Исаак Башевис Зингер. Тойбеле и ее демон --------------------------------------------------------------- --------------------------------------------------------------- Место действия: еврейское местечко Фрамполь в Польше ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ СЦЕНА 1 Декорации на сцене обозначают комнату в доме ТОЙБЕЛЕ с бакалейной лавкой за стеной, и участок улицы с колодцем. Когда поднимается занавес, мы видим ТОЙБЕЛЕ, очень красивую женщину лет тридцати, читающую книгу. Возле колодца - АЛХОНОНА, не сводящего глаз с ТОЙБЕЛЕ. На вид ему лет тридцать, типичный (...) учитель, неухоженный и немного не от мира сего. Появляется МЕНАША. На вид немного моложе АЛХОНОНА, за плечами корзинка уличного торговца. МЕНАША: Ты опять здесь, Алхонон? Можно подумать, ты решил навсегда поселиться у колодца? АЛХОНОН: Никому не запрещено испытывать жажду. МЕНАША: Жажду! Что за пожар у тебя в желудке? (похлопывая себя по карману) Ладно, попробуй-ка настоящего напитка. АЛХОНОН: Прямо здесь, на улице? МЕНАША: А что, нас кто-нибудь видит? АЛХОНОН: Тойбеле. Она только что была здесь. МЕНАША (пожимает плечами): Тойбеле. Агуна. Висит груша, да нельзя скушать. Жена, брошенная мужем, как свеча, зажженная нв Хануку: горит, а пользы никакой, (показывает на бутыпку) Выпьешь? АЛХОНОН: Не сейчас, Менаша. Неужели ты не можешь без водки? МЕНАША: Без водки в такой дыре, как эта, помрешь мо ло деньким от скуки. АЛХОНОН: Мне самому тоскливо. Летом еще терпимо. зимой, когда ночи такие длинные, я думаю, как это я еще.не свихнупс:я. МЕНАША: Тут и думать нечего: ты свихнулся - это любому видно. Я хоть могу в этой дыре на жизнь заработать. А ты - ученый, знаток Каббалы, и служишь помощником у задрипанного учителя. Это все равно, что заживо закопать себя в могилу. АЛХОНОН: Я жил и учился в Люблине, и если уж на то пошло, Люблин - такое же болото, как и Фрамполь. Здесь мне хоть повезло, что ты мне встретился - есть, с кем словом перемолвиться. Дружба залечивает раны. МЕНАША: Жаль, что я не могу стать тебе настоящим другом. Жизнь моя, конечно, не сахар, но торгуя этими побрякушками, я не знаю недостатка в женщинах. На прошлой неделе такую подцепил - пальчики оближешь. Восемнадцать лет от роду и муж слабоумный. Мне она обошлась в одну нитку стеклянных бус. Уж она меня целовала и кусалась, как дикий волчонок. И-эх! (Оба смеются) АЛХОНОН: Везунчик! МЕНАША: Я тебе девок добуду сколько душе угодно. Пойдем как-нибудь со мной. Ты ведь сам из себя видный парень. АЛХОНОН: Я не торговец. Это во-первых. А во-вторых я не могу лечь с первой крестьянской девкой, которая согласится. Мне нужно полюбить женщину. Женщина дана, чтобы услаждать и душу и плоть. Когда я люблю женщину, моя душа возносится на вершину блаженства, а тело сгорает в адском пламени. Бог и сатана сливаются в вечной страсти. МЕНАША: Чтоб такое случилось у нас во Фрамполе? Разве что чудо свершится. АЛХОНОН: Великая любовь способна творить великие чудеса. Скоро жизнь моя изменится. Достигнув дна пропасти, волей-неволей приходится карабкаться вверх. МЕНАША: Золотые слова. Откуда это? Из Каббалы? АЛХОНОН: Из Каббалы, но в моем вольном изложении. МЕНАША: Ты все время о чем-нибудь думаешь. АЛХОНОН: Есть мысли, которые меняют жизнь человека. МЕНАША: Рядом с таким ученым, как ты я чувствую себя полным невеждой. Но прежде чем начнут свершаться все эти чудеса, давай сходим в кабак. Я расскажу тебе кое-что еще про мою гойку. АЛХОНОН: Уж не влюбилоя ли ты в нее? МЕНАША: Нет. Я, конечно, грешник, но храню веру в нашего Бога. И если уж мне суждено гореть в аду, пусть это будет еврейский ад. АЛХОНОН: В обществе хорошеньких еврейских девушек и парочкой гоек на десерт? МЕНАША: Вот именно! Так что, в кабак? АЛХОНОН: Нет. МЕНАША: И что ты будешь делать? Стоять здесь и стеречь колодец? Или может, ждать пока пророк Илия спустится на своей огненной колеснице и подарит тебе царицу Савскую? АЛХОНОН: Всякое может случиться. МЕНАША: Во Фрамполе? АЛХОНОН: Даже во Фрамполе. МЕНАША: Этой ночью? АЛХОНОН: Даже этой ночью. (АЛХОНОН уходит, махнув МЕНАШЕ на прощание рукой. МЕНАША уходит в противоположном направлении. Комната ТОЙБЕЛЕ наполняется светом. ТОЙБЕЛЕ и ГЕНЕНДЕЛЬ рассматривают какую-то ткань. ГЕНЕНДЕЛЬ примерно одного возраста с ТОЙБЕЛЕ, по-своему тоже привлекательная) ГЕНЕНДЕЛЬ: Как раз то, что я хотела, Тойбеле! Из нее выйдет прелестная блузка. ТОЙБЕЛЕ: Когда обряд обрезания? ГЕНЕНДЕЛЬ: Послезавтра. Такое впечатление, что этой осенью все женщины рожают. Был бы жив мой Зора, у нас был бы полон дом детей. ТОЙБЕЛЕ: А ты слышала про ведьму Шибтах? Она крадет новорожденных детей. Кормящая мать не должна выходить поздно из дому, потому что ведьма Шибтах наверняка притаилась где-то рядом. ГЕНЕНДЕЛЬ: Я им скажу. ТОЙБЕЛЕ: Такое может случиться. Боже упаси! Я прочла в Библии, что каждого человека окружают демоны - тысяча с левой стороны и десять тысяч с правой. И куда ты не идешь, демоны всюду следуют за тобой. И даже в могиле они не оставляют тебя в покое. ГЕНЕНДЕЛЬ: Демоны бессильны, если на пороге дома лежит священный свиток Мецуцы. ТОЙБЕЛЕ: Мецуца не всегда помогает, Генендель. Если злой дух вырвался на свободу, женщина должна носить два передника - один спереди, другой сзади. А иначе и глазом не успеешь моргнуть, как злой дух проникнет в тебя с той или с другой стороны. ГЕНЕНДЕЛЬ: А через рот он не может проникнуть? ТОЙБЕЛЕ: Они любят срамные места. Когда у женщины месячные, демоны прямо стаями слетаются. Поэтому мужчина к такой подходить ни в коем случае не должен, прежде чем она не совершит Михву - священный обряд омовения. ГЕНЕНДЕЛЬ: Михва тоже не всегда помогает. ТОЙБЕЛЕ: Да, с этими демонами нужен глаз да глаз. ГЕНЕНДЕЛЬ: Моя тетка Риша рассказывала мне про демона, который жил с женщиной, как с женой, и она родила ему пятерых детей. ТОЙБЕЛЕ: Я читала про нее. Вот здесь в Мере Праведности (идет к кровати, достает из-под подушки книгу и протягивает ее ГЕНЕНДЕЛЬ). Эта женщина была замужем за ювелиром. Он почти все время был в отъезде, разъезжал по дворцам разных вельмож и продавал золотые цепочки, кольца и браслеты для их жен и любовниц. Вернется бывало домой на один день, а потом опять месяцами нет его. И однажды когда жена его лежала в постели, стали ее одолевать греховные мысли. Л демон тут как тут - раз и овладел ею. (На улице проходящий мимо АЛХОНОН слышит этот раговор. Прежде чем ТОЙБЕЛЕ заканчивает свою реплику, он быстро уходит) ГЕНЕНДЕЛЬ: Почему же она не прочитала молитву Шъма Изразль? ТОЙБЕЛЕ: Прочесть-то она прочла. Но он все равно овладел ею и сделал своей женой. Два раза в неделю он приходил к ней, и они миловались в подвале ее дома. Она забеременила и родила ему пятерых чудовищ. ГЕНЕНДЕЛЬ: У нее наверное был огромный живот? ТОЙБЕЛЕ: Нет. Их выродки были наполовину из воздуха, наполовину из пены. Люди их видеть не могут. Только слышат иногда. ГЕНЕНДЕЛЬ: Ой, теперь мне страшно идти домой. ТОЙБЕЛЕ: Если Боже упаси, что нибудь случится, есть такое заклинание. В черном море камень черный Кость торчит в вороньем горле Жир сочится из свиней Пива и вина не пей Вот летит Гурмизах Там где люди не стояли Где скотину не гоняли Где железная земля А Небо из меди. Спаси меня, Зедикиель, Сохрани меня, Тафтифьях, Душа моя в деснице Твоей. Ты спас меня, Бог истинный. Амен ГЕНЕНДЕЛЬ: Мне чтобы все это выучить год понадобится и еще среда. ТОЙБЕЛЕ: Ш-ш! Не поминай среду. Среда и суббота это дни, когда демоны выходят на свободу. Об этом сказано во всех книгах. ГЕНЕНДЕЛЬ: Мне стыдно, Тойбеле. Ты такая начитанная. ТОЙБЕЛЕ: А что еще мне остается делать? Дай я тебе кое-что покажу. (ТОЙБЕЛЕ идет к буфету, берет маленькую коробочку, достает из нее талисман и протягивает ГЕНЕНДЕЛЬ) Этот талисман достался мне от матери. Она сказала, что его нужно носить промеж грудей, чтобы защититься от злых духов во время беременности. (кладет талисман обратно в коробочку) Теперь, когда Мойше Маттис бросил меня, Бог повесил на мое чрево замок. Ты еще сможешь выйти замуж, Генендель, если встретишь достойного жениха, а я - агуна. У брошенной жены нет будущего. ГЕНЕНДЕЛЬ: Как мог Мойше Маттис бросить тебя, не понимаю. ТОЙБЕЛЕ: Я почти забыла, как он выглядит. Еще когда мы жили вместе, его так часто не было дома. Все ходил паломником ко всяким святым людям. У него это было прямо как болезнь. Может и грешно говорить так, но ему не нужна была жена. Полгода прошло, прежде чем он лишил меня невинности. ГЕНЕНДЕЛЬ: Ты думаешь, он все еще жив? ТОЙБЕЛЕ: Кто его знает... ГЕНГНДЕЛЬ: Если бы он был жив, то прислал бы тебе бумагу на развод. (вздыхает) Однако если я хочу успеть с этой блузкой, мне пора трогаться. Спокойной ночи. (они целуются) Дружба с тобой, Тойбеле, мое спасение. ТОЙБЕЛЕ: И я испытываю к тебе те же чувства. Этот Фрамполь, да простит меня Бог, настоящая пустыня. ГЕНЕНДЕЛЬ: Спокойно ночи. Я прямо вся дрожу от твоих рассказов. (ГЕНЕНДЕЛЬ уходит. ТОЙБЕЛЕ готовится лечь в постель) ТОЙБЕЛЕ: Две одинокие души... Только чудо спасет нас. (раздевшись до сорочки, она читает молитву) Во имя Господа нашего Бога Израиля, пусть архангел Михаил будет по мою правую руку, а Гавриил по левую. Уриель спереди, Рафаил сзади, а над головой моей да пребудет Господь Всевышний. (Задувает свечу, ложится под одеяло в постель, несколько раз вздыхает, потом засыпает. В темноте чья-то фигура приближается к кровати. Это АЛХОНОН, едва различимый в темноте и переодетый демоном. Неожиданно кровать, на которой спит ТОЙБЕЛЕ слегка приподнимается, а потом с грохотом снова опускается на пол. ТОЙБЕЛЕ вскрикивает) АЛХОНОН: Не кричи, Тойбеле. Если будешь кричать, я уничтожу тебя. Я демон Гурмизах, повелитель тьмы, дождя, грома и града, царь диких зверей. Я злой дух, женившийся на женщине, о которой ты рассказывала сегодня вечером. И столь явно наслаждалась ты, рассказывая эту историю, что я услышал тебя на дне пропасти и преисполнился страсти овладеть твоим телом. Не пытайся противиться мне. Ибо тех, кто противится моей воле, я уношу с собой за Темные Горы. В пустыню, где люди не стояли, где скотину не гоняли, где одни лишь гадюки и скорпионы. И там их кости стираются в пыль и они навсегда исчезают в подземных глубинах. Но если ты исполнишь мое желание, клянусь, ни один волос не упадет с твоей головы, и во всем тебе будет сопутствовать успех. ТОЙБЕЛЕ: Чего ты хочешь от меня? Я замужняя женщина. АЛХОНОН: Твой муж мертв. ТОЙБЕЛЕ: Как? Когда? АЛХОНОН: Уже год прошел и семь месяцев. Он умер от холеры в городе Лейпциге и я вместе с другими демонами следовал за его гробом. ТОЙЕЕЛЕ: С демонами! АЛХОНОН: Злые дела порождают демонов. Мы дети греха. ТОЙБЕЛЕ: Мойше Маттис не грешил. Он был праведником. АЛХОНОН: Мужчина, бросивший жену, не может быть праведником. Он отплясывал со своими Хассидами, вкушал aqua vitae, а тебя бросил одну. Он не касался твоего тела ночью, после того, как ты совершила омовение. А если и касался, то не мог удовлетворить тебя. Он грешил Онаном, и от каждой капли его семени рождался дьявол. Когда он умер, все они устремились за его телом и называли его отцом. Так он был опозорен. ТОЙБЕЛЕ: Что он делал в Лейпциге? АЛХОНОН: Раввин из Туриска счел его неблагочестивым человеком и отослал прочь. Тогда он украл у раввина коробку с прянностями и подался на ярмарку в Лейпциг. ТОЙБЕЛЕ: Но зачем? АЛХОНОН: Ходячие трупы любят гулять на ярмарках. ТОЙБЕЛЕ: Должна ли я оплакивать его? АЛХОНОН: Нет. Прошло слишком много времени. ТОЙБЕЛЕ: Значит, я теперь могу снова выйти замуж? АЛХОНОН: Никогда! Я не могу засвидетельствовать его смерть. Свидетельство демона ничего не стоит. Но я не лгу. Твой муж умер. И давно уже кормит червей. ТОЙБЕЛЕ: Откуда ты знаешь? АЛХОНОН: Я знаю. Я ребе демонов. ТОЙБЕЛЕ: О силы небесные! АЛХОНОН: Они тебе не помогут. Мессия на белом осле еще не явился. А Судного дня еще ждать по меньшей мере шестьсот восемьдесят девять тысяч лет. ТОЙБЕЛЕ: Шъма Израэль... АЛХОНОН: Молчи! Попробуй только сказать эти слова еще раз, и вырву твой язык, выколю глаза и откушу соски на твоих грудях. ТОЙБЕЛЕ: Сжалься! Сжалься! АЛХОНОН: Мы не знаем, что такое жалость. ТОЙБЕЛЕ: Только прикоснись ко мне, и я умру. АЛХ0Н0Н: Ты не умрешь. Я столько лет желал тебя. И мне известны все твои тайные помыслы. Я следовал за тобой, когда ты шла совершать омовение. Я не мог оторвать глаз от твоего тела. Не надо меня стыдиться. Я видел тебя голой много раз. У тебя белые груди и красные соски, ведь так? ТОЙБЕЛЕ: Так. АЛХОНОН: Тогда я еще не имел власти над тобой, но я говорил с тобой безмолвно и щекотал тебя в нежных местах. ТОЙБЕЛЕ: Что ты хочешь от меня? Душа моя будет гореть в вечном пламени. АЛХОНОН: Ничего с твоей душой не будет. Многие благочестивые женщины совокуплялись с нашим братом, а сегодня все они восседают на золотых скамьях в раш. Я сам держал в объятиях не одну дочь рода человеческого, и все они были прекрасны и благочестивы. Я спал и с Ходл, дщерью Ваалсхома, и с Сарой, чья мать была сама Добродетель. ТОЙБЕЛЕ: С Сарой? АЛХОНОН: Она называла меня всякими святыми именами, чтобы завлечь к себе в постель. Я спал с Батшебой задолго до того, как Давид увел ее от Урии, и царицей Эсфирью после того, как Лшазуэр ввел ее в свой дворец. Об этом говорится в Талмуде. ТОЙБЕЛЕ: Мое чрево еще может плодоносить. Я могу забеременеть и тогда... АЛХОНОН: Да покинет тебя печаль. Я облек себя в тело человека, чтобы ты не боялась. На тебя не ляжет тень позора. Я буду тебе мужем, братом и отцом. Я мог бы силой тебя заставить, но я хочу, чтобы ты сама, по своей воле раскрыла мне свои объятия. ТОЙБЕЛЕ: Мне страшно, страшно! АЛХОНОН: Всем им было страшно. Но потом они все любили меня страстно и нежно, желали меня и шептали во сне мое имя. ТОЙБЕЛЕ: Почему ты выбрал меня? АЛХОНОН: Я полюбил тебя, как только впервые увидел. ТОЙБЕЛЕ: Когда? Где? АЛХ0Н0Н: В твою первую брачную ночь. Твой муж Мойше Маттис пришел к тебе, но он даже не знал, как раздеть тебя. Он жужжал как пчела в своей беспомощности, а в конце концов извергнул семя тебе на бедра. Я лег в твою постель, и твое тело жгло меня, как огонь. Я лизнул языком твое ухо и стал нашептывать тебя сладкие тайны. ТОЙБЕЛЕ (почти кричит): Нет! АЛХОНОН: Ты моя! (Бросается на нее. Затемнение. Потом сцена вновь медленно наполняется светом) АЛХОНОН: Ты все еще боишься меня? ТОЙБЕЛЕ:: Да... АЛХОНОН: Я заставил тебя страдать? Говори только правду. ТОЙБЕЛЕ: Нет. АЛХОНОН: Тебе было хорошо? (ТОЙБЕЛЕ молчит) Да или нет? ТОЙБЕЛЕ (неуверенно): Да, но... АЛХОНОН: Но что? ТОЙБЕЛЕ: Это грех. АЛХОНОН: Здесь нет греха. Ты не замужем. Я пришел, чтобы доставить тебе радость, а не пугать тебя. Я слышал, как ты плачешь по ночам. Я знал, что ты тоскуешь. ТОЙБЕЛЕ: Да. Да. Да. АЛХОНОН: Ну что ты все бормочешь: да, да, да? Говори со мной, как женщина с мужчиной. Поцелуй меня. (ТОЙБЕЛЕ не двигается) Поцелуй меня в губы. (ТОЙБЕЛЕ целует) Поцелуй как следует. (целует ее) Как сладки губы твои. Я самый счастливый демон во всем Фрамполе. Ты лучше всех моих жен. ТОЙБЕЛЕ: Жен? АЛХОНОН: Да, жен. Не ревнуй к ним. Они все дьяволицы, а ты дочь человеческая. Кроме тебя, у меня нет других земных женщин. ТОЙБЕЛЕ: Раз у тебя есть жены, зачем тебе я? АЛХОНОН: Они наглые и грубые. А ты тихая и скромная. Их тела из воздуха и паутины, а твое из плоти и крови. ТОЙБЕЛЕ: Сколько их у тебя? АЛХОНОН: Семь. ТОЙБЕЛЕ: Семь! АЛХОНОН: Семь дьяволиц. Значит, так: Наама, Махлат, Аф, Шаймах, Злуха, Нафка и Чулдах. ТОЙБЕЛЕ: Ну и имена! АЛХОНОН: Я покинул их и явился к тебе. ТОЙБЕЛЕ: Почему? АЛХОНОН: Потому что ты, сама того не ведая, любила меня. Ты обнажалась передо мной, ласкала мой хвост и даже лизала его языком. (смеется) ТОЙБЕЛЕ: Я? Как это? (пауза) А что, тебе мало ласк твоих жен? АЛХОНОН: Они спят с каждым из нас, а ты отдаешься только мне одному. ТОЙБЕЛЕ: Они изменяют тебе? Зачем же ты живешь с ними? АЛХОНОН: Такова наша природа. Мы совокупляемся в темноте, сами не зная, кто с кем. Каждая ночь - наша черная свадьба. Но поскольку все мы сотворены из бедра Адама, нас тянет к его дочерям. ТОЙБЕЛЕ: Что в нас такого хорошего? АЛХОНОН: Я говорю только о тебе. Дьяволицы все ненастоящие, а ты настоящая. При всем их притворстве и хитрости, у них нет плоти. Они лишь тени ядовитых грибов. У них нет чрева. Их груди - пена и тлен. Дотронешься - и они растворяются. А тебя можно ласкать, можно ущипнуть. (щиплет ее) ТОЙБЕЛЕ: Больно! (хихикает) АЛХОНОН: Они могут только лаять, а ты умеешь плакать, (целует ее в глаза) ТОЙБЕЛЕ: Слезы высохли. Расскажи мне о твоих женах. Вот Наама. Какая она? (По мере его рассказа ТОЙБЕЛЕ приходит все в более сильное возбуждение) АЛХОНОН: Наама, она ужасна. Когда мы ссоримся, она плюет в меня ядовитой слюной, и из ноздрей ее полыхает пламя. ТОЙБЕЛЕ: Какой ужас! АЛХОНОН: У Махлат губы как у пьявки, и если хоть раз присосется, оставит клеймо на всю жизнь. ТОЙБЕЛЕ: На тебе есть клеймо? АЛХОНОН: Да, шрам на животе. Потрогай. ТОЙБЕЛЕ: Нет, нет. (резко отстраняется от него) АЛХОНОН: Аф украшает себя изумрудами, алмазами и серебром. Ее косы заплетены золотыми нитками. А на щиколотках у нее колокольчики и браслеты. Когда она танцует голая перед нашим повелителем Ашмодеем, вся пустыня наполняется звоном. ТОЙБЕЛЕ: .Голая? Перед Ашмодеем? АЛХОНОН: Она моя жена и его наложница. ТОЙБЕЛЕ: Она живет с вами о5оими? АЛХОНОН:.Со всем нами. ТОЙБЕПЕ: Какое бесстыдство! АЛХОНОН: Шаймах единственная., с кем я могу говорить. Но она все время спит, и просыпается лишь один раз в году в ночь зимнего солнцестояния. Мы с ней славно проводили время на кладбище, закусывая свежезахороненными младенцами. ТОЙБЕЛЕ: Все! Я больше не хочу слушать. АЛХОНОН: Злуха - враг всех невест. Стоит невесте выйти| из дома ночью во время Семи Свадебных Благословлений, как Злуха тут же впивается в нее, и с невестой случается столбняк. ТОЙБЕЛЕ: Что за радость жить с таким чудовищем? АЛХОНОН: У нас в подземном мире берут что дают. (пауза) Скольких я назвал? ТОЙБЕЛЕ: Пятерых. АЛХОНОН: Да. Кто там у нас дальше? ТОЙБЕЛЕ: Нафка. АЛХОНОН: Нафка самая распутная из моих жен. Когда она говорит, кажется, что это шипит древний змей. Она виоит на ветке Древа Смерти вниз головой, как летучая мышь, и вопит от неудовлетворенной похоти. ТОЙБЕЛЕ: Кошмар! АЛХОНОН: У Чулдах тело кошки. А глаза зеленые, как у чайки. Когда мы совокупляемся, она грызет печень медведя. ТОЙБЕЛЕ: Какая мерзость! АЛХОНОН: Вот почему, Тойбеле, когда я увидел тебя в ту несчастную твою первую брачную ночь, увидел твои груди, твой живот, твои бедра, твои ноги, я полюбил тебя, и с тех пор наблюдал за тобой. Этой ночью ты рассказывала историю о демоне, соблазнившем женщину, и в речи твоей было столько чувства, что я бопьше не мог сдерживать мою страсть к тебе. И я вошел в твой дом, в твою постель, в тебя... ТОЙБЕЛЕ: Это должно бытть сон. Я проснусь и... АЛХОНОН: Это не сон. Я супруг твой. Да будешь ты отныне служить злу во славу сатаны и Гамаэля... ТОЙБЕЛЕ: Я погибла. Погибла навеки. АЛХОНОН: Потанцуй со мной. Это наша черная свадьба. ТОЙБЕЛЕ: Оставь меня. Уйди! АЛХОНОН: Ты будешь танцевать со мной, Тойбеле! (Хватает ее и начинает кружить) Все грязью и пылью было когда-то. Явился сатана, отец разврата. Земля и небо - душе тюрьма. Да скроется свет, да будет тьма! ТОЙБЕЛЕ: Оставь меня. АЛХОНОН: Никогда. Ты моя навеки! (бросает ее на кровать) (ЗАТЕМНЕНИЕ) СЦЕНА 2. (Прошло два дня. Комната ТОЙБЕЛЕ. ТОЙБЕЛЕ одна в ночной сорочке читает вслух молитвенник. За окном бушует гроза) ТОЙБЕЛЕ: Отец наш небесный. Вот стою я пред Престолом Твоим, откуда вершишь Ты Свой праведный суд. Сердце мое разбито. Страх за свершенный мною грех, стыд и позор перед святыми праотцами, переполняют его... (открывается дверь и входит РЕБЕ, опираясь на костыль. За ним следуют ПЕРВЫЙ и ВТОРОЙ СЛУЖКИ) ТОЙБЕЛЕ: Ребе! РЕБЕ: Ша! Вчера ты рассказала мне о создании тьмы, напугавшем тебя. И вот мы пришли, чтобы изгнать его. ПЕРВЫЙ СЛУЖКА: Для этого надо зажечь черные свечи и протрубить в бараний рог. ВТОРОЙ СЛУЖКА: Зажечь благовония и произнести заклинание. ТОЙБЕЛЕ: Кого вы собираетесь изгонять? Сейчас здесь никого нет. РЕБЕ: Злой дух на то и злой дух, чтобы раз явившись, не отстать никогда. ТОЙБЕЛЕ: Я не знала, что вы придете. Я собиралась лечь в постель. РЕБЕ: Очень хорошо, что ты ничего не знала. Если в доме поселились злые сипы, они могут читать твои мысли. ТОЙБЕЛЕ: Что им нужно от меня? Я простая женщина. РЕБЕ: Нет, не простая. Ты умешшь читать священные книги. Кроме того, ты очень красива. Это мне моя жена сказала. ТОЙБЕЛЕ: Так вы думаете, дело в священных книгах? (вдруг вспыхивает от услышанного комплимента) В самом деле она так сказала? ПЕРВЫЙ СЛУЖКА: Такое не скроешь. ВТОРОЙ СЛУЖКА: У людей есть глаза, чтобы видеть. РЕБЕ: У красоты есть источник на Небесах. Один из десяти символов Бога - небесная красота Его. Демоны, напротив, все как один уродливы. И стоит им заприметить красивую женщину, так они все сделают, лишь бы испоганить ее. И если, Боже упаси, она отдаст себя им, ее бессмертная душа погибнет навеки, и жизнь свою она кончит в страшных муках. Вот почему все, кого Бог наградил красотой, находятся в смертельной опасности. ТОЙБЕЛЕ: Что мне толку от моей красоты. Я агуна, брошенная мужем и забытая Богом. РЕБЕ: Муж мог тебя бросить, но Бог забыть - никогда. Об этом каждый должен помнить. Слушай меня. Прежде, чем мы приступим, расскажи мне, что все-таки произошло? Во-первых, сколько их было? Двое? Трое? Больше? ТОЙБЕЛЕ: Кажется, несколько. РЕБЕ: В мужском обличии или в женском? ТОЙБЕЛЕ: Не помню. Я словно оцепенела. ПЕРВЫЙ СЛУЖКА: У них были ноги как у петухов? ТОЙБЕЛЕ: Я не смотрела на их ноги. ВТОРОЙ СЛУЖКА: А рога? ТОЙБЕЛЕ: Рога? Нет. РЕБЕ: Длинные космы? ТОЙБЕЛЕ: Право, я не помню. РЕБЕ: Они говорили с тобой? ТОЙБЕЛЕ: Что? Нет... То есть, да. РЕБЕ: Тойбеле, вчера ты выглядела ужасно расстроенной, что совершенно естественно в твоем положении. Я хочу тебе помочь. Но для этого я должен в точности знать, что произошло. Итак. Они покусились на твою честь? ТОЙБЕЛЕ: Этого я бы не забыла. РЕБЕ: Тогда что они сделали? ТОЙБЕЛЕ: Ничего. Просто ходили вокруг. Я была ужасно напугана. РЕБЕ: Ты попросила книжника проверить твой священный свиток Мецуцу? ТОЙБЕЛЕ: Нет. Но пожалуй, я пошлю за ним. РЕБЕ (ВТОРОМУ СЛУЖКЕ): Принеси Мецуцу. ВТОРОЙ СЛУЖКА: Да, ребе. РЕБЕ: Может, одна из букв подделана. (ВТОРОЙ СЛУЖКА разворачивает пергамент и протягивает РЕБЕ) Явной подделки не видно, но буква далед в слове эход наполовину стерлась. ПЕРВЫЙ СЛУЖКА: Это их работа. ВТОРОЙ СЛУЖКА: Нельзя терять ни минуты, ребе. РЕБЕ: Откройте коробку с прянностями. ТОЙБЕЛЕ: Ваш рог разбудит всю округу. РЕБЕ: Когда прогремит гром мы протрубим в рог первый раз. Никто не услышит. ТОЙБЕЛЕ: Ну хорошо, ребе. РЕБЕ: Именем Господа нашего повелителя ангелов, кто бы ни пытался переступить порог этого дома, будь то демон, призрак, домовой, леший, разрушитель, осквернитель, бес или соблазнитель, мы заклинаем тебя Святым Именем 28 и Святым Именем 75, именами святых ангелов Метатрона, Сандалфона, Закиеля, Паниеля. Гавриила, Рафаила, Михаила и Уриэля, ПОКИНУТЬ ЭТОТ ДОМ комнату, где мы стоим сейчас, и все другие комнаты, чердак, подвал, сарай, конюшню, лавку, и все, что принадлежит этому дому. Изыди и не возвращайся никогда, будь ты мужчина, женщина или скопец. И да не оставишь ты следа после себя ни на кровати, ни под кроватью, ни по углам, ни в каком другом укромном месте. Изыдн и возвращайся туда, где птица не летает и пшеница не растет, где правят Сатана, Ашмодей, Самаэль, Андримелех... (удар грома) Труби! (ПЕРВЫЙ СЛУЖКА трубит в рог) Теперь несколько раз! (СЛУЖКА трубит три раза) Теперь девять раз! (СЛУЖКА трубит девять раз) Уверяю тебя, Тойбеле, никто ничего не слышал. (пауза) Я принес тебе эти талисманы и амулеты - развесь их повсюду в доме. ТОЙБЕЛЕ: Спасибо, ребе. РЕБЕ: Прежде чем развесить, произнеси заклинание: Куцу бмохцаз куцу. ТОЙБЕЛЕ: Куцу бмохцаз куцу. РЕБЕ: Тепорь ты можешь спать спокойно. ТОЙБЕЛЕ: Спасибо, ребе, спасибо. (РЕБЕ и СЛУЖКИ уходят. ТОЙБЕЛЕ стоит неподвижно, смотря прямо перед собой. Потом берет амулет и держа его на вытянутой руке произносит заклинание) ТОЙБЕЛЕ: Куцу бмохцаз куцу. (появляется АЛХОНОН/Гурмизах. Он задувает свечу, неслышно подходит сзади к ТОЙБЕЛЕ, обнимает ее. ТОЙБЕЛЕ вздрагивает, потом нежно прижимается к АЛХОНОНУ. (ЗАТЕМНЕНИЕ) СЦЕНА 3. (Прошло шесть месяцев. Вечер. Комната ТОЙБЕЛЕ. Стол накрыт для трапезы. Финики, фиги, графин с вином. Серебряный семисвечник, в котором горят невысокие толстые свечи, добавляет ощущение праздника) ГЕНЕНДЕЛЬ: Такой снег, что можно подумать, мы празднуем не Пурим, а Хануку. Когда же кончится эта зима! ТОЙБЕЛЕ (весело): А я люблю зиму. Летом не успеешь лечь в постель, как уже кричит петух... Зимой можно спать долго. ГЕНЕНДЕЛЬ: Как же, поспишь! Я в три часа просыпаюсь и больше не могу заснуть. ТОЙБЕЛЕ: Проснуться зимней ночью тоже не так уж плохо. ГЕНЕДНЕЛЬ: Когда был жив мой Зора, все было по-другому. При живом муже и жизнь в радость. ТОЙБЕЛЕ: Сегодня Пурим. Выпьем вина. ГЕНЕНДЕЛЬ: Да. (наливает вино из графина, вдвоем они произносят молитву). ТОЙБЕЛЕ: Лэхайм. Да пошлет тебе Бог достойного жениха. ГЕНЕНДЕЛЬ: Спасибо, Тойбеле. Мне бы тоже хотелось пожелать тебе чего-нибудь хорошего. Что бы мне такое пожелать? Может, чтобы нашелся твой Мойше Маттис. Не живой, так мертвый. ТОИБЕЛЕ: Он никогда не найдется. Черви давно съели его нос. ГЕНЕНДЕЛЬ : Почему именно нос? ТОЙБЕЛЕ: Когда у трупа нет носа, его нельзя узнать. ГЕНЕНДЕЛЬ: Кто это тебе сказал? Ребе? ТОЙБЕЛЕ: Нет. Кто-то сказал... Не помню. ГЕНЕНДЕЛЬ: Ты меня иногда просто пугаешь. ТОЙБЕЛЕ: Почему? ГЕНЕНДЕЛЬ: Ты говоришь словами, которые тебе не свойственны. Можно подумать, что злой дух вселился в тебя и говорит твоими устами. ТОЙБЕЛЕ (испуганно): Что ты такое говоришь?! ГЕНЕНДЕЛЬ: Да я ничего такого... ТОЙБЕЛЕ: Сегодня праздник. Возьми кусочек пирога. ГЕНЕНДЕЛЬ: Да, праздник. Во всех домах шум, гам, веселье. Там поют и устраивают представления. У моего Зоры был такой дивный голос. ТОЙБЕЛЕ: Он с тобой разговаривал по ночам? Рассказывал всякие истории? ГЕНЕНДЕЛЬ: Истории? Что ты имеешь в виду? ТОЙБЕЛЕ: Я слышала, что некоторые мужчины рассказывают по ночам всякие истории, чтобы возбудить своих жен. ГЕНЕНДЕЛЬ: Какие истории? ТОЙБЕЛЕ: Про духов, домовых, демонов, бесов. ГЕНЕНДЕЛЬ: Нет. Мой Зора вообще мало говорил. Он просто приходил и обнимал меня. Без слов. А что, Мойше Маттис рассказывал тебе истории по ночам? ТОЙБЕЛЕ: Мойше Маттис? Никогда! (Дверь распахивается, и на пороге появляются АЛХОНОН и МЕНАША, один одет Хамоном, другой - в костюме Церешь, его жены. На голове у АЛХОНОНА труголка, в руках картонный меч. К верхней губе приклены забавные черные усы). АЛХОНОН (дурачась): Ангелы мои, пью я и гуляю, Дайте мне роль, я для вас сыграю. МЕНАША (дурачась): Сегодня Пурим, А завтра куча дел. Налейте мне вина, Чтоб я протрезвел. ТОЙБЕЛЕ: Вот видишь, Генендель, ряженные не забыли про нас. АЛХОНОН: Как же можно забыть про два таких лакомых кусочка? Ты, Тойбеле, краше всех во Фрамполе. Один взгляд на тебя сводит меня с ума. ГЕНЕНДЕЛЬ: Слышала, Тойбеле? Хамон делает тебе комплимент. ТОЙБЕЛЕ: Лучше бы это был Мордехай. Но доброе слово и от Хамона приятно. ГЕНЕНДЕЛЬ: Ну и Хамон! Это же Алхонон, помощник учителя. ТОЙБЕЛЕ: А жена его кто? ГЕНЕНДЕЛЬ: Менаша, уличный торговец. ТОЙБЕЛЕ: У тебя острый глаз. Я бы под масками ни за что не узнала. ГЕНЕНДЕЛЬ: Подумаешь, маски! Кусок картона и две дырки для глаз. АЛХОНОН: Маска это не просто кусок картона. Под маской нищий может стать царем, а царь нищим. ТОЙБЕЛЕ: Но не надолго. Стоит нищему снять маску, и он снова становится нищим. АЛХОНОН: Кое- кто никогда не снимает маску. ТОЙБЕЛЕ: Помощник учителя рассуждает, как философ. Где ты этому обучился? АЛХОНОН: Разве мне не может прийти в голову удачная мысль? ТОЙБЕЛЕ: Можно научить медведя плясать, а попугая говорить. Но ни тот, пи другой от этого не станут умнее. ГЕНЕНДЕЛЬ: Если он говорит, что сам додумался до этого, значит так оно и есть. ТОЙБЕЛЕ: Тебя он может обмануть, но меня не обманешь. АЛХОНОН: Обмануть можно любого. Счасливого Пурима. (уходит) МЕНАША: Он действительно сегодня какой-то сам не свой. Счастливого Пурима. (уходит) ТОЙБЕЛЕ: Убрались, и слава Богу! ГЕНЕНДЕЛЬ: Не такие уж они плохие оба. Менаша даже красив. Говорят, когда-то Алхонон был хорошим талмудистом... Но когда человек в его возрасте живет бобылем, он... (крутит пальцем у виска) ТОЙБЕЛЕ: Да кто же согласится выйти за такого урода?! Я его тут как-то видела возле колодца. Он весь дрожал от холода. Я предложила отрез ткани. Говорю, будешь выплачивать мне по пять грошей в неделю. Думала, он обрадуется. А он стоит и пялится на меня, словно глиняный Голем. ГЕНЕНДЕЛЬ: Может, ты ему нравишься. ТОЙБЕЛЕ: Меня это не интересует. Ой, ты смотри, настоящая метель разыгралась. ГЕНЕНДЕЛЬ: Тойбеле, расскажи мне ту сказку про ювелира. Помнишь, ты рассказывала? Я тогда полночи не могла заснуть. ТОЙБЕЛЕ: Так ты не забыла? ГЕНЕНДЕЛЬ: Как ты думаешь, эта женщина будет гореть в аду? ТОЙБЕЛЕ.: Раз демон силой овладел ею, значит ее, не за что наказывать. Я читала, что если сопротивляться демону, он навлечет такие муки, что святейший из всех святых не выдержит. ГЕНЕНДЕЛЬ: А что это за муки? ТОЙБЕЛЕ: Человека можно убить, и на этом все кончается. Но демоны могут кусать и щипать тебя, и вырвать по одному все волосы у тебя на голове, а потом утащить в пустыню и оставить там гнить. ГЕНЕНДЕЛЬ: Значит, женщина должна подчиниться демону? ТОЙБЕЛЕ: Бог Всемогущий знает, сколько мук человек способен стерпеть, и где предел его терпению. ГЕНЕНДЕЛЬ: А как ты думаешь, демон может доставить удовольствие благочестивой женщине? ТОЙБЕЛЕ (подозрительно): Что это на тебя сегодня нашло? ГЕНЕНДЕЛЬ: Когда живешь одна, в голову лезут всякие мысли. А потом сны. Какие сны! Однажды мне приснилось, что я лежу в постели с быком. Он бодал меня рогами, и при этом говорил человеческим голосом. ТОЙБЕЛЕ: Тебе понравилось? ГЕНЕНДЕЛЬ (смущенно): Когда я проснулась, то была вся мокрая. ТОЙБЕЛЕ: Мир полон тайн. Страшных тайн. (ЗАТЕМНЕНИЕ) СЦЕНА 4 (Той же ночью. Комната ТОЙБЕЛЕ. Она стоит в ночной сорочке, смотрит в окно. Часы бьют полночь. ТОЙБЕЛЕ забирается в постель. Долгая пауза) ТОЙБЕЛЕ: Ну кто может прийти в такую ночь? Собаку на улицу выпустить и то грех. Отец наш Небесный, Ты знаешь истину, только Ты. (Она начинает читать молитву перед сном. Открывается дверь и входит АЛХОНОН/Гурмизах. Он так замерз, что едва жив. Как он не старается скрыть это, его всего трясет от холода. ТОЙБЕЛЕ: Во имя Господа Бога Израйлева. АЛХОНОН: Тойбеле. ТОЙБЕЛЕ (оборачиваетея): Ой! АЛХОНОН: Я же говорил тебе: никаких молитв в ту ночь, когда ты ждешь меня. ТОЙБЕЛЕ: Я думала, ты больше никогда не придешь. АЛХОНОН (подходит к кровати): Нас, демонов не может остановить никакая буря. (ложится рядом с ТОЙБЕЛЕ) ТОЙБЕЛЕ: Ой! Какой ты холодный! АЛХОНОН: Тело есть тело, когда жарко, оно потеет, когда холодно - мерзнет. ТОЙБЕЛЕ: Холодный, как ледышка. АЛХОНОН: Не я. Тело. ТОЙБЕЛЕ: А-а, понимаю... АЛХОНОН: Я прилетел прямо из Долины Снегов. Там вечная зима. Даже камни трескаются от мороза. А горящие угли превращаются в кусочки льда. ТОЙБЕЛЕ : А где эта Долина? АЛХОНОН: На самом краю света. Там солнце светит только раз в году. ТОЙБЕЛЕ: И все же тебе удалось найти тело? АЛХОНОН: Тело, которое пролежало мертвым семь лет. ТОЙБЕЛЕ: И ты сумел оживить его? АЛХОНОН: Только на одну ночь. ТОЙБЕЛЕ: А потом? АЛХОНОН: Брошу там, где взял. Т0ЙБЕЛЕ (игриво): Неужели не мог найти что-нибудь погорячее? АЛХОНОН (ласкает ее): Теплое тело быстро гниет. ТОЙБЕЛЕ: Не трогай меня. Ты холодный. АЛХОНОН: Рядом с тобой, я быстро согреюсь. ТОЙБЕЛЕ: Ты весь дрожишь. АЛХОНОН: Не я. Тело. ТОЙБЕЛЕ: И зубы стучат. АЛХОНОН: В самом деле? Наверное, он продрог до костей. ТОЙБЕЛЕ: Хочешь, принесу тебе горячий малиновый отвар, пока печь еще не погасла? АЛХОНОН: Если это поможет бедняге. (ТОЙБЕЛЕ идет к печке. АЛХОНОН громко чихает) ТОЙБЕЛЕ: Гозундхайт! (возвращается с чашкой) Пей, пока горячий. АЛХОНОН: Возможно, ато его немного согреет. (жадно пьет) ТОЙБЕЛЕ: Гурмизах, этот человек, которого ты нашел. Он пролежал семь лет и не был похоронен? АЛХОНОН: Его корабль попал в шторм, и его отнесло к вечню холодному морю. Все, кто были на корабле, погибли, но он ухватился за рею, и так он попал в Долину Снегов. Там он и умер от холода. ТОЙБЕЛЕ: Он был еврей? АЛХОНОН: Можешь сама убедитьоя. ТОЙБЕЛЕ: А нельзя его как нибудь оживить? Может у него жена, и она все еще ждет его. АЛХОНОН: Мы, демоны, имеем право оживить труп только на одну ночь. (чихает) ТОЙБЕЛЕ: Гезундхайт, еще раз. Ну что, помог отвар? Тебе... То есть я хотела сказать, ему лучше? АЛХОНОН: Да, (заходится кашлем) ТОЙБЕЛЕ: У него жуткая простуда. АЛХОНОН: Какая разница? Завтра он опять станет покойником. (откидывается на подушки) ТОЙБЕЛЕ: Давай, я приготовлю еще отвару. АЛХОНОН: Ложись в постель. ТОЙБЕЛЕ: Может грелку? АЛХОНОН: Делай, что я говорю. Ложись. ТОЙБЕЛЕ: Расскажи мне еще немного про него. Как он оказался так далеко от дома? АЛХОНОН: Он был торговцем прянностями. И он услышал о редкой траве, которая растет в Долине Снегов. Она цветет в тот единственный день, когда над Долиной светит солнце. ТОЙБЕЛЕ: А что такого замечательного в этой траве? АЛХОНОН: С сее помощью можно излечить многие болезни. Но она очень дорогая. Только царям и князьям по карману такая травка. ТОЙБЕЛЕ А жена его любила? АЛХОНОН: Всем сердцем. Он знал такие ласки... ТОЙБЕЛЕ: Какие? Покажи. (АЛХОНОН обнимает ее. Потом отстраняется) АЛХОНОН: У тебя нужник во дворе? ТОЙБЕЛЕ: Где же ему еще быть. Только там снегу по пояс. И метет. АЛХОНОН: Мне это не помеха. ТОЙБЕЛЕ: Подожди. Я дам тебе халат Мойше Маттиса, да покоится с миром его душа. И еще ботинки. Одевай. АЛХОНОН: Столько хлопот с этим телом. В следующий раз подберу себе что-нибудь получше, (пауза) Ботинки... От них останутся следы. Если кто-нибудь... ТОЙБЕЛЕ: К утру следы занесет снегом. АЛХОНОН: Столько тел во вселенной. Угораздило же меня выбрать какого-то шлемазла. (уходит) ТОЙБЕЛЕ: Отец Небесный, смилуйся над ним, хоть он и демон. В конце концов, Ты же сам его сотворил. (Зетемнение) СЦЕНА 5 (Суббота несколько дней спустя. Освещенный участок сцены обозначает комнату в доме МЕНАШИ. АЛХОНОН и МЕНАША сидят за столом) МЕНАША: Я говорю: Реб Фишеле, я не спорю, что холод ослабевает. Вы говорите, зима затянулась дольше обычного? Я и с этим не спорю. Но в то, что ото самая холодная зима на вашей памяти, я поверить не могу, потому что вы говорите это каждый год. (Аонону) Ты уже оглушил меня своим кашлем. Я говорю сам с собой. АЛХОНОН: Я все слышал. (снова кашляет) МЕНАША: Послушай моего совета, оставайся ночевать у меня. Я натру тебе грудь скипидаром. И сделаю малиновый отвар - это хорошо для отхаркивания. Не будешь лечиться -заработаешь воспаление легких. Тогда никакие снадобья не помогут. АЛХОНОН: Хватит пугать меня. Я иду домой и все тут. МЕНАША: Ну почему ты такой упрямый осел? АЛХОНОН: Менаша, я понимаю, ты хочешь сделать как лучше. Но ты действуешь мне на нервы. Одним словом, до свидания. (Слышен звон церковных колоколов) Хорошо, что во Фрамполе есть христиане, которые ходят в церковь и молятся Ииусу Христу. Иначе мы потеряли бы счет времени. Уже одиннадцать. Мне пора. МЕНАША: Хорошо, но учти, ты доведешь себя до могилы. АЛХОНОН: Доведу - не доведу, это мое дело. МЕНАША: Я уже начинаю думать, не завел ли ты себе бабенку? Ибо как еще объяснить такое упрямство? АЛХОНОН: Ты прав. Царица Савская летит на встречу со мной в сопровождении целой стаи ведьм. МЕНАША: Даже царица Савская вряд ли выйдет из дома в такую погоду. АЛХОНОН: Когда любишь, ничто тебя не остановит. Помнишь, Песнь Песней? Сильна как смерть любовь... МЕНАША: Знаю, знаю. АЛХОНОН: Я люблю ее. МЕНАША: Кто бы она не была, стоит ли жертвовать жизнью ради нее? Если она любит тебя, то подождет, пока ты поправишься. АЛХОНОН: Она, может, и подождет. Да вот я не могу ждать. МЕНАША: Что, так прямо неймется? АЛХОНОН: Словами этого не скажешь. МЕНАША: Кто же она? Послушай меня, Менаша - твой лучший друг. Менаша даст тебе добрый совет. Так кто она? АЛХОНОН: Не спрашивай. МЕНАША: А я-то думал мы с тобой, как братья. Я во всяком случае люблю тебя, как брата. А у тебя оказывается есть от меня тайны. АЛХОНОН: Менаша, ты мой единственный друг на всем белом свете. Но это не моя тайна, а ее. МЕНАША: Раньше ты делился со мною и чужими тайнами. Ну ладно, не хочешь говорить - не надо. Но ты посмотри на свою одежду. Как ты пойдешь в такой жуткий холод? Подумай, Алхонон, стоит ли рисковать жизнью ради того, чтобы переспать с девкой на каком-нибудь холодном чердаке. АЛХОНОН: Она по девка. И мы спим не на чердаке, а в теплой комнате, в теплой постели. Все, что связано с ней, источает тепло. МЕНАША: Тогда почему бы тебе не жениться на ней? АЛХОНОН: Ах. МЕНАША: Что ах? АЛХОНОН: Если бы я мог. МЕНАША: Коль скоро вы любите друг друга... Вы ведь друг друга любите? АЛХОНОН: Любим. МЕНАША: Ну и женись. По крайней мере, сбережешь здоровье. АЛХОНОН: Я только и мечтаю об этом. Менаша, я расскажу тебе все от начала до конца. Но поклянись всем, что есть у тебя святого, что ты никогда никому не скажешь. МЕНАША: Ни одно слово из наших разговоров не вышло за пределы вот этих четырех стен. АЛХОНОН: Поклянись на своей вышитой сорочке. МЕНАША: Алхонон! АЛХОНОН: Прошу тебя, Менаша. Я не в том состоянии, чтобы пререкаться с тобой. МЕНАША: Ну хорошо. (достает сорочку) АЛХОНОН: Повторяй за мной: Клянусь Богом и жизнью и душами предков моих в раю, что я не выдам эту тайну и ни одно слово из услышанного мною не сорвется с моих уст. МЕНАША: Клянусь Богом и жизнью и душами предков моих в раю, что не выдам эту тайну и ни одно слово из услышанного мной не сорвется с моих уст. АЛХОНОН: И, если нарушу я эту клятву, пусть все проклятия из Книги Отлучения падут на мою голову. МЕНАША: И если нарушу я эту клятву, пусть все проклятия из Книги Отлучения падут на мою голову. АЛХОНОН: Тойбеле. МЕНАША: Тойбеле! АЛХОНОН: Тойбеле. МЕНАША: Я, наверное, ослышался. АЛХОНОН: Я сам иногда не верю, что все случившееся правда. МЕНАША: Везет же некоторым! АЛХОНОН: Теперь ты все знаешь. Я прихожу к ней два раза в неделю: по средам и суб