его обнаружили, всегда возникают дополнительные трудности для следствия. - Что же, по-вашему, мне надо было оставить яхту без управления, чтобы она врезалась в берег на первом же повороте? Только потому, что это устраивает полицию? - спросил Уильям, выставив подбородок. - Да, - невозмутимо ответил Беррелл. - Яхту, возможно, тряхнуло бы, и все же это было бы лучше для следствия. - Ну, я пока еще в своем уме, - заявил Уильям. - Вам, очевидно, небезынтересно будет узнать, -• Беррелл вытаращил глаза и внушительно продолжал, - что единственные отпечатки пальцев найдены на штурвальном колесе и только на нем. Легковозбудимый от природы, Уильям готов был взорваться в любую минуту. - Мне нет до этого ровным счетом никакого дела, - заявил он. - Не так давно я прослушал специальный курс лекций о роли дактилоскопии в криминалистике, - сообщил нам Беррелл. - И первым делом я проверил все предметы, находящиеся в непосредственной близости от пострадавшего. Отпечатки пальцев имеются только на штурвальном колесе. Вот они. И он показал нам три небольших карандашных наброска. Затем бесцеремонно заявил: - Мне нужны отпечатки ваших пальцев, доктор Гарнет. - Берите, если угодно, - ответил Уильям. Беррелл извлек из кармана маленькую черную подушечку. - Приложите пальцы сюда, - указал он на подушечку, - а затем надавите ими вот на этот лист бумаги. Мы с Кристофером следили за короткопалой, ловкой рукой Уильяма, пока он послушно проделывал эти манипуляции. Беррелл, внимательно сличив отпечатки, воскликнул: - Доктор Гарнет, отпечатки пальцев на штурвале оставлены вами. - Едва ли приходится удивляться этому, - ответил Уильям. - Ведь я прикасался к нему, когда швартовал яхту. Было бы странно, если бы их там не оказалось. - Гм, - произнес Беррелл без прежней уверенности, - это, пожалуй, резонно. Мисс Лоринг и мистер Кейпл оба показали, что вы действительно вели яхту. - Еще бы, - огрызнулся Уильям. - Ладно, оставим это пока, - сдался Беррелл. - А теперь я хочу задать вам еще один вопрос: был ли, по-вашему, на борту яхты пистолет? - Что-то в этом роде было, я знаю, - ответил Уильям. - А что именно? Какой пистолет? Чей? - Беррелл сгорал от любопытства. - Личный пистолет доктора Миллза, - ответил Уильям, потирая подбородок. - Ему преподнесли его, когда доктор выступал в качестве эксперта по делу Купера. - Какого калибра? - перебил Уильяма Беррелл. - Небольшой'автоматический пистолет, не знаю, какого образца, - ответил Уильям. - А где он его держал? - Не знаю. Он упомянул как-то, что взял пистолет с собой, собираясь пострелять птиц. - А где он сейчас? - настаивал Беррелл. - Откуда мне знать? - В таком случае придется устроить обыск, - заявил Беррелл. - Вот и отлично, - откликнулся Уильям. - Где он мог держать пистолет? - сп-росил Кристофер. - Да скорей всего, в каком-нибудь месте вроде той полочки возле кормового трапа, куда он обычно прятал судовой журнал. Но он мог устроить тайник и в любом другом месте, - предположил Уильям. - Я проверю эту полку в первую очередь, -заявил Беррелл. Он задал Уильяму еще массу вопросов, главным образом о том, что тот делал между 9 и 9.10, когда его не было в каюте, затем он оглядел нас с победоносным видом. - Теперь мною сняты показания со всех. Каждому был задан вопрос о том, что он делал сегодня утром с 9 до 9.30. Вы, наверно, хотели бы знать, каковы результаты. И Беррелл прочитал по бумажке: "1. Убийство произошло между 8.55 и 9.25. 2. Выстрела не слышал никто из экипажа, 3. Полного алиби не имеет никто. 4. Пистолет вблизи трупа не найден". - Какой же из всего этого напрашивается вывод? Кристофер, Уильям и я иронически переглянулись. - Абсолютно никакого, - сказал Уильям. - А вывод такой, - продолжал Беррелл, не моргнув и глазом: - все вы находитесь под подозрением. Все шестеро. Предупреждаю вас честно и откровенно, подозрение падает на всех, кто находится на борту" - Абсурд какой-то, - возмутился я. - За всеми вами будет установлен надзор, - продолжал он. - Мы предполагали, что вам придется это сделать, - сказал Кристофер. - Поэтому я снял виллу близ Поттер-Хайгема, где мы все шестеро и поживем пока. Эту виллу вы сможете держать под наблюдением, если сочтете необходимым. - Ну что ж, все устраивается как нельзя лучше, - радостно подхватил Беррелл. - Как нельзя лучше. Пойду скажу констеблю, который сопровождает меня, чтобы достал моторку повместительней, и мы живо переправим вас туда. А за виллой будет установлен надлежащий надзор - это уж моя забота. - Разумеется, - сказал Кристофер. - И еще, я надеюсь, вы возьмете на себя труд позаботиться, чтобы о нашем местопребывании не пронюхали репортеры. - Можете на меня положиться, мистер Тэрент, - ответил Беррелл и вышел из каюты. Мы услышали, как он зычным голосом отдал распоряжения констеблю, приехавшему с ним. Затем моментально вернулся обратно. - Все в порядке, - сообщил он. - Я послал его за лодкой, чтобы отвезти вас на виллу. Ну а теперь я думаю заняться поисками пистолета. Доктор Гарнет, я бы хотел взглянуть на ту полку, о которой вы говорили. Уильям повел всех к кормовому трапу и показал на углубление в стене около верхней ступеньки. - Судовой журнал всегда лежал здесь. Вместе с шелковым вымпелом, который доктор Миллз выбрасывал в особо торжественных случаях, - объяснил он. - Вполне вероятно, что он мог держать здесь и свой пистолет, Беррелл тщательно осмотрел углубление, - Но сейчас здесь абсолютно пусто, - сказал он с раздражением. - Даже журнала нет. - Странно, - растерянно заметил Уильям. Кристофер поддержал его: - Да-а, когда журнала не было на месте, Роджер приходил в такую ярость, будто это равносильно чуть ли не государственной измене. - А может быть, он оставил его у себя в каюте? Он как раз что-то записывал в него, когда мы вчера вечером уходили спать, - предположил Уильям. Но я разуверил их. - Нет, - сказал я, - он куда-то выходил из каюты и спрятал его. - Тогда я не знаю, - сдался Уильям. Беррелл начал проявлять нетерпение. - Это может оказаться важной уликой. Однако прежде всего мне нужен пистолет. Одно из двух: или его выбросили за борт, или он находится где-то здесь. Придется обшарить снизу доверху всю яхту. - Это любопытно, - заметил Кристофер. - Сержант, судовой журнал вы тоже будете разыскивать? - Да, - подтвердил Беррелл. - Он может оказаться ключом к разгадке. - Есть еще одна любопытная деталь, - сказал Уильям, когда мы спускались по трапу. - Куда девался вымпел? - Вымпел? - эхом откликнулся Беррелл. - Да, это такая штука, которую вывешивают на верхушке мачты, - издевательским тоном ответил Уильям. - О-о, вы имеете в виду флажок? - уточнил Беррелл. Уильям хотел было еще съязвить, но сдержался. - Не в названии дело, - резко сказал он. - Речь идет о шелковом флажке. Обычно доктор Миллз выбрасывал обыкновенный, хлопчатобумажный вымпел, а в особых случаях - шелковый. Он всегда лежал на этой полке. А сейчас его здесь нет. Он исчез. - И судовой журнал и флажок тоже могут сыграть важную роль в ходе следствия, - заключил Беррелл. - Но прежде всего нужно найти пистолет. - И он подозрительно уставился своими выпученными глазами на Уильяма. Лично я не видел никакой связи между исчезновением судового журнала и вымпела и смертью Роджера. Может быть, в судовом журнале и содержалось что-либо такое, что убийца хотел бы уничтожить, рассеянно думал я, но вымпел - кому он мог понадобиться? Какая польза от клочка шелка с обрывком веревки? Решив, что это случайное совпадение, я перестал ломать голову и последовал за остальными. Подойдя к койке Филиппа, я было подумал, что мы наконец напали на след пропавших вещей. Я увидел блокнот, из-под которого выглядывал коричневый бумажный переплет, напоминавший мне журнал, где Роджер делал свои записи вчера вечером. - Может быть, это и есть судовой журнал? - сказал я, ткнув пальцем в переплет. - Нет, тот потолще, - заметил Уильям, но Беррелл уже вытащил из-под блокнота книгу и разглядывал ее со всех сторон. Ничего предосудительного, это была всего-навсего "Клаудина в Париже", которую Филипп, по-видимому, захватил с собой почитать перед сном. Пробежав глазами название, Кристофер ехидно ухмыльнулся. Но каково же было мое удивление, когда я увидел, что Алоиз Беррелл покраснел до корней волос и торопливо положил книгу обратно. Целую минуту я не мог собраться с мыслями. Полицейский сыщик, впадающий в восторженный экстаз, едва речь заходит о расследовании преступлений, - явление довольно странное, но полицейский, смущающийся, как викторианская барышня, - это вообще нечто немыслимое. Я припомнил, как нарочито подчеркнуто он произнес слово "похоть" несколько минут назад. Внезапно его фамилия открыла мне глаза. Он ирландец, и это все объясняет. Не раз сталкивался я с ханжеской сверхстыдливостью ирландских католиков-стыдливостью, которая породила такие позорные явления в Америке, как цензура в Бостоне, междоусобные войны гангстеров, мистера Джеймса Джойса, а в настоящий момент послужила причиной странного замешательства сержанта уголовной полиции Алоиза Беррелла. Не успел он опомниться от одного удара, как за ним последовал другой. Мы повели его в каюту, которую занимали Эвис и Тони, - последнее из всех возможных мест на яхте, где мог быть спрятан пистолет. Он постучал в дверь и вошел. Я успел только мельком увидеть Тони, которая сидела на коленях у Филиппа и обнимала его, как дверь перед моим носом тут же захлопнулась, и лицо Беррелла, оказавшегося по эту сторону двери, стала заливать густая краска. - Отвратительно, - указал он на закрытую дверь, - когда молодые люди собираются компаниями и занимаются амурами без зазрения совести у всех на глазах, - и добавил, подумав: - А тут еще рядом лежит убитый. Сзади раздался чей-то приятный голос: - И ведь что любопытно-такова природа людей: они наиболее склонны крутить амуры, как метко подметил этот джентльмен, именно в такие моменты, когда, скажем, произошло убийство. И заметьте, неожиданно свалившаяся беда - гораздо более сильный возбудитель эмоций, чем джазовая музыка. Я обернулся и поймал усмешку в глазах Финбоу. Он стоял у нижней ступеньки кормового трапа - высокий, элегантный, невозмутимый. Как-то одна моя знакомая сказала про него, что "в глазах иностранцев он эталон мужской красоты англичан", но, поскольку он ей нравился больше, чем она ему, это, возможно, было преувеличением. Впрочем, в какой-то мере эта девушка была близка к истине. Он отличался той красотой, которая, будучи предметом зависти всех европейцев и большей части американцев, придает импозантность, но не бросается в глаза. У него было удлиненное худощавое лицо с крупным носом и посеребренные виски. Злейший его враг мог бы Сказать, что в лице Финбоу есть что-то лошадиное, но с еще большим основанием его лучший друг назвал бы его внешность весьма привлекательной. Я представил Финбоу всех своих друзей. Ради такого случая даже Филипп и Тони покинули свое убежище, чтобы пожать ему руку, и я заметил, что Тони отчаянно кокетничает, стараясь произвести на Финбоу впечатление. Однако тому было не до нее - он был увлечен беседой с Берреллом. - Вот увидите, сержант, пребывание на вилле человека, не замешанного в эту историю, значительно облегчит вашу задачу, - убеждал Финбоу. - Так-то оно так, - неохотно согласился Беррелл. - А потом, - вкрадчиво продолжал Финбоу, - я всю жизнь мечтал своими глазами увидеть, как ведется расследование дела об убийстве. Мне всегда хотелось посмотреть, как такой человек, как вы, сержант, действует в сложной обстановке, распутывая клубок таинственных загадок. Это, должно быть, захватывающе интересно! Медоточивые речи Финбоу сделали свое дело: на розовом лице Беррелла засияла наивная, почти детская радость, и он с жаром произнес: - Если вы хотите научиться чему-нибудь, мистер Финбоу, вам надо присутствовать при расследовании с самого начала. Логическое построение - вот что важно в нашем деле; и, если вы пропустите первые шаги, вы не сможете уловить дальнейший ход следствия. - Разумеется, разумеется, - согласился Финбоу. - Это очень любопытный случай. Я обшарил яхту, - сообщил Беррелл, - и нигде не нашел ни пистолета, ни судового журнала, ни флажка. Они как в воду канули. Зато я собрал немало информации. Если вы не возражаете, пройдем в большую каюту, и я ознакомлю вас со всеми фактами, которые я собрал и записал в последние полчаса. - Это очень любезно с вашей стороны, - ответил Финбоу, и они направились в кают-компанию. Уильям слушал их разговор с угрюмым видом. После того как они удалились, он, недоверчиво глядя на меня, спросил: - Этот ваш друг увлекается криминалистикой, не так ли? - Он просто любознательный человек, - ответил я. - Он интересуется почти всем на свете. А нам отнюдь не помешает иметь у себя компетентного человека, если впереди нас ждут допросы еще не одного такого Алоиза Беррелла. При этом имени у Кристофера и Уильяма вырвался нервный смешок, а Тони сказала: - Этот бедняга зарделся как маков цвет, когда заглянул в каюту и увидел, что Филипп меня целует. Надо бы заняться его перевоспитанием. Мы поднялись на палубу и увидели Эвис, которая с отрешенным видом смотрела куда-то поверх камышей. Наш рассказ о девичьей стыдливости Алоиза Беррелла вызвал у нее лишь вымученную улыбку. Она сказала мне вполголоса, что Финбоу с первого взгляда произвел на нее приятное впечатление. Оказывается, он ухитрился перекинуться с ней несколькими словами, прежде чем спустился вниз. В ожидании обещанной лодки мы провели около получаса на палубе. Каждый старался вести себя как ни в чем не бывало, но это удавалось с трудом - куда бы мы ни глядели, перед глазами все время маячил тент, который сам, по себе производил еще более жуткое впечатление, чем то, что за ним скрывалось. Мы шутили и смеялись, но иногда один из нас, мысленно представив все, что произошло, внезапно умолкал и погружался в мрачное молчание. Мне хотелось бы поделиться примечательным, с моей точки зрения, наблюдением: человек не способен находиться под гнетом душевного волнения долгое время. Я не черствый человек - в сущности, я гораздо мягкосердечнее, чем следовало бы быть, - и Роджер был моим другом на протяжении многих лет, тем не менее за два часа, истекших после его смерти, я испытывал самые разные эмоции - я и смеялся над странностями Беррелла, и переживал тревогу за Эвис, и радовался сухой одежде, сменившей промокшую, - и все эти чувства на время вытесняли мысли о Роджере. По прошествии получаса я спустился в кают-компанию и застал там Алоиза Беррелла, с пафосом объяснявшего что-то Финбоу, который поощрительно улыбался. - Почерк данного преступления - его темп! - восторженно вещал Беррелл. - Убийство - это такой же вид искусства, как и любой другой. А для каждого произведения искусства характерен свой почерк, своя манера письма, отличающая данного художника от его собратьев. Найдите того, кто мыслит и действует в такой же манере, и убийца у вас в руках! Тут он увидел меня и осекся. - А-а, Иен, - обрадовался Финбоу, - а у нас здесь очень поучительная беседа. Сержант Беррелл изложил мне свою теорию относительно методики преступлений. - В лице мистера Финбоу я нашел внимательнейшего слушателя, - сказал Беррелл. - Впрочем, вам пора уже ехать на виллу. Я очень рад, что вы будете жить все вместе. Это облегчает мою задачу. - А что будет с яхтой? - спросил я. - Я перегоню ее обратно в Роксем. Скоро за вами придет моторка. Я появлюсь у вас, как только у меня возникнут новые вопросы. Помните, главное - темп, мистер Финбоу! Снаружи донесся рокот мотора. - А вот и лодка. Когда мы вышли на палубу, все уже сидели в лодке. Прежде чем расстаться с Берреллом, я спросил у Финбоу, осмотрел ли он место преступления. - Благодаря любезности сержанта Беррелла мне удалось осмотреть все, что только возможно, - ответил тот. - Я вам очень признателен, сержант. - Мне самому это доставило удовольствие, - ответил Алоиз Беррелл. Вскоре яхта скрылась из виду. Взглянув на нее в последний раз, я увидел Беррелла, стоявшего на носу в глубоком раздумье. Промелькнула полоска зеленого тента, и я подумал, как было бы хорошо, если бы я видел все это действительно в последний раз. Чем дальше мы удалялись от яхты по залитой солнцем реке, тем свободнее дышалось. Справа в зеленых зарослях тростника виднелись паруса прогулочных яхт, и казалось, что они плавно движутся прямо по траве, совсем как на голландских полотнах - нежизненных, но ласкающих взор. Финбоу тихо заговорил со мной: - Очень интересное дело. - Что ты обо всем этом думаешь? - спросил я. - Задал ты мне задачу, - глубокомысленно заметил он. - Семь человек, отрезанных от внешнего мира... и один из них убит. Интересно... Впрочем, к чему гадать, пока ты не посвятил меня во все подробности? - Пожалуй, - поддакнул я. И вдруг он весело улыбнулся. - Иен, ты говорил, что меня здесь ожидает тайна, которую нужно разгадать. Но ты ни словом не обмолвился о другом сюрпризе - Алоизе Беррелле. В ответ я тоже улыбнулся и сказал: - Тогда я и сам не подозревал о его существовании. Финбоу снова забубнил мне в ухо: - Не такой уж он осел, как кажется. Он, несомненно, соберет все нужные ему сведения с полным знанием дела. К несчастью, его натура такова, что его безудержно тянет изливать кому-нибудь душу, и мне придется принять удар на себя. Он воплощает в себе почти все добродетели и все пороки эпохи словоблудия. Он знаком со всей литературой по специальности: прочитал все детективные романы и рассказы, когда-либо опубликованные, не пропускает ни одного судебного отчета, знает все труды по криминалистике, и в том числе объемистую работу Гросса. Все это хорошо. Если бы он этим ограничился, ему бы не было цены, но, к сожалению, в эпоху словоблудия наряду с полезным человек впитывает в себя и огромное количество всякой чепухи. Даже у людей более умных, чем Алоиз Беррелл, существует подобная тенденция. Ты ведь слышал, как он рассуждает о темпе. Такое благозвучное слово - ласкает слух. Если его повторять много раз подряд, то в конце концов забываешь, что оно ровно ничего не значит. Забываешь, что пустил его в оборот только затем, чтобы скрыть свое невежество. Мы все загипнотизированы словами. Философы и критики, священиники и психологи - все они алоизы берреллы, считающие, что, коль скоро магическое слово произнесено, все сразу становится ясным как божий день. - Да, - только сказал я. Это мой неизменный ответ на любую тираду Финбоу, когда у него появляется потребность произнести таковую. - Когда-нибудь я разъясню тебе весь вред пустословия, но сейчас нам важнее Беррелл, - продолжал Финбоу. - Он, между прочим, нахватался криминалистических терминов и формул и размахивает ими, как знаменем. Особенно полюбилось ему это пресловутое "темп" и еще одна формула: "Убийцей является лицо, которое меньше всего можно заподозрить!" - О-о! - только смог произнести я. Финбоу закурил сигарету и как бы вскользь спросил: - Полагаю, Иен, что это не ты убил Роджера? Я давно привык к своеобразному юмору своего друга, поэтому бесхитростно ответил: - Нет, не я. - Я так и думал, - сказал он с улыбкой, - А вот Беррелл думает, что это ты, Глава пятая ПЯТЬ ВОПРОСОВ ФИНБОУ Я попытался засмеяться, но думаю, что любой на моем месте почувствовал бы тревогу, узнав, что его подозревает в убийстве официальный представитель власти, даже если этим представителем является Алоиз Беррелл. Меня охватило необъяснимое беспокойство... - Это же просто бред, - возразил я. - Разумеется, - мягко ответил Финбоу. - Поэтому-то он и верит в это. Он руководствуется формулой! "Убийцей является лицо, которое менее всего можно заподозрить", - и поэтому остановился именно на тебе. Ты как раз тот человек, которого меньше всего можно заподозрить, значит, вполне возможно, что убийство совершено тобой. - Ну, я надеюсь, ты-то хоть разубедил его? - спросил я. - Напротив. Я дал ему понять, что считаю его гипотезу правильной, - заметил Финбоу, рассеянно глядя на равнины, расстилающиеся за аббатством Сент-Бенет. - Что... что... - бессвязно залепетал я. С ума сойти можно! Финбоу согласен с Берреллом, что Роджера убил не кто иной, как я! - Все в порядке, - заверил меня Финбоу. - Я в здравом уме и твердой памяти. И я отлично знаю, что ты такой же убийца, как и я. Но для пользы дела будет лучше, если Беррелл останется в заблуждении. Тут только для меня начало кое-что проясняться. - Видишь ли, - продолжал Финбоу, - я постарался дать ему понять, что он довольно тонко разобрался в ситуации, для того чтобы он не путался у меня под ногами. Пусть следит за тобой и собирает информацию, которая мне очень нужна. Не сделай я этого, он будет ходить за мной по пятам и прожужжит мне все уши. - А способен ли он найти хоть что-нибудь для тебя полезное? - спросил я. - Чем черт не шутит, - улыбнулся Финбоу. - К счастью, хоть навредить не может. Главное - это нейтрализовать его и дать ему почувствовать, что все идет как нельзя лучше. - Так он что же, теперь и ночевать будет у меня под кроватью? - Во мне проснулся юмор. - Нет, он будет издали наблюдать за тобой. Кроме того, он собирается достать водолазный костюм и начать поиски пистолета в реке. В том, что он на дне, сомневаться не приходится. И если бы Беррелл нашел пистолет, в чем я сомневаюсь, я был бы чрезвычайно доволен. А еще он намерен организовать слежку за молоденькой парочкой, что влюблены друг в друга без памяти. - Филипп и Тони, - подсказал я. - Беррелл, как все истые моралисты, полагает, что если молодые люди только и знают, что целоваться да миловаться, то в свободное от э^гого время они способны и на более тяжкие грехи. Я заметил, как заблестели светло-голубые глаза друга, и понял, что он с головой поглощен разрешением задачи, которую я перед ним поставил. - Но как же может он подозревать эту пару и меня одновременно? - спросил я. - Это его вторая версия. Если преступление совершено не тем, кого "менее всего можно заподозрить", значит, оно совершено кем-то другим, "кто по своему психическому складу предрасположен к убийству". Это он, по всей вероятности, вычитал у мисс Дороти Сэйерс. - Пусть будет так, - заметил я, - чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. - Только бы, - вставил Финбоу, - он не втянул в это дело Скотланд- Ярд. Мне нужно, чтобы на день или на два у меня были развязаны руки. А пока Беррелл трубит налево и направо, что случай не представляет никаких трудностей, я буду свободен. - А чем Скотланд-Ярд мог бы тебе помешать? - спросил я не без удивления, так как привык, что Финбоу обычно минует все преграды на своем пути с необыкновенной легкостью. - Их только допусти - и они переворошат жизнь каждого, кто когда- либо был знаком с Роджером, постараются узнать всю его подноготную. И как только в их руках окажется достаточное количество фактов, они подведут итоговую черту. Научное расследование не имеет ничего общего ни с наукой, ни с расследованием. Это просто кропотливое, безжалостное накапливание множества скучнейших мелких фактов. Но оно в конце концов всегда дает свои плоды. Итак, прежде всего я хочу выяснить, что произошло, ибо... - и его голос, обычно такой мягкий, вдруг посуровел, - ибо это дело может обернуться такой неприглядной стороной и принести тебе столько горьких переживаний, что тебе и не снилось. Финбоу умолк на минуту, пока наша лодка неслась мимо первых, беспорядочно разбросанных коттеджей Поттер-Хайгема, затем произнес глухим голосом, который потряс меня своей необычной серьезностью: - До сих пор я был уверен, что меня в этом мире трудно чем-нибудь удивить. Но теперь я все чаще прихожу к мысли, что среди этой твоей компании найдутся один или двое, рядом с которыми я могу почувствовать себя наивным младенцем. Лодка проскочила стоявшие у причалов яхты и прибрежные домики Поттера, а несколькими минутами позже, миновав мост, мы увидели на правом берегу серую прямоугольную башню собора Мартем. Кристофер показал нам уединенную, коричневого цвета виллу на левом берегу, неподалеку от того места, где Кендал-Дайк впадает в воды Терна. - Вот наше пристанище, - сказал он. - О-о, - разочарованно протянула Эвис. Вид этой виллы поверг нас в уныние: она стояла одиноким островком среди болот и была соединена с остальным миром только узенькой тропкой. Перед домом был запущенный сад, спускавшийся прямо к воде. Затерянная среди безлюдных болот, эта вилла представлялась мне местом заточения, где прощаются с надеждами, заточения, на которое обрекло моих друзей жестокое преступление, и откуда - по крайней мере для одного из нас - путь назад закрыт. Когда мы вошли в дом и увидели открывающийся из окна вид на сплошь заросшую тростником Хайгемскую протоку, уныние овладело нами с еще большей силой. Даже Уильям, отнюдь не отличавшийся впечатлительностью, не выдержал и мрачно заметил: - Ну и местечко! Только этого нам недоставало после утреннего шока. Нам остается или рехнуться, или руки на себя наложить. Эвис обернулась ко мне, во взгляде ее застыли тоска и отчаяние. Под глазами легли темные круги. Даже Филипп и Тони притихли. И лишь Финбоу, только что беседовавший с Кристофером о Малайе, как ни в чем не бывало подошел к фортепьяно в гостиной и пропел куплеты а l а Морис Шевалье. Алоиз Беррелл, окажись он сейчас здесь, был бы шокирован. Но Финбоу добился своего - через десять минут мы уже оживленно обсуждали, кому где спать и как питаться. Эвис загорелась желанием приготовить что-нибудь поесть на всю компанию и принялась горячо обсуждать эту идею с Тони. В самый разгар дискуссии на пороге двери, соединяющей гостиную с кухней, появилась полная приземистая женщина. Она оглядела всех неодобрительным взглядом и решительно, с норфолкским выговором спросила: - Кто здесь будет мистер Тэрент? Кристофер сказал, что это он. - Гм, - буркнула она недовольно. - Мистер Уильямсон велел встретить вас. Я - миссис Тафтс, его экономка. И она снова окинула нас каким-то странно неприязненным взглядом. - Вот и прекрасно! - обрадовался Кристофер, но миссис Тафтс осталась холодна. Эвис, умильно заглядывая ей в глаза, произнесла: - О, миссис Тафтс, не могли бы мы с мисс Гилмор приготовить что- нибудь поесть? Мы с удовольствием взялись бы за это. Правда, мы не большие специалисты, но... - Я сама приготовлю, - отрубила миссис Тафтс. - Да, нам не мешало бы позавтракать. А то у нав маковой росинки во рту не было со вчерашнего вечера, - вставила Тони. Миссис Тафтс бросила на нее такой взгляд, что даже Тони спасовала. - А почему это вы не завтракали до сих пор? - спросила миссис Тафтс. Тони отвела глаза и пробормотала что-то невразумительное. - Тут что-то не так, - заключила миссис Тафтс, складывая руки на животе. - В такую даль не едут ни с того ни с сего без предупреждения и даже не закусив перед дорогой. Это неспроста. Так вот, сегодня вы останетесь без завтрака. Уже двенадцатый час, и я не собираюсь стоять у плиты весь день. Свирепая каракатица была хозяйкой положения. Никто больше не посмел и заикнуться о завтраке. Только Уильям сделал попытку осадить ее: - Мы тут распределили комнаты, - объявил он деловито, так, будто отдавал распоряжения дежурной сестре у себя в клинике. Миссис Тафтс заняла позицию в центре комнаты. - Я сама укажу, где кому спать, - заявила она безапелляционно. - Вы, молодые леди, незамужние? - Эвис и Тони покачали головами. - В таком случае вы обе будете спать вон в той комнате. - И она указала перстом на комнату, смежную с гостиной, и при этом посмотрела на нас так, будто заявляла о своей готовности дать отпор любому сопротивлению. Филипп, который долгое время безуспешно силился подавить смех, не выдержал и прыснул. Миссис Тафтс, не мигая, уставилась на него. - Знаю я вас, нынешнюю молодежь, - заявила она. А затем, покосившись в мою сторону, бросила несправедливое - бог тому свидетель! - обвинение: - Да и те, что постарше, тоже не лучше. Тут на выручку пришел Финбоу. - Я убежден, что вы устроите нас наилучшим образом, миссис Тафтс, - любезно сказал он. - Но нельзя ли мне и этому джентльмену, - он кивнул на меня, - занять вон ту спальню? - Он указал на комнату напротив спальни девушек. - Мы самые старшие в компании и любим иногда поболтать друг с другом. Нечасто приходилось мне видеть, чтобы Финбоу в чем-либо отказывали, но миссис Тафтс, казалось, была очень близка к этому. - Ладно, можете занять эту комнату, если уж вам так хочется, только в ваши годы больше пристало не языком трепать, а заниматься каким- нибудь полезным делом, - отбрила она. - А вы трое сами поделите оставшиеся две комнаты. Разделавшись таким образом с Кристофером, Уильямом и Филиппом, она вышла из гостиной, бросив на ходу: - Ленч будет в час. Я никогда никого не жду - учтите! Финбоу глубокомысленно произнес: - Интересно все-таки, почему это англичане становятся беспомощными, словно дети, как только столкнутся с неприкрытым, беспардонным хамством? Более того, в нашем испорченном всяким вздором представлении оно выглядит даже признаком твердости характера. Так повелось с легкой руки доктора Джонсона, герцога Веллингтона, королевы Виктории, мистера Шоу и мистера Сноудена - для любой их выходки мы находим оправдание, а на самом деле просто пасуем перед их бесцеремонной грубостью. Вот и эта миссис Тафтс. В Англии невозможно быть великим и благовоспитанным одновременно. Я, например, никогда не стану великим. Тень улыбки пробежала по лицу Эвис. - Вы хотите поднять наш дух. Как это мило с вашей стороны, - сказала она. - Боюсь, что мне это не очень удалось, раз вы это заметили, - ответил Финбоу. - Иен; я потерпел фиаско. Не ретироваться ли нам лучше в свои покои и не распаковать ли чемоданы? Разложив вещи, мы с Финбоу взяли шезлонги и расположились на полянке, которая спускалась к реке. На противоположном берегу раскачивался на ветру тростник, а над ним голубело только бескрайнее небо. Вытянув длинные ноги, Финбоу изрек: - Не удивительно, что в таких краях к человеку приходит душевный покой. Вот обзаведусь на старости лет семьей, поселюсь здесь и буду целыми днями слушать, как кричат чайки. По опыту прошлого я знал: коль скоро Финбоу заговорил о душевном покое, это первый признак того, что его мозг усиленно работает. Я лежал молча, посасывая трубку; солнце било мне в глаза, лицо обдувал ветерок. А Финбоу не сиделось - он вскочил, пошел в дом и принес оттуда чайник для заварки, кипяток и два стакана. Он налил в чайник кипятку, извлек из кармана маленькую коробочку и, вынув оттуда щепотку листиков чая, бросил их в кипяток. Несколько мгновений он, затаив дыхание, смотрел на чайник, а затем разлил по стаканам жиденький, цвета соломы чай. - Лучший в мире чай! - заметил он, отпивая глоток. Живя в Китае, он пристрастился к местным сортам этого напитка и, хотя это было дорогое удовольствие, не расставался с коробочкой китайского чая. Мне всегда казалось, что этот "лучший в мире чай" отдает веником, но я безропотно сносил чудачество друга. - Если бы не ты, Иен, - продолжал он, попивая чай, я бы сегодня пошел на матч "Беде" - "Бэкс". В наши дни истинный ценитель крикета может увидеть стоящую игру, только когда встречаются второразрядные провинциальные команды. С тех пор как большой крикет вошел в моду, он ничего общего со спортом не имеет. Я тоже отпил глоток чаю. Самое лучшее - дать Финбоу выговориться до конца. Тем же тоном, каким он только что говорил о крикете, он сказал: - Чего только я не передумал об этом убийстве. От Беррелла я получил массу сведений, но здесь нужно отсеять многое, а для этого мне необходимо услышать твою версию. Я хочу, чтобы ты напряг память и рассказал мне все, что ты знаешь о каждом из участников прогулки. Постарайся не упустить ни одной мелочи. У тебя ведь всегда была завидная память. А потом расскажешь мне по порядку все, что произошло сегодня утром. Обстоятельно и не спеша я выложил Финбоу все, что знал. В сущности, я пересказал то, что изложил в первых главах данного повествования, - это было все, чем я располагал. На бумаге я изложил последовательность событий более связно и логично, чем в беседе с Финбоу, но, по сути дела, между тем и другим никакой разницы нет. Дважды он прерывал мой рассказ протяжным "та-ак" - это словечко Финбоу употреблял в таких различных обстоятельствах, что невозможно было догадаться, какой смысл он в него вкладывал. Первый раз он произнес свое "та-ак" при упоминании, что в свое время Эвис отказалась выйти замуж за Роджера, а второй - когда я рассказывал о появлении в каюте Филиппа во время радиопередачи. После того как я описал ему, при каких обстоятельствах мы с Эвис обнаружили тело Роджера, Финбоу откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза. Затем спросил: - Что же было дальше? Я рассказал ему вкратце о том, как Уильям взял инициативу в свои руки, а также о разговоре в кают-компании. Когда я дошел до выводов, которые сделал Уильям по поводу обстоятельств смерти Роджера, Финбоу протянул свое "та-ак" с какой-то особой интонацией. Потом я вскользь упомянул о том, что призывал убийцу сделать добровольное признание. Я думал, это покажется Финбоу забавным, но он отнесся к моему сообщению с глубокой заинтересованностью, хотя и не смог сдержать легкую усмешку, когда я рассказывал, как каждый по очереди давал клятву хранить молчание. Под конец я описал ему нашу поездку в Горнинг, телефонный разговор с полицейским участком Нориджа и возвращение на яхту. - Спасибо, Иен, - сказал Финбоу, допивая давно остывший чай. - Ты оказал мне неоценимую услугу. Сам бы я ни за что на свете не узнал и половины того, что ты мне сообщил. Из твоего рассказа я почерпнул гораздо больше, чем из заметок Беррелла. Кстати, не мешает еще разок взглянуть на них и освежить в памяти, что он там написал. Он извлек из жилетного кармана несколько листков бумаги, испещренных мелким почерком. - Это копия заметок нашего друга Беррелла, которую я сделал для себя, - объяснил он. - Я опустил много лишнего, но тем не менее они очень близки к оригиналу. Может, ты хочешь ознакомиться с ними? Бегло просмотрев листки, он один за другим передал их мне. Вот что там было написано: Труп. Смерть наступила в результате выстрела в упор в область сердца. К началу полицейского осмотра труп еще не успел остыть. Обнаружен у румпеля яхты, и все свидетели утверждают, что не трогали его с места, за исключением того момента, когда освобождали румпель, чтобы получить возможность довести яхту до берега. Отпечатки пальцев найдены только на штурвальном колесе. Мисс Э. Лоринг. Показала, что приблизительно в 9.20, совершив утренний туалет в своей каюте, пошла в центральную каюту. Ничего не видела. Ничего не слышала. Около 9.30 вышла с мистером Кейплом на. палубу и там увидела труп хозяина яхты. Утверждает, что румпель находился между локтем пострадавшего и его корпусом. Не высказа-ла никаких догадок. Доктор Миллз приходился ей двоюродным братом. Она хорошо знала его с детства. Она считает, что у него не было особых неприятностей, не было врагов. Слышала, что у него есть пистолет, но точно утверждать не берется. Прибыла на борт "Сирены" в августе вместе с остальными. Неделя на яхте прошла очень весело, без каких-либо недоразумений. Мисс Т. Гилмор. Поднялась около 8.55. Окликнула мистера Уэйда. Затем пошла в центральную каюту вместе с мистером Кейплом и оставалась там, пока мисс Лоринг не кончила одеваться. Слушала радиопередачу. Ничего не видела, ничего не слышала. Пошла в свою каюту одеваться и ни о чем не подозревала, пока не был обнаружен труп. О наличии пистолета понятия не имела. Предположений нет. С мистером Уэйдом встретилась три месяца назад в Париже. Обручилась с ним непосредственно перед прогулкой на яхте. С остальными гостями на яхте прежде знакома не была, но они произвели на нее очень благоприятное впечатление с первой же встречи. Весьма сожалеет о случившемся с доктором Миллзом. Мистер Ф. Уэйд. Разбужен мисс Гилмор. Встал с постели, так как мистеру Гарнету нужна была, ванная комната, находившаяся позади его койки. Решил, что мистеру Гарнету понадобилось промыть ссадины на колене, полученные им накануне во время падения. Пошел в центральную каюту и слушал радио. Ничего не видел. Ничего не слышал. Вернулся в свою каюту переодеться и, услышав крик мисс Лоринг, выбежал на палубу. В тот момент он как раз надевал часы и заметил время: 9.27. Знаком с доктором Миллзом пять лет. Не знает ничего, что могло бы пролить свет на преступление. Отзывается о докторе Миллзе как об очень жизнерадостном, веселом человеке, очень гостеприимном хозяине. Неделя, проведенная на "Сирене", - одно удовольствие. Ничего не знал о пистолете. Мистер К. Тэрент. Находился в центральной каюте, когда туда пришли мисс Гилмор, мистер Кейпл и мистер Уэйд. Потом к ним присоединился мистер Гарнет. Затем он сам вышел умыться. Вскоре вернулся в каюту, за время своего отсутствия не заметив ничего подозрительного. Оставался в каюте, пока не услышал крик мисс Лоринг. Слышал также, как мистер Кейпл звал доктора Гарнета, но не придал этому значения. Поднялся на палубу по первому зову мисс Лоринг. Увидел доктора Гарнета за штурвалом, доктор Миллз был мертв. Знаком с доктором Миллзом три года. Знал его как неугомонного весельчака и открытого человека. О причине убийства не имеет представления. Сразу после бракосочетания с мисс Лоринг собирался отбыть в Малайю. Это была их прощальная прогулка. Считает, что неделю на борту яхты провел очень приятно. Слышал вскользь о пистолете, но не видел его и не знает, кому он принадлежал. Мистер И. Кейпл. Поднялся на палубу, когда еще не было девяти, и окликнул доктора Миллза. Услышал его ответ. Спустился вниз и оставался в центральной каюте, пока мисс Лоринг не пригласила его выйти с ней на палубу. Ничего не слышал. Ничего подозрительного не заметил. Выйдя на палубу, обнаружил таль тело убитого. Румпель был прижат локтем к телу доктора Миллза. Считает, что труп обнаружен в 9.25. В ходе допроса подтвердил показания мисс Лоринг, мистера Уэйда, мисс Гилмор и мистера Тэрента о их передвижениях между 9.00 и временем обнаружения трупа. На борту "Сирены" со вчерашнего вечера. О пистолете ничего не знал. Знаком с доктором Миллзом десять лет. Никогда не подозревал, что у того есть враги. Всегда симпатизировал ему. Доктор У. Гарнет. Вышел из своей каюты умыться и промыть ссадины на колене около девяти утра. Умылся и хотел попасть в ванную комнату - мистер Уэйд в это время все еще лежал в постели и загораживал вход в ванную. Вернулся к умывальнику и оттуда несколько раз спрашивал мистера Уэйда, можно ли пройти в ванную. Слышал голос мистера Уэйда, который зашел в ванную. Спустя минуты две-три снова окликнул его и, не получив ответа, понял, что мистера Уэйда уже нет в ванной комнате. Тогда доктор Гарнет занял ванную, налил немного воды, промыл ссадины и снова вернулся в центральную каюту. Подтвердил показания остальных членов экипажа относительно их действий между 9.00 и моментом обнаружения трупа. По зову мистера Кейпла поднялся на палубу, увидел, что доктор Миллз мертв, встал к штурвалу и пришвартовал яхту в первом подходящем месте. Знал, что у доктора Миллза имеется на борту небольшой пистолет - памятный подарок о деле Купера. Получал поддержку от доктора Миллза на первых шагах своей медицинской карьеры. Прибыл на яхту в числе прочих приглашенных. Отпечатки пальцев доктора Гарнета совпадают с отпечатками, обнаруженными на штурвальном колесе. Результаты осмотра яхты. На яхте произведен тщательный обыск. Улик нет. Никаких следов пистолета, который, по всей вероятности, выброшен за борт (предполагаю спуститься на дно реки и разыскать его). Судовой журнал и флажок бесследно исчезли. Эти предметы во время обыска также не удалось обнаружить. - Вот, - сказал Финбоу, - результаты работы, самостоятельно проделанной нашим ретивым сержантом. Не так плохо, как можно было ожидать. Напрасно только он задавал всем один и тот же вопрос: как они относились к Роджеру, - на что каждый, разумеется, заверял его, что он любил Роджера. Интересно, неужели он рассчитывал на что-либо иное? Из заметок Беррелла я узнал совсем немногое из того, чего бы я не знал и сам; впрочем, я понятия не имел, что Эвис, Кристофер, а также Уильям знали о существовании на борту пистолета. Я невольно подумал, почему же в таком случае только Филипп и Тони ничего не слышали о нем. Казалось странным и непонятным, что лишь они одни оставались в неведении. - Дай-ка мне подумать минут пять спокойно, - сказал Финбоу. - Я попробую связать твой рассказ и сведения, собранные Берреллом, в одно целое и посмотреть, что получится из этой комбинации. Я молча курил трубку, прислушиваясь к шороху камыша и следя за солнечными зайчиками, играющими на водной ряби. Я сгорал от желания забросать Финбоу вопросами, но заставил себя терпеливо ждать, пока он ломает