да. - Пусть войдет, - велела помянутая леди, готовясь услышать какую-то небывалую тайну. Бидл вошел - он был бледен, как смерть, шевелюра его растрепалась, а треуголка сбилась набок. - Что вы хотите сказать? - трепеща, осведомилась леди. Прежде, чем ответить, бидл бухнулся на колени. - Вчера, - начал он, - согласно повелению вашей милости, я вскопал грядки перед фамильным склепом, вытер пыль с него и с... с гробов, - (добавил он с дрожью в голосе), - внутри. Мы делали это на пару с Джоном Секстоном и надраили таблички на славу. - Ради Бога, не упоминайте об этом, - вскричала вдова, бледнея. - Ну вот, миледи, я запер дверь, вышел наружу и тут обнаружил, что в спешке - я, знаете ли, торопился высечь двух мальчишек, играющих в шарики на монументе олдермана Понча - так вот, миледи, я обнаружил, что забыл свою трость. Джон Секстой мог пойти со мной только сегодня с утра, одному мне идти не хотелось, вот мы и пошли за ней вдвоем сегодня утром - и что бы вы думали я там увидел? Я увидел, что фоб его светлости перевернут, а трость сломана пополам. Вот эта самая трость! - Ах! - взвизгнула вдова. - Унесите, унесите это прочь! - Ну и что это доказывает, - вмешалась сестрица Анна, - кроме того, что кто-то перевернул фоб и сломал трость? - Кто-то! Да вот только кто? - вопросил бидл, дико озираясь по сторонам, но внезапно отшатнулся с чудовищным ревом, от которого дамы так и завизжали, а посуда в буфете так и зазвенела, и закричал: - Вот кто! И он указал на портрет Синей Бороды, висевший над позвякивающей в буфете посудой. - Вот кого я видел сегодня ночью и кто бродил вокруг склепа, и это так же верно, как и то, что говорю это я, презренный грешник. Я собственными глазами видел, как он все расхаживал и расхаживал вокруг да около, а когда я пошел к нему, чтобы окликнуть, не знать мне вечного спасения, если он не вошел в затворенные железные ворота, а перед ним-то они открылись в... в мгновение ока, а оттуда прямехонько в склеп, в ту самую дверь, что я сам запер и два раза повернул ключ в замке, миледи, и закрылся там, вот вам крест! - Быть может, вы дали ему ключ? - предположила сестрица Анна. - Даже из кармана не вынимал. Вот он, - вскричал бидл, - и я больше с ним никакого дела иметь не стану. И он швырнул увесистый ключ на пол под отчаянные вопли вдовы Синяя Борода. - А в котором часу вы его видели? - выдохнула она. - В полночь, а как же иначе-то. - Должно быть, именно в тот же час, - сказала вдова, - я слышала голос. - Какой еще голос? - спросила сестрица Анна. - Голос, позвавший меня: "Фатима! Фатима! Фатима!" - три раза, да так, что явственней и нельзя. - Со мной-то он не разговаривал, - вмешался бидл, - только все кивал да покачивал головой и бородой. - А бборода была сссиняя? - простонала вдова. - Спасением души клянусь, мэм, синяя, точно небо! Разумеется, тотчас же послали за доктором Дренчем. Но что все микстуры и притирания лекаря, когда мертвецы встают из могил? Появился и доктор Лукавс и угрюмо - ах! слишком угрюмо - предложил утешение. Он сказал, что верит этой истории. Его собственная бабка несколько раз являлась его дедушке, покуда тот не женился второй раз. И он, доктор Лукавс, ничуть не сомневается, что подобные случаи не только вполне возможны, но и весьма распространены. - А что, если он явится предо мной, когда я буду одна, - воскликнула вдова, - я же умру со страха! Доктор поглядел на нее с некоторым даже лукавством. - Лучшее средство в таких случаях, бесценная мадам, - произнес он, - лучшее средство для беззащитной женщины - это обзавестись мужем. Мне еще не доводилось слышать, чтобы дух первого мужа являлся сразу и жене и второму ее супругу. История таких случаев не припоминает. - Ах! Ужели я должна страшиться вновь свидеться с моим дорогим Синей Бородой! - вздохнула вдова и доктор удалился весьма довольный, ибо леди очевидно подумывала о втором муже. - Капитан определенно будет мне куда лучшим защитником, нежели мистер Лукавс, - думала леди, - но мистер Лукавс определенно убьет себя, а сможет ли капитан совладать сразу с двумя призраками? Лукавс-то убьет себя, но ах! капитан-то нет, - и вдова с горьчайшей обидой вспомнила Долли Коддлинс. Как же, о, как же положить конец всем этим ужасам? Этой ночью она удалилась на покой не без трепета - в постель, но не ко сну. И в самом деле, в полночь безмолвие ее покоев нарушил голос, взывающий самым замогильным образом: "Фатима! Фатима! Фатима!" Двери стучали, как бешеные, колокола просто заливались, горничные с паническими воплями бегали по лестницам вверх и вниз, а Джон Томас, бледный, как смерть, объявил, что обнаружил висевший в холле йоменский меч Синей Бороды на полу, а миниатюра в спальной мистера Синяя Борода оказалась перевернутой вверх ногами! - Это какое-то жульничество, - сказала упрямая и недоверчивая сестрица Анна. - Сегодня ночью я буду спать в твоей комнате, сестра. И настала ночь, и сестры вместе поднялись наверх. То была ужасная ночь. Ветер выл и стонал в кронах столетних деревьев вокруг церкви. Створки узких окон спальни гремели и стучали; видневшаяся в них печальная луна озаряла надгробья, отбрасывавшие кругом мрачные тени; тис, подстриженный в виде птицы, казался особенно жутким и нахохливался и клонился к тису в форме столика, словно собирался что-то склюнуть с него. В полночь, как обычно, зазвонили колокола, двери захлопали, лязг-лязг! Оружие и доспехи в холле забренчали, а загробный голос воззвал: "Фатима! Фатима! Фатима! Взгляни! Взгляни! Взгляни! Склеп! Склеп! Склеп!" Она повиновалась и выглянула в окно. Дверь гробницы была отворена настежь и там, залитый лунным сиянием, стоял Синяя Борода, точно так, как изображен на портрете в воинском платье, лицо его было ужасно бледно, а синяя борода струилась по груди столь же устрашающе, сколь борода мистера Мунтса. Сестрица Анна видела призрак столь же явственно, как и Фатима. Избавим вас от описания их ужаса и криков. Странно сказать, но Джон Томас, спавший на чердаке над спальней его госпожи, уверял, что всю ночь бодрствовал и не видел на кладбище решительно никого и не слышал в доме никаких голосов. Возник вопрос; чего же хочет добиться своим появлением призрак? - Быть может, - восклицала несчастная и озадаченная Фатима, - он чего-то хочет от меня? Хорошо ему говорить "Взгляни! Взгляни! Взгляни!" и являться мне, но отчего же моему благословенному мужу так неуютно в его могилке? И все заинтересованные стороны согласились, что вопрос этот куда как уместен. Джон Томас, лакей, чей неописуемый ужас при появлении призрака снискал ему доверие госпожи, посоветовал мистеру Скроу, виночерпию, который сообщил о том миссис Бэггс, экономке, которая удостоила поделиться своим мнением с миссис Бастл, горничной вдовы - так вот, говорю я, Джон Томас настоятельно рекомендовал, чтобы миледи обратилась к сведущему человеку. И такой человек в городе был, он предсказал, за кого выйдет замуж его (Джона Томаса) кузина; он вылечил скотину фермера Хорнса, которую ктото сглазил; он умел вызывать духов и заставлять их говорить; и посему он был именно тем, с кем следовало посоветоваться в нынешней ситуации. - Что это за ерунду вы там наболтали горничным, Джон Томас, про мага, который живет в... в... - В Тупике Висельника, мэм, где раньше стояла старая виселица, - отвечал Джон, подававший оладьи. - И никакая это не ерунда, миледи. Каждое его слово оборачивается чистейшей правдой, а знает он все на свете. - Мне бы хотелось, чтобы вы не пугали девушек на половине слуг этими вздорными историями, - отчеканила вдова, и смысл' этой речи отгадать нетрудно. Она, разумеется, означала, что вдова намерена обратиться к магу сегодня же. Сестрица Анна объявила, что никогда, ни при каких обстоятельствах не покинет свою дорогую Фатиму. Джон Томас был призван сопровождать дам с потайным фонарем, и они выступили в опасный поход к магу в его ужасном обиталище в Тупике Висельника. Какие события имели место при этой зловещей беседе, так и осталось до конца не выясненным. Но на следующую ночь в доме не было никакой тревоги. Колокола помалкивали, двери не хлопнули ни разу, пробило полночь и на кладбище не показалось никакого призрака, и все семейство преспокойно выспалось. Вдова приписала это ветви розмарина, которую ей дал волшебник, и подкове, которую она закинула в садик вокруг склепа и которая должна была утихомирить любого призрака. Случилось так, что на следующий день, отправившись к своей модистке, сестрица Анна повстречала джентльмена, уже упоминавшегося в этой истории, а именно прапорщика Триппета; да и в самом деле, если уж сказать правду, почему-то так уж оно выходило, что она встречала прапорщика решительно каждый день на неделе. - Какие вести о призраке, дражайшая моя мисс Шакабак? - осведомился он (вы можете судить об отношениях молодых людей по манере, в какой мистер Триппет обратился к этой леди), - довел ли дух Синей Бороды вашу сестру до очередного обморока или же всего-навсего звонил в колокола? Сестрица Анна с превеликой торжественностью поведала ему, что не следует шутить с такими ужасными вещами; что призрак на время затих; что сведущий человек сказал ее сестре вещи столь удивительные, что каждый должен им верить; и что, помимо всего прочего, он показал Фатиме ее будущего мужа. - Были ли у него, - поинтересовался прапорщик, - черные бакенбарды и огненный сюртук? - Нет, - со вздохом ответила сестрица Анна, - у него были огненные бакенбарды и черный сюртук. - Не может же это быть этот негодяй Лукавс! - вскричал прапорщик. Но Анна только вздохнула еще глубже и не ответила ни да, ни нет. - Скажите бедному капитану, - молвила она, - что нет для него никакой надежды и ему остается только повеситься. - Сперва он перережет горло Лукавсу, - свирепо возразил мистер Триппет. Но Анна сказала, что еще не все решено. Фатима проявила сугубую несговорчивость и покамест упорно отклоняла саму идею о браке с мистером Лукавсом; она просила дальнейших подтверждений. Маг сказал, что приведет ей из могилы ее собственного мужа, дабы тот самолично указал второго ее нареченного, который будет, наверное, будет, непременно будет ни кем иным, как Фредериком Лукавсом. - Это надувательство, - заявил прапорщик. Но Анна была слишком напугана событиями вчерашнего вечера, чтобы согласиться с ним. - Сегодня, - сообщила она, - могила все скажет. И она рассталась с прапорщиком Триплетом самым торжественным и впечатляющим образом. В полночь возле дома вдовы показались три безмолвные фигуры. Они вышли из особняка Синей Бороды и вошли сквозь кладбищенские ворота на тропу среди могил. - Вызывать духов - уже само по себе опасно, - сказал маг, - но заставлять их говорить - поистине ужасно. Рекомендую вам, мэм, остерегаться, ибо подобное любопытство для многих оканчивалось плачевно. Один знакомый мне арабский некромант пытался заставить призрака заговорить и тут же был разорван на куски. А другой мой знакомый и впрямь сумел услышать духа, но после этой беседы оглох и онемел. А третий... - Ничего, - прервала его миссис Синяя Борода, в которой проснулось былое любопытство, - я желаю видеть и слышать его. Разве я уже не видела и не слышала его? Когда он видим и слышим, тогда самое время задавать ему вопросы. - Но когда вы слышали его, - возразил некромант, - он был невидим, а когда видели его, он безмолвствовал; засим соберитесь с мыслями и твердо решите, о чем вы его спросите, ибо духи не терпят пустой болтовни. Знавал я одного заику, на которого набросился призраки... - Я уже все решила, - снова перебила его Фатима. - Спроси, за кого тебе выйти замуж, - зашептала сзади сестрица Анна. Фатима лишь покраснела, а сестрица Анна ущипнула ее за руку, и они в молчании вступили на погост. Луны не было, стояла кромешная тьма. То и дело спотыкаясь, путники пробирались среди могил. Под сводами церкви ухала сова, где-то вдали выла собака, и петух пропел, как порою поют петухи ровно в полночь. - Торопитесь, - сказал маг. - Решайте, пойдете ли вы дальше или нет. - Давай вернемся, сестрица, - взмолилась Анна. - Я пойду лишь вперед, - молвила Фатима. - Я умру, если отступлюсь, непременно умру, я это чувствую. - Вот ворота, преклоните колени, - велел некромант. Женщины повиновались. - Желаете ли вы лицезреть вашего первого или второго мужа? - Сперва я хочу увидеть Синюю Бороду, - решила вдова, - уж тогда-то я узнаю, обман ли все это или же вы и впрямь обладаете властью, на которую притязаете. На это чернокнижник изрек заклинание, столь пугающее и столь неразборчивое, что ни одному простому смертному не было бы под силу повторить его. В конце первой строфы своей рифмованной речи он воззвал: "Синяя Борода!" Вокруг царило безмолвие, слышались лишь завывания ветра в деревьях и уханье совы в башне. В конце второй строфы он вновь умолк и воззвал: "Синяя Борода!" Петух начал кукарекать, собака начала выть, сторож на башне начал выкликать час, а из склепа донесся протяжный стон и ужасный голос спросил: "Кто звал меня?" Рухнув на колени перед гробницей, некромант завел третий куплет, и пока он декламировал его, все прежние знамения повторялись. И пока он продолжал читать, множество призраков поднялось из могил и, приблизившись, обступили вкруг коленопреклоненных фигур. А когда он замолк, дверь склепа с жутким лязгом отворилась и там, в синем мерцании стоял Синяя Борода в своем синем мундире, размахивая синим мечом и сверкая синими глазами! - Говорите же, или вы погибли! - велел некромант Фатиме. Но она, в первый раз за всю свою жизнь, не могла вымолвить ни словечка. Сестрица Анна тоже онемела от ужаса. Величественная фигура приблизилась туда, где они стояли на коленях, и сестры решили, что им настал коней, а Фатима получила еще один повод пожалеть о своем роковом любопытстве. Фигура подплыла к ним, завывая устрашающим голосом: - Фатима! Фатима! Фатима! Зачем меня призвали из могилы? Но тут призрак Синей Бороды внезапно выронил меч, упал на колени и, умоляюще стиснув руки, заорал, как только может заорать смертельно напуганный человек: - Спасите! Помогите! Сжальтесь! Вокруг коленопреклоненных людей стояло еще шесть призраков! - Зачем вы вызвали меня из могилы? - вопросил первый. - Кто смеет тревожить мой склеп? - осведомился второй. - Схватить его, уволочь его! - завыл третий. - Караул! На помощь! - все еще продолжал вопить дух Синей Бороды, когда облаченные в белое призраки приблизились к нему и схватили со всех сторон. - Это всего лишь Том Триппет, - шепнул чей-то голос на ухо Анне. - И ваш покорный слуга, - подхватил голос, хорошо знакомый миссис Синяя Борода, и обладатели этих голосов помогли дамам подняться, покуда остальные призраки крепко держали Синюю Бороду. Некромант взял ноги в руки и был таков - как обнаружилось позже, он оказался не кем иным, как мистером Клаптрапом, театральным импресарио. Прошло немало времени, прежде чем призрак Синей Бороды очнулся от обморока, в который упал, будучи схвачен оппозиционными духами в белом; и покуда его обливали водой из колодца, его синяя борода отклеилась и обнаружилось, что это был - кто бы вы думали? Ну разумеется, мистер Лукавс, и выяснилось также, что Джон Томас, лакей, одолжил ему мундир, равно как хлопал дверями, звонил в колокола и вещал загробным голосом через дымоход; и что мистер Клатрап дал мистеру Лукавсу синий огонь и театральный гонг, и он на следующее же утро отбыл в дилижансе в Лондон; и обнаружилось также, что история относительно Долли Кодшшнс - постыдная клевета, после чего вдова, естественно, вышла замуж за капитана Черная Борода. Доктор Лукавс обвенчал их и впоследствии всегда заявлял, что не имел ни малейшего представления о проделках своего племянника и даже удивлен, что тот не покончил с собой после последнего своего разочарования. Мистер и миссис Триппет жили счастливо, что, насколько я понимаю, является окончательным уделом семейства, в котором все мы были крайне заинтересованы в раннем детстве. Вы скажете, пожалуй, что история эта неправдоподобна. Пфа! Разве она не напечатана в книге? И разве она хоть чуточку менее правдоподобна, нежели первая часть сказки?