етырнадцать  -  да  шесть  - двадцать  - да  четыре -
двадцать  четыре - плюс восемь - тридцать два. Прекрасно!  Счастливое число.
Вы  верите в магию чисел? Я лично люблю четверку и все кратные ей... поэтому
цифра 32 мне особенно  близка. Немецкий ученый  Бишоф в труде "Die Magie der
Zahlen" утверждает, что...
     Красный до этой поры инспектор позеленел и ударил по столу:
     -  Я же просил  вас не морочить мне голову! Здесь,  пане, никакой магии
нету. Причитается 776 злотых и 48 грошей. Будете платить?
     Я замолк. Несколько мгновений я гипнотически вглядывался в его глаза, а
затем тихо и отчетливо шепнул:
     - Буду.
     Инспектор, видимо, не расслышал, потому что сказал:
     - Я вас польским языком спрашиваю - будете платить?
     - А я польским языком отвечаю - буду!
     - То есть как?
     - Очень просто. Причитается 776 злотых и 48 грошей,  вы  пришли за этой
суммой, а я вам ее плачу.
     Липы, черемухи,  акации,  жасмины, сирени, левкои,  резеда, розы -  все
благоуханнейшее   соединилось  в  один  сладкий  свежий  аромат  и  обильной
упоительной  волной било  в  открытое  окно. Зелень сияла, вся в драгоценных
каменьях дождевых капель. О, как же мне было хорошо!
     Инспектор как-то скособочился в кресле.
     - Пане Шумский!  - крикнул он. - Если  вы сию же минуту не  перестанете
шутки шутить, то будете  отвечать  за оскорбление должностного лица! Я вас в
последний раз спрашиваю: будете платить?
     Я спокойно, с непередаваемой  улыбкой  вынул из  ящика 776  злотых и 48
грошей, положил их на стол и сказал:
     - Буду. Вот деньги.
     Огромная радужная арка скрепила зенит неба и центр земли (sic!).
     Инспектор сжал голову руками и сквозь стиснутые зубы прошипел:
     - Бесссовессстно! Бесссовессстно!
     Признаюсь, мурашки забегали у меня по спине от этого зрелища.
     - Что случилось? - испуганно спросил я.  - Почему вы  так дрожите, пане
инспектор?
     За окном  было уже тихо и спокойно,  свежо и проветрено. Зато в комнате
разразилась гроза.
     -  Почему?! - рычал инспектор. - Почему?! Да как же вы  смеете? Кто вас
уполномочил?  Вы  думаете,  пане  Шумский,  что   столь  безнаказанно  можно
издеваться над бедным изработавшимся налоговым инспектором?
     - Кто издевается, дорогой мой? За что такое обвинение?
     - Как то есть  за  что? - выл он.  - Как  за  что? Я приходу.  Вы  меня
встречаете весело, с улыбкой,  с дьявольской вежливостью! Вы предлагаете мне
кресло!  Вы  угощаете меня  освежающим  напитком, которого я так  жаждал, вы
говорите со мной о каких-то стихах - хорошо,  я все стерпел, я думал, что вы
мне  зубы заговариваете.  Но  затем -  вы  платите!  Наличными!  Не  пытаясь
добиться отсрочки  или рассрочки! Хотя бы  на неделю!  Или  две! Он  платит,
бессовестный! Платит, преступник!  На стол деньги выкладывает! Двадцать  три
года работаю я инспектором, и никто еще со мной так жестоко не обходился! Ты
-  Шумский?  Скотина ты, вот кто!  На  колени!  Умоляй, проси,  пресмыкайся!
Немедленно предложи, что сейчас заплатишь  только  сто злотых,  а  остальные
станешь вносить помесячно!
     Я взывал, ползая на коленях:
     - Нет. Все - сегодня! До гроша! Сигарку не желаете, пане инспектор?
     И тут - не с апокалипсического ли свода - обрушился страшный гром? Нет!
Это был крик инспектора, который пал, пораженный Перуном Чуда.
     В ту же секунду раскрылись за его плечами  белые, ангельские крылья, он
вылетел  в  окно  и  вознесся,  бедный  и  замученный,  на  высоты  твои,  о
Предвечный!
     Дай же ему место одесную престола Твоего.
     Я же, прослеживая лет его в лазури, попиваю арак уже без воды, и полной
грудью впиваю озон преображенного грозой мира.
     1933 г.
     перевод с польского Асара Эппел