ас не тороплю, но мне надо немного поработать перед сном. Он вежливо выставил Крокетта и Мэнникона из лаборатории. Они услышали, как за ними замкнулась дверь. - Восточная натура, - сказал Крокетт. - Вечно что-то подозревает. Девица в розовато-лиловых брюках по-прежнему лежала на диване. Глаза ее были широко раскрыты, но уже ничего не видели. "Несомненно, - подумал Мэнникон, бросая последний алчный взгляд на девицу, - мы живем в век специализации". Недели помчались как в кошмаре. Мэнникон проводил дни в детергентах и растворителях, строча отчеты о мифических экспериментах в доказательство того, что он оправдывает свое жалованье и верно служит интересам Фогеля - Паульсона. Ночи же проходили в лаборатории Тагеки Ки. Мэнникон сократил время сна до трех часов. Эксперименты шли своим чередом. Было закуплено пятьсот желтых мышей. Желтая афганская борзая с великолепной родословной, купленная за большие деньги, продержалась не более часа, приняв несколько капель раствора Мэнникона вместе с миской молока, тогда как черно-белая дворняжка, за три доллара избавленная от гибели на живодерне, бодро тявкала и через два дня после того, как разделила трапезу с борзой. Уснувшие золотые рыбки сотнями валялись в холодильниках Тагеки, а желтогрудый павиан, продемонстрировав глубокую привязанность к Тагеке, терпимость к Крокетту и безудержное стремление загрызть Мэнникона, упокоился через десять минут после соприкосновения с предварительно разбавленным для этой цели раствором. Между тем дома у Мэнникона сложилась ситуация весьма неожиданная. Его ночные отлучки стали раздражать миссис Мэнникон. Он ничего не мог сказать ей о своих делах, только сообщил, что работает с Крокеттом и Тагекой. Из-за этих законов о разделе имущества Мэнникон собирался потребовать развода до того, как фирма начнет приносить доход. - Что вы там ищете каждую ночь? - допытывалась миссис Мэнникон. - Конец радуги, что ли? "Еще и этот крест нести, - подумал Мэнникон. - Но теперь уже недолго". На цветы и овощи раствор не действовал, а до лошадей они пока не добрались. Несмотря на все хитроумные манипуляции, которые проделывал с раствором Крокетт (он сумел вычленить две углеводородные молекулы из "Флоксо" и бомбардировал диоксотетрамеркфеноферроген-14 огромным числом радиоактивных изотопов), остаточные кольца все равно не исчезали, какой бы они материал ни испытывали, даже после самой тщательной промывки. Пока двое исследователей невозмутимо трудились, дотошно проверяя ночами одну догадку за другой и ежедневно выдавая Фогелю - Паульсону дутые результаты для камуфляжа, одуревший от недосыпа Мэнникон мало-помалу терял надежду найти какое-нибудь практическое применение своему раствору. Ну напишет он маленькую статейку, которую, может, опубликуют, а может, и нет, попадется она во всей стране на глаза двум-трем биохимикам, пролистают они ее небрежно - и еще один забавный тупичок в науке будет прикрыт и забыт навеки. А он до конца своей жизни будет ездить на "плимуте" 1959 года и мучиться с миссис Мэнникон. Он не делился своими страхами с Крокеттом и Тагекой Ки. С ними вообще было трудно чем-нибудь поделиться. Они и сначала едва прислушивались к его словам, а недели через две и вовсе перестали обращать на него внимание. Теперь он работал молча. Работа его состояла в мытье посуды, печатании под диктовку и оформлении слайдов. С Фогелем - Паульсоном у него тоже пошли неприятности. Еженедельные отчеты о якобы проведенных экспериментах принимались без особого энтузиазма, и вот в нежно-голубом конверте пришла зловещая записка от самого мистера Паульсона. "Ну и что?" - нацарапал мистер Паульсон на листе бумаги. И ничего больше. Это не предвещало Мэнникону добра. Он решил выйти из игры. Он должен выйти из игры. Ему необходимо выспаться, хотя бы один раз. Он хотел заявить об этом своим коллегам, но все никак не мог улучить минуту. Он знал, что перед Тагекой рта не раскроет, слишком тот далек от него, но если бы удалось застать одного Крокетта на минуту-другую, то ему он бы сказал. Крокетт по крайней мере был белым. Поэтому он начал ходить за Крокеттом по пятам и устраивать на него засады, где только возможно. Но случай представился лишь почти через неделю. Он дожидался у ресторана, где Крокетт обычно завтракал в обществе одной, а то и нескольких смазливых девиц. Ресторан назывался "Прекрасная дама из Прованса", и трапеза там обходилась не дешевле десяти долларов. А с вином и того дороже. Мэнникон, разумеется, никогда там не ел. Он питался в столовой у Фогеля - Паульсона. Тамошний ленч стоил восемьдесят пять центов. У Фогеля - Паульсона тоже были свои преимущества. День выдался жаркий - от солнца нигде не скроешься. Поджидая Крокетта, Мэнникон шатался от головокружения, будто находился на палубе корабля во время качки. Наконец подъехала "ланча". Крокетт был один. Не выключая мотора, он вышел из машины, подозвал служащего с автостоянки и направился к дверям ресторана. Мэнникона он не заметил. - Крок, - окликнул его Мэнникон. Крокетт обернулся. На его лице стопроцентного янки мелькнула гримаса раздражения. - Какого черта тебе здесь надо? - сказал он. - Крок, - повторил Мэнникон. - Мне надо поговорить с тобой... - Ты чего шатаешься? - спросил Крокетт. - Напился, да? - Об этом-то я и хотел... Внезапно взгляд Крокетта стал пристальным и холодным. Он посмотрел куда-то через плечо Мэнникона, потом сказал: - Смотри! - Для меня большая честь работать с вами, - произнес Мэнникон, качнувшись ближе к Крокетту, - но, я чувствую, мне придется... Крокетт схватил его за плечи и повернул: - Смотри, говорю! Мэнникон со вздохом посмотрел. Смотреть было не на что. На другой стороне улицы, перед баром, стояла старая, изнемогающая от жары лошадь, впряженная в тележку-развалюху, заваленную пустыми бутылками из-под пива. - Куда смотреть, Крок? - спросил Мэнникон. У него уже двоилось в глазах, но беспокоить Крокетта своими проблемами он не хотел. - Лошадь, дружище, лошадь. - Ну и что, что лошадь, Крок? - Какой она масти, дружище? - Обе желтые. Я хотел сказать, она желтая. - Мэнникон сделал поправку на особенности своего зрения. - Кто ищет, тот всегда найдет, - удовлетворенно отметил Крокетт и вынул маленькую бутылочку с раствором Мэнникона, которую всюду носил с собой. Крокетт посвятил себя науке целиком, он был не из тех, кто с дверью лаборатории запирает и свой мозг. Он быстро плеснул в горсть немного раствора, а бутылочку отдал Мэнникону - на случай, если возникнут неприятности с полицией. Затем неторопливо зашагал к лошади и тележке с пустыми пивными бутылками. Мэнникон впервые видел, чтобы Крокетт ходил вот так, нога за ногу. Крокетт подошел к лошади. Хозяина нигде не было видно. Проехал какой-то "бьюик", и вновь улица опустела. - Старая добрая кляча, - сказал Крокетт, похлопав лошадь по морде своей мокрой рукой. Затем той же неторопливой походкой вернулся к Мэнникону. - Спрячь-ка эту чертову бутылку в карман, дружище, - прошептал он и взял Мэнникона за локоть, вытирая при этом о его рукав последние капли жидкости. С виду жест вполне дружеский, но Мэнникон успел почувствовать, что пальцы у Крокетта стальные. Мэнникон сунул бутылку в карман и бок о бок с Крокеттом вошел в ресторан. Стойка в "Прекрасной даме из Прованса" располагалась у окна, выходящего на улицу. Свет из окна проходил сквозь частокол бутылок, расставленных на стеклянных полках, и они ярко сверкали. Это создавало художественный эффект. Несколько посетителей поедали свои десятидолларовые ленчи, в тишине наслаждаясь недешевой французской кухней, но в баре не было никого. Зал был оборудован кондиционером, и Мэнникон невольно поежился, усаживаясь на табурет и поглядывая сквозь бутылки на улицу. Лошадь виднелась между бутылкой шартреза и бутылкой "Нуайи-Пра". Она не шевелилась. Так и стояла на пекле с поникшей головой. - Что желаете, мистер Крокетт? - спросил бармен. - Как обычно? - Все всегда знали, как зовут Крокетта. - Как обычно, Бенни, - ответил Крокетт. - И еще "Алекзандер" для моего друга. - Крокетт никогда ничего не забывал. Пока Бенни готовил "Джек Дэниелс" и "Алекзандер", они продолжали смотреть сквозь бутылки на желтую лошадь. С ней не происходило ничего особенного. Бармен подал напитки. Крокетт залпом выпил полбокала. Мэнникон потягивал "Алекзандер". - Крок, мне правда надо поговорить с тобой, - начал он. - Я этого выдержать... - Тес, - оборвал его Крокетт. Хозяин упряжки вышел из бара напротив. Забрался на передок тележки и подобрал вожжи. Лошадь медленно опустилась на колени и легла на мостовую. Больше она не двигалась. - Будь добр, повтори, Бенни, - сказал Крокетт. - Ну, Флокс, я тебя угощаю. Крокетт заказал трюфели по-каннски и бутылку сидра. Безусловно, Крокетт не был типичным янки. Стоило Мэнникону увидеть блюдо и почувствовать его запах, как он сразу понял, что сегодня днем желудок задаст ему хлопот. Ему так и не удалось сказать Крокетту, что он хочет выйти из игры. - Теперь нам предстоит следующий шаг, - сказал Тагека Ки. Все трое сидели в его апартаментах. Было еще сравнительно рано, всего полтретьего ночи. Тагека воспринял сообщение о лошади без удивления. Только пожалел, что они не сделали тканевых срезов. - С низшими позвоночными мы, я полагаю, разделались, - продолжал Тагека Ки. - Следующий эксперимент напрашивается сам собой. Но Мэнникону было невдомек, что за эксперимент тут напрашивался, и он осведомился: - Какой же это? На сей раз Тагека не оставил вопрос Мэнникона без ответа. - Здрасьте! - коротко сказал он. Мэнникон разинул рот - да так и застыл. Крокетт нахмурился: - Я предвижу неизбежные трудности. - Ничего страшного, - успокоил его Тагека. - Нам потребуется всего лишь доступ в больницу с приличным выбором пигментного материала. - Разумеется, у меня есть связи в "Лейквью Дженерал", - сказал Крокетт, - но я не уверен, что там найдется нужный материал. Ведь мы же на Среднем Западе. Думаю, здесь за год бывает не больше двух-трех индейцев. Мэнникон по-прежнему стоял с открытым ртом. - Не доверяю я ребятам из "Дженерал", - сказал Тагека Ки. - Нечисто работают. Кстати, с кем бы мы ни связались, придется, само собой, брать этого типа в долю. А мне что-то совсем неохота дарить состояние халтурщикам из "Дженерал". Мэнникону до смерти хотелось вмешаться. Слово "состояние" в устах Тагеки Ки звучало по меньшей мере легкомысленно. Те общие дела, в которые Мэнникон был посвящен, никаких доходов не сулили. Но Тагека был увлечен своими планами. Он говорил гладко, отчетливо выговаривая каждый слог: - По-моему, самое удобное для нас - Западное побережье. Скажем, Сан-Франциско. Значительный контингент цветного населения, прекрасные больницы с большими несегрегированными благотворительными отделениями... - Китайский квартал, - осмелился предложить Мэнникон. Он был там во время свадебного путешествия. Угощался супом из акульих плавников. "Женитьба... это только раз в жизни бывает", - сказал он тогда своей Лулу. - У меня есть приятель в отделении рака и эвтаназии, - сказал Тагека. - Людвиг Квелч. - Ну да, - кивнул Крокетт. - Квелч. Предстательная железа. Высший класс. - Кого только Крокетт не знал. - Он был первым на курсе в Беркли, на три года старше меня. Пожалуй, стоит ему позвонить. - Ки потянулся к телефону. - Обождите минутку, будьте добры, мистер Тагека, - выдавил из себя Мэнникон. - Вы хотите сказать, что собираетесь ставить опыты на живых людях? Может быть, даже убивать их? - Крок, - сказал Тагека, - ты его сюда притащил. Вот и займись им. - Флокс, - сказал Крокетт с нескрываемым раздражением, - вопрос сводится к следующему: ученый ты или не ученый? Тагека Ки уже звонил в Сан-Франциско. - Дайте-ка прикинуть, - сказал Людвиг Квелч, - что у нас сейчас есть. Предлагаю отделение Блумстейна. Думаю, в самый раз для начала; согласен, Тагека? Тагека кивнул: - Отделение Блумстейна. Прекрасно. Квелч прилетел через четырнадцать часов после телефонного разговора и на весь день и весь вечер уединился с Тагекой и Крокеттом. Только в полночь Мэнникон был допущен на совещание, которое проходило в гостиной. Людвиг Квелч оказался высоким крупным мужчиной с прекрасными белыми зубами и добродушными манерами уроженца западных штатов. Он носил трехсотдолларовые костюмы со светлыми галстуками. Сразу же чувствовалось, что на такого человека можно положиться во всем. Он уже несколько раз выступал по телевидению с блестящими речами против системы бесплатного медицинского обслуживания. Квелч вынул черную записную книжечку крокодиловой кожи и полистал ее. - В данный момент, - сказал он, - мы располагаем тридцатью тремя белыми, двенадцатью неграми, тремя пациентами неустановленного происхождения, одним индийцем, одним бербером, семью азиатами, а также шестью пациентами предположительно китайского происхождения и одним - японского. Все мужского пола, разумеется. - Он добродушно усмехнулся, намекая на область своей специализации. - Я бы сказал, тут есть из чего выбрать, не правда ли? - Нас это устраивает, - сказал Тагека Ки. - Все безнадежные? - спросил Крокетт. - Я бы сказал, примерно на восемьдесят процентов, - ответил Квелч. - А почему ты спрашиваешь? - Это я для него. - Крокетт кивнул в сторону Мэнникона. - Он беспокоился. - Отрадно видеть, что возвышенный дух науки еще не вытравил из вас восхитительную юношескую щепетильность. - Квелч положил свою широкую ковбойскую лапу Мэнникону на плечо. - Не бойтесь. Ничью жизнь мы существенно не укоротим... разве что чуть-чуть. - Спасибо, доктор, - пробормотал Мэнникон. Квелч посмотрел на часы. - Мне пора. Буду держать вас в курсе. - Он уложил литровую бутыль в свинцовом футляре (обычно в таких хранят летучие кислоты) к себе в чемодан. - Ждите моего звонка. Он направился было к двери, вместе с Тагекой, но на полпути остановился. - Итак, договорились? Все поровну на четверых, плюс у Ки исключительные права на Гватемалу и Коста-Рику и североевропейская доля Мэнникона на десять лет? - Там все написано, в записке, что я дал тебе утром, - сказал Тагека. - Да, конечно. Просто я хочу все точно растолковать моим адвокатам, когда придут бумаги. Рад был повидаться, коллеги. - Квелч кивнул Крокетту и Мэнникону и вышел. - Сегодня нам придется закончить пораньше, - сказал Тагека Ки. - У меня есть кой-какие дела. Мэнникон направился прямо домой, предвкушая, как он выспится впервые за несколько месяцев. Жена уехала играть в бридж, и ничто не мешало ему заснуть безмятежным младенческим сном, но почему-то он так и не сомкнул глаз до утра. - Квелч звонил, - сообщил Тагека Ки. - Есть результаты. У Мэнникона непроизвольно задергалось веко, дыхание перехватило. - Не возражаете, если я присяду? - спросил он. Он только что позвонил в дверь квартиры, и сам Тагека впустил его. Придерживаясь руками за стены, он добрался до гостиной и плюхнулся на стул. Крокетт развалился на диване, на груди у него стоял бокал виски. Мэнникон никогда не мог определить по выражению лица Крокетта, был ли тот опечален, обрадован или попросту пьян. Тагека вошел в комнату вслед за Мэнниконом. - Чем вас угостить? - спросил Тагека тоном радушного хозяина. - Хотите пива? Апельсинового сока? - Спасибо, не надо, - сказал Мэнникон. Впервые за все время знакомства Тагека был с ним так вежлив. Мэнникон приготовился к худшему. - Что сообщил доктор Квелч? - Просил передать вам привет, - сказал Тагека, сидя на диване между Крокеттом и Мэнниконом и разглядывая дырочку в серебряной пряжке от пояса на джинсах. - Что еще? - спросил Мэнникон. - Первый эксперимент завершен. Квелч ввел раствор восьми пациентам - пятерым белым, двум черным и одному желтому. Семеро не дали никакой реакции. Вскрытие восьмого... - Вскрытие! - У Мэнникона опять перехватило дыхание. - Мы убили человека! - Будь же благоразумен, Флокс, - устало проговорил Крокетт, на груди которого мерно вздымался и опускался бокал с виски. - Это же произошло в Сан-Франциско. Две тысячи миль отсюда. - Но это же мой раствор. Я... - _Наш_ раствор, Мэнникон, - спокойно поправил Тагека. - С Квелчем нас уже четверо. - Мой, наш - разве в этом дело? Несчастный мертвый китаец лежит сейчас, распластанный на... - При твоем темпераменте, Мэнникон, - сказал Тагека, - тебе следовало бы возиться с душевнобольными, а не заниматься исследованиями. Если ты намерен делать с нами дела, будь любезен, держи себя в руках. - "Дела"! - Мэнникон встал. - И это вы называете делами! Убить больного раком китайца! Послушайте, коллега, - сказал он с непривычной насмешкой, - таких стяжателей, как вы, я еще не встречал. - Ты будешь слушать или демагогию разводить? - поинтересовался Тагека. - Я могу сообщить много любопытных и ценных сведений. Но меня ждет работа, и я не могу тратить время на пустяки... Так-то лучше. Садись. Мэнникон сел. - И больше не вставай, - сказал Крокетт. - Как я уже сказал, - продолжал Тагека, - вскрытие подтвердило, что пациент умер естественной смертью. Никакой патологии ни в одном органе. В заключении указано, что смерть наступила в результате мгновенной побочной реакции на раковую ткань в области предстательной железы. Хотя нам лучше знать, в чем дело. - Я убийца. - Мэнникон схватился за голову. - Я не желаю слушать в моем доме такие речи, Крок, - сказал Тагека. - Наверное, будет лучше, если мы позволим ему выйти из игры. - Если ты соскучился по детергентам и растворителям, Флокс, - сказал Крокетт, не вставая с дивана, - то можешь убираться отсюда. - Именно это я и собираюсь сделать. - Мэнникон встал и направился к двери. - Считай, что ты потерял добрый миллион долларов, приятель, - невозмутимым тоном обронил Крокетт. Мэнникон остановился, так и не дойдя до двери, вернулся и сел на стул. - По крайней мере я должен услышать все до конца, - сказал он. - Три дня назад я был в Вашингтоне, - сказал Крокетт. - Зашел к старому приятелю, Саймону Бансвангеру. Мы с ним вместе в школе учились в Бостоне. Вы о нем не слыхали. Никто о нем не слыхал. Он из ЦРУ. Большая там шишка. Очень большая. Я ему изложил вкратце наш проект. Он в восторге. Обещал созвать совещание у себя в конторе, проконсультироваться. - Крокетт взглянул на часы. - Должен появиться здесь с минуты на минуту. - ЦРУ? - У Мэнникона душа ушла в пятки. - Зачем вы это сделали? Теперь нас всех посадят за решетку. - Отнюдь, - возразил Крокетт, - совсем наоборот. Держу пари на пару "Алекзандеров", что он явится сюда с весьма недурным предложением... - Каким предложением? - спросил Мэнникон. Он решил, что от хлопот с фирмами и постоянного недосыпа Крокетт повредился в рассудке. - Зачем им нужен раствор Мэнникона? - Помнишь первый день, когда ты явился ко мне, Флокс? - Наконец-то Крокетт поднялся на ноги, в одних носках прошел к бару и налил очередную порцию "Джека Дэниелса". - Я же сказал: ответим на один вопрос - и дело в шляпе. Припоминаешь? - Более или менее, - сказал Мэнникон. - А помнишь, что это был за вопрос? - елейным голосом протянул Крокетт, отпивая виски. - Я помогу немногочисленным клеткам твоей долговременной памяти восстановить распавшиеся связи. Вопрос гласил: "Что есть такого желтого, что кишмя кишит, как кролики в Австралии?" Припоминаешь? - Да. Но при чем тут ЦРУ? - Именно ЦРУ, дружище, знает наверняка, что есть такого желтого, что кишмя кишит. - Крокетт замолчал, бросил в бокал кусочек льда и поболтал в нем пальцем. - Китайцы, дружище. Зазвенел дверной звонок. - Должно быть, Бансвангер, - сказал Крокетт. - Пойду открою. - Чтоб я еще раз связался с кем-нибудь вроде тебя, Мэнникон... - ледяным тоном сказал Тагека. - Ты психически неустойчивый субъект. Крокетт вернулся в комнату с человеком, который мог бы неплохо зарабатывать, исполняя женские роли в старинных водевилях. Он был тонкий и гибкий, как тростинка, румяный, с красивыми белокурыми волосами и губками бантиком. - Сай, - произнес Крокетт, - познакомься с моими компаньонами. Он представил Тагеку, который кивнул головой, и Мэнникона, который во время рукопожатия побоялся даже взглянуть Бансвангеру в глаза. Рукопожатие Бансвангера оказалось более крепким, чем у актера на женских ролях. - Мне "Джек Дэниелс", Крок, - сказал Бансвангер. Должно быть, у них в школе это был традиционный напиток. Голос Бансвангера вызвал у Мэнникона ассоциацию с кремнем. С бокалом в руке Бансвангер уселся на один из некрашеных сосновых столов и кокетливо закинул ногу на ногу. - Мои мальчики считают, что вы, приятели, сделали потрясающее открытие, - начал Бансвангер. - Мы провели некоторые испытания, и они подтвердили ваши данные на сто процентов. Квелч вам звонил? - Сегодня утром, - сказал Тагека. - Результаты положительные. Бансвангер кивнул. - Мои мальчики сообщили, что этого следовало ожидать. Что ж, нечего ходить вокруг да около. Мы берем его. Раствор, я имею в виду. Мы уже предварительно наметили зоны поражения. Истоки Янцзы, три-четыре озера на севере, пара притоков Желтой реки и так далее. У вас тут нет случайно под рукой карты Китая? - К сожалению, нет, - сказал Тагека. - Жаль, - вздохнул Бансвангер. - Это бы вам прояснило картину. - Он огляделся. - Здорово вы тут живете. Вы и не поверите, сколько сейчас дерут за приличное логово в Вашингтоне... Никакого шума - вот в чем прелесть вашего средства. Мы уже давно ищем что-нибудь подобное. Но до сих пор ничего подходящего не получалось. Вы провели окончательные испытания? Я ничего не нашел об этом в бумагах. Должно быть, проглядел в спешке? - Что за окончательные испытания? - спросил Мэнникон. - Флокс, - устало протянул Крокетт. - Мэнникон, - с угрозой сказал Тагека. - Я имею в виду установление минимальной действенной концентрации раствора в аш два о, - сказал Бансвангер. - Это мы еще не установили, Сай, - сказал Крокетт. - Мы же работали только по ночам. - Поразительная эффективность у этого раствора, - заметил Бансвангер, отхлебнув виски. - Мы провели кое-какие испытания. Одна часть раствора на два биллиона частей пресной воды. Одна часть на три биллиона частей морской воды. - Он засмеялся девичьим смехом, вспомнив что-то. - Забавный побочный эффект: раствор излечивает желтуху. Вы могли бы основать фармацевтическую фирму и только на этом недурно заработать. Разумеется, отпуск препарата строго по рецептам. Но чтобы никто не вздумал прописывать его азиатам, не то пришлось бы платить большую неустойку. Впрочем, это так, к слову. Теперь, - он расплел ноги, - о деловой стороне. Мы готовы выложить два миллиона чистыми. Из нерегистрируемых фондов. Так что вам не придется платить налогов. Никаких расписок. С ЦРУ выгодно работать. Мы не мелочимся. У Мэнникона снова перехватило дыхание. - Вы плохо себя чувствуете, сэр? - спросил Бансвангер. - Нет, прекрасно, - сказал Мэнникон, хватая ртом воздух. - Разумеется, - сказал Бансвангер, с сочувствием посматривая на Мэнникона, - если мы используем ваше средство, вам будут отчисляться проценты. Но мы не можем гарантировать использование. Хотя сейчас обстановка такая, что... - Бансвангер недоговорил. У Мэнникона перед глазами поплыли один "феррари" за другим и дюжины девиц в розовато-лиловых брюках. - Еще одна деталь, и все, - сказал Бансвангер. - Завтра мне надо быть в Венесуэле. Так вот, - в его голосе зазвучала недвусмысленная угроза, - я рассчитываю на двадцать процентов. Пятую часть. За оказанные услуги. - Он обвел взглядом присутствующих. Крокетт кивнул. Тагека кивнул. Мэнникон тоже кивнул. - Ну, пора в Каракас, - бодро сказал Бансвангер. Он допил бокал, все обменялись рукопожатиями. - Утром к вам прибудет человек, - добавил Бансвангер, - с деньгами. Наличными, разумеется. Какое время вас устраивает? - Шесть утра, - сказал Тагека. - Заметано. - Бансвангер сделал пометку в крокодиловом блокноте. - Ты правильно зашел тогда, Крок. Не надо меня провожать. - Он вышел. Оставались сущие пустяки. Поскольку они получат наличными, следовало вычислить, какая компенсация причитается Тагеке за права на Карибский регион и десятилетнюю североевропейскую долю Мэнникона. Это потребовало не много времени. Тагека был так же силен в математике, как и в патологии. Крокетт и Мэнникон вышли вместе. У Крокетта было назначено свидание с теперешней, третьей по счету, женой мистера Паульсона, и он торопился. - Пока, Флокс, - сказал он, залезая в "ланчу". - Мы сегодня недурно потрудились. Мурлыча что-то себе под нос, он рванул с места. Мэнникон забрался в свой "плимут". Посидел минуту-другую, обдумывая, что предпринять в первую очередь. Когда же наконец придумал, то помчался со скоростью шестьдесят миль в час сообщить миссис Мэнникон о своем решении подать на развод. Тагека сидел на кушетке в своей квартире и вырисовывал в блокноте изящные идеограммы. Затем нажал кнопку звонка. Вошел негр-дворецкий в желтом полосатом жилете и белоснежной рубашке с массивными золотыми запонками. - Джеймс, - сказал Тагека дворецкому, - закажи на завтра по пятьсот граммов диоксотетрамеркфеноферрогена-14, -15 и -17. И пятьсот белых мышей. Нет, - он секунду помедлил, - лучше тысячу. - Хорошо, сэр, - сказал Джеймс. - Да, и еще, Джеймс, - Тагека жестом остановил дворецкого. - Будь добр, закажи разговор с японским посольством в Вашингтоне. Я буду говорить лично с послом. - Будет исполнено, сэр, - сказал Джеймс и взялся за телефонную трубку.