ое. Просунул стихотворение Пандоре в дверь в четыре часа утра. Это моя самая последняя отчаянная попытка прощупать ее истинные чувства ко мне. Леонора сказала, что я должен эмоционально развиваться. Какова же будет реакция Пандоры? Среда, 24 июля Нашел письмо на половике у входа. Дорогой Адриан, Ты разбудил меня в четыре часа утра своими неуклюжими манипуляциями с моим почтовым ящиком. Твое стихотворение вызвало у меня и моего любовника приступ неудержимого веселья. Ради тебя же самого я надеюсь, что оно и предназначалось быть смешным. Если же нет, то я настойчиво советую тебе снова обратиться за психиатрической помощью к Леоноре. Она сообщила мне, что ты перестал приходить к ней на прием регулярно. Все дело в стоимости? Я знаю, ты можешь себе позволить 30 фунтов в неделю. Ты не пьешь, не куришь, не носишь приличной одежды. Стрижешься ты сам, и у тебя нет машины. Ты не играешь в азартные игры и не принимаешь наркотики. За квартиру ты тоже не платишь. Сними же немного денег со своего бесценного счета в Строительном кооперативе и обратись за квалифицированной помощью. С наилучшими, Пандора. P.S. Кстати, я не являюсь доктором философии, как ты утверждаешь в своем стихотворении. Я -- доктор филологии. Здесь, в Оксфорде, различие тонкое, но существенное. Итак, на этом -- все. Если завтра Пандора придет ко мне и станет на коленях умолять меня сделать ее миссис А. А. Моул, вынужден буду ей отказать. Я эмоционально развился. Леонора -- вот кого я должен увидеть. Должен. Четверг, 25 июля 5.15 вечера. Только что позвонил Леоноре и настоял на том, чтобы она срочно меня приняла. Сказал, что мне нужно сообщить ей нечто крайне важное. Она неохотно согласилась. 9.30 вечера. Ворвался в кабинет Леоноры и обнаружил, что у нее -- другой клиент, мужчина средних лет, который всхлипывал и сморкался в "клинекс" (неприятности по женской части, я полагаю). Я пришел на десять минут раньше, Леонора впала в ярость и приказала мне ждать за дверью. Ровно в 6.30 я постучался, и она крикнула: -- Войдите. Леонора по-прежнему пребывала в скверном настроении, поэтому я попытался завязать беседу и спросил, что так расстроило сопливого мужчину средних лет. Это разозлило ее еще больше: -- То, что говорится в этом кабинете, остается конфиденциальным. Как бы вы сами себя чувствовали, если бы я рассказывала о ваших проблемах другим своим клиентам? -- Мне не нравится думать о том, что у вас могут быть другие клиенты, -- признался я. Леонора глубоко вздохнула и намотала черный локон на палец. -- Так что крайне важного у вас случилось? -- наконец спросила она. -- Я эмоционально развился и оставил позади Пандору Брейтуэйт, -- ответил я и пересказал ей историю со стихотворением, реакцией Пандоры на него и моей реакцией на реакцию Пандоры. В этот момент в кабинет вошел высокий смуглый человек в замшевой рубашке. Казалось, мое присутствие его удивило. -- Извини, милая. Не могу найти маленькую терку для пармезана. -- Второй ящик в нижнем ряду, милый, рядом с плитой, -- ответила она, глядя на него снизу вверх с нескрываемым обожанием. -- Прости, пожалуйста, -- откликнулся он. Когда мужчина вышел, я встал со стула и сказал: -- Как смеет ваш муж прерывать мою консультацию своими мелочными домашними вопросами? -- Мой муж не знал, что вы здесь, -- ответила Леонора. -- Я назначила вам срочный прием, если вы не забыли. -- Говорила она очень размеренно, но я заметил, что на виске у нее пульсирует жилка. Кроме того, Леонора похрустывала пальцами. -- Вам следует научиться давать выход своему гневу, Леонора. Нет ничего хорошего в том, что вы его в себе закупориваете, -- сказал я. На это она ответила: -- Мистер Моул, со мной у вас не наступает никакого улучшения. Я бы посоветовала вам обратиться к другому аналитику. -- Нет. Я хочу видеть именно вас. Вы -- единственная моя причина жить дальше. -- Так, -- сказала она. -- Подумайте, что вы говорите. Иными словами, без меня вы бы совершили самоубийство? Меня охватило сомнение. С первого этажа доносились звон кастрюль и звяканье бокалов, поднимался восхитительный аромат, от которого у меня текли слюнки. Я почему-то выпалил: -- Можно мне остаться на ужин? -- Нет. Я никогда не общаюсь с клиентами вне кабинета, -- ответила она, посмотрев на изящные золотые часики. Я сел снова и спросил: -- А насколько я безумен, если считать по шкале от одного до десяти? -- Вы вовсе не безумны, -- сказала она. -- Как говорил Фрейд, "терапевт не может лечить ни безумных, ни влюбленных". -- Но я -- влюблен. В вас, -- сказал я. Леонора глубоко вздохнула. Грудь ее поднялась и опала под вышитым свитером. -- Именно поэтому мне и кажется, что вам бы неплохо встретиться с другим терапевтом. У меня есть друг, Райнхард Ковольски, у которого превосходная репутация... Я не хотел слышать больше ни слова о герре Ковольски. Я покинул ее кабинет, положил три десятифунтовые банкноты на столик в прихожей рядом со смеющимся Буддой и вышел на улицу. Я был в ярости, поэтому решил дать выход своему гневу и пинал пустую банку из-под диетической кока-колы до самого дома. Добравшись до чердака, я подготовил костюм, чтобы утром отправиться на поиски работы. После чего лег на кровать с номером "Оксфорд мэйл" и обзвонил все вероятные места из колонки вакансий. Ни одного места, где требовалась бы пятерка по английскому на экзамене повышенного уровня, не оказалось. Пятница, 26 июля Пошел в Центр занятости, но очередь там была слишком длинной, поэтому я вернулся. Кассандра сидела в кухне -- изучала детские книжки с карандашом в руке. Взяла одну и исправила Винни-Пух на Винни-Пук. -- Терпеть не могу двусмысленности, -- объяснила она, щелчком надевая колпачок на черный маркер. Суббота, 27 июля Видел Брауна в книжном магазине "У. Г. Смит" -- скупал последние номера всех журналов о дикой природе. Он ухмыльнулся и спросил: -- Наслаждаешься праздной жизнью, Моул? Я натянуто улыбнулся в ответ и произнес: -- Напротив, Браун, -- работаю так же много, как обычно. Я менеджер среднего звена в книжном тресте в Кембридже, жалованье 25 тысяч фунтов в год, плюс машина. Должность я получил благодаря своей пятерке по английской литературе на экзаменах повышенного уровня. Браун пулей вылетел из магазина, забыв расплатиться за журналы. На тротуаре его перехватил охранник. Я не стал задерживаться, чтобы насладиться его унижением. Воскресенье, 28 июля Весь день просидел в комнате, чтобы не попадаться на глаза Кассандре. Она настаивает на том, чтобы все в доме полчаса медитировали каждое утро. Кристиан даже прекратил свои исследования в области массовой культуры. Кассандре не нравится, что его одежда пахнет табачным дымом, когда он возвращается из притонов. Если она не будет осторожна, то погубит всю его академическую карьеру. Я живу на сбережения, но дальше так продолжаться не может. Государству придется меня содержать, -- в конце концов, я же не просил рождаться на свет, правда? Но день придет, и государство будет радо, что поддерживало меня. Когда я стану налогоплательщиком высшего ранга. Тем не менее, прежде чем сдаться на его милость, завтра я собираюсь бродить по улицам Оксфорда в поисках работы -- причем такой работы, которая не потребует умения водить машину или общаться с животными. На следующий год я проживу на свете уже четверть века -- но какой след оставлю я в мире, если не считать литературной премии газеты "Лестер меркьюри", когда мне было семнадцать лет? Если завтра мне суждено умереть, что будет написано на моем надгробии? Адриан Альберт Моул Неизданный романист и пешеход Оплакиваем несколькими Презираем многими Лауреат конкурса сочинений газеты "Лестер Меркьюри" "Почистим Лестер" Вторник, 30 июля Почему попрошайкам всегда нужны деньги на чашку чая? Неужели никто из них не пьет кофе? Среда, 31 июля Почему дворцовые лакеи не устроили так, чтобы вчера вечером принцесса Диана не вымокла на концерте Паваротти под открытым небом? Если она подхватит пневмонию и умрет, страна погрузится в кризис, а Чарлз будет уничтожен свалившимся горем. Он явно ее обожает. Тут должны слететь чьи-то головы. Четверг, 1 августа Дорогой Адриан, очень жалко было слышать про плохое качисво твоего семя. Человек с которым я встречалась на стороне был Барри Кент. Теперь у меня гора с плеч и мне гораздо лекше. Искрине твоя Шарон. Барри Кент! Мне следовало догадаться! Аморальная бесталанная говняшка! Он ниже выгребной ямы. Стиль его прозы подходит только для заголовков "Дейли спорт". Да он бы не понял, что такое параграф, если б тот свалился ему в пиво. То немногое, что я прочел в "Дневнике мурла", привело меня к выводу, что Кента следует арестовать и предъявить ему обвинение в физическом насилии над английским языком. Он заслуживает того, чтобы вечно гореть в аду, и к его лживому пенису следует привязать колесо с фейерверком. Пятница, 2 августа Дорогая Шарон, Большое спасибо за соболезнования по поводу моего "семя", как ты выразилась. Могу ли я предложить тебе связаться с Барри Кентом (который, как тебе известно, теперь и богат, и знаменит) и попросить его внести свой вклад в воспитание Гленна? Самое меньшее, что Кент мог бы сделать, -- это отправить Гленна в частную школу, таким образом предоставив своему ребенку превосходный шанс в жизни. Остаюсь твой Адриан. P.S. Я абсолютно убежден, что Барри придет в восторг от известия, что у него есть ребенок. P.P.S. Итон -- довольно неплохая частная средняя школа. Воскресенье, 4 августа За завтраком Кассандра объявила, что сняла замки с дверей в ванную и туалет. -- Подавление чувств, касающихся наготы и телесных функций, -- причина того, что англичане никуда не годятся в сексе, -- сказала она, многозначительно глядя на мужа. Тот зарделся и почесал нос. Королеве-матери сегодня 91. Полагаю, она считает, что ей уже ни к чему обращаться к специалисту насчет своих зубов. Я ее понимаю. Понедельник, 5 августа Созвонился с "Инородными частями света" -- туристическим агентством -- по поводу своего русского круиза и объяснил, что меня сократили и я хотел бы отменить путешествие и получить назад свои деньги. Агент сообщила мне, что это невозможно, и посоветовала свериться с тем, что напечатано мелким шрифтом в моих документах. Я тщетно вглядывался, но в конечном итоге отправился в "Бутс" и приобрел себе "с крючка" очки для чтения за 7,99 фунта. Агентша оказалась права: я должен ехать. Вторник, 6 августа Кристиан сказал мне (с виноватым лицом), что Кассандре требуется мой чердак. Она открывает центр реинкарнации, где люди смогут вступать в контакт со своими прежними "я". Она хочет, чтобы я съехал к середине сентября. Сдержаться я не смог и выпалил: -- Ваша жена -- корова! Кристиан ответил: -- Я знаю, но раньше она была киской. Итак -- работы нет, а когда я вернусь из России, у меня не будет и дома. Четверг, 8 августа Уважаемый Джон Тайдман, Последний раз я писал Вам, чтобы извиниться за то, что забил факсовые аппараты Би-би-си своим 700-страничным романом "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины". Вы вернули его мне (в конечном итоге), заметив (я цитирую): "Ваша рукопись изобилует согласными, но гласные в ней рассыпаны по земле слишком тонким слоем -- вплоть до полного их несуществования". Вы будете, я уверен, рады услышать, что ныне я восстановил гласные и потратил весь прошедший год на переписывание первых шестнадцати глав книги, -- и я бы высоко оценил Ваши комментарии к ним. Главы прилагаются к сему письму. Я знаю, что Вы человек занятой, но много времени у Вас это не отнимет. Можете прочесть их в кафетерии Би-би-си во время своих перерывов на чашечку кофе и т.п. Остаюсь, сэр, Ваш Адриан Моул. 10.30 вечера. Встретился с Леонорой в последний раз. Она уволила меня с поста своего клиента. Я перестарался и признался в любви к ней. Фактически это было даже не признание, а, скорее, провозглашение. Вероятно, его слышал весь Оксфорд. Ее муж слышал точно, потому что ворвался в кабинет с кухонным полотенцем и синим кувшинчиком в руках и спросил Леонору, все ли у нее в порядке. -- Спасибо, Фергюс, милый, -- ответила она. -- Мистер Моул уже уходит. -- Я буду снаружи, если понадобится. -- И он вышел, оставив дверь приоткрытой. Леонора сказала: -- Мистер Моул, я прекращаю наши профессиональные взаимоотношения, но прежде, чем вы покинете этот кабинет, я бы хотела вас заверить, что ваши проблемы могут быть решены. -- И продолжила, сочувственно наклоняясь вперед: -- Вы слишком многого от себя ожидаете. Спустите себя с крючка. Будьте добрее к себе. Вы выражали озабоченность голодом в мире, озоновым слоем, бездомностью и эпидемией СПИДа множество раз. Это не только ваши проблемы. Их разделяют миллионы чутких людей всей планеты. Вы не можете контролировать все эти печальные ситуации -- если не считать денежных пожертвований. Вместе с тем свои личные тревоги, отсутствие успеха своего романа, проблемы с женщинами вы контролировать до какой-то степени можете. Здесь она замолчала; похоже, ей хотелось взять меня за руку, но она не взяла. -- Вы привлекательный, здоровый молодой человек, -- сказала она наконец. -- Я не читала вашу рукопись, поэтому не могу ничего сказать о вашем литературном даре или его отсутствии, но одно я знаю наверняка: по этим улицам ходит человек, который сделает вас счастливым. Я повернулся на своем стуле и посмотрел в окно. -- Ну, не в буквальном смысле слова, не по этой улице, разумеется, -- резко сказала она, перехватив мой взгляд. Потом встала и пожала мне руку: -- За этот сеанс я с вас денег брать не стану. Я сказал: -- Это не перенос, это истинная любовь. -- Я слышала это по меньшей мере двадцать раз, -- тихо сказала она. Ее кольца блеснули под лампой, когда она протянула мне руку. Уходя, я обогнул ее мужа, который и двадцать минут спустя по-прежнему вытирал полотенцем синий кувшинчик. Подходящий случай для лечения, на мой взгляд. -- Я намерен жениться на вашей жене, -- сказал я перед тем, как выйти за порог. -- И такой день придет. -- Да, все так говорят. Будьте здоровы. Он улыбнулся и направился к Леоноре, а я закрыл дверь в очень болезненный -- и очень дорогой -- период своей жизни. Пятница, 9 августа Адриан, Что за херню ты там затеял -- заставляешь Шарон Боттс писать мне и требовать денег, чтобы отправить ее пащенка в треханый Итон? Я тут сижу у Жанетт Уинтерстоун, пытаюсь дописать второй роман и спокойно могу обойтись без всего этого блудского мусора. Баз. Суббота, 10 августа Сегодня заглянул в витрину Центра занятости. Там висят три объявления о вакансиях. Одна -- "мобильный оперативник по очистке" (дворник?), другая -- "странствующий ассистент общественного питания" (доставка пиццы?), третья -- "специалист по разблокированию клоунов на полставки" (!). По возвращении в узилище Кассандры рука моя отнюдь не потянулась в возбуждении к листку "Базилдон бонд". Воскресенье, 11 августа Сходил в газетный киоск. Бьянка уже вернулась из Греции. У нее фантастический загар. На ней была белая футболка с низким вырезом, в котором виднелись груди. Они напоминали маленькие спелые красновато-коричневые яблоки. Шутливо я осведомился, был ли у нее курортный роман. Бьянка рассмеялась и призналась, что был -- с рыбаком, никогда не слыхавшим о Чехове. Я спросил, собирается ли она продолжать этот роман. Она странно на меня взглянула и ответила: -- А как бы ты себя чувствовал, если бы я сказала "да", Адриан? Я уже совсем было готов был ей ответить, когда представитель деклассированной прослойки сунул ей в руку "Санди спорт", и момент был упущен. 10 часов вечера. Что я испытываю по поводу курортного романа Бьянки? Мне всегда приятно ее видеть, но я не могу перестать сравнивать ее с милой Леонорой: Бьянка -- шоколадное драже "Молтизер"; Леонора -- изысканный десерт в золотой фольге от Элизабет Шоу. Вторник, 13 августа В четверг уезжаю в Россию. Купил себе новый дорожный несессер для туалетных принадлежностей -- пришло время себя побаловать. Надеюсь, на борту окажутся какие-нибудь приличные женщины детородного возраста. Весь вечер провел в сборах. Решил не брать с собой никаких книг. Рассчитываю, что на борту будет библиотека с солидным набором русской классики в хороших переводах. Надеюсь, спутники мои окажутся людьми культурными. Невыносимо делить ресторан и палубы с английским пивным быдлом. Также решил включить в свой багаж гроздь недозрелых бананов. Я привык съедать по банану в день, а Россия, по слухам, испытывает их нехватку. Суббота, 17 августа Речной лагерь -- Россия. Сейчас 7.30 вечера. Никакого круизного судна нет. Никаких пассажиров тоже нет. Каждый член нашей туристической группы выгребает на собственной байдарке как может. Я съежился в двухместной палатке. Снаружи -- тучи огромных черных комаров. Они ждут, когда я высуну наружу нос. Слышу, как река швыряет себя на перекаты. Если мне немножко повезет, умру во сне. Человек, с которым я делю палатку, Леонард Клифтон, ушел рубить деревья мачете, которое позаимствовал у Бориса, одного из наших речных гидов. Я искренне надеюсь, что какое-нибудь дерево рухнет на кошмарную лысую голову Клифтона. Я не переживу еще одной ночи, если он опять будет травить бесконечные байки о Церковной армии. Сегодня я предложил Борису отдать ему все мои рубли, если он самолетом эвакуирует меня в Москву. Борис оторвался от ремонта пробоины в моей байдарке и сказал: -- Но теперь нужно догрести до конца реки, мистер Моул: здесь нет ни поселений, ни людей, ни телефонов. По возвращении к цивилизации я подам на "Инородные части света" в суд за каждый пенни, который они с меня получили. Ни разу они не упомянули, что мне придется грести на байдарке, спать в палатке и пить воду прямо из реки. Но самое худшее лишение, которое здесь доводится испытывать, -- мне совершенно нечего читать. Клифтон одолжил мне свою Библию, но она упала за борт на последних перекатах. Глядя, как она тонет, я возопил громким голосом: "Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?" -- к изумлению всей остальной группы и моему собственному, должен признаться. Моника и Стелла Брайтуэйз, двойняшки из Барнстапла, снаружи запевают "Десять зеленых бутылок". Леонард и вся остальная банда похотливо подтягивают. 10 часов вечера. Только что вернулся из леса, где был вынужден мочиться в темноте. Некоторое время постоял вместе с остальными возле костра, прихлебывая чай без молока. У Моники Брайтуэйз вспыхнула серьезная ссора с предводителем бойскаутов из Халла. Она утверждает, что видела, как он за обедом взял из мешка два ломтика черного хлеба. Он же яростно это отрицает и обвиняет ее в том, что она заграбастала себе весь костер. Все разделились на два лагеря, исключая меня, который терпеть не может и тех и других в равной мере. Сегодня моя байдарка опрокинулась одиннадцать раз. Остальные храбрецы рассвирепели из-за того, что я их задерживаю. Все они -- члены британского Союза байдарочников. Я же -- совершеннейший новичок, а пересекать озеро в девятибалльный шторм -- самый жуткий мой кошмар. Волны! Ветер! Вода! Мрачное, черное русское небо! Опасность! Ужас! Молюсь Господу Богу, чтобы наше путешествие поскорее завершилось. Я стремлюсь в Москву. Хотя там придется сидеть в гостиничном номере: комары безжалостно искусали мне все лицо. Я похож на обдолбанного Человека-Слона. Полночь. Снаружи происходит распитие водки. Из палатки я отчетливо слышу каждое слово. Русские слезливо сентиментальны. Всякий раз, когда они заговаривают о "нашей душе", англичане хихикают. Я жажду сна. Также я жажду горячей воды и унитаза со смывом. В Москву! В Москву! В Москву! Среда, 21 августа Московский поезд. Уборная в вагоне неописуема. Тем не менее я постараюсь ее описать. Я же романист, в конце концов. Представьте себе, что двадцать бизонов с расстройством желудка заперли в одной уборной на две недели. Теперь постарайтесь представить, что по полу пролегает открытая сточная канава. Добавьте сюда политзаключенного из ИРА, объявившего грязную забастовку и отказавшегося мыться. Нужного запаха можно добиться, откопав несколько разложившихся трупов и добавив парочку здоровых молодых скунсов, -- тогда вы довольно близко подойдете к тому, на что похожа и чем пахнет уборная в этом вагоне. Леонард Клифтон собирается написать жалобу президенту Горбачеву. Я сказал: -- Мне кажется, у Горбачева на уме сейчас совершенно другие вещи, -- например, как предотвратить гражданскую войну или накормить своих сограждан. Безобидное замечание, казалось бы, но Клифтон рассвирепел. Он заорал: -- Ты испортил мне весь отпуск, Моул, своим жалким хлюздоперством и мерзкими циничными замечаниями! Я был совершенно ошарашен. Никто из членов группы не поспешил на мою защиту -- если не считать двойняшек Брайтуэйз, которые не раз информировали всю группу, что "любят все живые существа". Поэтому, что бы они ни сказали, -- не имеет значения. Двойняшки, вне всякого сомнения, приравнивают мою жизнь к жизни ленточного червя. Четверг, 22 августа Гостиничный номер -- Москва. Я остановился в "Украине", около Москвы-реки. Снаружи гостиница напоминает шприц. Внутри она переполнена недоуменными постояльцами всех национальностей. Их смятение проистекает из нежелания обслуживающего персонала выдавать им какую бы то ни было информацию. Например, едва ли кто-нибудь в курсе того, где именно подают еду. Думаю, никто даже не знает, подают ли ее вообще. Сегодня утром на завтрак я съел кусочек черного хлеба, четыре ломтика свеклы, побег свежего кориандра и выпил чашку холодного черного чая. Американка в очереди за мной взвыла, обращаясь к мужу: -- Норм, мне нужен сок! Норм покинул очередь и подошел к группе прохлаждавшихся официанток. Я наблюдал, как он пантомимой изображал им апельсин -- сначала висящим на дереве, затем сорванным с него. Официантки бесстрастно посмотрели спектакль, потом повернулись к американцу спиной и сгрудились вокруг переносного радиоприемника. Норм вернулся в очередь. Жена одарила его презрительным взглядом. Она сказала: -- Мне просто необходимы какие-нибудь фрукты утром. Ты же знаешь, Норм. Ты знаешь, как всю мою систему прихватывает. Норм скорчил мину, давая понять: он в точности помнит, что именно происходит с "системой" его жены, когда ее прихватывает. Я с нежностью подумал о связке бананов, лежащей у меня в номере. Здесь им просто нет цены. В девять тридцать большая часть нашей группы собралась в фойе гостиницы: предполагалась поездка на Красную площадь. Я притаился за колонной, прикладывая тампоны с перекисью водорода к четырнадцати комариным укусам, обезобразившим мою физиономию. Двойняшки из Барнстапла -- Моника и Стелла Брайтуэйз -- задержали нас на десять минут, а потом уверяли, что все это время сами ждали, пока лифт доберется до их девятнадцатого этажа. В конце концов мы расселись в автобусе, у которого выхлопная труба, казалось, выходила прямо в салон рядом с моим креслом. Я кашлял и задыхался от дизельных паров, тщетно пытаясь открыть окно. Водитель автобуса нацепил значок с портретом Горбачева и, судя по виду, был в дурном настроении. Автобус остановился неподалеку от Красной площади, мы выбрались из него и столпились вокруг нашего интуристовского гида Наташи. Она подняла красно-белый зонтик, и мы побрели за ней, как стадо слабоумных овец. А когда наконец вышли на площадь, стало очевидно: здесь что-то происходит -- марш протеста или какая-то демонстрация. Я потерял красно-белый зонтик из виду и заблудился в толпе. За спиной моей вдруг раздалось зловещее рычание, но сдвинуться с места я не смог. Старушка в платке погрозила кулаком в сторону, откуда доносилось рычание, и что-то закричала по-русски. Брызги слюны вылетали у нее изо рта и оседали на мой чистый свитер. Затем толпа расступилась, рокот приблизился -- и гусеницы русского армейского танка пролязгали по брусчатке в дюйме от моего правого ботинка. Танк остановился, на броню вскарабкался какой-то юнец и принялся размахивать флагом. Флаг был с серпом и молотом -- такой я привык видеть повсюду. Толпа одобрительно взревела. Что происходит? Московское "Динамо" выиграло футбольный матч? Нет, тут что-то серьезнее. Одна девушка с обилием синих теней на веках доверительно сказала мне: -- Англичанин, сегодня ты стал свидетелем конца коммунизма. -- Меня чуть танк не переехал, -- ответил я. -- Доблестная смерть, -- согласилась она. Я полез в карман за бананом -- поднять уровень сахара в крови. Очистил его. Глаза девушки наполнились слезами. Я предложил ей кусочек, но она не поняла моего жеста и закричала что-то по-русски. Толпа орала и улюлюкала. Девушка повернулась ко мне и объяснила, что кричала она: "При Ельцине бананы -- для всех!" Толпа подхватила клич. Затем девушка съела мой банан. -- Символический жест, разумеется, -- сказала она. Когда я вернулся в гостиницу, под дверью моего номера сидела на стуле дюжая девица. На ней было сильно декольтированное миниплатье из коричневой парчи. -- А, мистер Моул, - сказала она, - меня зовут Лара. Я пришла к вам в номер -- спать, конечно же. -- Это входит в программу "Интуриста"? -- спросил я. Лара ответила: -- Нет. Я, конечно же, влюблена в вас. Она вошла следом за мной в номер и прямиком двинулась к связке бананов, лежавшей на тумбочке. Взглянула на них похотливо, и я все понял. Ей хотелось не меня -- ей хотелось бананов. Я дал ей два. Она ушла. Совокупление с ней могло бы нанести мне травму. Ноги у нее -- как секвойи в Калифорнии. Пятница, 23 августа Бульшую часть ночи пролежал без сна, расчесывая комариные укусы и сожалея о своем альтруистическом порыве. Интересно, как скоро разлетятся слухи о моих бананах? На следующий день все улицы были заполнены бунтующими москвичами, поэтому из отеля я и носа не высовывал. После обеда (черный хлеб, свекольник, усохший кусочек мяса, одна холодная картофелина) я вернулся в номер и обнаружил, что бананы исчезли. Я пришел в ярость. Пожаловался Наташе, но она лишь сказала: -- У вас было десять бананов? -- Взгляд ее затуманился, но затем она рявкнула: -- Сами виноваты, следовало хранить их в сейфе гостиницы. Теперь они наверняка гуляют по черному рынку. Леонарда Клифтона я отыскал в мрачном подвальном баре. Произошел переворот против Горбачева, а затем -- контрпереворот Бориса Ельцина. -- Для советского коммунизма -- плохая новость, -- сказал Леонард. -- Но для Иисуса -- хорошая. В Англию! В Англию! В Англию! Я жажду вернуться к себе на чердак. Понедельник, 2 сентября Оксфорд. Лежу в постели, изможденный и изуродованный. Ну почему на свете существуют комары? Почему? Кассандра утверждает, что они -- "сущностно важное звено трофической цепи". Так вот, я, Адриан Моул, с радостью бы это звено отправил в унитаз. И если пищевая цепь распадется и весь мир умрет от голода, -- значит, так тому и быть. Написал в "Инородные части света", грозя пожаловаться на них в Ассоциацию британских турагентов, если не получу обратно все свои деньги плюс компенсацию за двойную травму, нанесенную мне комарами и революцией. Вторник, 3 сентября Сегодня Кристиан проходил мимо "Инородных частей света". Сказал, что помещение выглядит брошенным. На коврике у входа внутри -- пачка нераспечатанных писем. Четверг, 5 сентября Ответ от Джона Тайдмана, заведующего редакцией радиопостановок Би-би-си. Дорогой Адриан, Если быть до конца честным, сердце у меня ушло в пятки, когда я вернулся из отпуска и обнаружил, что твоя рукопись "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины" вновь оказалась на моем столе. В своем письме ты говоришь: "Я знаю, что Вы человек занятой". Да, черт возьми, я действительно очень занят, просто невероятно занят. Что именно означает "перерыв на чашечку кофе"? За всю свою долгую карьеру на Би-би-си я ни разу не устраивал себе "перерыв на кофе". Я пью кофе за своим столом. Я не хожу на "перерывы" в кафетерий, где можно развалясь сидеть на диване и читать манускрипты в 473 страницы, написанные от руки. Мой тебе совет (не читая твоей несчастной рукописи): 1) Научись печатать на машинке. 2) Сократи рукопись по меньшей мере наполовину. 3) Всегда прилагай к письму обратный конверт с наклеенными марками. Би-би-си переживает денежный кризис. Станция, разумеется, не может себе позволить финансирование твоих литературных излияний. 4) Найди себе издателя. Я -- не издатель. Я руковожу редакцией радиопостановок. Хотя иногда мне сдается, что я -- Марджори Прупс. Мне жаль, что приходится писать тебе в таких выражениях, но мой опыт подсказывает, что с молодыми писателями лучше быть откровенным. Твой, с самыми наилучшими пожеланиями, Джон Тайдман. Бедный старина Тайдман! Очевидно, что он совершенно спятил. "Иногда мне сдается, что я -- Марджори Прупс" (!) -- вероятно, генеральному директору радиостанции следует знать, что его завредакцией страдает манией, будто он -- тетушка, которой можно поплакать в жилетку. Кроме этого, Джон Тайдман сам признал, что даже не читал отредактированный вариант "Гляди-ка!". И какую только лицензию мы им оплачиваем? Уважаемый мистер Тайдман, Я был бы весьма признателен, если бы Вы вернули мне рукопись как можно скорее. Я не хочу, чтобы она циркулировала по коридорам Би-би-си и обманом попала в предательские лапы какого-нибудь вольного продюсера, который/которая захотел/а бы оставить свой след в мире радиовещания. Адриан Моул. P.S. Позвольте мне также поставить Вас в известность, сэр, что Вы -- не Марджори Прупс. Суббота, 7 сентября Большую часть дня провел в тщетных поисках комнаты с разумной квартплатой. Устало возвращаясь домой, прошел мимо "Инородных частей света". На двери висела записка: Эта компания закрыта. Со всеми вопросами обращаться к "Пастору, Пастору, Пастору и Лютеру, поверенным". Я не стал записывать их номер телефона. Он уже есть у меня в записной книжке -- под буквой "К". Хотя какая-то пара средних лет его старательно списывала. Завтра они должны были отправляться в велосипедное путешествие по "Стране Питера Майля" в Провансе, и теперь перед ними маячила ужасная перспектива: они никогда не увидят знаменитого столика на печально известной террасе и не выпьют чаю с самим Пьером Майлем и его femme. Когда они отходили от двери, я услышал, как женщина сказала: -- Не расстраивайся, Дерек, всегда ведь есть трейлер в Инголдмеллсе. Прекрасная женщина, несгибаемая перед лицом катастрофы. Мсье Майля подло надули, не позволив встретиться с истинной британкой. Воскресенье, 8 сентября Решил остановиться на Джейке Вестморлэнде. Глава Семнадцать. Джейк -- герой нашего времени Джейк стоял на верхушке танка на Красной площади. Как хорошо, что я изучал в школе русский язык, а не французский, подумал он. Затем, успокоив толпу небрежным взмахом руки, он заговорил. -- Я -- Джейк Вестморлэнд! -- прокричал он. Революционные орды благодарно взревели. Радостно затрепетало море знамен. Угрюмый свет русского солнца блеснул на куполе собора Василия Блаженного, когда Джейк попытался снова угомонить толпу и начать речь. Речь, которая, как он надеялся, предотвратит распад Советского Союза... Понедельник, 9 сентября Написал одиннадцать речей для Джейка и выбросил все в мусорку. Ни одна из них не способна изменить ход всемирной истории. ...Но прежде, чем Джейк смог начать свою речь, которая, без сомнения, могла бы спасти Советский Союз, раздался выстрел, и Джейк рухнул с танка прямо в объятия Наташи, своей русской любовницы. Та закинула Джейка на плечо, и притихшая толпа расступилась, давая им дорогу. Четверг, 12 сентября Кассандра приказала мне выметаться из дома к полудню субботы! Паршивые вонючие старшекурсники захапали все частное жилье. У меня не осталось выбора -- только сдаться на милость Оксфордского Совета. Однако сотрудник Совета, с которым я разговаривал, утверждает, что я "намеренно бездомен", и отказывается мне помочь. Начал собирать картонные коробки. Сложить вещи или ночевать в них -- бог весть. Пятница, 13 сентября Кристиан вместе с детьми умотал в Виган навестить свою мать. Бесхребетный трус. Отвратительная Кассандра бродит по дому в своей абсурдной одежде, распевая нелепые рэповые песни. Сегодня вечером спросил у нее, можно ли подержать на чердаке книги, пока я не найду собственного жилья. Она изумленно переспросила: -- Книги? -- как будто никогда не слыхала такого слова. Я подтвердил: -- Да, книги. Знаете, такие предметы с картонными обложками, набитые бумагой. Люди читают их, чтобы получать удовольствие. Кассандра презрительно фыркнула: -- Книги остались в прошлом вместе с каблуками-шпильками и группой "Джерри энд Пэйсмейкерс". Сейчас на дворе девяностые годы, Адриан. Век технологии. Она подошла к своему компьютеру и нажала на кнопку. Экран заполнила вереница маленьких зеленых человечков в шлемах викингов -- они начали сражаться с маленькими красными человечками, на которых были кепки-бейсболки. Зеленые человечки вылезали из пещеры. Кассандра увлеченно наклонилась к экрану. Я почувствовал, что наша беседа истощилась, и вышел из комнаты. Вопрос: это весь мир сошел с ума или я? Суббота, 14 сентября 8.30 утра. Варианты: 1) Пандора (невозможно). 2) Бьянка (возможно). 3) Мама (крайний случай). 4) Пансион (дорого). 5) Общежитие (блохи, насилие). 6) Улица. 11.30 утра. 1) Пандора отвергла меня сразу. Поистине Belle Dame sans Merci. 2) Бьянки нет дома -- уехала на съезд поклонников "Ганз-энд-Роузис" в Вулверхэмптон. Оставил ей записку в газетном киоске. 3) Мать укатила в окрестности Кеттеринга -- глазеть на новый круг, появившийся в поле. 4) Самый дешевый пансион -- 15,99 фунта за ночь! 5) В телефонной книге слова "Общежитие" нет. 6) В полдень отправляюсь бродяжничать. 11.35 вечера. Лестер. Дом Берта Бакстера. Итак, все закончилось вот чем. Я низведен до положения, когда вынужден спать на раскладушке в провонявшей кошками гостиной пенсионера. За сегодняшнюю ночь Бакстер берет с меня 5 фунтов, плюс 2,50 за яичницу с беконом. Отчий дом заперт и темен, ключа в обычном месте под решеткой сточного люка нет. В других обстоятельствах я бы разбил слуховое окно в кладовке и влез внутрь, но мать установила в доме сигнализацию. Мания величия или как? Отец, предположительно без гроша в кармане, умотал отдыхать во Флориду с богатой разведенкой по имени Белинда Беллинхэм. Я знаю, что всегда могу заявиться к бабушке, но если она узнает, что я безработен и бездомен, шок просто убьет ее. Мои аттестаты о среднем образовании до сих пор висят в рамочках у нее в прихожей. А аттестат повышенного уровня по английскому стоит в серебряной рамке на каминной полке. К чему причинять горе престарелому диабетику? Понедельник, 16 сентября 1.35 ночи. Пытаюсь уснуть на диване в маминой гостиной. Как раз когда я это пишу, у нее в спальне орет телевизор. Стиральная машина воет в режиме отжима. Визжит посудомойка, а кто-то принимает душ. Водопроводные трубы, следовательно, грохочут по всему дому. Мой отчим Мартин Маффет только что поднялся наверх со своим набором инструментов "Сделай сам". Кто-нибудь в этом доме вообще когда-нибудь спит? Вторник, 17 сентября Бабушка все знает. Мать ей все рассказала. Ей противно. Надеюсь, она никогда не узнает, что Берт Бакстер уступил мне на ночь раскладушку. Среда, 18 сентября Б. знает о р. у Б.Б. Она видела Б.Б. в "К-энд-А". Пятница, 20 сентября Сегодня утром пришла открытка с фотографией подвесного моста в Клифтоне. Дорогой Адриан, Я только что получила твою записку! Прости, что не встретились до твоего отъезда. Эта Кассандра -- точно обделенная женщина! Я никогда не была раньше в Лестере. Там мило? Надеюсь, что да, ради твоего же блага! Здесь для тебя всегда найдется пол, если захочешь вернуться в Оксфорд! И я знаю, у кого можно занять двуспальный матрац. Дай мне, пожалуйста, знать поскорее! С любовью, Б. От ее восклицательных знаков мне сделалось больно. Могу ли я делить пол с женщиной, которая так с ними расточительна? И каков будет порядок ночевки? Этот "двуспальный матрац", о котором она упоминает. Он будет предназначен только мне? Если да, то почему двуспальный? Предполагаю, что у нее имеется своя адекватная кровать. Я решил ответить двусмысленно, оставляя себе свободу выбора, но и не давая никаких обещаний. Мама, доставившая мне открытку прямо в постель, желает знать всл об этой "Б". Рост, вес, телосложение, окрас, образование, класс, акцент, одежда, обувь. "Она миленькая?"; "Ты с ней спал?"; "Почему нет?" Испанская инквизиция -- ничто по сравнению с моей мамой. Ничто. Дорогая Бьянка, Крайне любезно с твоей стороны написать мне и предложить воспользоваться двуспальным матрацем и своим полом. Признаюсь -- когда я попросил у тебя помощи в решении моих временных затруднений с жилплощадью, я пребывал в состоянии некоторой паники. Я удивлен, что ты откликнулась подобным образом. Наше с тобой знакомство не очень длительно. Быть может, у меня обнаружатся серьезные личностные недостатки или психотическое растройство, о которых тебе ничего неизвестно. Я бы настоятельно рекомендовал тебе в дальнейшем проявлять осторожность. Мне бы не хотелось видеть, как тобою пользуются тебе же во вред. Я не уверен относительно своих планов на будущее. Лестер обладает определенным je ne sais quoi: осенью он довольно приятен, когда опавшие листья расцвечивают мостовые. С наилучшими пожеланиями, твой Адриан. Воскресенье, 22 сентября Я с нетерпением ожидал традиционного воскресного обеда с йоркширским пудингом, подливкой и т. д. Однако в час дня мама проинформировала меня, что более не устраивает воскресных обедов. Вместо этого нас отвезли в машине Маффета за четыре мили от дома в "Разделочную", где мы заплатили по 4,99 с носа за то, что какой-то юный имбецил в поварском колпаке подал нам ломтики картона и обезвоженные овощи. Моя сестра Рози опрокинула полпинты маффетовского "Раддлз" и залила нам весь стол. Я попробовал прийт