своя мера: потом он еще намучает ее вдоволь, ибо оставлять женщину неудовлетворенной - значит толкать на предательство. Рэй снял с полки кувшин с брагой, спросил: - Пила? Кэролл кивнула. Он сделал несколько больших глотков и отставил кувшин. Голова чуть закружилась, но это скоро пройдет. Блаженно Рэй похлопал себя по животу, перевел взгляд на Кэролл и снова ощутил в себе желание. - Ну, иди! - позвал он, и Кэролл пришла, покорная и страстная, какой и надлежит быть женщине. Впрочем, может, прав Герд, и трудная победа дороже? Влюбить в себя диланку - смогу ли? А почему же нет? Он-то смог!.. Потом Рэй лежал в постели, закинув руки за голову, а Кэролл преданно (много ли стоит ее преданность?) согревала телом его колени. Скоро она заснула, усталая и умиротворенная, - Рэй же, бросив плоти подачку, как собаке кость, мог теперь размышлять без помех. Лес! - думал он с насмешливым почтением. Экая ты махина. Даже я не знаю еще всей твоей мощи. В целом мире только ты выше меня, так почему бы нам не объединиться? Пусть диланы и дальше служат тебе разумом - я же стану твоей направляющей волей, твоим указующим перстом. Я покажу тебе цель, достойную тебя, и ты достигнешь ее, потому что ничто не сможет устоять перед тобой. Только ты способен установить на планете порядок, а первым после тебя стану я. И это справедливо, ибо я действительно первый среди людей, я лучше других сумел подчинить страсти рассудку и освободиться от условностей и предубеждений. Меня распирает энергия и переполняют замыслы, моя воля безгранична. Только ты, Лес, можешь противостоять мне, но ты будешь моим союзником... Рэй улыбнулся: это молитва? Если я сумею подчинить себе Лес, то докажу, что сильнее и его. А время покажет, кто прав. Туземцы ли, спеленавшие себя моралью и не способные даже на видимость борьбы... Или кичливые аристократы, утонченно лелеющие грязные страстишки, отвыкшие мыслить и тупо повторяющие обветшалые лозунги... Псы? - это быдло, вонючее и чавкающее, глухое ко всему, кроме животных позывов... Я сильнее всех, следовательно, прав я! Слышишь меня, Герд? Я прав, а не ты, Вепрь-одиночка, потерявший голову из-за дикарки и этим сделавший себя уязвимым. Жаль, что ты не рядом, такой помощник пришелся бы мне кстати. Уж я сумел бы тебя приручить, ты ведь еще веришь в дружбу, в честь, в долг - такие люди бесценны для умного правителя!.. Жаль, жаль, Герд, что ты должен умереть, это будет потеря для меня... трудновосполнимая потеря... Рэй заснул, и ему не снилось ничего. Воображение у него было в порядке, но Рэй действительно оказался уникален: перегородка, отделявшая его от остальных, строилась на века, и даже Лес не мог ее сокрушить. 6 Привалившись спиной к неохватному стволу одинокого лесного исполина, Герд сидел на траве в самой гуще обширных зарослей кустарника, пусто глядя перед собой. Рядом безжизненно лежала Уэ. После стычки у Дома - уже четвертые сутки! - она почти не просыпалась, а в недолгие минуты просветления с трудом отвечала на тревожные вопросы Герда, глядя виновато и жалобно, отказываясь от всего, и скоро засыпала снова. Некому теперь было предупреждать Герда об опасности, потому-то он и забрался в эти кусты, поднимавшие трескучий шум, стоило кому-то в них сунуться. А что до комфорта, то с этим дело обстояло благополучно в любой точке Леса, и только привычка побуждала Герда ночевать в Домах. Но за последние месяцы ему пришлось отказаться от многих привычек, в том числе и куда более въевшихся. Вместе с армией рухнул мир, рассыпавшись на тысячи крохотных осколков, и выстроить из них новое здание казалось невозможным. Все утратило смысл: его жизнь - эта беспрерывная, веселая и яростная схватка за место под солнцем, его доблесть и слава, его гордость. За что славить, чем гордиться? Чуть сдвинулся угол зрения, и доблестный воин превратился в бешеного кровожадного зверя, заслуживающего лишь смерти. И Герд с готовностью принял бы смерть, если бы не был уверен, что Уэ не переживет его и на минуту, ибо прикипела она к нему куда прочней, чем это принято у огров. Уэ была главной нитью, связывающей Герда с жизнью, и он оберегал эту нить, как мог - но что он мог? Потребовалось бы - ради диланки Герд набросал бы гору трупов, но под этой горой она задохнется еще надежней. А он умел только убивать, другому его не учили. Девочка стала угасать давно, и только огр - истинный огр! - мог так долго этого не замечать. Уэ взвалила на узкие плечи свои непосильную ношу: самой судьбой Герд был обречен на насилие, и цепь убийств тянулась за ним жутким шлейфом. А доконали малышку его кошмары. Хватит самообмана! - сказал себе Герд. Пора определиться. С кем же я? Я не дилан и никогда им не стану - где уж мне! Я - огр, всеми своими корнями. Самый гнусный Пес ближе мне любого иноземца, разве не так? Мы - звери, да! - но разве наша вина, что некому было пестовать в нас доброту, как это произошло с диланами? И, черт возьми, мы же не безнадежны, раз способны еще замечать и ценить эту доброту. А если так, могу ли я допустить истребление диланов?.. Но повернуть против огров, изменить всему, за что дрался столько лет, переступить через кровное родство? Да пусть я стану трижды дезертиром, но предателем - нет!.. Но Уэ, что будет с ней?.. Проклятие, что делать?! Я разучился решать... Ясно одно: рай в шалаше не состоялся, самоустраниться не удалось... Пора, пора определяться!.. Герд наконец заснул и спал, как всегда, чутко, вскидывая веки на каждый шорох. Но когда его разбудили первые утренние лучи, Уэ рядом не оказалось. Ее вообще не было на пятачке вокруг дерева - она исчезла! В первые мгновения Герд растерялся, словно заблудившийся ребенок. С трудом задавив в себе желание метаться и звать, он осмотрел поляну - методично, сантиметр за сантиметром. Но как всегда, Лес не сохранил следов. Да и мог ли кто прокрасться сквозь кусты незамеченным? Оставалось дерево. Герд долго примеривался к стволу, вздымавшемуся на невообразимую высоту, гладкому и ровному, будто мраморная колонна. Попробовал стилетом на прочность, затем, набрав иголок и вооружившись короткой дубинкой, начал восхождение к далекой кроне. Работы хватило на полный день, лестница из вколоченных в дерево игл росла нестерпимо медленно. Ближе к вершине, когда Герд миновал уровень лесной крыши, стал сильно досаждать ветер, о существовании которого он уже начал забывать. К исходу дня Герд, ободранный и измученный, все же взобрался на эту сумасшедшую высоту, подобающую более горе, чем дереву. Крону составляли громадные мясистые листья - видимо, очень длинные, но сейчас скрученные в цилиндры, внутри которых, показалось Герду, дышала странная жутковатая жизнь. Но Уэ не оказалось и здесь. "Конечно, Уэ - святая, - думал Герд подавленно. - Истинно святая, без ханжества и глупости... Но не могла же она вознестись?" Отсюда Герд впервые увидел Лес сверху. Его крыша оказалась поразительно плотной и ровной, словно свежевспаханное поле. Лишь изредка в сплошной листве просматривались прорехи, из которых, как правило, вздымались к небу такие же колоссальные столбы. Озирая окрестности, Герд пропустил момент, когда порывы ветра из сильных стали шквальными, и разразившаяся гроза застала его врасплох. В первые же секунды дождя лесная крыша разгладилась почти до блеска, и вода, стекая по направляющим плоскостям, стала собираться в деревья-резервуары, расправляя прочную пленку их громадных пузырей, - почему-то Уэ нравилось наблюдать за этим снизу... Герда вдруг обожгла мысль: а ведь Уэ могла уйти и сама! Усыпила меня и ушла - очень просто... Нет! - тряхнул он головой. Так покидают опостылевших любовников имперские красотки, но для Уэ это невозможно. Она нашла бы способ меня предупредить. В густеющей темноте, оскальзываясь на мокрых иголках, Герд спустился к подножию дерева и долго стоял, прислонившись к стволу, ощущая, как стекают по телу холодные струи. Но ни они, ни предельная усталость не приносили облегчения, не могли отвлечь от смертного холода в груди... или пустоты? Нет, это была жуткая, чудовищная боль, неведомая ему прежде, от которой темнело в глазах, хотелось выть и проклинать все и всех - даже Уэ. Как Герд ни стискивал зубы, меж зубов прорывался рык - чуть слышный, но такой первобытной свирепости, что любой огр, заслышав его, счел бы за благо убраться подальше. "Драки хотели? - спрашивал Герд неизвестно у кого. - Ну так вы добились своего, раздразнили зверя... Ждите, я иду!" Дважды за короткий срок из-под его ног вышибали опору. Но если в первый раз его спасла Уэ, то теперь заполнить вакуум было нечем, разве только ненавистью. Судьба догнала его. "Уэ, как смела ты?! - безмолвно бушевал Герд. - Бросить! Меня! Одного! За что?!.." "Тише! - прошелестел чей-то призрачный голос. - Тише, мальчик мой, не надо..." Или это ему померещилось?  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВЫБОР *  1 - Неожиданный ход, - сочувственно произнес Дан. - Непонятно только, зачем понадобилось это панцирникам. Или они решили тебя приручить? Он удобно расположился в развилке приземистого дерева и наблюдал за Гердом прищуренными холодными глазами. - Я не мог проспать, - угрюмо возразил Герд. - От этих кустов столько треску!.. На сочувствие Дана ему было плевать, как и почти на все остальное. Сейчас его больше заботило, как затолкать поглубже эту душедробильную тоску-боль, почему-то не становившуюся слабее со временем. Внутрь, внутрь ее - подальше от чужих глаз!.. - Герд, дружище!.. Можем ли мы ручаться сейчас за свои головы, если не уверены в мышцах? - И потом, они не могли знать, что для меня Уэ, - размеренно продолжал Герд. - Просто не смогут представить. Сначала они попытались бы меня купить, запугать - нет, они ударили в точку! Они не могли знать, - повторил он, будто стараясь себя убедить. - Увы, Герд, могли: я же знал. Ударом кисти Герд снес ветку. Дерево согнулось, на траву осыпались фрукты. Дан укоризненно покачал головой, и сам Герд ощутил неловкость, но спустить пары было необходимо. - Это только вариант, - предостерег Дан. - Один из многих. - Есть и другие? Длинной рукой Дан подхватил с травы плод, вонзил зубы в сочную мякоть и прикрыл глаза, то ли смакуя, то ли размышляя. - Не исключено вмешательство туземцев, - предположил он наконец. - Ты же говорил, что девочке стало хуже? - Не в их правилах действовать тайно. - Да, но и панцирники постарались бы извлечь из ситуации максимум выгоды - к чему им одна Уэ? - А не твоя ли это работа, Дан? - вдруг спросил Герд. - Для тебя это был бы козырь! Дан засмеялся, одобрительно кивая, спросил: - Может, ты объяснишь и как я это сделал? "Так же, как и Псы", - хотел ответить Герд, но промолчал. Дан что-то не договаривал - это было ясно. Как и то, что разговорить его не удастся и под пыткой. Но к исчезновению девочки Дан вряд ли причастен: слишком хорошо знал он Герда и поостерегся бы наживать такого врага. Герд помассировал пальцами усталые, не смыкавшиеся третьи сутки глаза и спросил: - Ладно, что ты хотел мне предложить? - А, вот это интересно! - оживился Дан. - Значит, ты готов атаковать Стаю? - Да. - И, если потребуется, уничтожить ее? - Да. - Стало быть, старая дружба побоку и провались Империя в Подземелье! И все это ради маленькой туземки? - Дан покачал головой. - Сильно! - Да! - раздраженно повторил Герд. - Хватит болтовни - к делу! В бытность свою Вепрем Герд никому бы не спустил таких вольностей, но сейчас мог только имитировать гнев. "Нет, - думал он упрямо, - чего бы это ни стоило, но я приучу себя жить в одиночестве. Чтобы у огра, да еще истинного, да еще Вепря - и такое?.. Ломать, ломать себя!" - Ты не задумывался, - заговорил Дан, - отчего Лес не расправится с панцирниками? Они ведь досаждают ему нещадно, а он терпит - почему? Одно из двух: либо самоубийцы-диланы все же уговорили его сложить оружие, либо... Скорее всего, Лес уже принял в себя пришельцев и теперь пытается вылечить - как собственный больной орган. - Вылечить? Их? - Герд недоверчиво ощерился. - Но не все же они звери? И среди них есть любящие отцы, почтительные сыновья, преданные друзья... - Что не мешает им жечь и вешать! - Занятное сочетание, верно?.. Видишь ли, дружище Герд, каждый человек, любя других, в сущности любит в них себя. Да-да, именно так! Но этого "себя" надо еще уметь разглядеть. Обнаружить себя в родных и близких нетрудно, но если тебе годами внушали, будто "они" - это вовсе не "мы", а нечто совсем иное, чужеродное, абсолютно ни в чем не тождественное, - тогда нет в "них" меня и дозволено все! Не согласен? Герд не ответил, пытаясь ухватить мелькнувшую на задворках сознания мысль. В словах Дана было что-то... важное. - Выходит, они убивают от недостатка воображения? - спросил он. - Так? - Ну, не совсем. Фантазия ставит вопросы, но если существуют только готовые рецепты да устоявшиеся связи... - Постой, - сказал Герд, морща лоб. - Эти устоявшиеся связи... можно ли их разрушить? - Пожалуй. - Дан взъерошил разросшуюся шевелюру. - Они должны иметь вещественное воплощение в мозговой структуре и... - И что тогда станет с человеком? - перебил Герд. Дан смотрел на него, задумчиво дожевывая фрукт и аккуратно снимая ухоженным мизинцем капли сока с углов рта. - Если у него не сложилось цельного мировоззрения, - заговорил он медленно, - логически завязанного на самые глубинные, чувственные свойства психики... а есть лишь свод норм и правил... и вдруг его этого свода лишить... - Дан кивнул. - Видимо, человек потеряет ориентацию и пойдет вразнос - его начнет мотать из стороны в сторону, покуда не образуются новые нормативные связи, новая система ориентиров. Отбросив огрызок, Дан сорвал с ветки листок, промокнул губы. - Рефлексы, навыки - затрагиваются? - спросил Герд. - Зависит от глубины проработки - можно стереть и это. Дан покосился на рассыпанные по траве фрукты, вздохнул. - Странный разговор у нас получается, - заметил он. - Чего ты добиваешься? Герд усмехнулся краем рта: - Хочу понять себя. Зачем я, куда иду, что мною движет... Не ясно? - Отчего же, способ не нов: через себя прийти к осмыслению Вселенной. Хоть в этом богоподобные диланы уступают нам: мы-то в теории представляем, что такое совершенство, - они же органически не способны воспринять зверство и подлость. А если и поймут что-то, нам не подскажут, не снизойдут. Да, мысленно согласился Герд, диланы нам не союзники, о них лучше забыть. - Резюмирую, - жестко заговорил он. - Следует разорвать действующие в Псиных мозгах связи и создать взамен новые. Пусть каждый убийца увидит в жертве себя. В каждом зарезанном, расстрелянном, сожженном - себя, только себя! Новые связи заставят Псов видеть то, чего нет. И пусть они продолжают убивать, если не боятся обезуметь! - Все это прекрасно - в теории, - со вздохом откликнулся Дан. - Вот на практике как? - Но ты же имеешь выход на подсознание Системы? Подскажи Лесу направление, подтолкни его! Диланы этого не сделают, для них свобода воли священна. Но мы-то вылеплены из той же грязи, что и панцирники! Дан запрокинул голову, с сомнением вгляделся в сплетение веток. - Собственно, почему не попробовать? - обратился он к Лесу. - Что мы теряем? - Дан снова обратил лицо к Герду. - Но позволь, дружище, чем в это время будешь заниматься ты? - Искать Уэ. - В Логове? Герд неопределенно пожал плечами. - У тебя зуд в пятках? - осведомился Дан. - Ну так Псы тебе их поджарят - ты этого добиваешься?.. Послушай, Герд, я человек незлой, но безжалостный: ты ведь сейчас думаешь не головой, а мышцами, не исключено - ягодичными. Знаешь, к чему приводят подобные эксперименты? - Все? - спросил Герд равнодушно. - Ну да, конечно, - ворваться во вражеский стан, нарубиться всласть, отвести душу!.. - Мне нужна Уэ, - сказал Герд. - Что здесь не ясно? - Удивительно! Ты хотел понять себя? Ну так вглядись внутрь и ответь: что бы ты сделал, окажись на месте Уэ остальные диланы - все скопом. Пошел бы за них на смерть? Герд честно вслушался в себя... и не понял. Диланы были ему симпатичны, хотя и странны, он их уважал и даже жалел, но чувства были поверхностные, рассудочные... А когда думал об Уэ, внутри все переворачивалось, хотелось рубить и жечь... Дан вздохнул. - Вот смеху-то! - заметил он грустно. - Не годимся мы в рай, дружище Герд, не созрели. За свое, за кровное - в огонь, а остальные пусть выкручиваются сами. 2 Логово Псов было устроено бездарно - гнусная пародия на военный лагерь. Вместо того, чтобы обосноваться где-нибудь на пустыре, подальше от расслабляющего комфорта и в безопасности, Псы выбрали для поселения туземную деревню, укрытую, как обычно, в глубине гигантского роще-дерева, и зачем-то окружили ее халтурно выкопанным рвом и завалами из нарубленных кустов. Преодолеть это смехотворное препятствие не составляло труда - достаточно было забраться в кроны деревьев. Так Герд и поступил, благо потолок нижнего яруса был здесь невысоким. Герд не часто наведывался в верхние этажи, и каждый раз у него возникало ощущение, будто он угодил внутрь исполинского механизма, к тому же действующего. Внизу Герд уже привык к непрестанному шевелению веток, но там это не выглядело так устрашающе. Впрочем, еще раньше он убедился, что ему не грозит быть раздавленным между сдвигающимися ветвями: Лес предупредительно освобождал проход, так что при некоторой сноровке здесь можно было передвигаться почти так же быстро, как по траве. Конечно, Герд не надеялся разыскать Уэ в лагере, и все же что-то влекло его сюда, направляя движение в трехмерном лабиринте, да и выбирать было не из чего. А еще Герд ощущал здесь давящую тяжесть в груди, и это не было страхом, насколько он его помнил. Нет, это был Псиный дух - густой, душный, злобный, изгнавший из этих мест почти всю живность. Иногда в мешанине шевелящихся веток ненадолго возникали просветы, и, проходя над ними, Герд мог наблюдать лагерную жизнь. Окраины Логова кишели солдатами, и теперь, после знакомства с диланами, почти все они казались Герду неуклюжими уродами. Против ожидания, истинных оказалось здесь немало. Они еще держались особняком, но прочим ничем не выделялись - такие же голые и скудно вооруженные, как остальные, только покрепче. Здесь было грязно - обслуживающая деревню роща не справлялась с выведением отходов, и ограм пришлось выкопать огромные мусоросборники, распространявшие вокруг омерзительную вонь. В одном из них Герд наткнулся взглядом на истерзанный труп девочки-диланки, похожей на Уэ, будто ее младшая сестра, и у него свело челюсти от ненависти. Да что же они, слепые? Или просто не хотят видеть, куда сунулись поганым своим рылом? Был бы у меня сейчас лучемет!.. Но странный зов повлек Герда дальше. Вплотную к деревне начались владения Псов, и, пробираясь над скоплениями мохнатых латников, Герд удваивал осторожность, потому что почти у каждого висел на плече игломет. Волею обстоятельств из разрозненных, приданных батальонам команд Псы сплотились в одну чудовищную Стаю и теперь могли диктовать свою волю всем прочим ограм. Наконец путь Герду преградила небольшая поляна, укрытая от любопытных глаз бревенчатым частоколом. В центре, над тлеющим костром, покачивался подвешенный за локти туземец - жизнь вынудила Псов вернуться к примитивным пыткам. Ноги пленника покрывала буро-серая корка, но его лицо выражало лишь сочувствие к своим мучителям. По виду дилан казался молодым (все они походили на подростков), но, скорее всего, это был вполне зрелый мужчина, стоик и праведник, - один из многих самоубийц, безуспешно пытавшихся вразумить огров и тем исправно поставлявших Псам скальпы на униформу. Охраняли туземца двое - других Псов на поляне не было, как и предписывалось уставом. Один из палачей, грузный седеющий верзила, подпирал спиной высокий пень неподалеку от ограды и флегматично поглощал кусок вяленого мяса. Второй деловито ворошил дротиком угли в костре. "И этот собачий помет стоит жалости? - мысленно обратился Герд к Уэ. - Девочка, посмотри на них - это же мразь, их даже мечом касаться гадко!" "Они не понимают, - отвечала ему Уэ. - Их беда в том, что косности они достигли прежде, чем зрелости. Их нацелили на зло, а думать не научили". "Будем искать виноватых? Бешеных собак убивают, хотя они виноваты лишь в том, что не смогли уберечься от заразы. Здесь не до сантиментов!" "Герд, Герд!.. Давно ли ты сам был таким?" "ТАКИМ я не был никогда!" "Ты еще не знаешь своей силы и потому жесток. Думай, Герд, думай, малыш, думай..." "К дьяволу!" Примерившись, Герд метнул стилет. Охранник не шелохнулся, и в первый момент Герд обрадовался точному попаданию, но в следующий - увидел свой стилет торчащим из пня в сантиметре от псиной шеи. Так далеко промахнуться, с каких-то семи метров!.. Герд поднес ладонь к лицу - пальцы не дрожали. Просто не слушались. Все! - понял он, холодея. Остался без зубов, поздравляю! Пес повернул голову, тупо уставился на клинок. Не спеша отодвинулся от ствола, потрогал лапой. Заворчал негодующе. Развернувшись, как пружина, Герд неслышно перелетел через частокол, чиркнул костяшками пальцев по загривку палача. Без звука тот ткнулся в пень и осел, а Герд, перекатившись через голову, увернулся от летящего в него дротика, в три прыжка настиг второго Пса, оглушил и его. Огляделся. Теперь он был хозяином поляны, но вряд ли надолго. Отвязав пленника, Герд принял его на плечо и поспешил вернуться в крону роще-дерева. Далеко уносить дилана не стал - спрятал в первом же попавшемся дупле, обмотал его ноги одеялом-"лекарем" и повернулся уходить. - Герд! - знакомо пропел сзади хрустальный голос, и он, вздрогнув, обернулся. Туземец смотрел на него в упор, загадочно мерцая глазищами. Который раз Герд подивился тому, насколько диланы все хрупкие, нежнокожие и гладколицые - словно дети. Можно вообразить, какими им виделись огры! - Уэ нет в лагере, - сказал дилан. - Не трогай Псов. - А где она? Дилан не ответил. - Не лез бы ты в эти игры, малыш, - проворчал Герд. - И без тебя голова кругом! Он ушел, уверенный, что дилан больше не воспользуется гостеприимством Псов, - не захочет же он снова подставлять их под удар! Ведь это его боль привела Герда к поляне, хотя вряд ли дилан звал его осознанно. Но кто мог предполагать, что навязанное Герду одиночество сделает его таким чутким? Даже и теперь Герд не торопился покидать лагерь, хотя больше его здесь уже ничто не держало. Он не забыл подобрать на поляне стилет, но, по сути, был теперь безоружен. Мышцы вышли-таки из-под контроля, в последний миг уводя в сторону тщательно нацеленный удар. Герда лишили права на убийство, отныне ему позволялось лишь оглушать своих врагов, да и то - надолго ли? Если откажет глазомер и удары превратятся в касания... хорош же он будет! А затем подсознательная боязнь убийства перейдет в осознанную, и он станет безвредным и уязвимым, как мотылек, - завидный финал прославленного доблестного разведчика!.. Надо спешить, одному Лесу ведомо, сколько у Герда осталось времени. 3 Вепрей недаром прозвали "истинными из истинных" - в дни катастрофы только они да еще, пожалуй, два-три почти столь же именитых батальона сумели не сломиться духом и сохранить некоторое подобие целостности. Правда, уцелело их не много и конкурировать с Псами они не могли. Однако, признавая главенство Стаи, Вепри пользовались большей независимостью, чем хотелось бы Рэю. Он вынужден был пойти на этот компромисс, поскольку для войны с Вепрями потребовался бы веский повод, которого те ему не давали. Да и противником они были слишком серьезным, несмотря ни на что. Вожак Вепрей - все тот же осмотрительный и дальновидный Чак - под разными предлогами отклонял настойчивые приглашения Верховного посетить Логово, и, надо признать, основания для осторожности у него были. Но открыто покушаться на жизнь правителя Чак вряд ли бы стал - какой смысл? И, взвесив шансы, Рэй решился явиться в лагерь Вепрей с единственным телохранителем, стоившим, правда, взвода Псов, ибо это был Кебрик. Их провели в хижину Вожака, и здесь Рэй впервые увидел его вблизи. Чак оказался рослым плечистым человеком средних лет, с лицом породистым и волевым. Приветствуя Верховного, он ни на йоту не отступил от этикета, но Рэй слишком подробно изучил досье Чака, чтобы доверять его почтительности. - Богоподобный и солнцеликий... - заученно выводил Вепрь, когда Рэй наконец его прервал: - Дражайший Чак, оставим этикет плебеям! Вкратце: в каком состоянии батальон? Секунду Чак испытующе смотрел на него, опасаясь, видимо, ошибиться в выборе тона, затем ответил: - О каком батальоне вы говорите, Рэй? У меня менее трети состава - о технике и оружии я уж и не вспоминаю! - А я слышал, будто к вам прибилось немало Волков, Барсов... - Единицы, Рэй, единицы! Да и что они против Вепрей? - Да, да, - покивал Рэй сокрушенно. - Каких бойцов потеряли! Я же помню: Трак, Герд, Гисл, Дан - что за молодцы! - Ребята были хоть куда, - осторожно согласился Чак. - Остались не лучшие. - Ну уж! - не поверил Рэй. - Вепрь-неумеха - это мне внове. - Я и не говорю, что нынешние плохи. Но те - были виртуозы, особенно Герд. - То-то вы отправили его в тыл с трофеями! - невинно вставил Рэй. - Кстати, объясните, в чем дело? Помню, я еще тогда удивлялся. На мгновение Чак смешался, но когда заговорил, в его голосе не было неуверенности. - Видите ли, я предполагал, что обратный путь может оказаться небезопасным... и потом, ценность трофеев... - Чак, Чак! - укоризненно прервал Рэй. - Я же попросил: откровенно! Вепрь улыбнулся чуть смущенно. - Это были подозрения, не более, - предупредил он. - Мне показалось, что Герд... ну, жалеет, что ли, туземцев. Во всяком случае, слишком уж он демонстрировал свою неприязнь к Псам. Не скажу, что мне самому они симпатичны, но есть же грань! Не терплю чистоплюев! - И выскочек, - вкрадчиво подсказал Рэй. - Ведь его перевели в четырехбуквенные перед самым походом - я не путаю? - Да, но и до этого Герд вел себя так, будто он по меньшей мере потомственный трехбуквенный. Подобная спесь в безродном выскочке уморительна, не находите? Действительно забавно, усмехнулся про себя Рэй, когда в самых высоких принципах кроются шкурные интересы. - Достославный Чак, неужели, кроме древности рода, вам больше нечем гордиться? - спросил он участливо. - У вас же масса достоинств, вполне очевидных, - так неужели вы согласны терпеть над собой какого-нибудь недоумка только потому, что его род старше? Честное слово, вы меня удивляете! - Вы меня тоже, Рэй! Что для огра может быть дороже рода? - Ну, например, он сам. Вы ведь любите своих детей? - Что за вопрос! - А почему? Потому что они продолжают вас, гарантируют ваше бессмертие, верно? Но ведь это фикция, Чак! Есть только вы, и с вашей смертью оборвется все, после вас - пустота, мрак. А ваша привязанность к детям - инстинкт, не более. Поднимитесь же над природой, Чак, освободите себя! Вепрь снисходительно усмехнулся, и Рэй понял, что переубеждать его бессмысленно. Чак не дурак, нет - в сообразительности ему не откажешь, но и ему не хватает смелости додумывать мысли до конца. Как и почти всем, ему установлены рамки, в коих он волен упражнять мозги в полное свое удовольствие, но выйти из рамок - да как можно! Чтобы смотреть в суть вещей, требуется непредвзятость, а на такое способны единицы. К счастью. - Давно хочу спросить, - заговорил Чак, - чего ради вы связались с Псами? - Ну вот, и вам не по нутру эти бедняги! - Отчего же, они вполне оправдывали себя - прежде. Но делать на них ставку!.. Это же зверье - по своей сути. - За это и ценю, - кивнул Рэй. - А вы все же щепетильны, Чак, не ожидал! - Я не против оправданной жестокости, но к чему сейчас настраивать туземцев против нас? Ведь они нам даже не угрожают. - Но и не подчиняются, верно? А к чему нам материк, если мы не сможем обеспечить его рабочей силой? - Это не довод, Рэй. Нам не нужна их покорность - только тела. Рабошлемы заставят их работать. - А как вы собираетесь их отлавливать? К нам попадают единицы, да и то вполне добровольно. - Когда нас станет больше... - Нас никогда не станет достаточно, чтобы прочесать Лес. Если мы не сумеем подобрать к диланам ключ... И кстати, напрасно вы надеетесь на скорую помощь Империи - ей еще долго будет не до нас. Все-таки он сумел ошеломить Вепря. - Вы... Откуда это известно? - Не сомневайтесь, источник надежный. В Империи сейчас развал: чернь бунтует, истинных вырезают под корень, родовые замки пылают... Да что с вами, Чак? Вы побледнели, будто дилан. Я же говорил: давите голос крови! Берите пример с меня. - У вас странные шутки, Рэй. Давайте сменим тему. - Я лишь хотел помочь вам сделать правильный выбор, но - как угодно, Чак, вернемся к Герду... Стало быть, вы решили его проверить? Что же, шутка удалась, хотя обстоятельства все переиначили. Кстати, не хотите повидаться с Гердом? Теперь он потряс Чака дважды. Похоже, тот скоро начнет шарахаться от его "кстати". - Разве он здесь? - быстро спросил Чак. - Но я слышал... - Все верно, еще вчера Герд находился в бегах. Но сегодня сам заявился в лагерь, хотя лично мне визита пока не наносил, что, конечно, обидно. Вы сможете набрать против него с полдюжины? - Да, - после заминки сказал Чак. - Шестерых - смогу. - Кто они? - Люди надежные, но... не виртуозы. - Если они пережили Крушение, значит, чего-то стоят? - Да уж попроворнее Псов. - Жаль, не осталось у вас разведчиков, - посочувствовал Рэй. - Что же это они, а? - Специфика службы: враг рядом, начальство далеко - кто перетянет? Да и Герд выбирал себе под стать - независимых. - Ладно, управимся и без них. Но Герд нужен мне живым, вы поняли, Чак? Свести с ним счеты успеете и после. Рэй вложил в голос достаточно металла, а Чак был понятлив, даже чересчур. Но сейчас вполне управляем: союз против Герда был нужен обоим. - Надо выманить Герда из Леса, - продолжал Рэй. - В здешней сутолоке он может ускользнуть, вы согласны? - Пожалуй. - Я знаю одно подходящее место, - заключил Рэй. - Выходим завтра. Он хлопнул в ладони, и в хижину мгновенно, раздвинув не успевшую посторониться охрану, шагнул Кебрик, как всегда тяжело вооруженный и готовый атаковать - того, на кого укажет Рэй. - Очаровательный малыш, правда? - не без гордости спросил Рэй. - А как он дерется! Хотел бы я взглянуть на того, кто сумеет составить ему пару. - Имеете в виду Герда? Я не видел вашего зверя в бою, Рэй, но на вашем месте поостерегся бы устраивать этим двоим встречу. Кто знает, чем она кончится? Рэй рассмеялся. - Кем вы будете хвастаться, если сумеете посчитаться с Гердом? - спросил он. - Ладно, завтра на рассвете жду вас у Логова. И пусть удачной будет охота! - И вы рискнете оставить Псов без присмотра? - Пусть это вас не беспокоит, - улыбнулся Рэй. - Во-первых, я заберу у них Вожака, а во-вторых, за ними будет кому присмотреть. Что-что, а обеспечивать тылы я умею - учтите это на будущее, Чак! Кивнув, он направился к выходу из лагеря, слыша за спиной мерное дыхание Кебрика. Оглянулся Рэй только у самых ворот - Вожак Вепрей стоял подле своей хижины, провожая гостей взглядом. 4 Утром Дан выбрался из "гнезда", но в себя приходил еще долго. Выражение "приходить в себя" соответствовало ситуации как нельзя более: с трудом Дан заставлял себя отделиться от Леса, от Системы, от всей этой мешанины жизней и мнений, чтобы ощутить себя собой, то есть истинным в восемнадцатом колене, унаследовавшим от длинной вереницы именитых предков странный сплав образованности и сословных предрассудков - хотя от большинства последних жизнь избавила его на удивление быстро. Вздохнув, Дан попытался остановить головокружение и разобраться в обилии данных, обрушившихся на него снежным обвалом. Во-первых, как и ожидалось, в Империи сейчас развал и смута. А чего вы хотели, господа, швырнув цвет имперской гвардии в эту мясорубку? Теперь-то ясно, что экспедиция через океан была ошибкой - трагической для истинных, если не для всей Империи. Во всяком случае, вмешательства извне можно не опасаться, и это радует. Во-вторых, бедняга Герд не случайно угодил в самую гущу событий и не случайно его так допекают Псы. Судя по тем надеждам, которые возлагает на него Лес, Герд действительно опасен - и не только для Псов. Что-то грядет - глобальное, темное, страшное - и потому так неспокойны миротворцы-диланы. Сейчас Лесу нужен боец, организующее начало, центр конденсации всех усилий. И если Герд с этим справится... Впрочем, и это в-третьих, у Герда появился конкурент. Да-да! Оказывается, у Псов имеется куда более грозный враг, и странно, что они об этом еще не знают, - это с их-то наводчиком, от которого даже я едва уворачиваюсь. Но каков зверюга! Что там холодная ярость Герда перед этим свирепым пожаром - будто снова пробудился боевой дух Леса, однажды уже разметавший батальоны захватчиков. Но нет, слишком уж знакомы повадки незнакомца: им мог быть только огр, никто иной. Огр-фанатик, распираемый праведным гневом, страшный в своей ненависти. Но откуда он вдруг возник? Дан огляделся. Почему-то деревья-узлы росли только на холмах - там, где земля почти смыкалась с верхними ярусами, а с недавних пор Дан предпочитал держаться подальше от лесного дна, оккупированного Псами. Как и всякий Вепрь, он презирал страх, но к чему искать опасность, когда она ищет тебя сама? Проверив крепления мечей на голенях и взяв в одну руку оба игломета, Дан стал взбираться по веткам, расходящимся густой сетью почти до самого "гнезда". Это не было трудным, даже с иглометами, хотя иногда Дану приходилось подтягиваться на одной руке - трюк, который даже из Вепрей мало кто сумел бы повторить. Достигнув второго яруса, он перевел дух и скорым шагом двинулся в сторону. Все дальше уходил Дан от дерева-узла, и дно Леса постепенно опускалось - сначала на десятки, затем на сотни метров. Деревья становились все громаднее, их стволы мощными гладкими колоннами уходили вниз, скрываясь в подлеске. Довольно скоро Дан нашел то, что искал. Это походило на громадный цветок с бледно-сиреневыми лепестками, пучком узловатых жил соединенный с веткой. Протиснувшись между жилами, Дан нащупал клапаны, и "цветок" стал расправляться, набухать, подниматься. Когда подъемная сила уравнялась с весом человека, исполинский пузырь отделился от дерева-насоса и медленно поплыл между ветвями. Поерзав, Дан разместил себя в тесной сетчатой гондоле и стал потихоньку стравливать газ из выступавших по бокам пузыря толстостенных баллонов, направляя движение живого аэростата. Этот вид транспорта пользовался среди туземцев устойчивой популярностью, и здесь Дан был с ними солидарен. Спустившись в нижний ярус, он набрал скорость и теперь мог наслаждаться полетом, бесшумным и плавным, будто во сне. Какая все же громада - этот Лес! - размышлял Дан, поглядывая вниз. Мы поражаемся его размерам, но ведь и во времени он куда огромней нас и всего животного мира. Диланы - только верхушка айсберга, а что у него внизу, в подсознании? Эту древнюю гору не сдвинуть, она подавляет волю, высасывает силы. Одно дело - черпать в Лесу знания: здесь - что урвал, то и твое. Но погружаться в него с головой - всемогущие Духи, это не для меня! В любом деле главное - вовремя остановиться, не то можно нырнуть так глубоко, что забудешь, где небо... Наконец Дан увидел их: небольшой отряд Псов торопливо продирался сквозь заросли бамбука. Отсюда, сверху, они казались крошечными, как игрушки, совсем не опасными. Последнее, впрочем, было верным. Зависнув над ними, Дан подождал, пока Псы выберутся на открытое пространство, просунул сквозь сетку гондолы игломет и прицелился. Первая же игла уложила вожака, и Псы довольно шустро рассыпались и залегли, беспокойно озираясь, но не догадываясь взглянуть прямо вверх. Они словно специально подставляли себя под его иглы, и Дан пригвоздил к земле еще двоих, прежде чем его заметили и стали по нему стрелять. Конечно, без всякого успеха: иглы сюда попросту не долетали. А Дан продолжал хладнокровно расстреливать этих игрушечных Песиков, пока те - их осталось трое - не сообразили наконец спасаться бегством. Он догнал их без труда и, по обыкновению, позволил ускользнуть лишь одному, напоследок ранив его в ногу, - чтоб было кому нагонять на Псов страх. Спустившись к месту экзекуции и избегая вглядываться в трупы (пусть уж они так и останутся в его памяти - игрушками), Дан собрал оружие - если оно ему и не пригодится, то Псам теперь точно не достанется. Да уж, усмехался Дан, развешивая иглометы по сетке гондолы, что я умею - так это выслеживать и пресекать. И не требуйте от меня большего! Я - наблюдатель, это не так мало. К чему мне переигрывать, выходить из привычной роли? Вообще, к чему лицемерить? Я нормальный огр, пусть и не образцовый. Слегка сдвинутый, как и все, только помешан не на власти или славе, а на знаниях - именно они в моей системе приоритетов занимают главенствующее место, и за них я любому горло перегрызу. И Герда я подбивал на бунт вовсе не из жалости к туземцам - какое там! Все куда прозаичней: Псы встали между мной и Знанием, и я устраню преграду, только и всего. Я так же замкнут на себя, как и всякий огр, и счастье других, что для самореализации мне не требовалось никого убивать, иначе что бы меня остановило? Я спасал диланов - да! - потому, что это мешало моим врагам, но если бы понадобилось, я принялся бы гвоздить бедных крошек с не меньшим старанием, пусть и без охоты. Вот вам правда, господа, полная и горькая! Еще есть вопросы? Почему-то это открытие огорчило Дана, хотя и ненадолго: он уже наловчился сбрасывать минус-эмоции почти автоматически. Настораживала внезапность прозрения, словно в последнем своем погружении в Лес Дан переступил некую грань и исследование вдруг оказалось обоюдным - этого не хватало! Выгрузившись во втором ярусе, Дан отпустил аэростат. Какое-то время громадный пузырь висел над самой его головой, упираясь верхушкой в сплетение веток и рефлекторно стравливая газ, затем величаво уплыл в едва ощутимом потоке воздуха к ближайшему дереву-насосу - Дан долго провожал его взглядом. Герд, говорил он безмолвно, Герд, чудак!.. Чего же ты маешься - все просто. Мы - огры и другими стать уже не сможем. Это наш путь, и мы пройдем по нему до конца, что бы ни ждало впереди. Да, можно сменить шкуру, если того требует обстановка, но ты же хочешь обновиться полностью, до костей!.. Зачем тебе это? Дан глубоко вздохнул и потряс головой. Прости, Герд. Прости, если можешь, но отныне наши пути расходятся. Слишком круто ты берешь, идти с тобой дальше было бы безумием. Теперь уж ты как-нибудь сам... 5 В ожидании темноты Герд полудремал в широкой, будто диван, развилке пограничного дерева-исполина, изредка бросая по сторонам безучастные взгляды. Путешествуя по ветвям вторые сутки, он начинал уже привыкать к этой высотной жизни. Утром с такой же головокружительной высоты Герд наблюдал отбытие из Логова странной команды. Полусотню Псов под личным предводительством Верховного дополняла шестерка Вепрей