уз выпить по коктейлю и слегка разгладить наморщенные извилины. Экспериментальный сеанс нас измотал и мы с удовольствием согласились. Там, посреди зеленых джунглей, расслабившись, слепой старец и восхитительная блондинка объявили о своем намерении пожениться. Амандина призналась, что Фредди - мужчина ее жизни и что она готова перейти в иудаизм, если он того потребует. Но ее жених ничего такого не требовал. Он был достаточно либерален, чтобы согласиться на смешанный брак. Словом, они поженились и мы вместе с учениками страсбургской йешивы устроили себе праздник. Никогда я не видел Амандину столь сияющей, когда ее свежеиспеченный супруг музицировал за роялем, а мы танцевали хороводом. По числу лет у Фредди их было на сорок больше, чем у Амандины, по числу глаз - на два меньше, но он знал, как обуздать свои страдания и суметь смеяться. Что еще может быть важнее для супружеской четы? 187 - ДАОССКАЯ МИФОЛОГИЯ "Далеко к востоку от Китайского моря, в месте, где Небо расходится с Землей, находится неизъяснимо глубокая бездна, именуемая "Вселенским слиянием". Туда, никогда не переполняясь и не осушаясь, стекают все воды Земли и Млечного пути (который сам по себе есть река, куда впадают небесные воды). Между этой пропастью и Китаем расположены пять великих островов: Тай-ю, Юань-цы, Фан-ху, Ин-чжоу и Пен-лай. В основании окружность каждого из них достигает тридцати тысяч ли. Плоские вершины составляют по девять тысяч ли. Здания, усеивающиеся эти острова, выстроены либо из золота, либо из нефрита. Животные там дружелюбны. Растительность восхитительна. Цветы ароматны. Съеденные плоды предотвращают старость и смерть. Жители этих островов поголовно гениальны, все из них мудрецы. Каждый день они заскакивают друг к другу в гости, летая по небу". Ли-Цзы Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 188 - СПЛОШНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ Мы упорно хотели довести свою авантюру до конца и пробить столь сложную шестую стену. Потребовалось бы стечение весьма драматичных обстоятельств, чтобы вынудить нас поставить сейчас точку. Как раз эти обстоятельства и проявились в июле того же года. Фундаменталисты опять пошли в атаку. Вновь на наших дверях появились надписи, на этот раз: "Оставьте Бога в покое", подпись - "Попечители тайны". Еще позднее угрозы расправы стали поступать как по телефону, так и с курьерской почтой. Вновь в дело вмешался папский престол, опять потребовавший запрета на полеты под страхом отлучения. Папским эдиктом была обнародована знаменитая булла "Et mysterium misteriumque", объявлявшая еретиком всякого, кто попытается увидеть, что находится за шестой стеной. Обнародование того, что спрятано за шестой стеной, оставалось исключительной прерогативой Его Святейшества. "Слишком любопытные умирают по-глупому", - холодным металлом прозвенели эти слова в автоответчике лаборатории. Рауля избили средь бела дня прямо на улице. По своей привычке он позабыл защищаться. Кюре и имамы, объединившись и окружив себя паствой, заявлялись на манифестации перед нашим зданием. Тонны мусора и всякой гадости были разбросаны в округе танатодрома. Окна семейной лавки разлетелись стеклянными брызгами, к счастью, уже после закрытия. Зеваки с любопытством рассматривали развороченные внутренности магазина. Еще раз оказавшись в самом центре противостояния, мы опять вошли в моду. Это было по душе молодежи и мы снова вернули себе статус героев, актеров самого великого приключения тысячелетия. Они выстраивались в очереди, чтобы получить автограф у знаменитых танатонавтов Фредди Мейера и Стефании Чичелли. Появился культ в память первенца танатонавтики, Феликса Кербоза. Наш магазинчик, быстро отремонтированный десятками добровольцев, уже не пустовал. После угрожающих писем потоком полились пожелания поддержки. Нас просили не склоняться перед обскурантизмом и средневековыми страхами. На штормовых митингах вспыхивали потасовки между сторонниками и противниками танатонавтики. Эти последние становились все более и более кровожадно настроенными. Однажды, когда Роза осталась одна в магазине, сменив мою мать, перед зданием припарковался микроавтобус. Оттуда вывалилось трое верзил в масках, кожаных куртках, потрясавшие ледорубами. Они тут же принялись крушить магазин и моя жена поняла, что надо спасать жизнь и бежать. Они кинулись за ней вслед. Задыхаясь, она помчалась изо всех сил по улице и спряталась за открытой дверью какого-то гаража. Бандиты увидели ее очень быстро. Она вновь побежала на глазах всех прохожих, как всегда, безразличных ко всему. Она метнула взгляд налево, направо, опять налево и поняла, что ее загнали в тупик. Хрупкая молодая женщина против трех вооруженных здоровяков, у Розы не было никаких шансов. Они бросили ее там же, всю в синяках, залитую кровью. Прошло два часа, прежде чем один из местных обывателей снизошел до того, чтобы нагнуться над этой женщиной, распростертой в луже крови. Те другие, что равнодушно переступали через нее, потом уверяли, что сочли ее просто алкоголичкой, заснувшей и разлившей вино. В больнице Сен-Луи, куда ее срочно доставили, огорченные врачи объявили мне, что Розу привезли слишком поздно, чтобы ее можно было спасти. Она потеряла слишком много крови. Ей еще повезло, что нашелся сочувствующий человек, позволивший умереть ей в госпитале, в то время как столь много людей агонизируют всю ночь на тротуаре, а никому даже в голову не придет, чтобы позвонить в полицию! Роза лежала в реанимационном отделении, вся вытянувшаяся, инертная. Только аппараты поддерживали ее жизнь. Что сделать для ее спасения? Я побежал к друзьям. Рауль посоветовал поговорить с Фредди. В эти ужасные минуты один только старый раввин знал, что и как делать. Страсбуржский маг обнял меня и уставился в лицо своим слепым взглядом: - Ты готов на все, правда на все, чтобы ее спасти? - Да. Я был категоричен. Роза - моя жена и я ее люблю. - Готов даже рискнуть своей собственной жизнью ради сохранения ее? - Да. Тысячу раз да. Раввин пристально смотрел на меня своей душой, я это чувствовал. Своей душой он пытался понять, сказал ли я правду. С колотящимся сердцем я ждал, пока он не решит мне поверить. - В таком случае, вот тебе выход. Договорись со врачами о точной минуте выключения аппаратов. Мы попробуем вылететь одновременно с ней. Мы уцепимся за ее пуповину и, тяня ее обратно, чтобы она только не оборвалась, попытаемся вернуть ее к жизни. Может быть, удастся. Ты летишь с нами и ты сам будешь ее спасать. 189 - ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ Рапорт в компетентные органы Акт насилия в отношении танатодрома "Соломенные Горки". Следует ли вмешаться? Ответ компетентных органов Пока нет. 190 - ВЕЛИКИЙ ПОЛЕТ Это возможно. Я уверен, что это возможно. Костлявая не приберет мою Розу. Я помчался в больницу. Дежурный по реанимационному отделению так и не понял, почему это я настаиваю, чтобы смерть моей жены наступила ровно в 17 часов, но все же он заверил меня, что я принял правильное решение. Лучше прибегнуть к эвтаназии, чем поддерживать жизнь человека, обреченного на растительное существование. Он с готовностью уступил моей просьбе. От убитых горем семей он уже слышал и не такие требования. Он пообещал мне, что не будет отрывать взгляда от часов, начиная с 16 ч 55 мин 00 сек. Ночью я не спал. Хороших снов не добьешься, если все время повторять себе, что завтра придется добровольно умереть. Я видел кошмары наяву, пытаясь вообразить, какие пузыри воспоминаний будут меня атаковать, чтобы посечь на лоскутки, и какие тайные пороки обнаружит во мне красная страна. Я заставил себя позавтракать, потом плотно пообедать, после чего принялся вместе с Фредди отрабатывать ту фигуру, которой мы будем пользоваться для спасения Розы. В этот раз планировалась не пирамида, а плоская конструкция, своего рода лента, которой мы надеялись вытащить обратно мою жену. Я буду в центре, удерживаемый двумя страсбургскими раввинами за руки и двумя монахами-таоистами из Шаолиня (летящими туда по таинственным политическим причинам) за ноги. Я понятия не имел, что именно пообещал им Фредди, чтобы они согласились к нам присоединиться, но в полетном зале я обнаружил восемнадцать других раввинов, тринадцать тибето-буддистских монахов и, конечно же, Стефанию. Не питая особой уверенности к своим способностям в медитации, я тщательно проверил свои химические "ракетоносители". Мы все облачились в белую униформу танатонавта. Каждый вглядывался в экран, где вырисовывались линии наших сердцебиений и электроэнцефалографической активности. Мои спутники уже закрыли глаза, готовые нажать на грушу выключателя при сигнальном звонке. 16 часов 56 минут, гласил индикатор. 16 часов 57 минут... Я собирался умереть во второй раз, но это будет моим первым добровольным вылетом. После всех этих лет, когда я отправлял других людей на континент мертвых, настал день уйти мне туда самому! Я был уверен, что пропаду, умру раз и навсегда, но у меня не было выбора. Желание спасти Розу было выше всех опасений и сомнений. 16:57:10 Рука на выключателе стала липкой от пота. 16:57:43 По обеим сторонам от меня Фредди и Стефания выглядели особенно торжественно. В бассейне мы многократно репетировали наши положения, чтобы добиться идеальной хореографии, позволившей бы мне пройти очень далеко, если возникнет такая необходимость. С помощью своих фигур Фредди надеялся, что мы сможем достичь пятой коматозной стены. Со своей стороны я рассчитывал, что сумею перехватить Розу задолго до Моха 5. У меня не было никакого опыта межзвездных полетов. 16:58:03 Стартовый зал погрузился в полумрак, чтобы нас еще больше расслабить. Григорианские псалмы мягко возносились к потолку. Сейчас я понимал, какой успокаивающий эффект могла иметь эта музыка на уходящих танатонавтов. 16:58:34 Внезапно распахнулась дверь. Словно в тайском театре теней, возник долговязый силуэт. Я его тут же узнал. Рауль. Он собирается заснять мое крещение смертью? Нет, он бросил на меня косой взгляд и, не колеблясь, натянул на себя белую униформу и пошел к стеклянному пусковому пузырю. Как и мы, Рауль сел в позу лотоса и взял в руку выключатель "ракетоносителей". 16:58:56 Опять распахнулась дверь. Грациозный силуэт с волной белокурых волос, на мгновение вспыхнувшей в свете мерцающих лампочек аппаратуры, в свою очередь направился к пусковому креслу. Как и Рауль, как и я, Амандина еще ни разу не уходила в полет. Сейчас она сделает это для Розы. Для меня. Она была одета в одну из наших униформ. Впервые - если не считать ее свадьбы - я увидел Амандину не в черном, а в белом. Она подключилась к еще одной аппаратурной стойке и вонзила себе в руку иглу, сквозь которую через минуту хлынет в нее смертоносная жидкость. 16:59:20 Я улыбнулся. У меня действительно, по-настоящему, самые лучшие друзья на свете. И если правду говорят, что друг познается в беде, что ж, видно, так оно и есть. Их присутствие придало мне новых сил. Как же мне повезло, что я нашел этих ребят. У меня самые лучшие друзья на свете! 17:00:02 Первый, второй, третий арпеджо токкаты Баха. Третий звонок, извещающий, что вот-вот распахнется занавес, прячущий тропинку в небеса. Сезам, откройся! Сделай так, чтоб мы не врезались на том свете в непробиваемую стенку! 17:00:25. - Готовы? - спросил Фредди, обращаясь ко всем и ни к кому. Двадцать восемь голосов прозвучали в унисон. - Готовы! Сколько раз я слышал эти слова, не задумываясь над их настоящим смыслом! Раввин отсчитывал : - Шесть... пять... четыре... три... два... Не спрашивай себя: "Чем же это я здесь занимаюсь?". Стисни зубы. Сожми ягодицы. - ... один. Пуск! Мокрой рукой я сдавил грушу выключателя. Почувствовал, как ледяные растворы хлынули по моим венам... Я умираю! 191 - ВОСТОЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ "Ваш страх смерти - не больше, чем трепет пастуха, когда он стоит перед Властителем, готовым наложить на него десницу, чтобы оказать великую честь. Разве дрожащий пастух не чувствует радости, что удостоится королевской милости? Может быть, он даже сам не понимает, почему дрожит? Ведь что есть смерть, кроме как новое рождение в ветре и растворение в небесах? И что значит перестать дышать, кроме как освободить дыхание от волн беспокойства, чтобы суметь вознестись и найти Бога, не встречая больше никаких помех? Лишь когда пьешь из реки молчания, ты можешь слагать подлинные гимны. Лишь достигнув вершины горы, ты сможешь наконец начать настоящее восхождение. И лишь когда земля завладеет твоими членами, ты сумеешь исполнить истинный танец". Халиль Жибран, Пророк Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 192 - ТОТ СВЕТ Стефания права: пока сам не умрешь, не сможешь понять, что это такое. Это невозможно описать словами. Я попробую, конечно, поделиться с вами теми эмоциями, что мне довелось испытать. Но все же имейте в виду (если вам, разумеется, еще не доводилось умирать раньше), что мои слова - не больше, чем легчайшее прикосновение к подлинной сути. Кое-какие из ощущений неизъяснимы, но я испытал их все, в день, когда ушел на тот свет, чтобы попытаться спасти свою жену, пока ее не перехватил Запредельный Континент, тот самый континент, что я так долго изучал. Сразу после нажатия на кнопку пуска мне показалось, что ничего не произошло. Нет, серьезно, совсем ничего. Я даже решил встать и объявить всем, что вышла осечка и что надо попробовать еще раз. Я заколебался, боясь выставить себя в дураках, и решил подождать еще минут пять, на случай, если событие все же произойдет. Я-то новичок, но другие хорошо в этом разбираются. Если они не шевелятся, то, наверное, все в норме. Я зевнул. Это, без сомнения, анестетик действует, что мне кажется, будто я немного пьян. Кружится голова. Я переключил свое внимание на спину, чтобы держать ее прямо, как об этом уже сто раз напоминала Стефания. Моя последняя отчетливая мысль была о Розе и что я должен ее спасти. Сейчас я знал, что вот-вот умру. Накатились воспоминания. Я еще маленький и это мой первый раз, как я катаюсь на американских горках. Вначале тележка медленно взбирается по отлогому скату. Достигнув вершины, я говорю себе, что лучше слезть и оказаться где-нибудь в другом месте, пока еще не поздно. Но тележка уже катится вниз, вокруг меня дети кричат то ли от ужаса, то ли от восторга, и я закрываю глаза, молясь, чтобы эта пытка кончилась поскорее. Она не кончается. Меня бросает вправо, потом тут же кидает влево, переворачивает вверх тормашками, мне не за что схватиться руками, а в голове мелькает мысль, что вот так наказывают тех, кто боится! А вот я чувствую, что засыпаю. Я такой легкий. Очень легкий. Мне кажется, что если захотеть, то можно взлететь словно перышко, и правда... я в самом деле уже летаю как перышко! По крайней мере, это пытается делать одна часть моего тела, в то время как другая боится и инстинктивно цепляется за жизнь. Я люблю Розу всем своим сердцем, но меня так пугает смерть. Я не хочу покидать свой дом, свой квартал, свое бистро, своих друзей. Пусть даже мои друзья, и в особенности мой первейший друг, здесь, со мной, сопровождают меня в этом жутком испытании. Все, что чувствую я, чувствует Рауль. Все, что меня страшит, должно быть, точно так же страшит и его. И вдруг происходит странная вещь. Какая-то опухоль вырастает прямо из макушки, тянет мою кожу, будто за волосы, тянет и тащит вверх. Как мне остановить это страшное, что происходит со мной? Сердце бьется так медленно, что я не могу шевельнуться. Бессильный, я присутствую при том, как из моего черепа рождается еще один я, до сих пор мне неведомый, о котором я ничего не знал. Мое сознание балансирует, как на лезвии ножа. Остаться здесь, внизу, с телесным я, сидящим по-портняжьи, или же уйти вверх, с новым я, отпочковывающимся из моей же головы? Меня тянет и тянет наружу. Все кружится, стерто, размыто. Исчезает чувство времени. Малейшее мое движение занимает столетие. В реальности это, конечно, длится долю секунды. Возбуждение, радость. Из моей головы выходит рог. Точнее, рог, оканчивающийся моей головой. Моей головой. Моей "другой" головой. Меня словно расщепляет надвое. Меня двое и в то же время будто я сам себе чужой. Я умираю, а рог все растет, великолепный, белый, призрачный. А сейчас у него две руки и он упирается мне прямо в родничок, чтобы легче было высвободиться из черепа. В его вершине раскрывается рот и издает неслышный стон. Моя вторая голова плачет, высвобождаясь из моего тела. Как при рождении. Мое физическое тело рождает мою душу. Меня ослепляет свет. Щекотно. Боль и наслаждение. Вокруг я вижу мир, своими обычными глазами и сквозь зрачки моей души. Душа особенно внимательно следит за тем, что происходит в моей спине. Я в страхе понимаю, что теперь нас двое в моей телесной оболочке. Тот, "другой", продолжает выходить. Это уже не рог, это вытянутый воздушный шарик. Я его вижу и он меня видит. Вы не поверите, что творится при декорпорации! Мое "я" колеблется: остаться спрятанным в моем теле или уйти в воздушный шарик, у которого уже появляются ноги. "Вернись", - умоляет тело мою душу. "Иди", - уговариваю я. Я думаю о Розе, о всех моих друзья, сидящих вокруг и рискующих жизнью ради помощи мне и, силой воли, я цепляюсь своим сознанием за прозрачное существо, выходящее из макушки моей головы. Я - другой я. В своем новом прозрачном теле. Вспышка. Эктоплазма, я превратился в эктоплазму. Шар, вышедший из моего черепа, уверенно принимает форму моей головы, вытягивает мою прозрачную шею, расправляет мои прозрачные плечи, прозрачный торс, прозрачные руки, живот, ноги, ступни - все прозрачное. Я сам себе отливка, только не из чугуна, а из эктоплазмы! Словно длинная, сморщенная и вся перевитая кишка, прозрачный кабель, сцепленный с моим пупком, связывает меня с каким-то типом, сидящим в кресле в позе лотоса. Это же надо, этот тип - я сам и есть! Я превратился в душу и вижу, как вокруг меня вылущиваются другие души. Нас сорок, плавающих под потолком танатодрома и сейчас мне очень, очень хочется уйти далеко ввысь. Фредди, совершенно спокойный и уверенный в своей обычной роли небесного регулировщика, знаком показывает нам подниматься. Идите за слепцом! Ладно, но что делать с потолком?... Он уже пересек его, а за ним ушли все священнослужители, захватив с собой Рауля и Амандину. Я остался один и вижу сорок тел, неподвижных и безжизненных как статуи. Как мне повторить их трюк? Я же не "стенопроходец", но мне страшно остаться далеко позади всех. Собрав в кулак всю свою смелость, я закрываю прозрачные глаза и - хоп! - проскакиваю сквозь потолки и перекрытия, взбираюсь этаж за этажом и вот уже терраса и крыша. Там меня поджидают другие. Все вместе мы поднимаемся в небо. Париж с высоты, это умопомрачительно! Я еще разглядывал собор Парижской богоматери, когда на нас налетел сверхзвуковой самолет. Слишком поздно отскакивать в сторону, но какая разница? Он беспрепятственно пронзает наши эфемерные тела. По пути я рассмотрел приборную доску в пилотской кабине и заодно познакомился с внутренностями бортмеханика. Фантастика, я просканировал реактивный самолет! Фредди оторвал меня от восторженных наблюдений. Надо торопиться, если мы не хотим упустить Розу. И действительно, мы слишком поздно добрались до корпуса больницы Сен-Луи. Роза уже ушла и теперь находится между нами и Запредельным Континентом. Это я виноват, если мы ее не найдем. С этими моими колебаниями под потолком я задержал всю группу. По-прежнему в роли командира, Фредди приказывает нам мчаться изо всех сил мысли. Мы летим, наверное, раза в три быстрее скорости света, подрезая один солнечный луч за другим. Бззз... бззз... Проходим Юпитер, Сатурн, Плутон, Уран, Нептун и... бззз... вот уже межзвездное пространство! С счастью, эктоплазмы нечувствительны ни к отсутствию кислорода, ни к законам гравитации, не испытывают ни голода, ни жажды. Мы знаем, что здесь царство ледяных температур, но нам ни горячо, ни холодно. Эктоплазма - транспорт будущего! Душа не знает никаких препятствий, побивает все рекорды скорости и практически ничем не рискует (за редким исключением в виде наших религиозных войн). Я позабавился видом крошечной ракеты, где сидели русские космические пираты, отправившиеся на поиски черной дыры, центра нашей галактики, когда ее обнаружила Роза. Их экипаж совершенно не прореагировал на мои помахивания и заговорщицкие подмигивания. Впереди меня раввины показывают знаками, что надо торопиться. Хорошо, но как именно можно ускориться? Оказывается, запросто, достаточно лишь об этом подумать. Все такое новое, такое странное, такое неизвестное, чтобы сразу охватить моими узенькими островками воображения. Стефания мне улыбается. Может, она и прозрачная, как и другие, но я ее тут же узнал. Мы летим плечом к плечу, меж звезд и планет. Справа от меня я вижу Рауля, Амандину и Фредди. Вся наша эктоплазменная танатоэскадрилья летит, планирует, мчится к Запредельному Континенту. Вскоре я замечаю Розу. Она далеко впереди и, да, направляется прямо, все время прямо, к... смерти. К Смерти, материализованной в виде колоссального многоцветного ореола: входа в черную дыру. Слушайте, да как же ее назвали черной, ведь она такая яркая! Засасываемые ею планеты и звезды взрываются фантасмагорическим фейерверком, образуя бурлящий галактический венец. Звезды, еще не полностью поглощенные, под действием релятивистского эффекта скорости, с которой они проваливаются вниз, меняют свой вид и превращаются в розовые, потом белые, красные, фиолетовые пятна, вспыхивающие лепестками и жгутами слепящего пламени. Даже свет, такой быстрый, и тот здесь отклоняется. Лучи гнутся, свиваются вместе, танцуют спиралями, скрученные абсолютным магнитом. Волшебный спектакль, но он проносится мимо нас слишком быстро. Вокруг видны сегодняшние покойники, также устремляющиеся к манящему свету, нетерпеливо стряхивая с себя свои пуповины. Среди них серебряным шнуром бьется оторванная нить Розы. На мгновение проносится мысль, что все кончено. Но нет, Фредди считает, что ее еще можно вернуть. В то же время он сигнализирует нам, что пора проследить за защитой своих собственных пуповин. По его командам наша эскадра выполняет перегруппировку, чтобы лучше сплести свои спасательные тросы. Это меня несколько обнадеживает. Словно у нас сложное альпинистское восхождение, но зато с отличной страховкой. Наша группа согласованно скользит в распахнутый зев черной дыры. Ее диаметр немыслимо огромен: наверное, несколько миллионов километров! Чем ближе мы подходим, тем ярче палит световой ореол, распахивая все новые и новые внутренние круги. Феликс был прав: это не корона, а воронка. Уже можно видеть стенки, уходящие вглубь нескончаемым коридором. Я тяну свои прозрачные руки к Розе, туда, в бездну. Мы достигаем своего рода берега. Вокруг нас и впереди будто разлито голубое неоновое море, едва освещаемое флюоресцирующим закатным солнцем. Со скоростью тысячи миль в час я ныряю в голубую волну, обдавшую меня мягким электротоком, успокаивающим и придающим силы. Как хорошо, что я здесь! Я знаю, что все будет хорошо, что бы не случилось. Меня пронзает пугающая мысль: а ведь Роза правильно сделала, что так сюда торопилась. Мы все ошибаемся, желая вернуться в мир. Я встряхиваю головой, беру себя в руки. Моя жена уже ушла из поля зрения. Мы пускаемся галопом одной только силой мысли. Достаточно кому-то из нас что-то подумать, как все тут же знают, что у него на уме. Я еще больше ускоряюсь. Это гигантская страна. Я, наверное, бродил бы и бродил бы здесь неделями и месяцами. Никогда я не испытывал таких сумасшедших ощущений. Гонки на мотоциклах, спортивных машинах, прыжки в воду с отвесной скалы, ничто не может сравниться с этим победным опьянением скоростью. Я лечу, скольжу, парю, вливаюсь в центральный источник света. Могучая сила овладевает моим восторженным, прозрачным телом. Я мерцаю, словно окружающее нас море. Светящиеся молнии срываются с кончиков моих пальцев. У входа в водоворот толкается масса покойников. Я с трудом нахожу Розу в этой сумятице. Вслед за ней мы погружаемся в венчик звездного цветка. Он именно такой, каким я видел его на рисунках, составленных по рассказам танатонавтов-предшественников. Все вращается, все нас засасывает. Фредди бросается вперед, чтобы схватить Розу, пока она не пробила первую коматозную стену, но та слишком быстро летит. Если ученики раввина не сумеют укрепить его пуповину, она оборвется. Роза исчезла. Понимая, что мне страшно, Рауль хватает меня за руку, чтобы я вместе с группой нырнул в Мох 1. Бульк! Тут же выскочил гигантский монстр. Женщина в белом атласном платье и с маской скелета плавала в черном пространстве, как дирижабль, невесть откуда взявшийся в фильме ужасов. Я глох от ее скрипучего смеха. Я был словно комар перед этим существом, в десять, сотню, тысячу раз больше меня. У женщины в атласном платье оказались великолепные формы. Она приподняла подол, обнажив длинные, элегантные ноги, которые принялась грациозно разводить в стороны. Грудь стала вздыматься и декольте упало еще ниже, открыв моему взору умопомрачительную впадину. Она по-прежнему смеялась, приглашая меня потеряться в атласных складках ее белого платья. Маска скелета пристально следила за моей реакций, в то время как она сама стала уменьшаться в размере, чтобы оказаться более доступной. Сейчас, когда ее рост уже был вполне разумным, я решил воспользоваться моментом и ухватился за края маски. Словно бритвой, они резанули меня по пальцам, заливая ладони прозрачной и липкой кровью. Невзирая на отвращение, я не отпустил добычу. Я тянул за нее всеми своими силами. Там, под маской, находится нечто настолько важное, что я должен открыть эту тайну любой ценой. Что прячется за маской этой женщины, которая меня так к себе влечет? Амандина? Роза? Моя мать? Рауль? Моя смерть, та самая смерть, которую я изучаю, чтобы восполнить нехватку я сам не знаю чего? Медленно приподнялась рука. Очень медленно она начала снимать маску... Вот сейчас она снимет ее совсем. И я вижу... Не могу поверить, что я там вижу! Вот этого я уж никак не ожидал! А ведь, оказывается, все так просто... 193 - БУДДИСТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ "Вот, о монахи, святая Правда о том, как подавить боль : Уничтожение стремлений путем полного разрушения желания, запрета желания, отказа и освобождения от желания, недопущения желания. Вот, о монахи, святая Правда о дороге, ведущей к подавлению боли. Это священная дорога с восемью ответвлениями, которые называются чистая вера, чистая воля, чистый язык, чистое действие, чистые средства к существованию, чистое прилежание, чистые воспоминания, чистая медитация". Поучения Будды Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 194 - ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ Я отшатнулся и попытался стать совсем незаметным. Моя эктоплазма застыла в изумлении. Из пальцев перестала хлестать кровь. Под маской скелета был скелет. Другая голова смерти. Женщина в атласном платье скинула с себя одну маску, чтобы показать еще одну, потом еще и еще... Их она сбросила уже, наверное, с сотню, этих совершенно одинаковых образов смерти. Смерть - это вот что. Смерть - это смерть, которая есть смерть, которая есть смерть, и ничего кроме смерти. Это существо, или вещь, вновь приняла титанические формы. Ее ноги превратились в щупальца, чьих пленником я тут же оказался. Я сражался изо всех сил. Как же хорошо я понимал теперь ужас Брессона! - Теперь ты пожалеешь, что попал сюда! - закричал скелет, вновь заливаясь скрипучим смехом. Он опять превратился в женщину с маской и я увидел, как тление охватывает ее руки, как распадается покрытая мокрой плесенью плоть. Пальцы проскочили сквозь мое эктоплазменное лицо, стремясь выдавить глаза. Внезапно предо мной стоял паук, облаченный в белый атлас. Чтобы избавиться от него, я телепатически попытался применить магические формулы. Vade retro Satanas. Не помогло. На ум пришло заклинание страха из "Дюн" Герберта. Я начал читать вслух: "Я не знаю страха. Страх - это маленькая смерть, ведущая к полному уничтожению. Я смотрю в лицо своему страху. Я позволяю ему пройти через меня. И когда он пройдет меня насквозь, я оберну свой внутренний взор ему вслед. И там не будет ничего. Нет ничего, кроме меня самого". Я закрыл глаза и мысленно повторил каждую фразу. Смех прекратился и женщина в белом взорвалась пузырями света. Одно яркое пятно осталось. Это тот самый центральный свет, что показывает нам дорогу. На его фоне я вижу тени своих друзей. Я присоединяюсь к ним. Каждый сражается с монстром. Со своим личным чудовищем. Фредди подтвердил: мы прошли за Мох 1. А Роза по-прежнему далеко впереди. После первой коматозной стены цвет поменялся. Голубизна уступила место фиолетовому коридору, затем коричневому. Черные отражения. Оттенки Ада? Мы замедлили свой путь, облепленные пузырями воспоминаний, словно градинами необычной бури. Коридор извивался, превращаясь в своего рода пружину. Я все мчался и мчался к свету смерти, пытаясь не обращать внимания на ее укусы. Что за ощущение силы и мощи! Едва только прошло двадцать минут, как я покинул свое тело, как уже оказался на расстоянии сотен световых лет от него. Никакого чувства потери, еще меньше - сожаления. Словно я просто оставил свои заржавленные доспехи. Я-то думал, что они меня защищают, а оказывается, они сдавливали мою душу, мое дыхание, мой разум. На эти доспехи я принимал удары, убежденный, что мои ранения оставляют на них всего лишь неглубокие царапины. Какая ошибка! Все задевало мои чувствительные стенки. Все удары моего существования, я переживал их заново, один за другим. Парадоксально, но полученные мною удары оставили следов меньше, чем раны, которые я нанес другим. Моя душа была словно дерево, на котором перочинным ножиком вырезали слова и воспоминания. Все происходило очень быстро. Я пережил свое рождение, вот мать меня заставляет есть кашу, вот я вновь боюсь высоты, когда отец развлекается тем, что подкидывает меня в воздух, вот мои первые прыщики и вызванный ими стыд, вот я попал под машину, гибель заключенных Флери-Мерожи, первое самоубийство Феликса, улюлюкающая толпа во Дворце Конгресса, оскорбительные письма, угрозы и мое вечное чувство вины. "Убийца! Душегуб!" - бросают мне в лицо люди, чьи имена я позабыл. "Убийца, убийца, убийца, убийца", - твердит внутренний голос. "Ты убил сто двадцать три невинных". "Сожалею, Мишель, но вы, честное слово, совершенно не мой тип". Недобрые воспоминания переплетаются со старыми кошмарами. По сравнению со всем этим я бы предпочел еще раз встретится с женщиной в белом атласном платье. Что ж, тем хуже для меня, придется с максимальной честностью взглянуть в лицо собственному прошлому. Роза тоже затормозилась под градом пузырей воспоминаний. Может быть, это даст мне возможность ее перехватить. Я приближаюсь с огромным трудом, борясь со штормом своей собственной жизни. Но я все-таки приближаюсь. Вот, вот еще немного. Телепатически (потому что так объясняются между собой эктоплазмы) я кричу ей: "Мы пришли за тобой, помочь тебе вернуться!" Она не обращает на меня никакого внимания. Она встретилась со своей первой любовью. Это какой-то американский астроном. Когда он ее бросил, Роза попыталась его вернуть, занявшись теми же исследованиями, что и он. Она никогда мне об этом не говорила. Сейчас я лучше стал понимать кое-какие ее сантименты. Она спорит с воспоминаниями о своем возлюбленном. Он говорит ей, что ему с ней скучно. Он говорит, что среди двоих самое важное - это никогда не испытывать скуку. Конечно, она нежная и мягкая, но ему она не дает ничего особенного. Вот поэтому он ее оставил. Вся в слезах, Роза бросается прочь. У меня нет времени сказать ей, что с ней никогда не бывает скучно, потому что она уже пересекла вторую коматозную стену. Я не могу бежать за ней. Фредди тащит меня назад за серебряную пуповину. Он напоминает мне, что конечная цель этой экспедиции - вернуться живым на землю и что если я буду слишком торопиться, я оборву свою пуповину и не смогу ни помочь Розе, ни развернуться назад. Фредди, Стефания, Рауль и Амандина берут меня за руки и мы вместе проходим сквозь Мох 2. Конечно, Стефания уже далеко не раз превозносила наслаждения красной страны, но я никогда не мог и помыслить, что можно воочию увидеть такие фантазии и извращения! Еще одна Амандина, та самая, которую я столь долго желал, предстает передо мной нагой, одетой только в чулки в сеточку, и пытается обнять меня. Я пробую отыскать настоящую Амандину, но та уже позабылась в руках великолепного чернокожего Адониса с выпуклыми, лакированными мышцами. Изящные мальчики ласкают Рауля. Надо же, я и не подозревал, что он прятал в себе гомосексуальные наклонности. Уже привыкшая к этому месту Стефания пользуется возможностью, чтобы оказаться посреди группы нескромных юношей, отлично знающих, что можно сделать с самыми потайными уголками женского тела. На заднем сидении "Роллс-Ройса" Роза отдается принцу из сказки. Я хочу разорвать объятия Амандины из страны моих фантазий. Сейчас ее обтягивает черный кожаный костюм, контрастирующий с волнами белокурых волос. Ее лицо меня зачаровывает и я ныряю между нежных грудей фантома, заливающегося смехом дьяволицы. Со своей стороны, Фредди окружен гаремом арабок, у каждой на пупке сверкает по бриллианту. Один за другим, словно лепестки маргаритки, он срывает их шелковые вуали. Куда мы попали? Амандина моих снов щекочет мне шею своими ресницами, моргая быстро-быстро. Нервный мотылек бьет шелковыми крыльями. Это моя фантазия? С ума сойти. Амандина улыбается мне, в глазах скачет безрассудство самой распутной из женщин. А потом, ротиком, она берет меня за... 195 - ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ Рапорт в компетентные органы Группа танатонавтов-экспериментаторов вылетела сегодня утром. Они пока еще застряли на второй территории. Следует ли вмешаться? Ответ компетентных органов Пока нет. 196 - БУДДИСТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ "Если, несмотря на наши достоинства, мы ведем несчастливую жизнь, это должно быть обусловлено нашей прошлой плохой кармой. Если, несмотря на нашу злобу и недоброжелательность, мы ведем счастливую жизнь, это тоже из-за нашей прошлой кармы. Наши текущие поступки при первой же возможности приведут ко всем своим последствиям". Нарада Тера, Доктрина Ренессанса Отрывок из работы Френсиса Разорбака, "Эта неизвестная смерть" 197 - В ОБЛАКАХ ... берет меня за ухо и начинает покусывать. Это останется между нами, но мне такое очень нравится. Это я даже обожаю. В особенности за самый верх. И еще за мочку. И сзади за шею, это тоже приятно. Но не за кадык. С другой стороны, мне нравится за плечо. Она это хорошо умеет. Она знает все о моей чувственности! Этим она пользуется. Злоупотребляет даже. Потом Амандина моей мечты смелее еще больше и... Но тут Фредди, вырвавшись из объятий гурий, бросает клич и приказывает нам преодолеть свои сексуальные импульсы. Мы хватаемся друг за друга и стягиваем вместе пуповины. Рядом со мной тяжело дышит даосский монах. Он знает, что мы идем в земли удивительные, но опасные. Несколько раз мы пробуем перехватить Розу. Все тщетно. Она уже пересекла Мох 3 и присоединилась к ожидающей толпе. Как и она, мы проникаем в оранжевую страну. Колонна покойников простирается насколько хватает взгляда. Некоторые удивлены, что у нас до сих пор целые пуповины. "Это что, туристы, покинувшие мир жизни, чтобы посетить континент мертвых?" Впрочем, большинство не обращало на нас никакого внимания. Я ищу Розу в этой толпе. Здесь батальоны солдат, убитых в экзотических войнах, жертвы опустошительных эпидемий, а вот тут погибшие в катастрофах. Мертвые, мертвые, еще мертвые, всех рас и всех стран. Прокаженные, приговоренные к электрическому стулу, сожженные на аутодафе, запытанные политзаключенные, неосторожные факиры, жертвы хронических запоров, пронзенные отравленными стрелами путешественники, дразнившие акул аквалангисты, моряки, трясущиеся алкоголики, параноики, бежавшие от своих воображаемых врагов через окно на десятом этаже, любители банджи-джампинга, излишне любопытные вулканологи, близорукие, не заметившие приближающегося грузовика, дальнозоркие, не увидевшие оврага под носом, страдающие астигматизмом, не разглядевшие ступеньки в подвал, школьники, не знавшие, чем гадюка отличается от ужа... Мы расталкиваем всех локтями. - "Роза, Роза!" - кричу я телепатически. На меня оборачивается много женщин, которых звали Роза. Розы дикие, полудикие и домашние. Эктоплазмы и тех и других рассказывают историю их жизни. Одна стала жертвой ревнивого супруга, другая была крестьянкой, которую застал в стоге сена старомодный папаша, третья умерла от старости, но так и не воспользовалась своим богатством, которое уже просадили ее сыночки... Я пробираюсь среди других покойников. Мертвые, мертвые, еще мертвые. Передозировка наркотика, муж избил до смерти, на банановой корке поскользнулась, неудачно грипп подцепил, обкуривался до хрипоты, я бежала марафон, я был водителем "Формулы 1" и не вписался в вираж, а я вот сажал самолет, но полосы не хватило, а мы туристы и думали, что Гарлем особенно красив ночью... Любители кровной мести, открыватели неизвестного науке вируса, иностранцы, попившие водички в странах третьего мира, жертвы шальных пуль, коллекционеры мин со 2-й Мировой войны, грабители, нарвавшиеся на полицейских в штатском, угонщики автомашин с "сюрпризом", заряженным изобретательными владельцами... Были еще мотоциклисты, считавшие, что у них было достаточно места, чтобы проскочить перед носом бензовоза, водители бензовозов, считавшие, что у мотоциклистов достаточно ума, чтобы не проскакивать у них под носом, а также любители поездить автостопом, которые ничего такого не считали, но просто оказались у всех на дороге. Пациенты, кому пересадили печень, советовались с пациентами, кому пересадили сердце. Дети критиковали родителей, которые не догадались пораньше придти с работы, хотя их чада, игравшие в прятки, уже умудрились запереться в холодильнике. Никакого напряжения среди покойников. Здесь царил всеобъемлющий мир. Жители Боснии дружелюбно ходили под руку с сербами. Корсиканские кланы заключали союзы любви и согласия. Моряк с океанского лайнера водился с пилотом космического корабля. Фредди напомнил нам, что нет времени отвлекаться. Мы собрались вокруг него, готовясь сформировать фигуру, которую отрабатывали в лаборатории. Мы опирались друг на друга, стремясь сберечь свои пуповины, построив своего рода пирамиду. В вершине Фредди, Рауль и Амандина поддерживали меня своими плечами. Увидев Розу, я мысленно передал ей, что мы собрались здесь, чтобы вернуться с ней домой. "Какой смысл?" - ответила она. Она считала, что ее час пришел. Надо знать, когда закончить существование и Роза была довольна своим концом: она умерла, сумев достичь успеха в жизни. Она ушла, уже став счастливой, ее нау