уршали и отчаянно трепетали под порывами ветра с моря, одна за другой по ним пробегали волны дрожи. Днем остров был иным: он как бы повернулся к пришельцам спиной. Его взгляд был направлен не на них, как это было ночью, а далеко в море. -- Ну вот, -- сказал Муми-папа, -- они ужасно маленькие, но они распустятся, если ты поставишь их на солнце. А сейчас мы должны идти. Скоро появится дорожка, ведущая от берега прямо к маяку. Там будет пристань для лодки. Так много надо сделать! Подумай только! Самому строить свою жизнь и превращать остров в чудо совершенства! -- Он поднял корзины и заторопился через вереск к маяку. Перед ними лежали серые древние скалы с крутыми и острыми уступами. Они спотыкались, минуя пропасти -- серые, полные трещин и расщелин. "Здесь все слишком большое, -- думала Муми-мама. -- Или, может, я слишком маленькая". Только тропинка была такая же маленькая и уязвимая, как Муми-мама. Они осторожно пробрались через валуны к маяку и остановились в ожидании на его массивном цементном подножии. -- Добро пожаловать домой! -- сказал Муми-папа. Они медленно обратили свои взгляды к маяку. Белый и гигантский, он возносился все выше и выше на невероятную высоту. У его верхушки летала стайка испуганных воробьев. От этого вида кружилась голова. -- Я чувствую себя немного нехорошо, -- слабо произнесла Муми-мама. Муми-тролль посмотрел на отца. Серьезный Муми-папа взобрался на ступени и поднял лапу, чтобы взяться за дверную ручку. -- Она закрыта, -- услышал он позади себя голос Малышки Мю. Муми-папа повернулся и непонимающе уставился на нее. -- Она закрыта, -- повторила Малышка Мю, -- а ключа нет. Муми-папа потянул за ручку. Потом начал дергать и крутить ее. Он стучал в дверь и даже дал ей пинка. В конце концов он отступил на шаг и оглядел ее. -- Здесь есть гвоздь, -- сказал он. -- Вы сами видите. Очевидно, что он для ключа. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь закрывал дверь и не вешал ключ на гвоздь, как положено. Особенно смотритель маяка. -- Может, он под ступеньками, -- предположила Муми-мама. Ключа не было и под ступеньками. -- А сейчас вы все помолчите. Просто помолчите. Я должен подумать. -- Муми-папа отошел в сторону, сел на камень и стал смотреть на море. Потеплело. Юго-западный ветер нежно овевал остров. Стоял отличный день, как нельзя более подходящий для новоселья. Муми-папа так расстроился, что в животе у него стало холодно. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Здесь не было ни дверных рам, ни подоконников, ни плоских камней -- никакого другого места для ключа, кроме как на гвозде или под ступенями. Все было гладким и голым. Муми-папа чувствовал, что устал. Он все время отдавал себе отчет, что его семья стоит позади, ожидая в молчании, когда он скажет что-нибудь. В конце концов он бросил через плечо: "Я собираюсь немного поспать. Трудные задачи часто решаются во сне. Мозг лучше работает, когда его оставляют в покое". Он заполз в трещину в скале, натянул шляпу на глаза и с огромным облегчением погрузился в сон. Муми-тролль заглянул под ступеньки. -- Здесь ничего нет, кроме мертвой птицы, -- сообщил он и положил крохотный хрупкий белый скелет на лестницу, откуда его немедленно сдуло ветром. -- Я видела много таких в вереске, -- сказала моментально заинтересовавшаяся Малышка Мю. -- Напоминает мне "Месть Забытых Костей". Классный рассказ. -- Что же нам теперь делать? -- спросил Муми-тролль. -- Я думаю о рыболове, которого мы встретили ночью, -- сказала Муми-мама, -- он ведь живет где-то на острове. Может, он что-то знает. -- Она открыла мешок с постелями и достала красное одеяло. -- Накрой папу. Нехорошо спать на голых камнях. А потом можешь обойти остров и поискать рыболова. Принеси мне немного морской воды на обратном пути. Медная банка в лодке. И картошка тоже. Хорошо было наконец сдвинуться с места и начать действовать. Муми-тролль отвернулся от маяка и побрел прочь по острову. Заросли красного вереска покрывали склон, под скалой было тихо и тепло. Твердая и горячая земля пахла хорошо, но совсем не так, как дома в саду. Сейчас, оставшись в одиночестве, Муми-тролль смог как следует присмотреться и принюхаться к острову, почувствовать его своими лапами, насторожить уши и прислушаться. Вдали от рева моря остров был тише, чем Муми-долина, почти совершенно безмолвен и ужасно, ужасно стар. -- С этим островом нелегко будет познакомиться, -- думал Муми-тролль. -- Он хочет, чтобы его оставили в покое. Вересковое поле исчезало в мшистом болоте посередине острова и появлялось с другой стороны болота только для того, чтобы раствориться в низенькой чаще елей и карликовых берез. Здесь не было ни одного высокого дерева -- все жалось к земле, нащупывая путь через скалы. Муми-тролль понял, что ему тоже нужно сделаться как можно меньше. Он побежал к мысу. x x x На западной оконечности острова стоял маленький домик, построенный из камней и цемента. Он был прочно прикреплен к скале железными скрепами. Сзади он был круглый, как тюлень, и смотрел прямо в море через маленькую, прочную оконную раму. Дом был такой крохотный, что в нем можно было сидеть, только если ты был нужного размера. Рыболов построил его для себя. Сам он лежал тут же на спине, заложив руки за голову, и глядел на ползущие по небу облака. -- Доброе утро, -- поздоровался Муми-тролль. -- Так это здесь ты живешь? -- Только когда штормит, -- туманно ответил рыболов. Муми-тролль кивнул с серьезным видом. Это подходящий образ жизни для того, кто любит большие волны, -- сидеть в самом центре прибоя, наблюдая, как огромные водяные горы приходят и уходят, слушая, как море грохочет по крыше. Муми-тролль хотел спросить, нельзя ли и ему как-нибудь посмотреть на волны, но дом был явно рассчитан на одного. -- Мама шлет наилучшие пожелания, -- сказал он. -- Она просила меня узнать о ключе от маяка. Рыболов не ответил. -- Папа не может попасть туда, -- объяснил Муми-тролль. -- Мы и подумали, что, может, ты знаешь, где ключ... Тишина. Облаков в небе стало больше. -- Там жил смотритель маяка, правда ведь? -- спросил Муми-тролль. Наконец рыболов повернул голову и взглянул на него своими водянистыми глазами. -- Нет, я ничего не знаю о ключе, -- сказал он. -- Он потушил маяк и ушел? -- продолжал Муми-тролль. До этого он никогда не встречал никого, кто бы не отвечал, когда его спрашивают. Он волновался и чувствовал себя неуютно. -- Я действительно не помню, -- сказал рыболов. -- Я забыл, как он выглядел. -- Он медленно поднялся и зашагал через камни -- серый, сморщенный и легкий, как перышко. Он был очень маленький и не имел ни малейшего желания ни с кем разговаривать. Муми-тролль постоял немного, глядя рыболову вслед, а потом повернулся и пошел обратно через узкую полоску земли. Он направился к лодке, чтобы принести банку. Скоро они будут есть. Муми-мама разведет костер между корнями, и они разложат еду на ступеньках маяка. Все так или иначе наладится. x x x Берег был покрыт совершенно белым песком. Залив, изогнувшийся полумесяцем от одного мыса к другому, образовал ловушку для всего, что ветер сдувал к подветренной стороне острова. Принесенные морем бревна кучами лежали у линии прибоя под кустами ольхи, но ниже по берегу песок был чистый и гладкий, как отполированный пол. Идти по нему было приятно. Лапы оставляли ямки, которые немедленно наполнялись водой, как озера. Муми-тролль искал ракушки для мамы, но все, которые он находил, были поломаны. Наверное, их разбило море. Он увидел в песке что-то блестящее, но это была не ракушка, а маленькая серебряная подкова. Неподалеку виднелись следы копыт, ведущие прямо в море. "Лошадь, должно быть, прыгнула в море прямо здесь и потеряла одну из своих подков, -- отметил про себя Муми-тролль. -- Вот оно что. Какая крошечная лошадка. Интересно, подкова сделана из настоящего серебра или только посеребренная". Он поднял подкову и решил отдать ее маме. Чуть дальше следы выходили из моря и вели прямо на берег. "Это, наверное, морская лошадь. Я никогда их не видел. Говорят, они водятся только далеко в открытом море, на страшной глубине. Надеюсь, у морской лошади есть запасная пара подков", -- думал Муми-тролль. Лодка лежала со свернутым парусом на боку и выглядела так, будто больше не желала плавать. Она была вытянута на берег так далеко, что казалось, ничего общего с морем не имеет. Муми-тролль стоял неподвижно и глядел на "Приключение". "Мне и вправду жаль ее, -- подумал он. -- Но она, наверное, спит. Все равно, как-нибудь ночью мы выйдем в море расставить сети". Спокойные голубовато-серые облака собрались над островом и протянулись параллельными линиями через небо к горизонту. На берегу было очень одиноко. "Я иду домой", -- решил Муми-тролль. Домом для него неожиданно стали ступени маяка. Долина, где они жили, отодвинулась вдаль. Кроме того, он нашел серебряную подкову, принадлежавшую морской лошади. Это почему-то все улаживало. x x x -- Но не мог же он забыть все! -- повторил Муми-папа второй раз. -- Он должен был знать смотрителя маяка, ведь они жили на одном острове. Они должны были быть друзьями! -- Он совершенно ничего не помнит, -- сказал Муми-тролль. Малышка Мю вдохнула через нос и выдохнула сквозь зубы. -- Этот рыболов -- старый дурак с головой, полной водорослей. Я поняла это с первого взгляда. Если двое таких, как он, живут на одном острове, они либо знают друг о друге все, что можно знать, либо вообще не желают иметь друг с другом дела. Возможно и то и другое. Вернее, одно -- результат другого. Верьте мне, я знаю. Я разбираюсь в таких вещах. -- Надеюсь, что не будет дождя, -- пробормотала Муми-мама. Все они стояли вокруг Муми-тролля. Сейчас, когда солнце скрылось за облаками, было довольно прохладно. Муми-тролль был слегка смущен и не хотел рассказывать им о доме, построенном, чтобы смотреть на волны. И невозможно было отдать Муми-маме подкову прямо сейчас, когда все стоят рядом, уставившись на него. Он решил сделать это позже, когда они останутся наедине. -- Надеюсь, что не будет дождя, -- повторила Муми-мама. Она отнесла медную банку к костру и поставила цветы, которые собрал для нее Муми-папа, в воду. "Если пойдет дождь, я должна буду почистить один из горшков, чтобы собирать дождевую воду. Если, конечно, здесь есть горшки..." -- Но все это собираюсь делать я, -- с грустью воскликнул Муми-папа. -- Только потерпи. Все должно быть сделано в надлежащей последовательности. Мы не можем беспокоиться о пище, дожде и прочей ерунде, пока не найден ключ. -- Ха! -- сказала Малышка Мю. -- Этот старый рыболов выбросил ключ в море и смотрителя маяка вместе с ним. Здесь творились ужасные вещи, а худшее еще впереди! Муми-папа вздохнул. Он направился в обход маяка к скалам, нависающим над морем, туда, где остальные не могли его видеть. Его домашние иногда действовали ему на нервы: они никак не могли сосредоточиться на главном. Он размышлял, все ли папы сталкиваются с этим. Что ж, не было толку искать ключ или пытаться раздобыть его во сне. Он должен почувствовать, где он. Надо попытаться привести себя в нужное состояние, как это делал Мумипапин тесть. Всю жизнь его жена теряла вещи или оставляла их где-то и забывала где. Тогда его тесть поворачивал что-то в своем мозгу. Большего и не требовалось. Он всегда находил вещи после нее, а потом говорил добродушно: "Вот твое старое барахло". Муми-папа старался. Он бродил между скалами и пытался повернуть что-то в своих мозгах. В конце концов он почувствовал, как все, что там было, начало греметь, как горошины в жестянке. Но ничего не произошло. Его лапы нашли хорошо утоптанную тропинку, которая бежала между камнями в короткой, сожженной солнцем траве. Пока он шел и включал что-то в мозгах, ему пришло в голову, что, наверное, смотритель маяка пользовался этим путем. Должно быть, раньше он много раз подымался и спускался здесь. И приходил на то же самое место на скале, глядящей в море, куда пришел Муми-папа. Тропинка закончилась. Впереди не было больше ничего, кроме огромного и пустого моря. Муми-папа подошел к краю и взглянул вниз. Скала уходила в пропасть -- обрыв за обрывом, масса играющих и танцующих изгибов, которые терялись из виду в неизмеримой глубине. У подножия скалы рокотал прибой, вода вздымалась и опускалась, тяжело ударяя о скалы и откатываясь назад, как большой неуклюжий зверь. Вода лежала в тени и была очень темной. Мумипапины лапы задрожали, и он отчетливо увидел, как все поплыло вокруг. Он быстро сел, но не мог оторвать взгляда от пропасти. Перед ним лежал великий океан неведомой глубины, и он сильно отличался от моря, которое играло у пристани там, дома. Муми-папа слегка наклонился вперед и заметил маленький уступ как раз под гребнем скалы. Он углублялся в скалу и был закруглен, как сиденье, поэтому казалось естественным спуститься вниз, на эту ровную площадку. Внезапно Муми-папа оказался совершенно один, вокруг ничего не было, кроме неба и моря. Здесь, должно быть, и сидел смотритель маяка. И, наверное, он часто приходил сюда. Муми-папа зажмурился. Все было таким огромным, что у него закружилась голова, и горошины в ней загремели громче, чем прежде. Смотритель маяка приходил сюда во время прилива... Он видел перед собой белых чаек, парящих над штормовым морем, как снежное облако. Капли воды маленькими жемчужинами долетали до него, зависая на мгновение перед тем, как ринуться вниз, в черную воду... Муми-папа открыл глаза и стряхнул с себя оцепенение. Он прижался спиной и лапами к каменной стене позади и увидел, что в трещинах на скале растут маленькие белые цветы. Цветы, представляете! А в самой широкой трещине блестело что-то ржаво-красное: ключ, тяжелый железный ключ. Что-то щелкнуло в голове у Муми-папы. Конечно, все ясно как день. Смотритель маяка приходил сюда, когда хотел побыть один. Место для размышлений и медитации. И здесь он оставил ключ, чтобы Муми-папа мог найти его и занять маяк. С великими церемониями и с помощью магических сил Муми-папа избран владельцем и смотрителем маяка. x x x -- Чудесно! Значит, ты нашел его! -- обрадовалась Муми-мама. -- Где он был? -- воскликнул Муми-тролль. -- О, я точно не знаю, -- сказал Муми-папа таинственно. -- Мир полон великих и замечательных вещей для тех, кто к ним готов. Возможно, его дала мне самая большая и белая чайка... -- Ну да! -- фыркнула Малышка Мю. -- На шелковой ленте и под звуки военного оркестра, надо полагать. Муми-папа взошел на ступеньки и вложил ключ в замочную скважину. Медленно, со скрипом, огромная дверь отворилась. Все внутри было погружено во тьму. Малышка Мю метнулась туда как пуля, но Муми-папа поймал ее за волосы и оттащил назад. -- Нет уж, -- сказал он. -- Ты не будешь первой на этот раз. Теперь я смотритель маяка, и я должен войти первым и провести инспекцию. -- Он исчез в темноте с Малышкой Мю, следовавшей за ним по пятам. Муми-мама медленно подошла к двери и заглянула внутрь. Маяк был пуст, как ствол гнилого дерева, снизу доверху тянулась гулкая винтовая лестница. С огромным усилием ступеньки карабкались все выше и выше по сужающейся спирали, скрипя и постанывая под ногами Муми-папы. Немного дневного света просачивалось через дыры в толстых стенах, и в каждой дыре виднелся силуэт большой неподвижной птицы. Птицы глазели на них сверху вниз. -- Не забывай, что сейчас пасмурно, -- прошептал Муми-тролль. -- Ты же знаешь, все выглядит мрачновато, если не светит солнце. -- Конечно, -- сказала Муми-мама. Она переступила через порог и остановилась. Внутри было очень холодно и сыро. Земля между лужами была темной и мокрой, и на полу лежало несколько дощечек, чтобы добраться до лестницы. Муми-мама медлила. -- Взгляни! -- сказал Муми-тролль. -- У меня для тебя что-то есть. Муми-мама взяла серебряную подкову и долго глядела на нее. -- Как красиво! -- сказала она. -- Чудесный подарок! Я и не знала, что существуют такие маленькие лошади... -- Пойдем, мама, -- позвал Муми-тролль. -- Заходи, и мы побежим на самый верх! x x x Муми-папа стоял наверху в дверном проеме, на нем была новая шляпа с мягкими висячими полями и мятым верхом. -- Что ты об этом думаешь? -- спросил он. -- Я нашел шляпу внутри. Она, должно быть, принадлежала смотрителю маяка. Входи же! Входи! Здесь все совершенно такое, как я себе представлял. Это была большая круглая комната с низким потолком и четырьмя окнами. Посередине располагался некрашеный стол и несколько пустых ящиков. Возле камина стояли кровать и маленькая тумбочка. Железная лестница вела к люку в потолке. -- Там наверху свет, -- пояснил Муми-папа, -- я зажгу его сегодня вечером. Разве это не здорово -- иметь белые стены? Комната кажется такой большой и свежей. Если ты выглянешь в окно, то увидишь то же самое -- пространство, свежий воздух, свободу! Он взглянул на Муми-маму, которая начала смеяться: -- Ты абсолютно прав! Воздуха здесь невероятно много! -- Кто-то здесь по-настоящему сошел с ума, -- заметила Малышка Мю. Пол был покрыт осколками стекла, а над ними на белой стене расплылось масляное пятно, потеки от него сбежали книзу и образовали на полу лужу. -- Хотела бы я знать, кто это разбил свою лампу, -- сказала Муми-мама, подымая бронзовую ламповую ручку, которая закатилась под стол, -- и сидел потом в темноте. Она провела лапой по поверхности стола, покрытой сотнями, а может и тысячами крохотных зарубок -- шесть в ряд, а седьмая, перечеркивающая их. Семь... В неделе семь дней. Неделя за неделей все то же самое, кроме одной, в которой было пять зарубок. Муми-мама продолжала свое исследование. Она рассматривала чашки и кастрюли, читала надписи на пустых коробках: изюм из Малаги, виски из Шотландии, обыкновенные финские сухари; она подняла одеяло на кровати и увидела, что под ним еще есть простыни, но в тумбочку она не заглядывала. Остальные смотрели на нее настороженно. Наконец Муми-папа спросил: -- Ну что? -- Он, наверное, был очень одинок, -- отозвалась Муми-мама. -- Да, но что ты думаешь об этом? -- Я думаю, здесь очень уютно, -- сказала Муми-мама. -- Мы можем жить все вместе в одной комнате. -- Ну да, конечно! -- воскликнул Муми-папа. -- Я соберу бревна на берегу и сделаю кровати. Я построю дорожку и пристань -- столько всего надо сделать... Но сначала мы должны внести внутрь наш багаж на случай, если пойдет дождь. Нет, нет, не ты дорогая. Ты должна расслабиться и почувствовать себя дома. Малышка Мю обернулась на пороге и сказала: -- Я буду спать снаружи. Мне не нужна кровать. Кровати -- это глупость. -- Хорошо, дорогая, -- сказала Муми-мама. -- Ты можешь зайти внутрь, если пойдет дождь. Когда Муми-мама осталась одна, она повесила серебряную подкову на гвоздь над дверью. Потом подошла к окну и выглянула. Она переходила от одного окна к другому. Везде море, ничего, кроме моря и воробьиных криков. Большой земли совсем не было видно. На последнем окне она нашла нестираемый карандаш, кусочки шпагата и иглу для починки сетей. Она начала рассеянно рисовать на окне маленький цветок, аккуратно затеняя листья, но не думая ни о чем определенном. x x x Муми-папа стоял на камине, сунув голову в трубу. -- Там птичье гнездо, -- закричал он. -- Поэтому он не горит. -- А птицы там есть? -- спросила Муми-мама. Муми-папа был довольно черным, когда вылез из камина. -- Какая-нибудь бедная маленькая лысуха, я полагаю, -- сказал он. -- Но ее нет дома. Она, наверное, полетела на юг. -- Но она вернется весной! -- воскликнул Муми-тролль. -- И она должна найти свое гнездо, когда она прилетит домой. Мы можем готовить на дворе. -- Что? Всю оставшуюся жизнь? -- удивилась Малышка Мю. -- Ну, мы можем убрать гнездо через некоторое время, -- пробормотал Муми-тролль. -- Ха! Типично! -- фыркнула Малышка Мю. -- Ты считаешь, лысуху волнует, убрали ли гнездо сразу или через некоторое время? Ты говоришь это только для того, чтобы вышвырнуть ее со спокойной совестью. -- Мы действительно будем есть снаружи всю оставшуюся жизнь? -- спросил Муми-папа в изумлении. Все посмотрели на Муми-маму. -- Вытащи гнездо, -- сказала она. -- Мы можем повесить его за окном. Иногда тролли важнее лысух. x x x Муми-мама задвинула грязную посуду под кровать, чтобы прибрать комнату, а потом вышла на поиски почвы. Она остановилась у ступеней маяка, чтобы плеснуть немного морской воды на розовые кусты. Они все еще ждали в своих коробках с землей из дома. Сад должен быть посажен с подветренной стороны и находиться как можно ближе к маяку, там, где солнце было бы почти весь день. Но прежде всего саду нужно много глубокой, богатой почвы. Муми-мама искала и искала. Она прошла вдоль скалы, где стоял маяк, через вереск по направлению к мхам, через осиновую чащу, она брела по теплой торфянистой земле, но хорошей почвы все не было. Никогда прежде она не видела столько камней. За группой осин не было ничего, кроме целой пустыни круглых серых камней. Посередине кто-то вынул несколько камней, так что образовалась дыра. Муми-мама подошла и заглянула в нее, но там были только камни -- такие же круглые и серые. Она гадала, что искал здесь смотритель маяка. Наверное, ничего определенного. Может, он делал это просто для развлечения. Он вынимал один камень за другим, но они скатывались обратно, и он устал от всего этого и ушел. Муми-мама направилась к песчаному берегу. И здесь она наконец нашла почву. Темная полоса плодородной земли протянулась вдоль береговой линии под ольховыми кустами. Мощные зеленые растения росли между камнями, их оживляли золотые и фиолетовые пятна -- неожиданная роскошь. Муми-мама погрузила лапы в почву и почувствовала, что она наполнена миллионами растущих корней, которые нельзя беспокоить. Но это не имело значения: в конце концов здесь есть почва. Только сейчас Муми-мама впервые осознала, что остров настоящий. Она окликнула Муми-папу, который собирал куски дерева в водорослях, побежала к нему, передник ее развевался на ветру, и закричала: -- Я нашла почву! Я нашла почву! Муми-папа посмотрел на нее. -- Привет! -- сказал он. -- Что ты думаешь о моем острове? -- Он не похож ни на что в мире! -- с энтузиазмом заверила его Муми-мама. -- Почва на берегу, вместо того, чтобы быть где-нибудь в середине острова! -- Я объясню тебе, -- сказал Муми-папа. -- Ты всегда должна спрашивать меня, если что-нибудь не понимаешь -- я знаю все, связанное с морем. Так вот: то, что ты нашла -- это водоросли, выброшенные волнами. Со временем они становятся почвой, настоящей почвой. Ты не знала этого. -- Муми-папа засмеялся и протянул лапы, словно отдавая ей все водоросли в мире. Муми-мама начала собирать водоросли. Она носила их весь день и складывала в трещину в скале. Со временем у нее будет кусочек сада. У водорослей был такой же теплый и темный цвет, как земля там, дома, и еще свой собственный пурпурный и рыжеватый оттенок. Муми-мама была спокойна и счастлива. Она мечтала о морковке, редиске, картошке, о том, как они толстеют и округляются в теплой почве. Она видела зеленые листья, появляющиеся на свет сильными и здоровыми пучками. Она видела растения, колышущиеся на ветру на фоне голубого моря, сгибающиеся под тяжестью помидор, гороха и фасоли, чтобы у семьи было еда. Она знала, что ничего не сбудется до следующего лета, но это не имело значения. У нее было о чем мечтать. И в глубине души больше всего она мечтала о яблоне. День подходил к концу. Стук молотка в маяке давно прекратился, и воробьи притихли. Муми-мама насвистывала сама себе, идя домой через вереск с охапкой дощечек. Муми-папа сделал для нее перила, чтобы она могла держаться, и, кроме того, перед дверью стояли две маленькие кровати. Тут же стоял бочонок, который он нашел в море. Он был почти целый и, похоже, когда-то был зеленым. Почему-то сейчас винтовая лестница не казалась такой пугающей. Нужно было только не смотреть вниз и стараться думать о чем-нибудь другом. Муми-тролль сидел у стола, раскладывая маленькие круглые камешки в кучки. -- Привет, -- сказала Муми-мама. -- Где папа? -- Он зажигает лампу наверху, -- ответил Муми-тролль. -- Он не позволил мне пойти вместе с ним. Он пробыл там ужасно долго. Пустое птичье гнездо лежало на тумбочке. Муми-мама продолжала свистеть, складывая дощечки в кучу у плиты. Ветер утих, и солнце светило в западное окно, бросая теплые лучи на пол и белую стенку. Когда затеплился огонь, Малышка Мю пробралась сквозь дверь и, как кошка, прыгнула на подоконник. Она прижалась носом к раме и стала корчить воробьям страшные рожи. Вдруг люк с шумом отворился, и Муми-папа зашагал вниз по лестнице. -- Хорошо горит? -- спросила Муми-мама. -- Ты сделал нам прекрасные кровати. А в бочке можно солить рыбу. Жалко было бы использовать ее только для дождевой воды... Муми-папа подошел к южному окну. Муми-мама быстро взглянула на него и заметила, что его хвост напряжен и кончик его подергивается от раздражения. Она подбросила дров в огонь и открыла банку селедки. Муми-папа выпил чай, не сказав ни слова. Муми-мама убрала со стола, поставила на него штормовую лампу на стол и сказала: -- Помню, я слыхала однажды, что некоторые маяки работают на газе. Когда газ заканчивается, их почти невозможно зажечь. Муми-папа вскочил из-за стола, крича: -- Ты не понимаешь, сейчас я смотритель маяка! Лампа должна светить! В этом весь смысл. Неужели ты думаешь, что можно жить в маяке и не поддерживать огонь? Что будет с лодками там, в темноте? Они могут оказаться здесь и затонуть прямо перед нашими глазами в любой момент... -- Он прав, -- согласилась Малышка Мю. -- И утром на берегу будет полно утонувших Филифьонок, Мюмл и Хомс, позеленевших от водорослей и с белыми лицами... -- Не говори глупостей, -- сказала Муми-мама. Она повернулась к Муми-папе: -- Если ты не зажжешь лампу сегодня, то зажжешь завтра или в другой раз. А если она совсем не будет работать, в плохую погоду мы вывесим за окно штормовой фонарь. Кто-нибудь должен увидеть его и понять, что если плыть в этом направлении, то попадешь на берег. Кстати, было бы неплохо занести кровати до темноты. Я не доверяю этим шатким ступеням. -- Я сам занесу их, -- сказал Муми-папа, снимая шляпу с гвоздя. x x x На скалах почти стемнело. Муми-папа стоял, глядя в море. "Сейчас она зажигает штормовой фонарь. Она увеличивает пламя и стоит, глядя на него, как всегда. У нас полно керосина..." Все птицы уснули. Скалы на восточной оконечности острова чернели на фоне неба там, где только что зашло солнце. На одной из них возвышался буй, а может, просто каменная пирамида. Муми-папа поднял первую кровать, а затем остановился и прислушался. Вдали послышался неясный вой, одинокий вопль, не похожий ни на что, слышанное им раньше. На мгновение Муми-папе показалось, что скала под ним задрожала, но потом все стихло. "Это, должно быть, птица, -- подумал он. -- Иногда у них такие странные голоса". Он поднял кровать на плечи. Это была добротная крепкая кровать, с ней все было в порядке. Но кровать смотрителя маяка там, в башне, принадлежала Муми-папе и никому другому. x x x Муми-папе снилось, что он бежит вверх по бесконечной лестнице. Темнота вокруг наполнена хлопаньем птичих крыльев. Птицы молча уворачивались от него. Ступени громко скрипели и стонали при каждом шаге. Муми-папа страшно спешил. Ему надо было добраться до верха и, пока не поздно, зажечь лампу, это казалось очень важным. Ступеньки становились все уже и уже. Он осознал, что слышит звук железа под лапами -- он был наверху, там, где лампа ждала его в своем круглом стеклянном домике. Сон все замедлялся и замедлялся. Муми-папа ощупывал стены в поисках спичек. Большие куски изогнутого цветного стекла, отражавшие море, попадали под руки. Красное стекло делало волны красными, как огонь, сквозь зеленое стекло море внезапно обернулось изумрудно-зеленым, холодным и отдаленным, находящимся где-то на луне, а может, вообще нигде. Нельзя было терять время, но чем больше он спешил, тем медленней все происходило. Он споткнулся о газовые баллоны, которые покатились по полу, как волны, их становилось все больше и больше. А потом птицы вернулись и стали бить крыльями по стеклу. Все сговорилось помешать ему зажечь лампу. В ужасе Муми-папа громко закричал. Стекло разбилось и разлетелось на тысячи сверкающих осколков, море поднялось высоко над крышей маяка, и Муми-папа начал падать, глубже и глубже, -- и проснулся посередине комнаты с одеялом на голове. -- В чем дело? -- спросила Муми-мама. Комната была голубая и неподвижная, четыре окна обрамляли ночь. -- Мне приснился сон, -- сказал Муми-папа. -- Это было ужасно. Муми-мама встала и подложила несколько сухих поленьев в тлеющие угли. Вспыхнуло пламя, теплый золотой свет заиграл в темноте. -- Я сделаю тебе бутерброд, -- предложила она. -- Все из-за того, что ты спишь в незнакомом месте. Муми-папа сидел на краю кровати и ел бутерброд, страшный сон таял. -- Это не комната, -- сказал он. -- Это кровать навевает такие кошмары. Я сделаю себе другую. -- Наверное, ты прав, -- согласилась Муми-мама. -- Тебе не кажется, что чего-то не хватает? Здесь не слышно шума деревьев. Муми-папа прислушался. Он услышал голос моря, бормочущего вокруг острова, и вспомнил, как шептались по ночам деревья возле их старого дома. -- Вообще-то это довольно приятно, -- сказала Муми-мама, заворачиваясь в одеяло. -- Это по-другому. Тебе ведь не будут больше сниться страшные сны, правда? -- Не думаю. А бутерброд ночью -- это здорово! Глава 3. ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР Муми-тролль и Малышка Мю лежали животами книзу на солнце и глядели в чащу. Она была низкая и спутанная: крохотные сердитые сосенки и еще меньшие березки, борющиеся с ветром всю свою жизнь. Для защиты они росли очень близко друг к другу. Верхушки деревьев расти перестали, но ветви крепко вцеплялись в землю везде, где только могли до нее дотянуться. -- Кто бы мог подумать, что они могут быть такими свирепыми, -- восхищенно сказала Малышка Мю. Муми-тролль заглянул под темную массу борющихся деревьев, изогнутых и переплетенных, как змеи. Землю устилал ковер из коричневых сосновых иголок и веточек, а над ним зияли темные дыры, похожие на пещеры. -- Смотри! -- воскликнул он. -- Сосна обхватила ветками маленькую березку, чтобы защитить ее. -- Ты считаешь? -- спросила Малышка Мю зловеще. -- А я думаю, что она душит ее. Как раз в лесах вроде этого и душат людей. Я не удивлюсь, если узнаю, что кого-нибудь там душат прямо сейчас. Вот так! -- Она схватила Муми-тролля за шею и начала сжимать руки. -- Прекрати! -- закричал Муми-тролль, освобождаясь. -- Ты в самом деле думаешь, что кто-то там...? -- Ты понимаешь меня слишком буквально, -- сказала Малышка Мю с презрением. -- А вот и нет, -- воскликнул Муми-тролль. -- Просто я так и вижу, что там кто-то сидит! Это кажется таким реальным, и я никогда не знаю, говорят со мной серьезно или разыгрывают. Ты серьезно? Там действительно кто-то есть? Малышка Мю засмеялась и встала. -- Не будь глупым, -- сказала она. -- Пока. Я пошла на мыс взглянуть на этого старого чудаковатого рыболова. Он меня заинтересовал. Когда Малышка Мю ушла, Муми-тролль подполз поближе к чаще и с учащенно бьющимся сердцем уставился туда. Он слышал, как волны легко разбиваются о берег, солнце грело ему спину. "Конечно, там никого нет, -- думал Муми-тролль сердито. -- Она все выдумала. Она вечно сочиняет истории и заставляет меня верить в них. Когда она в следующий раз сделает это, я скажу, немного свысока и, конечно, небрежно: "Ха! Не будь глупой! Эта чаща не опасна, она просто напугана. Каждое дерево клонится назад, будто хочет вырвать себя из земли с корнями и убежать. Это хорошо заметно"". -- И, все еще сердясь, Муми-тролль пополз прямо в чащу. Солнечный свет исчез, стало холодно. Ветки вцеплялись в уши Муми-тролля, сучки кололи его, сухие щепки трещали под лапами. Пахло погребом и мертвыми растениями. И было тихо, очень тихо, шум моря стих. Муми-троллю послышалось чье-то дыхание, и он в панике почувствовал, что задыхается, запертый и удушаемый деревьями. Ему ужасно хотелось вернуться на солнечный свет -- быстрее, быстрее, но он тут же подумал: "Нет, если я сейчас поверну назад, я никогда не решусь снова прийти сюда. Малышка Мю напугала меня, вот и все. Я скажу ей: "Да, кстати, в этой чаще ничего нет. Я смотрел. Ты все наврала!"" Муми-тролль чихнул и пополз дальше, наощупь пробираясь между деревьями. Время от времени раздавался треск и на землю падал ствол -- мягкая бархатисто-коричневая масса разлагающейся древесины. Земля, упругая и гладкая, как шелк, была покрыта миллионами мертвых иголок. По мере того, как Муми-тролль пробирался вперед, неприятное ощущение замкнутости исчезало. Он чувствовал себя защищенным и укрытым прохладной мглой; он стал маленьким зверьком, который прятался от всех и хотел, чтобы его оставили в покое. Вдруг он опять услышал шум моря и ощутил тепло и ослепительное сияние солнца. Он набрел на поляну посреди чащи. Это была очень маленькая поляна, не больше двух кроватей, сдвинутых вместе. Было тепло, и пчелы жужжали вокруг цветов. Со всех сторон на страже стоял лес. Над головой качались взад-вперед березы -- тонкая зеленая крыша, через которую заглядывало солнце. Поляна была совершенна. Муми-тролль нашел идеал. До него здесь никого не было, все это принадлежало ему. Он осторожно сел на траву и закрыл глаза. Владеть настоящим тайником всегда было одним из его самых заветных желаний. Он всегда искал такие места и находил их во множестве. Но ни одно из них не было таким хорошим. Поляна была одновременно спрятана и открыта. Только птицы могли видеть ее, земля была теплой, и Муми-тролль был защищен со всех сторон. Он вздохнул. Что-то укусило Муми-тролля за хвост. Ужасно больно. Он подскочил и сразу же понял, в чем дело. Муравьи. Крохотные, мстительные красные муравьи. Целые полчища их населяли траву. Они бегали во все стороны -- вот еще один укусил его за хвост. Муми-тролль медленно отступил, его глаза покраснели от разочарования; он был страшно обижен. Естественно, они жили здесь до его появления на сцене. Но живущий на земле не видит того, что наверху; муравей понятия не имеет, как выглядят птицы или облака, и, если уж на то пошло, ничего не знает о вещах, которые важны для Муми-тролля, например. Существует много видов справедливости. Согласно одному из них, возможно, немного сложному, но абсолютно правильному, поляна принадлежала ему, Муми-троллю, а не муравьям. "Но как мне дать им понять? -- размышлял он. -- Они могут с таким же успехом жить в другом месте. Чуть в стороне, всего на несколько ярдов. Неужели нельзя объяснить им? В худшем случае, почему бы не провести границу и не разделить поляну?" Они опять вернулись. Они обнаружили его и бросились в атаку. Муми-тролль бежал. Он уходил из рая с позором, но был полон решимости вернуться. Это место ждало его всю жизнь, может, несколько сотен лет! Оно принадлежало ему, потому что оно больше никому так не нравилось. Если бы миллионы муравьев любили поляну одновременно, его чувство все равно было бы сильнее. Во всяком случае, он верил в это. x x x -- Папа, -- позвал Муми-тролль. Но Муми-папа не слушал, потому что как раз в этот момент он удачно поддел большой круглый валун, и тот с грохотом покатился вниз по склону. Камень высек две яркие искры и оставил в воздухе слабый, но чарующий запах пороха. Теперь он лежал на дне, как раз там, где нужно. Катать камни -- чудесное занятие. Сначала толкаешь камень изо всех сил, потом чувствуешь, как он сдвигается с места -- сперва чуть-чуть, потом больше, -- потом наконец поддается, катится в море и падает с мощным всплеском, а ты остаешься стоять наверху, дрожа от напряжения и гордости. -- Папа! -- закричал Муми-тролль. Муми-папа обернулся и помахал сыну. -- Он лежит как раз там, где нужно! -- крикнул он. -- Здесь будет пристань, что-то вроде волнореза. Он зашел в море и, усиленно пыхтя и сопя, покатил по дну еще больший камень, опустив нос в воду. Поднимать и катать камни под водой было гораздо легче. Муми-папа размышлял, почему. Но что самое замечательное -- это давало чувство невероятной силы... -- Я хочу спросить тебя кое-что! -- закричал Муми-тролль. -- О красных муравьях! Это важно! Муми-папа поднял нос из воды и прислушался. -- Красные муравьи! -- повторил Муми-тролль. -- Может ли кто-то говорить с ними? Как ты думаешь, поймут они, если я напишу им записку? Смогут ли прочитать ее? -- Красные муравьи? -- удивленно переспросил Муми-папа. -- Конечно, они не умеют читать. Они бы ничего не поняли. Сейчас нужно найти треугольный камень, чтобы положить между этими двумя. Волнорез должен быть крепким, его может построить только тот, кто знает о море все... -- И папа зашагал дальше, опустив нос в воду. Муми-тролль пошел вверх по берегу и остановился, увидев Муми-маму, копающуюся в своем саду. Она раскладывала водоросли. Ее лапы и передник стали коричневыми, и она пребывала в состоянии счастливой сосредоточенности. Муми-тролль подошел к ней и сказал: -- Мама, представь себе, что ты нашла чудесное место и решила там поселиться. А потом выясняется, что там уже живут толпы других людей, которые не хотят переезжать. Имеют ли они право оставаться там, хотя они не понимают, как прекрасно это место? -- Конечно, имеют, -- ответила Муми-мама, садясь на водоросли. -- Но если им будет так же хорошо в мусорной куче?! -- воскликнул ее сын. -- Что ж, тогда придется убедить их, -- сказала Муми-мама. -- И возможно, помочь им переехать. Очень трудно переезжать, если долго жил на одном месте. -- Ну и дела! -- сказал Муми-тролль. -- Где Малышка Мю? -- Она наверху в маяке, мастерит какой-то лифт, -- ответила Муми-мама. x x x Малышка Мю, храбрая как лев, опасно высовывалась из открытого северного окна. Она забивала гвоздь в деревянный блок на подоконнике. На полу валялась куча какого-то серого барахла, люк был открыт. -- Интересно, что скажет папа? -- спросил Муми-тролль. -- Туда никому не позволено ходить. Это его личная комната. -- Над его личной комнатой есть чердак, -- беспечно сказала Малышка Мю. Отличный маленький чердак, где можно найти все, что угодно. Подай мне гвоздь. Мне надоело взбираться по лестнице каждый раз, когда пора есть, поэтому я строю лифт. Ты сможешь втягивать меня наверх в корзине или спускать мне вниз еду. Что было бы даже лучше. "Как она себя ведет! -- думал Муми-тролль. -- Делает все, что хочет, и никто не перечит ей. Она просто делает и все". Он сказал: -- Кстати, этот лес. Там никого нет. Совсем никого. Возможно, несколько муравьев. -- В самом деле, -- отозвалась Малышка Мю. -- Охотно верю. Вот оно как. Она колотила по гвоздю, насвистывая сквозь зубы. -- Тебе придется убрать все это до папиного возвращения, -- выкрикнул Муми-тролль в промежутке между ударами.