- И мне так кажется, - согласился Гризли, разворачивая пулемет. - А друзья здесь не ходят. - Кто не с нами, тот против? - спросил Вадим. - Не торопись пулять, толстый. Пусть сперва покажется. - А мне жалко, что ли? Пусть! И они дождались. На краю зарослей зашевелились высокие кусты, качнулись стволы, и на берег выбрался странного вида вездеход, грузно чавкая по промокшей траве шестью массивными лапами, будто чудовищный стальной жук. Перебирал ими "жук" весьма ловко, не хуже настоящего и много быстрей. А особенно это стало заметно, когда стопоход повернулся и побежал вдоль реки, с легкостью прыгая через ямы или поваленные деревья. - Вот теперь я понял, - пробормотал Вадим. - Чего? - Почему прочий транспорт прозвали колесниками. Чтобы с этим не спутать. - Мама моя! - ахнул Гризли, словно для разнообразия. - А ты взгляни на его башню! Лучше б этого не видеть: с изящно выгнутого нароста, венчающего обтекаемое тело "жука", на них уже нацеливалось короткое орудие, очень похожее на лазерную пушку, насколько Вадим в этом смыслил. Не дожидаясь выстрела, он поспешно направил бэтрик к другому берегу, уже совсем близкому, и с разгона выскочил на сушу. "А вот теперь поиграем", - злорадно подумал он, резко тормозя. И подгадал: над самой рекой на миг зависла жаркая молния, исторгнув из нее клубы пара, а перед самым носом бэтрика лес будто взорвался, полыхнув огнем во все стороны. - А-а, гаденыш! - азартно рявкнул Гризли и запустил в ответ длинную очередь, усеяв чужой вездеход искрами. Все-таки стрелком он был классным, с твердой рукой и немалым опытом, и метил сейчас по бойницам, пусть бронированным, но все равно уязвимых для разрывных пуль и такой плотной пальбы. Если не пробить, то попортить стекла стоило попытаться. - "Не догоню, так хоть согреюсь", - сквозь зубы пробормотал Вадим и в предчувствии следующей молнии рванул бэтрик вперед. И снова не ошибся, аккуратно пропустив ее за кормой. Тут же злобно взревел пулемет, отправляя через реку новую свинцовую струю. А Вадим уже вполне настроился на засевшего в "жуке" убийцу, кем бы тот ни был, и с возбужденного, его сознания считывал момент атаки так же ясно, будто собирался стрелять сам. С удивительным хладнокровием, раз за разом, он уворачивался от очередной молнии, сразу же останавливаясь, чтобы не сбивать прицел напарнику. Бог знает, сколько продолжалась бы эта необычная захватывающая игра, если бы "жук" вдруг не споткнулся, пробежав еще несколько шагов по инерции, и не застыл, как подстреленный. Однако подстрелили, похоже, не "жука", а его водителя - настырный Гризли все же прогрызся сквозь одну из бойниц. Переключиться (для подтверждения) на другое сознание Вадим не решился, продолжая следить за чужим стрелком, да и убоялся: кому ж охота ощутить смерть? Но метание молний сразу прекратилось, а сам громовержец, видимо, перебрался за управление, потому что секунды спустя бронированный "жук" зашевелился и живенько отступил в заросли, как будто там и обитал последние годы. А Вадим тотчас остановил бэтрик. - Эх, догнать бы его! - с вожделением простонал Гризли. - Какая машина, а? А пушка-то, пушка!.. - Только стрелять не умеют, - сварливо откликнулся Вадим. - Мечут эти молнии, мечут, будто икру, и хоть бы одна угодила. - Ладно, фокусник, не напрашивайся. Что за пляски ты тут устроил? Я после первой же плюхи решил: все, отгуляли свое! Тот не подпалил, так эти зажарят. Представляешь, если бы попали - хоть раз? Только и хотел, что продаться дороже. Вот когда пригодилась бы ракетная установка - а ты еще насмехался! Как пальнули б... - Опять тебя понесло, толстый, - заметил Вадим, оглядываясь: сзади лес полыхал в десятках мест, на протяжении километров, - все-таки пришлось побегать. Сколько же продолжалась эта разрушительная игра? И чем завершилась? Смертью? А ведь это был вовсе не лазер, вдруг сообразил он. Скорее плазменная пушка. И походили эти... плюхи... на шаровые молнии, разогнанные и нацеленные. Плазмомет - не слабо, а? Или бластер? - Кто это был, не знаешь? - спросил Вадим. - Случаем, не блюстители? - Да хоть репрессоры! Свое они получили, больше не попросят. - А если попросят? Ты не весь ли боезапас расстрелял - а, Михей? Дорвался наконец! - Да уж, погуляли, - неопределенно пробурчал тот. - "Подсчитали - прослезились"? - Вроде того. А куда было деваться? Если б я его не подбил... - Может, он и сам бы иссяк? - А если нет? Или ты все же лопухнулся бы? Нет, деваться было некуда не продолбай мы его насквозь... - Много осталось патронов? - На пару очередей хватит. Или на три. - Гризли с сожалением сплюнул. - Подбрось мне гранамет на всякий случай, и поплыли отседа, пока ходульник не вернулся с подмогой. - Все-таки поплывем? - А куда денешься? На суше свои радости, а так хоть быстрей. Вадим передал гранамет наверх и снова направил бэтрик в поток, сразу выгребая на быстрину. И опять потянулась минута за минутой, томительные и однообразные, как проплывавшие по сторонам берега. Впрочем, течение реки замедлялось, а дно постепенно поднималось, так что вода разливалась все шире, затопляя окрестные леса. И желанные островки наконец появились, несколько оживляя пейзаж. Чужеродные водные страшилы больше не попадались: видно, здешние глубины для них недостаточны. А может, им уютнее было на окраинах, ближе к своему непонятному миру. Взамен по экрану эхолота все чаще мелькали подвижные искры, как будто речная рыба перебралась теперь в низовья, в спокойные и не столь опасные воды. А вот интересно, - произнес Вадим, - если все воды губернии, грунтовые и осадочные, стекают на дно здешней чаши, то куда они затем деваются? По идее наш город давно уже должен стать подводным, а все мы - обзавестись жабрами. Подумаешь, подземку затопило да позаливало подвалы, - это же мизер! - По идее всего этого вообще не бывает, - резонно возразил Гризли. - Не ломать же голову над каждой ерундой? - А над чем ты ломаешь ее, родной? Ты бы свои мускулы так же берег от перегрузок. Крутарь! - Можно подумать, ты - овечка, - огрызнулся тот. - Честно сказать, не ожидал. - Чего? - Ты ведь за всю ездку даже не сдрейфил ни разу. - Это я-то? - усмехнулся Вадим. - По крайней мере, не запаниковал. Ни одного неверного шага - как у того компа. А ведь поначалу любой может сорваться. - И что? Да, я не овца, но ведь и не хищник, как вы. Или к вам больше подходит - "паразиты"? - Но-но!.. - Это зоологический термин, расслабься... У вас, крутарей, и впрямь больше сил, чем у прочих, но ведь агрессивности тоже? Так вы утверждаетесь: через насилие, через подавление других. В каждом из вас живет зверь, которому он служит, которого ублажает, - как в остальных доминируют овцы, более всего нуждающиеся в гарантированной кормежке и теплом хлеве. А вот я не служу никому. - И радуйся, - буркнул Гризли. - Подумаешь, никому он не служит! Между прочим, я тоже подчиняюсь одному Брону. - Н-да, - разочарованно заметил Вадим, - это я увлекся. Действительно, что тебе до абстракций? Скукотища! Ты ж у нас практик, верно? Оба замолчали, каждый вернулся к своим делам и мыслям, благо обстановка располагала. Так что там насчет пространственных поворотов на тивишном экране? - спросил себя Вадим. Недаром же он показался похожим на мысле-оболочку! Правда, ею отражаются лишь тонкие, ментальные поля, а вот экран явно способен на большее, охватывая весь материальный спектр: от сих полей до вещества. Как и Бугор, кстати, - это их роднит. Разница в масштабе. Но там разворот уносит в поясную даль, а что делается здесь? В конце концов, бог с тем, как устроена сама вставка, - но вот откуда берутся видения и как пересылаются? Не по тивишным же кабелям? И не по воздуху - эдак никаких мощностей не хватит, да и я бы почувствовал. Сигнал будто рождается в самой вставке, а затем проецируется на экран, изливаясь невидимым светом. Рождаться в такой крохе он не может, это было бы полным абсурдом, - значит... Подпространственный пробой? Господа, поздравляю! Крайности вправду смыкаются: примитивнейшая передача по проводам, при почти полном забвении эфира, - и тут же, рядом, мгновенная, беспомеховая, всепроникающая связь, годная даже для телепатем. И кто этим потчует - нас, прочих? - Пора выбираться, - неожиданно сказал Гризли. - Видишь тот дубище? Правь на него. - А подкрепляться еще не пора? проворчал Вадим, однако машину повернул. Дуб и впрямь оказался приметным: неохватный, кряжистый, с могучими разлапистыми ветвями, смахивающими на стволы. Миновав бывший берег, заметный лишь благодаря подступившим к нему деревьям, в большинстве мертвым и даже успевшим прогнить, они поплыли дальше, петляя меж стволов и старательно избегая предательских топей, смыкавшихся вокруг реки, - где бэтрик мог завязнуть надолго. Потом, когда днище стало цепляться за коряги, наконец выбрались на сушу - хотя сушей этот пропитанный влагой грунт можно было назвать с большой натяжкой. По счастью, выжившая в такой сырости трава еще как-то скрепляла поверхность, и бэтрик катил по ней довольно уверенно, лишь иногда шины проскальзывали на глинистых плешах. Даже следов за ним не оставалось, по всяком случае, их вряд ли удалось бы разглядеть с воздуха. Добравшись до дуба, бэтрик остановился. Вблизи дерево выглядело еще громадней, обхватом ствола соперничая с небольшой башней, а размахом кроны не уступая многим храмовым куполам. Как видно, жилось ему здесь вольготней, чем прочим породам, и к погодным перепадам он оказался терпимей. Неудивительно - с такой-то корой и такими корнями. - Ну, партнер, на выход! - распорядился Гризли, сам же показывая пример (следуя коему, Вадим не забыл прихватить убойник). Спрыгнув на хлюпающую землю, они обогнули бэтр, распахнули дверцы кузова. Затем, подмигнув Вадиму, крутарь коснулся корявой коры, и в дубе открылось просторное дупло, замаскированное искусно пригнанной крышкой. Впрочем, за ней еще обнаружилась стальная дверь с номерным замком, как у сейфа. - Что ли, тайник? - поинтересовался Вадим. - Вроде перевалочной базы, да? - Подальше положишь, поближе возьмешь, - назидательно молвил Гризли. - Мы уже наследили на всем пути - почем знать, кто рванет нам наперехват в следующий раз? Тут товар будет целей, да и нам проще улепетывать налегке. А за ним кто-нибудь как-нибудь смотается темной ночью... Отвернись-ка, - предложил он вдруг. - К чему лишние знания, верно? Пожав плечами, Вадим отошел в сторону, с любопытством озирая окрестности. Спустя минуту напарник окликнул его, и вдвоем они споро перекидали в распахнутый зев большую часть тюков, оставив в кузове лишь несколько - видимо, образцы. - Ну вот, - удовлетворенно произнес Гризли, готовясь захлопнуть дверцу, - теперь можно и домой. - Стоять! - внезапно шикнул Вадим, твердой рукой направив на него огнестрел. - Замри, понял!.. Верзила оцепенел, уставясь на Вадима в полной растерянности, даже слегка отвесив челюсть. Выбросив свободную руку, тот зацепил напарника за толстую шею и с силой рванул в сторону, сразу выстрелив. Гризли шатнулся к бэтру, а прогрохотавший вплотную заряд угодил в длинное смоляное тело, уже налетавшее на них, будто гигантское копье, пущенное великанской рукой. Выстрел не остановил тварь, однако сбил ей прицел, и она врезалась в вездеход, исторгнув из него протяжный звон, словно из колокола. Но тут же вскинулась над землей снова - упругими блестящими кольцами, на миг окаменев. Вадим опять выстрелил, и почти разом грянул убойник Гризли. Сдвоенный удар опрокинул гада в лужу, фонтаном взметнулись яростные брызги - и все кончилось. Только еще какое-то время колыхалась вода, укрывшая молниеносного хищника - кажется, таки крепко подраненного. - Что это было? - спросил Гризли, угрожающе раздувая ноздри. - Похоже на удава, да? - Скорее на питона, - возразил Вадим. - Судя по всему, он не душит добычу, а пробивает насквозь - вроде тех "торпед". Видишь? - Он кивнул на бэтрик, ни за что схлопотавший приличную вмятину. - Помог бы тебе скафандр, как же! Этот прыгун нанизал бы на себя, будто на шампур. - Догнать бы его, а? Добить... Это ж какой трофей! - Как бы он сам кого не добил: он не такой мертвый, как ты думаешь. Мало тебе приключений? - Ну и перешугал ты меня! - качая головой, признался верзила. - Ни фига себе, думаю, - кому ж тогда верить? - Сдались мне ваши сокровища! - фыркнул Вадим. Нашел, называется, Али-бабу, экспроприатора экспроприаторов! Ладно, давай убираться, пока опять чего-нибудь не стряслось. Все-таки поспешил я расслабиться и едва не проворонил этого гада. - Да уж, теперь я твой должник! - Засохни, Михей, ничем ты мне не обязан, - отмахнулся Вадим. - Опоздай я с выстрелом, обоим была бы крышка. - Это-то еще как сказать... - Тебя опять понесло? - оборвал Вадим, морщась от неловкости: не хватало угодить в спасители. - Шевелись! Двинув убойник за спину, Гризли наконец захлопнул дверцу тайника, затем тщательно приладил крышку и следом за Вадимом забрался в кабину. - А что, толстый, - с улыбкой поинтересовался тот, - все-таки "пора подкрепиться"? - Ну дык, - подтвердил здоровяк. - После такого потрясения! - И очередной раз запустил руки в холодильник. Аккуратно, чтобы не оставлять возле дуба лишних следов, Вадим стронул машину с места и направил к ближайшей просеке, заранее представляя, какая дорожка его ожидает. И уж та не разочаровала - только и радости, что теперь эти разжиженные колдобины они одолевали при свете. Моторы взревывали, бэтрик мотало, руль своевольничал, а Вадим еще пытался слушать окрестности - хоть с опозданием, но спохватившись. Как выяснилось, не зря. По нервам резануло враждебностью - стремительно нарастающей, взведенной точно курок, но, к счастью, еще не увидевшей цели. Поймав направление, Вадим рванул вездеход к зарослям, всем корпусом вламываясь в переплетение веток, под защиту нависших крон, - и тут же вырубил двигатель. - Сверху, - предупредил он напарника. - Сейчас! А сам уже нацеливал в небо одну из камер, предусмотрительно включив запись. В следующую секунду поперек бледно-голубой, будто выцветшей полосы, виднеющейся меж деревьями, мелькнула узкая черная тень, скользившая над самыми вершинами. - Вот и "ворон" пожаловал, - прошептал Вадим. - Как же без него! Шум вертолета, и без того едва слышный, растворялся в шорохе листьев, однако безотказным своим чутьем Вадим различал, как отдаляется эта пугающая враждебность - холодная и отточенная, словно клинок, не похожая ни на что, подслушанное прежде. Какая жалость, что я принимаю лишь ощущения! - посетовал Вадим. Насколько прояснилась бы картинка, если бы к ним добавились мысли. А теперь гадай, кто управлял "вороном" ночью, а кто - сейчас, и откуда, собственно, такая разница. Вообще, тот ли это "ворон"? - Не было печали, - проворчал сверху Гризли. - Еще эти летающие мельницы... Не знаешь, кто там? - Откуда? - откликнулся Вадим. - Последняя надежда была - на вас. - Раньше они в лесу не возникали. Во всяком разе, днем. - А ночью и по городу шастают. Я называю их "воронами". - А-а, так это ты про них вякал? - неожиданно вспомнил Гризли. - Мне Брон чего-то рассказывал. Хотя и он мало знает. - "К чему лишние знания", верно? Ибо умножают они печаль. Без них спокойней. - Ладно тебе! Гризли с хрустом, от души потянулся. Поехали, что ли? - Что ли да. - Дорогу-то знаешь? - Это - забота бортокомпа. Вадим высвободил бэтрик из мешанины веток и снова принялся месить вязкую грязь, стараясь все же выбирать участки посуше. Впрочем, просека скоро кончилась, упершись в большую поляну, плавно вздымающуюся к каменистому центру, где под прикрытием разлапистых елей угнездилось добротное сооружение, издали похожее на гроздь валунов. Или на неприступный бетонный блокгауз с круговым обстрелом, немалым гарнизоном и разветвленными подземными коммуникациями. Второе, кстати, оказалось верным - за исключением гарнизона. 2. Хозяин пришел Когда бэтрик подкатил к массивным воротам, навстречу вышел единственный мужик, в кожаных одежах и при бороде, держа наготове убойник - такой же, как у них. По его бокам утробно ворчали два кавказских волкодава, будто заимствованные с племенной выставки, а из каменной бойницы на бэтрик нацеливался второй ствол, помощней первого, - видимо, гранамет. - Здорово, Михалыч! весело рявкнул Гризли. - Принимай, что ли, постояльцев? Нам перекантоваться до темноты. Вглядевшись внутрь гнезда, бородач кивнул, прикрикнул на псов и пошел открывать ворота. Вездеход осторожно протиснулся под низкий бетонный свод, почти уткнувшись в дальнюю стену, и с облегчением умолк, наконец дождавшись передышки. Ворота сразу захлопнулись. С не меньшей готовностью экипаж выбрался наружу и, миновав стальную дверь, по узенькой лесенке поднялся в комнату, на удивление уютную и опрятную, с забавными картинками по стенам и аккуратными половичками на гладком паркетном полу, с нарядной скатертью поверх просторного стола и трогательными фарфоровыми статуэтками на многих полках (слоников, правда, не было). А с чердака навстречу гостям уже спускался гранаметчик в обтягивающих кожаных брюках и кожаной куртке - вернее, гранаметчица, что, в общем, бросалось в глаза сразу. Лицо у нее было простеньким, но милым и ясным, фигура - ладная, гибкая и крепкая, однако тонкой кости, будто у городской. И, как положено, роскошная русая коса до копчика. Стеснительно улыбаясь, девушка поставила гранамет в угол и потупилась, прислонившись спиною к стене. - Привет, Оксанка! - добродушно пророкотал Гризли. - Чем кормить-то будешь? - А борщом, - застенчиво ответила та. - Хохляцким, что ли, с фасолью? Yes. - И вегетарианским? - Почему? - удивилась она. - А у меня напарник чокнутый: мясо ни под каким видом! - Здоровяк хохотнул. - Кстати, знакомься - зовут Вадим. Парень, в общем, ничего, только староват для тебя. Вот погоди, в следующий раз привезу такого женишка - пальчики оближешь! - Он снова загоготал, очень довольный, что вогнал девушку в краску, и добавил: - Себе, не ему. - Да ну тебя! Оксана неуверенно протянула Вадиму узкую жесткую ладонь, сочувственно спросила: Вы вправду вегетарианец? - К несчастью, - подтвердил он. - Вы не волнуйтесь, я не голоден. - Ну как же, так нельзя! - заволновалась хозяйка. В этот момент в комнату вступил бородач. Оказался он высок и плотен, а ликом суров, но не стар - пожалуй, не старше Вадима. Цепким взглядом он обежал всех троих, чуть задержавшись на Вадиме, затем сдержанно кивнул и бесшумно прошел к столу, не выпуская из руки огнестрел. Вряд ли он опасался гостей - просто вошло в привычку. - Михалыч, жрать давай, - по-свойски потребовал Гризли. - Не боись: свое оставим тебе - вам на месяц хватит! - Это как водится, - с прохладцей согласился хозяин. - Оксанка, накрывай. Голос у него оказался глуховатым и не слишком внятным, будто бородач не часто его упражнял. А вот у девушки дикция была на удивление - разве только слегка растягивала гласные, словно для пущей напевности. Как же, интересно, они общаются? - Что в городе? - спросил Михалыч без особого интереса, будто для приличия. - Саввку еще не сбросили? - Ага, дождешься, - хмыкнул Гризли. - Кому сбрасывать-то? - Уж найдется кому. А за вас принялись или как? - Это кто же? - сразу насторожился крутарь. - Михалыч, ты воду-то не мути, говори толком! Знаешь чего-нибудь? - Может, знаю, а может - догадываюсь. Тебе как лучше? - Ну, пошел сыпать загадками! - безнадежно махнул рукой Гризли. И охота тебе подпускать туману? Ведь слова не скажешь в простоте! - А слушать надо уметь, - усмехнулся хозяин. - Вон твой приятель - больше молчит да приглядывается, хотя и сам мог бы многое рассказать. Неожиданно Гризли рассмеялся. - Ну, ребята, вдвоем вам не будет скучно! - заметил он. - Колдун колдуна... В комнату впорхнула Оксанка, водрузила на стол дымящуюся кастрюлю и стала сноровисто распределять по тарелкам благоухающую жижу - отменно красных тонов. Добравшись до Вадима, запнулась и посмотрела на него с сомнением. - Только не кладите мяса, - улыбнулся он. - Бульон я как-нибудь сдюжу. Уж очень аппетитно пахнет! Обрадовавшись, девушка и ему налила до краев, затем быстренько сгоняла за обязательными сметаной и хлебом и тоже подсела к столу. Мяса, Вадим заметил, она не положила и в свою тарелку, будто устыдившись. Обратил на это внимание и Михалыч. - Похоже, вы с Оксанкой быстро споетесь, - сказал он, глядя на Вадима в упор. - Она тоже к зверятам неровно дышит. - А как насчет людей? - Вадим кивнул на гранамет. - До сих пор не знаю, сумеет ли выстрелить, - ответил хозяин. - Даже чтобы спасти меня - родителя любимого, хоча вредного. Вадим пожал плечами, неожиданно увлекшись борщом: давненько он такого не пробовал. А рядом вовсю наворачивал Гризли, орудуя ложкой будто черпальщик. - Проку от него, конечно, чуть, - заявил он, первым опорожнив тарелку, - но до че вкусно! Какая невеста пропадает - а, Михалыч? - Не про твою честь, - отрезал тот. - Подлить еще? - А то! Справившись со второй порцией, Гризли тут же сладостно раззевался и вскоре, не дожидаясь чая, убрался в соседнюю комнату, провалившись в сон, кажется, раньше, чем обрушился на кушетку. - И пусть себе дрыхнет, - сказал Михалыч, пока Оксанка убирала со стола, - Невредный парень, однако крутарь. А ты-то как к ним угодил, мил человек? - Вы не перебарщиваете с просторечиями? - сухо поинтересовался Вадим. - Эдакий дедушка из глубинки! - (Хозяин усмехнулся.) - Вы же городской, верно? А образование, надо полагать, высшее. И годков вам не более полусотни. Стало быть, на "Михалыча" не тянете - при всем моем к вам почтении. - Вот, Оксанка, - с той же неопределенной усмешкой заговорил тот, - каков наш гость: молчал да приглядывался, прислушивался да на ус мотал - а потом ка-ак выдал, будто под дых врезал! Учись у умных людей. - Неожиданно бородач свистнул, и в комнату вступили оба здоровенных пса, похожие на молодых медведей. Настороженно ворча, они приблизились к Вадиму, долго принюхивались, словно старались запомнить, - тот наблюдал за зверюгами с любопытством - затем разом утихли и с полным доверием улеглись к его ногам. - Это что, тест? - предположил Вадим, в две руки почесывая лохмачей за ушами. - И что же он доказал - что моя симпатия к "зверятам" взаимна? - Не только это и не столько, - сказал хозяин. - Моих полуприрученных песиков трудно обмануть: они чуют зверей за версту - любых зверей, как бы глубоко те ни прятались. - Даже внутри людей, верно? - Даже в нелюдях, - хмыкнул Михалыч, и не понять было, шутит он или намекает на что. - А ведь почти во всех живут звери, только у каждого - свой. И мои волкодавы отлично различают, кого из них можно погонять, будто зайца, а с кем придется грызться в клочья, точно с волком или с медведем... - Потому и держите их подальше от Гризли? - со смешком вставил Вадим. ... а от кого следует улепетывать со всех ног, как от заведшихся здесь страшил, коим любой нормальный зверюга на один зуб, - невозмутимо заключил бородач. - А как они относятся к вам? - Скажем, признают во мне вожака - и только. - А кого обнаружили во мне? - не отставал Вадим. - В том и суть, что никого, если не считать тебя самого. Либо твой зверь хорошо прячется, либо слишком мал и немощен, чтобы принимать в расчет. А может, вовсе помер. - Ох, вряд ли, - покаянно вздохнул Вадим, качая головой. - Столько хлопот с ним! - И все-таки здесь решаешь ты - в отличие от почти всех. - Даже от вас? - Проверяешь на гонор? - усмехнулся хозяин. - Мой-то зверь силен и горделив, хотя не злобен. И я могу подчинять многих - кто слабее. - И подчиняться другим? - В том и беда: зверь - он и есть зверь. Подняв руку, словно школьница, Оксанка спросила: - Можно за чаем сходить? - А кто тебя не пускает? - удивился отец. - Так интересно же! Вдруг чего пропущу? - Ты пропустишь, как же! - Он насмешливо фыркнул. - Вот же ведьмяно семя, эти женщины, даже лучшие из них. - Может, без этого им не стать лучшими? - предположил Вадим. - Какая ж это женщина, если не ведьма? - Может, и так, - согласился Михалыч. - Ты вон во всякой твари видишь родича, и твари это чуют. Но у женщин родство с ними куда ближе; потому общий язык находят быстрей. Зато и каждой ведьме нужен в жизни якорек, чтобы самой не заделаться тварью. И якорек нужен среди людей - я-то, со своим зверюгой, не слишком подхожу. - "Не шибко", - машинально поправил Вадим. - Так ближе по стилю. - Ну уж, ты в самые-то мохначи меня не записывай, - ухмыльнулся бородач. - Все же в тивишник иногда поглядываем - было где нахвататься. - И нормально берет? - заинтересовался Вадим. - Ну да, вы ж его днем смотрите!.. Что-то неладно там, вам не кажется? - Тоже чуешь чужие заклятия? - посерьезнев, спросил Михалыч. - Прав ты: на весь город наброшена паутина. А знаешь, кто сии колдуны? - Ну, теперь вас занесло в мистическую терминологию! - Вадим терпеливо вздохнул. - И кто, если не секрет? - Знал бы - сказал, - ответил Михалыч. - С таким секретом долго не живут... А что, очень хочешь дознаться? За этим и на Бугор ездил? - За этим тоже. - И каково там? - "Занавес" что надо, только из катапульты и прошибешь. А зверюги - один другого краше! - Ну, этого добра и здесь навалом - только за железобетоном и спасаемся. - Чего ж они в город не заглядывают? А ты подумай, - загадочно улыбнулся хозяин. - Может, время не подошло? А скорее они нужны здесь. - Это зачем? - Так ведь селяне тивишников не смотрят - как их еще обломать? Зато теперь сидят по своим кочкам и не квакают. А про некоторых и вовсе не слыхать, будто сгинули, даже не подобраться к ним - столько нечисти сгустилось вокруг. И чего там деется, кто знает? - Пся крэв, - содрогнулся Вадим, - ну и картинку вы нарисовали! - Я не рисую, - возразил хозяин, - только обрисовываю. Вот Оксанка - та балуется, - он кивнул на стены. - Зуд у нее в руках, что ли? - Скорее в голове, - поправил Вадим, снова и внимательнее оглядывая картины. - Не только зуд - талант. Уж я в этом понимаю. - Ты на нее глянь, - хмыкнул Михалыч. - Глазища потупила, зато ушки навострила, что мои овчарюги на дичь. Еще чуть и подгадаешь в ее лучшие друзья. - Да ну вас, балабол! - вспыхнула девушка. - Ну что вы всегда? - А чего, не так разве? - Конечно, мне интересно послушать. - Она пожала тонкими плечами, демонстрируя небрежность. - Сами же говорили: учись у умных людей. А здесь этого никто не видит, кроме вас да Шатуна. Тоже, знатоки!.. Неожиданно Михалыч рассмеялся - впервые за вечер, откровенно любуясь дочкой. Может, его персональный зверь и не злобен, однако за Оксанку готов загрызть любого. - Ладно, хозяюшка, беги за чаем, - разрешил он. - Мы подождем. То ли от смущения, то ли из долго сдерживаемого гостеприимства, девушка пулей сорвалась со стула, чем вызвала у отца новый благодушный смешок. Однако, выдерживая обещание, он не произнес ни слова, пока Оксана не вернулась, осторожно неся поднос, уставленный цветистыми пузатыми чашками на столь же красочных блюдцах и хрустальными розетками, полными янтарного варенья, да хрустальными же вазами с несколькими сортами домашнего печенья. - По счастью, деваха умеет не только малевать, - не без гордости заметил Михалыч. - Все хозяйство на ней - оцени! - Папенька, вы точно коровой на рынке торгуете, - укорила Оксана. - Не стыдно? - А чего ж не похвалить перед хорошим человеком? - возразил хозяин. - Много ль ты встречала их, тем более в нашей глухомани? А тебе, как прочим ведьмам, требуется якорек - если не муж, так хотя бы друг. - А что же сами вы, не справитесь? - Я при тебе навроде сторожевого пса, - ответил он. - И как положено приличному псу, отдам за тебя жизнь не задумываясь. Но нужен тебе другой - не я. Довольно и того, что не стал я ломать тебя под себя, сумел придержать своего зверя хоть в этом. А большего от меня не жди - не дано. Может, я и колдун, но тебе-то надобен волшебник! - Ну вот, папенька, опять вас на мистику потянуло, - заметила девушка, быстро глянув на Вадима. - Во-во давайте теперь, клюйте меня вдвоем! - Михалыч вздохнул с притворным смирением. - Говорил же: вы быстро споетесь... А разница, доча, таки есть. Это для Гризли все чародеи на одно лицо, будто не люди вовсе, но ты-то держишь глаза открытыми - так что приглядывайся. - А занятный чай, - вмешался Вадим. - Вкус необычный - никогда такого не пробовал. - И не мог пробовать, - согласился хозяин. - Этих добавок прежде не произрастало на Земле. Ты что ж думаешь, оттуда только звери проникают? - Знать бы: откуда. - Узнаешь - поспеши с другими поделиться, пока не прибрали. Только сперва прощупай человечка досконально - не переметнулся ли? Каждого! Даже из доверенных. - Господи, к чему такие строгости? - А знаешь, что такое "заклятый враг"? - Колдун усмехнулся. - Это друг, на которого наложили заклятие. - Вроде зомби, что ли? - Вроде робота или киборга, если так тебе понятней, нацеленного на предательство, на убийство, на что угодно! - Тогда где-то должен быть настройщик? - Так он и покажется - жди! Сперва разберись, где кончаются роботы. И помни: чем больше в человеке зверя, тем проще им управлять. Потому мне и опасно туда соваться - а вдруг их звери окажутся сильней моего? Не за себя страшно - за Ксюху. Кто ж ее тогда защитит? - Не хотел бы показаться нескромным, - сказал Вадим, - однако на всякий случай запишите мой адрес. И рабочий телефон. - А я того и добивался, - со смешком признался Михалыч. Видишь, при должной сноровке и тобою можно управлять. В будущем остерегись своей жалости на это многие купились. - Если б вы меня попросили, просто и без затей, результат был бы тот же, - спокойно возразил Вадим. - Какое ж это управление? - Может, и так, - не стал спорить хозяин. - Перемудрил, извини, с колдунами это случается. - Значит, ради дочери вы на многое способны? - Страшно представить - на что. Как говорится, "святая отцовская любовь"! - Михалыч усмехнулся не без сарказма. - Ну да, "что сделаю я для людей"! - поддакнул Вадим, поневоле вспомнив династию людоедов. - Только, в отличие от простодушного Данко, почти все его последователи предпочитали вырывать сердца у других - конечно, ради святой цели. - Любить в детенке себя - это от зверя, - сказал хозяин. - Обычный семейный эгоизм. Мало кто способен возлюбить отпрыска целиком, со всеми отличиями. Даже признать это себялюбием не отваживаются - все ищут оправдания!.. - А хотите, покажу фокус? - внезапно решился Вадим. - Конечно, если вам не жаль тивишника. "Собственно, почему нет? - подумал он. - Где еще найдешь такую благодарную, понимающую публику! Только колдуны смогут вполне это оценить, и уж им такое знание пойдет впрок. А может, сами чего подскажут?" - Что ли, исполняется впервые? - полюбопытствовал Михалыч. - И у тебя зуд? - Так не жалко вам ящичек? снова спросил Вадим. - Риск действительно имеется. - Чего там, Гризли еще привезет - дерзай! - Люблю, понимаете ли, эффекты, - сказал Вадим, поднимаясь. - Где он у вас? - Тивишник? Вон там, за дверью. Втроем они перешли в небольшую сумеречную комнату, похожую то ли на кабинет, то ли на кладовку; и возле стены Вадим увидел вполне модерновый тивишник, правда, изрядно запыленный. Наверное, Михалыч допускал сюда Оксанку не часто - иначе б и тут все сияло. - Включить? - спросил хозяин. - Да, пожалуйста. А затем отойдите ко входу - на всякий случай. Вадим подождал, пока засветится экран, для пробы погрузился в прибор мысле-облаком, проверяя наличие и заряженность вставки, затем подхватил с пола двухпудовку. - Эх, ничего себе! - буркнул Михалыч, поспешно заслоняя дочку массивным телом. - Теперь смотрите, - призвал Вадим. - Внимательно, да? Мощным усилием, не выпуская рукояти, он послал гирю в тивишник - со всего маха она врезалась в центр экрана и... остановилась. Приемник не шелохнулся, на стекле не проступило ни трещины, и даже звука Вадим не услышал, как не ощутил отдачи. Будто он не вложил в удар всю силу, а просто поднял чугунку до уровня экрана, осторожно его коснувшись. Либо в последний миг дернул гирю на себя, с филигранной точностью погасив инерцию. "Замечательно, - подумал Вадим. - И что я выяснил? Что поворот пространства в тивишнике составляет половину круга, а не четверть, как в перегородках?" - Ну как номерок? спросил он, осторожно опуская двухпудовку. - Годится для цирка? - Прямо Копперфилд! - проворчал хозяин. - А я смогу повторить? - По-вашему, дело во мне? Или в гире? - Для надежности исключим обоих, - решил Михалыч, извлекая из угла увесистый лом - тоже эдак на пудик. Шагнув к тивишнику, он рывком вскинул железяку и со всей силой саданул острием по экрану. Эффект оказался такой же - то есть никакого. Конечно, можно еще попробовать пальнуть... скажем, из гранамета. Но как бы тогда не дошутиться до взрыва. Леший ведь знает, как тут все происходит? - Хорошо, а в чем фокус? - спросил колдун. - Что это, вообще? - Абсолютная непроницаемость, - ответил Вадим. - Слыхали про защитные поля? Фантасты очень их почитали, хотя изображали обычно не поля, а сферические купола из таких вот непрошибаемых пленок, вдобавок невидимых. Достаточно развернуть пространство на пол-оборота, и любой агрессор упрется в себя, компенсировав свой же напор. Только здесь это происходит на поверхности экрана, а создается той самой вставкой. - Зачем - чтобы экраны не бились? Стоило огород городить!.. - Насколько я понимаю, это уже ворота, но еще закрытые, - сказал Вадим. - Вопрос в том, как их открыть. Кстати, изнутри эти пленки, видимо, проницаемы - иначе бы не пробилась картинка. - "Ну, пошел сыпать загадками!" - ухмыльнулся Михалыч, цитируя Гризли. - Конкретно - зачем это? - Чтобы переключить тивишники на иной вид эфира - ментальный, где любая тонкая материя передается без искажений и затухания. Похоже, модернизированный экран проецирует сигналы прямо в сознание, создавая у зрителей яркие видения, при хорошей настройке неотличимые от реальности. Однако есть существенное добавление... - Ну? - Зритель и сам должен быть слегка экстра и обладать мысле-облаком, способным приникнуть оболочкой к экрану. Иначе все работает не на него. А представьте, если к этому полукругу добавить еще один, - то есть довести его до полного!.. - И что будет? - Похоже, тогда мы попадем в другое место или даже в другой мир, распахнув в нашем окно. Недаром же в сказках для превращения полагалось вращаться вокруг оси. - То в сказках, - придержал хозяин. - И то - для превращения. - "Что нам стоит дом построить?" - парировал Вадим. - А "сказку сделать былью"? Может, мы не первые на этом пути? Во всяком случае, сейчас тут наверняка кто-то орудует. - И кто ж? Знать бы!.. Потом они со всей основательностью, даже истовостью, еще свойственной глубинке, предались чаепитию и о тивишниках больше не поминали. Вадим не уставал нахваливать варенье с печеньем. Не только затем, чтобы сделать хозяйке приятно, - от такой вкусноты и вправду веяло колдовством (а чего ждать от лесной ведьмы?). Поговорили о ее художествах, благо почти все были на виду, и Вадим посетовал, что времена нынче неблагоприятные для самородков и даже самую завалящую выставку вряд ли удастся организовать. Крутарям такое без интереса, за малым исключением, а в Крепости и вовсе не продохнуть, под бдящим-то оком Студии. Но в общем это не главное, лишь бы самой доставляло радость. А признание - что ж... Не вечно же длиться сумеркам, куда-нибудь да повернет. И тогда либо всем наступят "кранты", по выражению крутарей, либо воздух наконец посвежеет и между творцами и ценителями не останется пыльной чиновничьей прослойки. И станет ясно наконец, кто и чего в действительности стоит. К слову Вадим упомянул о своей способности наделять ловкостью и навыками посредством простого "наложения дланей", и Михалыч немедленно заинтересовался - для дочки, разумеется, не для себя. По его настоянию Вадим провел с Оксаной сеанс, и с нею это получилось намного проще, чем с Юлей. Может, потому, что девушка уже была готовой ведьмой, вдобавок потомственной. Михалыч внимательно следил за переливанием "мертвой воды" - не столько из недоверия, сколько для запоминания процесса. Наверно, ему тоже было чем делиться, хотя вряд ли его кладезь мог сравниться с Вадимовым: того в свое время загрузили стольким! Затем пробудился Гризли, сквозь сон расслышав хруст печенья, и с энтузиазмом ломанулся к столу, не обращая внимания на неприязненное ворчание овчарок, тотчас ухваченных Вадимом за лохматые загривки. Рассевшись, здоровяк с разгона принялся за угощение, без церемоний подливая себе в свободную чашку, загодя прихваченную Оксаной, и благодушно над ней подтрунивая - впрочем с оглядкой на посуровевшего Михалыча. Неторопливо и благостно день накатывался к вечеру, за окнами уже смеркалось. Внезапно заворчали, тревожно озираясь, собаки, и внутри себя Вадим ощутил беспокойство. Очень захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя бы зарыться головой в подушки. Снаружи резко потемнело, будто вокруг сгустился туман, а весь блокгауз словно накрыло грозовой тучей, под завязку насыщенной электричеством. Однако атмосферные явления были тут ни при чем. - Такое впечатление, - медленно произнес хозяин, - будто кто бродит окрест. Не чуешь? Повернувшись, Вадим глянул в его темнеющие глаза, затем молча ударил в волосатый подбородок, опрокинув на пол, - неожиданно для себя, не говоря о других. Так же внимательно посмотрел на Гризли. - Эй-ей, ты чего? - отстранился тот, опасливо ухмыляясь. И Оксанка глядела на Вадима с испугом. Он сам не очень понял, зачем оглушил колдуна: наверно, счел того уязвимым звеном, а по таким обычно приходится первый удар. Но если ошибся... Что ж, "потом мне будет плохо, но это уж потом". Хотя мне уже тошно! Господи, кто это? - "Кто-то бродит окрест", - повторил Вадим. - Держись, богатырь, сейчас навалится! И по напрягшемуся лицу напарника, по вздувшимся его мышцам понял: началось. Звери сцепились, теперь уж - кто кого. Впрочем, сил у Гризли невпроворот, как и гордости. Спровоцировать на стычку его еще можно, но подавить? - Зовет кто? - быстро спросил Вадим. - А ты "не слухай". Легко советовать другим. А ну как самого позовут!.. Он прикинул по карте: пожалуй, не так и далеко от поселка. Вполне может оказаться тем самым шептуном - даже если предположить, что он не мигрирует по всей губернии, а прикреплен к собственным угодьям. - Дом хорошо защищен? - спросил Вадим у Оксаны. - Что вы, конечно! - убежденно ответила она. - "Торпедами" не пробить. - А как насчет людей? Сможет кто-то пробраться? - Без взрывчатки и гранаметов? Разве что дети - никто иной в бойницы не протиснется. "Если не считать "спрута", - подумал Вадим. - Но это явно не он. Или же высадились с вертушки? Но тогда мы бы услышали гул. Как надоели эти звери!" - Кто знает, может, в детях главная угроза? - пробормотал Вадим и огляделся, мурлыча под нос: "Частица черта в нас заключена..." На полу уже ворочался, приходя в себя, Михалыч. Поднявшись, вопросительно посмотрел на обидчика. - У вас есть латы? - спросил тот.