, в чем дело, а лезут помогать. Для Уилта сейчас одно спасение -- рвать когти, пока не стряслось чего похуже. Но саперу это было невдомек. -- А я как раз рассказывал Питу про своего дядю из Айдахо, --сообщил он через дверь. -- Ему тоже приходилось носить повязку на мошонке. -- Что вы говорите, --притворно оживился Уилт, изо всех сил дергая застежку-молнию. Она прихватила край бинта. Уилт попытался ее расстегнуть. -- Да-да. Он несколько лет ходил враскоряку, а потом тетя Энни прослышала, что в Канзас-сити есть классный хирург, и потащила туда дядю Рольфа. Дядя, понятное дело, брыкался, но потом остался доволен. Хотите -- могу дать адресок. Судя по треску ниток, молния снизу стала рваться. Уилт смачно выругался. -- Что вы говорите, мистер Уилт? -- Ничего. Сапер умолк -- как видно, обдумывал, каким бы еще советом угодить Уилту. А Уилт, сжав нижний конец молнии, снова принялся дергать замок. -- Конечно, я в этом деле не слишком понимаю. Я ведь сапер, а не врач. Знаю только, что в паху происходит повреждение... -- Послушайте, -- перебил Уилт, -- у меня поврежден не пах, а молния на брюках. В нее что-то попало, и она заклинила. -- С какой стороны? -- Что -- с какой стороны? -- С какой стороны попало? Уилт уставился на молнию. В сортире поди разберись, где какая сторона. -- Откуда я знаю? -- Вы ее застегиваете или расстегиваете? -- не отставал сапер. -- Застегиваю. -- В таких случаях лучше сперва расстегнуть. -- Расстегнута уже, -- огрызнулся Уилт, не скрывая раздражения. -- На кой ляд мне ее застегивать, если она не расстегнута? -- И то правда, -- согласился сапер с готовностью, которая взбесила Уилта еще пуще. чем его услужливость. -- Но, может, вы не до конца расстегнули, потому и не идет... Сапер замолчал, но ненадолго: -- Мистер Уилт, а что вам туда попало-то? Уилт очумело вперился в табличку, которая напоминала о необходимости вымыть руки и даже поясняла как. -- Сосчитай до десяти, -- шепнул он себе. К его изумлению, бинт наконец отцепился от молнии. Отцепился и сапер со своими непрошеными советами, потому что где-то зазвенело стекло и приставала, мигом отбросив задушевный тон, завопил: -- Эй, что там такое? Уилт затруднялся ответить на этот вопрос. Напуганный шумом, он и не собирался искать ответа. Он слышал, как с грохотом распахнулась дверь, как по коридору забегали люди, то и дело сдавленными голосами отдавая приказы стоять и не шевелиться. Уилт и не шевелился. Он уже усвоил, что в туалет можно безбоязненно ходить только дома, в других местах от таких посещений одни неприятности. Но оказаться в запертой кабинке в тот момент, когда здание штурмует группа захвата, -- это что-то новенькое. Сапер тоже не привык к подобным приключениям. Как только потянуло паралитическим газом и в корпус вломились молодцы в противогазах, вооруженные автоматами, сапер тут же утратил интерес к Уилтовой молнии и бросился в аудиторию, но налетел на штурмана и прыщавого складского служащего, которые опрометью мчались прочь. Между тем парализующий газ начал действовать. Прыщавый пытался обойти сапера, тот пытался посторониться, а штурман, вообразив, что выбирается из сутолоки, заключил их в объятия. Все трое повалились на пол, и в тот же миг над ними воздвигся грозный лейтенант Хара в жутком противогазе и прорычал: -- Который из вас Уилт? Голос из-под маски звучал глухо, а одурманенные и без того плохо соображали. Даже от словоохотливого сапера нельзя было добиться ответа. -- Вынесите их, -- приказал лейтенант. Задержанных потащили из корпуса. При этом они издавали нечленораздельные звуки, словно радиоприемник с севшими батарейками, включенный под водой. Уилт вслушивался в этот зловещий шум, тревога его росла. Хоть он и не новичок на базе, но такого на его памяти здесь еще не бывало. Звон стекла, беготня по коридору, приглушенные крики -- что все это означает? Ну да что бы там ни происходило, сегодня Уилт уже хлебнул неприятностей, нарываться на новые -- слуга покорный. Лучше уж оставаться на месте и ждать, когда кончится заваруха. Уилт выключил свет в кабинке и опустился на стульчак. Солдаты наперебой докладывали лейтенанту, что в аудитории никого не осталось. Хотя по залу ходили сизые волны газа, лейтенант и сам мог в этом убедиться. Он разочарованно оглядел пустые стулья сквозь стеклышки противогаза. Только и всего? Он-то надеялся, что нарушитель разбушуется, окажет сопротивление, а его взяли голыми руками. Жаль, не сообразили и служебным собакам надеть противогазы -- оказывается, паралитический газ на них тоже действует. Одна с вялым рычанием ползала по полу; другая, собравшись почесать за правым ухом, дрыгала в воздухе задней лапой. Беда да и только. -- Дело сделано, -- бросил лейтенант и пошел допрашивать троих задержанных. Но с ними было то же, что и с собаками: совсем расклеились. Поди разбери, кто из них иностранный агент, подлежащий аресту. Все трое были в штатском, а добиться, кто они такие, никакой возможности. Лейтенант доложил о своем затруднении Глаусхофу: -- Вы лучше сами посмотрите, сэр. Я не пойму, кто из них тот сукин сын, который нам нужен. -- Уилт, -- сказал Глаусхоф, с. ненавистью глядя в противогазную морду. -- Его зовут Уилт. Он иностранец. Неужели так трудно узнать? -- Для меня все англичашки на одно лицо, -- заметил лейтенант и тут же получил два удара -- ребром ладони по горлу и коленом в пах. Это капитан Клодиак, несмотря на противогаз, опознала своего обидчика и недруга всех женщин. Лейтенант согнулся, капитан схватила его за руку и на глазах изумленного Глаусхофа с легкостью повергла его помощника наземь. -- Уму непостижимо! -- восхитился майор. -- Какая удача, что мне довелось увидеть... -- Ладно трепаться, -- капитан Клодиак отряхнула руки с таким воинственным видом, как будто не прочь еще на ком-нибудь продемонстрировать свои познания в каратэ. -- Этот ублюдок грубо отозвался о женщинах. А вы помянули Уилта. Ведь так? Глаусхоф удивился. Он и не подозревал, что выражение "сукин сын" -- грубость по отношению к женщинам. Об Уилте же в присутствии остальных дам он распространяться не хотел. Но поскольку ему позарез нужен был человек, который знает Уилта в лицо, Глаусхоф предложил: -- Давайте, капитан, потолкуем об этом на улице. Капитан Клодиак насторожилась и вслед за майором вышла из вестибюля. -- Так о чем вы хотите потолковать? -- спросила она. -- Да хоть об Уилте. -- Вы в своем уме? Что вы там такое говорили? Уилт -- агент? Ответ майора был краток: -- Несомненно. -- Откуда сведения? -- в тон ему спросила Клодиак. -- Он провез в машине на территорию базы передатчики. С их помощью можно передать наши координаты хоть в Москву, хоть на Луну. Я не шучу, капитан. Более того. штатскому такую технику не достать, в магазине она не продается. Это оборудование казенное. Глаусхоф с облегчением заметил, что собеседница слушает уже не так недоверчиво. -- И вот теперь, -- продолжал майор, -- я ищу человека, который смог бы Уилта опознать. Они завернули за угол. Перед входом в учебный корпус No 9 ничком лежали трое. Их караулили солдаты и две одуревшие от газа собаки. -- Значит, так, ребята, сейчас капитан его опознает, -- объявил Глаусхоф и носком ботинка толкнул прыщавого складского служащего. -- Эй. повернись-ка. Прыщавый попытался перевернуться на спину, но вместо этого пополз в сторону и вскарабкался на штурмана, который беспокойно задергался. Глаусхоф с отвращением взирал на эту неуклюжую возню, но вдруг его внимание привлекло более досадное зрелище: одна собака, даже не подумав задрать лапу, мочилась на его ботинок. -- Уберите от меня эту тварь! -- завопил Глаусхоф. То же самое, только менее внятно, силился выговорить штурман, которому не нравилось, что прыщавый откровенно пытается его изнасиловать. Собаку оттащили -- сладить с ней смогли только втроем, -- и перед корпусом установился относительный порядок. Но капитан Клодиак снова помрачнела. -- Говорите, нужно опознать Уилта? Но его тут нет. -- Нет? Так вы считаете... -- Глаусхоф подозрительно взглянул на разбитую дверь. -- Лейтенант велел взять этих, -- вступил в разговор один солдат. -- Больше в зале никого не было. Я проверял. -- Должны быть! -- рявкнул Глаусхоф. -- Где Хара? -- Внутри. Там, где вы ему... -- Без вас знаю где. Ну-ка живо позовите его сюда. -- Слушаюсь, сэр, -- произнес солдат и испарился. -- Теперь вам не поздоровится, -- заметила капитан Клодиак. Глаусхоф махнул рукой: -- Пустяки. Через кордон ему не прорваться, а если его пришибет током у ограждения или задержит охрана у ворот, беда невелика. И все-таки майор с тревогой посматривал на однообразные корпуса, разделенные дорожками для машин. Знакомые здания словно изменились. Уж не вздумалось ли им укрывать пропавшего Уилта? И вдруг майора, который вообще-то оригинальностью не отличался, поразила необычная мысль: а ведь Бэконхит ему все равно что дом родной, его оплот в чужой стране. И даже отрадный рев самолетов -- память о родине, городишке Эйдерберг в Мичигане, о доме неподалеку от скотобойни, где резали свиней. В детстве их визг и рев взлетающих истребителей будили Глаусхофа по утрам; уже тогда этот шум вселял в его душу покой. Мало того, Бэконхит с его ограждениями и охраной у ворот -- та же Америка, его страна, могучая и независимая; страна, которая благодаря мощным арсеналам и неизменной бдительности может не бояться никаких врагов. Вокруг базы, за проволочной оградой, за хмурыми болотами, стоят ветхие деревушки и городишки, где ленивые торговцы не умеют как следует обслужить покупателя, а в грязных пивных непонятные люди потягивают теплое, сомнительное в санитарном отношении пиво. А здесь, на базе, -- образцовый порядок, удобства, последние технические новинки. Посмотришь -- и убедишься, что Соединенные Штаты Америки по-прежнему остаются Новым Светом и никому за ними не угнаться. Глаусхоф увлекся и чуть не забыл, что происходит у него под носом. А ведь Уилт прячется в одном из этих зданий, и, пока мерзавца не найдут, жизнь на базе будет отравлена его присутствием. Майор поспешно отогнал эту кошмарную мысль, но тут его взору предстал другой кошмар. Из-за угла появился лейтенант Хара. Женоненавистник еще не оправился после урока, который дала ему капитан Клодиак: его вели под руки два охранника. В этом не было ничего удивительного, однако Глаусхофа поразил нечленораздельный лепет лейтенанта, который трудно объяснить ударом в пах. -- Это из-за ПГ, паралитического газа, сэр, -- сообщил охранник. -- Лейтенант, наверно, открыл в вестибюле канистру. -- Открыл канистру? В вестибюле? -- взвизгнул майор. Он с ужасом представил, какие тяжелые последствия будет иметь этот идиотский поступок для его карьеры. -- Но ведь там женщины! -- Так точно, -- вдруг выговорил лейтенант Хара заплетающимся языком. -- Что значит "так точно"? -- вскинулся майор. -- Обязательно, -- произнес лейтенант неожиданно тонким голоском. -- Обязательно. Обязательно. Обязательно. Обязательно... -- Заткните ему пасть! -- заорал Глаусхоф и что есть духу помчался в соседний корпус в надежде, что еще не все потеряно. Увы, надежды его были тщетны. Трудно сказать, какая муха укусила лейтенанта. Скорее всего, он решил защититься от нового нападения капитана Клодиак и дернул кольцо газовой гранаты, не заметив, что его противогаз сполз при падении. За стеклянной дверью вестибюля майор увидал диковинную картину. Теперь Глаусхоф мог не волноваться, что миссис Офри помешает его планам: жена начальника административного отдела картинно перевешивалась через спинку стула, волосы ниспадали до пола и, к счастью, закрывали ее лицо. В эту минуту она больше всего напоминала крупную любострастную шотландскую овцу, которую несколько преждевременно пропустили через вязальную машину для выделки трикотажа. Не лучше выглядели и остальные. Астронавигаторша, лежа на спине, с редкостным безразличием изображала сексуальные переживания. Прочие слушатели курса по культуре и государственному строю Великобритании вполне сошли бы за массовку из фильма о конце света. Глаусхоф снова почувствовал себя неуютно, и только последние крупицы здравомыслия помогли ему взять себя в руки. -- Уберите их, -- рявкнул Глаусхоф. -- И позовите врачей. Тут один маньяк совсем распоясался. -- Что есть, то есть, -- согласилась капитан Клодиак. -- Лейтенанту придется за многое отвечать. Вряд ли генерал Офри обрадуется, когда узнает, что его супруга приказала долго жить. Где теперь взять четвертого партнера для бриджа у командующего? Бесстрастные рассуждения капитана взбесили Глаусхофа. -- А все вы, -- с угрозой в голосе произнес он. -- Вам тоже придется отвечать. Вы совершили умышленное нападение на лейтенанта Хара при исполнении служебных обязанностей и... Капитан вспылила. -- Значит, у него обязанности такие -- запускать руку мне в... -- но вдруг она осеклась, выпучила глаза и ахнула: -- Господи! Глаусхоф, который уже приготовился снова познакомиться с приемами каратэ, посмотрел в ту же сторону. Там, где еще недавно была стеклянная дверь учебного корпуса No 9, барахтался жалкий человечишко. Он силился подняться на ноги, но не мог. 15 Непрерывно подавая сигналы, безбожно петляя, "эскорт" Уилта проехал уже пятнадцать миль. Указать капралу путь до Ипфорда никто не удосужился. Капрал же не очень полагался на майора и его команду, которые следовали за ним на грузовике и в случае чего, по словам Глаусхофа, должны были прийти к нему на помощь. Поэтому капрал сам о себе позаботился: прихватил тяжелый автоматический пистолет и наметил самый заковыристый маршрут до Ипфорда, чтобы сбить с толку вражеских операторов, которые захотят определить его местонахождение. В этом капрал преуспел. За короткое время он отмахал двадцать миль, но с какими ухищрениями! В первые полчаса он едва одолел пять миль. Затем что есть духу погнал в сторону Ипфорда, минут двадцать торчал в тоннеле под автострадой -- якобы менял шину. Потом неожиданно объявился на малой дороге, которая, как нельзя более кстати, шла вдоль высоковольтной линии. Еще два тоннеля, еще пятнадцать миль по извилистой дороге ниже крутого берега реки, перегороженной дамбой. Инспектор Роджер и его сотрудники в другом фургоне слали друг другу отчаянные сигналы: куда, к лешему, запропастился "эскорт?" И в довершение всех бед они, кажется, заблудились. Майору на грузовике тоже пришлось несладко. Он никак не предполагал, что капрал станет играть в прятки по тоннелям, гнать сломя голову по петлистым дорогам, на которых с грехом пополам разминутся две повозки, да и то не без риска. Майор махнул рукой. Несется как на пожар -- ну и черт с ним. Грузовик, мчавшийся по раскисшей дороге, занесло на крутом повороте, и он чуть не угодил в глубокий кювет, залитый водой. -- Да не гони ты так, -- сказал майор водителю. Если ему нужна вооруженная охрана, пусть сбавит ход. Всю жизнь мечтал сломать себе шею в канаве. -- Но мы же отстанем, -- возразил водитель, который уже вошел в азарт. -- Пускай. Мы ведь знаем, что он едет в Ипфорд -- если доедет, конечно. Адрес у меня есть. Так что как будет шоссе, сворачивай на него. А капрала подождем на месте. -- Есть, -- неохотно ответил водитель и на следующем повороте выбрался на благоустроенное шоссе. Сержант Ранк с радостью последовал бы его примеру, но куда там. Инспектор Роджер ликовал: проделки капрала превзошли все его ожидания. -- Хочет от нас уйти! -- обрадовался Роджер, как только капрал отъехал от базы и затеял игру со смертью. -- Сразу видно -- наркотики везет. -- Или тренируется для ралли в Монте-Карло, -- добавил Ранк. Роджер даже не улыбнулся. -- Ерунда. Значит, проходимец приезжает в Бэконхит, а через полтора часа вылетает оттуда как ошпаренный и мчится со скоростью восемьдесят миль в час, и все кругами, кругами. Да на такой дороге и днем не всякий рискнет разогнаться больше сорока миль в час. Что же, спрашивается, за ценность у него в машине? Чем он так дорожит? -- Только не своей жизнью, это точно, -- заметил Ранк, изо всех сил стараясь не слететь с сиденья. -- А давайте вызовем дорожную полицию. Пусть его задержат за превышение скорости и посмотрят, что за сокровище он везет. -- Дело говорите, -- кивнул Роджер и хотел было отдать распоряжение, но тут передатчики умолкли: "эскорт" на двадцать минут затаился в тоннеле под автострадой. Роджер отчихвостил сержанта за то, что он не засек последние координаты, и обратился за помощью к экипажу второго фургона. А когда капрал погнал машину вдоль высоковольтной линии и потом вдоль прибрежных круч, Роджер не знал, что и думать. Инспектор не сомневался: они имеют дело с матерым преступником. -- Наверняка спихнул зелье кому-то еще, -- бормотал Роджер. -- Сунемся с обыском, а с него и взятки гладки. Теперь Ранк спорить не стал, уж больно это похоже на правду. -- Надо же, и про передатчики пронюхал, -- удивлялся сержант. -- Недаром выбрал такой маршрут. Куда теперь поедем? Роджер задумался. Можно выхлопотать разрешение на обыск и перетряхнуть дом Уилта. Достаточно будет обнаружить хоть каплю героина или "формалина" -- и дело в шляпе. А если не найдут? -- У нас еще остался магнитофон. -- вспомнил Роджер. -- Дай Бог, до него Уилт не добрался. Вот и послушаем, о чем он говорил с тем типом, которому передал наркотики. Сержант был другого мнения: -- А по-моему, единственный способ раздобыть железные улики -- наслать на прощелыгу криминалистов с пылесосами помощнее, чтобы слона могли вытянуть из канализации. Будь Уилт хоть семи пядей во лбу, ребята из лаборатории свое дело знают. Больше нам его никак не прищучить. Но Роджер заупрямился. Еще чего! Только-только убедился, что следствие идет как надо, -- и вдруг передать дело другим? -- Сначала послушаем пленку, -- решил Роджер и велел водителю возвращаться в Ипфорд. -- Через час, когда Уилт уснет, залезете к нему в машину и достанете запись. -- А потом до вечера буду отдыхать, -- обрадовался Ранк. -- У вас, похоже, бессонница, а я если не посплю восемь часов, не могу даже... -- Нет у меня бессонницы, -- огрызнулся инспектор. Полицейские замолчали. Тишину нарушали только сигналы передатчиков из машины Уилта. Они звучали все громче. Через десять минут фургон остановился в начале Перри-роуд. Судя по сигналам, "эскорт" уже обретался на Оукхерст-авеню. -- Во дает! -- изумлялся Роджер. -- С виду такой губошлеп, а ездит как заправский гонщик. Что значит внешность обманчива. Через час сержант Ранк выбрался из фургона и отправился на разведку. -- "Эскорта" нет, -- сообщил он инспектору. -- Нет? Не может быть! Сигналы очень отчетливые. -- Ну уж это я не знаю. Может, он, падла, утащил передатчики к себе в постель. Только у дома "эскорта" нет. Это точно. -- А в гараже? -- нахмурился Роджер. -- В гараже? Вы бы видели, что у них в гараже. Мебельный склад, ей-богу. Битком набит всякой рухлядью. Или, по-вашему, они перетащили все барахло в дом? Да на это уйдет дня два, не меньше. -- Разберемся, -- пообещал Роджер. Фургон медленно двинулся по Оукхерст-авеню мимо дома No 45. Сержант не ошибся: "эскорта" не было. -- Вот видите. Я же говорил, что его нет. -- А почему вы не сказали, что он оставил машину вон там? -- И Роджер указал вперед. Сквозь ветровое стекло сержант увидел заляпанный грязью "эскорт". Капрал, которому было недосуг среди ночи отыскивать нужный дом. бросил машину возле дома No 65. -- Ни черта себе! -- ахнул сержант. -- Что это ему вздумалось? -- А вот послушаем запись и узнаем. Вылезайте тут, а мы подождем за углом. Сержант уперся: -- Нет уж, сами и идите за этой долбанной пленкой, если она вам так нужна. Раз этакий прохвост бросил тачку не поймешь где. жди подвоха. Очень мне надо нарываться на неприятности. В конце концов за пленкой действительно пошел Роджер. Но едва он подкрался к "эскорту" и запустил руку под переднее сиденье, как за дверью дома No 65 забрехал датский дог миссис Уиллоуби. -- Ну что? -- осведомился Ранк, когда инспектор, неистово сопя, забрался в фургон. -- Говорил я вам, что там ловушка. А вы не верили. Инспектор его не слышал. В ушах его все еще стоял лай чудовищного пса и грохот лап по входной двери. До самого участка инспектор не мог прийти в себя. -- Доберусь я до него. Доберусь, -- бормотал он, нетвердыми шагами поднимаясь по лестнице. Но от его угроз никому не было ни холодно ни жарко. Уилт снова провел его за нос. Только сейчас Роджер почувствовал, что сержант Ранк прав: без сна действительно никак нельзя. Надо бы соснуть пару часов, а там на свежую голову можно придумать новый план. Да и Уилту пара часов сна пошла бы на пользу. Его организм, уже ослабленный сексуальным эликсиром доктора Корее, после действия паралитического газа совсем расклеился. Уилт ничего не соображал и не мог отвечать на вопросы. Помнил только, что вырвался из какой-то кабинки -- вернее, что был заперт в какой-то кабинке. Дальнейшие события перепутались, и разобраться в этом сумбуре нет никакой возможности. Вооруженные люди в масках куда-то его тащат, заталкивают в джип, опять тащат, он оказывается в ярко освещенной комнате без мебели, кто-то дико на него орет. Воспоминания сменяются, как узоры в калейдоскопе, что к чему -- не понять. Когда это было? Давно? Недавно? А может, происходит сию секунду? Дико орущий человек -- как будто и вовсе воспоминание о прошлой жизни, которую Уилту не хотелось бы прожить заново. Уилт силится объяснить, что все это лишь наваждение, но орущий человек даже не хочет его выслушать. Ничего удивительного. В той невнятице, которую лепетал Уилт, трудно было признать не то что объяснения, а вообще человеческую речь. -- Крыша поехала, -- констатировал врач. которого вызвал Глаусхоф, чтобы уколом вернуть Уилту дар речи. -- Вот к чему приводит ПГ-2. Хорошо, если он хоть когда-нибудь заговорит. -- ПГ-2? Но мы применили самый обычный паралитический газ, -- возразил Глаусхоф. -- Стал бы я напрасно тратить ПГ-2. Он предназначен для советских диверсантов-смертников. -- Так-то оно так. Но я сужу по симптомам. Разберитесь-ка там со своими канистрами. -- А заодно с недоноском Харой, -- добавил Глаусхоф и пулей вылетел из комнаты. Когда он вернулся, Уилт принял позу эмбриона и спал без задних ног. -- Действительно ПГ-2, -- удрученно признался Глаусхоф. -- Что нам теперь делать? -- Я свое дело сделал. -- сказал врач. Он решил ограничиться только одним уколом. -- Вкатил ему дозу антидота, чтобы не наступила смерть мозга. -- Смерть мозга? Но я его еще не допросил. Что же мне -- оставаться при пиковом интересе? Этот паршивец, мать его так, вражеский агент. Я обязан выяснить, кто его подослал. -- Мистер Глаусхоф, -- устало сказал врач, -- сейч