проголосует за Джего, - сказал я. - Вы с ним виделись? Я не знал, что вы собираетесь... - Да я и не собирался. Мы с Роем случайно забрели к нему в гости - на чашку чая. Узнавая какую-нибудь новость, Браун всегда интересовался самыми незначительными подробностями, но меня он допросил с особым пристрастием. От его дотошных расспросов, от его острого, пронизывающего взгляда людям довольно часто делалось не по себе, ну а мне в тот день показалось, что я попал под суд и меня допрашивает въедливый прокурор. Пересказывая - очень коротко - наш разговор с Геем, я почти физически ощущал настороженное, недоверчивое молчание Кристла. Рой задал старику один или два вопроса, сказал я и дословно повторил последние реплики Гея. Брауна мой рассказ явно обрадовал. - Да ведь это же замечательно! - воскликнул он и, грузно, но стремительно повернувшись всем корпусом к Кристлу, проговорил: - Замечательное достижение, правда? Кристл, не посмотрев на Брауна, холодно спросил меня: - И вы уверены, что он проголосует за Джего? - Я уверен только в том, что точно передал вам его слова. - Ну, тогда я не вижу особых причин для радости, - сказал Кристл. - Он же не пообещал, что проголосует за Джего. - Вы правы, прямого обещания он не дал. - Да и косвенного не дал, - сказал Кристл. - Я не разделяю вашего оптимизма. По-моему, вы принимаете желаемое за действительное. Мне в свое время тоже не удалось его сагитировать. Он вовсе не так прост, как кажется, этот старик. - А я думаю, что Элиот прав, - по-обычному спокойно и мягко, но с едва уловимым оттенком раздражения проговорил Браун. - Он не дал даже косвенного обещания поддержать Джего, - возразил Кристл. - Может быть, сначала он и воздержится от голосования. А потом, повеселившись и подчеркнув, что его голос решающий, проголосует за Кроуфорда. - И все-таки я думаю, что Элиот прав, - уже почти не скрывая раздражения, повторил Браун. - Полной уверенности у меня, конечно, нет, - сказал я. - Трудно быть в чем-нибудь уверенным, когда имеешь дело с Геем. Но я очень надеюсь, что он проголосует за Джего. Да и Калверт думает так же. - Хорош эксперт - Калверт! - воскликнул Кристл. - У него еще молоко на губах не обсохло. Много он понимает, ваш Калверт! - В таком случае я, как и Калверт, почти не сомневаюсь, что Гей проголосует за Джего. - Я тоже, - не отводя взгляда от Кристла, проговорил Браун. - Будем считать, что мы не сошлись во мнениях, - сказал Кристл. - Меня _поражают_ ваши надежды на Гея. И я считаю, что это не должно изменить наших планов. - Мы вполне можем выиграть, - сказал Браун. - А можем и проиграть. - Я верю, что мы выиграем! И не понимаю, почему вы упрямитесь. - Браун все еще пытался образумить Кристла - но уже не дружелюбно, а почти враждебно. - У нас разные мнения на этот счет. - Тут не может быть двух мнений, - сказал Браун. - Нам ни к чему теперь это собрание. - Мне очень жаль, Артур, но у нас разные мнения на этот счет, - повторил Кристл. - Тогда объясните мне, что вы имеете в виду, - сказал Браун. - Пожалуйста. Прежде всего я не верю, что Гей проголосует за Джего. Элиот точно передал нам его слова, и никакого обещания в них не было. Я-то ведь тоже разговаривал с Геем. - Ну, с тех пор много воды утекло, - сказал Браун. - И потом, откуда вы знаете - может быть, Элиот с Калвертом уговаривали старика искусней, чем мы. - Я думаю, они и сами не будут этого утверждать, - возразил Кристл. - Мне не хочется умалять достижений Элиота, но я не верю Гею. Хотя дело-то по только в этом. Я считаю, что мы должны вести себя лояльно по отношению к нашим противникам. А они согласились на это собрание, когда _им_ оно было ни к чему. - И вы думаете, они стали бы разговаривать по-деловому? - если не враждебно, то уж, во всяком случае, ехидно поинтересовался Браун. - Думаю, что стали бы, Артур. - Да ведь это же чистейший самообман! - воскликнул Браун. - И с тех пор как мы начали предвыборную кампанию, вы обманываете себя уже не в первый раз. Мне совершенно ясно - вам не хочется, чтобы ректором стал Кроуфорд. В этом я ничуть не сомневаюсь. Но мне ясно и другое - Джего вас тоже не очень-то устраивает. Вот почему вы так часто возражаете против очевидно разумных доводов. Неужели вам не понятно, что вы ведете себя по меньшей мере странно - особенно если вспомнить все наши совместные достижения. Вчера вы говорили, что если у Джего будет реальная возможность победить, то вы обязательно его поддержите. А сегодня, когда такая возможность появилась, вы находите предлог, чтобы все испортить. - Я ничего не испорчу, Артур, - сказал Кристл, - при условии, что у него и правда появится надежда на победу. Весьма вероятно, что это собрание закончится ничем. Но и тогда - если Гей не забудет о разговоре с Элиотом и Калвертом - мы все равно победим. - Мне постоянно вспоминаются паши совместные достижения, - с горечью проговорил Браун. - Порознь мы пс сделали бы и половины того, что нам удалось сделать вместе. Порознь мы бы ни за что не получили дар сэра Хораса. У нас так много совместных побед! И мне очень тяжело видеть, что мы перестали понимать друг друга. - А мне, думаете, не тяжело? - грубовато сказал Кристл. Его вдохновляла и взбадривала собственная удачливая деятельность, ему нравилось, что люди ждут его советов и соглашаются с ним, в глубине души он, вероятно, был рад избавиться от постоянной, хотя и почти незаметной опеки Брауна, но когда тот напомнил ему об их многолетней дружбе, он помимо воли расстроился, а поэтому, подавив в себе желание примириться с Брауном, сейчас же стал колючим и агрессивным: его разозлила собственная чувствительность. Браун и сам расстроился. Он говорил медленно, с трудом подбирая слова, - я, пожалуй, ни разу не видел его таким взволнованным и открытым. Он искренне и сердечно любил своего друга, но сейчас его взволновало вовсе не это. Он расстроился, потому что потерпел поражение, проиграл битву за своего кандидата и ощутил яростную горечь неудачи. Я был уверен - он воззвал к дружбе, зная, что Кристл относится к ней даже бережней, чем он сам. - Так вы не хотите отменить это собрание? - спросил Браун. - Теперь уж я просто не могу его отменить, - ответил Кристл. - Ничего опаснее придумать сейчас нельзя, - сказал Браун. 38. ОППОЗИЦИОННАЯ ФРАКЦИЯ Вечером пятнадцатого декабря в трапезной собрались почти все члены Совета, и после обеда, не заходя в профессорскую, мы отправились небольшими группками, по два и по три человека, в служебную квартиру Кристла. Подымаясь по лестнице, я оглянулся и увидел, как в подъезд вошли Кристл, Деспард и Гетлиф, потом Джего с Кроуфордом, а потом Браун. На собрание явились все, кроме Гея. Льюка в трапезной не было, а к Кристлу он забежал лишь на несколько минут - чтобы извиниться перед Деспардом и Брауном. Я сидел у самой двери, но хорошо слышал его по-юношески чистый и почтительный голос - он сказал, что, к сожалению, не сможет присутствовать на собрании. Потом, пробираясь к выходу, Льюк остановился возле меня и прошептал: - Мне надо закончить эксперимент, и я его обязательно закончу, даже если мне придется проторчать в лаборатории всю ночь. - Не слишком заботясь о приличиях, Льюк шептал довольно громко. - Я сказал этим дядюшкам, что буду голосовать за Джего. Просто удивительно - они никак не могут этого запомнить, хотя я твержу им одно и то же вот уже целый год. Деспард, как и обычно, не сразу согласился занять председательское место. ("Когда-нибудь мы поймаем его на слове, - отнюдь не шепотом сказал Рой, - и он навеки разучится кокетничать".) Деспард торжественно объявил, что "некоторые члены Совета всерьез обеспокоены неудовлетворительной подготовкой к выборам" и что он, как ему кажется, имеет право сообщить собранию о двух письмах, которые он получил "за истекшие сутки от профессора Гея". - Содержание первого письма я обнародовать не могу, - сказал Деспард, - ибо оно адресовано мне как руководителю группы, поддерживающей одного из кандидатов, но мне кажется, что я могу, и даже должен, уведомить собравшихся о том, что старший член нашего Совета профессор Гей намерен оставить свой голос в резерве. Другое письмо адресовано непосредственно участникам собрания, и я прочитаю его полностью. - Как и всегда в таких случаях, Деспард принялся читать письмо нараспев и немного в нос, словно совершая церковную службу: "Уважаемый Деспард, Я с удовлетворением узнал, что вы собираетесь держать совет... - Деспард-Смит мрачно повторил последние слова, - ...держать совет о выборах нового ректора. Я полностью одобряю ваше смелое начинание - совещайтесь, и да сопутствует вам удача. Герои моих саг тоже сначала совещались в узком кругу, а уж потом выносили свои дела на обсуждение в Тинге. Вы, безусловно, правы: каждому из вас нужно окончательно определить, кого он хочет поддержать, - так что примите мои поздравления, джентльмены! Да-да, вам всем нужно определить, кого вы хотите поддержать. Что же до меня, то я, по моему теперешнему статусу, не могу принять участия в вашем совещании. Вы предполагаете, что мне трудно явиться вечером в колледж из-за моего преклонного возраста. Прошу вас, не обременяйте себя подобными заботами. Может так случиться, что я еще переживу многих более молодых коллег. Нет, я не приду на ваше совещание вовсе не потому, что я слишком стар. Совсем недавно мне напомнили, что мои скромные заслуги налагают на меня двойную ответственность: стоять до великого дня выборов у кормила власти, а потом окончательно решить, кто из кандидатов должен стать ректором. Взвесив в уме эти обстоятельства, я счел за благо устраниться от предвыборной борьбы вплоть до великого дня выборов. А когда этот великий день настанет, я, повинуясь велению совести, укажу колледжу достойнейшего из кандидатов. Желаю удачи, джентльмены! Всегда ваш, М.Г.Л.Гей" - Это заявление отнюдь не облегчает нашу задачу, - окинув взглядом собравшихся, проговорил Деспард-Смит. - Насколько я знаю, члены Совета разделились на две группы, и ни один из кандидатов не располагает большинством голосов. По мнению некоторых из нас, такое положение следует назвать поистине к-катастрофическим. Мне не приходилось сталкиваться с чем-нибудь подобным за все те долгие годы, что я проработал в колледже. Мы всегда знали накануне выборов, кто из кандидатов должен набрать абсолютное большинство голосов. Мы всегда знали, - он понизил голос до зловещего полушепота, - кто наберет счастливое б-большинство. На этот раз мы оказались не столь прозорливыми. Я предлагаю выслушать, что думает о нашем тяжелом положении декан. - Наше положение представляется мне чрезвычайно прискорбным... - начал Кристл и произнес резкую, энергичную, откровенную, но вполне мирную речь. Длительная неопределенность очень вредит нашему сообществу. Он, Кристл, не хочет враждовать со своими друзьями из противоположного лагеря и надеется, что им тоже не нравится воцарившаяся в колледже вражда. Каждый из выдвинутых кандидатов может стать превосходным ректором, и колледж, несомненно, будет процветать под управлением любого из них. Видимо, наше поведение с самого начала было в чем-то ошибочным, если мы разделились на враждующие партии только потому, что не сумели отдать предпочтение одному из двух достойнейших людей. Но факт остается фактом - мы не сумели этого сделать. - Таковы наши затруднения, - закончил Кристл. - Прискорбные, на мой взгляд, затруднения. К несчастью, мне и самому неясно, как их можно преодолеть. Но я хочу задать вам прямой вопрос - не пора ли нам забыть о наших распрях? Не пора ли поискать выход всем вместе? Кристл замолчал, и все замерли в напряженном ожидании. Этот разговор был затеян неспроста: что-то готовилось. Даже те, кто не понял, куда клонит Кристл, чувствовали, что назревают серьезные события. Браун сидел, опустив голову; Джего, казалось, даже не слышал, о чем идет речь. Мы молча поглядывали друг на друга; высказываться никто не хотел. Наконец заговорил Кроуфорд. Он держался очень настороженно, тщательно подбирал слова, и его обычная самоуверенность слегка поувяла. - Должен признаться, что наше прошлое собрание было гораздо приятней сегодняшнего, - сказал он. - Тогда декан порадовал нас сообщением о том, что ему, вместе с его другом Брауном, удалось добиться замечательного успеха. Чем больше я об этом думаю, тем яснее вижу, что их успех принесет колледжу поистине неоценимую пользу. Но сейчас-то нам надо обсудить наше нынешнее положение, и в его оценке я почти полностью согласен с деканом. Однако мне кажется, что мы должны запастись терпением и спокойно дождаться дня выборов. Я знаю - затянувшееся ожидание многим из нас вымотало нервы. Но ждать нам осталось совсем недолго. Говоря как член Совета, я не могу предложить моим коллегам ничего, кроме ожидания. Мне не совсем понятно, на что намекал в своей речи декан. Если он склоняется к мысли о новой, третьей, кандидатуре, то я как кандидат, естественно, не могу одобрить такого шага - тем более что до выборов осталось всего пять дней. Надеюсь, старший наставник разделяет мою точку зрения. - Безоговорочно. - Я считаю, - продолжал Кроуфорд, - что нам надо дождаться дня выборов. Если _все_ члены Совета проголосуют, один из кандидатов наберет абсолютное большинство. Если этого не случится, мы сможем возобновить сегодняшний разговор после выборов. Пока что Джего проронил одно-единственное слово - "безоговорочно". Он хранил мертвое, неестественно спокойное молчание, хотя даже всегда уравновешенный Кроуфорд проявлял сегодня явные признаки беспокойства. А Джего равнодушно и отрешенно молчал. Но теперь он как бы проснулся и, не теряя хладнокровного достоинства, проговорил: - Если в день выборов ни один из кандидатов не наберет абсолютного большинства, то дальнейшие шаги нам неминуемо придется обсудить на общем собрании. Но прежде всего, как правильно сказал коллега Кроуфорд, нам надо спокойно дождаться выборов. И тогда, если возникнет настоятельная необходимость, мы с коллегой, выполняя наш прямой долг, сделаем все, что поможет нашему сообществу выбраться из создавшегося тупика. Во время своей короткой речи Джего глянул по очереди на Кристла, Деспарда и Брауна. Теперь он повернулся к Кроуфорду и закончил: - Если наши коллеги собираются продолжать дискуссию, то нам, по-моему, следует уйти. Добавить к тому, что уже было сказано, нам решительно нечего. - Вы правы, - отозвался Кроуфорд, и они вышли за дверь. Когда их шаги на лестнице заглохли, Кристл властно сказал Деспарду: - Я хотел бы услышать, что думают мои коллеги. Возникла неловкая пауза. Потом Пилброу объявил, что хотя он принял окончательное решение не сразу, но теперь без колебаний проголосует за Кроуфорда - по причинам, которые некоторым из нас хорошо известны. После новой паузы Найтингейл с ухмылкой сказал, что ему и в голову не придет поддерживать кого бы то ни было, кроме Кроуфорда. А потом, упорно глядя на Кристла, заговорил Браун: - Мне давно хотелось сказать коллегам, что мы, на мой взгляд, готовы совершить очень серьезную ошибку. Сторонники Джего знают мои взгляды, а сейчас я хочу изложить их союзникам Кроуфорда. Я убежден, что Джего справится с обязанностями ректора гораздо лучше, чем кто-нибудь другой из моих коллег, и я никогда еще не был так глубоко убежден в своей правоте - а мне не первый раз приходится участвовать в выборах руководителя колледжа. Кого бы мы ни выбрали вместо Джего, колледж понесет тяжкую утрату, которая будет ощущаться долгое годы. А я не смогу забыть об этом до тех пор, пока не уйду в отставку. Поначалу взгляды собравшихся были прикованы к Брауну, а теперь все посмотрели на Кристла. Многие из нас не понимали, почему Браун говорит так взволнованно; кое-кто чувствовал, что между друзьями исподволь разгорается борьба. Всегда спокойное и мягкое лицо Брауна раскраснелось от гнева и казалось необычайно суровым; лицо Кристла было решительным и нетерпимым. Кристл заговорил не сразу. Он смотрел на Брауна, как бы собираясь задать ему какой-то вопрос, и грустно улыбался - меня поразила эта трогательная, почти сентиментальная улыбка на лице властного и отнюдь не сентиментального человека. Внезапно Кристл резко повернулся к Деспарду. - Мы отклонились от сути, - отрывисто проговорил он. - Насколько я знаю, некоторых моих коллег не устраивают оба кандидата. И не устраивали с самого начала. Сейчас, когда они ушли, мы можем говорить откровенно. У Джего немало положительных качеств - я, как вам известно, дал в свое время согласие его поддержать. У Кроуфорда тоже немало положительных качеств - я вполне понимаю его сторонников, которые уверены, что он будет прекрасным ректором. Но на этих двух людях свет клином не сошелся. А значит, у нас есть выход. - Что же вы предлагаете? - спросил Деспард-Смит. - Только то, что подсказывает логика, - ответил Кристл. - Я предлагаю создать оппозиционную фракцию. Кто хочет присоединиться ко мне? Мы выдвинем совсем другого, нового кандидата. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. УТРО В ЦЕРКВИ 39. НОЧНАЯ ДИСКУССИЯ - Я предлагаю только то, что подсказывает логика, - повторил Кристл. - Мы должны подыскать собственного кандидата. Времени у нас в обрез. Мы могли бы наметить нашу кандидатуру уже сегодня. Он пригнулся над столом, и его губы тронула настороженная, энергичная, властная улыбка. Послышался скрип кресел, шорох подошв, кто-то кашлянул, кто-то забарабанил пальцами по столу... Через несколько секунд Пилброу поднялся и сказал Деспарду: - Мне здесь делать нечего... если вы собираетесь выдвинуть нового кандидата... а вы, насколько я понимаю, именно так и собираетесь поступить. Я не хочу закрывать глаза на трудности... я знаю, что поступил не слишком красиво, когда порвал со сторонниками Джего... но снова менять решение не буду. Меня вполне устраивает Кроуфорд. Пилброу шагнул к двери, и в это время заговорил Найтингейл. Он был злобно взвинчен и напрочь забыл о вежливости. - Я давно предсказывал, что так и случится. Я с самого начала знал, что эта клика не успокоится, пока не сделает попытки протащить в ректоры кого-нибудь из своих. - Вы собираетесь остаться, Найтингейл? - сурово спросил его Деспард-Смит. - Если вы останетесь, то услышите, какие здесь назовут фамилии. - Остаться? - с ухмылкой переспросил Найтингейл. - Вы думаете, я не знаю, какие здесь назовут фамилии? Да я могу перечислить их прямо сейчас! Когда дверь за ним захлопнулась. Рой сказал: - Держу пари, что он побежал звонить Кроуфорду. Браун грузно встал и с достоинством посмотрел на тех, кто сидел за столом. - Мне, видимо, тоже нет смысла участвовать в этой дискуссии, - проговорил он. - Я попытался объяснить вам, что вы совершаете трагическую ошибку, и больше мне здесь оставаться незачем - я сделал все, что мог. Он глянул на Кристла - гневно и вместе с тем по-дружески встревоженно, - а потом отвернулся, вышел за дверь, и на лестнице послышались его спокойные, уверенные шаги. Кристл нахмурился, но когда Браун ушел, пожал плечами и напористо сказал: - Ну, а нам пора заняться делом. Нас осталось всего шестеро - сам Кристл, Деспард-Смит, Винслоу, Гетлиф, Калверт и я. Начало было неважным: даже если бы Кристл сумел убедить нас всех, для абсолютного большинства нам понадобился бы еще один человек. Однако Кристл не сомневался в победе и был таким же деятельно-энергичным, как в октябре, когда он уговорил нас припугнуть Кроуфорда и Джего третьей кандидатурой. Кто-то заметил, что мы станем серьезной силой, только если нас будет семеро, но Кристл сказал: - Ничего, найдем и седьмого. Я уверен - в конце концов мы сагитируем и других. Есть ведь еще Льюк. Да и Кроуфорд всегда прислушивается к голосу рассудка. А там, глядишь, к нашему большинству примкнут и остальные. Не дав никому возразить, Кристл заговорил о своем кандидате. - Я не буду ходить вокруг да около. У меня уже есть на примете кандидат. Но из нашего колледжа - но вы все наверняка его знаете. Лайен. Да, мы знали Лайена - он был членом Совета одного из колледжей и довольно известным ученым, читал в университете лекции и входил в состав Кембриджского сената. Через несколько минут стало ясно, что его кандидатуру никто из нас не поддержит. Мы равнодушно объясняли, почему он нам не нравится, но объясняли только из вежливости: на самом деле нас просто не увлекала идея оппозиционной фракции. Наше вялое сопротивление не обескуражило Кристла, и он назвал еще одного человека, тоже не из нашего колледжа, а потом еще одного. Мы отвели и того и другого, но никто из нас не потрудился рассмотреть их кандидатуры серьезно: как только Кристл упоминал очередную фамилию, мы сразу же решали, что этот человек нам не подходит. Никаких конкретных возражений у нас фактически не было - мы просто не хотели думать о чужаках. И я понял, что в этот раз Кристл ничего не добьется. В октябре он без труда навязал нам свою волю, и, подчинившись ему, мы заставили наших кандидатов пообещать, что они проголосуют друг за друга. Но тогда нам самим хотелось, чтобы он убедил нас, а теперь мы с самого начала настроились отвергать все, что он предложит. Его воля за последние два месяца ничуть не ослабела, а я редко встречал таких волевых и целеустремленных людей, как Кристл. Но мы изначально были против его предложений, а в политике даже воля, даже настойчивость и целеустремленность оказываются бессильными, если идея лидера не вызывает в сердцах людей ни малейшего отклика. - Я должен с сожалением констатировать, - сказал Деспард-Смит, когда мы отвергли третью кандидатуру Кристла, - что сейчас, видимо, бессмысленно искать руководителя на стороне. - Пожалуй, вы правы, - откликнулся Кристл, по-прежнему энергичный и уверенный в победе. - Но мы, по-моему, вовсе не исчерпали всех наших возможностей. Давайте подумаем, не найдется ли подходящей кандидатуры у нас в колледже. Было уже очень поздно; в жарком воздухе небольшой комнаты густо слоился табачный дым, пожилых людей давно клонило ко сну, а Винслоу, как я заметил, один раз устало закрыл глаза и задремал. Но, услышав последнюю реплику Кристла, все оживились, почувствовали прилив бодрости и приготовились к долгому, напряженному, но очень осторожному разговору. Винслоу снова набил свою трубку, и, когда он прикуривал, неверный огонек спички на мгновение сгладил его "зубчатый" профиль и осветил глаза - зоркие, настороженные и тревожно-взволнованные. Да-да, именно взволнованные. Неужели он еще надеялся?.. - Давайте подумаем, не найдется ли подходящей кандидатуры у нас в колледже, - сказал Кристл. - Мне кажется, что каждый из нас перебрал в уме все возможные кандидатуры еще прошлой весной, когда мы узнали о смертельной болезни Ройса, - заметил Деспард. - А если мы этого не сделали, то исключительно по легкомыслию и беспечности. - Неважно, - возразил Кристл. - Давайте-ка обсудим все возможные кандидатуры еще раз. Времени у нас почти не осталось. Будет глупо, если мы опомнимся слишком поздно. - Кое с кем из нас так всегда и бывает, - проворчал Деспард. - Ну, надеюсь, сейчас этого не случится, - сказал Кристл, оглядывая присутствующих. - Давайте-ка прикинем. Я перечислю наших коллег в порядке старшинства: Гей, Пилброу, вы, Деспард. По Уставу мы не имеем права избрать вас в ректоры. - Я сам голосовал за новый пункт Устава, запрещающий людям старше семидесяти занимать административные посты, - мрачно проговорил Деспард-Смит. - И до сих пор не уверен, что поступил тогда правильно. Иной человек и в семьдесят лет вполне способен справиться с любыми должностными обязанностями... - Вы бы, например, наверняка справились, - перебил его Кристл. Он знал, что грубоватая лесть умиротворяюще подействует на старика Деспарда. И тут, как мне показалось, я понял его замысел: он рассчитал игру на два хода вперед. - Вы бы наверняка справились. В этом никто не сомневается. Но Устав есть Устав. - Он помолчал. - Итак, идем дальше. - Его голос прозвучал спокойно и безразлично - слишком спокойно и безразлично, чтобы казаться естественным, подумал я. - Винслоу. Следующий по старшинству вы, Винслоу. - Вот ведь забавно, - тоже слишком спокойно и безразлично проговорил Винслоу. - Я и сам это прекрасно знаю. - Как вы считаете, - торопливо спросил Винслоу Деспард-Смит, - стоит ли взваливать на себя весьма сложные административные обязанности, зная, что, едва привыкнув к ним, вам придется передать их кому-нибудь другому? По-моему, это несправедливо - предлагать человеку предельно хлопотливую должность на каких-то пять лет. - На семь, - поправил Деспарда Винслоу. - В октябре мне исполнилось шестьдесят три. - Вы только-только успеете изучить ваши новые обязанности, и вам сразу же придется подавать в отставку, - холодно и враждебно улыбнувшись, сказал Кристл. - Я вполне согласен с Деспардом. - Да, вряд ли это будет _справедливо_, - проговорил Деспард-Смит, - если мы предложим вам баллотироваться на должность ректора. - А в каком возрасте _справедливо_ предлагать человеку должность ректора? - с издевкой спросил Рой: он явно сочувствовал Винслоу. Прежде чем он успел что-нибудь добавить, Гетлиф сказал: - Мне кажется, что в принципе ректор должен начинать свою деятельность не позже шестидесяти. Чтобы в запасе у него было по крайней мере лет десять. Вы ведь согласны со мной? - без обиняков спросил он Винслоу. Гетлиф в отличие от других наставников неплохо ладил с казначеем, и в его вопросе не было ни ехидства, ни злости. Но прямой вопрос требовал прямого ответа. Винслоу опустил голову и насупился. - Разумеется, вы правы, - после мучительно долгой паузы проговорил он. - Мне с самого начала было ясно, что вы именно так и думаете, - облегченно и чересчур задушевно сказал Кристл. Я глядел на Роя, предполагая, что он не смолчит; но он лишь мимолетно усмехнулся: надежда Винслоу была жалкой и смехотворной. Кристл снова принялся перечислять фамилии. - Кроуфорд, Джего. С ними ничего не вышло. Браун. Следующий по старшинству - Браун, - сказал Кристл. - Браун. По-моему, тут нам надо серьезно задуматься. Не кажется ли вам, что это вполне подходящая кандидатура? Винслоу на мгновение поднял голову. - Браво, декан, - с ядовитейшим сарказмом проговорил он: в нем вдруг всколыхнулась вся его злобная язвительность. - По-моему, он чересчур молод, - сказал Деспард-Смит. - Едва ли стоит выдвигать в ректоры такого неопытного работника. - Ему уже сорок шесть лет, - возразил Деспарду Кристл. - Это очень опасно - назначать на высокий и ответственный пост слишком молодого работника, - уперся Деспард. - Потому что нельзя заранее предугадать, как он себя поведет. - Браун не изменится до самой смерти, - вмешался я. Мне было очень странно услышать, что кто-то, хотя бы даже Деспард, считает Брауна молодым и неопытным. - Дело тут, конечно, не в возрасте, - заметил Гетлиф, - однако мне... - Я предвижу все, что вы скажете, - перебил его Кристл. - Я прекрасно знаю Брауна. Гораздо лучше, чем любой из вас. Мы сдружились с ним, когда были еще студентами. Его нельзя назвать выдающимся человеком. Звезд с неба он, как говорится, не хватает. Посторонним людям наш выбор может показаться странным. Но у него есть превосходные качества, которые начинаешь замечать далеко не сразу. Он сплотит наш колледж, сделает наше сообщество мирным и процветающим. - Если не занудит нас всех до смерти в ближайшие двадцать лет, - вставил Винслоу. - Мне кажется, - заметил Деспард, - что если уж мы заговорили о сравнительно молодых работниках, то в первую очередь нам надо обсудить вашу кандидатуру, декан. - Вы ошибаетесь, - возразил Кристл. - Я не справлюсь с обязанностями ректора. Мне хорошо известны границы моих возможностей. Я не смогу быть ректором. А Браун сможет. И я был бы счастлив работать под его руководством. Он говорил скромно и абсолютно правдиво. В его словах не было ни притворства, ни манерно-величественного псевдосмирения наших университетских ораторов. Его скромность была искренней и чистосердечной, это мгновенно поняли все. А он продолжал расхваливать Брауна. В конце концов я сказал, что предпочту его любому компромиссному кандидату. Рой пообещал проголосовать за Брауна, если ни один из основных кандидатов не наберет абсолютного большинства, - но энтузиазма у него эта перспектива явно не вызвала. Гетлиф объявил, что, если первый тур голосования окончится ничем, он поступит так же, как Рой. Заручившись нашей поддержкой, Кристл убеждал Деспарда и Винслоу до глубокой ночи: спокойный и сдержанный, он выдвигал все новые аргументы, находил все новые доводы, и время шло, часы отбивали четверти, а он продолжал настаивать - неутомимый, прекрасно владеющий собой, то обходительный и ласковый, то резкий и даже грубый, но неизменно расчетливый, терпеливый и целеустремленный. Всем, кроме него, было ясно, что он ничего не добьется. Винслоу говорил мало, но в каждом его слове слышался отзвук ядовитой и презрительной горечи. Деспард-Смит возражал Кристлу упрямо и непреклонно. Все, кроме Кристла, понимали, что ему не удастся отстоять Брауна. Надежда на компромисс не оправдалась. Однако Кристл продолжал упорствовать. К полуночи любой из нас убедился бы, что проиграл, но Кристл спорил с Деспардом до двух часов. И в конце концов добился компромиссного соглашения - исключительно из-за нашей усталости. Мы признали, что третьим кандидатом может быть только Браун. - Это же очевидно, - втолковывал он Деспарду. - Три человека, не считая меня самого, согласились признать его компромиссным кандидатом. Можете вы что-нибудь на это возразить? Утомленный Деспард отрицательно покачал головой. - Вот и прекрасно, - сказал Кристл. - Значит, я имею право спросить Брауна, согласен ли он на выдвижение его кандидатуры. Вполне вероятно, что ни один из основных кандидатов не наберет абсолютного большинства. И нам необходимо к этому подготовиться. Я поговорю с Брауном завтра утром. Кристл, казалось, ничуть не устал; удовлетворенно улыбнувшись - хотя его затея фактически провалилась, - он посмотрел на каминные часы и сказал: - Вернее, не завтра, а сегодня. Утро-то уже наступило. 40. "МОЯ ЖИЗНЬ СЛОЖИЛАСЬ НЕУДАЧНО" Измученный бессонной ночью, я проснулся на следующий день - семнадцатого декабря - около одиннадцати. За окном выл порывистый западный ветер, тяжелые тучи ползли над самыми крышами, утро было сырым и пасмурным. Днем ко мне зашел Рой, мы затопили в гостиной камин - не из-за холода, потому что западные ветры всегда приносят дождливую оттепель, а чтобы посидеть у живого огня, - и принялись обсуждать поведение Кристла. Почему он упорствовал - упорствовал вопреки здравому смыслу? Что его так обрадовало под утро? Может быть, ему хотелось доказать Брауну, что он остался верен их дружбе, хотя в предвыборной борьбе практически перестал поддерживать Джего? Да, он, несомненно, стремился продемонстрировать Брауну свою дружескую лояльность, это нам было ясно; но мы понимали, что он преследует и еще какую-то цель. Нашу беседу прервал двойной, но неторопливый и спокойный стук в дверь. - Дядюшка Артур собственной персоной, - объявил Рой, и мы приветливо улыбнулись входившему в гостиную Брауну. Но его ответная улыбка была вежливой, и только. Он сел рядом с нами у камина, рассеянно посмотрел в огонь и озабоченно сказал: - Я как раз думал повидаться с вами обоими. Мне передали, что вчера была названа моя кандидатура - без моего разрешения. Вы участвовали в этом? Он был расстроен и возмущен. Я объяснил ему, какие мы с Роем взяли на себя обязательства. - Меня по-настоящему обрадовала эта возможность, - сказал я. - Мне очень хочется, чтобы вы стали ректором. Это будет просто замечательно, если вы поселитесь в Резиденции. Браун промолчал. Через несколько минут он сказал: - Я знаю, что вы действовали из добрых побуждений. - Доброта тут ни при чем, - возразил я. - Мы намеренно объявили, как мы к вам относимся. - Я понимаю, у вас были добрые намерения. - Кристлу представился случай заявить, что вы будете хорошим ректором, - проговорил Рой, - и он им воспользовался. - Так он мне и сказал. - И это правда. - Он должен был сообразить, что я ни в коем случае не разрешу выдвигать сейчас мою кандидатуру, - проворчал Браун. - Я не хочу мешать Джего и вносить разлад в нашу партию, а, упомянув мое имя, Кристл только этого и добился. Мне очень жаль, что он так безответственно воспользовался моим именем. И я вынужден вам сказать, что, поддержав его, вы тоже поступили крайне безответственно. - Мы сказали только то, что думали, - возразил я. - Это-то мне понятно, - сказал Браун, стараясь сохранить свою всегдашнюю объективность. - Мне непонятно, как получилось, что вы, человек, безусловно, хладнокровный и проницательный, позволили вовлечь себя в эту безответственную авантюру. Уж вам-то должно быть ясно, что в нашем нынешнем и без того запутанном положении, да еще за три дня до выборов, нельзя противопоставлять своего союзника своему же кандидату - даже если вы говорите при этом только то, что думаете. Вы подыграли нашим противникам - ни больше, ни меньше. А меня использовали как пешку в этой игре. - Вы разговаривали с Кристлом? - Разговаривал. Я сказал ему, что не хочу быть пешкой в чужой игре - и не буду. Браун полностью утратил терпимость, доброту и способность логически мыслить - при мне такого не случалось с ним ни разу, даже когда он узнал об измене Пилброу. Вышло так, что по вине Кристла он нарушил свой собственный "кодекс порядочности". Ему было приятно ощущать свою тайную власть в колледже, он с удовольствием ею пользовался, однако я давно заметил, что он скрупулезно придерживается выработанных им самим правил поведения и очень дорожит своей репутацией - его нежелание давить на Льюка в начале предвыборной кампании послужило этому наглядным примером. Он опасался, что коллеги могут счесть его пешкой в чужой игре или интриганом, который решил воспользоваться нашими трудностями и с помощью своего друга тихой сапой пробраться в ректоры. А кроме всего прочего, он обладал глубочайшим чувством собственного достоинства и был убежден, что линию своего поведения может определять только он сам. Ну и, наконец, он был чрезвычайно практичным человеком, а поэтому еще злее ополчился на Кристла: он твердо знал, что у него нет ни малейшей надежды пройти сейчас в ректоры и что Кристл выдвинул его кандидатуру только для очистки совести. Он ясно понимал, понимал лучше, чем кто-нибудь другой, что колебания и внутренние противоречия перерастают у Кристла в непреклонную решимость жить и мыслить самостоятельно, - вот что приводило Брауна в бешенство, вот почему он так гневно обвинял нас с Роем. Кристл вырвался из-под его влияния и впервые за двадцать лет начал действовать ему наперекор. А ведь лиха беда начало - Браун предвидел, чем это может кончиться, а когда Кристл пришел к нему со своим предложением, он понял, что окончательно проиграл. Браун распрощался с нами очень холодно, сказав перед уходом, что письменно известит всех членов Совета о своем категорическом отказе баллотироваться в ректоры. Я подозревал, что с нами он разговаривал гораздо резче, чем с Кристлом: при нем он наверняка сдерживался, а на нас откровенно сорвал свою злость. Когда он ушел, Рой глянул на меня и сказал: - Похоже, что у Джего не осталось никаких надежд, старина. - Ты прав. - Надо что-то сделать. Если мы перетянем кого-нибудь в свой лагерь, все, может, и образуется. Мы решили поговорить сначала с Пилброу, а потом с Деспардом и сразу после чая отправились к Пилброу. Но ничего у нас не вышло. Рой пустил в ход все свое обаяние - он был обаятелен от природы и умел этим пользоваться. Он обхаживал старика, словно женщину: поддразнивал его, говорил серьезно, шутил, подольщался, насмешничал, даже пригласил погостить у него весной в Берлине, когда он опять поедет туда читать лекции, - все без толку. Пилброу по достоинству оценил Роев спектакль - ему нравились артистичные молодые люди, - но остался непреклонным: он считал, что обязан проголосовать за Кроуфорда. Я завел политический разговор, Рой превзошел в искусстве обольщения самого себя, но мы решительно ничего не добились, а хитрющий старикан вырвал у нас обещание пообедать в Лондоне на следующий день после выборов с каким-то писателем-эмигрантом. В общем, мы ушли от Пилброу ни с чем, и Рой насмешливо сказал: - Я навеки опозорился. - Постарел ты, братец, вот в чем все дело. - Отправляйся-ка ты к Деспарду один, - сказал Рой. - Если уж я не сумел повлиять на добряка Юстаса, то с Деспардом у меня и вовсе ничего не получится. Деспард-Смит относился к Рою с недоуменно-опасливой подозрительностью, и после обеда я пошел к нему один. Он занимал квартиру в третьем дворике, по соседству с Найтингейлом и неподалеку от дома Джего. В трапезной его не было, и, поднявшись к нему, я увидел на большом прямоугольном сундуке возле двери присланные из кухни тарелки с обедом. Дверь была приоткрыта, но в гостиной никого не было, и огонь в камине уже погас. Я подошел к двери в другую комнату, постучал и, услышав весьма неприветливый отклик: "Кто там?", назвался. Деспард не ответил, в комнате послышался какой-то шум, а минуты через две щелкнул отпираемый замок, и дверь приоткрылась. Глаза у Деспарда были воспалены, он злобно посмотрел на меня и сказал: - Я очень занят, Элиот. Очень. - Но, может быть, вы все же уделите мне пять минут? - Вы не представляете себе, как я занят, Элиот. Со мной последнее время никто не хочет считаться. От него разило спиртным; обычно он держался с торжественным и мрачным достоинством, а сейчас выглядел просто угрюмым и разозленным стариком. - Мне хочется сказать вам пару слов о выборах, - объяснил я. Он посмотрел на меня и неприязненно проговорил: - Ну что ж, зайдите на минутку. Комната, загроможденная, по меркам двадцатого века, старомодной мебелью - столиками, шкафами, горками с керамикой, - казалась темноватой и тесной. Стены были увешаны фотографиями его университетских однокашников - молодых людей в широкополых соломенных шляпах и с усами. На столе, затянутом зеленым сукном, я заметил книгу и пустой стаканчик, а у стола стояло старинное кресло с подголовником. Деспард угрюмо сказал: "Разрешите предложить вам вечернюю ч-чарочку", - и открыл шкаф, стоявший возле камина. На полках шкафа я разглядел батарею пустых бутылок; Деспард вытащил початую бутылку виски и чистый стаканчик. Он налил мне немного виски, наполнил свой стаканчик до краев и, не садясь, отхлебнул большой глоток. Его нельзя было назвать пьяным, но чувствовалось, что он под хмельком. В колледже поговаривали, что он пьет в одиночку; но друзей у него не было, жил он замкнуто, и никто не знал о нем ничего определенного. Да про него особенно и не говорили: по-видимому, он был слишком суровым и неинтересным человеком, чтобы возбуждать о себе какие-нибудь толки. Его угрюмая внушительность служила ему надежной защитой от сплетен. - Мне хотелось спросить вас, довольны ли вы результатами предвыборной борьбы, - сказал я. - Разумеется, нет, - ответил Деспард. - Будущее колледжа представляется мне необычайно мрачным. - Еще не поздно... - начал я. - Поздно, давно поздно, - перебил меня Деспард. Я заговорил о наших кандидатах, но Деспард-Смит опять прервал меня, и на мгновение мне показалось, что его можно будет переубедить. - Джего принес себя в жертву нашему сообществу, - сказал он. - Именно так и должны поступать работники