аешь вещички, малыш? - спросила она. - Советую поторопиться. Не все ж я буду промахиваться, когда-нибудь да попаду. - Тьфу! - И Джеф, повернувшись на каблуках, пошел прочь. Он чувствовал, что выразился не вполне к месту, но не мог придумать ничего лучше. Увы, он был воспитан в правилах, согласно которым мужчина не может коснуться женщины иначе как с лаской, не то бы непременно двинул ей в глаз. В жизни каждого мужчины наступает момент, когда он хотел бы оказаться Джеймсом Кегни. Долли вернулась на террасу. Когда она уходила, Мыльный дремал над детективным романом, но сейчас его шезлонг был пуст. Она обратилась к миссис Барлоу, женщине с подбородками, выполнявшей на лужайке дыхательные упражнения. - Не видали моего мужа, миссис Барлоу? - Мне кажется, миссис Моллой, его позвали к телефону. В этот самый миг пропавший муж показался в стеклянной двери. На его благообразном лице читалось волнение. Он торопливо подошел к жене. - Киска! - В чем дело, пупсик? Мистер Моллой бросил взгляд на миссис Барлоу. Она вернулась к дыхательным упражнениям, но даже у глубоких дыхателей есть уши. Мистер Моллой поманил жену в дальний конец веранды. - Звонил Шимп. - Чего ему надо? Решил снова поторговаться насчет условий? Мистер Моллой мотнул подбородком. Он ответил не сразу. Всегда неприятно сообщать горькую весть. - Нет, - отвечал он. - Боюсь, киска, я тебя огорчу. Он в местной гостинице и думает утром заявиться сюда. глава четырнадцатая Долли уставилась на мужа, не веря своим ушам. На лужайке миссис Барлоу начала исполнять африканский танец. В другое время она приковала бы к себе все взгляды, но сейчас ее па остались без внимания. - Что?! - Правда. - Едет сюда? - Завтра, как только встанет. - А белобрысый тип? Мистер Моллой помрачнел еще больше. - Сдается, киска, на этот раз нам крупно неповезло. Белобрысый тип больше Шимпу не помеха. Вот ведь подлость: он написал Шимпу письмо. Оказывается, Шимп зря думал, будто тот на него зол. История долгая, я половины не понял, но, если верить Шимпу, этот тип кидался в него не булыжниками, а какими-то пирожками, которые не хотел оставлять на тарелке, чтобы не огорчать хозяйку. А по лестнице бежал, чтобы извиниться. Бред какой-то, но так уверяет Шимп. - Черт! - Вот и я думаю, - кивнул мистер Моллой. - Мало нам этот типа. Если еще и Шимп будет отираться рядом и смотреть под руку, мы далеко не уедем. Ты же его знаешь. У него глаза на затылке. - Надо избавиться от Шимпа, вот и все. - Вот и все! А как? - Придумаю. Поди, погуляй, а я пораскину мозгами. Мистер Моллой послушно отправился гулять. Время от времени, совершая очередной круг по лужайке, он бросал взгляд на задумчивую подругу жизни. Может быть, думал он, она сумеет выпутаться и в этих исключительных обстоятельствах. Долли всегда была мозгом их фирмы. Сам он сознавал свою ограниченность. Дай ему доверчивого слушателя (желательно, чтобы в детстве того лягнула по голове лошадь), час времени, чтобы рассказать про нефтяные акции, и простор для жестов - вот тогда он совершит чудеса. Увы, это единственный дар, которым наделила его природа. На середине четвертого круга она заметил, что Долли сошла с террасы и направляется к нему. Сердце его всколыхнулось, когда он прочел вдохновение на сияющем лице. Он понял: ее острый ум вновь отыскал решение. Не впервые он испытал священный трепет при мысли, что сумел завоевать любовь такой замечательной женщины. Женщины, которая своими белыми ручками обеспечивает себя перчатками, носовыми платками, духами, сумочками и даже украшениями без малейших затрат с его стороны, а вдобавок легко разрешает все мелкие семейные затруднения. - Неужто уже придумала? - ахнул он. - Конечно. Надо было только чуток пораскинуть умишком. - Ты - чудо, - сказал мистер Моллой. - Теперь таких не делают. Разучились. Выкладывай, киска. Я весь внимание. Миссис Моллой порозовела от удовольствия. Она любила мужа, и его хвалы ласкали ей слух. - Ну, вот, - начала она. - Ты говорил, Шимп в гостинице. - В гостинице, крошка. - Ты приходишь к нему, а сам как будто весь трясешься. Сможешь? - Так? - Нет, не так. Не хватало, чтобы он вообразил, будто у тебя пляска святого Витта! Просто приходишь весь такой взвинченный, как будто узнал, что лорд Кейкбред отыскал стекляшки, спрятал у себя в комнате и собирается завтра свалить. - Всю эту туфту я должен скормить Шимпу? - Да. - А что это нам даст, зайчик? - Ну, пошевели мозгами. Если бы лорд Кейкбред собирался завтра слинять вместе с камушками, это бы означало, что сегодня его надо обчистить? - Конечно. - И кому-то из нас пришлось бы лезть в его комнату? - Ну да. - Так вот, ты не можешь, потому что у тебя кишка тонка и от одной этой мысли трясутся поджилки. - Что? - вскричал мистер Моллой, оскорбленный таким недоверием. - Ты это скажешь Шимпу. - А! - Мистер Моллой оттаял. - Это часть замысла! - Тут спросит, почему не я. - Глупо ему говорить, что тебе не хватит решимости. - Верно. Скажи ему, что решил меня надуть. Мол, лорд Кейкбред сказал мне, я сказала тебе, а ты решил свистнуть стекляшки без моего ведома. "Шимп, заберем их, разделим на двоих, а Долли скажем, будто ты ничего нашел". Мистер Моллой кивнул. Замысел постепенно прояснялся в его голове. - На это Шимп клюнет. Его хлебом не корми, дай кого-нибудь надуть. Ему это - как коту валерьянка. А что потом? - Потом скажешь, что главное - за ним. - Лезть к лорду Кейкбреду. - Только лезть не придется. Скажешь, что можно просто войти. Перед обедом, например, когда дворецкий занят по дому. Скажешь, это самое подходящее время. А потом объяснишь, где комната. - А где? - На первом этаже, с задней стороны, куда подъезжают торговцы. Не ошибешься. Под окном бочка для воды, а сбоку могильная плита с надписью "Верному другу Понто". Наверное, там зарыли собаку, - добавила Долли, справедливо рассудив, что члена семьи не похоронили бы под окнами. Мистер Моллой изумился. - Откуда ты все знаешь? - Да как-то проснулась рано, вышла прогуляться и увидела старикана в окне. Он делал зарядку. В одних брюках с подтяжками. Вылитый Кинг-Конг. - Долли невольно перешла на хриплый шепот. Вид лорда Аффенхема, голого по пояс, в армейских подтяжках на могучем торсе, произвел на нее сильнейшее впечатление. - Ладно, значит, скажешь Шимпу, что старикан спрятал камушки где-то у себя в комнате, объяснишь, где она и когда в нее лучше наведаться, и что лезть придется ему, потому что ты сдрейфил. Ясно? Мистер Моллой колебался. Ему не хотелось ответить "нет" и выставить себя идиотом. Это уже случалось с ним, когда он сомневался в гениальных планах своей жены. С другой стороны, он действительно не видел в ее словах никакого смысла. - Ладно, я отвечу тебе, крошка, - сказал он. - Все, что ты говорила, ясно, как божий день, только мне кажется, что ничего не выйдет. Шимп залезет, пороется, пороется, не найдет стекляшек, потому что их там нет, и вылезет обратно. И что мы получим? Ну разве выставим Шимпа дураком. Я-то надеялся, ты придумаешь такое, чтоб он сюда и носа не сунул. - Я и придумала. - Не вижу. Долли хотела ответить, что он не увидел бы магазин Вулворта, стоя напротив с подзорной трубой, но сдержалась - отчасти потому, что любила мужа и не хотела его обижать, отчасти по недостатку времени. - Что будет, когда лорд Кейкбред его застукает? - Ты же сказала, он будет занят. - Я этого не говорила. Я сказала, чтобы ты сказал это Шимпу. Как только ты позвонишь, что он вышел, я иду к лорду Кейкбреду и советую ему держать ухо востро. Мол, я узнала, что какой-то подонок собрался сегодня обчистить его комнату. И что? Он прячется и ловит Шимпа за шкирку. Может, отлупит, может, просто пугнет. Пусть после этого Шимп попробует подъехать на следующее утро и в виде миллионера! Тут же лорд Кейкбред выйдет вперед и скажет миссис Корк: "Какой он к чертям собачьим миллионер! Воришка, и все тут", а миссис Корк достанет ружье и велит Шимпу убираться, пока она не всадила ему в спину унцию свинца и не спустила собак. Теперь понял? Мистер Моллой не повергся лицом в прах, но был к этому близок. Никогда, поклялся он мысленно, никогда больше не усомнится он в планах этой чудесной женщины, даже если их достоинства не сразу открываются неповоротливому мужскому уму. Его красивые, честные глаза вспыхнули. - Ну, класс! - Согласна. - Непременно сработает. - Непременно. - Шимпа как ветром сдует. - Уедет, и больше не покажется. - Бегу в гостиницу. - Давай. Позвони мне с почты, что он вышел, а я сразу к Кейкбреду. Тут главное скорость. Мистер Моллой двинулся широким шагом. Его ноги, обычно не склонные к быстрой ходьбе, словно обрели крылья. Не прошло и получаса, как Долли, узнав, что Шимп слопал наживку вместе с крючком и должен быть с минуты на минуту, вошла к лорду Аффенхему в буфетную. Стеклянное выражение его глаз - мыслитель отдыхал - исчезло при виде Долли. Она так явно тянулась к его обществу, что старый лорд понемногу привык считать ее своей старой подружкой. Он тяжело поднялся, словно бизон, отходящий от водопоя, и уже собирался предложить гостье бокал портвейна, когда заметил, что кулаки ее сжаты, а взор пылает огнем. С маленькой очаровательной женщиной что-то явно стряслось. Его доброе сердце защемило от жалости и желания помочь. Долли всегда пробуждала в нем инстинкт защитника. Она казалась такой хрупкой, такой неприспособленной к жизни. - Что случилось, мэм? - спросил он. Долли сглотнула. - Ох! Я сама не своя. Одурела, как мокрая курица. В другую минуту это высказывание натолкнуло бы лорда Аффенхема на целую череду размышлений: как именно дуреют мокрые курицы, по каким признакам можно различить это состояние ума, и как они соотносятся, скажем, с мартовскими зайцами или членами угубианской колонии миссис Корк. Однако сейчас он думал только о Долли и ее беде. - Что случилось? - повторил он и добавил совсем некейкбредовское "Э?". Как мы видели, он старался не выходить из роли, но сейчас волнение было слишком сильно. - Слушайте, что я вам скажу, - так же взволнованно продолжала Долли. - Я услышала, что они послали частного сыщика обыскать вашу комнату, будто вы там укрываете краденое. Я просто осатанела! Бросить тень на вашу репутацию! Энн рассказала лорду Аффенхему, что первой тень на его репутацию бросила сама миссис Моллой, и она же предложила нанять частного сыщика. Он мог бы ответить обидно и резко. Однако он давно простил маленькой подружке ее необдуманный промах. Разумеется, тогда она не знала его так близко. - Вы про юного Эдера, как он себя зовет? Долли посчитала нужным вздрогнуть от неожиданности. Она помнила, что ей не положено знать о знакомстве собеседника с юным Эдером. - Вам про него известно? Лорд Аффенхем довольно хихикнул. - Да. - Какой вы проницательный! - Многие так говорят, - заметил лорд Аффенхем, хотя и не уточнил, кто. - Я решительно не возражаю, если юный Эдер обыщет мою комнату. - Но это не он, - сказала Долли. - Другой. Спокойствие лорда Аффенхема улетучилось. - Э? - вскричал он, окончательно выходя из роли. - Какой еще другой? - Я говорила с этим старым пролазой Трампером. Ему не нравится Эдер. Дескать, слишком молодой и разбитной. Поэтому он, ничего не говоря миссис Корк, пошел и нанял своего шпика, чтобы тот обыскал вашу комнату. Лорд Аффенхем затрясся. - И когда этот гад заявится? - Сегодня. С минуты на минуту. Он выбрал это время, зная, что вы будете заняты по дому. Мне кажется, вам надо его подкараулить и хорошенько отдубасить. - Еще бы! Тварь ползучая! - У вас в комнате можно спрятаться? - Да, за ширмой. - Отлично! - Долли, как школьница, захлопала в ладоши. - Прячьтесь и не стреляйте, пока не различите белки его глаз. Несколькими минутами позже лорд Аффенхем, идя через прихожую по пути из столовой, где проверял, все ли в порядке, чтобы отлучиться на время, встретил мистера Трампера, который направлялся в бильярдную. Он пригвоздил его таким ледяным взглядом, что несчастный вжал голову в плечи, словно птица при виде змеи. В присутствии дворецкого он всегда чувствовал себя виноватым, словно надел галстук на резинке или ел суфле вилкой для рыбы. глава пятнадцатая В семь пятнадцать вечера того же дня Шимп Твист вошел в ворота Шипли-холла, мурлыкая себе под нос веселую арию и чувствуя, что Господь на небесах, и все-то в мире ладно. Он оглядел просторный парк и восхитился им. Он слушал чириканье птиц и находил его весьма музыкальным. Даже букашка, запутавшаяся в нафабренных усах, произвела на него самое приятное впечатление - жаль, знакомство было недолгим. Короче, его настроение было сладким, как сахарин. В таком настроении он мог бы погладить по головке проходящего мимо мальчика и одарить его шестипенсовиком, хотя, вероятно, в следующее мгновение догнал бы и забрал монетку обратно. Письмо, которое Джеф прислал утром с рассыльным, доставило сыщику облегчение и довольство жизнью, какое не дает самого разрекламированное средство. С деловой встречи, на которой он вынужден был доверить Моллоям практическую часть предприятия, Шимп Твист терзался мыслью, как бы не остаться с носом. Он хорошо знал друзей и не сомневался, что они не упустят случая его нагреть. Если, с тяжелым сердцем думал он, они отыщут стекляшки, то он никак не сможет это проверить, а если есть на свете работники, за которыми нужен глаз да глаз, то это Моллои, мистер и миссис. И вдруг приходит письмо, устраняющее все преграды на пути в Шипли-холл, а затем и сам Моллой с оглушительной вестью о находке алмазов. Все это, думал Шимп, проплывая по солнечному саду, так просто, что даже не интересно. Когда же, остановившись под окном лорда Аффенхема, он увидел, что рамы распахнуты, его уверенность в успехе достигла предела. До сего дня Шимп Твист не имел опыта в таком полезном и прибыльном деле, как квартирные кражи, и зарабатывал исключительно умственным трудом. Однако теперь, когда обстоятельства принудили его поработать руками, он не чувствовал ни колебаний, ни робости. Может быть, когда он лез через подоконник, его сердце билось чаще обычного, но это был единственный неприятный симптом. Он открыл дверь в коридор и прислушался. Где-то вдалеке женский голос прочувствованно выводил псалом - человек, знакомый с распорядком жизни у миссис Корк, сказал бы, что кухарка начала готовить шпинат - но больше ни один звук не нарушал тишину дома. Шимп оставил дверь приоткрытой, чтобы слышать, если кто пойдет, и с удовольствием отметил, что пол в коридоре - каменный. Шаги в нем будут стучать гулко, как танец слона на жести. Он успеет ретироваться. Комната, в которой стоял Шимп, изумила его роскошью убранства, необычной для простого дворецкого. Объяснялось это просто: лорд Аффенхем, согласившись прислуживать в собственном доме, доходчиво объяснил племяннице, что скорее лопнет, чем поступится комфортом. Он собрал со всего дома кресла, картины, приятные безделушки, мягкий ковер и даже шезлонг, на котором мог вечером полежать без ботинок. Все это придавало комнатке вид настоящего светского будуара. Впрочем, Шимп не сомневался, что попал по адресу. Под самым окном стояла бочка, про которую говорил Мыльный, а рядом - трогательный мемориал безвестному Понто, увековечивший его верность и дружелюбие. Значит, оставалось лишь прошерстить комнату и надеяться на лучшее. Шимп принялся за работу споро и бесшумно, словно нью-йоркский таможенник, досматривающий багаж опереточной дивы, которая, возвращаясь из Парижа в родную Америку, объявила, что не везет ничего лишнего. Он заглянул в комод, проверил шкафы, сунул нос за стулья и за картины, даже помял обивку шезлонга, проверяя, нет ли двойного дна. Работа была нелегкая. Вскоре Шимпу пришлось остановиться и утереть лоб. В этот миг взгляд его упал на красивую лаковую ширму в дальнем конце комнаты. Между полом и краем ширмы виднелась пара исполинских ботинок. Ботинки поразили Шимпа своими размерами, но ничуть не испугали. Просто ботинки, чувствовал он, скорее всего - запасная пара. Только со второго взгляда он приметил, что их венчают брючины. И тут от страха хребет его размягчился до состояния шпината, который варился сейчас на кухонной плите: до него дошло, что в брючинах скрываются ноги. Короче, за ширмой стояли не мирные запасные ботинки, а самые что ни есть боевые, вкупе со своим обладателем. Он еще не успел опомниться, когда мощная рука отодвинула ширму и вперед выступил человек, подобных которому Шимп Твист никогда в жизни не видел. - Ну что, гаденыш? - спросил этот внушительный господин. Лорд Аффенхем думал совершить свой выход гораздо раньше, однако, как всегда, стоило ему задержаться на одном месте, мысли его плавно утекли в сторону. Негромкие звуки, возвестившие, что гость прибыл, навели его на размышление о частных сыщиках - что толкает их на этот путь, чем они занимаются на досуге, что заставляет женщин выходить за них замуж, и каков примерно их годовой доход. Теперь он очнулся и снова был готов к рукоприкладствам, стратагемам и выходкам. На вопрос "Ну что, гаденыш?" трудно сразу ответить удовлетворительно. Шимп Твист даже не пытался. Он с открытым ртом смотрел на хозяина комнаты, который, словно вследствие какой-то оптической иллюзии, с каждым мгновением становился все больше. Как часто бывало с ним в минуты смятения, Шимп машинально поднял руку подкрутить ус. Лорда Аффенхема это взбесило. Подкручивание усов напомнило ему о Лайонеле Грине. - Прекратите, - строго сказал он. - Сэр? - раболепно переспросил Шимп. - Оставьте их в покое, - потребовал лорд Аффенхем, с растущим любопытством глядя на гадкую растительность. - Эти усы, давно они у вас? - спросил он тоном доктора, задающего вопрос о развитии неприятной болезни. - Когда вы впервые их почувствовали? Шимп слегка удивился, но и обрадовался, что разговор получается таким мирным. Он ответил, что упомянутая поросль возникла сравнительно недавно. Первые шаги к нафабренным усам были сделаны всего два года назад. - Почему они торчат? - спросил лорд Аффенхем, все дальше углубляясь в тему усов. Шимп готов был говорить о чем угодно, пока это не касалось его пребывания в комнате. - Мазь, - отвечал он почти весело. - Вы их мажете? - Да, сэр, мажу. - Чем? - Вообще-то, сэр, я обычно пользуюсь мылом. - Каким мылом? - Туалетным. Или кремом. - Сапожным? - Нет, для бритья. - Тогда почему вы сказали "мазь"? - Иногда я пользуюсь фаброй, это такая мазь для усов. - Ну, выглядят они просто ужасно, - откровенно признал лорд Аффенхем. - На вашем месте я бы их сбрил. Чего ради вы носите этот древесный гриб? На последний вопрос у Шимпа Твиста мог быть только один ответ. Усы - единственное, кроме денег, что он по-настоящему любил, о чем и сказал лорду Аффенхему. - Тогда вы болван и плут, - объявил лорд Аффенхем. - Впрочем, разумеется, вы болван и плут, иначе не пошли бы в частные сыщики. - А теперь, - продолжал он, поводя плечами, чтобы размять мышцы, - я переломаю тебе кости, жалкий криворожий недомерок. Несмотря на приятельский тон, в котором разговор протекал до этой минуты, Шимп и на мгновение не упускал из виду возможность подобного поворота. Отвечая на расспросы в самом свойском духе, он, тем не менее, держался от хозяина комнаты на расстоянии вытянутой руки, а сам старался расположиться между ним и дверью. Слова лорда Аффенхема застали его в стратегической позиции, из которой он мог, не мешкая, юркнуть в дверь. Кролик, окажись он свидетелем этой сцены, понял бы, что видит истинного мастера своего дела и постарался запомнить этот маневр. Лорд Аффенхем рассказывал, что в юные годы сыщики ходили за ним толпой; однажды ему удалось затаиться в темной подворотне и выскочить на преследователя, шедшего за ним от Сент-Джонс-вуд до Беркли-сквера. С тех пор ему ни разу не доводилось видеть, чтобы служители сыска двигались с таким же проворством. Лорд Аффенхем опечалился. Он корил себя, что увлекся любопытством, когда надо было сосредоточиться на главном. Теперь он навсегда лишил себя радости взять частного сыщика за шею и завязать ее морским узлом. Случай стучится к нам в дверь лишь однажды, и он проморгал этот стук. Лорд Аффенхем, подобно поэту, чувствовал, что горше слов не выведет перо, чем эти: так могло бы статься. глава шестнадцатая Вырвавшись от лорда Аффенхема, Шимп Твист метнулся вправо по коридору. Знай он топографию дома, он свернул бы налево и легко ускользнул через заднее крыльцо, от которого его отделяли лишь несколько шагов. Однако рок судил, чтобы он побежал в главную часть дома и вскоре оказался перед дверью, обитой зеленым сукном. На миг он помедлил, но только на миг. Он не знал, чтО за дверью, зато отчетливо помнил, чтО позади, поэтому ринулся на преграду, как бык на ворота. Дверь легко повернулась на петлях, и Шимп оказался в просторном помещении, заставленном стульями, столиками и старыми дубовыми диванами. С одного конца виднелась тяжелая дубовая дверь, с другого - широкая лестница на верхние этажи. Короче, он был в прихожей, и здесь на мгновение задумался, решая, что предпринять дальше. Шимп радовался передышке и даже не столько радовался, сколько дивился. Он не мог взять в толк, почему не слышит топота тяжелых ног, и почему обитая зеленым сукном дверь не распахнется, явив взорам разгневанного преследователя. Он гадал, что сталось с лордом Аффенхемом. Последний и впрямь пробежал несколько шагов, однако комплекция его скорее способствовала величавой медлительности, чем суетливой беготне. С самого начала он мог рассчитывать лишь на утешительное второе место. Увидев, что жертва припустила со всех ног, он вспомнил о хрусте в суставах и прекратил погоню. "Бог дал, Бог взял", - сказал себе философ и направился в буфетную выпить рюмку портвейна. Шимп стоял, затаив дыхание, его бегающие глазки перескакивали с одного уютно обставленного уголка на другой. Наконец-то он был один, но не мог сказать, долго ли это продлится. Слева была дверь, а за ней - коридор в неведомое. В любой миг кто-нибудь мог войти, и это понуждало к дальнейшим действиям. Прилечь и помечтать хорошо для человека свободного, но не для загнанного оленя. Взгляд его привлекли окошки с цветочными горшками по обе стороны дубовой двери. За ними виднелись синее небо и зелень. До Шимпа постепенно дошло, что это - парадная дверь Шипли-холла, и от свободы его отделяет лишь поворот ручки. Он метнулся к двери, но в этот миг снаружи донеслись голоса. Он отскочил назад. Тут открылась дверь из коридора и стало слышно, как кто-то насвистывает. Сразу объясним: это был мистер Трампер. Он отлично поупражнялся на бильярде и, вполне оправившись от встречи с лордом Аффенхемом, шел к себе переодеваться. Шимп почувствовал, что его обложили со всех сторон, и готов был принять неизбежное, когда увидел свободный путь к отступлению. До сих пор, несмотря на явно чрезмерную населенность, никто еще не появился на лестнице. Он решил восполнить пробел, в несколько прыжков взлетел по ступеням, оправдывая свое сходство с мартышкой, и мистер Трампер, выходя из бильярдной, краем глаза приметил какое-то движение. На мгновение ему стало не по себе. Он не узнал прыгуна и не мог припомнить, чтобы кто-нибудь в приватном зоопарке миссис Корк двигался с такой стремительностью. У мистера Трампера мелькнула мысль о квартирном воре, но он тут же ее отбросил. Воры - существа ночные и вряд ли устраивают то, что можно назвать утренними сеансами. Кроме того, воры не бегают по лестницам. Они крадутся, как мидийское воинство, а не скачут, как угорелые. Успокоившись, он вновь принялся насвистывать и, бросив взгляд на столик - не пришло ли ему писем с вечерней почтой - повернулся к миссис Корк, которая только что вошла с улицы. С ней была миссис Барлоу. - О, Юстэс, - сказала миссис Корк, - вы мне нужны. У нас кончились муравьиные яйца для рыбок. Пожалуйста, завтра утром первым делом сходите в деревню и купите. Думаю, они есть в бакалее. - Конечно, конечно, - сказал мистер Трампер. - Непременно, Кларисса. С огромным удовольствием. Миссис Барлоу высказала свою давнюю мысль: как это удивительно, что рыбки любят муравьиные яйца, ведь в природе они и муравьи вращаются, так сказать, в разных сферах. На это миссис Корк поведала про знакомого эму, который ел аспирин. За интересным разговором мистер Трампер совсем забыл о загадочном посетителе с пружинами вместо ног. Шимп, тем временем, достиг второго этажа и обнаружил, что, хотя быстрый маневр и уберег его от утомительной необходимости знакомиться с множеством новых людей, мытарства на этом не закончились, как он надеялся, а лишь начинаются. Вопрос, что делать дальше, стоял перед ним в прежней первозданной остроте. Сверху доносился шум, указывающий на присутствие еще кого-то из бесчисленных постояльцев. Шимпу, в его теперешнем смятении чувств, казалось, что этот человек направляется к нему. В любой миг кто-нибудь мог подняться снизу или спуститься сверху. Требовалось немедленно отыскать надежное прибежище, а единственным надежным прибежищем поблизости была спальня, возле которой он стоял. Вообще-то после встречи с лордом Аффенхемом Шимп зарекся лезть в незнакомые спальни, но выбирать не приходилось. Он подкрался к двери и заглянул внутрь. Комната была пуста. Трудно поверить, что в этом людном доме отыскалось свободное место, тем не менее это было именно так. Он метнулся за дверь и замер, прислушиваясь. До его слуха донеслись шаги мистера Трампера, который поднимался по лестнице, и в мозгу мелькнула парализующая догадка, что тот направляется в эту самую комнату. Вполне в духе сегодняшнего невезения, подумал Шимп, и, надо сказать, не ошибся. Мистер Трампер, выслушав все, что можно было выслушать об эму и аквариумных рыбках, продолжил путь на второй этаж, чтобы переодеться к ужину. Шимп замер в ужасе, его глазки-пуговки забегали туда-сюда. Взгляд его упал на небольшой гардероб в дальнем конце комнаты. Это зрелище подействовало на него, как глоток свежего морского воздуха. Шимп никогда не чувствовал себя спокойно вне платяного шкафа. Человек либо страдает, либо не страдает комплексом гардероба. Шимп страдал, и гардероб в дальнем конце комнаты притягивал его, как магнит. Он сознавал, что внутри будет несколько тесновато, но стремился к шкафу, как олень стремится на источники вод. С тех пор, как он увидел Джефа взбегающим по лестнице Холси-билдингс, у него ни разу не возникало такого сильного позыва укрыться в шкафу. Тридцать секунд спустя он уже был внутри. Хватило бы и двадцати трех, но он помедлил, проверяя, нет ли в дверце ключа. Ключа не было. Он втиснулся в тесное пространство и понял, что торопился не зря. Весело насвистывая, в комнату вошел мистер Трампер. Юстэс Трампер был на вершине блаженства. Он разбил несколько дублей в бильярдной, что само по себе приятно, а тут еще миссис Корк попросила его сходить в деревню за муравьиными яйцами. Последнее обстоятельство радовало его несказанно. Каждый влюбленный мечтает угождать даме. Мистер Трампер видел проблеск надежды в том, что обожаемый предмет прибегает к его услугам. Двенадцать лет, с тех пор, как мистер Корк скончался от воспаления легких, после того, как накануне Нового года свалился в фонтан на Трафальгарской площади, Юстэс Трампер робко ухаживал за его вдовой, и такие просьбы поддерживали в нем дух. Женщина, которая сегодня просит купить муравьиные яйца, завтра несмело шепнет "да". По крайней мере, так казалось мистеру Трамперу. Продолжая насвистывать, он выпрыгнул из одежды, ополоснулся водой из кувшина, впрыгнул в вечерние брюки и надел рубашку. Только приступив к завязыванию галстука - что, как известно, требует определенной сосредоточенности - Юстэс Трампер перестал насвистывать. В этот самый миг Шимп Твист, у которого давно чесалось в носу, не выдержал и чихнул. В затихшей комнате это прозвучало, как звук трубы. Мистер Трампер подпрыгнул на шесть дюймов и опустился на пол, дрожа всеми поджилками. Галстук выпал из его обмякшей руки. До сего времени, занятый более приятными мыслями, мистер Трампер отодвинул на задний план тайну неведомого спринтера. Теперь она нахлынула на него, как цунами, и он понял, что первое подозрение не обмануло. Как ни трудно поверить, что вор вышел на промысел в такой час, других объяснений не оставалось. Видимо, грабитель печется о своем здоровье и предпочитает обчищать дома в светлое время суток, чтобы оставить ночь для долгого, освежающего сна. Рассуждения мистера Трампера строились на том, что непонятный звук донесся из гардероба. Честные люди, чувствовал он, не прячутся по шкафам, и был, разумеется, прав. Простой вопрос: "Прячетесь ли вы в шкафах?" - лучшее средство отделить овец от козлищ. Лакмусовая бумажка. Мы совершенно справедливо осуждаем того, кто ответит: "Да". До этого пункта рассуждений все было ясно для мистера Трампера. Сомнения возникли, когда он стал думать о дальнейших шагах. Человечество можно грубо разделить на две категории - тех, кто узнав о воришке в шкафу, смело распахивают дверцу, и тех, кто на это неспособен. Юстэс Трампер принадлежал к последним. То, что толкнуло бы лорда Аффенхема к немедленным действиям, привело его в мучительную задумчивость. Идеально было бы подкрасться к дверце и повернуть ключ в замке. Нигде вор не чувствует себя настолько нелепо, как в запертом шкафу. Однако даже отсюда мистер Трампер видел, что ключа в дверце нет. Итак, этот метод исключался, а другого, по крайней мере, столь же действенного и безопасного, мистер Трампер не видел. И вот, пока он стоял в нерешительности, в его мозг, как репей по воде, вплыла мысль, что в доме есть мужчины покрепче и помоложе. Юстэс Трампер не возражал против личной опасности, при условии, что она грозит чужой личности. Он не знал доброго старого девиза "Поручите это Джорджу", но если бы знал, именно эти слова пришли бы ему на ум, только вместо "Джорджа" стояло бы "Дж. Шерингем Эдер". Чем хорошо иметь в доме сыщика: если вас беспокоит нашествие воров, вы можете пригласить его и вписать в счет дополнительную услугу. Мистер Трампер помнил, что комната Джефа этажом выше; горничная, которую он встретил, выйдя на цыпочках из комнаты, подтвердила эту догадку. Третья дверь по коридору, сказала она; туда мистер Трампер и направился. Он хотел было посвятить девушку в тайну платяного шкафа, но передумал. Что горничные в минуту опасности? - трость надломленная; им недостает упорства и воли к победе. Мистер Трампер двинулся к третьей двери по коридору, но так до нее и не дошел. За второй дверью по коридору располагалась ванная, которой пользовались все жильцы этой части дома; когда мистер Трампер с ней поравнялся, из-за двери донеслось пение. Мистер Трампер сразу узнал голос. Вчера утром он слышал, как Джеф распевал в розарии, а такие вещи забываются не скоро. Он остановился, приложил губы к замочной скважине и сказал: "О... э...". Ответом ему были лишь плеск воды и громкое пение. Мистер Трампер, не желая, чтобы его услышал вор этажом ниже, говорил почти неразличимым шепотом. Он понимал, что расслышать его нельзя, но все равно досадовал. Частные сыщики не должны петь в ванной. Мистеру Трамперу, человеку старорежимному, чудилось в этом что-то неуважительное. Вы нанимаете частного сыщика, думал он, а не канарейку. Он заговорил чуть громче, с ноткой осуждения в голосе: - Мистер Эдер. Снова послышался плеск воды и многократные уверения, что некто, чье имя не называлось, лучше всех. - Мистер Эдер! На этот раз призыв был услышан. Бодрый голос отозвался: - Да? - Мистер Эдер, это мистер Трампер. - Уже заканчиваю. - Мне не нужна ванна. - Конечно, конечно. Сейчас освобождаю. Минуточку подождите. Мне надо допеть. Мистер Трампер испытал разочарование. Даже если частный сыщик согласится повременить с исполнением "Ты - лучше всех" и вникнет в обстоятельства, пройдет немало времени, прежде чем он вытрется и оденется. Разумеется, ничто лучше ванны не подготовит молодого человека к схватке с представителем преступного мира, но мистер Трампер предпочел бы помощника в полном боевом облачении. В таких делах главное - время. В этот самый миг из четвертой двери по коридору показался Лайонел Грин. Он был в футуристическом халате (работы одного из друзей по Оксфорду), а в руках нес губку и люфу. Лайонел Грин кисло взглянул на мистера Трампера, которого недолюбливал. - Добрый вечер, - сдержанно сказал он, подергал дверь ванной и прищелкнул языком. Закрытая дверь означала, что для омовения придется идти на второй этаж. Сухо кивнув мистеру Трамперу, он прошел мимо и уже на лестнице с досадой обнаружил, что тот идет следом. - Ой, Лайонел, - проблеял мистер Трампер. - Минуточку, Лайонел. Мне надо с вами поговорить. глава семнадцатая Лайонел Грин недолюбливал мистера Трампера, потому что подозревал в нем тетушкиного соглядатая. Кто еще мог донести, что он, Лайонел, иногда наведывается в "Оленя и рога"? Он даже не пытался скрыть раздражение. - Да? - произнес он тем же суровым тоном. Мистер Трампер уловил некоторую враждебность, но ввиду чрезвычайной и спешной ситуации решил не обращать внимания. - Лайонел, случилась крайне неприятная вещь. У меня в шкафу вор. - Вор? - Вор. - Не может быть. - А я вам говорю, может. - Чепуха. Вам померещилось. Мистер Трампер вновь испытал то обидное чувство непонятости, которое так больно задело его в общении с Джефом. Он предпочел бы более живой отклик. - Мне не померещилось, - упрямо сказал он. - Я его слышал. - А как именно? - В каком смысле? - Что он делал, когда вы его услышали? - Он издал звук. - Какой звук? Мистер Трампер задумался. До сей минуты он не пытался анализировать природу странного звука. Он попытался воспроизвести услышанное и прочел в глазах собеседника открытое недоверие. - Не может быть, - сказал Лайонел, - таких звуков не бывает. Мистер Трампер с досады исполнил что-то вроде вступительных па африканского танца. - Неважно, какой звук я издал! - воскликнул он. - Какая разница, что это был за звук? Важно, что кто-то вообще издавал звуки в моем шкафу. - С чего вы взяли, что он у вас в шкафу? - Я же вам объяснил. Звук донесся из моего шкафа. - Может быть, из коридора. - Повторяю, звук донесся из шкафа. - Это вы так думаете, - поправил Лайонел. - Вы заглянули внутрь? - Нет. - Почему? - Я... э... это не мое дело. Тут нужен кто-нибудь помоложе. Тонкие брови Лайонела Грина поползли наверх. - Вы же не хотите предложить это мне? - Хочу. - Невозможно. У меня нет времени. Сами знаете, как тетя Кларисса не любит, чтобы опаздывали к обеду. Я только-только успею принять ванну. - Вы боитесь! - вскричал мистер Трампер, отбрасывая всякую учтивость. - Ф-фу! - И Лайонел, потрясая губкой, прошествовал вниз. Мистер Трампер остался стоять на лестнице, трясясь от злости. Грубое поведение Лайонела Грина само по себе могло бы разбудить спящего в нем демона, вдобавок он испытывал глубочайшее презрение. Он был уверен, что правильно объяснил нежелание Лайонела Грина придти на помощь. Мистер Трампер знал, что миссис Корк боготворит племянника, но ничуть не сомневался, что этот племянник - трус. Он все еще кипел бессильной яростью, когда на лестнице появилась Энн. Секретарькомпаньонка жила в комнатке под крышей. - Ой, здравствуйте, мистер Трампер, - сказала она удивленно. Маленький щеголь редко расхаживал по дому без пиджака. Мистера Трампера немного успокоил ее заботливый тон. Он не ждал от нее практической помощи, поскольку относил секретарей-компаньонок наравне с горничными к непротивленцам этого мира, однако она готова была выслушать, а именно в сочувственном слушателе он сейчас нуждался сильнее всего. До сих пор ему попадались только глухие аспиды, которые затыкают уши и распевают - "Ты - лучше всех", или заносчивые трусы, которые увиливают от прямого долга под предлогом, что опоздают к обеду и рассердят тетушек. - Ой, мисс Бенедик, - пропищал он. - Не хочу вас пугать, но у меня в шкафу вор. Он не зря рассчитывал на женскую отзывчивость. Глаза у Энн округлились. Веселенькие дела творятся в Шипли-холле, подумала она. - Вор? - Да. - Откуда вы знаете? - Я его слышал. - Вам не могло это показаться? Для человека, рассказывающего о ворах в шкафу, этот вопрос прозвучал совсем иначе, чем утверждение, приправленное безупречным оксфордским выговором, что ему померещилось. Мистер Трампер был благодарен за явное внимание и тревогу. Энн и прежде ему нравилась. Он искренне надеялся, что миссис Корк ошибается насчет ее чувств к Лайонелу Грину; одна мысль, что кто-то любит Лайонела Грина, вызывала у мистера Трампера тошноту. - Уверяю вас, что не ошибся. Он издал звук. - Какой звук? Тот же вопрос из уст Лайонела Грина взбесил мистера Трампера; может быть, поэтому он так плохо изобразил чихающего сыщика. На этот раз у него получилось куда естественнее. Звук по-прежнему не имел ничего общего с чихом, но по крайней мере в нем отсутствовала потусторонняя составляющая, наводящая на мысль об ином, более страшном мире и укрепившая скептицизм Лайонела Грина. Вы не могли бы сказать, к какой области жизни относится этот звук, но все же согласились бы, что такое бывает. - Что-то вроде этого, - сказал он. Энн задумалась, и немудрено - перед ней разверзлись неведомые глубины. - Вы не думаете, что это кошка? - Какая кошка? - Любая. Кошки издают такой звук, когда на них наступишь. Хотя, конечно, - великодушно продолжала Энн, видя, что ее собеседнику больше не вынести, - вы на кошку не наступали. - Какую кошку? - Которая в шкафу, если бы она там была, но, разумеется, ее не было, - сказала Энн. Мистер Трампер стиснул руками лоб. На мгновение у него возникло жуткое чувство, что он рушится в пропасть, ясно сознавая, что происходит, но не в силах ничего изменить. Что-то подобное испытывали гадаринские свиньи, выходя на финишную прямую. - Можно, мы не будем говорить о кошках? - хрипло взмолился он. - Это только замутняет дело. Могу твердо заверить вас, мисс Бенедик, что у меня в шкафу человек. Кстати, - продолжал мистер Трампер, светлея, поскольку сообразил, что именно этого довода не хватало повествованию, - я его видел. - Так вы заглянули в шкаф? Мистер Трампер торопливо мотнул головой. Он чувствовал, что нить разговора снова ускользает из его рук. - Нет, - отвечал он. - Это было раньше. Я выходил из бильярдной и видел, как кто-то очень быстро взбежал по лестнице. - Ух ты! - вскричала Энн. Все это начинало походить на правду. - И что ж вы? - Ничего. Он мелькнул, как молния, и я, естественно, решил, что это кто-то из домашних. Теперь я убежден, что это был вор. Он, вероятно, взбежал по лестнице и укрылся в моей комнате. - Наверное, услышал чьи-то шаги. - Наверное. - И спрятался в шкаф. - Точно. - А что вы сделали, когда он издал звук? - Опешил. - И не проверили, кто там? Мистер Трампер поежился. - Нет, - отвечал он, - не проверил. - Интересно, он еще там? - Безусловно.