Сью Таунсенд. Адриан Моул: годы капуччино Перевод Игоря Алюкова "Лавка Языков", http://www.vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/Ў http://www.vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/ Изд. "Фантом-пресс", http://phantom.msk.ru/PhantomTounsend.html Ў http://phantom.msk.ru/PhantomTounsend.html --------------------------------------------------------------- Луизе Этот большой младенец, которого вы видите, еще не вышел из пеленок. Шекспир, "Гамлет", акт II, сцена 2-я. Мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб о ней так много заботиться. М. Ю. Лермонтов "Герой нашего времени" Основные действующие лица АББО и АЛАН: Представители Эшби-де-ла-Зухского отделения треста Терренса Хиггинса, отобранные для участия в похоронах принцессы Дианы. АЗИЗ: Помощник повара в "Черни". АННЕТТА: Продает газету "Стандарт" на Стрэнде, имеет плотские отношения с Малькольмом, мойщиком посуды ресторана "Чернь", где работает Адриан. АТКИНС, ДЖЕФРИ: Второй стоматолог в жизни Адриана. Мягкий человек с рыжими бровями. БАКСТЕР, БЕРТ: Покойный приятель Адриана. Пенсионер-коммунист, а также самый старый и беспокойный житель Лестера. Умер за день до своего 106-го дня рождения. БЕЛИНДА: Личная секретарша Зиппо Монтефиори. БОЛЬШОЙ АЛАН: Владелец клуба "Секреты", а также "165", нового модного питейного заведения. БОТТ, ГЛЕНН: Сын Шарон Ботт. Его отцом мог быть либо Барри Кент, либо Адриан Моул. По словам Рози Моул, он психопат, но у него нос Адриана. БОТТ, ШАРОН: Старая пассия Адриана. Мать Гленна Ботта. А также мать Кента, Бредфорта и Кейстера. БРЕЙТУЭЙТ, ДОКТОР ПАНДОРА: Перспективный член парламента от лейбористов по округу Эшби-де-ла-Зух. Самозванная "Ярчайшая звезда на небосводе Блэра" и "Народная Пан". Первая любовь Адриана Моула, который первым, в 1981-м году, просунул руку (левую) под ее белый хлопчатобумажный спортивный лифчик. БРЕЙТУЭЙТ, ТАНЯ: Мать Пандоры. Преподает вопросы женского равноправия в университете Де Монтфорт. БРЕЙТУЭЙТ, ИВАН: Отец Пандоры, чиновник в отставке. БРОДВЕЙ, БИЛЛ: Субподрядчик Леса Бэнкса. БЭНКС, ЛЕС: Несчастный строитель, нанятый Адрианом для ремонта дома Арчи Тейта. ВАЛЕНТАЙН ДАФФ, РОН: Кандидат от партии иностранцев-репатриантов. ВЛЙКЙКЙВ, ЙАЙКЙ: Белградский переводчик, проявивший интерес к "Птицедрайву". ХИЛЯК, ДЕЙВ: Диск-жокей радиостанции "Зух ФМ". УОРТИНГТОН, ГАРРИ: Пенсионер, сторонник лейбористов. ГИПТОН, ФРЕД: Актер, обладающий конфиденциальными сведениями о результатах всеобщих выборов. "ГЛЯДИ-КА! ПЛОСКИЕ КУРГАНЫ МОЕЙ РОДИНЫ: Роман Адриана, впоследствии получивший новое название "На птице", для которого он, как это ни странно, все еще ищет издателя. ГОЛДМАН, впоследствии ГОЛДПЕРСОН, БОСТОН: Личная помощница Брика Иглбергера. ГРИМБОЛД, МАРСИЯ: Кандидат от партии "Верните местные налоги". ДАВКОТ, ЧАРЛИ: Адвокат Полин Моул. Д'АРСИ, МЕЙБЕЛ: Пенсионерка, сторонница сэра Арнольда Тафтона. Ее прапрадед выжил в катастрофе "Титаника". ДЕЙЛ, ЛИЛИАН: Кандидат от партии зеленых по округу Эшби-де-ла-Зух. ДЖАСТИНА: Танцовщица, роль которой - присаживаться на колени посетителей в клубе "Секреты". ДЖИММИ ГРЕК: Владелец греческой таверны по соседству с "Чернью". ДИКАР, ПИТЕР: Владелец "Черни". Сквернослов и аристократ. Верит в меню с "традиционным английским отсутствием выбора". В нервном состоянии страдает недержанием. Ненавидит Тони Блэра и новых лейбористов. ДИКАР, КИМ: Бывшая жена Дикара и бывшая великосветская цветочница. ДУГГИ: Любовник Шарон Ботт. ЗО: Стилистка и гримерша в компании "Румяная корочка". ИГЛБЕРГЕР, БРИК: Литературный агент Барри Кента. КАВЕНДИШ, ДЖЕК: Престарелый любовник Пандоры. Алкоголик и профессор иностранных языков в Оксфорде. КЕВИН: Продавец в магазине "Хэмлиз", который ничем не смог помочь Адриану. КЕЙН, АЛЬФИ: Псевдококни и ведущий телепередачи "Поджарь-ка". КЕННЕТ: Официант в "Черни". КЕНТ, БАРРИ: Бывший бритоголовый и хулиган местного значения, ныне видный поэт и прозаик, лауреат премий. Автор стихотворения "Голые" и современной классики "Дневник урла". КЕНТ, ЭДНА: Мамаша Барри Кента. В прошлом уборщица туалетов, ныне получила два высших образований и является секретаршей Пандоры в палате общин. КЛАФ, МИЗ: Сторонница лейбористов и одинокая мать троих детей. КЭТ: Помощник режиссера в телепередаче "Потрохенно хорошо!". ЛИФ, САНДРА: Охранница с квадратной челюстью из охранного агентства "Цитадель". Вызвала гнев у Полин Моул за то, что именно ее выбрала для личного досмотра в ночь выборов. ЛОВКИЙ КЛАЙВ: Знакомый Адриана из преступного мира, может достать разрешение на парковку в центральной части Лондона. ЛУИДЖИ: Метрдотель в "Черни". Итальянский коммунист, голосует за либеральных демократов и живет в Кройдоне. ЛЕОНОРА ДЕ-ВИТТ: Бывший психотерапевт Адриана. ЛЮСИ: Младшая медсестра в Лестерской королевской лечебнице и мать-одиночка. МАЙКЛВЕЙТ, ААРОН: Учтивый, но отвратный юнец, с которым путается Рози Моул. МАЛЬКОЛЬМ: Мойщик посуды в "Черни". Еще не решил, за кого голосовать. МАТТОН, КИТ: Кандидат от партии Буйнопомешанного Чудовища. МОНТЕФИОРИ, ЗИППО: Директор компании "Румяной корочки", которая создает передачи "Потрохенно хорошо!" и "Поджарь-ка". МОУЛ, ДЖОРДЖ: Отец Адриана. Безработный, страдает нарушением эрекции. МОУЛ, ЖОЖО: Жена Адриана, с которой он разошелся. Вернулась в Нигерию. Мать Уильяма. Обладает красотой, умом, деньгами и талантом. Если говорить откровенно, Адриан ей не ровня, не говоря уж о том, что она на четыре дюйма выше его. МОУЛ ПОЛИН: Мать Адриана. Неудовлетворенная поклонница писательницы Жермейн Грир. МОУЛ, СЬЮЗЕН: Тетка Адриана и лучший надзиратель 1997 года. "Жената" на Аманде. МОУЛ, УИЛЬЯМ: Младший сын Адриана. Без ума от телепузиков и видеофильмов Джереми Кларксона. МЭРИЛИН: Служащая банка, камикадзе. НАЙДЖЕЛ: Лучший друг Адриана со школы. Ныне гомосексуалист, буддист и водитель фургона от магазина одежды "Некст". НГ, ДОКТОР: Врач Адриана. Прописал ему "прозак". НОББИ: Работник у Леса Бэнкса. НОРБЕРТ: Любовник Найджела. О'КЕЙСИ, ЛАЙАМ: Студент. Сосед Арчи Тейта. ПАНКХЕРСТ, МИРАНДА: Адвокат Шарон Ботт. ПАРВЕЗ, МИССИС: Член местного совета от либералов; владелец частного детского сада "Кидсплей", который посещает Уильям Моул. ПЕРБРАЙТ, ЛЕННИ: Доверенное лицо Пандоры. Кокни, бывший владелец лотка с морепродуктами. ПЕРКИНС, БОБ: Владелец одноименного садоводческого центра. ПИКОК, ИДА: Пенсионерка, сторонница либеральных демократов. Верит, что Тони Блэр подарит ей новые бедренные суставы. РАДЖИТ: Сотрудник автосервиса "Бритиш Петролеум". РОД: Владелец магазина "Хот Родс" в Сохо, расположенного напротив "Черни". САША: Помощник повара в "Черни". СВЕЙВОРД, ДЖАСТИН: Сотрудник магазина "Туфлемания" и его представитель в суде. СИНГХ, ДЭВ: Соведущий "Потрохенно хорошо!" Любитель двусмысленностей. СКРАТОН, МИСТЕР: он же Пучеглазый Скратон. Бывший директор школы имени Нила Армстронга и ярый приверженец миссис Тэтчер. СПАЙСЕР-ВУДС, КРИСТИНА: Кандидат от партии "Социалистки-лесбиянки против глобализации". СТОУТ, АРТУР: Редактор и директор-распорядитель "Стоут букс лимитед", желает издать "Потрохенно хорошо. Книга!" СУРИНДЕР, ДОКТОР: Врач в Лестерской королевской лечебнице, который осматривает Уильяма. ТАФТОН, СЭР АРНОЛЬД: Член парламента от консерваторов по округу Эшби-де-ла-Зух и соперник Пандоры на всеобщих выборах. ТВИСТЛТОН-ФАЙФ, ДЖУЛИАН: Бывший муж Пандоры, гомосексуалист. ТЕЙТ, АРЧИ: Пенсионер, голосует за Социалистическую рабочую партию. ТЕРПИШ, РОДЖЕР: Новый директор школы имени Нила Армстронга. ТРЕЛЛИС, МИСС: Учительница математики у юного Гленна Ботта. ФЛАД, ЭЛЕОНОРА: Учительница чтения для отстающих в средней школе Нила Армстронга. Хрупкие запястья. ФОКС, ЛЕН: Преступник. Воротила сотовой связи и друг сэра Арнольда Тафтона. ФОНГ, ДОКТОР: Доктор в Лейстерской королевской лечебнице, который обследует Уильяма Моула. ХАМФРИ: Кот, которого приютил Малькольм. Поразительно похож на правительственного кота Хамфри с Даунинг-стрит. ХЕТЕРИНГТОН, ГЛОРИЯ: Жена Годфри. Идеальный кандидат на ее роль: Полин Квирк. ХЕТЕРИНГТОН, ГОДФРИ: Герой "Белого фургона", уморительной комедии про серийного убийцу, написанной Адрианом. Днем - бухгалтер, по ночам - серийный убийца. Идеальный кандидат на его роль: Гарри Энфилд. ЧАНГ, МИСТЕР: Стоматолог, который больше не лечит бедных, потому что "они специально гноят свои зубы". ШКОЛА ИМЕНИ НИЛА АРМСТРОНГА: Alma mater Адриана, Пандоры, Найджела и Барри Кента. ШОН: Официант в "Черни". ЭДДИ СТОБАРТ: Фирма грузовых перевозок. Некоторые ее шоферы машут рукой, а другие нет. ЭЛЬФ, МИСС: Робкая, но высоконравственная преподавательница сценического искусства у Адриана и Пандоры в средней школе имени Нила Армстронга. ЭНДРЮ: Кот Арчи Тейта. ЭШБИ: Пластмассовая кукла, имитирующая младенца для Рози Моул. Дин-стрит, Сохо Среда, 30 апреля 1997 года Я вновь берусь за перо, чтобы увековечить на бумаге деяния мужчин (слава Богу, это тайный дневник, и нет нужды прибавлять "и женщин"). Предсказываю, что послезавтра, как только займется рассвет, лейбористы с трудом наскребут большинство и сформируют-таки новое правительство. Все разговоры об их оглушительной победе - истерический вздор, раздутый прессой. Мое предсказание основано на "внутренних" источниках информации. Внутренний источник - это актер Фред Гиптон, тот, что играл в "Визите инспектора" (1) вместе с Тони Бутом, тестем нашего будущего премьер-министра. Однажды Гиптон проговорился в "Черни" - ресторане, где я работаю - после двух бутылок "Джейкобз крик", одной бутылки перно и одного шербета с водкой. Попросив меня хранить "молчок", Фред поведал, что до него обходным путем дошли слухи, будто мистер Блэр одержит победу, правда, с незначительным преимуществом. А еще он сказал, будто мистер Блэр носит парик, но я записал на видео "Новости в десять", - как мистер Блэр спускается с вертолета на школьный стадион - потом просмотрел их в режиме "стоп-кадр" и с превеликим удовлетворением отметил, что ни один парик в мире не удержался бы при той мощной турбулентности, которую создают вертолетные лопасти. Волосы у старины Тони свои собственные, это certainement (2). Потому на счету каждый голос, и потому сегодня вечером после смены в ресторане я поеду в Эшби-де-ла-Зух. Когда я сказал Дикару, что мне нужен отгул, он разразился гневной тирадой о том, как глупо давать черни право голоса. - Если б я правил этой Ј: страной, - заявил Дикар (не поднимается у меня рука, чтобы написать слово Ј:), - то право голоса имели бы только мужчины старше сорока пяти, зарабатывающие больше семидесяти тысяч в год. - Так вы не позволили бы голосовать женщинам? - проверил я на всякий случай. - Ни хрена не позволил бы! - разошелся он. - Они все чокнутые. Если у них нет предменструального синдрома, то они изводят себя гормональной терапией, или страдают ВКТ. Я заметил, что ВКТ означает "выглядывающая кромка трусов" и свойственна, скорее, мужчинам, но Дикар, как обычно, не внял доводу рассудка. Он принялся перечислять преступления и грехи своей отдельно проживающей жены Ким, а я удалился на кухню - стряпать луковую подливу для бифштекса в тесте. Когда Дикар угомонился, я выглянул из кухни и уведомил: - Мистер Дикар, шесть недель кряду я не имел ни единого дня для отдохновения. - Как ты собираешься голосовать? - с вызовом спросил он. Меня возмутила подобная бесцеремонность, но я все же ответил: - За лейбористов. - Тогда ни хрена выходных не получишь! - проорал он, свирепо толкнул высокий стакан под краник с ромом. После чего схватил наполовину полный (или наполовину пустой, в зависимости от типа вашей личности) стакан и от души приложился к нему, словно там плескалось молодое вино. - С какой стати мне терять ценного работника в один из самых напряженных дней в году и помогать этому педриле Блэру? Дикар подпалил вонючую французскую сигарету и закашлялся. А я указал ему, что мистер Блэр вовсе не сексуальное меньшинство, а достойный отец троих детей. Дикар жутко загоготал и сжал ляжки (в стрессовых ситуациях он страдает недержанием). Потом подтащил меня к выходу и ткнул пальцем в вывеску магазина "Горячий Руль". Сам Руль копошился в витрине магазина, раскладывая на фаллическом постаменте кожаные трусы с заклепками. - Моул, это магазин для пидоров, так? - прохрипел Дикар, дыша мне в лицо парами рома. - Этот магазин специализируются на одежде и аксессуарах для мужчин, приверженцев альтернативного образа жизни, - согласился я. - И что? Среди клиентов Руля нет счастливых женатиков? - спросил Дикар, театрально понижая голос. Я ответил с немалой иронией: - Значит, брак мистера Блэра - для отвода глаз, а его дети - это безделушки, зачатые на ложе цинизма, так что в один прекрасный день он обманом заставит голосовать за себя британский народ, потому что тот будет думать, будто голосует за социалиста-гетеросексуала, тогда как на самом деле: - Помяни мои слова, Моул, этот твой Блэр - дружок Руля, или я ни хрена не понимаю, и ни хрена он никакой не социалист. С тем я и удалился готовить капусту к ужину. Дикар любил, чтобы капуста варилась не меньше получаса. Моя работа в качестве шеф-повара превратилась в пустяковое дело, с тех пор как Дикар ввел Традиционное Английское Безальтернативное Меню. Сегодня вечером была следующая разблюдовка: Томатный суп из банки "Хайнц" (с клецками из белого хлеба) Свиные отбивные Щи с картофелем "Дэн Куэйл" (3) Пудинг "Пятнистая колбаска" a la Клинтон Заварной крем Берда (пенка - плюс 6 фунтов) Сыр чеддер, сливочное печенье, "Нескафе", Мятные таблетки "После восьми" Имеется два вида вина: белое - 46 фунтов, красное - 46 фунтов Плата за обслуживание не включена. В перерывах между блюдами настоятельно рекомендуется курить. Особенно приветствуются трубки и сигары. Все места в ресторане забронированы на шесть недель вперед. Вчера вечером Дикар не пустил супругу принца Майкла Кентского. Бедная аристократка впала в отчаяние. Ресторанный критик А. А. Гилл из "Санди таймс" написал, что в ресторане "Чернь" готовят самую гнусную пищу в городе. "Сосиска у меня на тарелке вполне могла быть натуральным дерьмом: у нее был вид дерьма, у нее был вкус дерьма, у нее был запах дерьма, у нее была консистенция дерьма. Если подумать, она, вероятно, и была дерьмом". Рецензию А. А. Гилла Дикар увеличил и прилепил к окну, где она теперь собирает восхищенные толпы. Где-то около полуночи я осведомился у своих коллег, - тех, кто понимает английский - собираются ли они сегодня голосовать. Луиджи, метрдотель, в Италии поклонялся коммунистам, но в Кройдоне, где обитает сейчас, будет голосовать за либеральных демократов. Малькольм, мойщик посуды, сказал, что подумывает голосовать за консерваторов, "потому что они помогают тем, кто работает не по найму". Я указал Малькольму, что работающим не по найму он считается только потому, что Дикар отказался оплатить марку Национального страхования, но Малькольм тут же завел речь о том, что ему нравится Джон Мейджор, потому что его (Малькольма то есть) вырастила супружеская пара, которая жила в Хантингтоне, округе Мейджора. Пока Малькольм сражался в раковине с кастрюлей из-под "Пятнистой колбаски", я поинтересовался, каковы предвыборные обещания консерваторов. - Они говорят, что не станут повышать налоги, - ответил он пронзительным голосом. - Малькольм, - сказал я, - ты же и так не платишь налогов. Тебе выдают наличные на руки. Тебя нет ни в каких списках, а значит, ты можешь извлекать пользу из министерства социального обеспечения. Как безработный ты получаешь бесплатные зубы, бесплатную доставку в больницу, бесплатное все. Тогда Мальком сказал: - Ну да, и за лейбористов голоснуть можно. Четверг, 1 мая От Дин-стрит, Сохо, Лондон, до Глициниевой аллеи, Эшби-де-ла-Зух, Лестершир добрался за три часа. Не плохо, учитывая, что всю дорогу я строго соблюдал скоростной режим. По пути слушал по радио "Беседа" рассуждения лейбористского кандидата от округа Эшби доктора Пандору Брейтуэйт, она распиналась о важности семейных ценностей. Я так возмутился, что чуть не поперхнулся леденцом "Опал фрут" и выскочил на скоростную полосу. Вот и говори после этого о лицемерии! До сих пор Пандора проявляла откровенное презрение к семейным ценностям. Ее первый муж, Джулиан, не скрывал, а точнее, бахвалился направо и налево, своей гомосексуальностью. А нынешний Пандорин любовник, Джек Кавендиш, был три раза женат, и у него десяток признанных им детей, трое из которых пребывают сейчас в наркосанаториях. А старший отпрыск томится в турецкой тюрьме. Остальные дети Кавендиша, похоже, спутались со странными религиозными сектами. Младший, Том, служит священником в Халле. Для меня загадка, как Пандоре удалось пройти отборочную комиссию Лейбористской партии. Она ведь выкуривает в день не меньше сорока сигарет. Журналист спросил Пандору о нынешнем партнере. - Он профессор филологии в Оксфорде, - ответила она сиплым голосом. - И я получаю от него огромную поддержку. И сама, - добавила она, - тоже всегда и во всем его поддерживаю. - Вот этот верно! - заорал я в радио. - Ему без твоей поддержки не обойтись, потому что этот урод - хронический алкаш и после восьми вечера не стоит на ногах. На восемнадцатой дорожной развязке у меня иссякли запасы "Опал фрут", поэтому я подъехал к заправочной станции и купил три пакетика. Производители, случаем, ничего не добавляют в леденцы? Какую-нибудь дрянь, вызывающую привыкание? Что-то слишком много я думаю о леденцах в последнее время. Проснулся как-то в три часа ночи и расстроился из-за того, что в квартире нет ни одного леденца. Все улицы Сохо тогда обрыскал. Стоило ночью выйти из дома, как мне тут же предложили лесбийский секс, героин и часы "Ролекс", а за невинным пакетиком леденцов "Опал фрутс" пришлось гоняться целых полчаса. Что этот факт говорит нам о мире, в котором мы живем? Лейбористское правительство все изменит. Мистер Блэр - ревностный христианин, и я предсказываю, что страну охватит религиозное возрождение. Я страстно желаю наступления того дня, когда проснусь утром и пойму - аллилуйя! я тоже верю в Бога! Когда на обратном пути к машине я разрывал пакетик с "Опал фрутс", ко мне подошел высокий человек в комбинезоне водителя грузовика. По тому, как он преградил мне путь своими толстыми ручищами, я понял, что водитель чем-то недоволен. - Это ты козел из "монтего"? - спросил водитель. - Который тащится по средней полосе со скоростью сто километров в час? Его агрессивный тон мне совсем не понравился. Я указал ему, что шоссе довольно влажное и, по моему разумению, сто километров в час - это достаточно быстро. - Ни хрена себе, да мой грузовик висит у тебя на хвосте от самого Уотфорда! - заорал он. - Ты что не видел, как я тебе мигал фарами? А я ответил: - Видел. И решил, что это знак симпатии. - Да откуда у меня может взяться симпатия к такому козлу, как ты? Я сел в машину и посмотрел, как он запрыгивает в кабину своего грузовика. С облегчением увидел, что он работает не у Эдди Стобарта, водители которого надевают под комбинезон аккуратную сорочку и галстук, а грузовики свои содержат в безупречной чистоте. Этот болван везет из Корнуолла в Дербишир целый грузовик минеральной воды. Зачем? Дербишир состоит из минеральной воды. Там шагу негде ступить, чтобы не свалиться в ручей, озерцо или бурлящую реку. Несколько минут я посидел на стоянке, чтобы этот бешеный отдалился на несколько километров, затем выехал на шоссе и, памятуя о недавней стычке, вдавил педаль газа и довел скорость до девяносто восьми км/час. Как только я свернул с шоссе, передо мной предстало восхитительное лицо Пандоры, оно взирало на меня с предвыборного плаката, пришпиленного к стволу каштана на обочине дороги. Я остановил машину и вышел, чтобы получше разглядеть любовь все моей жизни. Это был роскошный снимок, в духе Голливуда 40-х годов. Подсвеченные темно-светлые волосы волнами спадали на плечи. Лоснящиеся губы были приоткрыты, обнажая белые, как у гарпий, зубы. Глаза Пандоры вопили: "постель!" На ней был темный пиджак; под ним - намек на белые кружева, а под белыми кружевами - намек на чувственную ложбинку. Я знал, что каждый мужчина в Эшби-де-ла-Зух на коленях приползет голосовать за Пандору. И подумать только, что это я, Адриан Моул, первым поцеловал эти божественные губы и первым просунул руку (левую) под спортивный лифчик из белого сатина. Кроме того, 10 июня 1981 года Пандора призналась мне в любви. То, что она уже побывала замужем, не имеет никакого значения. Ее единственная настоящая любовь - это я, она принадлежит мне и только мне, я это знаю. Мы Артур и Гиневра, Ромео и Джульетта, принц Чарльз и Камилла. Когда я женился на Жожо, Пандора пришла ко мне на свадьбу, и я видел, как она утерла слезы, прежде чем сказать моей молодой жене: "Мои сочувствия". Конечно, она быстро извинилась за свою оплошность и исправилась: "Я хотела сказать, мои поздравления". Но я-то знал, что ее оговорка - свидетельство глубокой обиды, ведь это не она стала миссис Адриан Альберт Моул. Сказал Пандоре на дереве: "Я люблю тебя, моя дорогая", после чего вернулся к машине и покатил в Эшби-де-ла-Зух. На всем пути со стен и столбов мне улыбалось лицо Пандоры. "ГОЛОСУЙТЕ ЗА БРЕЙТУЭЙТ - ЛЕЙБОРИСТСКАЯ ПАРТИЯ!" Время от времени в окнах домов посолиднее мелькал плакат с нелепой свинячей мордой соперника Пандора от консерваторов - сэра Арнольда Тафтона. Попади он в павильон лучших свиней на Лестерской сельскохозяйственной выставке, запросто мог бы рассчитывать на первый приз. Но против молодости, великолепия и интеллекта доктора Пандоры Брейтуэйт у него нет ни единого шанса. Кроме того, Тафтон дружен с Леном Фоксом, воротилой сотовой связи, и по уши вляпался в какой-то финансовый скандал. Люди в Эшби-де-ла-Зухе не отмечены страстным темпераментом, поэтому трудно сказать, есть ли в них революционная жилка или нет. Даже кошки с собаками выглядели умиротворенными под лучами утреннего солнца. В окне гостиной родительского дома на Глициниевой улице висел плакат Лейбористской партии, а в окне моей сестры Рози - плакат со "Спайс герлз". Занавески в окнах были задернуты. Я пять минут колотил в дверь, прежде чем мне открыли. Передо мной стояла мать в замызганном белом банном халате и в мужских носках из серой шерсти. Между пальцами была зажата безникотиновая сигарета "Силк кат". С ногтей осыпался лиловый лак. Тени, наложенные еще прошлым вечером, размазались вокруг глаз. Кто-то - возможно, парикмахер - превратил мамины волосы в колтун. На золотой цепочке болтались две пары очков. Мама подняла одну пару и надела. - А, это ты, - сказал она. - А я надеялась, что почтальон. Я заказала в магазине "Некст" красный брючный костюм, и его должны доставить сегодня. Мама сняла первую пару очков и надела вторую. Осмотрела пустую аллею, вздохнула, затем поцеловала меня и повела на кухню. Мой сын Уильям сидел за столом и огромной ложкой загребал кукурузные хлопья. Увидев меня, он соскочил со стула и ринулся в направлении моих гениталий. От физических страданий я спасся, подхватив его и подбросив в воздух. Прошло три недели с тех пор, как я видел сына, но его словарный запас весьма пополнился. (Я должен перестать употреблять слово "весьма" - это дурная привычка Джона Мейджора). Ему всего два года девять месяцев, а он уже весьма беспокоит меня - тупо посматривает на этого болвана Джереми Кларксона (4), вещающего с экрана об автомобилях. Мама ужасно потакает Уильяму, записывая для него леденящие душу передачи Кларксона. Не знаю, от кого ему передался этот нездоровый интерес к технике. Уж точно не от нашей семьи. Его бабушка-нигерийка трудилась у себя в Ибадане директором-распорядителем фирмы, импортирующей шины для грузовиков. Возможно, эта связь весьма шаткая, но гены - удивительная штука. Никто ведь так и не смог объяснить, откуда у меня писательский дар и поварской талант. Мамина родня (из Норфолка) отличается повальной неграмотностью и живет на вареной картошке, политой соусом "Эйч-пи", папина семья (из Лестера) взирала на книги со значительным подозрением, если в них не было картинок на всю страницу. Бабушка с папиной стороны, Мей Моул разносолов никогда не готовила, считая, что вкусная пища потворствует низменным желаниям. Слава Богу, она умерла до того, как я стал профессиональным поваром. Бабушка гордилась тем, что ни разу не побывала в настоящем ресторане. О ресторанах она говорила с тем же выражением, с каким другие рассуждают о наркопритонах. Спешу записать: мой сын - красивый мальчик. У него чистая кожа цвета темного капуччино. Глаза того оттенка, который производители морилки для дерева называют "темный дуб". В его физическом облике преобладает нигерийская кровь, но мне кажется, я определенно вижу в его духовном облике английскую доминанту. Например, Уильям дико неловкий, а когда он смотрит по телевизору Кларксона (к примеру), у него приоткрывается рот, а вид становится немножечко туповатым. - Есть известия от Жожо? - спросила мама, пиная Нового Пса, чтобы тот не облизывал свои весьма выдающиеся яйца. - Нет, - ответила я. - А у тебя? Она выдвинула ящик и достала авиаписьмо с нигерийскими марками. - Читай, а я пока отведу Уильяма наверх и приготовлю, - сказала она. Я испытал истинное потрясение, увидев замечательный, прекрасный почерк Жожо. Наклоны и изгибы черных букв буквально вопили о ее теле, о ее голосе. Мой пенис зашевелился, обозначая интерес к посланию моей жены. Дражайшая Полин, Должна с прискорбием сообщить вам, что мы с Адрианом разводимся. Я знаю, что вас это известие не удивит, особенно после нашего последнего визита, когда он заблудился по дороге в Алтон Тауэрс, обвинил во всем меня и разорвал пополам карту. Мне жаль, что вам и Джорджу (и особенно Уильяму) пришлось присутствовать при этой безобразной сцене. Дело в том, Полин, что подобных неприятных происшествий было превеликое множество, и я решила прямо сейчас положить конец нашему браку, так будет лучше. Я умираю от тоски, когда думаю о Уильяме. Он спрашивает обо мне? Пожалуйста, пришлите его свежее фото. Благодарю вас, Полин, что вы заботитесь о Уильяме в отсутствие его родителей. Когда политическая ситуация улучшится, я непременно заберу его к себе. С любовью к вам и вашей семье, Жожо. - Тебе следовало сказать, что разводишься, - заметила мама. - Почему ты не сказал? Я правдиво ответил: - Надеялся, что Жожо передумает. - Удивительно, как ты мог упустить такую прекрасную женщину, как Жожо. Должно быть, ты просто спятил. Второй такой женщины тебе больше не встретить. У нее было все: красота, ум, деньги, талант: - Она не умела готовить, - перебил я. - Она превосходно готовила нигерийскую пищу, - возразила самая большая поклонница Жожо. - Да! - воскликнул я. - Но я же англичанин. - Так вот, сторонник Малой Англии, - насмешливо сказала мать, которая редко пересекала границу Лестера, - хочешь знать, почему твой брак распался? Я оглянулся на сад: газон был усеян пластмассовыми прищепками, соскочившими с бельевой веревки. - И почему же? - Во-первых, тебя бесила ее ученая степень. Во-вторых, ты пять раз откладывал свою поездку в Нигерию. В-третьих, ты так и не смог примириться с тем, что она на четыре дюйма выше тебя. Я молча мыл руки. - В письме есть еще и постскриптум, - добавила мать и с наслаждением зачитала: - "Постскриптум. Видели в "Санди таймс" рецензию А. А. Гилла на "Чернь"? Я вынуждена прятать газету от семьи". Значит, даже в Лагосе, в Нигерии, они насмехаются над моими кулинарными талантами! Зачем, о, зачем я позволил Дикару уговорить себя включить в меню сосиски с пюре?! И почему, о, почему А. А. Гилл и его спутница-блондинка решили прийти именно в тот вечер, когда у нас иссяк запас сосисок ручной вязки, которые я покупаю у мясника на Бруэр-стрит? Мне следовало посмотреть А. А. Гиллу в глаза и признать этот факт, а не посылать в супермаркет за фабричными сосисками. Снаружи затарахтел дизельный двигатель, затем в дверь настоятельно постучали. Я открыл и обнаружил на пороге красивого блондина с пакетом в руках. Это был Найджел. Мой лучший друг в годы, проведенные в школе имени Нила Армстронга. - Найджел! - воскликнул я. И добавил: - Ты, что работаешь водителем фургона? Я думал, ты голубой. Найджел огрызнулся: - Голубой - это не карьера, Моул, это сексуальная ориентация. - Но, - забормотал я, - мне казалось, что ты найдешь себя в сфере искусства. - Поварского, что ли, искусства? - захохотал он. - Но я думал, ты буддист, - продолжал я, копая могилу еще для одной темы разговора. Найджел вздохнул: - Буддистам разрешается водить фургоны. - Но где твои оранжевые одежды? - спросил я, оглядывая Найджела, с ног до головы затянутого в джинсу. - Я постиг, что внешние проявления духовности затмевают внутренние. Я осведомился о его родителях: отец лежит в больнице, где ему должны вставить в голову новую стальную пластину, а мать все еще выпытывает у сына, когда он найдет себе приличную девушку. - Так ты не сказал родителям, что ты гей? - Нет, - признался Найджел, глядя на тарахтящий у бордюра фургон. - Послушай, это долгий разговор, почему бы нам как-нибудь не встретиться? Мы обменялись номерами мобильных телефонов, и Найджел уехал. По ступеням в сопровождении Уильяма спустилась мама и нетерпеливо разорвала пакет: - Это мой костюм в честь победы лейбористов. Сегодня вечером я надену его за прилавком. Между многочисленными слоями оберточной ткани сиротливо ютился темно-синий брючный костюм. Мамино лицо обрюзгло больше обычного. - Я заказывала красный! - закричала она. Мама разразилась гневной тирадой, суть которой сводилась к тому, что никак невозможно надеть темно-синее в честь победы Пандоры. Среди прочего она грозилась подать в суд на магазин "Некст" - за нанесение моральной травмы. Я выудил из слоев бумаги заполненный бланк заказа и обнаружил, что в колонке "Цвет" мама указала "темно-синий". Не могло быть сомнений, что она собственноручно поставила отметку. В конце концов мама согласилась, что "Некст" не виноват. Узнай об этом Чарли Давкот, мамин адвокат, он бы начал оплакивать потерянный гонорар. Мама подала в суд на магазин "Туфлемания" за то, что ее туфля на шпильке подвернулась на вершине горе Сноудон, и мама едва не скатилась вниз. Я втайне надеялся, что она проиграет процесс. Если бы мама выиграла, закон еще сильнее стал бы походить на осла. Чарли Давкот явно пользуется положением полоумной женщины, пребывающей в климактерическом периоде, для которой никак не подберут гормональную терапию. Я предложил маме позвонить в "Некст", чтобы они срочно доставили красный костюм. Но она пренебрежительно отмахнулась: - Как же, привезут! Но я все же позвонил Найджелу на мобильник, и он обещал сделать, что сможет, хотя и предупредил, что "все красное" идет на ура и напророчил, что лейбористы одержат оглушительную победу. Я попытался рассказать ему о моем секретном информаторе Фреде Гиптоне, но связь прервалась. Я с раздражением обнаружил, что часть пролитого Уильямом молока просочилась в микрофонные дырочки. В еще большее раздражение я пришел, когда Уильям отвлекся на Нового Пса и перевернул вторую миску с кукурузными хлопьями, омерзительная смесь из сахара и бурого молока закапала прямо на ширинку моих светло-серых хлопчатобумажных брюк. Я подскочил к раковине, схватил тряпку для мытья посуды и вытерся, но в складках тряпки таилась иная, еще более мерзкая субстанция - вероятно, апельсиновый сок, - и эта субстанция добавилась к пятну от кукурузных хлопьев. Слившись, они трансформировались в огромное пятно, наглядно свидетельствовавшее о застарелом недержании мочи. Я огляделся в поисках стиральной машины, но вспомнил, что она является предметом судебного разбирательства и в данный момент пребывает в лапах производителя. Еще одна работенка для Чарли Давкота. - Можешь позаимствовать брюки у отца, - посоветовала мама. Я разразился демоническим хохотом при мысли, что меня увидят в отцовских брюках. - А где он, кстати? - Наверху, в постели. У него клиническая депрессия, - без всякого сочувствия сказала мама. - И чем она вызвана? - спросил я, когда мы поднимались по лестнице (усеянной мириадами игрушечных и смертельно опасных машинок). На лестничной площадке мама понизила голос. - Во-первых, он знает, что больше не будет работать, во всяком случае, на нормальной работе. Во-вторых, у него геморрой, и он боится операции. В-третьих, он уже три месяца как импотент. Из спальни донесся вопль: - В-четвертых, его достала долбаная жена, которая выбалтывает сексуальные секреты всем встречным- поперечным! Мама распахнула дверь спальни. - Адриан - это тебе не встречные-поперечные! - завопила она в сигаретную мглу. - Зато парень из долбаного видеопроката - он самый и есть! - проревел отец. Уильям бросился на распростертое тело моего отца и горячо поцеловал его. Отец пробормотал: - Этот малыш - единственная причина, почему я еще не покончил с собой. - Что значит "покончил с собой", дедушка? - спросил Уильям, расстегивая пуговицы на пижаме отца. (Его физическая ловкость иногда воистину поражает.) Я быстро вмешался - очень в духе моих родителей прочесть лекцию о суициде ребенку, не достигшему трехлетнего возраста. - "Покончить с собой" означает: означает: стать лучше, - солгал я. - Кстати, ты не почувствуешь себя лучше, если отдернешь занавески, откроешь окно и впустишь в комнату божий свет и свежий воздух? - спросил я у отца. - Нет, нет, - захныкал он. Затем, с интонацией Бланш Дюбуа, добавил: - Нет, нет, я не люблю свет. Я окинул взглядом комнату и понял, что маминого хаоса из книг, журналов, косметики и кремов в спальне больше нет. Помимо папиного пузырька с транквилизаторами комната была лишена какой-либо индивидуальности. Мои родители явно спали порознь. - А вылезти из постели и поехать со мной на избирательный участок ты не желаешь? - любезно осведомился я. Отец застонал и уткнулся лицом в стену. В среду 2 апреля 1997 года я заметил на его голове лысину размером с пятипенсовую монету, во время нашей последней встречи лысина была размером с диабетическое печенье ("Маквитиз"). Я решил предпринять попытку, дабы вывести наши отношения на новый уровень - отныне стану разговаривать с отцом так, словно в нем нет ни капли фальши. Начал я с того, что отпихнул Уильяма и лег на кровать рядом с отцом. Похлопал его по костлявому плечу и произнес слова, которые на шоу Опры Уинфри сболтнул какой-то спец по семейной терапии: - Мне жаль, что ты так несчастен, папа. Чем я могу тебе помочь? Отец быстро повернулся лицом ко мне. - Ты говоришь, как хренов консультант из магазина, - ответил он. - И мне тоже жаль, что я несчастен, Адриан, но знаешь, что сказал Фрейд по поводу счастья? - Нет, - признался я, - я последователь Юнга. Отец приподнялся на локте. - Фрейд написал, в "Ридерз дайджест": "Для счастья нужно две вещи: Любовь и Работа", а у меня больше нет ни того, ни другого. Рот его скривился, и он снова уткнулся лицом в стену. - Ну спасибо тебе, Джордж, - с едким сарказмом сказала мама. - Моя любовь, значит, не в счет, да? - В ее глазах стояли слезы, грозя хлынуть на щеки черной тушью. - Тони Блэр даст тебе работу, Джордж, а с любовью мы уж как-нибудь разберемся. - Она повернулась ко мне и понизила голос: - Под словом "любовь" он подразумевает секс. - Мама наклонилась и поцеловала отца в лысину. - Мы еще раз сходим к тому сексологу, правда? Я встал и бочком направился к двери, жалея о том, что спровоцировал эту Опра-подобную семейную исповедь. Уильям протянул мне руку, и мы вместе вышли из комнаты, но, увы, я все-таки успел услышать слова отца: - Я не позволю, чтобы мне в хрен делали уколы, Полин. - Кто такой Хрен? - заинтересованно спросил Уильям, когда мы спускались по лестнице. Одна из "Спайс герлз" - по-моему, Эмма - гладила на кухне юбку размером с почтовую марку какой-нибудь африканской страны. То была Рози, моя родная сестра. - Как дела с домашними заданиями? - спросил я. - С какими на фиг домашними заданиями? - хихикнула Рози. Я счел своим долгом напомнить сестре о том, сколь важно серьезное отношение к экзаменам на аттестат о среднем образовании. Похоже, родители Рози слишком заняты реставрацией своей одряхлевшей сексуальности, чтобы позаботиться об образовании дочери. Но не добрался я и до кульминации своей речи, как Рози вышла из себя и шваркнула утюг на гладильную доску. Сквозь шипение пара она прокричала: - Расслабься, чувачок, у меня с этими трехаными экзаменами все схвачено, понял? - Прошу тебя, - сказал я, - не ругаться в присутствии Уильяма. - "Треханый" - это не ругательство, скотина ты долбанутая, - сказала Рози. Нарочито спокойным тоном я указал ей, что утюг вот-вот прожжет так называемую юбку. Рози схватила утюг и поставила его на попа. Облако пара окутало ее лицо, и я вспомнил ужастик о женщине-убийце, которая озверела в нью-йоркской сауне. Я смотрел, как сын уплетает третью миску кукурузных хлопьев, и пытался вспомнить, был ли и я в подростковом возрасте таким же несносным, как Рози. Но честное слово, дорогой Дневник, у меня нет сомнений, что я был жизнерадостным парнишкой, вежливым, внимательным и крайне общительным. И несмотря на то, что никогда не получал помощи от родителей (ни энциклопедий, ни настольной лампы), я совсем недурственно сдал экзамены на аттестат о среднем образовании: пять экзаменов на "удовлетворительно с плюсом". Покончив с воспоминаниями, я позвонил в компанию "Некст" и заказал по их каталогу брюки из защитной ткани. После чего еще раз звякнул Найджелу на мобильник и попросил доставить мне брюки вместе с красным маминым брючным костюмом. - А как насчет пододеяльника и пары наволочек? - спросил Найджел. Я заверил его, что с постельным бельем у меня все в порядке, и сказал: - Обязательно проверь размер брюк, тридцать два дюйма в талии, тридцать один дюйм - обхват ноги. Я услышал, как Найджел переключает скорость, после чего он, не попрощавшись, дал отбой. Чтобы не заснуть, пока Уильям двадцать раз пережует каждое из кукурузных хлопьев (это ребенок - гений, много ли на свете трехлетних детей, которые умеют считать до двадцати?) я изучил предвыборную листовку Пандоры, прикрепленную к холодильнику магнитом "Почтальон Пэт". Это оказался весьма маловразумительный документ. Пандора с излишней расточительностью разбазаривала восклицательные знаки. Дорогой