молодой человек достаточно вежливо. -- Я просто выполнял распоряжение господинаЛернера. Красная папка попала наконец в руки Стива Пулаского номер гостиницы "Пустыня" 16 сентября в четырнадцать часов. Ее содержание ничуть не удивило адвоката польского происхождения. С первых минут, когда в своем кабинете он услышал, как Моу Абрамович объясняет ему, его ждут от него "клиенты", у Пулаского сложилось собственное мнение по поводу начинавшейся операции: это схватка между двумя крупными кланами преступного ми- ра. Не обычными кланами, а другими, невидимыми, теми, что подкупают сенаторов и даже политических деятелей в Вашингтоне или за границей*. Он прочел содержимое красной папки и из единственного лежащего в ней листка узнал, что у человека, сидевшего напротив -- а именно его за два часа он должен был убедить продать свое казино, -- было темное прошлое. Официально он был чист, ему никогда не предъявляли никаких обвинений. Но короткое досье, составленное в теле- графном стиле, указывало на его принадлежность к рэкету; в нем были названы имена, даты, цифры; материала для расследования хватило бы лет на двадцать. Но больше всего его поразило, несомненно, другое: в том, как было составлено столь уничтожающее досье, он не углядел характерных приемов, используемых воротилами преступного мира. Скорее, это была работа разведывательной службы, где он сам служил во время войны. Или ФБР. В крайнем случае -- очень крупного частного сыскного нтства, возглавляемого бывшими разведчиками. Что же касается "покупателя" по имени Эндрю С. Коу, у Пулаского не было никакого сомнения: это подставное лицо, прикрывающее птицу высокого полета. *Пулаский кое-что знал об этом. После войны он работал в американ-, жои секретной службе и при содействии АФТ-КПП, крупной американкой профсоюзной организации, путем подкупа склонял в порту Марселя французских рабочих выступить на стороне СФИО, а не компартии и защищать "Форс увриер", а не ВКТ (прим. автора). И только по поводу одного человека у него не возникало вопросов, он им просто не интересовался: это был высокий молодой парень в очках с металлическойоправой (тот, что вручил ему красную папку). По крайней мере с ним все было ясно: мелкая сошка, подручный Абрамовича, судя по всему, с неба звезд не хватает. Но конечный результат, сдобренный вполне приличным гонораром, в немалой степени помог Пуласкому вполне успокоиться. Сделка была совершена, и казино пе- решло в другие руки. Без осложнений. Оказавшись меж двух огней: угрозой вмешательства беспощадной Комиссии по азартным играм, с одной стороны, и федеральной полиции -- с другой, лишившись вдруг поддержки профсоюзов (представленных Левином и профсоюзным лидером по имени Маджо), тот, кто до сего момента был владельцем упомянутого казино, сразу же уступил, как только, следуя инструкциям Абрамовича, Пулаский сунул ему под нос содержимое красной папки. Которое возымело свое действие. С зеленой папкой произошло то же самое. Пускать ее в ход пришлось филадельфийскому юристу пс имени Ким Фойзи. Его отличительной чертой было то, что он сам считался первоклассным игроком, в частности в покер. А также мастером и любителем экзекуции -- в переносном смысле, разумеется, -- за игорным столом, когда игрок, не рассчитав своих возможностей, позволяет себя уничтожить. Фойзи был не из тех, кого можно разжалобить, во всяком случае, в подобной сфере. "Проигравший должен платить. Или не играть". Два с половиной месяца назад, в самом начале июля, к нему обратился один из его нью-йоркских коллег Филипп Ванденберг, они были знакомы еще по Гарварду. Фойзи не питая особых дружеских чувств к Ванденбергу, который отличался душевной теплотой не более, чем айсберг в ледниковый период, но ценил хватку бывшего однокашника. Фойзи оценил сначала его ставку, как сделал бы это при игре в покер. Прежде всего он обнаружил три главных козыря: опасность, которой чревато для Потенциального продавца неизбежное совместное расследование со стороны министерства финансов, ФБР и Комиссии по борьбе с наркотиками, которые в равной степени были убеждены, что деньги, заработанные на продаже наркотиков, "отмы- вались" в кассах соответствующих казино-отелей на улице. Стрип позицию профсоюзов, до последнего времени финансировавших деятельность казино, но, судя по всему, друг вознамерившихся отойти в сторону, ничем не рискуя, ибо они смогут заново вложить туда же свой капитал, до под видом компании, оказывающей инженерно-техни-еские услуги и занимающейся различного рода поставка-д в сотрудничестве с фирмами, которые возглавляет, в астности, человек из клана Гошняков; и, наконец, цену юкупки, вполне разумную для заведения такого размаха: восемь миллионов шестьсот шестьдесят пять тысяч долларов -- твердая и окончательная цена. Уже на месте, в Вегасе, в присутствии Потенциального фодавца, даже не подозревавшего о том, что он что-то фодает, Фойзи обнаружил, что в его колоде есть еще два юзыря. Скрытая, но вполне реальная угроза, ясно прозвучавщая из уст некоего Эби Левина (вместе с человеком по имени Крамер представляющего профсоюзы), упомянувшего о возможной забастовке служащих казино, которая вынудила бы его владельца закрыть двери заведения на несколько недель и поставила бы его на грань банкротства. Ведь руководство фирмы/лишившееся прибыли, тем не кнее не могло прекратить выплату процентов по займам, изданным для закупок и совершенствования оборудования. Зеленая папка... В ней находились доказательства, или по меньшей мере веские улики, бесспорно подтверждающие махинации и Дрранные банковские расчеты. Этого было вполне достаточно, чтобы отхватить кусок. превратить Потенциального покупателя Мариана Гошка во вполне реального владельца. Ким Фойзи явно был единственным человеком, у КОТОРОГО возникли кое-какие сомнения по поводу молодого человека в очках с металлической оправой. Взглядом игрока в покер он прощупывал высокого мощного человека, не произносившего ни слова и все то время что его рассматривали, прятавшего глаза за своими затемненными стеклами. Молодой человек под именем Берковичи участвовал в переговорах и выступал в качестве советника Эби Левина. Но все время молчал. Именно он передал Фойзи зеленую папку. И у филадельфийца, чисто инстинктивно, возникло необъяснимое ощущение какого-то подвоха. Он поделился своими подозрениями с Ванденбергом, а тот, невозмутимо поведя бровями, ответил: -- Я не знаю никакого Берковичи. -- Он из группы Левина, но готов поклясться, это не просто какой-то его подручный. Он показался мне значительнее -- Так спросите об этом самого Левина. -- Очень остроумно, -- парировал Фойзи. Реб Климрод взял на свое попечение пятерых детей Симона Гошняка (убитого Финнеганом в 1950 г. ), и в первую очередь самого юного, Эрни. Он оплачивал его обучение и в конце концов сделал официальным хозяином фирмы "Яуа". Если у Реба Климрода и были друзья, то это Гош-няки, всегда относившиеся к нему с безграничной преданностью, хотя они и не были в полном смысле слова Приближенными Короля, за исключением Эрни, разумеется. Климрод никогда не забывал отблагодарить тех, кто хоть раз оказал ему услугу. Мариан Гошняк в сделке с казино выступил в роли подставного лица Генри Чанса, Приближенного Короля в сфере игрового бизнеса. Так же как Энди Коул и Роджер Данн, участвующие в четвертой операции (белая папка). Они тоже объединились с Чансом. Последняя из четырех папок, замеченных Диего Хаа-сом, была белого цвета. Использующие ее два адвоката -- Моузес Берн и Луи Бенетти -- по сравнению с Куинном, Макгриди и Пула-ским (они, разумеется, не знали о существовании других групп) имели одно преимущество: они были знакомы с посредником, пришедшим к ним два месяца назад с предложением заняться этим делом. Это был еврей румынского происхождения Бенни Берковичи. Берн и Бенетти особенно легко согласились вступить в игру, так как, помимо Берковичи, знали и Эби Левина, которому два или три раза уже помогали в конфликтах, связанных с другими фирмами. Кстати, им было также известно, что Левин является частичным владельцем транспортных предприятий. Имя человека, чьи интересы они должны были зашить в Вегасе -- иными словами, покупателя двух казино -- им было также знакомо. Речь шла о некоем Роджере SL..., нью-йоркском издателе и печатнике, который за рсть-семь лет сколотил приличное состояние с помощью юлыпой серии газет на разных языках, предназначенных гдя относительно новой волны иммигрантов. С некоторых пор тот же Данн расширил сферу своей деятельности, закупив несколько радиостанций и телеканалов и начав выпуск еженедельников. И разве удивительно, что теперь Панн решил вложить деньги в игровой бизнес, купив сразу два казино? Ничего необычного не было также и в присутствии юного брата Данна, Джека- Генри, нескладного и неловкого высокого парня с такими же белокурыми, как волосы на голове, усами и в темных очках. -- Мне бы хотелось, чтобы мой младший брат поприсутствовал здесь -- объяснил Роджер Данн, несколько смутившись, -- он может сойти за одного из ваших помощни- ков. Очень милый мальчик, но мне никак не удается (приобщить его к делам. Его интересуют лишь машины и (девушки. Быть может, понаблюдав, как ведутся такие пе- реговоры, он начнет шевелить мозгами. Родственников не выбирают. Кстати, он передаст вам из рук в руки белую папку, и я настоятельно рекомендую вам прочесть то, что в ней лежит, это поможет вам убедить собеседника. Сделка, которую осуществили и подвели к благоприятному завершению Бенетти и Берн, состоялась в отеле "Дюны", в помещении, снятом Роджером Данном. Прибывших из Чикаго адвокатов удивило лишь назначенное 1-время: три часа утра, 17 сентября 1957 года. 1 -- Виноват, -- сказал Роджер Данн, -- я назначил несколько встреч в Нью-Йорке и не могу их перенести. В Вегас я попаду лишь поздним вечером, не раньше. Начинайте без меня, если я не появлюсь. В конце концов мой недоумок-братишка будет здесь! 1 Незначащая деталь для Берна и Бенетти. При тех гонорарах, что они должны были получить, оба готовы были работать в любой час дня и ночи, с оставшимся на их шее Ратишкой" или без оного. За такую цену они согласились бы даже, чтобы на переговорах присутствовала с< ка Данна, если б газетный босс на этом настаивал. Кроме того, у них в руках была белая папка. И дейсвительно, когда Моузес прочитал то, что в ней находилось своему "собеседнику" -- так его называл Данн, -- то почувствовал себя чуть ли не убийцей, ибо тот был попросту раздавлен. -- Мы и с револьвером не добились бы большего, -- сказал он потом Данну. Так же, как это сделали до них (утром, днем и вечером 16-го) Куинн и Макгриди из Нью-Йорка, Стив Пулаский из Детройта, Ким Фойзи из Филадельфии, Берн сБенетти из Чикаго завершили свою карательную операцию подпи -- санием договоров с представителями "профсоюзов", предусматривающих создание четырех инженерно- технических и четырех снабженческих фирм, обслуживающих только что выкупленные казино, при этом профсоюзам были гарантированы отчисления в размере пяти процентов от валового дохода этих заведений в течение тридцати лет. Каждая из четырех групп адвокатов была, кстати, абсолютно убеждена, что такую сделку в Лас-Вегасе осуществляла только она одна. На втором этапе посредником в переговорах неизменно выступал Эби Левин. Но поскольку в течение двадцати четырех часов он четыре раза переменил отель, те же четыре раза сменив партнеров, то рядом с ним никогда не было одних и тех же профсоюзных лидеров. И только один Левин смог заметить, что на всех встречах присутствовал молодой человек в очках. Он практически не обращался к нему, за исключением тех случаев, когда его надо было представить как советника по фамилии Берковичи. Один раз Левин даже послал его за сигаретами, и "Берковичи" с готовностью исполнил просьбу. Таким образом Эби Левин был единственным человеком, помимо Реба, разумеется, кто мог оценить необыкновенный размах всей операции: в течение двадцати одного с восемнадцати тридцати 16 сентября до пяти тридцати утра 17-го, шесть казино сменили владельцев*. Bce эти казино существовали при отелях, и самый маленький из них насчитывал четыреста двадцать номеров и три ресторана. Общая сумма капиталовложений Реба Климрода в День Святого Валентина в Вегасе составляла тридцать шесть миллионов двести сорок тысяч долларов. К доходам от казино, находящихся под контролем Генц Чанса, можно добавить доходы от двух казино-отелей в Чуэрто-Рико, двух -- на Багамских островах и более поздих -- в Атлантик-Сити. Сюда не входят две сети отелей и три сети мотелей, которыми он уже владел к тому времени, перепоручив их за-отам Этель Кот. Ими были охвачены Соединенные Штаты, Канада, Карибский бассейн. Латинская Америка, Европа и... другие районы земного шара -- список обрывается, ведь надо же где-то остановиться! Если перечислить хотя бы то, чем владел один только Генри Чане, то можно [римерно определить размер его доходов (до вычета нало-ов): от восьмисот тысяч до двух миллионов долларов в день. С днем рождения. Желаю счастья, -- сказал Диего, |входя в комнату. -- Двадцать девять лет -- это уже старость, *Атмосферу в Вегасе того периода, быть может, легче будет представить и, значит, понять, почему Ребу легко было действовать так -- в свете знаменательной истории: певец Фрэнк Синатра в какой-то момент владел девятью процентами пая- в одном из крупнейших казино на улице Стрип -- в "Песках". Комиссия по азартным играм штата Невада вынудила его продать свой пай -- за кругленькую сумму в триста девяносто одну тысячу долларов. Основанием для такого остракизма послужило то, что певец оказал гостеприимство в своем отеле "Кэл Нее Лодж" на берегу озера Тахо, на севере штата, некоему Сэму Дж. гангстеру, фигурирующему в знаменитом списке нежелательных элементов, составленном комиссией. Однако тот же Сэм Дж. был одним из двух убийц, нанятых че-Рез несколько лет ближайшим помощником Говарда Хьюза с целью УЧИТЬ Фиделя Кастро в момент высадки, организованной ЦРУ в Заливе Составлено сенатской комиссией). (Прим. автора). АппеоСусп -- друг. -- Подожди, пожалуйста, минуту, Диего -- ласковс улыбнувшись, ответил Реб. -- И спасибо за поздравление В руке он держал телефонную трубку. Диего уже собрался выйти из комнаты: -- Диего! Прошу тебя, займись ею. И будь полюбезнее Она очень хорошая. За исключением того, что Рабиндоа-ната Тагора считает бейсболистом. -- Он сказал это по-испански. Диего наклонился над спящей девушкой, очаровательная грудка которой торчала из-под одеяла. Диего поцеловал девушку в губы и сделал ей знак рукой. Собрав раз- бросанную одежду, он вынес ее из спальни в гостиную. -- Выход здесь, querida mia*. Он задумчиво смотрел, как она одевается. "Будь полюбезнее", -- сказал Реб. "Полюбезнее" -- это сколько? Оъ решил остановиться на тысяче долларов -- нисколько неудивительно для человека, относящегося к деньгам с полным безразличием, чуть ли не с ненавистью. С такой же легкостью он отдал бы и сто тысяч. -- Вы ошиблись, -- сказала потрясенная девушка. -- Это купюра в тысячу долларов. "И честная к тому же, -- подумал Диего, -- может быть, стоит жениться за ней. Наконец-то Мамита была бы довольна". Он сделал вид, что перепутал бумажку. -- Бог ты мой, и правда! -- воскликнул он. -- == Тысячи извинений, сеньорита. Затем добавил другую купюру в тысячу долларов и на этот раз деликатно выставил девушку за дверь. Злоупотреблять ситуацией все же не стоило. "Когда-нибудь, ради смеха, я сложу в большую кучу двести или триста миллионов и подожгу. Только ради смеха". Диего заказал завтрак. Яичница с беконом появилась одновременно с Тудором Ангелом. -- Это малоизвестный закон, -- рассказывал Ангел, -- у моих ребят чуть глаза не лопнули, пока они прочесывали тексты. Закон применим. * Querida mia (ucn. ) -- дорогуша. Реб с большим аппетитом ел яичницу. По подсчетам Диего в последние три дня" он спал не более шести часов "и в эти шесть часов входят "скачки" с красоткой яндой, этой честнейшей девушкой", -- но лицо его было таким худым и так резко очерченным, что усталость, если она и была, не могла на нем отразиться, Климрод улыбнулся Ангелу. Расскажите мне об этом законе, прошу вас. _ Он позволяет обменивать, в оговоренных размерах, очень обширные участки пустынных земель на другие, поменьше, но в более выгодных местах. Что это означает в данном случае? -- Том Перри по доверенности стал официальным владельцем двенадцати тысяч шестисот гектаров земли в графстве Най. В 1952 году вы заплатили... то есть он за- платил по полтора доллара за гектар. Что составляет... -- Шестнадцать тысяч семьсот пятьдесят восемь долларов -- Верю вам на слово. По этому закону этот участок земли можно обменять на другой, и в нашем случае речь идет о землях в Хьюсайте площадью шестьдесят квадратных километров. -- Какие могут возникнуть трудности? -- == Никаких. Закон будет соблюден, и губернатор штата Невада не будет возражать против обмена. В капитолии Карсон-Сити есть на то свои причины: американские военно-воздушные силы хотят расширить земельную территорию для проведения ядерных испытаний -- база Неллис. Эти одиннадцать тысяч шестьсот гектаров, которые возвратятся к ним, позволят выкачать деньги из авиаторов и получить их теперь, а не через несколько лет, когда земля в Хьюсайте будет продаваться на вес золота. Но через несколько лет, может, будет другой губернатор и другая команда. -- И сколько же сейчас стоит земля в Хьюсайте? -- Триста тысяч. Но через десять лет она будет стоить десять, в пятнадцать раз дороже. Серые глаза Реба уставились в пространство. -- Диего, -- сказал он, -- свяжись с Ником по нью-йоркскому номеру, пожалуйста. Тудор! Запишите: счет 62395 ч 17, агентство Шеридана в Уэствуде. Счет -- на ваше имя. Деньги уже там. Вы заплатите Тому Перри предусмотренные двадцать пять тысяч долларов и, по вашему \ мотрению, премию своим ребятам. Что же касается вас. предлагаю два варианта: вы получаете ваши семьдес пять тысяч долларов сейчас или соглашаетесь на пять щ центов от будущих прибылей, после перепродажи земе Хыосайта. Выбирайте. И он откусил кусок поджаристого бекона. Ангел стоя разинув рот. -- Реб, вы делаете мне королевский подарок! Я предп читаю заплатить своим ребятам из собственного кармана и получить пять процентов. Я ведь еще не сошел с ума. -- Нью-Йорк на линии, -- объявил Диего. -- Хорошо, Тудор, вы сделали свой выбор. Дела Мора-на, Хейнеса и Оливеро такого же рода? -- Тот же принцип. Но земель поменьше. -- Сделайте, чтоб их было побольше. Решено. Проследите за деталями. Я буду в Лос-Анджелесе в следующую среду в восемь тридцать утра в мотеле "Панамекс" под именем Бек. Спасибо, что пришли. Аягел удалился, так и не придя в себя от изумления: "Пять процентов! Получится двести тысяч долларов! " -- Сегодня его день рождения, -- объяснил Диего. -- С возрастом он становится слабоумным. И дверь закрылась за калифорнийским адвокатом, все еще качавшим головой. За спиной Диего раздался голос Реба: . -- Ник? Да, спасибо за добрые пожелания. Что это за история с фрахтованием в Абадане? Земли Хьюсайта, купленные за шестнадцать тысяч семьсот пятьдесят восемь долларов, или за шестьдесят две тысячи с учетом всех расходов, гонораров юристам и комиссионных, были перепроданы в 1977 году за двадцать четыре миллиона пятьсот. тысяч долларов. Жена и дети Тудора Ангела, умершего к тому времени, получили миллион двести пятьдесят тысяч долларов -- сумму, соответствующую пяти процентам от прибыли. 18 сентября около шести вечера они покинули Вегас. -- И зачем все это нужно, я вас спрашиваю?. Сколько мы спали? Три часа? Мало того. У этой Терри ноги -- три метра. Длинная, как удав. Меня просто в дрожь бросает. Спали максимум два часа сорок пять минут. И что после этого? Опять в дорогу. Уже шесть часов вечера, солнце само, даже оно устало, наступает темень, неизвестно, где ехать и где поесть, мы умрем в пустыне, и наши белые кости будут пугать детей после ядерной войны... -- Диего. -- Знаю, Диего, заткнись. Но революция надвигается. -- Остановись, пожалуйста. Я имею "виду мотор. Диего остановился. Они находились в пустыне, и все яокоуг было великолепно, особенно немыслимые огни Ве- гаса постепенно зажигавшиеся на фоне догорающего дня. Но Диего чувствовал себя полностью разбитым. -- Отдай мне руль, -- сказал Реб. -- Ляг на заднее виденье и поспи. Там есть одеяло. Диего рассмеялся пронзительно, с подчеркнутым сарказмом: -- Я еще не совсем чокнулся. Ты самый худший водитель на этой стороне Рио- Гранде. Впрочем, на другой токе. Не хочу видеть, как ты по-дурацки погибнешь, не державшись на вираже. Ты ужасно плохо водишь машину, Реб. -- Твоя правда, -- подтвердил тот. -- Но все же отдай мне руль и поспи немного. Я поеду очень медленно. -- Клянешься? Совершенно бесспорно: за рулем автомобиля -- может быть, потому, что начал водить очень поздно -- Реб был опасен для общества. Обычно машину вел Диего. -- Клянусь, -- сказал Реб, подняв руку. -- Головой Сеттиньяза. -- Мне смешно. Ты жезнаешь, что я его терпеть не могу. -- Спи. Их автомобиль был какой-то разновидностью джипа и, как считал Диего, прошел корейскую войну, поучаствовав во 2-й мировой; после чего целая орда мастеров, должно быть, разбирала и собирала его раз десять -- пятнадцать, а потом сколотила кувалдами. На машину страшно было смотреть. Реб велел Диего: "Найди мне что- нибудь внешне не привлекательное"... "И я нашел именно то, что уж никак не привлекает. Да еще пришлось платить за это! " Он купил автомобиль за Пятьдесят один доллар у поистратившегося золотоискателя, которого встретил при входе в маленькое казино "Последний шанс" на южной окраине Вегаса. "Заплатил пятьдесят один доллар, из них пятьдесят стоили почти новур шины и руль, инкрустированный "золотом бедняков -- цм ритом. А за все остальное -- один доллар... " Совершенно бесспорно было и то, что они мало спали Последнее действие операции "Святой Валентин" было разыграно накануне ночью. После обеда Реб обзванивал весь земной шар, иногда у него на линии было два собеседника одновременно. Затем около восьми тридцати очень незаметно появился Эби Левин. Реб заперся с ним на несколько часов, и их разговор затянулся за полночь. Левин уехал. Реб снова повис на телефоне, вызывая Европу, где другой временной пояс и уже наступило утро. Так продолжалось по меньшей мере до двух часов утра. Затем Диего вытащил из постелей вчерашних девочек -- Линду и Терри -- и привел их наверх. ... А в шесть часов пришлось уже вставать, чтобы снова звонить, да еще Ангел явился за инструкциями. И целый день без единой паузы продолжались телефонные переговоры... ... А теперь надо было опять трогаться в путь. Диего заснул под звездами. Он проснулся от тряски. И открыв глаза, почти ничего не увидел, кроме скал и деревьев в пучке света от единственной еще работающей фары. Он замерз. -- Я все понял: у тебя наступил очередной приступ веселости, мы съехали с дороги и уже мертвы. В данный момент едем по дороге в рай. И очень круто взяли вверх. Они хоть заливал" бы дорогу гудроном при такой перегрузке на небесной трассе... -- Осталось еще немного теплого кофе. И бутерброд с сыром. Реб объяснил, что сделал остановку в местечке под названием Тонопа около двух часов назад, что пытался разбудить его, но сделать это было невозможно. -- Ты только орал: "Терри, перестань душить меня своими чертовыми ногами! " Диего выпил кофе: холодный, без сахара и американский. "Просто не жизнь, а жалкое существование". Дрожа от холода, он пересел на переднее сиденье. -- Давай я сяду за руль. Незачем, мы уже приехали. Но после этого они еще почти час ехали та? горной тропе... И вдруг выстрел прорезал ночь, и одновременно треснул ствол ближайшего хвойного дерева. Диего открыл рот, но не успел и слова сказать: две другие пули просвистели у его ушей, и одна из них, вполне возможно, пролетела между ним и Ребом. -- Спокойно, Диего, -- невозмутимо сказал Реб. -- Если ты не будешь шевелиться, вряд ли он попадет в тебя. Один за одним прогремели еще три выстрела, на сей раз ветровое стекло разлетелось вдребезги. Надеюсь, -- заметил Реб, -- он нашел свои очки. Без них он стреляет несколько хуже. Седьмая пуля ударилась в арматуру ветрового стекла, восьмая пробила заднюю стенку и застряла в сиденье. -- Приехали, -- произнес Реб. -- Я, кажется, рассказывал тебе. Он прекрасно готовит фасоль со свининой, равных ему нет. Впрочем, ничего другого он и не делает. -- Заупрямился, да? -- заметил Мактэвиш высокомерно. -- В каком-то смысле, -- ответил Реб. -- Я вижу, вы нашли свои очки. -- В очках или нет, но могу всадить вам пулю в любой глаз по выбору с четырехсот метров. Даже сверху и даже ночью. Можно попытаться, как только захотите. -- В другой раз, пожалуй. Фергус, я долго размышлял над контрпредложением, которое вы мне сделали, и думается, не смогу принять его. Две тысячи восемьсот двадцать пять долларов -- это слишком много. -- Три тысячи, -- ответил Мактэвиш -- Вы меня не поймаете. Хоть мне и семьдесят три года... -- Семьдесят семь, -- поправил Реб. -- У вас есть еще, фасоль? -- Конечно, -- ухмыльнулся Мактэвиш. -- Было бы Удивительно, если б ее не было, ведь вы вчера доставили мне восемьсот килограммов. Что же касается шести печек Двенадцати пар тапочек, вы зря тратили на них время. Кому, черт возьми, нужно столько печек. Одну порцию я всегда вам подогрею, если надо. Я ведь еще ив впал в детство, хотя родился в 1884 году. -- В 1880-м, -- отметил Реб. -- 2 сентября 1880 года в девять тридцать утра. Имя отца: Энгус Мактэвиш, он родился б января 1851 года в Карсон-Сити, а его отец, Фер- гус Этол Мактэвиш, родился 23 августа 1825 года в Чилли-коте, штат Огайо, мать -- Мэри Макмертри родилась 13 июня 1830 года в Кливленде, штат Огайо. Имя ее матери Кэтлин Макинтайер, родилась 14 марта 1862 года от брака Джока Макинтайера, родившегося... Положите побольше свинины, пожалуйста. Если, конечно, у вас она есть. Я бы не хотел опустошать ваши запасы... -- Этих запасов чуть больше двух тонн, -- сказал Мактэвиш. -- Три килограмма, оставшиеся у меня самого, и больше двух тонн, которые вы велели переслать мне из Пенсильвании специальным самолетом. Я, наверное, продержусь какое-то время. Ну так где же родился мой дедушка Макайвер? -- Макинтайер, а не Макайвер. Он родился в Нина Ме-наске, штат Висконсин, 30 апреля 1831 года. Жена -- Ма-эва Макэлистер, родилась 8 февраля 1840 года в Макино-Сити, штат Мичиган... И положите зелень, пожалуйста, не забудьте зелень... -- Может быть, вы будете учить меня готовить фасоль со свининой? Совсем как по этому чертову радио и телевизору, которые вы мне привезли. Да еще установили антенну, будь она проклята. Она уродует пейзаж. А холодильники мешают мне спать. Гудят. Между прочим, вы, наверное, даже не знаете, когда первый Мактэвиш обосно- вался на этой земле. -- Келум Фергус Мактэвиш, родившийся 22 марта 1612 года в Кинлох-Раннох- Шотландия. Высадился в Бостоне 9 октября 1629 года. С корабля "Энгус Стюарт", капитан -- Макилрой. Был плотником, затем, с 1636 года, -- привратником в Гарвардском университете. Две тысячи шестьсот тридцать -- моя последняя цена. -- Послушайте, молодой человек, -- сказал Мактэвиш. -- Сколько раз вы приходили ко мне в последнее время? Шесть? -- Пять. Шестой раз сегодня. -- И каждый раз я говорил -- три тысячи. Сказано -- и все. Кстати, я перерезал эти мерзкие телефонные провода, которые вы протянули. Моя идиотка дочь и кретин зять без конца звонили мне. Они очень довольны станцией автосервиса и мотелем, которые вы им подарили, а также га-пажом. Но это же не повод, чтобы звонить мне каждый день и рассказывать об этом. Боже ты мой, каждый вечер тоезвонят. За один вчерашний день было два звонка. Один -- от банкира, который хотел поговорить со мной о ежемесячной ренте в тысячу долларов, которую какой-то болван мне назначил. А что это за кретин с желтыми глазами стоит рядом с вами и беспрестанно смеется, как идиот? -- Его зовут Слим Сапата, -- ответил Реб. -- Я как раз собирался сделать вам одно предложение, касающееся его. Я по здравому разумению, не смогу заплатить более двух тысяч шестисот тридцати долларов, а вы отказываетесь снизить вашу цену в три тысячи. Ну, а если мы разыграем вашу золотоносную шахту в покер? Слим Сапата будет играть вместо меня. Человек по имени Маккейб из Тонопы утверждает, что вы лучший игрок в покер в Скалистых горах. -- До или после фасоли? Она почти готова. И лучше бы ее съесть. А то остынет. Всегда так: к полуночи или часу здесь становится холоднее. Мы все-таки на высоте трех тысяч метров. -- После фасоли, -- сказал Реб. -- Зачем же, по-вашему, я приехал? -- Я знал, что побью его, -- говорил Диего. -- Даже когда он выигрывал миллион восемьсот двадцать три тысячи долларов. Но его провал был неизбежен. На это у меня всегда уходило не более четырнадцати часов. Но в итоге тяжелее всего пришлось с этой гадкой фасолью. Никакого ответа. Он обернулся и увидел, что Реб задремал сзади на настиле джипа, так как в конце концов им пришлось просто-напросто отодрать все части машины, пробитые пулями, в том числе последний сохранившийся буфер. На удивление посмеивающегося Диего, джип еще мужественно передвигался на своих колесах. Их глазам открывалась великолепная картина: в удушающей жаре целая гамма красных и махровых тонов играя, вспыхивала в ярком свете, то пламенея, то ослепляя желтизной. Диего испытывал гфи этом сверхмощное радостное возбуждение. "Слим Сапата! " -- и он расхохотался.... Но и следующую секунду задумался" -- Реб, куда мы едем? -- В аэропорт Рино. К самолету на Нью-Йорк. Диего резко крутанул влево. Джип развернулся почти на одном месте, во всяком случае, удержался на двух колесах. Пик Монтесумы остался позади, и они снова поехали на север, к Монтекристо. -- Ничего не понимаю, -- "снова заговорил Диего через несколько минут. -- Объясни наконец. -- Мне было бы неприятно покидать Неваду, потерпев поражение, -- повторил Реб, дремлющий на три четверти. -- Даже в схватке с фасолью, Третий ребенок родился у Дианы и Дэвида Сеттиньяза в 1957 году; после двух дочек на свет наконец появился наследник (третий из их шести детей), которого они назвали Михаэль Дэвид. Реб Климрод вышел из джунглей Амазонки в начале лета 1956-го. Сеттиньяз нашел, что он изменился, даже преобразился. Но с первого взгляда это не было заметно. Реб сколотил свое первое состояние фантастически быстро. И то, что он мог позволить себе полностью отойти от дел на тринадцать месяцев, дает представление о прочности организации, которую он создал. "По его возвращении, -- рассказывает Сеттиньяз, -- все пошло еще удивительнее. В нем поселилась какая-то неистовость, холодная лихорадка, которая до сих пор ни- когда не проявлялась. Он приближался к тридцати годам, возмужал. Возникающие проблемы стал решать быстрее и с большим размахом, чем раньше, -- и это касалось всех сфер деятельности. Словом, расцвет во всем его великолепии". Климрод появился в кабинете Сеттиньяза 30 июня 1956 года. Сказал, что пришел посмотреть, "как идут дела". Сеттиньяз объяснил ему, как была зарегистрирована каждая сделка, рассказал о мерах, принятых им для того, что-бы участие Климрода сохранялось в строжайшей тайне. Я хотел бы взять ваши досье на три-четыре дня, Диего, если придется устроить вашим людям небольшой отпуск. 4 июля в Соединенных Штатах праздник, независимости* объясните им, что они поработали очень хорошо и заслужили три дополнительных дня отдыха. А меня не хотите оставить помочь вам? Климрод покачал головой. Огромное спасибо, Дэвид. Но я не хочу лишать вас возможности подольше пообщаться с вашим сынишкой. Я слышал, его зовут Михаэль? -- Из светлых глаз Реба на Сеттиньяза лился веселый и дружелюбный поток света. Дэвид почувствовал себя полным идиотом, ему ведь пришлось побороться с женой, чтобы настоять на этом имени; "Реб Сеттиньяз" звучало бы странно, и Диана развелась бы с ним, предложи он назвать сына Ребом. Клим-род просто сказал: "Хорошего отдыха, Дэвид". Сеттиньяз с женой и детьми уехал в Коннектикут. 2 июля позвонил в контору -- ответа не было. 5-го утром, придя на службу, он нашел все в идеальном порядке, клю- чи лежали в сейфе, там же -- записка: "Дэвид, спасибо и браво. Впредь -- один процент дополнительно". И вместо подписи -- жирная буква Р. Климрод только что удвоил долю, отчисляемую из его собственных прибылей, а это составляло десятки миллионов долларов. Через два месяца из лондонской галереи Сотби Сеттиньязу переслали великолепного Гогена. "Для Михаэля. Лично" -- было начертано на карточке без подписи. Ник Петридис встретился с Ребом Климродом 5 кюля 1956 года после обеда. Звонок раздался шесть часов назад, около девяти тридцати того же дня: некий майор Бек желал с ним поговорить. Одно из трех условных имен. Пет-РИДИС велел всем выйти из кабинета и взял трубку: -- Это вы, Ник? Можете уехать из Нью-Йорка на несколько дней? -- Никаких проблем, если Тони сможет остаться, чтобы заменить меня. *День независимости. -- Мне нужны только вы. Было бы идеально, если бы вы могли прибыть сегодня к трем тридцати в отель "Альгон-кин", номер 314 на имя де Карвахаля. Захватите все, что вы считаете нужным мне показать. Позаботьтесь о том чтобы в пять тридцать кто- нибудь пришел за вашими папками и отнес их назад, в ваш кабинет. В аэропорт мы поедем вместе. Парижский самолет -- в семь пятьдесят. Всего за час Ник Петридис (он всеща был наготове предвидя подобные ситуации) собрал "все, что считал нужным показать ему", то есть полный отчет о том, что было сделано за тринадцать месяцев работы на флоте на тот момент водоизмещением более трех миллионов тонн. Ребу понадобился час,, чтобы просмотреть огромное досье, и еще час, чтобы сделать заключение и отдать новые распоряжения. Петридис сам спустился в холл передать документы двум своим помощникам, которые должны были положить их в надежное место. В самолете, перелетающем Атлантику, Петридис оказался рядом с Ребом. "И это началось сразу, -- рассказывает Петридис, -- он вдруг заговорил о своем прошлом или по крайней мере о какой-то небольшой части этого прошлого. Вспоминал о двух поездках в Танжер, сразу после войны, упомянул также о том, что какое-то время жил в Каире, затем во Франции, на Сицилии и в континентальной Италии. Меня это несколько удивило: я знал его уже семь лет, мы очень часто ездили куда-то вместе, и никогда он даже мимоходом не упоминал о своей юности. Я тоща думал, что он аргентинец. И куда бы мы ни приезжали, он никогда не говорил, бывал здесь раньше или нет. Его желание сохранять все в тайне связано было скорее с безразличием к вещам, умершим в прошлом, нежели с какой-то манией или боязнью. Исключая бизнес. В этой сфере никаких экивоков: мне платили, и платили щедрее, чем я мог рассчитывать, за то, чтобы он оставался в тени, и я выполнял это условие неукоснительно. В первое время мы с братом удивлялись: у этого человека было больше судов, чем у Онасиса и Ниархоса вместе взятых, больше, чем у какого-то Людвига, но, помимо Сеттиньяза, только мы, Петриди-сы, знали, как он богат. Это было любопытное ощушение... Но пытаться- извлечь из этой ситуации какую-то выгоду йыло бы безумием. Особенно после истории с Харпером... -- Джон Патрик Харпер, -- очень тихо сказал Реб, -- был рекомендован вашим братом Тони как доверенное лицо. -- Я бы и сам его рекомендовал, и информация, собранная в то время, подтверждала, что на него вполне можно положиться. В той мере, насколько можно доверять человеку. Реб, он допустил лишь незначительную ошибку. И я ее исправил. -- Но мне об этом не сообщили, Ник. Над Атлантикой уже спустилась ночь, а Реб, не отрываясь, долго и упорно смотрел в иллюминатор. Однако произнося эту фразу, он медленно повернул голову, и его гла- за вперились в греческого адвоката, так что тот затрепетал: мечтательная поволока, которой обычно был окутан взгляд Реба, исчезла, и в глазах появился пронизывающий насквозь жестокий блеск. -- Харпер хороший малый, но сделал глупость, сказал Петридис, чувствуя себя не в своей тарелке. -- Он прикарманил двадцать шесть тысяч триста долларов. -- Не то чтобы прикарманил. К тому же через два дня он все возместил. Реб, что, по-вашему, мне надо было сделать? Убить его? -- Я позаботился об этом сегодня утром. Ник. Дело сделано. Петридис, опешив, посмотрел на него: -- Вы его?.. -- Харпер жив. И будет жить, во всяком случае, на"* сколько это от меня зависит. Но некий механизм, давным-давно предусмотренный на случай подобных ошибок, уже заработал сегодня утром. Разумеется, с сегодняшнего дня Харпер перестает существовать для вас и для меня. К несчастью для него, это не все. Его финансовое положение станет чрезвычайно трудным, но его ждут и другие неприятности. Даже работу, достойную так называться, ему будет очень трудно найти. А значит, и вернуть вам те двадцать тысяч долларов, которые вы ссудили ему 26 мая после того, как вместе пообедали в ресторане "Семь мо-реи", за 18-м столом. Даже" если он продаст свой дом в Мерионе под Филадельфией. Дом-то заложен, а это всегца обременительно, особенно в его ситуации, и может привести к большим затруднениям. Но по крайней мере вы не разорились на обеде, ведь, кажется, упомянутый ресторан, как, впрочем; и все здание, принадлежит вам, хотя официально оформлен на одного из ваших двоюродных братьев. Ник, в отношении Харпера вы действовали правильно, и я вас ни в чем не упрекаю, за исключением того, что вы не сочли нужным оповестить об, этом меня. Прошу вас, не повторяйте подобных ошибок. Ну, хватит о Харпере. -- Он улыбнулся. Глаза снова подернулись поволокой. -- Поговорим о другом. Ник. Например, о том французе и другом человеке, с которыми нам предстоит работать... Француза звали Поль Субиз. В течение двух лет он учился у Джорджа Тарраса в Гарварде, пока тот не оставил преподавание. Его имя впервые появилось в досье, что попали к Сет-тиньязу осенью 1953 года; в это время Субиз уже занимал высокую должность в управленческом аппарате одной крупной французской судоходной компании. Способ, благодаря которому он стал одним из Приближенных Короля, был абсолютно типичен для методов, применяемых Клим-родом. Не считая прямых вмешательств последнего (а с 1955 года такие случаи бывали чрезвычайно редки), новые люди, то есть те, -- кого можно было бы назвать "высшим руководством" -- а их число достигало трех тысяч четырехсот человек, и мужчин, и женщин, -- в то время имели ежегодный доход в пятьдесят тысяч долларов, но эти новые люди подвергались особой процедуре отбора. Как правило, в день назначения, иногда за два или три дня до него, неизвестный курьер приносил Дэвиду Сеттиньязу досье с пометкой: "Строго конфиденциально. Передать в собственные руки". Если Сеттиньяз отсутствовал, курьер уходил, не оставив папки. Между "строго конфиденциальным" досье и новым именем существовала непременная связь. В конверте лежало подробное жизнеописание нового кандидата или кандидатки. Подобные досье были, разумеется, заведены и на Черных Псов. Постоянно обновляли, присылали новые данные, в старых например, уточнялось, что приобрел Лернер или ямович. Или же поступали бумаги, подтверждающие оазрыв с тем или иным человеком. И чем значительнее был пост "винтика" на иерархической лестнице, тем полнее было его досье. В особых случаях в левом верхнем углу первой страницы появлялась красная пометка "ОСОБОЕ". Это означало что данное лицо уже стало или скоро станет Приближенным Короля, что этот человек напрямую связа" с ребом и получает приказы и инструкции лично от него. Например, первое досье на Черного Пса Тудора Ангела было составлено еще в 1951 году. Красная пометка появилась через четыре года, и это означало его продвижение по иерархической лестнице. Никогда не существовало более восемнадцати красных пометок. В досье Субиза слово "особое" появилось с первого дня. Действительно, в самой первой докладной записке подчеркивалось, что этот человек, помимо достаточно внушительного набора дипломов, обладает "выдающимся интеллектом", "политическими амбициями, семейными и общественными связями, которые рано или поздно должны проложить ему дорогу к одной из важнейших государственных должностей". Последнее замечание, сделанное службами Джетро еще в 1953 году, оказалось пророческим: в шестидесятых годах Субиз вошел во французское правительство. В пассиве того же Субиза числилось: довольно неудачная спекулятивная сделка в 1950 году -- конечно же, заключенная по неопытности, -- не совсем безупречная личная жизнь и некоторые "шалости" с сокрытием доходов и двумя счетами в швейцарско