, если у нее хватило мужества и выдержки продумать и с таким мастерством осуществить это преступление, как-то не верится, чтобы она могла испытывать чувство страха перед чем бы то ни было. Впрочем, как знать? Да-а, - закончил он задумчиво, - с тех пор как я стал понимать толк в женщинах, я не встречал такой красавицы! Завтра придется выяснить, какие причины для убийства могли быть у другой загадочной молодой особы - Тони. А сейчас, Иен, просиди мы с тобой хоть всю ночь, все равно ничего нового не придумаем. Давай- ка спать. Когда мы уже были в постелях и я тщетно ломал голову, пытаясь найти оправдание поведению Эвис, Финбоу пробормотал сквозь сон: - Любопытная штука, Иен, легко найти множество причин, объясняющих желание всей этой компанийки разделаться с Роджером, но еще легче найти куда более веские причины, которые объяснили бы желание самого Роджера разделаться с каждым из них. Глава четырнадцатая ЛЮБОВНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ РОДЖЕРА На следующее утро за завтраком столовая ничем не напоминала ту мрачную комнату, какой она была накануне вечером. Тони красовалась в зеленом пеньюаре, который, скорее, выставлял напоказ, нежели скрывал ее экзотическую пижаму. И это привело миссис Тафтс в такое состояние, что у бедняжки даже шея побагровела от негодования, она всячески демонстрировала нам свой протест, со звоном швыряя на стол тарелки. Она, очевидно, еще не отошла после той шутки, которую сыграл с ней Филипп за чаем. Всех развлекала эта пантомима. Комнату заливал яркий солнечный свет. После вчерашнего взрыва, когда накал страстей достиг своей наивысшей точки, наконец-то установилась внешне дружеская атмосфера. Даже я, невзирая на то что Финбоу исключал одного подозреваемого за другим, на время позабыл свои страхи. Наступило какое-то странное, необъяснимое затишье; почти не отдавая себе отчета, я уговаривал себя, что, в конце концов, Финбоу мог и ошибиться, и это давало мне временное облегчение. Остальные всеми силами старались показать, что они сожалеют о размолвке во время обеда и что только нервозная обстановка виновата во всем; они хотели замять ссору, сохранить видимость прежних отношений. Безобразная сцена при свете свечей была словно по уговору предана забвению. Финбоу рассказал длинную, полную всяческих нелепостей историю о том, как однажды ему доверили провезти по Франции, от Лиона до Ле-Тукета, пару молодоженов-французов и двух их заботливых друзей- провинциалов. Тони особенно позабавило, когда Финбоу рассказывал, что ему пришлось предпринимать, чтобы создать удобства les jeunes maries, как называли молодую пару их заботливые друзья. - Финбоу, - спросила Тони, - а вы не согласились бы сопровождать и нас с Филиппом в свадебном путешествии? Нам тоже нужен опекун. - Я человек скромный, - ответил с улыбкой Финбоу. - Боюсь, что такая миссия мне не по плечу. Кристофер тоже был в хорошем настроении. - Сегодня я доставлю Алоизу Берреллу огромное удовольствие, - заявил он. - Каким образом? - заинтересовался Филипп. - Зайду в полицейский участок на Вайн-стрит и отмечусь там, - рассмеялся Кристофер. - Если он попадется кому-нибудь из вас на глаза, можете смело ему сказать, что я выполню все его предписания и что опасность побега почти исключена. Если же он, невзирая ни на что, будет проявлять беспокойство, заверьте его, что я непременно приеду последним поездом. - Я возьму эту задачу на себя, - любезно вызвался Финбоу. - Вот спасибо так спасибо, - ответил Кристофер. - Ничего не могу с собой поделать: как увижу Беррелла, так и подмывает ткнуть его в живот и сказать: "У-у!" - Я тоже еле сдерживаюсь, - пробормотал Финбоу. - Надеюсь, Кристофер, правление не срежет тебе для начала зарплату наполовину. А то старые хрычи, засевшие в таких заведениях, любят наводить экономию, - заметил Уильям, потягивая чай. - Да, тогда мне придется туговато, - улыбнулся Кристофер. - Ну, пожелайте, чтоб мне скостили не более десяти процентов. Мы хором воскликнули: "Ни пуха, ни пера!" - и, подняв свои чашки с чаем, выпили за это. Эвис, переглянувшись с Кристофером, ласково улыбнулась ему. Кристофер уехал сразу же после завтрака, а мы, оставшиеся, коротали время до ленча, занимаясь кто чем: читали, писали письма, болтали или играли в карты - в покерного дурака, честь изобретения этой игры принадлежит Филиппу. Правила ее оказались довольно сложными. Сначала надо было выискивать в газетах вопиющие глупости, произнесенные публично властителями умов Англии. Потом эти цитаты выписывали на маленькие картонные квадратики, а дальше игра шла по всем правилам покера, только ценность карты определялась размером глупости, содержавшейся в данном изречении. Лучшим игроком была признана Эвис: у нее на руках оказался весьма внушительный набор цитат, куда внесли свою лепту три директора школ и два епископа. Первые утренние часы царило спокойствие, совсем как в былые времена, ничто не напоминало нашу тревожную настороженность. Однако, как и следовало ожидать, этот покой был только временной передышкой. Нарушила его Тони: задолго до ленча она демонстративно отсела в сторонку, зло поджав свои ярко-красные губы. Потом всякие мелочи стали действовать на нервы, и незаметно, шаг за шагом начали рушиться наладившиеся отношения. Погода после полудня тоже испортилась - похолодало, поднялся ветер, и нам ничего другого не оставалось, как сидеть в гостиной, деться нам больше было некуда, и это еще больше накаляло атмосферу. Дождь непрерывно стучал в окна, шумел ветер в камышах, и над болотами плыли, подгоняя друг друга, бесконечные свинцовые тучи. На реке напротив нашего дома боролась с ветром какая-то яхта. Она явно попала в неумелые руки! двое юнцов с исхлестанными дождем лицами бестолково гоняли судно от одного берега к другому, не продвигаясь вперед ни на ярд. Я уныло наблюдал за их маневрами. Вдруг на реке послышалось тарахтение, и, как стрела, мелькнула, едва не задев мечущуюся по реке яхту, моторная лодка Беррелла. Проскочив мимо дома, лодка внезапно повернула обратно. - А наш Беррелл виртуоз, - заметил Финбоу. - Наверное, приехал поговорить с нами. Мы открыли сержанту дверь и впустили его через веранду в дом. Нимало не смущаясь тем, что у него под ногами образовалась лужа, он с места в карьер обрушил на наши головы целую речь: - Добрый день. Я хочу еще разок допросить всех вас о... пострадавшем. Как выяснилось, я не могу завершить построение своей системы, - он произнес это слово торжественно, почти с благоговением, - пока не получу дополнительных сведений о докторе Миллзе. Я хочу, чтобы каждый из вас рассказал мне без утайки все, что может вспомнить о докторе Миллзе со дня знакомства с ним. Мисс Гилмор, вас это, разумеется, не касается, так как вы раньше не знали доктора Миллза. Начнем с вас, мистер Кейпл. - Прежде чем приступить к делу, - мягко вмешался Финбоу, - снимите, пожалуйста, пальто. Вы не можете себе позволить болеть - в полиции без вас как без рук. Вы же промокли до костей. - А я даже и не заметил, - ответил Беррелл с горящими глазами. - Когда я занят расследованием, для меня ничего вокруг не существует. - Это делает вам честь, - сказал Финбоу. Беррелл признательно улыбнулся. - Но все-таки позвольте нам побеспокоиться о вашем здоровье. - Финбоу помог сержанту снять пальто. Потом усадил его в кресло у окна. Я отлично понимал, что у него были свои соображения, чтобы сохранить хорошие отношения с Берреллом, но такая подчеркнутая предупредительность казалась мне совсем неуместной. Я сел рядом с Берреллом и, еле сдерживая раздражение, стал отвечать на его вопросы. Я рассказал ему, что впервые познакомился с Роджером в 1921 году, когда он только начал хирургическую практику в собственной клинике; в последующие десять лет мы постоянно с ним общались: дважды я гостил на его вилле в Италии и один раз он приезжал отдыхать в мое имение в Россшире. На вопрос Беррелла, был ли Роджер богат, я ответил: - Да, он был человек с достатком, да и врачебная практика приносила ему немалые доходы. Беррелл продолжал: - К тому же он был наследником состояния своего дядюшки, не так ли? Он должен был как будто бы получить очень большое наследство после смерти сэра Артура Миллза? - Кажется, - ответил я, не желая вдаваться в подробности. - А не приходилось ли вам, мистер Кейпл, слышать, - спросил Беррелл, - о намерении мистера Миллза жениться? - Надо полагать, у него было такое намерение, - ответил я. - У большинства мужчин в его возрасте рано или поздно появляются такие намерения. - Нельзя ли поконкретнее, мистер Кейпл, - сделал мне замечание Беррелл. Решив, что в подобной ситуации нет смысла увиливать от прямо поставленных вопросов, даже если имеешь дело с Алоизом Берреллом, я сказал: - Ходили слухи о его неудачной любви. Беррелл медленно записывал каждое мое слово в новую записную книжку, на обложке которой, как я краем глаза заметил, было начертано: "Данные дела Миллза". Он прочитал написанное с озадаченным видом и подозрительно взглянул на меня. - Боюсь, что так мы далеко не уедем, - заметил он. - Это не моя вина, - ответил я. - Ну ничего, - заявил он, добродушно отмахнувшись, - все равно эти сведения пригодятся мне при окончательном построении системы. Освободившись, я присоединился к Финбоу и Тони, сидевшим в углу гостиной, в то время как остальные трое ожидали своей очереди для разговора с Берреллом. - А-а, Иен, - тихо обратился ко мне Финбоу, - ты подоспел вовремя: сейчас я буду предсказывать Тони судьбу. - А я ее и без вас знаю, - ответила Тони с коротким смешком. - Лучше не морочьте мне голову всякой чепухой. - Не пожалеете, уверяю вас, - улыбнулся Финбоу. - Ну, будьте пай- девочкой, сходите и принесите мне карты. Тони принесла две колоды карт, и Финбоу стал сосредоточенно тасовать их. Мое внимание раздвоилось. У окна Беррелл допрашивал Эвис, и, хотя я знал, что ничего нового он от нее не узнает, я напрягал слух, чтобы не упустить ни слова из их разговора. С другой стороны, я догадывался, что Финбоу неспроста вызвался гадать Тони: он хотел понять, что творится у нее в душе. Это его излюбленный прием. И я был уверен, что ему удастся ухватиться за какую-нибудь ниточку, незаметную, быть может, для меня, но которая поможет размотать клубок и разобраться в истинных причинах беспокойства Тони. Финбоу разложил карты двумя горизонтальными рядами по пять штук в каждом и начал рассказывать: - Когда вам не было еще и двадцати лет, вы были влюблены в какого- то брюнета. - Он был шатен, а не брюнет, - поправила Тони, - Ну, по картам не узнаешь таких тонкостей. (Послышался голос Беррелла: "Вы часто виделись с доктором Миллзом последние четыре года, мисс Лоринг?" Я услышал, как Эвис тихо прошептала: "Да".) - А вам еще какие-то короли выпали, - продолжал Финбоу. - Я не могу сказать точно, но их было больше двух. Смех Тони показался мне немного неестественным. - Вот этот шатен с краю, должно быть, Филипп, - плел свою паутину Финбоу. - Карты говорят, что оба они, и Филипп и брюнет, были влюблены в вас. ("...Мой кузен любил весело пожить", - услышал я голос Эвис.) - Но позвольте, до Филиппа, оказывается, у вас еще кто-то был, - заметил Финбоу, вглядываясь в карты, как будто в самом деле что-то читал там. - О, это, наверное, Борис, - поспешила объяснить Тони. - Неужели я никогда не рассказывала вам о Борисе, Финбоу? Я с ним познакомилась в Ницце. Он был влюблен в меня по уши, но мне было не до него - я увлекалась тогда музыкой. - Тогда это вряд ли Борис, - пробормотал Финбоу. - Потому что здесь вам выпал взаимный интерес. (Беррелл меж тем перешел к допросу Филиппа: "Давно ли вы знакомы с доктором Миллзом?..") - Карты все врут, - заявила Тони. - Почему же? Ведь они правильно сказали, что вы пользовались успехом у Филиппа и у того брюнета, - продолжал Финбоу, - по-видимому, они верно говорят насчет... э-э... других вещей? Всякое, знаете ли, в жизни бывает. Тони вскочила как ужаленная... зрачки ее глаз настолько расширились, что остались только тоненькие, коричневый и серый, ободки вокруг огромных черных кругов. - Дурацкая игра! - воскликнула она. - Спасибо за удовольствие, Финбоу... но давайте лучше займемся чем-нибудь другим. - Но я еще не дошел до вашего будущего, - улыбнулся Финбоу. - Чему быть, того не миновать, - отрезала она. Ее накрашенные губы дрожали. Финбоу зорко всматривался в лицо Тони. - Воля ваша, - отступил он, и я понял, что он уже выяснил для себя все, что задумал. Исписав чуть ли не всю записную книжку, Беррелл пошептался с Финбоу и укатил. С его уходом накопившееся за день напряжение наконец-то прорвалось наружу. Снова посыпались обвинения, о которых через несколько часов пришлось пожалеть. Во время чая Эвис сидела с несчастным видом: чашка в ее руке дрожала, лицо было искажено гримасой страдания; Уильям забился в угол и, никого не удостаивая вниманием, угрюмо глотал чай, листая журнал; Филипп несколько раз пытался заговорить с Эвис, но тут же умолкал. Отказавшись от чая с таким презрительным видом, что даже миссис Тафтс оторопела, Тони потребовала себе виски с содовой. Финбоу выполнил свой обычный ритуал приготовления чая и, поднося чашку ко рту, как всегда, торжественно произнес тихим голосом: "Лучший в мире чай". Мне так все осточертело, что после чая я надел макинтош и вышел в сад прогуляться. После долгих часов заточения в четырех стенах приятно было ощущать капли дождя на лице. Я стоял и прислушивался к завыванию ветра. Рядом послышался голос Финбоу: - Как здесь хорошо, правда, Иен? - Во всяком случае, приятнее, чем внутри, - буркнул я. - Финбоу, неужели ты не находишь, что это ужасно? Видеть, как эти юные создания пытаются держать себя в руках, нервничают и срываются? Ты не считаешь, что это душераздирающее зрелище? - Я нахожу это... забавным, - спокойно ответил он. - Бог мой, да человек ты или нет?! - взорвался я. - Неужели тебе доставляет удовольствие видеть, как они корчатся и страдают у тебя на глазах? - Милый, старый Иен, - ответил он с улыбкой, поднимая воротник пальто, - если бы я поддавался жалости, от меня было бы мало толку. Я хочу прежде всего понять людей и вовсе не вижу оснований для унизительной жалости. Взглянув в его лицо, я сказал: - Ты намного добрее, чем хочешь казаться. Он рассмеялся, но ничего не ответил. Сильный ветер пробежал по камышу, пригнул его к самой воде и затих где-то вдали. Я спросил Финбоу: - Ты, наверное, хотел выяснить, какую роль играла Тони в судьбе Роджера, когда изображал гадалку? Финбоу широко открыл глаза. - Иен, какая прозорливость! - Зачем тебе понадобилось прибегать к таким уловкам? - спросил я. - Да потому, что это иногда самый прямой путь к истине, - ответил он. - А мне всегда казалось, что это весьма ненадежный метод, - возразил я. Он улыбнулся и объяснил свою мысль: - Видишь ли, бытующие у нас взгляды на то, как лучше вызвать человека на откровенность, подчас глупее и наивнее, чем можно предположить. Поэтому ничего удивительного нет в том, что редко кому удается добиться полной откровенности. Все люди - и ты, Иен, не исключение- придают магическое значение словам, готовы верить каждому слову, даже в тех случаях, когда ты заведомо знаешь, что твой собеседник враль. Ты все равно склонен думать, что в его словах есть доля правды. Будь моя воля, я бы ввел одно непреложное правило, которым следует руководствоваться в жизни: не спеши ломать голову над тем, правду тебе сказали или нет, прежде выясни, почему твой собеседник счел нужным сказать тебе то, что он сказал. Только тогда, когда ты правильно ответишь на этот вопрос, ты сможешь разобраться, где правда, а где ложь. Все, что ты слышишь, - это смесь правды и вымысла, окрашенная многообразной гаммой человеческих эмоций - страхов, желаний и воспоминаний. Чтобы выбрать нужное зернышко из этой шелухи, необходимо пользоваться более изощренными методами, нежели те, к которым прибегает Алоиз Беррелл. К примеру: Тони заявила, что не знала Роджера прежде, затем случайно упомянула, что жила одно время в Ницце, и вспылила при одном только предположении, что она и Роджер могли там встретиться. Из всех этих фактов нам важно только одно: в силу той или иной причины она не хочет, чтобы мы думали, будто она была в Ницце вместе с Роджером. Это отнюдь не означает, что она там и в самом деле была или не была, это означает только, что сама мысль об этом ей ненавистна. Если бы я, пользуясь методом Алоиза Беррелла, спросил ее в лоб: "Встречали ли вы в Ницце Роджера?", она бы ответила: "Нет", а выяснить, так это или нет, у нас нет никакой возможности. В таких случаях приходится прибегать к приему ассоциаций. Если бы я попробовал провести с нашими молодыми друзьями своеобразную игру, уверяю тебя, мы бы узнали много презанятного. Для этого надо написать столбиком сотню слов, скажем школа художник тюбик Ницца и так далее, и попросить рядом с каждым из них поставить, не раздумывая, первое пришедшее на ум слово. Вот и все! Мой метод допроса - это упрощенный способ выуживания необходимой информации при помощи ассоциативных связей. Поэтому меня не очень беспокоит, какой оборот принимает разговор, в любом случае я могу извлечь из него кое-что полезное. Поэтому, хотя это и оскорбляет твои рыцарские чувства, я веду с девушками беседы по ночам, когда они хотят спать: ассоциации легче всего возникают в усталом мозгу. Именно поэтому я и превратился в гадалку: во многих еще живы суеверия, и мысль о том, что я могу читать чужую судьбу, ослабляет настороженность. - А как бы интересно ты стал выкручиваться, если бы твои догадки в отношении того молодого брюнета не попали бы в цель? - спросил я. - Ты утверждал, что еще до того, как Тони исполнилось двадцать, ей нравился какой-то брюнет; если бы волею случая это не совпало бы с истинными фактами, все твои планы провалились бы, что бы ты тогда стал делать? Финбоу усмехнулся: - Изучив темперамент этой девушки, я пришел к выводу, что не может быть, чтобы она до двадцати лет не была ни в кого влюблена. То, что молодой человек оказался брюнетом, тоже не случайность. Здесь простой расчет: брюнеты более влюбчивы, чем блондины. Я с интересом слушал его рассуждения. - Ну и что же ты в конце концов выяснил? - Наберись терпения, - ответил Финбоу, - всего на несколько часов. Слышалось завывание ветра. Меня мучила неизвестность, наконец я не выдержал и снова спросил: - Ну, так ты знаешь, кто убил Роджера? Очень серьезно он ответил: - Думаю, что знаю. - Кто же?! - воскликнул я вне себя от волнения. - Пока я не могу тебе этого сказать, Иен. Если ты узнаешь об этом, ты невольно спутаешь мне все карты в одном деликатном деле. Понимаешь? - А ты сам разве не понимаешь, что я больше не в силах оставаться в неведении? - возмущенно спросил я. - Иен, друг мой, я стараюсь предотвратить нечто худшее, - ответил он с ноткой жалости в голосе. Потянулись часы, которые для меня оказались наиболее тягостными за все это время с момента убийства. За столом во время обеда я видел перед собой два девичьих лица - страдальческое, жалкое Эвис и экзотически яркое, волевое Тони - и сознавал, что одна из них совершила это хладнокровно рассчитанное убийство. Финбоу, занимавший место между ними, болтал без умолку, так, словно вывел двух своих хорошеньких приятельниц на модную премьеру. Но меня не покидала мысль, что он, и только он, знает, какая из этих двух очаровательных девушек собственноручно прикончила Роджера. Никогда прежде не завидовал я так его непринужденности, и в то же время никогда прежде не вызывало это во мне такого раздражения. Страстно, безрассудно мечтал я, глядя на эту троицу, чтобы в конце концов виновной в убийстве оказалась Тони! После обеда я взялся было за книгу, но буквы плыли у меня перед глазами, а в голове не переставало звучать: "Специалист-онколог убит красавицей кузиной". Я вглядывался в лицо Эвис, с отрешенным видом сидевшей в глубоком кресле, и в сотый раз повторял себе: что бы мне ни говорили, я не могу поверить ничему дурному о ней. Внезапно у меня возникла слабая надежда. Я вдруг подумал, что, если рассуждения Финбоу не так уж непогрешимы и алиби Уильяма построено на песке, в таком случае не исключена возможность, что преступление совершено им. И я снова перебирал в уме все обстоятельства, свидетельствующие против Уильяма. Кроме того, есть еще Кристофер, уговаривал я себя, и, хотя нам не удалось отыскать мотива, который мог бы толкнуть его на убийство, подозрение все-таки полностью не снимается, пусть Тони, Уильям, Кристофер... кто угодно, только не Эвис, убеждал я себя. А потом снова я почувствовал, как тяжесть сомнений начинает давить меня. Надеюсь, мне никогда в жизни не придется больше переживать что-либо подобное! Возвращение Кристофера отвлекло меня от мрачных размышлений, и я был ему более чем признателен за это. От Нориджа он добирался на машине и прибыл, когда не было еще десяти. Он вошел в гостиную улыбающийся и счастливый. - Ну, как дела? - спросил его Уильям. - Отлично, - ответил Кристофер, опускаясь на стул. - Кажется, все одобряют мою кандидатуру... утвердили в должности и установили размер жалованья. Я был уверен, что все будет в порядке, но все-таки приятно собственными глазами увидеть, что это написано черным по белому. - Поздравляю, дорогой, - произнесла Эвис с грустной улыбкой. - Спасибо, милая, - улыбнулся Кристофер и благодарно поцеловал Эвис. - О чем тебя спрашивали? - поинтересовался Филипп и раздал всем бокалы, чтобы отметить это событие. - Да так, всякие глупости. Как, например, я отношусь к расовой проблеме, нравятся ли мне китайцы, как я предполагаю реорганизовать исследовательскую работу на месте и прочее и прочее, - ответил Кристофер, облегченно вздыхая. - Когда тебе будут делать прививки? - деловито спросил Уильям. - На следующей неделе, - ответил Кристофер. Мы выпили за его успехи, и он в ответ отсалютовал нам своим бокалом. - Славный человек доктор. Я никогда раньше не проходил обследования и даже не представлял себе, как много разных процедур надо для этого пройти. Он нашел, что у меня отменное здоровье. - Приятно слышать, - заметил я. - Сейчас не многие могут этим похвастаться. Итак, выпьем за Малайю! Один за другим мы потянулись из гостиной: Эвис и Кристофера надо было оставить наедине, чтобы они могли обсудить свои планы на будущее. Чтобы наш уход не выглядел слишком демонстративно, каждый постарался придумать какой-нибудь предлог. Тони и Филипп вышли в сад, Уильям отправился к себе в комнату, а мы с Финбоу не спеша прохаживались по маленькому холлу. Мы уже подумывали, не пойти ли нам на воздух, как вдруг услышали голос миссис Тафтс: - Алоиз, Алоиз, эта рыжая шлюха собирается улизнуть со своим хахалем. Они берут моторку. Приезжай скорее. Если ты не поторопишься; они исчезнут, и тогда поминай как звали. Ты должен поймать их. - Это она по телефону, - шепнул мне Финбоу. - Интересно! Мы вышли на улицу, обогнули дом и очутились в саду. Не прошло и нескольких минут, как вода на реке вскипела и моторная лодка, описав широкую дугу прямо напротив дома, причалила к берегу. Тут же ей навстречу из дома выкатился круглый колобок. - Алоиз, - голосом миссис Тафтс позвал колобок. - Я здесь, Элизабет, - послышалось с лодки. - Они взяли курс на Хиклинг, - еле переводя дыхание, произнесла миссис Тафтс. - Далеко не уйдут, - заверил ее Беррелл. - Садись, поедешь со мной. - С удовольствием, - с жаром согласилась она. - Эта вертихвостка и ее лоботряс задумали ускользнуть у нас из-под носа. Хотят уйти морем, так я прикидываю. - Этот номер не пройдет, - отозвался Алоиз Беррелл, - спасибо, Элизабет. При свете, падающем из окон дома, мы увидели, как коротенькая, тучная миссис Тафтс неуклюже барахтается и никак не может влезть в лодку. Молниеносным движением Беррелл перетянул ее через борт, и лодка стремительно унеслась в направлении Дайка. Финбоу скомандовал: - Пошли, Иен, тебе придется управлять лодкой. Мы должны видеть все это своими глазами. Быстро спустив лодку на воду, я повел ее вверх по течению против порывистого, холодного ветра. Очертания берегов сливались с черным небом, мы еле продвигались вперед. Зловещие предчувствия и мрачные видения, вызванные моим возбужденным воображением, отступили на задний план рядом с трудностями ночного плавания по узкой темной реке. И только после того, как мы повернули и ветер стал задувать с борта, я вдруг почувствовал какую-то сумасшедшую радость: сбежала Тони! Именно за ней мы гнались в ночи, и ни за кем иным! А Эвис, моя молчаливая, трогательная в своей печали Эвис осталась дома, и ничто ей больше не угрожает! Я отдал парус, и лодка вздрогнула под налетевшим шквалом. До нас донесся знакомый рокот мотора, и мимо пронеслась моторка Беррелла. Развернувшись, она снова приблизилась, и нас закачало на волне. - Это вы, сержант? - спокойно осведомился Финбоу. - Я, сэр. - Его лицо расплывчатым пятном белело в темноте. - Я преследую парочку ваших подопечных: мисс Гилмор и мистера Уэйда. - Последние слова он произнес с оттенком брезгливости. - Греховодников и нечестивцев! - добавила миссис Тафтс, которую нам не было видно - Мистер Финбоу, вы не знаете, зачем эта парочка отправилась в Хиклинг? - спросил Алоиз Беррелл. Финбоу издал звук, который, очевидно, должен был означать одобрение, и Алоиз Беррелл продолжал: - Они поехали туда блудить! - Целоваться и миловаться, - добавила миссис Тафтс. - Возмутительно! - вскрикнул Берелл. - Лижутся у всех на глазах, обнимаются... - Стыда у них нет! - поддержала сержанта его подруга. - Я сказал им прямо в глаза... - начал Беррелл. - Я тоже, - энергично подхватила миссис Тафтс. - ...что они бесстыжие греховодники, - заключил Беррелл. - Я сказала им, что если бы он был моим сыном, а она дочерью... - снова возвысила голос миссис Тафтс. - Брат и сестра вряд ли полюбили бы друг друга такой любовью, не так ли, миссис Тафтс? - вставил Финбоу. Но Алоиз Беррелл перевел разговор на другую тему. - А кто это там с вами? Мистер Кейпл? - подозрительно спросил он. - Да, он в надежных руках, - отозвался Финбоу и прыснул в кулак. - На завтра, - сообщил Беррелл, - я назначил спуск на дно реки, буду искать пистолет. Сейчас я доставлю миссис Тафтс домой, а сам не сойду на берег до тех пор, пока эта парочка не будет на месте. - Вот если бы все обладали таким чувством долга, сержант... - доверительно начал Финбоу, но я поднял парус, и наша лодка двинулась вверх по течению. В протоке не было видно ни зги, и мы дважды едва не врезались в камыши, невидимые во тьме. Время от времени мы вспугивали выводки птиц, и они недовольно кричали нам вслед. "Совсем как миссис Тафтс", - заметил Финбоу. Кое-как мне удалось найти свободный от камышей отрезок реки, который вел в Уитлингси. Ветер кренил лодку, и вода мягко плескалась, ударяясь о борта. Миновав Уитлингси, мы причалили у первой же вехи, отмечавшей проход через Хиклинг. - Ну, - обернулся я к Финбоу, - что будем дальше делать? - Ты лихой моряк, Иен, - похвалил он. - А теперь к делу. Если наша парочка отправилась на любовное свидание, то их, скорее всего, надо искать где-нибудь неподалеку. Держись ближе к берегу. Обрадовавшись, что наконец-то мне представилась возможность хоть в чем-то показать свое превосходство над Финбоу, я сказал: - Они со своей моторкой давно бы уже сидели на мели, если бы отклонились от середины хоть на ярд. Здесь в самом глубоком месте всего несколько футов глубины. Так что, по всей вероятности, они остановились ближе к середине, - объявил я с победоносным видом. - А это идея! Надо будет как-нибудь пройтись по этим местам, буквально пройти вброд по самой середине, - откликнулся Финбоу и глазом не моргнув. - А почему, собственно, ты спрашивал меня, куда плыть, раз ты сам знаешь, где Филипп и Тони? Я повел лодку дальше. Мы плыли бесшумно в беспросветной темноте. Внезапно откуда-то из тьмы до нас донеслись какие-то звуки. - Это Тони, если мне не изменяет слух, - шепнул мне Финбоу. - На воде голоса разносятся очень далеко. Нам нужно подъехать ближе, ведь не все же время они там целуются, надо полагать. - Ты думаешь, они играли комедию для Беррелла и миссис Тафтс, чтобы отпугнуть их? - спросил я тоже шепотом. - Безусловно, - ответил Финбоу. - Тони сообразительная девушка. Впрочем, если мы и застанем их в объятиях друг друга, это нас не должно смутить - мы же не мальчики. Мне показалось, что я расслышал чей-то смех. Приспустив парус, я бесшумно повел лодку на звук голосов, по мере нашего приближения неясные звуки стали мало-помалу обретать форму слов, и наконец мы услышали, как голос Тони произнес: - Да, милый, я просто не считала нужным рассказывать тебе об этом: к чему было отягощать свою память такими мелочами, пока Роджера не убили. Теперь мы без труда услышали и тихий голос Филиппа. - Но ты все же должна была рассказать мне все до того, как я привел тебя в эту компанию. Если бы я знал, что ты знакома с Роджером... Его перебил гортанный голос Тони: - Если бы я знала тогда, что прогулку устраивает Роджер Миллз, я бы непременно рассказала тебе все. Но ведь ты назвал только имя, а у меня сотни знакомых Роджеров. Когда же я увидела, что это за Роджер, было уже поздно - я не хотела портить тебе настроение. - И все-таки ты должна была мне сказать, - повторил Филипп. - Собственно, не о чем и рассказывать, - стояла на своем Тони. - Ницца - веселый город, много солнца, тепла, и мне просто захотелось с кем-нибудь пофлиртовать, А Роджер тут как раз и подвернулся, вот и все. Через несколько месяцев он мне надоел. Он был влюблен в меня по уши, но я его бросила. Голос Филиппа потеплел. - Ну ладно, не будем больше об этом, - произнес он. - Ты прелесть! - воскликнула Тони. - Я просто не могла больше молчать, я чуть с ума не сошла. Ведь эта паршивая полицейская свора так или иначе все разнюхает и начнет приставать, зачем да почему: почему, например, я утаила, что знала Роджера раньше. Я должна была все тебе открыть до того, как они набросятся на меня и начнут доказывать, что убийца Роджера именно я, ибо у меня с ним был когда-то роман и я его бросила. - В ее голосе зазвенели истеричные нотки. Филипп стал успокаивать Тони: - Никто тебя не заподозрит. И не узнают они ничего... а если и узнают, то что же такого? - Не будь дураком, Филипп. Подозрение тут же падет на меня, я знаю, - яростно, с ожесточением продолжала Тони. - Все будут считать меня убийцей. Ничего, кроме того, что я тебе рассказала, у нас с Роджером не было: два года назад у меня с ним был роман, но я его бросила и с тех пор ни разу не видела. Клянусь! - Тони, милая, мне не нужны твои клятвы, - ласково уговаривал девушку Филипп. - Прошу тебя, не волнуйся, мы придумаем какой-нибудь выход. Старина Финбоу выручит нас, я уверен. Давай хоть на время выкинем из головы все эти убийства, полицейских и прочие глупости... - Больше мы не услышали ни одного связного слова. Финбоу тихо прошептал: - Я бы предпочел слышать этот разговор с более близкого расстояния или не слышать вообще. Обратно мы плыли без приключений. Финбоу сидел, задумавшись, только красный огонек его сигареты светился в темноте. Он молчал весь путь и, лишь когда мы были почти у дома, сказал: - Теперь я начинаю кое-что понимать. Глава пятнадцатая АЛОИЗ БЕРРЕЛЛ СПУСКАЕТСЯ НА ДНО На следующее утро после нашей поездки в Хиклинг мы с Финбоу явились к завтраку, когда пробило десять часов. Финбоу к этому времени уже успел совершить утренний моцион. Я думал застать всю компанию в сборе н ждал, что нас встретят шутками и насмешками, но, к моему удивлению, мы увидели за столом только Уильяма - закончив завтрак, он курил сигарету и читал какое-то длинное письмо -и миссис Тафтс. В течение трех дней, прошедших с момента нашего знакомства с миссис Тафтс, я имел возможность наблюдать, как скачет настроение этой особы -она мгновенно переходила от раздражительности к вспышкам дикой ярости. И одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что сейчас у нее именно такой приступ ярости. - Вот вам, - шипела она, - плоды распущенности. - Та-ак! - сказал Финбоу. - Кто же согрешил на сей раз? - Вольно вам насмехаться, мистер Финбоу! Вы отлично знаете, о ком я говорю. - При этом она не преминула кинуть в меня недобрый взгляд. - Эта рыжая вертихвостка со своим косматым молодчиком... если бы они не блудили сегодня ночью, вовремя явились бы к столу. Мы с сержантом Берреллом вынуждены были гоняться за ними чуть ли не всю ночь, а тут без меня небось бог знает что творилось! В мое время, если кто-нибудь из девиц оставался наедине с мужчиной хотя бы на полчаса, люди могли думать все, что угодно. Вот как у нас было! Финбоу, усевшись за стол, как бы между прочим заметил: - Вы себе льстите, миссис Тафтс. Наша экономка так и закипела, но Финбоу не дал ей разойтись и бесцеремонно заявил: - Хватит! Но миссис Тафтс не унималась: - Нет, я все-таки скажу... - Ничего вы не скажете. Ничего и никому, - оборвал ее Финбоу, - вы не скажете сегодня утром. И не вздумайте трогать мисс Гилмор. Вцепившись в деревянные подлокотники кресла, миссис Тафтс собирала силы для новой атаки, но Финбоу даже не дал ей раскрыть рта. - Хватит! - повторил он и уткнулся в какое-то письмо, которое пришло с утренней почтой. Дочитав письмо, он тихо произнес свое "та-ак" и передал листок мне. Письмо было из Скотланд-ярда. Дорогой Финбоу! После твоего визита к нам во вторник я немедленно телеграфировал в Ниццу нашему агенту, который находится сейчас там по другому делу. Я поручил ему собрать все сведения о пребывании в Ницце доктора Миллза. Вчера вечером была получена телеграмма: "Миллз хорошо известен в кругах местной богемы. В течение десяти лет регулярно появлялся в Ницце, часто в сопровождении разных женщин. Славился щедростью и непостоянством. В течение двух месяцев его видели здесь с рыжеволосой девушкой, внешность которой совпадает с описанием мисс Гилмор. Неожиданно он покинул ее. Она оставалась в Ницце и ждала его возвращения, но он не вернулся. Она запуталась в долгах и вынуждена была уехать из Ниццы". Мисс Гилмор, судя по всему, прелюбопытная особа. Возможно, я лично займусь этим делом, если местные органы затянут расследование. Что касается завещания, то здесь все довольно ясно. Дядя Миллза - обладатель капитала приблизительно в девяносто тысяч фунтов стерлингов. Роджер Миллз - наследник этого капитала за вычетом пяти тысяч фунтов. В случае смерти доктора Миллза деньги переходят мисс Эвис Лоринг. Мы выяснили также финансовое положение мисс Лоринг. Ее доходы - около двухсот пятидесяти фунтов в год, но она пользуется услугами самых фешенебельных магазинов и вращается в кругах общества, где средний годовой доход каждого в десять раз превышает ее собственный. Вот тебе еще одна небольшая головоломка, дружище. В общем, этим исчерпывается информация, которую я сумел для тебя добыть. Как ты намерен ее использовать? А что, решение подобных загадок по-прежнему твой конек? Неуместный вопрос, сам знаю. Поскольку ты заинтересовался этим делом, а оно довольно запутанное, я был бы рад услышать твое мнение на этот счет, если мне удастся самому выехать на место. Думаю, что ты мог бы избавить меня от лишней работы, на которую у меня ушло бы недели две, а то и больше. Всегда твой Герберт. Я знал, что инспектор уголовной полиции Герберт Аллен - друг Финбоу, но тем не менее меня удивил дружески-фамильярный тон письма. Позднее я узнал, что вот уже много лет их связывает тесная дружба и Аллен не раз прибегал к помощи Финбоу, когда дело оказывалось особенно запутанным и сложным. Сам Финбоу рассказывал мне потом: - Я никогда не берусь за дела, с которыми вполне может справиться молодежь из отдела Аллена. Девяносто девять процентов совершаемых убийств - именно такого рода преступления. Но один процент все же падает на дела довольно сложные, и мы с Алленом вдвоем справляемся с ними намного быстрее, чем его подчиненные. Еще раз прочитав письмо, я понял, что самое любопытное было не тон письма, а совсем иное. Значит, Тони обманывала Филиппа прошлой ночью в Хиклинге! История ее взаимоотношений с Роджером совсем не походила на ту, что она сочинила! В то же время в письме содержались сведения, которые бросали тень и на Эвис. И как я ни уговаривал себя, что все это несущественно, что в письме весьма недвусмысленно указывается на Тони как на возможную преступницу, я не мог отделаться от тревоги и понимал, что в данном случае я не в состоянии быть беспристрастным судьей. Я передал письмо Финбоу, который ел яичницу с таким безмятежным видом, будто получил не деловое письмо, где идет речь о жизни и смерти людей, а послание от своей засидевшейся в девках тетушки с пространным описанием местных сплетен. А письмо между тем должно было или подтвердить его версию, или отмести ее. Но моя вера в талант Финбоу была настолько велика, что я простодушно решил, что письмо ничего не убавило и не прибавило к его стройной схеме. Я был убежден, что теперь он наверняка знает имя убийцы. Я готов был возненавидеть Финбоу, глядя, как он спокойно жует бекон, тогда как двух его слов было бы достаточно, чтобы снять с моей души тяжелый камень. И я мысленно спрашивал себя, неужели ему так трудно сказать мне: "Это не Эвис". Когда в столовую вошла Тони, он встретил ее лукавой улыбкой. - Болотный воздух и правда действуют усыпляюще, не так ли? Она улыбнулась чуть насмешливо и ответила ему в тон: - Да, дядюшка Финбоу. - Очень жаль, что мне не удалось послушать вашу беседу с сержантом Берреллом вчера ночью, - заметил он уже серьезно. - Наверное, это помогло бы восполнить пробел в моем образовании - слаб я по части брани, всегда от этого страдал. Миссис Тафтс фыркнула и вышла из комнаты. Тони весело рассмеялась. - Этот святоша чуть не помер, когда увидел, как я поцеловала Филиппа в шею. В эту минуту в комнату вошла Эвис и, услышав последние слова Тони, тихо заметила: - Я его вполне понимаю. Тони сверкнула глазами в ее сторону. С каждым днем неприязнь между девушками росла и становилась все заметнее. - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Тони. -¦ Ты, наверное, считаешь, что приличнее целоваться в темных уголках? Эвис отпила глоток чаю и ответила: - Если хочешь - да. Я всегда испытываю отвращение, видя, как люди целуются у всех на глазах. - Значит, ты считаешь, что мне не следовало целовать Филиппа в присутствии этого типа? - пробурчала Тони. - Да, всем смотреть тошно, как вы сюсюкаете! Обе они - и Эвис и Тони - буквально кипели от злости. Только Эвис сохраняла холодно-презрительный тон и лицо оставалось абсолютно бесстрастным, хотя, я был уверен, это стоило ей немалых усилий, а у Тони кроваво-красный рот кривился, глаза метали молнии. Эта вспышка назревала давно, ибо враждебность, которую испытывали друг к другу Эвис и Тони, ни для кого не была секретом. Безобидная фраза в устах Эвис стала той искрой, от которой вспыхнул уже давно приготовленный костер. - Черт возьми! - в бешенстве крикнула Тони. - Тоже мне тихоня, с виду такая беззащитная, воды не замутит... прямо овечка! Знали бы только!.. Эвис словно хлыстом ударили. Я видел, что на протяжении всей ссоры Финбоу глаз с нее не сводил, но до поры до времени не считал нужным вмешиваться, и только теперь он одернул Тони: - Тони, видно, уроки миссис Тафтс не прошли для вас даром. Скоро вы не уступите ей в умении оскорбить человека. Однако стоило в дверях появиться Кристоферу и Филиппу, как девушки снова стали холодно-вежливы друг с другом. После завтрака к берегу пристал небольшой катер. Алоиз Беррелл в страшном возбуждении спрыгнул на берег и зашагал через сад к дому. - Мистер Финбоу! - звал он на ходу. - Мистер Финбоу! Финбоу, который в это время писал письмо, услышав, что его зовут, тут же вышел навстречу Берреллу и приветливо заулыбался. - Я начинаю поиски пистолета на дне реки, - объявил сержант. - Не хотите ли присутствовать? - С радостью, - ответил Финбоу. Но они почему-то медлили уходить - стояли и о чем-то тихо разговаривали. Усевшись на веранде, я снова вернулся к роману Моруа, но время от времени посматривал в их сторону. Судя по всему, Финбоу уговаривал Беррелла, а тот никак не соглашался. В конце концов Финбоу шепнул что-то на ухо сержанту, и лицо Беррелла расплылось в широкой улыбке. - Хорошо, будь по-вашему! - воскликнул он и возвратился к катеру. Финбоу подошел ко мне. - Пойдем полюбуемся на комедию, которую сейчас разыграет наш Беррелл, - сказал он. - Он собирался спуститься на дно за пистолетом. Я убедил его взять и тебя в эту экспедицию. - Значит, это вы из-за меня пререкались? - спросил я заинтересованно, откладывая книгу в сторону. - Да, - ответил Финбоу весело. - Вначале он почему-то заартачился и никак не хотел уступить. - Как же все-таки тебе удалось его уломать? - спросил я, когда мы шли к катеру. - Довольно просто. Я сказал ему, что, если прямо на месте преступления он торж