-- Господи, сейчас не время мыть голову! Я хочу сказать, если найду слова, что я о тебе думаю. Ты -- замечательная. -- Ну, что ты! Я самая заурядная. -- Вот уж нет. Ты прекрасна. -- Раньше ты так не думал. -- Чего ты хочешь от мальчишки, не способного отличить правую руку от левой? Расскажи мне, кстати, о своей красоте. Когда ты начала ее ощущать? -- Думаю, я стала походить на человека лет в четырнадцать. Когда сняли железяки. -- И очки? -- И очки. Астигматизм исправился. Билл подавил вздох при мысли о том, как много он потерял. Они сидели в кресле лорда Аффенхема, довольно просторном, словно нарочно сделанном для тех, кто не прочь устроиться рядышком. Со стены на них благодушно смотрела фотография лорда Аффенхема в какой-то странной форме, словно говоря: "Благослови вас Бог, дети мои". -- Когда тебе было четырнадцать, я шагал по Нормандии к Парижу с армией освободителей. -- Крича "O-la-la"? -- Да, и еще "L'addition". Все говорили, это очень помогает. Не ерзай. -- Я не ерзаю. Я встаю. Сейчас я вымою тебе голову. -- Я не хочу мыть голову. -- У тебя огромная шишка. -- Пустяки. До свадьбы заживет. Впрочем я рад, что это не случилось раньше, когда милорд Аффенхем был моложе и сильней. Лицо Джейн вновь обрело холодную суровость. -- Не упоминай при мне этого человека. Его место в психушке. -- Чепуха. Не желаю слышать ничего дурного о дяде Джордже. Пути его неисповедимы, дела его чудны, но плоды они приносят. -- Все равно, его надо освежевать тупым ножом и окунуть в кипящее масло. Чтоб запомнил. Почему всякого, кто желает с нами породниться, обязательно надо бить табакеркой? -- Ты не уважаешь традиции? Впрочем, я понимаю. Когда-нибудь попадется тонкокостный ухажер, и старый филантроп предстанет перед судом за убийство. -- Не будет больше ухажеров, сестры Бенедик иссякли. Как кролики. Их больше нет. -- Ладно. Я получил ту сестру, которую хотел. -- Видел бы ты первую! -- Что? -- Ну, первую, Энн. -- А, некрасивую! -- Вот уж нет. Она -- редкая красавица. Билл не сдался. -- Любая твоя сестра, будь она Клеопатра, Лилиан Гиш и Мэрилин Монро в одном лице, для меня -- некрасива. И вообще, сомневаюсь, чтобы Энн мне понравилась. Вся в пиявках! Кстати, разреши спор, она -- миссис Джеф Миллер или миссис Уолтер Уиллард? -- Джеф Миллер. -- Долго он был с ней знаком? -- Нет. -- Значит, у меня преимущество. Я женюсь на своей детской любви. Куда романтичнее. -- На детской любви?! В Мидоухемптоне ты на меня и не смотрел. -- Мы уже с этим разобрались. Ты была кикиморой. -- Значит, все дело в моей внешности? -- Еще чего! Давай проясним это раз и навсегда. Я женюсь на тебе за твою стряпню, и буду строго следить, чтоб она оставалась на высоте. Кстати, раз уж мы решили похоронить прошлое, как насчет Твайна? А, то-то же, прячешь глаза и шаркаешь ногами! Стоило отвернуться на полминуты... -- На пятнадцать лет. -- Я отвернулся на какие-то пятнадцать лет, и что? Ты бросаешь меня ради типа, который носит желтые штаны. Кстати, это возвращает нас к важному пункту. Что с ним делать? Негуманно держать его в неведении, пока дело не дойдет до свадебного пирога. Что мы предпримем? -- Ой, Билл! -- Господи, ты плачешь? -- Нет, смеюсь. -- Что тут смешного? -- Ты сказал, предпримем шаги. Не надо. Он сам все предпринял. Билл вытаращил глаза. -- Ты хочешь сказать, он дал тебе отставку? -- Он выразился иначе -- свободу. -- Расскажи! -- Рассказывать, собственно, нечего. Сегодня утром я сообщила ему, что за картины ничего не выручить. Он держал себя как-то странно, а вечером, перед твоим приходом, прислал записку. Очень красивую. Он не вправе... -- Не говори. Можно, я угадаю? Отнимать лучшие годы твоей жизни..? -- Да. Нечестно требовать от меня верности слову, когда у него нет и малейшей надежды скопить денег на женитьбу, поэтому он посчитал справедливым дать мне свободу. Очень трогательно. -- Двадцати тысяч недостаточно? -- Он не знал, что я про них знаю. -- Уж наверное. -- Я угадываю ход его мыслей. Слышали про человека, который в первую мировую записался не в кавалерию, а в пехоту, и сказал... -- "Когда я побегу, не придется тащить лошадь". Да, Мортимер Байлисс рассказал мне в одном из редких приступов благодушия. К чему это? -- Ну, Стэнхоуп всегда говорил, что ему надо попутешествовать по Италии, по Франции, расширить кругозор, усовершенствоваться в мастерстве. Теперь такая возможность представилась, и он не хочет тащить жену. Тем более нищую. Он всегда блюдет свои интересы. -- Что же ты в нем нашла, бедное заблудшее создание? -- Думаю, дядя Джордж прав, только не говори ему, не подрывай дисциплину. "Ты бы и не посмотрела в его сторону, -- сказал он, -- если бы не оказалась в пригороде, где и взгляд-то остановить не на ком". Наверное, так и есть. Привыкаешь говорить через забор, а дальше все выходит само собой. -- Вероятно, тебя ослепили его брюки. Ладно, на первый раз простим, но чтобы больше такого не повторялось. -- Билл замолчал, прислушался. -- Вы держите дома слона? -- Насколько я знаю -- нет. Хотя дядя Джордж часто поговаривает, что надо бы купить страуса. Хочет посмотреть, как страус зарывает голову в песок. Почему ты спросил? -- Мне показалось, что он поднимается по лестнице. Это оказался не слон, а шестой виконт Аффенхемский. Он ворвался в комнату, выглядя -- насколько это для него возможно -- оживленным. -- Эй! -- сказал он. -- Что там в кухне, будь она неладна? Дым валит клубами, смердит до небес. У Джейн вырвался сдавленный крик. -- О, Господи, ужин! Наверное, сгорел дотла. Она стремглав выбежала из комнаты, лорд Аффенхем проводил ее снисходительным взглядом. -- Женщины! -- произнес он с довольным смешком. -- Ну, как дела, Фред? -- Отлично, дядя Джордж. Вы теряете племянницу, но обретаете племянника. -- Превосходно. Лучше быть не может. -- Вообще-то могло быть много лучше. Дело в том, что при моей бедности нечего и мечтать о женитьбе. Все, что у меня есть -- жалование от Гиша. -- И больше ничего? -- Ни цента. -- Жалко, что с картинами получился облом. -- Да, но взгляните с другой стороны. Если б не они, я бы не встретил Джейн. -- Тоже верно. Ладно, что-нибудь да подвернется. Да, Кеггс? В комнату вплыл опечаленный Кеггс. -- Мисс Бенедик просила меня подняться и сообщить вашей милости, что, к своему величайшему сожалению, не сможет сегодня подать ужин, -- произнес он. -- Отбросил копыта, да? Нам-то что! Кеггс, я попрошу вас наполнить бокал и выпить за здоровье молодых. -- Милорд? -- Вот этого Фреда Холлоуэя и моей племянницы Джейн. Они собрались пожениться. -- Вот как, милорд? Желаю вам всяческого счастья, сэр. Вошла Джейн. Она была грязная и расстроенная. -- Еды не будет, -- сказала она. -- Одни угольки остались. Придется нам идти в пивную, куда вы с мистером Кеггсом ускользаете по вечерам. Лорд Аффенхем брезгливо скривился. -- Что? Тащиться в местную забегаловку, когда ты прозрела, дала отставку Твайну и подцепила отличного малого? Да не за кувшин пива! Мы едем к Баррибо, а тебе стоит умыться. У тебя все лицо черное. Можно подумать, ты намазалась сажей, чтобы петь под банджо с лодки. 17 Открытие, что волк в шкуре дворецкого ловко нагрел вас на двадцать тысяч долларов, обыкновенно сказывается на мастерстве водителя, особенно если тот ценит деньги. Не успев толком отъехать от Шипли-холла, Роско, чьи мысли блуждали в другом месте, въехал в телеграфный столб. Внутренний ущерб, причиненный машине, оказался столь велик, что пришлось пешком возвращаться за лимузином. Соответственно, был уже довольно поздний час, когда они с Мортимером Байлиссом прибыли в Лесной Замок. Огастес Кеггс не удивился посетителям. Ему и раньше приходило в голову, что сын бывшего хозяина скоро заявится в Вэли-Филдз. Кеггс восхищался Мортимером Байлиссом, но знал того за человека, неспособного приберечь про себя хорошую шутку. Таким образом, депутация из Шипли-холла застала его во всеоружии. Кеггс был радушен и полон старосветской учтивости в полную противоположность Роско, который напоминал вулкан, готовый извергнуть горячую лаву вослед бегущим сонмам. Кеггс проводил визитеров в крохотную гостиную и накрыл зеленой бязью клетку с канарейкой, словно желая оградить деловую встречу от неуместных трелей. Никто не мог бы быть любезнее. Даже когда Роско обрел дар речи и обозвал его шестью оскорбительным именами, самое мягкое из которых -- "жирный мошенник", Кеггс продолжал лучиться кротостью, словно особо благообразный епископ. -- Я ожидал некоторых выражений неудовольствия с вашей стороны, сэр, -- сказал он спокойно, -- однако уверен, мистер Байлисс меня поддержит, что взаимными упреками ничего не достичь. Мортимер Байлисс был не в духе. Его утащили от обеда, о котором он мечтал несколько часов. Он кисло глядел на Роско, в тысячный раз думая, каким вырожденцем оказался сын старого Дж.Дж., которого он, несмотря на многочисленные недостатки, по-своему любил. Дж.Дж. Бэньян был старый пират, его деловая этика многих удивляла, но была в нем и щедрость, напоминающая о просоленных буканьерах Карибского моря. В Роско Бэньяне щедрости не было. Мортимер Байлисс всегда считал его жмотом и прощелыгой. -- Верно, -- сказал он. -- Это -- деловая встреча. Роско задрожал всеми своими подбородками. -- Мне что же, говорить вежливо с этим склизким старым бандитом? -- Не вам винить мистера Кеггса за эту маленькую месть. Я сказал, что вы пожалеете о своей скупости. Пятьдесят фунтов? Вы ранили его чувства. -- Еще как, сэр, -- сказал Кеггс, глядя на Роско с укоризненной добротой епископа, узнавшего, что любимый священник курит марихуану. -- Пятьдесят фунтов! Меня это глубоко задело. -- Ну, а теперь вы глубоко задели Роско, значит, все квиты и можно начинать с начала, -- сказал Мортимер Байлисс. -- И, ради Бога, перейдем к делу, потому что я хочу обедать. Я так понял, теперь вы готовы открыть истинное имя загадочного долгожителя? Здесь мистер Байлисс посчитал нужным устремить на Огастеса Кеггса долгий, прямой взгляд, который недвусмысленнее шепота на ухо предупреждал: "Только выдайте меня, и я задушу вас голыми руками". Ему нравилось дразнить Роско, но разум советовал не переходить черту, за которой прощение невозможно, а этого не миновать, если прижимистый юноша узнает: одно его, Мортимера Байлисса слово спасло бы ему двадцать тысяч долларов и слово это сказано не было. Роско, при всех своих изъянах -- владелец бэньяновской коллекции, и может отказаться от услуг хранителя. Кеггс, уже представленный в нашей хронике опытным диагностом сопений и вздрагиваний, прекрасно разбирался и в долгих прямых взглядах. Он без труда прочел послание черного рогового монокля. Будь он не столь величав, о быстром движении его левого века можно было бы сказать "подмигнул". -- Конечно, сэр, -- сказал он, -- на приемлемых условиях. -- Что вы называете приемлемыми условиями? -- Сто тысяч долларов, сэр. Казалось бы, Роско пил из чаши горечи столько, что мог бы, не поморщась, проглотить и эту каплю; тем не менее он вылетел из кресла, как (воспользуемся метким сравнением) пуля из ружья. Сейчас он походил на раздражительного кита, которому охотники всадили гарпун в любимую мозоль. -- Что? Да вы... -- Прошу вас, сэр! -- сказал Кеггс. -- Прошу вас, Роско! -- сказал Мортимер Байлисс. -- Если вы будете перебивать, мы ни к чему не придем. Сто тысяч долларов? Сейчас и наличными? -- Нет, сэр. Я имел в виду пять тысяч долларов задатка, остальное -- когда мистер Роско получит причитающуюся ему сумму. Я считаю, что заслужил небольшую компенсацию за предоставленные сведения. Дрожь пробежала по телу Роско -- такого рода дрожь предвещает землетрясение. -- Небольшое? НЕБОЛЬШОЕ?! Сто тысяч долларов! -- Десять процентов -- обычная плата посреднику. -- Вы... -- Прошу вас, сэр! -- Прошу вас, Роско! -- сказал Мортимер Байлисс. -- Да, я считаю это разумным. Я потребовал бы половину. Вы же видите, вы у него на крючке. Без финансовой помощи тот другой может вообще не жениться. Кто знает, вдруг он образумится и поймет, что единственно стоящая жизнь -- холостая? А помочь ему финансово вы не можете, пока Кеггс не назовет вам фамилию. Знаю, чековая книжка при вас, вы без нее не выходите. Дайте ему пять тысяч. -- Чтоб он снова назвал мне неправильное имя? -- Роско горько рассмеялся. -- Ищите дурака! Мортимер Байлисс кивнул. -- А ведь верно. Поняли, Кеггс? Если вы назовете фамилию прежде, чем получите чек, Роско вас перехитрит и ничего не заплатит, а пока вы не скажете фамилию, не выпишет чека. По-моему, это тупик. -- Если позволите, я знаю, как из него выйти. Имя вам знакомо, и вы сможете подтвердить его подлинность. Если бы я доверительно сообщил вам его на ухо... -- Прекрасная мысль. Все устраивается. Вперед, Кеггс. Шепните, и я услышу... Ну же! -- Видный искусствовед с преувеличенным интересом достал батистовый носовой платок и прочистил ухо. -- Ну, ну, ну! Все правильно, Роско, это хорошо. Пока Роско, подобно сэру Бедиверу, печальным предавался размышленьям, не зная, который путь избрать, Кеггс подошел к письменному столу, достал лист бумаги, положил на поднос (так неискоренимы старые дворецкие привычки) и подал Мортимеру Байлиссу. -- В надежде, что мистер Бэньян одобрит мое предложение, я заготовил контракт, который с его подписью обретет законную силу. Соблаговолите взглянуть? Мортимер Байлисс взял документ и поправил монокль. -- Вы увидите, что условия и обстоятельства оговорены очень четко. -- И впрямь. Это составил юрист? -- Нет, сэр, я воспользовался книгой "Сам себе адвокат". -- Прекрасно. Давайте, Роско. Вынимайте чековую книжку. Нет, погодите. Я вижу то же препятствие, что и в прошлый раз. Как вручить мистеру Икс деньги? -- Очень просто, сэр. Мистер Бэньян -- владелец Бэньяновского собрания, вы -- его хранитель. Молодой человек занимается картинами. -- И? -- Будет вполне естественно, если мистер Бэньян предложит ему место вашего помощника с солидным жалованьем, а, возможно, и с оговоркой, что предпочтет взять человека женатого. Он мог бы намекнуть, что молодой джентльмен довольно скоро сменит вас на месте хранителя, так как вы уже стары и не справляетесь с работой. -- Но-но! -- Простая уловка, сэр. -- Зовите это уловкой, если хотите, а я называю это кощунством. Да, я понял. Правда, несколько жестоко. Тот бедолага бросит работу, женится, а Роско тут же его и выставит. -- Нет, сэр. Очевидно, между ними будет заключено письменное соглашение, гарантирующее молодому человеку работу в течение определенного срока. -- Это вам тоже "Сам себе адвокат" присоветовал? -- В точности так, сэр. Иначе молодой человек не будет ощущать достаточной уверенности, чтобы принять на себя налагаемую браком ответственность. -- Иными словами, побоится, что не прокормит жену? -- Вот именно, сэр. -- Вы все продумали? -- Старался, сэр. Мортимер Байлисс махнул рукой со щедростью человека, который распоряжается чужими деньгами. -- Давайте же, Роско. Скоренько. Подпишите здесь. -- Чего-чего? -- Подпишите эту бумагу. Узнайте, кто ваш соперник. Тогда, может быть, я смогу уйти и раздобыть что-нибудь съестное. 18 В прославленном гриль-баре Баррибо все чудесно провели время. Лорд Аффенхем превзошел себя. От первого кусочка копченой лососины до последней чашечки кофе он был душой общества и очаровывал слушателей воспоминаниями о громких происшествиях на суше и на море, когда лишь счастливая случайность выручала его со стариной Джеком, Джо или Джимом из опасного переплета. Впрочем, не всегда выручала, поскольку в лучшей истории рассказывалось, как ночью лодочной гонки 1911 года дерзкий враг взял их со стариной Сэмми в полон, доставил в участок и утром оштрафовал на сорок шиллингов. Уже темнело, когда веселое трио Аффенхем-Холлистер-Бенедик подкатило на Билловой машине к воротам Лесного Замка. Они поспели как раз к завершению деловой встречи. Когда они вылезали, Кеггс, убравший чек и контракт в ящик письменного стола, провожал гостей к лимузину. Сытый вид погулявшей у Баррибо троицы как ножом резанул изголодавшегося Байлисса. На ум пришли бифштексы, отбивные и сочные антрекоты. Он резким шепотом принялся убеждать Роско, обменивавшегося любезностями с лордом Аффенхемом, ради всего святого закругляться и ехать. Однако Роско считал иначе. -- Можно с вами поговорить, Холлистер? -- сказал он и отвел Билла в сторону. Джейн и лорд Аффенхем вошли в дом, Мортимер Байлисс скрючился в лимузине, мечтая о венгерском гуляше, а Роско темпераментно заговорил с Биллом. Когда, недолгое время спустя лорд Аффенхем, устроившийся в кресле с "Чудесами птичьего мира", вновь увидел будущего племянника, лицо у того лучилось необычным светом. -- Как вы были правы! -- сказал Билл. Лорд Аффенхем знал, что всегда и во всем прав, однако заинтересовался, о каком именно случае его прозорливости говорит молодой друг. -- В чем на этот раз? -- спросил он. -- Когда сказали: что-нибудь да подвернется. Видели, как Роско Бэньян только что держал меня за пуговицу? -- Мда, видел. Жирная рожа, этот Бэньян. -- Не называйте его так. -- Жирная рожа и есть. -- Знаю, но не говорите так о человеке, которого я люблю. -- Он -- фесвитянин. Билл всегда был разумен. -- Согласен, он похож на фесвитянина, -- согласился он, -- но за фесвитянской внешностью таится золотое сердце. Он только что предложил мне шикарную работу. На лорда Аффенхема это произвело впечатление. -- Вот как? Значит, в стервеце все-таки что-то есть. Беру назад фесвитянина. -- Он задумчиво помолчал. -- Но не жирную рожу, -- добавил он. -- В каком смысле работу? Какую работу? -- Самую лучшую. Давайте я перескажу все по порядку. Сначала он спросил, не думаю ли я уйти от Гиша. -- И вы ответили? -- Что думаю, но боюсь остаться без трехразового питания, столь необходимого человеку, желающему сохранить румянец. Тогда он сорвал накладные усы и предстал в подлинном обличии моего ангела-хранителя. Мортимер Байлисс, поведал он, выжил из ума и не справляется с работой. Как бы мне понравилось стать его помощником, а вскорости и хранителем Беньяновского собрания? -- Э? -- Отец Роско, покойный Дж.Дж.Бэньян, собрал, а Роско унаследовал, одну из лучших в мире живописных коллекций. Но это еще не все. Он назвал жалованье -- для начала, учтите, только для начала -- и у меня захватило дух. Я -- богат! -- Лопни кочерыжка! -- Во всяком случае, настолько, чтобы содержать жену, которая умеет готовить. Впрочем, мне надо торопиться. Через несколько дней я отплываю в Америку. -- С Джейн? -- Конечно. Боже правый, неужели вы думаете, что я оставлю ее здесь?! Как быстро можно пожениться? -- Думаю, в два счета, если раздобыть специальное разрешение. -- Я на всякий случай раздобуду два. -- Правильно, запас не повредит. -- Лорд Аффенхем помолчал с минуту. -- Знаете ли вы, -- сказал он наконец, -- что серебристая чайка, когда ухаживает, надувает шею, раскрывает клюв и отрыгивает значительное количество непереваренной пищи? -- Вот как? Однако в свадебный обряд англиканской церкви это не входит? -- Вроде бы нет. Впрочем, -- заметил лорд Аффенхем, -- мысль интересная. Поневоле задумаешься, как разнообразен мир. Тем временем Роско Бэньян и Мортимер Байлисс, отъехав на машине, остановились у "Зеленого Льва" на Розендейл-род и вошли туда, чтобы съесть холодного окорока. Мортимер Байлисс предпочел бы caviar frais, consomme aux pommes d'amour, supreme de foie gras au champagne, timbale de ris de veau Toulousiane и diabolitins, (икра, консоме (очень крепкий бульон) с помидорами, паштет из гусиной печени в шампанском, сладкое мясо по-тулузски, запеченное в тесте и дьяболитен (вид шоколадных конфет)) но, подобно лорду Аффенхему, умел справляться с суровостями жизни. Мы не скажем, что остаток пути до Шипли-холла он сиял, как солнечный луч, однако настроение его явно улучшилось. У него было время припомнить, что Роско Бэньян только-- только расстался еще с пятью тысячами долларов и письменно обязался выплатить сто. Еще немного, думал он, и наследник бэньяновских миллионов настолько проникнется духовностью, что общаться с ним станет чистым удовольствием. Когда они входили в дверь, появился Скидмор. -- Извините, сэр, -- сказал он. -- Вы желаете поговорить с мистером Пилбемом? -- Пилбемом? -- Роско вздрогнул. -- Он здесь? -- Нет, сэр. Он позвонил по телефону в ваше отсутствие и оставил свой номер. -- Соедините меня с ним, -- пылко потребовал Роско. -- Я буду говорить из курительной. -- Иду, сэр. -- И принесите мне сырного омлета, много кофе, горку тостов и пирог с яблоками, который мы вчера не доели, -- сказал Мортимер Байлисс. Он сидел в утренней гостиной, ожидая, пока доставят провиант, когда вошел Роско. Глаза его горели, манера была возбужденной. -- Пилбем их раздобыл, -- объявил он. -- А? -- Мортимер Байлисс не без труда оторвал мысли от приближающейся трапезы. -- Кто такой Пилбем и что он раздобыл? -- Я рассказывал. Он руководит сыскным агентством "Аргус". Я нанял его, чтобы вернуть письма. -- Ах, да. От вашей невесты Элали Дин или как ее. -- Элейн Донн. -- Это ее настоящее имя? -- Думаю, да. -- А я не думаю. Готов поспорить, ее зовут Марта Стаббз или что-нибудь в том же роде. Так значит, раздобыл? И теперь, как я понимаю, вы известите бедную девушку, что все кончено? -- Разумеется. Мортимер Байлисс хохотнул. -- О, юные мечты любви! -- сказал он. -- Нам, старым холостякам этого не понять. Вы, современные Ромео, умеете включать и выключать свои чувства простым поворотом крантика. Только неделю назад вы взахлеб рассказывали о ней. Что за черт, почему бы вам на ней не жениться? -- И потерять миллион? -- Зачем вам еще миллион? Он вам не нужен. -- Не говорите глупостей, -- сказал Роско. Мортимер Байлисс не стал доказывать свою правоту. Дверь открылась, прибыл сырный омлет. 19 Сыскное агентство "Аргус", чья контора находится в юго-западном почтовом округе, возникло за несколько лет до описываемых событий в итоге давно назревшей нужды -- нужды Перси Пилбема, ее основателя, в дополнительных средствах. Он начинал редактором прославленного еженедельника "Светские сплетни", но устал выведывать постыдные тайны за жалованье и пришел к выводу, что при его способностях куда выгоднее выведывать их для себя. Он взял кредит, уволился и теперь процветал. "Аргус" хвастался, что никогда не спит, и все, знавшие его, не удивлялись. Допуская, что у этого агентства есть совесть, с такими мыслями действительно не заснешь. Нанимая частного сыщика, человек практичный гонится не за внешней красотой, а за ловкостью, и тут руководящему духу "Аргуса" повезло. Возможно, в Лондоне есть шпики безобразнее Перси Пилбема, но искать их придется долго. Это был худосочный прыщавый человек с близко посаженными глазами, его фланелевые костюмы напоминали мороженное-ассорти, а верхнюю губу уродовали жидкие усики. Короче, зрелище, которое предстало Роско, вошедшего в контору "Аргуса" на следующий день, заставило бы человека чувствительного отвести глаза, однако Роско их не отвел, так радовало его возвращению роковых бумаг. Он бодро схватил конверт. -- Блеск! -- вскричал он. -- Как вам удалось их раздобыть? Перси Пилбем беспечно почесал ручкой в набриллиантиненных волосах. -- Запросто. Она каждый вечер в театре. Я дождался, пока она уйдет, вошел, порылся, отыскал письма и вышел. Все очень легко. Впрочем, когда я говорю легко, -- Пилбем запоздало вспомнил о счете, который намеревался выставить, -- это не следует понимать буквально. Я шел на огромный риск. И не забывайте про нервное напряжение. -- Ну, вам это все нипочем, -- сказал Роско, тоже думая о гонораре. -- При вашем-то опыте! -- И все же... Простите? -- А? -- Вы что-то сказали? Здесь Перси Пилбем допустил неточность. Роско не сказал. Он заурчал, и заурчал оттого, что мысль, подобно зрелой розе, явилась на его челе. Он не часто испытывал такие озарения, мозги его ворочались туго, но сейчас озарение пришло и потрясло его до подошв. Даже самым земным натурам не заказано помечтать. С самого визита в Лесной Замок перед Роско маячило видение: вот он раздобывает контракт и рвет в клочки, лишая коварного Кеггса губительной силы. И сейчас он придумал, как это осуществить, причем сразу во всех подробностях. Правда, план требовал мужества, а мужества ему недоставало. Тут нужен союзник, и он вдруг понял, что обретает союзника в лице Пилбема. -- Послушайте, -- сказал он, -- я хочу предложить вам еще работу. -- В каком духе? -- В таком же. -- Вы написали еще письма?! Голос Пилбема звучал изумлением и даже благоговейным восторгом. Это будет уже третья стопка компрометирующих писем от одного клиента -- рекорд непревзойденный. Даже известные своей распущенностью баронеты ограничивались двумя. Бэньян поспешно развеял заблуждение. -- Нет, нет. На этот раз не письма. Это бумага, документ. -- "Военно-морское соглашение"? -- спросил не лишенный остроумия Пилбем. -- Своего рода договор. Пилбем начал понимать. -- Вы что-то подписали? -- Да. -- И хотите заполучить? -- Верно. А единственный способ... -- Стащить? Все понятно. Хотите поручить это мне? -- Да. -- Хм. -- Это будет проще простого, -- убедительно сказал Роско. -- Бумага у такого Кеггса. Он много лет назад был дворецким у моего отца, сейчас на покое и живет в Вэли-Филдз. Там у него недвижимость. Зайдете, скажете, что от меня, ищете дом, нет ли у него подходящего. Он наверняка будет прыгать до потолка -- я случайно знаю, один из его жильцов разбогател, скоро съедет. Он вас впустит, а когда пойдет за напитками -- он обязательно захочет вас угостить -- подлейте ему убойного пойла и готово. Проще, чем с бревна свалиться, -- подбодрил Роско, и с мукой взглянул на Пилбема. -- Почему, -- спросил он, -- вы говорите "хм"? Пилбем без запинки это объяснил. -- Если все так просто, почему вы не стащите сами? Роско замялся. Ему не хотелось открывать истинную причину перед человеком, которого он хотел бы отправить взамен себя. Во время деловой беседы, завершившейся подписанием контракта, в дверь заглянул злобного вида бульдог, угрожающе кашлянул и вышел, предварительно бросив на Роско столь же угрожающий взгляд. Роско собак боялся, и ни за что не согласился бы на новую встречу. (На самом деле Джордж кашлянул, чтобы привлечь внимание -- вдруг у кого есть лишнее печенье; однако шестое чувство подсказало ему, что здесь печенья не дождешься, и он ушел искать щедрую Джейн.) -- Кеггс меня будет опасаться, -- вдохновенно соврал он. -- Мне и до первой базы не дойти. Другое дело вы. Это было приемлемое объяснение, и Пилбем с ним согласился, хотя и помотал головой. Намеченный план не оскорблял совесть, которой у него не было, однако представлялся слишком рискованным. Он навсегда запомнил то мгновение в доме прекрасной Элейн, когда внезапно раздался дверной звонок. У него чуть сердце не выскочило, а сейчас -- останавливалось при одной мысли, что такое может повториться. Он сообщил об этом Роско. Тот отмахнулся. -- Господи, тут все будет по-другому! Вам не придется никуда проникать! Вы просто войдете... Пилбем продолжал качать головой. -- Очень жаль, -- начал он, но Роско его перебил. -- Я готов больше заплатить. Пилбем перестал качать головой. Он дрогнул. Как и Роско он любил, чтобы денег было побольше. -- Что за соглашение? -- спросил он, воздерживаясь пока от окончательного ответа. -- Да так, знаете, -- сказал Роско. Природная осторожность подсказывала ему: частный сыщик, узнавший, что спасает клиенту сто тысяч, -- это частный сыщик, который заломит цену. -- Как оно выглядит? -- Обычный лист бумаги. Кеггс убрал его в конверт, надписал "соглашение", или "контракт", или там "касательно Р.Бэньяна". Потом запер в письменном столе. Пилбем задумался. Его упорство слабело. -- Значит, долго искать не придется? -- Да вы заполучите его в два счета. Всего и делов, ящик взломать. -- Если меня поймают за взломом ящиков, посадят в тюрьму. -- Говорят, в тюрьмах теперь очень даже неплохо. -- Кто говорит? -- Ну так, вообще. В кино, на концертах, там-сям. И потом, кто вас поймает? -- А кто еще там живет? -- Лорд Аффенхем и его племянница. -- Ну вот мы и приехали. Роско не пожелал с этим согласиться. -- От них мы избавимся, раз начхать. Договоримся на субботу, я пошлю старичку два билета в театр. Дневной спектакль. От даровых билетов еще никто не отказывался. С минуту Пилбем разглаживал встрепанные усики, потом задал вопрос, которого его собеседник надеялся не услышать. -- Как насчет собак? Роско замялся, но понял, что надо отвечать начистоту. Все пойдет прахом, если сыщик без предупреждения наткнется на жуткого бульдога. Бесчестный миллионер судил других по себе: ройся он в ящике в чужом доме и окажись рядом бульдог, бросил бы все и умчался, как кролик. Скрывать бесполезно. Придется говорить. -- Собака есть, -- признался он. -- Какая? -- Бульдог. -- М-м. -- Бульдоги дружелюбны. -- Да? Один мой знакомый напоролся на бульдога. Всего семь швов. Второй раз за утро на Роско снизошло вдохновение. -- Я вот что сделаю, -- объявил он. -- Если вы в субботу отправитесь к Кеггсу, я побываю там в пятницу и скормлю собаке мяса с порошком. Пилбем нахмурился. Как ни отрицали бы это все, его знающие, но и у него были принципы. Что-то человеческое в нем теплилось. -- Я не хочу травить собаку, -- сказал он. -- Зачем же сразу травить? Скормлю что-нибудь такое, чтоб она продрыхла весь следующий день. Спрошу у ветеринара, сколько сыпать. -- Как вы к ней подберетесь? -- Очень просто. Погода отличная, она наверняка будет в саду. По соседству живет мой приятель. Зайду к нему, брошу мясо через забор. -- Роско замолчал и умоляюще взглянул на собеседника. -- Так вы беретесь? Пилбем сидел в задумчивости. Роско почти его убедил. Затея с собакой ему понравилась. Без сомнения, это расчистит дорогу, а заказчик -- миллионер, может раскошелиться на свои капризы. -- За тысячу фунтов наличными -- берусь, -- сказал он, и Роско скрутила резкая боль вроде ревматической. -- За тысячу? -- Я невнятно произнес? -- холодно сказал Пилбем. Его нежной натуре претил всякий торг. Роско оставалось снова испить горькую чашу. Надо было соглашаться. Опять пересчитывал он мелких рыбешек, которыми придется пожертвовать, чтобы вытащишь кита, и количество их его ужасало. -- А за сотню не возьметесь? -- спросил он с надеждой. Пилбем отвечал, что нет. -- Тысяча фунтов -- большие деньги. -- Верно, -- сказал Пилбем, энергично потирая третий слева прыщ на правой щеке. -- Это мне в ней и нравится. 20 Сказав, что никто не откажется от даровых билетов, Роско обнаружил глубокое знание человеческой природы. Билеты на дневной спектакль прибыли по почте в пятницу и вызвали бурное ликование. Лорд Аффенхем, хоть и не отступал от своего мнения, что даритель -- жирная рожа, тем не менее сердечно одобрил широкий жест, и даже племянница его признала, что со времени их совместных купаний в Мидоухемптоне Роско Бэньян изменился к лучшему. Короче, в пятницу радость царила безраздельно. Однако субботним утром солнце закрыли тучи, ибо дом настигла беда. Лорд Аффенхем, подойдя к собачьей корзинке, чтобы вывести Джорджа на утренний променад, нашел того вялым и безжизненным. Собачий нос потеплел, обрубок хвоста даже не дернулся. Слепой понял бы, что бессловесный друг чувствует себя неважнецки. Виконт без промедления созвал консилиум. -- Дже-эйн! -- А? -- Кеггс! -- Милорд? -- Подите сюда. Что-то с Джорджем. Все трое мрачно склонились над ложем больного, кусая губы и качая головами. "Ах, Джордж, бедненький мой, славный!" -- вскричала Джейн, и "В высшей степени необычно", -- заметил Кеггс, поскольку до сего дня болящий отличался исключительно крепким здоровьем. О нем шла слава пса, который жрет гвозди по десять пенсов, и хоть бы хны. Лорд Аффенхем одобрил их озабоченность, но, считая ее недостаточной, взял практический тон. -- Кеггс! -- Милорд? -- Где ближайший ветеринар? -- Сразу не отвечу, милорд, но могу справиться в телефонной книге. -- Так справьтесь, дражайший. -- И поскорее, -- добавила Джейн. -- Само собой, -- продолжала она, когда Кеггс отбыл с миссией милосердия, -- театр отменяется. -- Э? Почему? -- Не можем же мы оставить бедного Джорджа в одиночестве! -- Ерунда. Нельзя, чтоб пропадали билеты. Ты поедешь, я останусь. Звякни Фреду Холлоуэю... -- Холлистеру. -- Холлистер, Холлоуэй, сейчас неважно. Позвони ему и скажи, что ведешь его в треклятый театр. -- Это так эгоистично! Бросать тебя одного. Ты хотел развеяться. -- Да ничуть. Куда охотнее посижу с книжечкой. -- А Кеггс не может присмотреть за Джорджем? -- Не справится. Джорджу нужен отцовский глаз. Его надо развлекать, а я сомневаюсь, что Кеггс сумеет. Делай, что я тебе говорю. -- Ладно, раз ты так велишь. -- Тебе будет приятно провести день с этим Фредом. -- Еще как, -- убежденно сказала Джейн. Прошло утро. Побывал ветеринарный врач, определил недомогание как желудочное, предположил, что Джордж съел на улице какую-нибудь гадость и ушел, заверив, что отдых, легкая диета и микстура каждые три часа со временем принесут исцеление. Подъехал на машине Билл, забрал невесту. Лорд Аффенхем и Джордж устроились коротать день, первый в кресле с "Чудесами птичьего мира", второй -- в корзине под теплым шерстяным одеялом. Все было тихо вокруг Лесного Замка, пока без двадцати пять перед входом не остановился молодой человек в костюме цвета мороженного-ассорти и синих замшевых ботинках. Это был Перси Пилбем собственной персоной. Человек правильный, безусловно, осудит Перси Пилбема, чей моральный кодекс оставляет желать лучшего, однако более мягкое сердце обольется кровью, если обладатель его увидит, как несчастный сыщик беспечно вступает в обитель бедствий, ошибочно полагая, что встретит там одного Огастеса Кеггса. Вот он стоит на пороге, ожидая, когда откроется дверь, поглаживает усики и ни сном, не духом не ведает о притаившемся неподалеку шестипудовом виконте. Пойди все в соответствии с его планами, никаких шестипудовых виконтов поблизости бы не было, однако, как мы знаем, все пошло наперекосяк. Так и хочется сказать вслед за Бернсом: "Малютка, ты не одинок, и нас обманывает рок". Да, поразительная мудрость заключена в этих словах, и случай с Пилбемом -- новое им подтверждение, если, конечно, их еще надо подтверждать. Дверь открылась. -- Мистер Кеггс? -- осведомился Пилбем. -- Да, сэр. -- Добрый день. Я от мистера Беньяна. Он сказал, вы -- его старинный знакомый. Я хотел бы снять домик неподалеку, и, по его словам, вы можете предложить как раз то, что мне нужно. -- Да, сэр, все правильно, -- сказал Кеггс, узнавший утром от Стэнхоупа Твайна, что тот освобождает Мирную Гавань. -- Заходите, пожалуйста. -- Как у вас замечательно! Жаль, что я не поселился в Вэли-Филдз давным-давно. -- А нам-то как жаль, -- учтиво ответствовал Кеггс. Лорд Аффенхем провел день не без приятности. Он дочитал "Чудеса птичьего мира", поболтал с Джорджем, выкурил легкую сигару и подремал с полчасика. В пять Джордж забылся целительным сном и, похоже, мог некоторое время обойтись без отцовского глаза, поэтому лорд Аффенхем вышел в сад подышать. Почти сразу он увидел красавицу-улитку и стал смотреть на нее, не мигая, но деятельно думая, как они, совсем без ножек, передвигаются с вполне приличной скоростью. Вот и эта, хоть и не могла бы тягаться в рекордсменами в беге, тем не менее явно куда-то направлялась, и лорд Аффенхем тщетно искал объяснения этому проворству. Он все еще бился над разгадкой, когда подошел Мортимер Байлисс. Великий знаток искусств, обычно резкий с ближними, оказался не таким толстокожим. Сразу почувствовав симпатию к шестому виконту, напомнившему ему слона в нью-йоркском зоопарке, на котором часто катался маленький Мортимер, он желал ему добра и сокрушался, что пришлось сказать горькую правду о картинах. Невесело узнать, что полотна, которыми ты владеешь и за которые собирался выручить деньги, принадлежат не Гейнсборо и Констеблю, а Уилларду Робинсону и Сидни Биффену. Когда же при более детальном рассмотрении ему удалось обнаружить несколько вполне приличных творений, нечаянно пропущенных предыдущими пятью виконтами, он с чувством бойскаута, совершающего ежедневный добрый поступок, сел в "Ягуар", вполне оправившийся от недавнего потрясения, и вестником счастья помчался в Лесной Замок. -- А, вот вы где, -- сказал он, входя в сад. -- Я звоню, звоню, и никакого ответа. Перемерли все, что ли, в этой богадельне? -- Э? -- сказал лорд Аффенхем, выходя из транса. -- Здравствуйте, Банстед. Звонили, говорите? Кеггс не слышал. Заснул, небось. Он днем укладывается полежать. Я смотрел на улитку. -- Всегда смотрите на улитку, -- одобрил его Мортимер Байлисс. -- Вот он, секрет счастливой и здоровой жизни. Там, куда заглядывает улитка, не нужен врач. -- Вы о них думаете? -- Да как-то не очень. -- Я все гадал, как они устраиваются. Вот хоть эта. Несется вскачь. У нее же нету ног! -- Видимо, сила воли. Хорошую улитку не остановишь. Вы, наверное, удивляетесь, зачем я здесь, хотя, безусловно, счастливы меня видеть. Я приехал сообщить, что все не так плохо, как я думал. Картины, то есть. Я установил, что некоторые -- подлинные. -- Они стоят денег? -- Порядочных. -- Ну, замечательно. Прекрасно. Все определенно выправляется. У меня началась счастливая полоса. Замечали, как все улаживается, стоит войти в счастливую полосу? Вы ведь видели вчера мою племянницу? -- Мельком. Очаровательная девушка. -- Да, ничего. Так вот, до вчерашнего дня она была помолвлена с никчемнейшим том во всем Вэли-Филдз. А теперь все. Прозрела, собирается замуж за вашего Холлоуэя. -- Холлистера. -- Все так говорят. Неужели я спутал фамилию? Помнится, он ваш приятель. -- Я знаю его с рождения. -- Замечательный малый. -- Один из лучших. Я ругаю его для его же блага, но люблю, как дядя. Жаль, что ему туго приходится. -- Уже нет. Я как раз собирался рассказать. Этот Бэньян предложил ему отличную работу. -- Вот как? Ну, ну, ну! Большой альтруист, Роско Бэньян. Все-то ищет, кого бы облагодетельствовать. -- Мортимер Байлисс издал короткий смешок. -- Значит, предложил работу? -- Да. Что-то связанное с картинами. -- Помощник хранителя? -- Это пока. Обещал взять хранителем, как только избавится от нынешнего. Старичок совсем никуда. -- Вот как? -- Из ума выжил, ничего не соображает. Что ж, все мы не молодеем. -- И то спасибо. -- Э? -- Это же не дай Бог молодеть. Вспомните, в молодости все время рискуешь, что тебя окрутят. -- Верно, -- согласился лорд Аффенхем, которые в свои двадцать подвергался постоянной