ще не была уничтожена неприятелем.
     -- Нужно уходить с дороги, -- решил Эфраим. -- Давай-ка свернем налево,
в ланды, и пропустим танки.
     Тиффож  не стал  спорить;  он сошел с обочины  в грязный талый сугроб и
почувствовал  под  ногами  мягкую,  предательски  зыбкую   почву  вересковой
пустоши.  Колючий куст оцарапал ему  лицо;  он  отшатнулся  и,  вытянув руки
вперед,  пошел  дальше,  как ходят слепые.  Долго шагал  он так, удаляясь от
дороги, пока звуки яростной бомбардировки в его ушах не свелись  к  смутному
рокоту,  похожему  на ворчание грома. Почва все больше напитывалась водой, и
теперь  он с величайшим  трудом  вытаскивал  ноги  из жадно  засасывающей их
грязи. Потом его руки нащупали  ветки и тонкие стволы подлеска, и он признал
в деревцах черную болотную ольху. Тиффожу захотелось остановиться, повернуть
обратно  к дороге,  но повелевающая  им  сила властно толкала его продолжать
путь. И по мере того  как  он все глубже увязал  в хлюпающей  болотной жиже,
ребенок на его  плечах  --  такой  худенький,  почти прозрачный!  -- тяжким,
свинцовым грузом придавливал его к земле. Тиффож медленно двигался вперед, и
с каждым его  шагом тина поднималась все выше и выше, и невыносимо возрастал
гнет на спине. Теперь ему  приходилось  совершать  сверхчеловеческие усилия,
чтобы бороться с вязкими объятиями болота, сдавившими ему  живот и грудь, но
он упорно шел  и шел,  зная,  что так нужно. И когда  Тиффож поднял голову в
последний раз,  он увидел  над головой  только золотую шестиконечную звезду,
которая медленно вращалась под черным куполом неба