опасного предела, и пришлось двинуться в обход. Петляя меж деревьями, иногда даже опираясь на их наклонные стволы, бэтрик обогнул бывший холм, перебравшись на его пологую, почти горизонтальную сторону. Затем сдал немного назад, пока уклон вновь не сделался угрожающим, и здесь остановился, наехав кормой на кряжистую сосну и почти целиком укрывшись под могучей кроной. - Вот и все пока! сказал Вадим. - "Можно оправиться и закурить". - Если верить бортокомпу, именно здесь вы дожидаетесь рассвета. - Ага, ежели успеваем добраться, - подтвердил Гризли, спускаясь в кабину. - А сейчас... - Он посмотрел на хронометр. - Класс, почти вдвое быстрей! Еще и выдрыхнуться сможем. - Качая головой, Гризли опустился в соседнее кресло, стал регулировать наклон спинки. - Вадя, ты наша "белая надежда" - кстати, последняя. Я уж думал: придется сворачивать бизнес. - Может, и придется, - ответил Вадим. - Мне-то он на фиг? Я здесь по своим надобностям. - Сбрендил? - изумился Гризли. - Это ж золоте дно!.. - И золото мне ни к чему была охота над ним "чахнуть"! Вообще, Михей, я тут человек случайный, с вами завязан по старой дружбе и временному совпадению интересов, - так что, будь добр, не раскатывай губу. - Ладно, это ты с Броном торгуйся - мне чего? Я и сам наемник. - А что, преданные слуги уже не котируются? - Слово-то какое... - "Вассал" - лучше? предложил Вадим, вспомнив Валета. - Ну, пусть. Да нет, преданность - штука полезная. Я и свою команду так подбираю, когда доводится руководить. Ежели не хочешь вылететь из стаи, должен затвердить намертво, что интересы вожака выше твоих, - это как бойцовский рефлекс, как программа в твоем компе. Чтобы при случае жизнь за вожака положить, не задумываясь! - За сюзерена, - с улыбкой поправил Вадим. - Именно. Но и сам вожак... то бишь сюзерен... должен неустанно подкреплять рефлекс выгодой, иначе... Кто же будет из раза в раз стараться себе в ущерб! Рано или поздно рефлекс накроется, и что тогда - нож в спину любимого господина? Или шпендель промеж бедрышек его обожаемой супруги? Или оба варианта вместе? - А ты не прост, толстый, - заметил Вадим. - Сам додумался? - Да уж, в чем надо - ориентируюсь, - польщенно прогудел Гризли. - Не вчера родился... Ладно, - переключился он, - кто первым на стреме? - Наверху торчать не обязательно? - Теперь-то какой смысл? - Тогда я. Спи спокойно, родной. - Шел бы ты, - привычно пожелал здоровяк, вытягиваясь в просторном кресле. - Разбудишь минуток через сто - моих законных. - И немедленно отключился, задышав мощно, мерно, но, к счастью, почти бесшумно: носоглотка функционировала у него безупречно даже в разреженной атмосфере. А Вадим снова погрузился в недра компьютерной памяти, выгребая их досуха и при этом не забывая поглядывать на приборы - с ритмичностью автомата. Собственно, он смог бы и поспать так, пробуждаясь через равные промежутки, - если бы хотел. Но перед поездкой Вадим выспался впрок, суток на трое вперед, и теперь был рад возможности спокойно, без суеты и перестрелок, разобраться в накопленных впечатлениях. Он уже знал, что увидит с холма утром, когда прекратится снег и взойдет солнце: все тот же захламленный промокший лес до самого горизонта. И никаких вздымающихся вершин с одной стороны и пологих, нисходящих к низинам склонов - с другой. Они обнаружат себя на исполинской покатой поверхности, обрывающейся в небесную пустоту, и хорошо, если внизу не будет видно звезд. Шутки гравитации - всего лишь. Вот только кому они по зубам, да еще в таких масштабах? Или это природный катаклизм, вроде метеорита или цунами? Ну да, с центром, пришедшимся аккурат на городскую площадь, и границей, в точности совпадающей с губернской, - пф-ф!.. Впрочем, не вполне, поправил себя Вадим, сверяясь с бортокомпом. Скорее всего, катаклизм сей, природный или нет, ограничен идеальной окружностью чего не скажешь про губернию. Однако одна граница в другую вписывается как по заказу, отсекая несущественные окраины. Векторы гравитации, насколько Вадим ощущал, вблизи поверхности вели себя странно. Под ней линии или направлены к центру Земли, как и должно; над ней - отклонялись от вертикали, причем тем сильнее, чем ближе Бугор. А на границе, судя по всему, векторы вообще повернутся на четверть, и что произойдет тогда? Господи, но если края этого гигантского круга действительно вздымаются до вертикали, даже и субъективно, логично предположить, что они формируют цилиндр. И куда нацелена эта труба - в какую даль, космическую или временную? Выходит, когда пространство поворачивают на четверть, каждая точка на здешнем колечке расплывается в линию, уводя черт-те куда... либо в заданное кем-то место. Стало быть, стоит взобраться по стенке повыше (где вы, альпинисты?), как тебя вознесет, точно Христа!.. Спокойно, давай по порядку. Что имеем на текущий момент: помехи, ненастья, чудища, - и чем выше но склону, тем этого добра больше. (Или все-таки зла?) Иная, чуждая среда... И даже мысле-облако, кажется, ведет себя в ней по-другому, наливаясь новой силой. Как и сознания пришлых тварей: такое впечатление, что телепатов тут пруд пруди! Значит, по мере подъема мы приближаемся к другому миру. А на время затмения и вовсе с ним сливаемся - тогда-то и стекают к нам заряды, тучи, воды, звери... Выходит, тамошний круг должен казаться не чашей, но куполом? И его отделяет от соседей не Бугор, а, скажем, Пропасть - бездонная, с отвесными стенами. И скатываясь по этим стенам, попадаешь к нам. Странно, да? Начинаешь спуск снаружи цилиндра, а заканчиваешь внутри. Сродни листу Мебиуса... Вадим насторожился, различив невдалеке новое сознание - не такое мощное и пугающее, как у последнего посетителя, однако развитием не уступавшее броненосцу. Столь же свирепое, алчущее, разбросавшее по сторонам мысленные щупы в поисках поживы, но еще более властное, гипнотизирующее животной мощью. Само сознание зверя было наглухо прикрыто броней из жизне-силы и сквозь нее излучало одну угрозу. А наружу торчали те самые щупы, похожие на щупальца, и методично обшаривали один клочок леса за другим, перемещаясь вместе с чудищем. Господи, еще один телепат, к тому же внушатель! Торопясь, Вадим из мысле-облака соорудил такое же подобие спрута, уплотнив периферию до непрозрачной оболочки, по первому впечатлению вполне сошедшей бы за броню, а сквозь оставленные оконца выдавил в стороны похожие щупальца, словно и сам был не прочь поохотиться, - мимикрия, спасительная мимикрия!.. Предыдущего гостя подобная маскировка, наверно, позабавила бы, но "спрут" не выглядел столь проницательным. И если он не будет слишком настойчив... Затем Вадим выглянул в иллюминатор, уже представляя, где искать, и содрогнулся: это на самом деле оказался спрут! Чудовищный, громадный, похожий на дюжину анаконд, обросших густой шерстью и сращенных головами внутри бесформенного кожистого мешка. Переставляя одно щупальце за другим, спрут перемещался по обрыву с пугающей легкостью, как будто силы в нем хватило бы и на слона (конечно, если тому вздумается здесь попастись). Безусловно, это был лишь зверь - одно из многих странных чудищ, в последние годы заполонивших губернию. Однако Вадим ощущал в нем кое-что и сверх животной сути: не разум и не душу, нет, а некую подсказку к уяснению нынешней ситуации. Как будто именно этот урод послужил образцом для некоторых крепостных структур. Кстати, щупалец у спрута двенадцать - странное совпадение. Не от него ли произошли эти дюжины, и не по милости ли спрута такое число стало заветным при построении пирамид, и не случайно ли добавление: "чертова"? Разумеется, спрут не обошел бэтрик вниманием: сначала ткнулся в сознание Вадима мысле-щупом, точно пробуя противника на прочность, затем подкрепил впечатление настоящим щупальцем, слегка покачав тяжелую машину на амортизаторах. И... поплюхал себе дальше, решив, видно, не связываться со странным зверем, изнутри выглядящим совсем не так, как снаружи. Кажется, под защитной оболочкой Вадима спрут не углядел дремлющее сознание Гризли, а тот даже не проснулся - к счастью. Иначе пришлось бы тратиться и на него. Когда чудище наконец убралось на безопасную дистанцию, окончательно растворившись в пурге, Вадим с громадным облегчением перевел дух, только сейчас оценив, чего стоили ему эти минуты. Еще чуть, и он бы сломался. Все мускулы ныли, непонятно с чего сведенные судорогой, - Вадим с трудом их отпускал, один за другим. По скулам и спине струился холодный пот, мерзко щекоча кожу. В сознании растекалась вялость - симптом перенапряжения. По крайней мере, Вадим узнал свой нынешний предел. Но, собственно, с чего он так перетрусил? Разве эта гигантская скотина сумела бы его подчинить? Настолько, чтобы Вадим сам выбрался из бэтра - зверю на расправу. Разве в нем сыскалось бы столько покорности? Или он испугался за Гризли? Да уж, если громила полез бы разбираться со спрутом на кулачках... "Ну и зверище, а? - подумал Вадим с восхищением. - Во всяком случае, морским головоногим этот спрут даже не родственник. Наверно, в нем запасен полноценный скелет с дюжиной позвоночников, иначе на воздухе ему пришлось бы туго. И к непогоде спрут приспособлен, и кровь у него наверняка горячая. А если он рождает спрутят живыми да еще вскармливает молоком!.. Не желаете домой такого любимца: спрутика-малыша?" И вот что еще странно: если сюда проникают громадины, то уж новыми микробами должна кишеть вся губерния! А никто особенно не болеет - конечно, если не считать болезнью всеобщую дебилизацию. Между прочим, вдруг вспомнил Вадим, давно пора разобраться со здешней связью. Во-первых, откуда сей бэтр взялся: не из-за Бугра же? Скорее боевой трофей, как и доспехи, - а у кого отбит, не у Шершней? (Помнится, у них мелькали похожие.) Или подброшен теми с умыслом... Тогда с каким? И что тут насчет вставки: не позабыта ли, славная моя? Как и прочее, приемник в бэтре установили классный, не чета крепостным тивишникам, - с полным диапазоном волн, от длинных до ультракоротких, с отменной чувствительностью. Впрочем, и ее вряд ли хватало, чтобы из сплошного треска выловить сигнал, - даже если б сюда доставали трансляции Студии. Тогда зачем он нужен? С прицелом на дальние экспедиции - скажем, за Бугор? Но это уже амбиции масштаба Крепости, не ниже. Стоило приемник запустить, как Вадим ощутил знакомое присутствие вставки, странно бередившей мысле-облако. Он еще не слишком разбирался в тонкостях, однако и по этим ощущениям вставка не походила на обычный прибор: как будто в ней курсировали не только электротоки. И столь же странно осязался экран, почему-то ассоциируясь с чужим сознанием - точнее, с его оболочкой. Вадим попробовал просочиться облаком в здешний эфир, как уже проделывал в городе, и, кажется, это снова удалось, - однако на сей раз он не услышал и не увидел там никого. Даже не почувствовал. Ни тех светлых, веселых ребят, ни того мрачного наблюдателя. Ну, с ребятами более-менее ясно: не висят же они на проводе круглосуточно, - но соглядатай!.. В обычных тивишниках он возникал неизменно и сразу, в момент включения. Так, может, здесь, на Бугре, совсем иное Зазеркалье, в которое нет допуска прежним знакомцам? Но тогда в нем должен присутствовать еще кто-то, иначе на кой оно сдалось? "Если звезды зажигают..." Вадим сосредоточился, пытаясь определить, что он сейчас чувствует. Действительно, странный этот эфир смахивал на зеркальный лабиринт, составленной из неисчислимого множества кольцевых труб, - эдакая трехмерная кольчужка, уходящая в бесконечность. И наверняка он был насыщен чужими сигналами, только как же их выловить? Постойте-ка... Тех парней я потому, наверно, и слышал, что они мало от меня отличались. Так сказать, единая резонансная частота, случайное совпадение контуров. Я будто соприкасался мысле-облаком с их сознаниями, вдобавок усиленными Зазеркальем, а их речи, уже закодированные для передачи ("мысль сформулированная"), поступали в меня напрямую, минуя их рты и мои уши. Но тогда, выходит, я смогу принять и других - надо лишь перестроиться. Не настолько ж я примитивен, чтобы не суметь вместить в себя многих? Я же творец, какой-никакой, а значит, внутри должна иметься подстройка. И круг подобия у меня широк - недаром же я могу найти общий язык почти с каждым!.. Надо преобразиться. В кого? Скажем, в крутаря. Во-первых, имеется уже опыт, а во-вторых, есть с кого срисовать. Вон, дрыхнет один такой, прямо под боком... Ну, кто я? И Вадим стал представлять себя крутарем - бесстрашным, жестоким, алчным. Не слишком разборчивым в средствах, зато отлично сознающим цель. Похожим на многих его знакомцев, но еще - на древних норманнов, этих расчетливых и удачливых воинов-купцов. И постепенно в сознании начали проступать голоса - сперва чуть слышные, шепчущие, затем все более и более громкие. Они не походили на прежние, просветленные и чистые, излагавшие созвучные Вадиму мысли на понятных языках, однако и в этих звуках ощущался смысл, а стало быть, издавались они существами разумными - по крайней мере, рассудочными. Перед глазами даже забрезжили силуэты, вполне человекоподобные, только искаженные шипастыми доспехами. Их говор вряд ли сумела бы воспроизвести Вадимова гортань, а языковый код не поддавался расшифровке, однако угадываемые интонации и настроения потусторонних "крутарей" Вадиму совсем не нравились. Похоже, этим даже нурманы показались бы на один зуб, не говоря о самураях. Что это за публика? И чего они делает в тех угрюмых надбугорных краях - проживают, что ли? Небожители хреновы... А теперь, значит, решили спуститься на землю, снизойти к нам, грешным. Век бы вам воли не видать! Вадиму вдруг вспомнился недавний посетитель, чудовищный спрут, - с прикрытым непрошибаемой броней сознанием. А интересно, подумал он, как создается такая защита - может, таким же поворотом пространства, что и Бугор? И чем больше в оболочку вливается жизне-силы, тем круче угол, тем сильней отклоняются внешние воздействия. А при четверти оборота оболочка обретет такую гладкость, что отведет в сторону любую ментальную атаку, - уже неплохо, верно? Либо сделает невидимым сознание, которое она окружает. А если перевести все на вещественный уровень? - внезапно представил он. Или хотя бы на полувещественный: электромагнитные лучи - от радио до радиоактивных; поля - гравитационные и прочие. Но вот тут, как говаривал "субъект"-Игорек, начинаются чудеса! Здесь на простой жизне-силе не выедешь, нужна подзарядка высшего уровня: магическая. Или же ее реалистический эквивалент - что, видимо, и происходит на этом замечательном Бугре. Подлив себе из термоса чайку, горячего и густого, Вадим вновь плотно засел за компьютер, заодно погрузившись в собственные мысли. И больше никто не беспокоил его до самого утра. Глава 6. ... И ОБРАТНО 1. Эх, река... Над лесом расцветал новый день. Вьюга наконец стихла, заметя бэтрик по самую крышу, а ветер снова убрался в вышину, вместе со "вздохами" таинственного исполина. И его подавляющее присутствие Вадим перестал ощущать, будто оно растопилось первыми лучами солнца, уже показавшегося над лесом. Разметавшийся в широком кресле Гризли сладко дрыхнул, видимо, проникшись к новому партнеру доверием, и к своим обязанностям гида возвращаться не спешил. Зато неутомимый бортокомп все так же приветливо мигал индикаторами да светился экранами, но уж его Вадим выпотрошил досконально. Бесшумно поднявшись, он подобрался к верхнему люку, осторожно его распахнул. Ежась от снежной струйки, угодившей за ворот, высунулся наружу, с наслаждением вдыхая воздух, опьяняющий после берложной духоты. Даже внутри гнезда метель набросала небольшой сугроб, и Вадиму пришлось ладонями выпихивать снег через щели. Только затем он смог оглядеться, щурясь от слепящей белизны. Как и ожидалось, с вершины холма открывался обычный лесной пейзаж - если отвлечься от странного поведения гравитации. Нарастающий поверхностный крен, доставивший им столько хлопот, к утру заметно уменьшился - вместе со здешней высотой и сопутствующими дыхательными сложностями. И погода резко повернула на потепление, что, впрочем, стало уже привычным. Искрящиеся сугробы скоро потускнеют и осядут, набухнув от влаги, а под ними и поверху потекут бесчисленные ручьи, упрочняя вокруг города кольцо смрадных болот, лучше любых указов разделявших горожан и селян. А самих селян изолировало друг от друга расплодившееся зверье. Только кому это надо? И куда заведет? - Гризли, подъем! - рявкнул Вадим. - Пришла весна, пора выбираться из берлоги! В кабине грозно заворчали и грузно заворочались, будто в самом деле пробуждался медведь. Затем прозвучало: - Ух, это я даванул! Чего ж не разбудил? - А на кой ты мне невыспатым? - А ты мне? - резонно возразил Гризли, позевывая. - Ну, чего там? Все тихо? - Как в санатории. Уже загорать можно. - Даже сгореть, - пробурчал напарник, возвращаясь к обычной своей настороженности, - причем заживо. Пару ходок назад по моему подручному садануло такой молнией!.. - С ясного-то неба? - А то! Ни облачка не было. - И что? - А ничего, - хмыкнул Гризли. - Один пепел остался. Смел в пакет да отвез родичам - все ж утешение. И на крематорий тратиться не надо. - А не врешь? Имей в виду, толстый, я доверчив как младенец - меня грех обманывать! - Побожиться, что ль? Так я нехристь. - Чего ж ты раньше это не рассказал? - поинтересовался Вадим. - До отправки? - Ага, ищи тогда тебя! Клиента надо ставить перед фактом, как учит нас великий Брон. - Так ты - медведь ученый, да? Небось и читать умеешь? - Небось, небось... Ладно, умник, двигай-ка вниз. Заправимся напоследок, и вперед, к сияющим вершинам! - К зияющим, - поправил Вадим, спускаясь к столику, на котором, точно на скатерти-самобранке, уже благоухали разнообразные яства, расставленные со вкусом и даже любовью. - Здоров же ты жрать, толстый! - вздохнул он. - Даже сервировать насобачился, что твой метрдотель. С тобой и меня скоро разнесет шире дверей. - Не смеши, - флегматично откликнулся Гризли. - Это тебя разнесет? Да ты клюешь, как воробей! Тоже, мужик... Конечно, куда нам до ведмедей, - согласился Вадим. - Ну, ты наелся? Здоровяк с возмущением фыркнул, однако жевать принялся пошустрей. Что до Вадима, то ему по утрам вообще не хотелось ничего, кроме фруктов. Их он и "поклевал", по выражению Гризли, - естественно, управясь намного быстрей. И тут же принялся убирать со стола, не обращая внимания на протестующие рыки напарника. В конце концов тому пришлось переставить пару тарелок на колени и заканчивать трапезу, отгораживаясь от Вадима локтями, будто на его долю и вправду покушались - Чего тебе неймется? проворчал Гризли, наконец покончив с едой. - Времени - вагон! - А ежели сей вагон сковырнется с рельсов? - возразил Вадим. - Давай, медведище, шевелись! "Раньше сядем, раньше выйдем". К тому ж мне еще надо ощупать Бугор. Утробно огрызаясь, больше по инерции, верзила нагромоздился на свой насест, втиснулся в бронегнездо, будто в суфлерскую будку, и захлопотал там по-хозяйски, выметая остатки снега, наводя привычный марафет, проверяя пулемет и турель. А Вадим снова взялся за управление, благо на главном экране теперь сияла красочная картина раннего утра, вдобавок похожего на раннюю весну, - а значит, отпала нужда в прочих средствах ориентации. Стряхивая с себя снежные пласты, бэтрик выбрался из сугроба и весело покатился вверх, широченными шинами хрустя по свежему настилу. Солнце уже пригревало вовсю, понемногу раскаляя броню, но воздух сохранял морозную свежесть и сухость, свойственные высокогорью. Так что тепло не усугублялось духотой, и после ночных заморочек такая идиллия даже настораживала. Однако подозрительного вокруг не происходило, а склон и вправду сделался пологим, уже не доставляя бэтру серьезных проблем. Довольно быстро они миновали последнюю рощу и выкатились на просторную поляну, скорее даже луг, пологий и плоский, протянувшийся почти до горизонта. А с той стороны уже выезжал из леса похожий вездеход и так же резво стремился навстречу. Похоже, граница пролегала по самому центру лесной плеши, где ту пересекала широкая полоса голой, расчищенной от снега земли (интересно, кем - пограничников что-то не видать), и где должна была состояться долгожданная "стрелка" контрабандистов соседних губерний. - Ваши бэтры не из одного инкубатора? - поинтересовался Вадим. - Или тамошние партнеры и подбросили вам это чудо техники? В ответ Гризли только неопределенно хмыкнул, зародив в Вадиме сомнения. Однако с выводами он решил погодить, пристальней вглядываясь в приближающийся бэтрик. - Не гони шибко, - вполголоса предупредил напарник. - Медленней, медленней... еще... И тут горизонт перед ними стал взмывать в небо, будто приграничный луг вдруг принялись сгибать посередине. Вадим ощутил внезапное и угрожающее нарастание крутизны, а встречный бэтрик уже опасно нависал над ними, готовый сорваться в любой миг. Ударив по тормозам, Вадим перевел дыхание и оглянулся, снова обнаружив себя на бесконечно длинном склоне, плавно спускающемся в пустоту. Затем слегка сдал машиной назад и выключил моторы. - Приехали, - подтвердил Гризли. - Двигай, приятель, на выход, только огнестрелы не забудь - мало ли? Вслед за напарником Вадим выбрался из вездехода, уже не удивляясь, что наверху, по ту сторону границы, из такого же бэтрика появляются двое верзил в неотличимых скафандрах, так же забрасывают за спины убойники и принимаются раскупоривать кузов, в точности повторяя все их движения. "Вот и состыкнулся с забугорьем, - подумал он, - после стольких-то лет! Мало, что они зеркально нас копируют, так еще ходят вниз головами - верно, для пущего издевательства. Ну хорошо, а как с ними меняться-то?" На пару с Гризли, в четыре руки, Вадим выволок из кузова странного вида конструкцию и прочно укрепил на расчищенной от снега площадке, даже ввинтил опоры в припасенные невесть с каких времен бетонные гнезда, массивные и глубокие. Затем они перетащили от бэтрика весь запас тюков, не без удовольствия ворочая тяжести и аккуратно складируя тюки рядом с загадочной установкой. А последний уложили прямо в нее, на небольшую платформу, похоже, разгоняемую вдоль коротких рельс. - Что ли, катапульта? - предположил Вадим. - Сами-то в нее не забирались? - Ага, попробуй, - ухмыльнулся Гризли. - Знаешь, какая тут моща? Говорят, при разгоне человек расплывается в кровяное желе. - В биомассу? - Ну, - согласился здоровяк, - так говорят. Лично не проверял - может, и врут. - А как же трофеи? - Вадим кивнул на тушу хищника. - Только броня и долетает? - Насколько знаю, не только. Наверно, они сшиты покрепче нас. - Понятно. - Вадим взглянул на часы. - У нас еще минут сорок, верно? Я прогуляюсь. Неторопливо он двинулся вверх по склону, с каждым шагом все сильней клонясь к поверхности, пока не пришлось карабкаться по обрыву, цепляясь за пучки пожухлой травы. Сорваться Вадим не боялся - в крайнем случае, прокатится по рыхлому снежку, да и земля здесь почти без камней. Но вот что ждало его впереди... или наверху? Или кто? Кажется, он только-только почуял странные и чуждые ароматы, веявшие невесть откуда, и даже ощутил снова присутствие ночного исполина, когда перевалившая через вертикаль поверхность стала клониться на Вадима, все круче и круче, а травяные пучки с хлюпаньем выдираться из дерна, не выдерживая его тяжести. Наверно, он выбрал не самый удачный маршрут для подъема, а переигрывать уже не было времени. Пришлось отступить, как ни обидно. Однако к кое-каким выводам Вадим успел прийти, подправив ночные рассуждения. Оказалось, после поворота пространства на четверть начинается только уменьшение веса (естественно - ведь центр притяжения остается под землей!), а настоящие чудеса, судя по всему, разражаются после полуоборота, уже при невесомости. Видимо, там и образуется исполинское зеркало - но вот что случается, когда наконец встречаешься с собой? Бр-р-р.. Н-да, может, и ничего. Или же меня вознесет в самую стратосферу, поближе к вожделенным телеспутникам. А что станет со мной ночью, когда те исчезают? Завершу оборот до полного? И где в итоге окажусь? Ой-ей... А если пространство делает полуоборот, скажем, на оболочке сознания или, еще лучше, на поверхности экрана? - внезапно представил он. - Очень занятно... Над этим, господа, стоит поразмыслить, да. - Вы позаботились о прикрытии? - спросил Вадим, когда вернулся к напарнику, лениво за ним наблюдавшему. - Не понимаешь? Рано или поздно у вашей катапульты перестанет хватать мощей, и тогда вас накроет собственными тюками, возвращающимися по той же траектории... Может, хотя бы бэтрик подгоним? - Валяй, - не стал возражать Гризли. - Предусмотрительный ты наш. Пяток минут еще есть. Поставив вездеход вплотную к установке, Вадим занял позицию возле тюков, готовясь работать у Гризли на подхвате. - Пошел! - почти сразу сказал тот, и катапульта болезненно содрогнулась, выпуская первый снаряд. Всем телом Вадим ощутил сдвоенную отдачу, больно ударившую по ступням, а тюк будто растворился в воздухе, вместе с платформой. Но если она за миг переместилась только в дальний конец направляющих рельсов и теперь плавно съезжала обратно, то от тюка по эту сторону границы остался лишь короткий, оборвавшийся на пике вой, будто вскрик. - "Из такой пушки можно и на Луну, - оторопело прикинул Вадим. - Только что же туда долетит?" - Живо! - скомандовал Гризли. Слаженным махом они забросили на платформу второй тюк, затем крутарь повернулся и вперился вдаль, приставив к бровям мясистую ладонь. Подождал, пока на другом конце поляны взметнется снежный взрыв, предваренный ответным взвизгом, и снова запустил катапульту. В том же ритме, не теряя ни секунды, они переправили в неизвестность остальные тюки, каждый раз дожидаясь ответной посылки, а последней не без труда взгромоздили на платформу бронированную и уже закоченевшую тушу. Против Вадимовых опасений, она не вернулась к ним чудовищным снарядом, сокрушая дьявольское орудие контрабандистов или же их спасительный бэтрик, - а значит, мощности катапульты пока хватало даже на такую тяжесть. Потом Вадим забрался в кабину, а Гризли примостился поверх брони, и через заснеженный луг они направились собирать забугорные товары, довольно небрежно (а чего им теперь сделается?) забрасывая в кузов почти такие же тюки, какие сами только что переправили на ту сторону. Погрузив все, тотчас развернули бэтрик к городу и покатились под уклон, почти не задействуя моторы. Над лесом по-прежнему полыхало солнце, будто пытаясь одолеть недавнюю зиму, однако зеленела вокруг исключительно хвоя, а уцелевшие листья, похоже, доживали последние дни - такими они стали желтыми и высохшими. Еще бы: каждую ночь выдерживать подобные встряски! Вадиму и одного раза показалось много. Зато сейчас с бэтром управился бы даже ребенок - только и забот что не угодить в подснежную яму. Расслабленно откинувшись в кресле, Вадим "на автомате" следил за дорогой, выбирая лучший маршрут больше из привычки, чем по необходимости, а думал о своем. Ну вот, прокатился он на границу - и чего узнал? Что туда фиг попадешь без спецснаряжения, а если попадешь, все одно толку чуть? Серьезное достижение! Можно сказать, большая победа губернской научной мысли. И что мне с этой победой делать? Как говорит Гризли, засунь ее... Н-да. Грубо, зато по существу. Мало было заморочек с климатом, добавились еще гравитационные фокусы. Причем и то и другое имеет суточный цикл. Только в разгаре дня, когда все на минимуме, контрабандисты способны прошибить "железный занавес" - хотя какой он железный? А это кошмарное зверье вообще ни в какие ворота!.. То есть почему ни в какие? - спохватился Вадим. - Как раз на ворота это больше и смахивает. Словно бы нашу злосчастную губернию аккуратно обрезали вдоль границы, а краешки, для надежности, присандалили черт-те куда - вот из этого "тридесятого" теперь и прет всякая нечисть. Хорошенькая цена за изоляцию! Впрочем, не там ли черпаются последние новшества? Что мы сдуру надыбали? Если в "тридесятом" все другое, то и придумывать ничего не надо: просто передирай с тамошней природы, как это насобачились делать с чужими изобретениями. Тогда и прорыв в лазерной технологии не сложен, а эти новые странные материалы... - Эй, - позвал сверху Гризли, - чего замолчал? - Не натрепался еще? откликнулся Вадим. - Или испугался, что я заснул? - А черт разберет вас с бортокомпом! Может, сговорились за моей спиной и теперь дежурите посменно? - Нет, я понял! Ты вообразил, будто я втихаря подметаю твои припасы. Вот это уже серьезно, да? - Ха, - презрительно сказал Гризли, - там же на месяц хватит! - Господи, зачем столько? - Мало ли... - Э-э, Михей, погоди. Мы с Броном договаривались: пара дней - не больше! - А он что - бог? Ежели ничего не стрясется... - Ну да, это я уже слышал, - подтвердил Вадим. - А что может случиться - по такой-то погоде? - Он снова и с удовольствием оглядел на широком экране залитые солнцем окрестности: курорт, и только. - Даже хищники, скорее всего, попрятались. - Откуда знаешь? - с подозрением спросил Гризли. - Предполагаю. Откуда б они ни нагрянули, проникать могут только ночами - стало быть, тогда же и охотятся. - Умник! Чтоб ты знал, звери - еще цветочки. - Хороши цветочки! Хотел бы я взглянуть на тот кустик, когда он станет плодоносить. - Да бог с ним, со зверьем-то! - Бог с нами, толстый, - серьезно возразил Вадим. - По крайней мере, я на это надеюсь. - К черту его! - рявкнул Гризли. - Бога, что ли? Эка завернул! В такое стоит вдуматься. - Что-то раздухарился ты не ко времени, - проворчал верзила. - А ведь еще не выбрались. По-твоему, почему мы возвращаемся другой дорогой - от нечего делать, что ли? - Чтобы жизнь медом не казалась. - Это бизнес, приятель, тут не до развлечений. А дело все в том, что к Бугру мы взбирались с местным товаром, к тому же ночью и по крутизне, так что перехватывать нас было без толку, да и накладно. Зато теперь мы - лакомый кусочек! - Особенно ты, - вставил Вадим. - И кого ж следует стеречься - блюстов, других крутарей? - Всех. Даже селян, ежели дошли до ручки. Ночью они трясутся по своим норам, будто суслики, зато с рассветом выползают. Им такой бэтрик, да еще с шестистволкой, - во как пригодился бы!.. И товары б не помешали: вдруг там убойники? - Ну да, до вас-то далеко, и попробуй еще дознайся. А зверь - вот он, под боком. - Вадим вздохнул. - Только, по-моему, ни один приличный ствол такой пересылки не переживет. - То-то и оно. Все наши огнестрелы - из прежних посылок, а из-за Бугра получаем сейчас только припасы. Но поди докажи это селянам! - Лишь бы они не подбили бэтрик снежками, - сказал Вадим. - Представляешь, какой стыд?.. О, - добавил он затем, - кажись, становится веселей! В самом деле, местность пошла вниз заметно круче видно, к искусственному наклону добавился естественный, с прежних времен. А привычное уже хвойное редколесье, в котором было где разгуляться ветрам и транспорту, стало смыкаться в непролазные чащи, перемежаемые травяными лугами и разрезанные узкими просеками. - А ведь знакомые места, - заметил Вадим. - Тут неподалеку речушка, верно? Когда-то, в доисторические времена, мы закатывали на ней такие рыбалки! - Сверившись с бортокомпом, он удовлетворенно кивнул: память не обманывала река рядом. - И какая ж она была тихая да уютная, - грустно продолжил Вадим. - Заросли камыша вдоль берегов, крохотные зеркальные заводи, островки, протоки, кувшинки. Дело даже не в рыбе - я и тогда мало ловил. Но эти ароматы, эти краски, этот покой!.. И представь, какой река сделалась теперь, когда черными ночами несется вниз, будто с горы, снося на пути камыш и островки. А что стало с рыбой? - Зато сейчас тут не поскучаешь, - со смешком возразил Гризли. - А к прежней живности добавилось такое! Во были времена, да? Охотники, рыболовы-спортсмены... А теперь не поймешь, кто кого ловит. - Спасибо за поддержку, - кротко поблагодарил Вадим. - Как я понимаю, по этой реке и поплывем? - Точно. Втиснувшись в очередной лесной коридор, бэтрик шустро покатился под уклон, задевая бортами ветки, иной раз и ломая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать просеку до самого грунта, и даже густые тени по сторонам, под сплетенными в единую крону ветвями, больше не грозили неведомыми опасностями. Преодолев еще пару-тройку рухнувших стволов, благо мощности хватало с запасом, вездеход наконец вывалился из зарослей на пологий берег, насквозь пропитанный влагой. И здесь Вадим притормозил. Река и вправду больше не выглядела уютной, разбухнув и помутнев от талой воды. И уже едва умещалась в старом русле, хотя за прошедшие годы наверняка углубила его вдвое, стремнинами размывая мягкое дно. Ни камыша, ни рогоза почти не осталось, лишь кое-где над поверхностью проступали концы острых листьев, - островков тоже не было видно. Даже и сейчас, в разгаре дня, поток скользил по склону с угрожающей, враждебной мощью, будто набрался свирепости от чужаков, затаившихся в его глубинах, и теперь алкал жертв, как они. - Н-да, вдохновляет, - пробормотал Вадим. - А какой был уголок - чудный, чудный!.. Это вон туда и надо лезть, да? - Ага, - подтвердил Гризли не без злорадства. - Ты ж хотел порыбалить? - А не утопнем? - Впрочем, от бортокомпа Вадим успел вызнать, что по совместительству бэтрик служил амфибией, так что плавучести у него было в избытке, несмотря на броню. - Вперед! - скомандовал верзила, и нехотя Вадим повиновался, как положено вышколенному водиле. Вездеход плюхнулся с бережка, слегка черпанув воды широким носом, тут же выправился и бодро зашлепал колесами-лопастями, набирая скорость. Без затруднений выбрался на середину потока, повернул по течению, и сразу же Вадим включил эхолот, нацелив в глубину. Все-таки эти черные воды, вкупе с намеками Гризли, очень бередили воображение, и без того воспаленное. - Не хочешь перебраться вниз? позвал Вадим. - А, рыбачок? Или у тебя вместо удочки шестиствол? - Вот если мы могли бы погрузиться целиком! - возмечтал Гризли. - А так только и жди пакостей - с берегов или сверху. Конечно, срезаем-то мы прилично, а на суше свои закидоны... - Или снизу, - озабоченно добавил Вадим, глядя на экраны. - Кажется, одна такая пакость к нам сейчас всплывает. Уже? - не слишком удивился Гризли. - И здоровая? - И голодная, по-моему, - подтвердил Вадим, прощупывая пришельца собственными сенсорами и ежась от цепенящей чужой злобы, чрезмерной даже по меркам Земли. - Сейчас она припомнит нам наши рыбалки! Давненько за мной не охотились - с прошлой ночи. Не хочешь все же спуститься - а, Михей? - Небось, небось, - забормотал крутарь свое заклинание. - Где она? - За кормой, чуть вправо. - Развернись. Вадим до упора крутанул рулем, за секунду поменяв местами нос и корму, и тут же дал "полный назад". Почти не замедлясь, бэтрик продолжил спуск по течению. - А теперь? - спросил Гризли. - Теперь, естественно, перед носом и чуть влево. Только еще ближе - оно нагоняет и быстро! - Небось, небось... - Уже под самой поверхностью - не видишь? - Ни фига... Мать твою! - вдруг выдохнул Гризли. И на своем экране Вадим увидел, как над водой выступил громадный бугор, поросший смоляными тонкими щупальцами - неисчислимым множеством их! - возбужденно извивающимися, словно змееволосы Горгоны. Затем щупальца раздвинулись, и по центру открылось багровое пятно, стремительно раскалявшееся, будто дуло лазерной пушки. - Огонь! - подхлестнутый предчувствием, выкрикнул Вадим. - Бей по красному, Гризли! Пулемет и лазер ударили разом - впрочем, пулемет чуть раньше, на долю секунды. Вадим ощутил, как все тело, от пальцев и до нутра, скрутило разрядом, продравшимся сквозь изоляции и доспехи, в глазах потемнело. Затем атака схлынула - так же внезапно, как началась, - и он услышал, как сверху рушится обмякший Гризли. В последний миг тот вдруг затвердел и повис на кончиках железных пальцев. Потом подтянулся, громоздясь на толстые ноги, еще подгибавшиеся от потрясения. - Не слабо! - пробурчал он, по-медвежьи качая тяжелой головой, будто пытаясь избавиться от тумана. - Давненько не бывал я... в нокдауне. Но и я саданул - видел? Прямо по пятну, как ты заказывал, - вдрызг! На экране уже никого не наблюдалось, однако Вадим чувствовал, что исполинская тварь жива, только опять уходит на глубину - залечивать рану или поджидать следующую добычу, посговорчивей. - Счастлив наш бог, что ты не промазал, - откликнулся он, еще дрожа. - Иначе волосатик достал бы нас из-под брони уже хорошо прожаренными - как твой подручный из позапрошлой ходки. Потряся занемелыми ладонями, он снова взялся за эхолот, чтоб подтвердить известное: хищник убрался. Кто на очереди теперь? - Ты был прав, толстый, - со вздохом признал Вадим, разворачивая машину носом вперед. - Твое место у пулемета. Ну, чего ты ждешь здесь - ордена? - Хватит и обеда, - ухмыльнулся в ответ Гризли. - По-моему, его-то мы заслужили. От таких передряг у меня всегда разыгрывается аппетит. - Так забирай, сколько унесешь, и уматывай в гнездо! Без возражений здоровяк порылся в припасах, складывая на поднос чего приглянулось, и убрался наверх - пировать на свежем воздухе, без отрыва от пулемета. "А ведь и я был прав, - подумал Вадим. - Вот вам природный лазер, прямо сейчас готовый для исследования! Только и осталось, что загарпунить его либо заарканить. А сколько еще в этих глубинах, водных или лесных, таких перспективных феноменов? И, кстати, во сколько жизней обойдется каждый из них?" Чтобы не скучать и не завидовать смачно хрумкающему напарнику, он укрепил рядом блюдо с набором экзотических фруктов и стал пробовать наудачу, пытаясь соотнести их вкус и вид со слышанными когда-то названиями. Игра оказалась занятной и необременительной, хотя слегка разочаровывающей: от запретных плодов всегда ожидаешь многого. По сторонам все так же тянулись лесистые берега, часто затопленные вместе с деревьями, - лишь время от времени сплошные заросли разрывались пустошами. Минуты уходили за минутами, складываясь в часы, но вокруг ничего экстремального не происходило. Лишь иногда в глубинах одичалой реки эхолот нащупывал непонятные и внушительные объекты, медленно проплывающие мимо либо обосновавшиеся на дне. А Вадим ясно ощущал дремлющую в них свирепость, в любой миг готовую разразиться взрывом пугающей ярости, но, к счастью, так ни разу и не пробудившуюся. Впору и впрямь было заняться рыбалкой - конечно, если бы в кабине сыскались удочки, а в реке рыба. Хотя занятие это больше подобает медведям: Гризли, например, - а сам Вадим его забросил давно, еще до радикального озверения здешних мест. - Ну-ка выключи моторы, - внезапно сказал крутарь, и Вадим послушно заглушил двигатель, настораживаясь. - Ничего не слышишь? - Многое, - ответил он. - Вода плещет, деревья шелестят, птички еще поют, хотя с надрывом... Природа! - И все? - Ага, вот! В лесу треснула ветка... и еще... Кто-то пробирается сквозь чащобу - кто-то здоровый. И направляется в сторону реки, как раз нам наперерез! Запустив снова моторы, Вадим слегка изменил курс, прижимая бэтрик к другому берегу, подальше от возможной угрозы.