срочную аренду. Однако они требовали, чтобы сделка была совершена за подписью графини и чтобы я представил им доказательства того, что согласие дано ею от чистого сердца. До них дошли слухи, будто графиня живет в постоянном страхе передо мной и подумывает о разводе, а в этом случае она может опротестовать любую свою сделку, заключенную под нажимом, что уже само по себе привело бы к разорительной для фирмы тяжбе с сомнительным исходом; а посему, до того как выдать хотя бы шиллинг аванса, они просят гарантий в том, что согласие графини было добровольным. Эти господа так тщательно оговорили все условия, что я нимало не усомнился в серьезности их намерений; по счастью, графиня была настроена милостиво, и мне не стоило труда упросить ее написать им собственноручно, заверяя, что все слухи о каких-то недоразумениях между нами - злостная клевета, что мы живем в ладу и дружбе и она готова скрепить любую сделку, какую ее мужу благоугодно заключить. Предложение пришлось как нельзя кстати и преисполнило меня надежд. Я не докучал читателям подробными рассказами о моих долгах и тяжбах, которые к тому времени так разрослись и усложнились и так на меня давили, что я уже сам в них путался и терял голову. Достаточно сказать, что у меня окончательно истощились деньги и кредит. Я жил безвыездно в замке Линдон, пробавляясь собственной бараниной и говядиной, потребляя хлеб, торф и картофель со своих угодий и полей; а тут еще приходилось следить за леди Линдон в стенах моего дома и за судебными приставами - вне его стен. За последние два года, с тех пор как я так неудачно съездил в Дублин за деньгами (и, к великому разочарованию моих кредиторов, продулся в пух), я и вовсе не решался туда показываться и только изредка наведывался в главный город графства, и то лишь потому, что знал там всех шерифов: я поклялся, что, если со мной что случится, виновнику не сносить головы. Надежда на изрядную сумму меня окрылила, я ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Спустя некоторое время от проклятых лондонских купцов пришел ответ, где говорилось, что, если леди Линдон подтвердит свое письменное заявление лично в их лондонской конторе на Берчин-лейн, они, ознакомившись с названной недвижимостью, очевидно, придут со мной к соглашению; однако они решительно отклоняли мое предложение приехать для переговоров в замок Линдон: им известно, как там приняли столь уважаемых дублинских дельцов, как господа Шарп и Залмон. Это был явный выпад против меня. Но бывают положения, когда мы не можем диктовать свои условия, а меня так прищучили долги, что я подписал бы контракт с самим чертом, явись он искушать меня порядочной суммой. Я решил ехать сам и взять с собой леди Линдон. Напрасно матушка молила и предостерегала меня. - Верь мне, - говорила она, - тут какой-то подвох. Тебе не поздоровится в этом ужасном городе. Здесь ты можешь годы и годы жить в довольстве и холе, если не считать, что в погребе хоть шаром покати и в доме нет ни одного окна целого. Но стоит им залучить тебя в Лондон, и тебе, бедный невинный мой мальчик, несдобровать... Чует мое сердце, хлебнешь ты там горя. - Зачем куда-то ехать? - спрашивала и жена. - Я и здесь счастлива, с тех пор как ты ко мне переменился. Мы не можем явиться в Лондон, как нам подобает; небольшие деньги, которые ты получишь, уйдут туда же, куда ушли остальные. Давай лучше жить, как пастушок и пастушка, пасти наше стадо и довольствоваться малым! - И, взяв мою руку, она поцеловала ее. На что матушка только фыркнула: - Знаем мы этих подлых антиресанок! Я уверена, тут без нее не обошлось! Я обозвал жену дурой, а миссис Барри попросил не тревожиться. Мне не терпелось ехать, и я слышать не хотел никаких возражений. Встал вопрос о деньгах на дорогу, и добрая матушка, всегда вызволявшая меня в трудную минуту, достала из чулка шестьдесят гиней - то были все наличные деньги, какими Барри Линдон из замка Линдон, женившийся на двадцати тысячах годового дохода, теперь располагал; вот к какому падению привело меня мотовство (как я должен признать), главным же образом мое легковерие и людская подлость. На сей раз, как нетрудно себе представить, мы обошлись без торжественных проводов: никому не сообщили о своем отъезде и не делали прощальных визитов. Знаменитый Барри Линдон и его сиятельная супруга отправились в Уотерфорд на почтовых под именем мистера и миссис Джонс, а оттуда морем в Бристоль, куда и прибыли без особых приключений. Нет легче и приятнее дороги, чем отправляться к черту! Мысль о предстоящем получении настраивала меня на приветливый лад, и миледи, склонив голову мне на плечо в почтовой карете, увозившей нас в Лондон, говорила, что это самое счастливое ее путешествие со дня нашей свадьбы. На одну ночь мы остановились в Рэдинге, откуда я отправил моему агенту в Грейз-инн записку, в коей сообщал, что завтра я к ним буду, и просил подыскать мне квартиру, а также ускорить получение задатка. Мы с женой решили ехать во Францию и там дождаться лучших времен; в тот вечер за ужином мы строили планы наших будущих развлечений и разумной, расчетливой жизни. Нас можно было принять за воркующих влюбленных. О, женщины, женщины! Как сейчас помню манящие улыбки леди Линдон и ее заигрывания, - какой счастливой она казалась в тот вечер! Какой невинной доверчивостью дышало все ее существо, каких только нежных имен она мне не надавала! Нет, я пасую перед подобным лицемерием! Не удивительно, что такой бесхитростный человек, как я, оказался жертвой столь отъявленной обманщицы. Мы прибыли в Лондон к трем часам, и наша карета уже за полчаса до условленного времени подкатила к Грейз-инну. Я без труда отыскал контору мистера Тейпуэлла, - мрачная это была берлога, и в злополучный час переступил я ее порог! Когда мы поднимались с черного хода по грязной лестнице, освещенной тусклой лампочкой и угрюмым лондонским предвечерним небом, странное волнение охватило леди Линдон; казалось, у нее подкашиваются ноги. - Редмонд, - сказала она, едва мы подошли к порогу, - не заходи, я уверена, нам грозит опасность. Еще не поздно, давай вернемся в Ирландию, куда угодно! - И, став в одну из своих излюбленных театральных поз, она загородила дверь и схватила меня за руку. Я только слегка отстранил ее плечом. - Леди Линдон, вы старая дура! - говорю. - Ах, вот как, я старая дура! - взвилась она. Да как подскочит к звонку и давай трезвонить. Нам сразу же открыл потасканного вида джентльмен в пудреном парике, она только крикнула ему на ходу: "Леди Линдон прибыла!" - и заковыляла по коридору, бормоча про себя: "Так, значит, я старая дура!" Ее задел эпитет "старая", все другое она спокойно бы снесла. Мистер Тейпуэлл сидел в своей затхлой конуре, окруженный пергаментными свитками и жестяными коробками. Он с поклоном поднялся нам навстречу, попросил ее милость сесть и молча кивнул мне на кресло, куда я и опустился, весьма удивленный такой наглостью, вслед за чем он скрылся в боковую дверь, обещая тотчас же вернуться. Он действительно тут же вернулся, ведя за собой - кого бы вы думали? - еще одного стряпчего, шестерых констеблей в красных жилетах с дубинками и пистолетами, милорда Джорджа Пойнингса и его тетку, леди Джейн Пековер. Увидев свою старую пассию, леди Линдон с истерическим воплем кинулась ему на шею, называя его своим спасителем, своим благородным рыцарем и ангелом-хранителем; а затем, повернувшись ко мне, излила на меня такой поток брани, что я не мог прийти в себя от изумления. - Хоть я и старая дура, - говорила она, - а провела самого прожженного и вероломного злодея на свете. Да, я была дурой, когда стала вашей женой, презрев ради вас другие, благородные, сердца; была дурой, когда, забыв свое имя и славный род, связала свою судьбу с ничтожным проходимцем; была дурой, когда безропотно сносила чудовищное тиранство, какого не знала ни одна женщина, терпела, когда имущество мое расхищалось, когда беспутные твари нашего звания и пошиба... - Ради бога, успокойтесь, - воззвал к пей стряпчий и тут же отпрянул за спины констеблей, сраженный моим грозным взглядом, который, видимо, пришелся негодяю не по вкусу. Я и в самом деле растерзал бы его на части, если бы он отважился подойти ближе. Тем временем миледи, упиваясь бессмысленной яростью, продолжала осыпать проклятиями и меня, и особенно мою матушку, на чью голову она обрушила брань, достойную Биллингсгейтского рынка, неизменно начиная и кончая каждую фразу все тем же восклицанием "дура". - Что же вы не договариваете, миледи? - огрызнулся я. - Я сказал: "Старая дура"! - Не сомневаюсь, сэр, - вмешался коротышка Пойнингс, - что вы говорили и делали все, что только способен сказать и сделать негодяй. Миледи теперь в безопасности, она под защитой своих родных и закона и может не бояться ваших бесстыдных преследований. - Зато вы не в безопасности! - взревел я. - На сей раз вам не уйти живым - это так же верно, как то, что я человек чести и однажды уже отведал вашей крови! - Заметьте себе его слова, констебли, - взвизгнул огрызок стряпчий, высунувшись из-за укрытия полицейских спин. - Вы подтвердите под присягой, что он угрожал убить милорда! - Я не стану марать свою шпагу кровью такого негодяя! - воскликнул милорд, озираясь на тех же доблестных защитников. - Но предупреждаю: если этот каналья хотя бы на один лишний день задержится в Лондоне, он будет схвачен властями, как самый обыкновенный мошенник. Эта угроза заставила меня внутренне поежиться; я знал, что в городе гуляют десятки предписаний о моем аресте и что, раз угодив в тюрьму, я уже оттуда не выберусь. - Кто это осмелится наложить на меня руку? - крикнул я, выхватив шпагу и став спиной к двери. - Пусть негодяй выступит вперед. Вот вы, вы, крикливый бахвал, выходите первым, если вы мужчина! - Мы не собираемся вас арестовать! - сказал стряпчий; тут я заметил, что моя благоверная, ее тетушка и весь взвод судебных приставов, едва он заговорил, попятились назад. - Уважаемый сэр, мы не арестовать вас собираемся. Мы дадим вам приличное вознаграждение, только покиньте эту страну - оставьте миледи в покое! - И освободите страну от злодея! - добавил милорд и тоже попятился к двери, пользуясь возможностью отодвинуться от меня на приличное расстояние; негодяй стряпчий ретировался за ним следом, оставив меня одного и отдав в полное распоряжение трех вооруженных до зубов барбосов. Мне было уже не двадцать лет, когда я со шпагой в руке бросился бы на этих скотов и, по крайней мере, с одним из них разделался бы по-свойски. Дух мой был сломлен, я угодил в форменную ловушку, доверившись, как дурак, этой обманщице. Может быть, она уже пожалела о своем поступке, когда, замешкавшись перед дверью, стала просить меня не входить. Может быть, у нее еще теплилось какое-то чувство ко мне? Впоследствии я именно так истолковал ее поведение. Ио сейчас у меня был один-единственный шанс. Итак, я сложил свою шпагу на стол стряпчего. - Не бойтесь, джентльмены, - сказал я, - на сей раз дело обойдется без кровопролития: скажите мистеру Тейпуэллу, что я готов побеседовать с ним, как только у него найдется время! - Сказав это, я сел и спокойно скрестил руки на груди. Как это было непохоже на прежнего Барри Линдона! Когда-то в одной старой книге я прочитал о Ганнибале, карфагенском полководце, вторгшемся в Рим; его победоносные полки, не знавшие себе равных в мире и все сметавшие на своем пути, расположились на постой в каком-то городе, где они так погрязли в роскоши и наслаждениях, что в следующую же кампанию были побиты. То же самое было теперь со мной. Я чувствовал себя конченым человеком. Непроходимая пропасть отделяла меня от юного храбреца, который на шестнадцатом году жизни застрелил своего противника, а потом в течение шести лет побывал во множестве сражений. Сейчас, во Флитской тюрьме, где я пишу эти строки, мой сосед, плюгавый сморчок, не перестает надо мной издеваться и вечно лезет в драку, а я его пальцем тронуть не смею. Но я предвосхищаю события постыдной и мрачной повести моего унижения - лучше расскажу все по порядку. Я устроился на ночлег в кофейне по соседству с Грейз-инном и, дав знать мистеру Тейпуэллу, где стою, с нетерпением ждал его прихода. Он явился ко мне с предложением от друзей леди Линдон закрепить за мной жалкую ренту в триста фунтов при условии, что я буду получать ее, живя за границей, за пределами трех королевств, и тотчас же потеряю при возвращении. Он также сообщил мне, - впрочем, я и сам это знал, - что, если я задержусь в Лондоне, мне неминуемо грозит тюрьма; что как в столице, так и в Западной Англии гуляет множество предписаний о моем аресте, а при моей репутации никто мне и шиллинга не доверит взаймы; изложив все это, он дал мне ночь на размышление, добавив, что, если я не соглашусь на эти условия, родственники леди Линдон возбудят против меня судебное дело; если же я их приму, четвертая часть условленной суммы будет мне выплачена в любом иностранном порту по моему выбору. Что оставалось делать одинокому, несчастному, сломленному человеку? Я согласился на ренту и на следующей же неделе был объявлен вне закона - изгнанником, без права возвращения на родину. Как я после узнал, погубил меня все тот же негодяй Квин. Это он придумал заманить меня в Лондон. У них с леди Линдон было условлено, какой печатью он скрепит письмо стряпчего; Квин с самого начала стоял за этот план, но леди Линдон, как натура романтическая, предпочла побег. Обо всем этом матушка написала мне в мое унылое изгнание, предлагая приехать и разделить его со мной; но я отклонил это предложение. Она покинула замок Линдон вскоре после меня, и тишина воцарилась в обширном зале, где я удивлял мир неслыханным гостеприимством и роскошью. Матушка уже не надеялась со мной увидеться и горько мне пеняла, что я ее забыл; но она ошибалась как в своей догадке, так и в дурном мнении обо мне. Она очень стара, но в эту самую минуту сидит подле меня в тюрьме и что-то шьет или вяжет. Миссис Барри сняла себе комнатку через дорогу на Флитском рынке, и на пятьдесят фунтов годовых, которые она с мудрой дальновидностью уберегла от расточения, мы кое-как влачим жалкое существование, недостойное знаменитого светского щеголя Барри Линдона. На этом и заканчивается исповедь Барри Линдона; смерть оборвала труды нашего простодушного автора, так л не позволив ему после изложенных здесь событий продолжить свои записки; всего же он прожил во Флитской тюрьме девятнадцать лет и, судя по тюремной хронике, умер от белой горячки. Матушка его достигла необычайно преклонных лет, и обитатели этих мест, еще заставшие ее, немало порасскажут вам о ежедневных стычках между матерью и сыном, не утихавших до тех пор, пока последний, из-за неискоренимого пристрастия к вину, не впал в почти полное слабоумие; неугомонная старуха мать ходила за ним, как за малым ребенком, а он обливался слезами, когда не получал привычной порции коньяку. У нас нет точных сведений о его жизни на континенте; очевидно, он вернулся к былой профессии игрока, однако без былого успеха. Спустя некоторое время Барри негласно приехал в Англию. Здесь он пытался шантажировать лорда Джорджа Пойнингса, угрожая обнародовать его переписку с леди Линдон и этим сорвать помолвку милорда и мисс Драйвер, богатейшей невесты со строгими принципами и целой армией рабов в Вест-Индии. Только чудом спасся Барри от судебных приставов, коих натравил на него лорд Пойнингс. Не удовлетворись этим, лорд Джордж пожелал лишить Барри его пенсиона; но леди Линд он воспротивилась этому акту справедливости и даже прервала все отношения с лордом Джорджем с того дня, как он женился на вест-индской богачке. Дело в том, что пожилая графиня все еще верила в свои чары и не переставала любить мужа. Она жила в Бате, препоручив свое состояние бдительным заботам своих родичей Типтофов, к коим оно и должно было перейти за отсутствием прямых наследников; и так неотразимо было обаяние Барри и его власть над этой женщиной, что он чуть не уговорил ее к нему вернуться; но их общие планы были неожиданно рссстроены появлением лица, которое долгие годы почиталось умершим. То был не кто иной, как виконт Буллингдон, чье внезапное возвращение словно громом всех поразило и особенно озадачило его родственника из дома Типтофов. Юный лорд объявился в Бате вооруженный письмом мистера Барри к лорду Джорджу, в коем первый угрожал огласить связь леди Линдон со своим сиятельным кузеном - связь, ни в коей мере не порочившую ни одну из сторон, ибо выражалась она единственно в том, что ее милость имела обыкновение писать глупейшие письма, черта, свойственная многим дамам, да и джентльменам, и до нее. Мстя за бесчестие, нанесенное матери, лорд Буллингдон, повстречав своего отчима в галерее, где пьют минеральную воду, (последний проживал в Бате под именем мистера Джонса), набросился на него и отделал без всякого снисхождения. История молодого лорда после его побега изобиловала романтическими приключениями, но не наше дело ее рассказывать. В Американскую войну он был ранен и оказался в списке убитых, на самом же деле попал в плен и бежал. Обещанные деньги так и не были ему высланы; подобное пренебрежение так ранило сердце впечатлительного и гордого юноши, что он предпочел остаться мертвым для света и для отрекшейся от него матери. С трехлетним запозданием прочитал он где-то в канадских лесах случайно подвернувшуюся в "Журнале для джентльменов" заметку о смерти своего сводного брата под заглавием "Несчастный случай с лордом-виконтом Касл-Линдоном" и под впечатлением этой новости решил вернуться в Англию. Здесь он открылся родным, но лишь с величайшим трудом убедил лорда Типтофа в правомерности своих притязаний. Он собирался навестить графиню Линдон в Бате, когда наткнулся на мистера Барри Линдона и, сразу же узнав его, несмотря на скромное обличив знаменитого щеголя, выместил ему все свои обиды. Услыхав об этой встрече, леди Линдон пришла в ярость; она отказалась видеть сына и готова была немедленно броситься в объятия возлюбленного Барри, но сей джентльмен был уже схвачен. Его таскали по тюрьмам, пока не отдали под надзор мистера Бендиго на Чансери-лейн, помощника мидлсекского шерифа, а уже от него переправили во Флитскую тюрьму. От шерифа и его помощника, от заключенного и даже от самой тюрьмы осталось ныне одно воспоминание. Пока жива была леди Линдон, Барри получал свой пенсион и, возможно, был так же счастлив в заточении, как и в любую пору своей жизни; когда же ее милость скончалась, наследник, со свойственной ему суровостью, прекратил это баловство и обратил всю сумму на дела благотворения, заметив, что разумнее употребить деньги на добрые начинания, чем дарить отпетому негодяю. После гибели его милости в Испанскую кампанию в 1811 году все его достояние перешло к семейству Типтофов, и его графское достоинство померкло в сиянии их княжеского титула; но ниоткуда не видно, чтобы новый маркиз Типтоф (лорд Джордж унаследовал титул старшего брата) возобновил мистеру Барри его ренту или чтобы он вслед за покойным лордом пожертвовал ее на дела благостыни. Под рачительным управлением маркиза в поместье Хактон водворился вожделенный порядок: деревьям Хэктонского парка минуло уже сорок лет; что же до его ирландских владений, то они раздроблены на мельчайшие участки и отданы в аренду местным крестьянам, которые и поныне занимают любознательных слушателей рассказами о смелой, бесшабашной и беспутной жизни Барри Линдриа и о его падении. Комментарии Замысел "Барри Линдона" возник у Теккерея в 1841 году. Гостя у одного из друзей в замке Стритлэм, на севере Англии, он вычитал в семейной хронике владельцев поместья историю типичного для XVIII века авантюриста, некоего лейтенанта Стони. Этот проходимец свел в могилу одну жену, выбранную за ее богатство, а вторую, леди Стратмор, так обирал и тиранил, что она бежала из дома и возбудила против него судебное дело. Последние двадцать лет жизни этот Стони провел в долговой тюрьме, где и умер так же, как герой Теккерея, которому он послужил прототипом. Теккерей тогда же предложил издателю Фрэзеру написать "историю Барри Линна", "которая, я уверен, будет забавна". Однако обстоятельства помешали писателю сразу приняться за осуществление замысла. Роман "Карьера Барри Линдона" ("The Luck of Barry Lyndon" - так было озаглавлено в журнальном варианте это произведение, которому Теккерей позднее дал название "Записки Барри Линдона") был начат в октябре 1843 года и печатался в "Eraser's Magazine" ("Журнал Фрэзера") с января 1844 до конца года. "Записки Барри Линдона" - первый роман Теккерея. Работая над ним, Теккерей испытывал чувство неуверенности. Отнюдь не робкий по своему литературному темпераменту, успевший закалиться во многих полемических схватках, писатель не был, однако, убежден в том, поймут ли читатели его иронию и оценят ли по достоинству сатирический подтекст его повествования. По сообщению его биографа Гордона Н. Рэя, Теккерей "оборвал" свой роман, "потому что боялся публики". Только после успеха "Книги снобов" (1846-1847) и особенно "Ярмарки тщеславия" (1847-1848) "Барри Линдон" был извлечен из старого комплекта "Журнала Фрэзера" и издан отдельной книгой. Но это первое издание романа было осуществлено "пиратским" способом в США издателем Эпплтоном, не спросившим на то со- гласил автора и даже не уплатившим ему гонорара. Сам Теккерей вернулся к "Барри Линдону" только в 1856 году, включив его в третий том своих "Смешанных сочинений". Готовя это издание к печати, он внес некоторые изменения в первоначальный текст 1844 года: значительно сократил, в частности, свои "редакторские" комментарии к автобиографическому рассказу героя. В "Записках Барри Линдона" Теккерей довольно близко следует своим первоисточникам - истории авантюриста Стони, мемуарам знаменитого Казаковы и европейским придворным хроникам, при помощи которых ему удалось воссоздать подлинную атмосферу той эпохи, к которой принадлежит герой. Барри Линдон родился на свет около 1742 года, участвовал в Семилетней войне (1756-1763) то под английскими, то под прусскими знаменами. Он блистал при европейских дворах под сомнительным титулом шевалье де Баллибарри, заседал в парламенте и, промотав не одно состояние, закончил свой век в долговой тюрьме уже во время наполеоновских войн. Воскрешение минувшего не было ни единственной, ни главной задачей Теккерея. Изображаемая им эпоха интересует писателя скорее тем, что сближает ее с его временем. Раззолоченный лепной фасад феодально-аристократического строя гораздо менее занимает внимание художника, чем тот грибок буржуазного хищничества, который в темноте, незаметно, но безостановочно точит балки и стропила этого строя, превращая их в гниль и труху. Понятия дворянской чести, долга, верности династии еще в ходу, как стертая разменная монета, но ею пользуются для сделок совсем иного рода. Все продается - мундиры, титулы, места в парламенте. Солдатами торгуют, как товаром. Коронные драгоценности идут в заклад. Головокружительные метаморфозы Барри - рекрута, дезертира, лакея, прусского шпиона, шулера и шантажиста, который принят как ровня в кругу августейших особ и, женившись на леди Линдон, становится на время одним из признанных столпов английского общества, - типичны для этого мира. Секрет успеха этого хищника объяснялся тем, что он в совершенстве постиг своекорыстную механику своей общественной среды и следовал ее законам. Мерзок не только сам Барри Линдон, мерзко то общество, где он делает свою карьеру. В отличие от многих современных ему писателей, ставивших в центр своих романов положительных героев, которым читатели могли сочувствовать, Теккерей изобразил в лице Барри Линдона персонаж, который, пользуясь современным нам термином, можно назвать антигероем. "Записки Барри Линдона" - убийственное саморазоблачение мерзавца, который, однако, столь твердо убежден в своем джентльменском достоинстве, что беззастенчиво хвастает самыми грязными аферами как чудесами остроумия, ловкости и отваги. Но суть романа не только в обличении Барри Линдона. Он лишь один из многих подобных ему хищников. Так ли уж отличается его карьера, например, от карьеры его соперника, лорда Пойнингса, позднее маркиза Типтофа? Унаследовав родовое состояние леди Линдон после ее смерти, маркиз Типтоф привел в порядок имение, разоренное Барри. Но намного ли лучше живется крестьянам при новом, бережливом хозяине, который не тратит ни гроша на благотворительность и сдает им в аренду свои земли крошечными участками? Именно на такой иронической ноте заканчиваются "Записки Барри Линдона". Теккерей, выступающий здесь в качестве комментатора "подлинных" воспоминаний своего героя, не упускает случая напоследок еще раз напомнить читателям, что мораль, вытекающая из рассказанной истории, отнюдь не так проста, как это кажется. В романе заключена своего рода притча. Обличая одного хищника, писатель ополчается против хищничества, ставшего своего рода нормой общественной жизни. В "Записках Барри Линдона" есть несомненные признаки того, что формальные границы избранного жанра несколько стесняют писателя. Вынужденный сдерживать свое полемическое негодование, романист может дать ему выход только в саркастических примечаниях "от издателя" да в эпилоге, завершающем роман. В некоторых же случаях можно заметить, что, поддаваясь соблазну поделиться с читателем своими заветными мыслями, Теккерей жертвует цельностью характера героя и заставляет Барри предаваться философским размышлениям, которые не вяжутся с обликом этого беспринципного авантюриста. Гневное осуждение войны, раздумья о горькой участи бедняков - все это скорее принадлежи самому Теккерею, чем Барри Линдону. "Записки Барри Линдона" предваряют шедевр Теккерея - "Ярмарку тщеславия", этот "роман без героя", как многозначительно назвал его в подзаголовке писатель. История Барри послужила для автора "Ярмарки тщеславия" превосходной школой реалистического мастерства. Работа над этим произведением позволила Теккерею составить суждение о сравнительных преимуществах двух способов изложения: документального, претендующего на полную "достоверность" рассказа от первого лица, и свободного широкого повествования с несколькими то сплетающимися, то расходящимися линиями сюжета, где автор непринужденно беседует с читателем, не только обсуждая действия своих персонажей, но и высказывая собственные взгляды на жизнь и искусство. Позднее, в романе "История Генри Эсмонда" (1852), написанном в том же мемуарно-автобиографическом жанре, что и "Записки Барри Линдопа", Теккерей нашел более последовательное в художественном отношении решение этого противоречия. Он поставил в центре повествования героя, во многом близкого ему самому по образу мыслей, складу характера и жизненной судьбе. Уже первый роман Теккерея был яркой антибуржуазной сатирой. Посвященные событиям и людям минувших дней, "Записки Барри Линдона" были обращены и к будущему: в них воплотилось глубокое, страстное презрение Теккерея к буржуазному хищничеству и власти чистогана. А. Елистратова Гвиллим Джон (1565-1621) - английский историк, автор работ по геральдике и генеалогии. Д'Озье Пьер (1592-1660) - французский историк. Автор известного в свое время труда по генеалогии дворянских семейств. Ричард II (1367-1400) - английский король в 1377-1400 гг. В 90-х годах XIV в. возглавлял военные походы в Ирландию и добился номинального подчинения вождей ирландских кланов. Фактически большая часть страны оставалась под властью ирландцев. ...который дал бы отпор кровавому насильнику Оливеру Кромвелю. - Кромвель Оливер (1599-1658) - крупнейший деятель английской буржуазной революции XVII в. Борясь с феодальной реакцией, в то же время жестоко подавлял демократическое движение народных масс в Англии и национально-освободительную борьбу в Ирландии. В 1649 г. Кромвель высадился с десятитысячной армией в Ирландии, охваченной с 1641 г. восстанием против английского господства. Покорение Ирландии сопровождалось беспощадным истреблением населения и пленных. Восстание было подавлено только в 1652 г., после чего была проведена массовая конфискация земли у ирландцев. ...взял в жены дочь мюнстерского короля... - Мюнстер - провинция Ирландии; до английского завоевания делилась на два королевства: Северное и Южное. ...против кровавого пивовара. - Имеется в виду Оливер Кромвель, отец которого занимался пивоварением, а мать держала пивную лавку. Георг II (1683-1760) - английский король с 1727 по 1760 г. ...участвуя в злополучном Шотландском восстании 45-го года. - Речь идет о вооруженном выступлении шотландских горцев в 1745- 1746 гг. Направленное в защиту низведенной с престола династии Стюартов, оно в то же время выражало протест против гнета со стороны господствующих классов Англии. Восстание окончилось неудачей. ...воспользовавшись законами доброго старого времени, присвоил себе права дяди Корнелия и отнял у него родовое имение. - По законам, введенным англичанами в Ирландии, ирландцы-католики были лишены всех гражданских и политических прав. Земли ирландцев конфисковывались и передавались англичанам, а также тем представителям ирландской знати, которые приняли веру завоевателей. ...на пустоши позади Монтегью-хауса. - В то время окраина Лондона, излюбленное место для поединков; теперь здесь находится Британский музей. Он был завсегдатаем "Уайта"... - Имеется в виду кондитерская (кофейня) Уайта в Лондоне на Сент-Джеймс-стрит, где собирались представители высшего света. В то время в Лондоне кофейни были центрами общественной жизни. Представители политических партий, приверженцы различных религиозных течений имели свои кофейни. ...как истая синяя нассауитка, она презирала приверженцев старой веры... - После перехода английского престола к Вильгельму Оранскому (Нассау-Оранскому) в результате государственного переворота 1688-1689 гг. католики Стюарты были лишены прав престолонаследия и государственной церковью стала англиканская. Нассауитка - здесь: сторонница англиканской церкви. Джонсон Сэмюел (1709-1784) - английский писатель, публицист и лексикограф. Автор известного "Словаря английского языка", который сыграл значительную роль в закреплении литературных норм английского языка. Босуэлл (1740-1795) - английский писатель. Родился в Шотландии. Автор биографии Джонсона. ...мой соотечественник мистер Гольдсмит. - Гольдсмит Оливер (1728-1774) - английский писатель. Родился в Ирландии в семье английского пастора. Автор повести "Векфильдский священник", нескольких комедий, поэмы "Покинутая деревня". Эпсом - город на юго-востоке Англии. Один из главных центров английского коннозаводства и традиционное место скачек. Шеридан Ричард Бринсли (1751-1816) - английский драматург и политический деятель. ...назвал меня великим Стагиритом. - В городе Стагире родился древнегреческий философ Аристотель (384-322 гг. до н. э.). ...когда-то служившего французскому королю при Фонтенуа. - При Фонтенуа (на территории Бельгии) в правление Людовика XV 11 мая 1745 г. произошло одно из сражений Войны за австрийское наследство (1741-1748). Французские войска под командованием Морица Саксонского нанесли поражение австрийской и английской армиям. Ирландская бригада. - Ирландское соединение, участвовавшее в составе французской армии в Войне за австрийское наследство. ...была крещена доктором Свифтом, настоятелем собора св. Патрика в Дублине. - Свифт Джонатан (1667-1745) - выдающийся английский писатель-сатирик, автор "Путешествий Гулливера". Родился в Ирландии, в Дублине. Окончил Дублинский университет. С 1700 г. - приходский священник, а с 1714 г. - настоятель собора в Дублине. В своих знаменитых памфлетах выступал в защиту угнетенных народных масс Ирландии, призывал к борьбе против английского владычества. Говорили, что Версаль держит руку Претендента. - Имеется в виду Иаков Стюарт (1688-1766), сын английского короля Иакова II, лишенного трона в 1688 г. в результате государственного переворота 1688-1689 гг. Иаков Стюарт при поддержке Франции и римского папы неоднократно пытался вернуть себе престол. ...чувствовавший в себе отвагу по меньшей мере герцога Камберлендского... - Герцог Камберлендский (1721-1765) - английский военный деятель, третий сын английского короля Георга II. Замечание об отваге герцога следует понимать скорее иронически, так как он больше известен поражениями, чем победами. ...о короле Фридрихе... - Речь идет о Фридрихе II (1712-1786), прусском короле с 1740 по 1786 г. Политика Фридриха II наряду с некоторыми реформами в духе просвещенного абсолютизма характеризовалась усилением крепостничества и повышением налогов, которые шли главным образом на увеличение и укрепление армии. Армия Фридриха II комплектовалась путем вербовки и принудительной поставки рекрутов. Примерно половину ее составляли наемники-иностранцы. Прусская армия, державшаяся на основе палочной дисциплины и жестокой муштры, стала при Фридрихе II одной из крупнейших и сильнейших в Европе. Фридрих II вел многочисленные захватнические войны. Менорка - остров в Средиземном море в группе Балеарских островов, с 1802 г. принадлежит Испании. Во время европейских войн XVIII в. неоднократно переходил из рук в руки. ...не встречал ни, одного добропорядочного ирландского тори... - Тори - английская политическая партия, возникшая в конце 70-х - начале 80-х годов XVII в.; выражала интересы крупных землевладельцев-аристократов и верхушки духовенства англиканской церкви. Название "тори", первоначально являвшееся кличкой ирландских католиков-роялистов, было дано партии ее политическими противниками, а потом за ней закрепилось. ...не прошло и десяти минут, как он вручил мне шиллинг его величества. - Имеется в виду вербовка, которая широко проводилась в европейских армиях в период описываемых событий. Вербовка обычно не была добровольной. Вербовщики прибегали к обману, угрозам и прямому насилию. ...женат на блондинке Бесс. - "Блондинка Бесс" - название старинного английского кремневого ружья. Он... продает свой патент... - В Англии в 1711 г. была узаконена продажа патентов на военные чины. Высокие цены на патенты преграждали доступ к офицерским званиям выходцам из народа. Семилетняя война (1756-1763) - война между Австрией, Францией, Россией, Швецией, Саксонией, Испанией с одной стороны, и Англией, Пруссией, Португалией - с другой. Война была вызвана обострением англо-французского колониально-торгового соперничества и противоречиями между проводившей агрессивную политику Пруссией и другими европейскими державами - Австрией, Францией и Россией. В результате Семилетней войны к Англии от Франции перешли Канада и Восточная Луизиана (Северная Америка) и было заложено основание Британской империи на Востоке. Пруссия закрепила за собой Силезию; роль Пруссии в Европе значительно возросла. ...привязанность его величества к своим ганноверским владениям сделала его непопулярным в Английском королевстве... - Речь идет об английском короле Георге II: как и другие английские короли Ганноверской династии, он являлся одновременно курфюрстом Ганновера. ...антигерманскую партию возглавлял мистер Питт. - Питт Уильям Старший, граф Чатам (1708-1778) - английский политический и государственный деятель. Решительно выступал против короля Георга II, стремившегося усилить влияние интересов Ганновера на английскую политику. Возглавлял министерство иностранных дел и военное министерство и, руководя политикой Великобритании, был наиболее последовательным и влиятельным сторонником продолжения Семилетней войны. ...после того как мы чуть было не объявили ему войну в союзе с австрийской императрицей. Неисповедимыми судьбами мы оказались на стороне Фридриха, в то время как императрица австрийская, французы и русские заключили против нас союз. - В Войне за австрийское наследство Англия встала на сторону Австрии, стремясь ослабить Францию. В Семилетней войне Англия выступила в союзе с Фридрихом II, рассчитывая с помощью прусской армии разгромить свою главную соперницу Францию и нанести удар союзным с ней Австрии и России. ...и о католических войсках императора и французского короля. - Речь идет о великом герцоге Тосканском, супруге и соправителе императрицы Марии-Терезии, - который в 1745 г. под именем Франца I был избран императором "Священной Римской империи германской нации". Французский король - Людовик XV. Битва при Миндене (на реке Везер, Германия, 1759г.) - одно из сражений Семилетней войны; окончилась победой англичан. Великий Могол. - Так в Европе называли феодальных правителей Индии (1526-1858). Могол - искаженное "монгол". Гиллрей Джеймс (1757-1815) - английский художник-карикатурист. ...я видел Ирландское восстание... - Очевидно, имеется в виду восстание, поднятое против англичан ирландским обществом "Объединенные ирландцы" в мае - июне 1798 г., то есть значительно позже событий, описываемых в этой главе. Восстание было жестоко подавлено англичанами. Пандуры (от местности Пандур в Венгрии) - пешее иррегулярное войско в XVIII в. Участвовало в нескольких европейских войнах, в том числе и в Семилетней войне. Казанова Джованни Джакомо (1725-1798) - итальянский авантюрист. Автор "Мемуаров", опубликованных уже после его смерти. Фокс Чарльз Джеймс (1749-1806) - английский политический деятель. Философ из Сан-Суси. - Так официальные прусские историографы и английские почитатели именовали прусского короля Фридриха II. Резиденцией Фридриха II был дворец Сан-Суси в Потсдаме. Дюбарри Мари (1746-1793) - фаворитка французского короля Людовика XV. Pare aux Cerfs - дворец короля Людовика XV в Версале. Георг III (1738-1820) - английский король с 1760 по 1820 г. ...в сочинении любовных эклог он соперничал с Хэнбери Уильямсом, а в остроумии с Джорджем Селенном. - Уильяме Хэнбери (1708-1732) - английский писатель. Селвин Джордж (1719-1791) - английский писатель-юморист. Уолпол Хорас (1717-1797) - английский писатель, известен как основоположник жанра "романов ужасов и тайн" (так называемых готических романов). Грей Томас (1716-1771) - английский поэт-сентименталист. В 1751 г. была напечатана его элегия "Сельское кладбище", принесшая поэту широкую известность. Монтегью Мэри (1690-1762) - английская писательница. В своих произведениях высмеивала нравы аристократии. Ее "Письма из Турции" содержат интересный материал о быте этой страны. "Белые ребята" - крестьянская организация в Ирландии, боровшаяся против гнета английских властей и местных лендлордов. "Белые ребята" чаще всего действовали ночью, надевая поверх одежды белые рубашки. Особенно широкий размах их борьба приняла во второй половине XVIII в. Асквибо - ирландский коньяк. Верк Эдмунд (1729-1797) - английский публицист и политический деятель. ...в те края, куда Орфей последовал за Эвридикой. - Орфей - в древнегреческой мифологии - поэт и певец, пение которого очаровывало людей и животных. Согласно мифу, он спустился за своей умершей женой Эвридикой в Аид, подземное царство мертвых. Вместе с моим другом блаженной памяти мистером Уилксом... - Уи