это, блин, не поверишь. Это вовсе не то, что все думают, там полно цвета, и всякие разные красивые вещи... там куча всего! Не знаю, чего даже сказать, вот так. Журналист бежал за нами по пятам. Он должен был заполнить время, отведенное ему на передачу, но не получалось. Он умолял дать хоть малейший комментарий. Рауль пихнул меня в бок. - Давай, Мишель, толкни им речь! Словно во сне, я очутился на подиуме. Засверкали фотовспышки. - Дамы и господа, у нас самая замечательная награда. Нам удалось запустить и вернуть танатонавта. Полная тишина. Один журналист задал вопрос : - Доктор Пинсон, вы один из величайших мастеров, ковавших сегодняшнюю победу. Что вы сейчас думаете делать? Я еще придвинулся к микрофону. - Сегодня великий день. Все меня слушали. - Мы победили смерть. С этого дня изменится все. Потребуется полностью пересмотреть наши взгляды на жизнь. Мы собираемся освоить новую вселенную. Рано или поздно это произойдет. Мне даже самому трудно в это поверить. Наверное, мы доказали, что... В этот момент в моей голове вновь проскочила зловредная мысль. (Нет, в самом деле, чем это я тут занимаюсь?!) - Мы доказали, что... И тут внезапно я осознал, что здесь, сейчас, я совершил нечто исторических пропорций. Стоит один лишь раз такое подумать, и уже ничто не сможет выгнать эту мысль из головы. Толпа продолжала внимать, телекамера "наплыла" на мое лицо. Миллионы людей смотрели на меня в прямой трансляции, как я стою молча, разинув рот. - Доктор Пинсон? Я был уже не в состоянии выдавить из себя хоть один слог. Журналист, крайне смущенный, попытался выкрутиться. - Кхм-м... И вы, мсье президент... вы тоже смогли доказать вашу честность... Повлияло ли это как-то на вашу политику в отношении предстоящих парламентских выборов? Президент Люсиндер не обращал на него внимания. Он прошептал нам : - Пойдемте, друзья, не будем тратить время на этих плебеев. Покинем весь этот вертеп и займемся делом. Пора рисовать первую схему континента мертвых. - Где? - На танатодроме Флери-Мерожи. Только там нас оставят в покое. Наша маленькая группа становилась все более и более сплоченной. 83 - ПЕРСИДСКАЯ МИФОЛОГИЯ Рыбешка - утке, без воды мечась: "Наполниться ручью придет ли час?" "Зажарят, - утка молвит, - степь иль море, Не все ль равно, что будет после нас!" От зенита Сатурна до чрева Земли Тайны мира свое толкованье нашли. Я распутал все петли вблизи и вдали, Кроме самой последней - смерти петли. Омар Хайям (1050 - 1123), Рубайат Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 84 - КАРТА Приветственные крики сотрясали тюремные камеры. Заключенные уже посмотрели по RTV1 прямую передачу о "путешествии" Феликса. Наш танатонавт салютовал направо и налево, подмигивая глазом, словно восклицая: "Я же знал, я же говорил!". В превращенном в танатодром лазарете Рауль схватил кусок картона и цветные фломастеры. Мы все обступили его кружком, пока Феликс пытался поточнее объяснить, что он видел на том свете. Трогательно было наблюдать, как этот здоровенный, грубый парень подыскивал слова и собирался с мыслями, пытаясь найти точные выражения и стремясь угодить нам, его самым первым друзьям. Он почесал макушку, он почесал спину, он почесал подмышками. Наморщил лоб. Наш картограф потерял терпение : - Как все было-то? - Ну... сначала была воронка, а бока у нее как у короны или цветка хлопка, что-то в этом духе. Рауль набросал рисунок. - Нет, - сказал Феликс, - она больше. Я же говорю - воронка. Он закрыл глаза, чтобы лучше припомнить сей магический образ. - Как шина из неона, только вокруг себя кружева разбрасывает. Что-то такое жидкое... Как сказать? Огромные волны из голубоватой звездной пыли, брызгающие водяным светом. Впечатление такое, что висишь над огромным океаном, который вертится вокруг себя и образует корону из света и искр. Вот тебе раз. Питекантроп оказался поэтом. Амандина взирала на него с нежностью. Рауль стер свой рисунок и на его месте изобразил нечто, напоминавшее салат-латук с распушенными листьями. - Уже лучше, - одобрил Феликс. - Понимаете? Плывешь в своего рода желе из света и еще чувствуешь приятное ощущение морской прохлады. Честное слово, мне это напомнило, как я в первый раз был на море. - Какого это все цвета? - Да голубовато-белого... Но светящееся и вертится, как карусель. Она как бы всасывала в себя еще массу других покойников вокруг меня. У них к пупкам были прицеплены белые веревки, которые лопались, когда они глубже погружались внутрь конуса. - Лопались? - вмешался Люсиндер. - Ну я же говорю! Как лопнет там внизу, так они сразу еще больше ускорялись. - А кто были эти люди? - спросила Амандина. - Да покойники, из всех стран, все расы, молодые, старые, большие, маленькие... Рауль приказал нам всем замолчать. Наши расспросы могли отвлечь разведчика. Еще будет время уточнить все детали. - Продолжайте. Значит, бело-голубая воронка... - Да. Она понемногу стягивалась и превращалась в гигантскую, розовато-лиловую трубу. А там, в глубине, цвет стенок темнел и сменялся на бирюзовый. До самой бирюзы я не дошел, но видел, где начинается этот оттенок. - Воронка вращалась все время? - Да, возле края медленно, а чем глубже, тем быстрей и быстрей. Потом она сужается и становится ярче. А вся толпа внутри бирюзы, и даже я сам, мы все изменили форму. - Это как? Феликс гордо выпрямился. - Корпус у меня был танатонавта, но я стал прозрачный, такой прозрачный, что сам мог сквозь себя видеть. Знаете, как здрово! Я совсем забыл про свое тело. Я больше не чувствовал свой вросший ноготь. Я был как... как... - ... перышко? - предположил я, вспомнив египетскую Книгу мертвых, из которой мне цитировал Рауль. - Да. Или как воздух, только чуток потверже. Рауль возился над картоном. Его рисунок приобретал форму. Воронка, труба, прозрачные люди, влекущие за собой свои длинные пуповинки... Смерть наконец-то раскрывает свой облик? Издалека она напоминала огромную растрепанную голову. - А она большая? - спросил я. - Жуть! Самое узкое место, что я видел, в диаметре с полсотни километров! Представляете, она глотает всех покойников планеты по сто штук в час! А, да! Не было ни верха, ни низа. Там, наверное, можно внутри по стенкам гулять, никаких проблем, ходи коли вздумаешь. - А животные тоже были? - поинтересовалась Амандина. - Не-е, никаких зверюг не было. Только людишки. Но уж этих было целое стадо. Должно быть, где-то война идет, раз такая куча набилась. И все валили в свет, спокойно так, никто не врезается, хоть и гонят, будь здоров. Летят на свет, что мотыльки. Рауль многозначительно поднял карандаш. - В какой-то момент все эти прозрачные мертвецы неизбежно должны будут друг с другом столкнуться, - заметил я. - Где же вы остановились? - спросил Люсиндер. На картоне Феликс пальцем показал место на раструбе бело-голубой воронки. - Тут. Такая точность меня изумила. - Я не мог идти дальше, - пояснил Феликс. - Еще сантиметр и моя серебряная пуповина тоже бы лопнула, а тогда... "чао, бамбина, сорри". - Но вы раньше упоминали, что пуповина бесконечно растягивается, - отметил президент. - В голове именно это и пронеслось. Но чем дальше притягиваешься светом, тем суше становится пуповина, потом она превращается в хрупкую и ломкую. Нет, ребята, это бордель, еще сантиметр и мне бы осталось только с вами распрощаться. Вот здесь - мой последний предел. Он вновь ткнул пальцем в то же место. Черным фломастером Рауль начертил длинную штриховую линию. "Коматозная стена", приписал он снизу. - И что это означает? - вмешался я. - Я думаю, что это как звуковой барьер в свое время. Предел, который тогда никто не мог преодолеть, не подвергая себя опасности. Сейчас, когда у нас появилась эта карта, у нас появилась и новая цель: пересечь эту линию. И за контуром, обозначающем коматозную стену, Рауль жирными буквами написал: Терра инкогнита. Неизвестная земля. Мы с уважением разглядывали рисунок. Именно так и начиналась разведка нового континента. Первый контакт, сначала высадка на берегу, а потом, по мере того, как первопроходцы углублялись дальше, на карте появлялись горы, прерии и озера, а Терра инкогнита все больше и больше отодвигалась к краям листа. Именно так было в Африке, в Америке, в Австралии. Понемногу, шаг за шагом люди стирали эти два слова, этот ярлык невежества. Терра инкогнита... Присутствующие во время эксперимента во Дворце Конгресса считали, что стали свидетелями конечного результата научно-политического проекта. Мы же вчетвером - Люсиндер, Рауль, Амандина и я - мы знали, что это не конец, а напротив - только начало. Еще предстоит исследовать этот розовато-лиловый туннель, который превращается в бирюзовый. Еще предстоит закончить карту и отбросить за ее край эти слова: Терра инкогнита. Рауль хлопнул в ладоши. - Вперед, только вперед, в неизвестное, - прошептал он, не в силах подавить улыбку отважного конкистадора. Наш новый девиз. Мы смотрели друг на друга и в наших глазах сверкал один и тот же огонь. Приключение еще только начиналось. Вперед, в Неизвестное! x x x ЭПОХА ВТОРАЯ : ПЕРВОПРОХОДЦЫ 85 - ОБЗОР ПРЕССЫ Парижская газета : " СЕНСАЦИЯ ВО ДВОРЦЕ КОНГРЕССА : ФРАНЦУЗ СТУПИЛ НА КОНТИНЕНТ МЕРТВЫХ " "Первый человек, официально ступивший на тот свет - француз и его зовут Феликс Кербоз. Мы уже давно и неоднократно в своих передовицах выражали полную уверенность в успехе дерзкого проекта нашего президента Люсиндера. Благодаря его усилиям научная сборная Франции опередила всех иностранных соперников и первой достигла континента мертвых. Наша газета уже присудила Феликсу Кербозу титул "Человек года" и обратилась с петицией, чтобы его как можно быстрее зачислили в ряды Почетного Легиона". Лондонская газета : " ЕВРОПЕЕЦ НА ТОМ СВЕТЕ " "Смерть можно навещать. Группа европейских исследователей сумела отправить человека на тот свет и вернуть обратно живым и невредимым. Увы, этому успеху предшествовали многочисленные бесплодные попытки. Во Франции порядка сотни человеческих "подопытных кроликов" обломали себе зубы об этот беспрецедентный проект. Однако, несмотря на саркастическое отношение французов, единодушно осудивших эту - с их точки зрения - "лабораторию запрограммированной смерти", Феликс Кербоз вышел с честью из гекатомбы. Британская группа вот-вот готова, в свою очередь, включиться в эту эпопею. Следите за нашими репортажами в следующих выпусках". Токийская газета : " В ПОИСКАХ НАШИХ ПРЕДКОВ " "Один человек захотел любой ценой встретить своих предков. Иностранец по имени Феликс Кербоз попытался к ним присоединиться и покончил с собой с помощью хлорида калия, вещества чрезвычайно ядовитого. Через двадцать минут он очнулся совершенно здоровым. В настоящий момент японские исследователи ищут ответ на самый дерзкий вопрос: можно ли посещать страну наших предков (и в конечном итоге ее сфотографировать), как и всякое прочее место на Земле?" Нью-йоркская газета : " ОХ УЖ ЭТИ ФРАНЦУЗЫ ! " "Маленькая группа французских самодеятельных исследователей увлеклась эксцентричным экспериментом: отравиться ядом, чтобы посетить загробный мир. В течение нескольких недель Франция, проинформированная об этом прожекте, освистывала своего президента Жана Люсиндера, обвинив его - ни больше, ни меньше - в массовых убийствах, так как опыты, проводимые под его высоким покровительством, привели к смерти порядка сотни человек, пока не был достигнут успех. Что же касается самих изобретательных экспериментаторов, им стало угрожать судебное преследование, поскольку во Франции сплошь и рядом ученым ставят палки в колеса бюрократы-крючкотворы. (Вот еще одна причина, почему лучшие французские ученые так стремятся эмигрировать в Соединенные Штаты, где они могут спокойно трудиться над своей будущей Нобелевской премией). На этот раз отважная четверка сумела доказать ценность своей работы в глазах всей нации, даже несмотря на недоброжелательных экспертов. Это событие произошло перед объективами телекамер всего мира, ставшего свидетелем того, как Феликс Кербоз отправился на континент мертвых и вернулся оттуда в целости и сохранности. Кербоз - бывший заключенный, чей пожизненный приговор был затем отменен в качестве вознаграждения за этот подвиг. Сейчас перед ним открывается карьера человека, которого мы с вами называем a self-made man. Многие американские компании уже предложили ему значительные суммы за исполнение роли своего собственного персонажа в новом фильме с колоссальным бюджетом. Ответа он еще не дал, но уже полагают, что медсестру Амандину будет играть Кэрол Тарксон, а в роли французского президента Люсиндера мы увидим Фреда О'Баннора. Смотрите скоро на ваших телеэкранах". Римская газета : " ПАПА РАЗГНЕВАН " "Французы вбили себе в голову идею завоевать континент мертвых. Папа объявил, что на этот раз наука перешла уже всякие границы. "Смерть принадлежит только Богу, а Бог выражает себя через голос Ватикана", - напомнил Святой отец и добавил, что: "Мы не собираемся поощрять самодеятельные командировки на тот свет. Мы убедительно призываем французские власти связаться с архиепископом Парижским, прежде чем предпринимать какую-либо новую экспедицию подобного рода". Папская булла ожидается с минуты на минуту". Мадридская газета : " ДЕЛО ЛЮСИНДЕРА " "Президент Французской Республики, синьор Жан Люсиндер, в течение многих недель был для свой страны полным психопатом. Теперь же, когда французы признали, что он находится в совершенно здравом рассудке, нам следует, пожалуй, последовать их примеру. Да, Люсиндеру зачастую недостает чувства юмора и он никогда не проявлял большого сочувствия к странам, находящимся в затруднительном положении. Кстати, мы уже критиковали французского президента в наших передовицах за его протекционистскую и близорукую политику. Что ж, остается только восхищаться амбициозной целью, которую он держал в полном секрете: завоевание континента мертвых! Против всех ожиданий, французский "подопытный кролик" Феликс Кербоз смог достичь Запредельного Континента и вернуться оттуда. Наше правительство рассматривает вопрос о начале научной программы в целях более полного изучения этого феномена". Берлинская газета : " ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЕВР " "Определенно, у французов ресурсов хоть отбавляй. В то время как их экономика тщетно хлопает крыльями, мечась между забастовками и гневными демонстрациями, втуне пытается сдержать натиск наркомании и захлестывающие страну волны нелегальной иммиграции, их президент, герр Жан Люсиндер, пробует отвлечь внимание от кризиса, отдавшись опытам над смертью. Он утверждает, что сумел заслать человека на тот свет. Группа немецких экспертов в ближайшем времени проверит этот сомнительный эксперимент". Пекинская газета : " СМЕРТЬ - ПОСЛЕДНЯЯ КОЛОНИЯ " "Зеленый свет завоеванию континента мертвых. Как и во времена политики канонерок, великие державы не утаивают своих колониальных аппетитов. Несмотря на наглые опровержения и завесу секретности, которой они пытаются прикрыть свои махинации, стало известно, что несколько дней назад американские, английские, немецкие, итальянские и японские эксперты приступили к строительству танатодромов. Из надежного источника мы выяснили, что француз Феликс Кербоз уже достиг своего рода "критической точки", невидимой и непреодолимой. Эта граница находится на расстоянии "кома плюс двадцать минут". 86 - ПОСЛЕ ПОБЕДЫ Сомнений больше быть не может. Научные круги, общественное мнение и пресса салютовали успеху "Проекта Парадиз". Комиссия экспертов, прибывшая во Дворец Конгресса, чтобы нас утопить, представила в парламент отчет, где, напротив, признавались наши достоинства и наша серьезность. Никто уже не осмеливался говорить о "лаборатории запрограммированной смерти" или "президентском склепе". "Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть?..." Я мог бы этой фразой заполнить подряд страниц двадцать. По крайней мере, чтобы вернуть желание понять, чем же я живу. Когда не знаешь, много вопросов не задашь, но стоит только начать копаться, как тут же возникает потребность узнать все, понять все. Смерть стала тайной, захватившей все мои нейроны, и мой мозг требовал больше информации. Тот факт, что к ней можно приблизиться практически управляемым образом, должен меня обнадежить. "Смерть - это вот что: страна, в которую можно попасть и оттуда вернуться!" Геркулес, наш предшественник, уже побывал в аду, чтобы сразиться с Цербером. Почему бы и нам этого не сделать? Рауль успешно нанес свой первый удар. С этого момента меня терзало желание узнать, что происходит с людьми после их ухода. Где окажусь я сам, когда все кончится? В конце концов, если жизнь, как говорится - это комикс, можно бы и узнать, что происходит в последнем эпизоде. Я все еще находился в шоковом состоянии. В голове множились вопросы. Может ли человек силой воображения и убежденности завоевать все измерения? Где находится его предел? И в особенности, что же такое смерть?... смерть... смерть... Президент Люсиндер собрал нашу группу на совещание в Елисейском дворце. Он приветствовал нас в своем рабочем зале, забитом компьютерной техникой и дисплеями, аскетично строгом и крайне далеком от того роскошного образа, который производил его кабинет в стиле Людовика XV, где он обычно принимал официальных гостей. Глава государства объяснил, что сейчас мы наконец-то вырвались на оперативный простор. Мы разделались со скептиками. Теперь нам предстоит принять бой с новым противником: подражателями. Действительно, ценой нашей славы почти весь мир возводил танатодромы. - Вопроса быть не может, чтобы дать нас обойти американцам или японцам. Это мы уже видели в авиации, - ругался он. - Братья Райт утверждали, что построили самый первый самолет, хотя всякий знает, что на самом деле это сделал Клемент Адер!<>[6] Вы добились успеха в запуске, но - держитесь крепче! - определенно найдутся те, кто станет заявлять, что опередили вас в походе на тот свет. После нашего триумфа во Дворце Конгресса, засвидетельствованном широкой общественностью, я и помыслить не мог, что какая-то темная иностранная артель осмелится оспаривать наше первенство в исследованиях. Я запротестовал. - Мы владеем точной химической формулой "ракетоносителя". Эта формула - тот самый "чемпион", которого увидел весь свет. Мы даже изобрели новую терминологию путешествий между обоими мирами. Наш исторический прецедент неоспорим и мы продвигаемся вперед семимильными шагами, так что остальным потребуется еще время нас нагнать. Люсиндер воздел руки к небу. - Да подумайте же сами! Пока наши депутаты еще торгуются, предоставлять нам фонды или нет, американские университеты уже выделили значительные суммы в распоряжение своих исследователей. И смею вас заверить, они не работают в тюремных подвалах! Не садятся в стоматологическое кресло, которому место скорее в музее, чем в экспериментальной лаборатории! Нет, они купаются в роскоши, обставленные самой современной аппаратурой в мире! В любом случае, мы должны двигаться вперед с более высокой скоростью. Я не вижу никаких других средств обеспечить ваши потребности, кроме как... Профессор Разорбак, доктор Пинсон, мадемуазель Баллю и мсье Кербоз, отныне вы поступаете в прямое распоряжение президента. Я объявляю вас высокопоставленными государственными служащими. Конрад пятый угол будет искать, когда я ему про это расскажу! - Отлично. Сможем обновить нашу лабораторию, - обрадовался Рауль. Люсиндер его прервал : - О нет, Разорбак, никакой больше любительщины! Речь идет о международной конкуренции. Наша страна должна держать марку. К тому же, у нас больше нет никаких причин прятаться. Наоборот, надо работать у всех на виду. Словом, мы построим себе новый танатодром, более современный и более просторный. Он должен стать "историческим" местом. Новой триумфальной аркой. Аркой триумфа завоевателей смерти. Как и многие другие политики, Люсиндер пьянел от собственных слов. В то же время ему нравилось побуждать к действию войска, которые он считал своими. Мы были его элитным подразделением, его личными разведчиками, коммандос, готовыми всеми силами помочь ему войти в Историю. Мы, однако, не разделяли этих амбиций. Если он жаждет себе бессмертия, то мы ищем приключения и хотим проникнуть в тайну, столь же древнюю, как и само человечество. Швейцар с раззолоченным воротником шумно распахнул дверь. Аудиенция окончена. Президента ждут другие дела. Нам пора убираться. - Спецслужбы Республики держат меня в курсе дел наших противников, - сказал он. (И вместо прощания добавил) - А сейчас, мадемуазель, господа: побольше уверенности и за работу! 87 - ИУДЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ "Сном жизнь приучает нас к смерти. Жизнь говорит нам, что в сновидениях есть еще одна жизнь". Элифас Леви Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 88 - ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ После суматохи во Дворце Конгресса я неделю просидел дома совершенно один. Я убедился, что одиночество легче переносить в состоянии эйфории, чем в расстройстве, но страдал я от этого ничуть не меньше. С другой стороны, чего же я жду? Толпы почитателей, осаждающих наш дом по всему периметру? Есть ли мои фото в газетах, нет ли, - каким я был Мишелем Пинсоном, человеком одиноким, таким я и останусь. Я очень хорошо представлял, какова будет эпитафия на моем могильном камне: "Здесь лежит Мишель Пинсон, простой и одинокий, как и все люди". Я утешался белым портвейном и десятки часов посвящал перечитыванию старых книг по мифологии. Устав от этих текстов, зачастую слишком академических и непробиваемых, я листал первые попавшие под руку журналы. Все они были напичканы статьями про везенье киноактеров, таких красивых и улыбчатых, что им жениться-развестись - как мне... Ну, вы поняли. На каждой странице красовалось по картинке, где белозубо сияли непристойно счастливые молодожены или свежеиспеченные родители. По словам бумагомарателей, все эти герои были гениальны, уникальны, призеры-лауреаты, при всем при этом скромны, расслабленны и перманентно добродетельны. Они болели за борьбу против полиомиелита, они усыновляли детей из стран третьего мира, они вещали о любви как о единственной и незаменимой ценности, они представляли своих новых друзей, таких же гениальных и улыбчатых, как и они сами. Сейчас танатонавты тоже были счастливы. Феликс купался в свете рампы. Рауль отыскал путь, которым прошел его отец, президент Люсиндер стал знаменит, Амандина думала, что теперь в силах спасать людей. А я? Мне нечем было заняться. Никого, с кем можно поговорить, кому можно поведать о своей боли вперемешку с приступами радости. Вновь захотелось завыть, как волк на луну. Ауууууу! Пришлось остановиться, когда дали о себе знать соседи. Я заставил себя сесть за журнальные статьи и бесился, читая про везенье актеров, художников и политиков. Надо взять себя в руки. Я слишком нетерпелив. Было уже пол-одиннадцатого вечера, но и в этот час я никак не мог подавить в себе желания. Желания быть с людьми, поговорить с ними, поспорить о том, о сем. - Приветик! Не повезло. Мать с братом. С ходу они на меня набросились. - Мой мальчик, сынок, как я тобой горжусь! Я всегда знала, что все получится! Мама всегда это чувствует... - Браво, брательник, одним махом всех побивахом! Словно у себя дома, они завладели моей кушеткой, а брат тут же сунул под нее руку, уверенный, что именно там я прячу свой портвейн. Потом Конрад принялся мне толковать про мои же финансовые интересы и что мне надо с этого момента ими заниматься с помощью мудрого и расчетливого советника. Мать подчеркнула, что с моей теперешней репутацией я, без сомнения, могу жениться на красивой актрисе или какой-нибудь наследнице из высшей аристократии. Она уже набрала вырезок из журналов с множеством очаровательных юниц, могущих мне подойти. - Все женщины будут у тебя в ногах валяться, - поведала она тоном гурмана. - Но... но у меня уже есть подружка, - ляпнул я не подумав, просто чтобы оградить себя от ее непрошеного сводничества. Мать тут же приняла негодующий вид : - Что! Как! - вскинулась она. - У тебя есть подружка и ты ее прячешь от своей матери?! - Да я... - Ага! А я догадываюсь, кто она такая! - возликовал Конрад. - Подружка Мишеля - санитарка! Та самая цыпочка-блондиночка, с голубыми глазками, что с тобой рядом стояла во Дворце Конгресса! Слышь, брательник, ты заметил, она похожа на Грейс Келли? Только получше. Постой-ка... Странно, тем макаром, что она цеплялась за твоего "кролика", я уж подумал, что он ее оприходовал! Как и всегда, мой братец-кретин попал в самое больное место и наслаждался, проворачивая нож в кровоточащей ране. Мать сказала ему помолчать. - Санитарка? Отчего бы и нет? Все работы хороши... И когда ты на ней женишься? Я бы очень хотела видеть себя женатым. Тебе нужна жена, чтобы навести порядок в твоей жизни. Ты посмотри, в чем ты ходишь! Ты простудишься, если не будешь тепло одеваться. И конечно же, ты все время обедаешь в ресторанах. Эти рестораны экономят как только могут на своих клиентах, подают одни объедки и продукты самого низкого сорта. Я надеюсь, ты не ешь фарш? - Да знаю я, маман, знаю, - согласился я, пытаясь предотвратить сход лавины. - Что ж, тем лучше. Твоя санитарка тебя научит правильно кушать и тепло одеваться. В крайнем случае будешь слушаться меня. И не вздумай задирать нос, что тебя по телевизору показывали! - Не буду. - Чего не будешь? - Нос задирать не буду. - Я тебя предупреждаю, даже и не смей разыгрывать перед нами сноба, мол, "я международная звезда"! Между нами чтоб такого не было, договорились? Нет, лучше капитулировать, чем ввязываться в бесполезную перепалку! Конрад глумливо ухмылялся при виде моей, как ему казалось, бесхребетной покорности. Порывшись в книгах, лежавших у меня на столике, он воскликнул : - Во! А сейчас ты увлекся мистикой? - Я читаю, что хочу и не собираюсь ни перед кем отчитываться, - раздраженно ответил я. Я готов был уступать матери, но склоняться перед Конрадом - это уже слишком. Он объявил : - "Пополь Вух", или "Книга преданий"... Это что, про колдунов? Я выхватил драгоценную книгу из его рук. - Это библия индейцев киче в Мексике, - я чуть не плюнул ему в лицо. - А, ну да! А вот еще: И-Цзин, "Книга превращений". А здесь "Бардо Тодоль", "Книга мертвых". И "Рамаяна". Вот это да! Слушай, у тебя здесь все есть. Одной только "Камасутры" не хватает! - Конрад, если ты сюда заявился меня провоцировать, то убирайся к чертовой матери, пока я тебе не начистил морду! Иди куда-нибудь еще и там выпендривайся своими бабками, колесами и девками. А меня оставь в покое! - Ах, где ты мой, кладбищенский покой! - загнусавил Конрад. Я уже было ринулся на него с кулаками, но между нами влезла мать. - Не разговаривай со своим братом в таком тоне. Мне он не приносит ничего, кроме радости. Посмотри: он женат, подарил мне внуков. Его не в чем упрекнуть! Уж он-то не ходит задравши нос, что его пропустили на телевидение! Я готов был рвать на себе волосы в бессильном отчаянии! Чтобы вернуть спокойствие, я начал замедленно дышать. - Если вы пришли, только чтобы надо мной издеваться, я предпочитаю вас больше не задерживать. Вы боитесь, что я стану счастлив? Вы хотите отравить мне все удовольствие? Мать заметила, что у меня, как и всегда, на рубашке верхняя пуговица расстегнута. Как и всегда, она принялась ее застегивать, больно ущипнув при этом шею. Этим она дала понять, что меня наказывают за перехват инициативы в разговоре. - Как вообще ты смеешь разговаривать с нами в таком тоне? - негодовала она. - Даже когда ты в свое время таскался по кладбищам с этим своим Разорбаком, я никогда тебе не выговаривала, хотя я отлично знала, что многие матери не разрешали своим детям водиться с ненормальными. - Рауль нормальный! - Все же он немного особенный, ты сам это признавал и к тому же... - Вы обо мне говорите? Нет, все-таки мне, видно, придется взять себя за шиворот и установить, наконец, щеколду на дверь. А то ходят, кому ни вздумается. Амбарные замки, засовы, дверные глазки, звонки и - здравствуй, мой покой и уединение! А пока что тем хуже для Рауля, если он услышал в свой адрес нелестные замечания моей матери! Это его отучит сваливаться мне на голову с бухты-барахты. - Здравствуй, Рауль, - холодно сказал я. - Да-да, профессор Разорбак, - признал мой братец уважительным тоном, - мы как раз вас и вспоминали. Мы думаем, что раз вы сейчас стали богатые и знаменитые, вам потребуется финансовый консультант присматривать за вашими интересами. В конце концов, вы вдвоем и мадемуазель, вы все равно как рок-группа. Вам нужен импресарио, который позаботится о вашем имидже, который будет заниматься вашими контрактами, который... Я ожидал, что Рауль резко оборвет этого шутника. Ничуть не бывало. Он внимательно его слушал. - Это твой брат? - спросил он. - Да, - несчастно признал я. - А я его мать! - гордо объявила моя родительница. Рауль взялся за подбородок. - У твоего брата появилась неплохая идея, - согласился он. - Нам действительно нужно толково организовать работу нового танатодрома. Конрад с напыщенным видом принялся излагать свои прожекты : - Именно. И я думаю, что по соседству с ним интересно открыть сувенирную лавку. Там можно будет торговать вот такими вот футболками. "Умирать - наше ремесло", можно было прочесть на той тряпке, что он вытащил из своего кармана. Я был потрясен. Этого нельзя было сказать про Рауля, который стал внимательно разглядывать материю. - Неплохо! А она садится или линяет при стирке? - Нет. Гарантированный краситель, я уже проверяла, - вмешалась маман. Рауль настроен отдать наш священный проект в руки торговщиков и менял, тех самых, что превратили Храм Господень в вертеп разбойников? Я туда не вернусь. - Но... Он приказал мне помолчать. - Твой брат прав, Мишель. Лавка позволит людям лучше познакомиться с нашей работой, придаст ей престиж в глазах общественности. - А я... я буду вашим пресс-атташе! - воскликнула моя нежная мать. - И раз так, то смогу чаще видеть Мишеля. Я за него серьезно возьмусь. Я протер глаза и уши. Нет, это не сон. Мы начинали, желая постигнуть тайну смерти, чтобы тем самым изменить жизнь, изменить мир, изменить человечество... Вуаля, теперь мы увлеклись организацией магазина "танатосувениров". Мы живем поистине в чудесную эпоху! Если бы Иисус Христос вернулся на землю, ему тоже, наверное, пришлось бы заняться популяризацией своих заветов. "Люби ближнего своего" - на розовато-лиловых майках. И "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" - белые свитера, 70% хлопка, 30% синтетики, стирать в теплой воде. Уж это отлично устроило бы Конрада! Я вообразил даже, как распропагандировать Лао-Цзы через уличные киоски. "Кто знает, не говорит. Кто говорит, не знает". Налетай, обалденные водолазки! А впрочем, уж если Рауль, мой друг профессор Разорбак, не жалуется, то кто я такой, чтобы на это возражать? Мой брат откроет магазин, закупит оптом секонд-хэнда и всякого мусора на Тайване, а мать займется лавкой. Я пожал плечами, повторяя самому себе, что это посмешище, по крайней мере, никого не убьет. - А твоя санитарка, ты когда нас с ней познакомишь? - напомнила мать, чтобы добить меня окончательно. 89 - АВСТРАЛИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ "Мифология австралийских аборигенов повествует о Нумбакулле, "Вечносущем", родившимся из ничего. Нумбакулла - это пришедшая ниоткуда сущность, внезапно проявившаяся на обнаженной Земле. Он направился на север и на его пути рождались горы, реки, самые разные растения и животные. По дороге он извергал из себя духов-младенцев, которые сами по себе были бессмертными душами, появлявшимися из его тела. В одном гроте он выбил на камнях священные знаки, именуемые Тъюрунга и наделенные способностью появляться из энергии. Первопредок родился из союза одного Тъюрунги с духом-младенцем. Затем аналогичным образом народились другие предки и занялись воспитанием первых людей. Однажды Нумбакулла посреди пустыни воткнул столб. Он обмазал его свой кровью и стал взбираться на небо, поманив за собой Первопредка. Но из-за крови столб был слишком скользкий и Первопредок свалился на землю. Нумбакулла один взобрался на небо и утянул за собой столб. После этого он никогда уже не появлялся. Люди поняли, что бессмертие от них навсегда ускользнуло. Священный столб стал осью, вокруг которой крутится этот мир, как этого и хотел Нумбакулла". Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 90 - ТАНАТОДРОМ "СОЛОМЕННЫЕ ГОРКИ" Благодаря президентским спецфондам, мы выстроили себе превосходнейший танатодром. Был он не триумфальной аркой, а небольшим зданием в стиле модерн, расположенным в спокойном квартале. Место мы выбрали со знанием дела. Находился он на улице Боцари, в самой высокой точке микрорайона Соломенных Горок. Рауль счел забавным изучать смерть на том месте, где когда-то стояли виселицы Монфокона. Зловещее напоминание. Здесь в средние века именем короля вешали как бандитов, так и ни в чем не повинных. Через два месяца все было готово. Наше восьмиэтажное здание выходило на парк "Соломенные Горки". На четырех последних этажах располагалась дюжина небольших квартир, по три на каждом. На верхних этажах мы убрали стены и соорудили там лабораторию в 220 квадратных метров (шестой этаж) и стартовый зал таких же размеров (седьмой этаж). Восьмой же этаж был преобразован в пентхауз, зимой полностью закрывавшийся полупрозрачной стеклянной крышей, а летом превращавшийся в террасу на свежем воздухе. Амандина, задействовав огромное количество горшков с зеленью и цветами, преобразовала приемную по своему вкусу. К этому колониальному интерьеру был добавлен белый рояль Steinway и бар черного дерева. Место стало воистину шикарным! Внизу здания очень скромная табличка оповещала: "Парижский танатодром", и буквами поменьше: "Посторонним вход воспрещен". Рауль предложил добавить также "Опасно, запуск танатонавтов" на манер щитов "Опасно, ВПП", которые ставят рядом с аэродромами. Эта идея нас весьма позабавила. Президент Люсиндер торжественно открыл танатодром, разбив о входную дверь традиционную бутылку шампанского. В этот раз настоящего шампанского, не просто игристого. Мы больше не скупились. С учетом, какая у нас пресса, банкет по поводу презентации был организован в пентхаузе. Глава государства в небольшой поздравительной речи отметил наши усилия и пожелал нам не свернуть шею в завоевании "Запредельного Континента". Возвышаясь на эстраде, окруженной мясистыми растениями, он с грустью перечислил все те колонии, что потеряла Франция - Канада, Вест-Индия, западная Африка - только лишь оттого, что не смогла сохранить за собой первенство. - В этот раз мы останемся лидерами, - напористо заключил он. Потом, под фотовспышки репортеров, он наградил всю четверку знаком отличия, который он придумал специально в нашу честь: "Почетный Легион танатонавтов". На медали был изображен человек с ангельскими крыльями, мчащийся внутрь огненного круга. Может быть, в этот самый момент, пока мы купались в теплых лучах славы и успеха, смерть уже задумчиво созерцала нас со своего престола, словно стая пираний, развлекающихся видом детей, собравшихся из корявых досок соорудить трамплин для прыжков в мутную реку. Я выкинул все эти мысли из головы и вернулся в шумливую среду нашего банкета. Журналист RTV1 опять был здесь и засыпал Амандину вопросами, хотя та, похоже, была мало расположена на них отвечать. Амандина молчаливая. На нее нужно только раз посмотреть и все станет ясно. Но журналист больше не умел смотреть. Он задавал вопросы и даже не слушал ответов, он снимал, не видя что снимает. Вынужденный оперировать искусственными чувствами - ушами микрофона и глазами камеры - он потерял свои природные способности, они атрофировались. Хотя Амандина такая красивая. В этот вечер она была в умопомрачительном платье из черной парчи, но я избегал ее светло-голубых глаз, притягивавших как два бездонных омута. Моя мать воспользовалась временной передышкой и завалила журналиста RTV1 ответами на вопросы, которые тот и не думал задавать. "Да, мы собираемся открыть танатомагазин", "Да, в магазине вам предложат футболки и разные сувениры, связанные с танатонавтикой", "Нет, до лета товаров не будет". На эстраде восторженный от собственных идей президент продолжал выступление. - Этот орден, - вещал Люсиндер, потрясая медалькой, - призван вознаградить всех, кто внесет вклад в прогресс танатонавтики, включая наших зарубежных коллег, которые могут приезжать сюда, чтобы сотрудничать с нами. Удачи всем! Ох уж этот Люсиндер. Готов на все, лишь бы попасть в учебники истории. Ему не достаточно быть президентом, поощрявшим эксперименты над смертью. Чтобы уж наверняка своим именем отметить дух этой эпохи, ему еще понадобилось изобрести свою медаль, "Медаль Люсиндера", и заиметь собственный танатодром. Это место, без сомнения, в один прекрасный день получит имя Люсиндера, по образу аэропортов имени Кеннеди или Шарля де Голля. Что же до его идеи переманить сюда всех успешных танатонавтов, то она позволит нам никогда не оказаться в хвосте иностранцев. Неплохой ход. Я предложил тост в его честь. 91 - ТИБЕТСКАЯ МИФОЛОГИЯ "Знай же : Вне твоих галлюцинаций Нет ни Высшего судии мертвых, Ни демонов, Ни покорителей смерти, Мажусри. Пойми это и ты станешь свободен". "Бардо Тодоль", тибетская "Книга мертвых" Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 92 - ЗА РАБОТУ На следующий день после официального открытия мы со всеми своими пожитками обосновались в нашем дворце смерти. Президент для каждого предусмотрел личные апартаменты. Плюс к этому лаборатория имела несколько входов, чтобы мы могли работать по ночам. А поскольку мы хорошо помнили, чем нам досаждали соседи во время клеветнической кампании, то с великой радостью переехали в свой новый дом. Себе я домашний очаг выбрал на четвертом этаже. Потом я в лаборатории присоединился к Раулю, измученному страстным желанием наподдать президенту Люсиндеру. - Американцы, японцы, англичане... Он только о них и говорит. Он ничего не понимает. Впереди работы - начать и кончить. Мы можем продвигаться только шаг за шагом, и к тому же принимая какие только возможно меры предосторожности. Я был озадачен, видя как мой друг принял н