Перрин резко открыл глаза. Он устал как собака, в животе было пусто, но голод казался бледной тенью по сравнению с той пустотой, что поселилась у него в груди. Он был опустошен и смотрел на страдания Перрина Айбара отстраненно, как посторонний человек. Над ним дрожал на ветру потолок сине-золотой палатки. Внутри же царили сумрак и тени, но от солнечных лучей расцвеченная парусина как будто светилась. И вчерашний день не был кошмарным сном, как сон с Прыгуном. О Свет, он пытался убить Прыгуна. В Волчьих Снах смерть была.. окончательной В палатке было тепло, но Перрин дрожал. Он лежал на перине, на широкой кровати с тяжелыми столбиками, украшенными богатой резьбой и щедрой позолотой Сквозь запах горящего в жаровнях угля Перрин уловил мускусный аромат духов - и запах пользовавшейся ими женщины Больше никого не было Не поднимая головы от подушки, Перрин спросил: - Берелейн, ее еще не нашли? - Голова казалась слишком тяжелой, и поднимать ее не хотелось. Она пошевелилась, тихо скрипнуло походное кресло. Он часто бывал здесь раньше, обсуждая различные планы, вместе с Фэйли. В просторном шатре могла разместиться целая семья, а изысканная, украшенная резьбой и позолотой мебель Берелейн была бы к месту и во дворцовых покоях, хотя все столы, стулья и сама кровать разбирались и скреплялись деревянными чеками. Эту мебель можно было перевозить на телеге, но прочностью она не отличалась. Сквозь духи Берелейн пробился запах удивления - как он узнал, что она тут? - однако голос ее звучал спокойно. - Нет. Ваши разведчики пока не вернулись, и мои тоже... После того, как мы прождали их до темноты, я выслала целый отряд. Моих людей нашли, они погибли, наткнувшись на засаду. Проехать успели не больше пяти-шести миль. Я приказала лорду Галленне усилить посты вокруг лагерей. Арганда тоже выставил усиленные конные посты, вдобавок выслал еще и патрули. Хотя я не советовала. Он глупец. Думает, кроме него, никто не сможет найти Аллиандре. И похоже, он считает. что больше никто ее как следует и не ищет. Во всяком случае, уж не айильцы точно. Пальцы Перрина стиснули мягкую шерсть одеяла. Гаула не застанут врасплох, и Джондина тоже, даже айильцы Они по-прежнему в поиске, и это значит, что Фэйли жива. Они уже давно вернулись бы, если бы нашли ее тело. Он должен в это верить. Перрин приподнял краешек синего одеяла. Он был раздет - А это как объяснить? Голос Берелейн не изменился, но в запахе ощущалась осторожность. - Вы со своим дружинником замерзли бы насмерть, если бы я не отправилась вас искать, когда вернулся Нурелль с известием о моих разведчиках. Больше ни у кого не хватило духу тебя побеспокоить Видимо, ты рычал на всех как волк. Когда я вас нашла, ты уже так окоченел, что ничего не слышал. А тот, второй, еще чуть-чуть - и вовсе свалился бы. Он у вашей женщины, Лини, его нужно было только накормить горячим супом и завернуть в одеяла. Но тебя я распорядилась принести сюда. Ты отморозил пальцы на ногах и, если бы не Анноура, лишился бы их. Она... Она, кажется, опасалась, что даже после Исцеления ты мог умереть. Ты спал мертвым сном. Она сказала, что ты почти как мертвец, потерявший душу. И тело было холодным, сколькими бы одеялами тебя ни укрывали. Я тоже чувствовала холод, когда касалась тебя. Объяснений чересчур много - и в то же время недостаточно. Вспыхнул гнев, отдаленный гнев, но Перрин подавил его. Фэйли ревновала, когда он повышал голос на Берелейн. Эта женщина от него крика не дождется. - Грейди или Неалд могли помочь и сделать все, что требовалось, - бесцветным голосом произнес Перрин. - Даже Сеонид и Масури были ближе. - Первой я вспомнила о своей советнице. О других я подумала, только когда сюда вернулась. Так или иначе, какая разница, кто провел Исцеление? Как правдоподобно. И если спросить, почему за ним в полутемной палатке присматривает Первая Майена, а не ее служанки или кто-нибудь из солдат, или даже Анноура, у нее тоже найдется правдоподобный ответ. Он не хотел его выслушивать. - Где моя одежда? - спросил Перрин, приподнимаясь на локтях. Голос его по-прежнему оставался невыразительным. Свет в палатке исходил от единственной свечи, что стояла на маленьком столике возле кресла Берелейн, но для глаз Перрина его хватало, хотя их жгло от усталости, будто песка насыпали. Одета Берелейн была достаточно скромно, в темно-зеленое платье для верховой езды с высоким, жестким кружевным воротом, подпиравшим подбородок. Скромность Берелейн казалась овечьей шкурой на горной кошке. Лицо ее, остававшееся в тени, прекрасно, но доверия не внушало. Она делала, что обещала, имея на то свои резоны, подобно Айз Седай, а то, чего она не обещала, могло обернуться ножом в спину. - Там, на сундуке, - сказала Берелейн, указывая изящной ручкой, почти невидимой под светлыми кружевами. - Росене и Нана ее почистили, но, прежде чем одеваться, ты бы отдохнул и поел. И пока мы не занялись едой и прочими делами, я хочу, чтобы ты знал: никто не надеется сильнее меня, что Фэйли жива. - Выражение ее лица было таким открытым и честным, что он мог бы и поверить, будь это кто другой, а не Берелейн. Она даже ухитрилась пахнуть искренностью! - Мне нужна одежда. - Перрин повернулся на постели, сел, спустил ноги с кровати и натянул на них одеяла. Одежда его, аккуратно сложенная, лежала на окованном дорожном сундуке, до неприличия богато украшенном резьбой и позолотой. С краю поперек сундука был брошен подбитый мехом плащ Перрина, а по другую сторону, рядом с сапогами, на ярких цветастых коврах лежал его топор. О Свет, как же он устал. Перрин не знал, сколько времени провел в Волчьих Снах, но силы там уходили так же, как и наяву. В животе громко заурчало. - И еда. Берелейн, раздраженно хмыкнув, встала, разгладила юбки; подбородок ее был неодобрительно вздернут. - Анноура беседует с Хранительницами Мудрости, и она будет недовольна, когда вернется, - твердо заявила Первая Майена. - Ты не можешь игнорировать Айз Седай. Ты - не Ранд ал'Тор, и рано или поздно они тебе это докажут. Однако Берелейн все же покинула шатер, впустив волну холодного воздуха. В своем раздражении она даже не позаботилась набросить плащ. В открывшуюся на миг щель полога Перрин заметил, что снегопад еще не кончился. Снег шел не так густо, как в прошлую ночь, но белые хлопья падали с неба безостановочно. После минувшей ночи даже Джондину сложно будет искать следы. Перрин постарался об этом не думать. Четыре жаровни согревали воздух в шатре, однако, едва он ступил на ковры, ноги обдало холодом, поэтому Перрин поспешил к сундуку. Скорей, заковылял. Он так устал, что готов был лечь на ковры и снова уснуть. Более того, он чувствовал себя слабым, как новорожденный ягненок. Возможно, к этой слабости имели отношение Волчьи Сны - ведь он, покинув тело, ушел туда чересчур далеко, - но и Исцеление наверняка сделало свое. Со вчерашнего утра он ничего не ел, всю ночь простоял под снегопадом, и у него просто не осталось в запасе никаких сил. Руки дрожали, когда он надевал белье, - казалось бы, работа! Джондин должен ее найти. Или Гаул. Найти живой. Ничего важнее на свете нет. Он словно впал в оцепенение. Перрин не думал, что Берелейн вернется, но, когда он натягивал штаны, ворвавшаяся струя холода донесла аромат ее духов. Он ощутил спиной ее взгляд, как прикосновение руки, но заставил себя продолжать одеваться, как будто был здесь один. Ни к чему доставлять ей удовольствие, суетясь из-за того, видишь ли, что она смотрит. Перрин даже не оглянулся. - Росене сейчас принесет горячей еды, - сказала Берелейн. - Боюсь, осталось только баранье рагу, но я велела принести тройную порцию. - Она замешкалась, и Перрин услышал, как ее туфли шуршат по коврам. Она тихонько вздохнула. - Перрин, я знаю, тебе очень больно. Наверняка тебе хотелось бы поделиться с кем-нибудь, но ты не можешь говорить об этом с мужчинами. Я не представляю, чтобы ты плакал на плече у Лини, и поэтому готова предложить свое. Пока Фэйли не найдут, мы можем заключить перемирие. - Перемирие? - спросил Перрин, осторожно наклоняясь, чтобы натянуть сапог. Осторожно, только потому и не упал. В плотных шерстяных чулках и толстой коже ногам будет тепло. - А зачем нам перемирие? Она молчала, пока Перрин надевал второй сапог и поправлял отвороты ниже колен, и заговорила, когда он, зашнуровав рубашку, принялся заправлять ее в штаны. - Очень хорошо, Перрин. Если ты именно этого хочешь. - Что бы это ни значило, говорила Берелейн весьма решительным тоном. И Перрин вдруг засомневался, не подвело ли его чутье. Подумать только, от нее пахло обидой! И, взглянув на нее, он заметил в ее больших глазах искорки гнева. - Еще до рассвета начали прибывать люди Пророка, - сказала она деловито, - но насколько мне известно, сам он еще не появился. Прежде чем ты с ним еще раз встретишься... - Что значит "начали прибывать"? - перебил Перрин. - Масима согласился взять с собой только почетный караул, сто человек. - На что бы он ни согласился, их, когда я смотрела в последний раз, было тысячи три-четыре. Целая армия оборванцев. Кажется, на несколько миль окрест не осталось мужчин, способных держать копье, - все явились сюда. И со всех сторон стекается еще больше. Перрин торопливо просунул руки в рукава куртки, застегнул пояс, повесил на бедро топор, который с каждым разом как будто становился тяжелее. - Мы с этим разберемся! Чтоб мне сгореть, не нужна мне этакая обуза! Эти Масимовские паразиты алчут крови! - Эти Масимовские паразиты - головная боль не меньшая, чем он сам. Вся опасность - от Масимы. - Голос ее был ровен, но в запахе слышался тщательно сдерживаемый страх. Так было всегда, когда Берелейн говорила о Масиме. - Сестры и Хранительницы Мудрости в этом правы. Если тебе мало того, что ты видишь, и нужны еще доказательства, пожалуйста. Он встречается с Шончан. Эта новость огрела Перрина будто обухом по голове, тем более после рассказа Балвера о сражении в Алтаре. - Откуда ты знаешь? - спросил Перрин. - Твои ловцы воров? У нее была пара ловцов, взятых из Майена, и во всех городках и деревнях она отправляла их собирать новости и слухи. Им двоим ни разу не удалось разнюхать и половины того, что узнавал Балвер. Во всяком случае, судя по тому, что Перрину рассказывала Берелейн. Берелейн печально покачала головой. - Это... свита Фэйли. Трое ее людей нашли нас перед нападением Айил. Они разговаривали с людьми, которые видели, как приземлялась громадная летающая тварь. - Первая Майена содрогнулась, не скрываясь, и, судя по запаху, таковы и были ее истинные чувства. Неудивительно - Перрину доводилось видеть этих тварей, и рядом с ними даже троллоки казались не такими уж Отродьями Тени. - Она доставила пассажирку. Ее проследили до Абилы, до Масимы. Не верю, что это была первая встреча. По-моему, такие встречи вошли у них в обычай. Неожиданно ее губы изогнулись в улыбке, чуть насмешливой и кокетливой. И запах на сей раз соответствовал улыбке. - Не очень-то хорошо с твоей стороны заставлять меня думать, что этот твой высохший секретарь знает больше, чем мои ловцы воров. У тебя, оказывается, две дюжины соглядатаев, замаскированных под свиту Фэйли. Должна признать, провел ты меня. От тебя вечно жди сюрприза. Почему ты так удивился? Неужели в самом деле думаешь, что Масиме можно доверять? После всего, что мы видели и слышали? Изумление Перрина не имело отношения к Масиме. Сообщенные сведения могли иметь огромную важность, а могли и ничего не значить. Если Масима, например, думает, что сможет привести к лорду Дракону и Шончан. Он достаточно безумен для этого. Но... чтобы эти олухи шпионили по поручению Фэйли? Тайком проникали в Абилу? И Свет знает куда еще. Она, конечно, всегда говорила, что шпионить - это дело жены, но собирать дворцовые сплетни - это одно, а то, что она удумала - совсем другое. Ему-то она могла сказать! Или она хранила все в тайне потому, что ее люди - не единственные, кто сует нос в чужие делишки? Это на нее похоже. У Фэйли и вправду дух сокола. Она вполне могла счесть забавной идею самой заняться шпионством. Нет, он не будет на нее сердиться и уж точно не станет сердиться сейчас. О Свет, она наверняка решила, что идея куда как забавна! - Приятно видеть, что и ты способен быть скрытным, - пробормотала Берелейн. - Глядя на тебя, я бы такого не сказала, но скрытность - неплохое качество. Особенно теперь. Моих людей убили не айильцы, если только айильцы не начали сражаться арбалетами и топорами. Перрин вскинул голову, и вопреки своим намерениям, воззрился на нее. - И об этом ты упоминаешь мимоходом? Наверное, еще что-то забыла мне рассказать? Что-то вылетело из головы? - И ты еще спрашиваешь? - Она почти рассмеялась. - Чтобы открыть большее, мне пришлось бы раздеться догола. - Широко раскинув руки в стороны, она нарочито плавно изогнулась, как змея. Перрин досадливо зарычал. Фэйли пропала, одному Свету ведомо, жива ли она, - о Свет, только бы она была жива! А Берелейн выбрала именно этот момент, чтобы вести себя вызывающе, разошлась пуще прежнего! Но Берелейн есть Берелейн. Он должен быть благодарен, что у нее хватило стыда подождать, пока он оденется. Задумчиво разглядывая Перрина, она провела кончиком пальца по верхней губе. - Вопреки тому, что ты слышал, ты будешь всего лишь третьим мужчиной, с кем я делила ложе. - Ее глаза... заволоклись дымкой, но вид был таков, словно она сказала всего лишь, что он третий человек, с которым она сегодня говорит. Ее запах... Единственное сравнение, что пришло ему на ум - так пахнет волк, увидевший оленя, запутавшегося в колючем кустарнике. - Те двое - из политических соображений. Ты будешь - для удовольствия. Большого удовольствия, - завершила она, и неожиданно от нее пахнуло болью. В это мгновение в шатер в облаке ледяного воздуха ворвалась Росене, ее синий плащ был отброшен за спину. Она несла овальный серебряный поднос, накрытый белой льняной салфеткой. Перрин захлопнул рот, молясь про себя, чтобы Росене ничего не слышала. Берелейн улыбалась, ей, казалось, до этого и дела не было. Поставив поднос на самый большой стол, коренастая служанка, раскинув сине-золотистые полосатые юбки, склонилась в глубоком реверансе сначала перед Берелейн, а потом перед Перрином. На его долю, правда, реверанс достался не столь низкий. Темные глаза Росене на миг задержались на Перрине, и она улыбнулась, как ее хозяйка, а потом, повинуясь короткому знаку Берелейн, запахнулась в плащ и поспешила выйти. Да, наверняка все слышала. От запахов рагу из баранины и приправленного пряностями вина в животе у Перрина снова заурчало, но он не остался бы сейчас в шатре, даже будь у него сломаны ноги. Набросив на плечи плащ и натянув перчатки, Перрин вышел наружу, под легкий снежок. Солнце пряталось за тяжелыми облаками, но, судя по освещению, с рассвета минуло уже несколько часов. По снежной глади разбегались протоптанные тропинки, но летевшие с неба хлопья покрывали белым слоем голые сучья и облачали вечную зелень в новые одежды. Снегопад кончится не скоро. О Свет, да как эта женщина посмела с ним так разговаривать? Почему таким тоном и почему именно теперь? - Помни, - окликнула его сзади Берелейн, ничуть не стараясь говорить тише. - Скрытность. Перрин, поморщившись, ускорил шаг. Отойдя от большого полосатого шатра на дюжину шагов, он вдруг сообразил, что забыл спросить, где расположились люди Масимы. Повсюду вокруг костров, неподалеку от коновязей с оседланными лошадьми грелись солдаты Крылатой Гвардии в доспехах и плащах. Рядом были составлены их пики, над этими увенчанными сталью шалашиками развевались на ветру красные вымпелы. И хотя лагерь был разбит в лесу, через каждый ряд костров можно было провести прямую линию Телеги для припасов, приобретенные по дороге на юг, были загружены, лошади запряжены, и они тоже были выстроены правильными рядами Деревья не полностью скрывали гребень холма. Двуреченцы по- прежнему несли там караул, но палатки были сняты, и Перрин разглядел нагруженных вьючных лошадей. Ему показалось, что он заметил черную куртку - кто-то из Аша'манов, хотя кто именно, отсюда не разобрать. Гэалданцы, собравшись кучками, поглядывали на холм, но к выступлению они как будто тоже были готовы, как и майенцы. Два лагеря даже разбиты были сходным образом. Но нигде ни единого намека на тысячи стекающихся сюда людей. Нет и протоптанных в снегу широких троп. Кстати, между тремя лагерями не видно ни одной цепочки следов. Если Анноура - с Хранительницами Мудрости, то на холме она провела уже немало времени. О чем они говорят? Вероятно, о том, как убить Масиму, да так, чтобы Перрин не обнаружил, что это их рук дело. Он глянул на шатер Берелейн, но при одной только мысли о возвращении туда шерсть у него на загривке встала дыбом. Неподалеку от большого шатра располагалась другая полосатая палатка, поменьше, - для двух служанок Берелейн. Несмотря на снегопад, перед нею сидели на походных стульях Росене и Нана, обе в плащах и в капюшонах, грели руки над маленьким костерком. Их трудно было назвать привлекательными - похожи друг на дружку, как горошины из одного стручка, но они отнюдь не скучали в одиночестве - потому, наверное, и выбрались из палатки на холод Берелейн, надо думать, требовала от своих служанок куда более пристойного поведения. Обычно ее ловцы воров были немногословны, Перрин, во всяком случае, редко слышал от них больше трех слов подряд, но сейчас оба оживленно болтали и пересмеивались с Росене и Наной Одевавшиеся скромно, ловцы обладали столь незапоминающейся внешностью, что вряд ли их можно было узнать, даже столкнувшись нос к носу. Перрин до сих пор не знал, кто из них Сантес, а кто - Гейдар. У костра стоял маленький котелок, от которого исходил запах рагу из баранины, Перрин старался не обращать на него внимания, но в животе все равно забурчало. Не успел он сделать и двух шагов к костру, как разговор оборвался Сантес с Гейдаром перевели глаза с него на шатер Берелейн, лица их превратились в ничего не выражающие маски, и оба, запахнувшись в плащи, заторопились прочь, избегая его взгляда. Росене и Нана смотрели то на Перрина, то на шатер и прыскали в кулачок. Перрин не знал, то ли краснеть, то ли выть. - Вы случайно не знаете, где собираются люди Пророка? - спросил он. Их приподнятые брови и смешки сбивали с толку, и спокойно говорить ему было трудно. - Ваша госпожа забыла мне сказать. Смешливая парочка переглянулась и вновь захихикала, прикрываясь ладонями. Перрин подумал, уж не дурочки ли они, правда, Берелейн вряд ли стала бы терпеть при себе таковых. Девушки еще немного похихикали, попереглядывались, поглазели на Перрина и на шатер Берелейн, а потом Нана соизволила сказать, что она вообще-то не уверена, но, кажется, где-то там, и махнула рукой приблизительно на юго-запад. Росене заявила, что, по словам ее хозяйки, до них не больше двух миль Или трех. Когда Перрин зашагал прочь, они снова захихикали. Может, и впрямь дурочки... Перрин устало побрел вокруг холма, раздумывая, что же ему делать. Настроения ничуть не улучшал глубокий снег, по которому пришлось шагать, едва только он выбрался за пределы майенского лагеря. Да и решение, к которому он пришел, радости не прибавляло. И когда Перрин добрался до лагеря, разбитого его собственными людьми, настроение у него стало еще хуже Все было так, как он распорядился. Кайриэнцы в плащах сидели на загруженных повозках, с поводьями, намотанными на запястье или подсунутыми под бедро, несколько человек обходили с недоуздками запасных лошадей, успокаивая их Двуреченцы, которые не стояли на часах на холме, сгрудились среди разбросанных между деревьями костерков. Они были одеты по-походному и держали лошадей в поводу Такого порядка, как у солдат в других лагерях, не наблюдалось, но эти воины сражались и с троллоками, и с айильцами У каждого за спиной висел лук, а у бедра - полный стрел колчан Кое-кто был вдобавок вооружен и мечом Как ни странно, у одного из костров Перрин заметил Грейди. Обычно два Аша'мана держались наособицу от остальных, да и их все сторонились. Никто не разговаривал, все просто грелись у огня. По угрюмым лицам Перрин понял, что Джондин еще не вернулся, как и Гаул, Илайас и другие. Еще оставалась надежда, что они вернутся с Фэйли. Или хотя бы узнают, где ее держат. На какое-то мгновение ему показалось, что эти мысли - последние хорошие мысли за весь день. На прислоненных к повозке древках под нападавшим снегом тяжело обвисли полотнища знамен с Красным Орлом Манетерен и Волчьей Головой. Перрин собирался, возвращаясь с Масимой, использовать эти знамена так же, как и во время продвижения на юг, - прятаться за ними. Если человек выказывает себя достаточно безумным, чтобы пытаться возродить древнюю славу Манетерена, никто не станет заглядывать глубже в поисках другой причины, по которой ему понадобилась небольшая армия. И если не мешкать, все будут только рады, что безумец этот проезжает мимо, останавливать его не станут. В мире и без того немало бед, чтобы искать новые себе на голову. Пусть кто-то другой сражается и проливает кровь, и теряет людей, которые понадобятся весной ко времени сева. Границы Манетерен некогда пролегали там, где ныне расположена Муранди, и при удаче Перрин мог оказаться в Андоре, где у Ранда твердые позиции, раньше, чем придется отказаться от этой уловки. Теперь все переменилось, и Перрин знал, какова цена перемен. Очень высокая цена. Он был готов платить, только вот платить суждено не ему. Но кошмары ему будут сниться все равно. зевнув. - Простите, Лини, - сказал Перрин, когда смог заговорить. - Прошлой ночью я мало спал. И крошки во рту не было. Ничего не найдется? Хлеба и чего-нибудь, что поближе? - Все уже давно поели, - огрызнулась Лини. - Объедки выкинули, котелки почистили и убрали. Будешь куски таскать с чересчур многих тарелок, так живот разболится, и, не ровен час, лопнет. Особенно, если дело тарелками не ограничится. - Забормотав под конец что-то уж совсем недовольное, она наградила Перрина еще одним хмурым взглядом напоследок и зашагала прочь, сердито косясь на весь мир. - Слишком много тарелок? - пробормотал Перрин. - Да я и с одной ничего не успел съесть! В том-то и беда. - Лини шла через лагерь, обходя лошадей и повозки. С ней заговорили трое или четверо, и на всех она огрызнулась, отмахиваясь дубинкой, если кто не понял сразу. Должно быть, она совсем обезумела, переживая за Майгдин. - О чем это она? Обычно в ее словах больше смысла. - Э-э... ну, тогда как бы все... - Гилл снова сдернул шапку, заглянул в нее и снова нахлобучил на голову. - Я... э-э... мне нужно телеги проверить, милорд. Убедиться, что все готово. - Даже слепому видно, что повозки готовы, - сказал ему Перрин. - В чем дело? Гилл завертел головой, судорожно отыскивая другой предлог. Так и не найдя, понурился. - Я.. Наверное, раньше или позже вы все равно узнаете, - промямлил он. - Видите ли, милорд. Лини... - Гилл глубоко вздохнул. - Этим утром, до восхода еще, она ходила в майенский лагерь... Посмотреть, как вы и... э-э... почему не возвращаетесь В шатре у Первой было темно, но одна из ее служанок не спала, она-то и сказала Лини. . Она имела в виду... Я хочу сказать... Не смотрите так на меня, милорд. Перрин усилием воли стер с лица зверское выражение. Во всяком случае, попытался. Но в голосе отчетливо слышалось рычание. - Чтоб мне сгореть, я спал в том шатре. Вот и все, что я там делал! Так ей и скажи! На Гилла напал приступ дикого кашля. Когда он наконец сумел заговорить, то просипел: - Я?! Вы хотите, чтобы я ей сказал? Да она мне башку проломит, если я заикнусь о чем-то таком! По-моему, она родилась в Фар Мэддинге в грозу. С нее станется приказать грозе утихнуть. Станется! - Вы - шамбайян, - сказал Гиллу Перрин. - А это значит, что в обязанности ваши входит не только телеги грузить. Перрину хотелось кого-нибудь покусать. Кажется, Гилл это понял. Бормоча извинения, он поклонился и, кутаясь в плащ, засеменил прочь. Вовсе не на поиски Лини, Перрин был уверен. Гилл распоряжался прислугой, но Лини он не приказывал. Лини не приказывал никто, кроме Фэйли. Перрин мрачно глядел вслед удалявшимся разведчикам; десять всадников, едва отъехав от повозок, уже принялись всматриваться в лес. О Свет, женщины готовы поверить в самое худшее, когда речь идет о мужчине. И чем хуже дела, тем больше им хочется об этом болтать. А он-то думал, ему придется беспокоиться только о Росене и Нане. Лини, вернувшись, наверняка первым делом рассказала обо всем Бриане, второй горничной Фэйли, а уж Бриане, как пить дать, - всем женщинам в лагере. Тех хватало среди конюших и возчиков, и кайриэнцы есть кайриэнцы, так что, скорей всего, они и с мужчинами поделились. В Двуречье на такие вещи смотрели косо, и от дурной славы избавиться ох как непросто. И то, что все перед ним расступались, вдруг представилось в новом свете, и неуверенные взгляды людей, и даже плевок Лема. Улыбка Кенли преобразилась в памяти в кривую ухмылку. Единственным светлым пятном было то, что Фэйли этому не поверит. Конечно, не поверит. Это уж точно. Увязая в снегу, вернулся Кенли, ведя за собой Трудягу и своего поджарого бурого мерина. Оба замерзших коня имели несчастный вид, жалостно прижимали уши, и мышастый жеребец даже не делал попыток, как обычно, укусить мерина Кенли. ГЛАВА 6 Запах безумия Отправившись искать Даниила, Перрин обнаружил его у одного из костров и стал проталкиваться между лошадьми. Двуреченцы выпрямлялись и пропускали его. Не зная, как выразить ему свое сочувствие, они отводили глаза и прятали лица под капюшонами. - Ты знаешь, где люди Масимы? - спросил у Даниила Перрин и зевнул, прикрыв рот ладонью. Тело хотело спать, но времени на сон не было. - Милях в трех на юго-запад, - угрюмо ответил Даниил и раздраженно подергал себя за ус. Значит, те гусыни сказали правду. - Слетаются, словно утки осенью в Мокром Лесу, и видок у них еще тот, собственную мать обдерут как липку. Лем ал'Дай. парень с лошадиным лицом, зло сплюнул сквозь щербатые зубы. Зуб он потерял давным-давно, подравшись с охранником торговца шерстью. Лем любил помахать кулаками; ему явно не терпелось пустить юшку какому-нибудь последователю Масимы. - И обдерут, если Масима прикажет, - тихо промолвил Перрин. - Лучше, чтобы это хорошенько усвоили все. Вы слышали, как погибли люди Берелейн? - Даниил резко кивнул, кто-то переступил с ноги на ногу, кто-то сердито заворчал. - Значит, знаете. Но доказательств нет никаких. Лем фыркнул, остальные смотрели столь же угрюмо, как Даниил. Они видели трупы, остававшиеся после схватки с приверженцами Масимы. Снегопад усиливался, облепляя плащи крупными хлопьями. Мерзнущие лошади прижимали хвосты. Через несколько часов, а то и раньше, вновь разыграется метель. Не та погода, чтобы бросать жаркие костры. Не та погода, чтобы выступать в поход. - Уведи всех с холма и выступайте туда, где была засада, - распорядился Перрин. Таково было одно из решений, что он принял, идя сюда. Он и так слишком долго медлил. Отступники-айильцы уже давно оторвались от возможной погони, и если бы они направились не на север и не на восток, к этому времени кто-нибудь о них да сообщил бы. А от него ждали, что он двинется следом. - Мы выступим, а пока я поразмыслю и решу, куда именно нам отправиться. Потом Грейди или Неалд переведут нас через переходные врата Отправь людей к Берелейн и Арганде. Я хочу, чтобы майенцы и гэалданцы тоже выступили Вышли разведчиков и дозорных на фланги И скажи им, чтобы, высматривая айильцев, не забывали на нас могут напасть не только айильцы Я не желаю вляпаться незнамо во что, надо сначала выяснить, что нас ждет. И попроси Хранительниц Мудрости держаться к нам поближе - Нельзя допустить, чтобы у Арганды возник соблазн их допросить вопреки приказу Перрина Если Хранительницы, защищаясь, убьют кого из гэалданцев, союзник вполне может обернуться врагом, забыв про клятву верности. Перрин же предчувствовал, что ему понадобятся все люди, способные сражаться, какие только есть. - И будь потверже. Даниил спокойно выслушал весь поток приказов, лишь при последних словах болезненно скривил рот. Для него, должно быть, это прозвучало так, словно ему приказали быть потверже с Кругом Женщин в родной деревне. - Как скажешь, лорд Перрин, - натянуто промолвил он, коснувшись кулаком лба, потом повернулся в высоком седле и начал выкрикивать распоряжения. Люди вокруг начали садиться на лошадей, и Перрин поймал за рукав Кенли Маерина - тот уже успел сунуть ногу в стремя - и попросил его оседлать и привести Трудягу. Широко ухмыльнувшись, Кенли тоже отсалютовал, коснувшись лба кулаком. - Как прикажете, лорд Перрин. Я мигом. Перрин мысленно зарычал, а Кенли затопал к коновязи позади его бурого мерина. И зачем щенок то и дело чешет бороду, лучше бы вообще ее не отпускал. Все равно клочками растет. Дожидаясь своего коня, Перрин подошел ближе к огню. Фэйли говорила, что он должен смириться со всеми этими "лордами Перринами", поклонами и расшаркиваниями, и ему по большей части удавалось их не замечать, но сегодня эти "мелочи" лишь добавляли горечи. Он чувствовал, как разрастается пропасть между ним и остальными двуреченцами, и, казалось, лишь он один стремится перекинуть через нее мост. В этот момент Перрина - ворчавшего себе под нос и гревшего руки над огнем - и нашел Гилл. - Простите, что потревожил вас, милорд, - сказал Гилл, кланяясь и сдергивая свой треух Через миг шапка вернулась на место, оберегая от снега окаймленную редкими волосами лысину. Выросший в городе, он плохо переносил холод. Этот низенький человек вовсе не был подобострастен - таковых мало найдется среди владельцев кэймлинских гостиниц, - но ему, по-видимому, нравилась некоторая доля церемонности. Базел Гилл вполне подходил для своей новой работы, и Фэйли была бы им довольна. - Я насчет юного Талланвора. С первым светом он оседлал коня и ускакал. Сказал, вы разрешили, если... если к утру поисковые отряды не вернутся. Но. сдается мне, ничего такого не было. Вот болван. Хотя происхождением Талланвора Перрин особо не интересовался, все говорило за то, что он - опытный солдат, однако в одиночку против айильцев он все равно что заяц, погнавшийся за куницей. О Свет, как бы мне хотелось ускакать вместе с ним! Не надо было слушать Берелейн и бояться засад. Но ведь засада была. Разведчики Арганды тоже могли погибнуть. Все равно он должен ехать. Должен. - Да, - вслух сказал Перрин. - Я ему разрешил. - Потом он может сказать совершенно обратное. Лорды часто так поступают. Если только он когда- нибудь увидит Талланвора живым. - Похоже, вы и сами непрочь отправиться на розыски. - Я... я очень люблю Майгдин, милорд, - ответил Гилл. В тихом голосе его слышалось скромное достоинство и некоторое упрямство, как будто Перрин сказал, что он слишком стар и толст для такой задачи. И пахло от него определенно раздражением, колюче и горько, хотя разрумянившееся от мороза лицо оставалось спокойным. - Не так, как Талланвор... ничего похожего, конечно, но очень ее люблю. И леди Фэйли, конечно, тоже люблю, - торопливо добавил он. - Просто я Майгдин как будто всю жизнь знаю. Она достойна лучшей доли. Вздох Перрина туманным облачком заклубился у рта. - Понимаю, мастер Гилл. - Да, он понимал. Ему и самому хотелось выручить всех, но он знал, что, случись выбирать, он забрал бы Фэйли, бросив остальных. Чтобы спасти ее, он отказался бы от всего. В воздухе густо пахло лошадьми, но Перрин учуял еще чей-то раздраженный запах и оглянулся через плечо. На него сердито глядела Лини, перебегая с места на место, чтобы ее случайно не сбили с ног всадники, строившиеся в неровные колонны. Одной костлявой рукой она придерживала край плаща, а в другой сжимала обитую медью дубину, длиной фута в два. Чудо еще, что она не отправилась с Талланвором. - Как только я что-то узнаю, узнаете и вы, - пообещал ей Перрин. Яростное бурчание в животе вдруг напомнило о рагу, от которого он отказался. Он даже ощутил на языке вкус баранины и чечевицы. И чуть не вывихнул челюсть, снова - Не скалься ты все время, - буркнул Перрин, беря повод Трудяги. Паренек недоуменно посмотрел на Перрина, отошел тихонько, поглядывая через плечо. Рыча про себя, Перрин проверил подпругу. Пора было искать Масиму, но он все медлил сесть в седло. Перрин убеждал себя, что не торопится потому, что устал и голоден, что просто хочет чуть-чуть отдохнуть и набить живот, если отыщется что-нибудь съедобное. Он твердил себе это, но видел сожженные фермы и висящие на деревьях по обочинам дорог тела - мужчины, женщины и даже дети. Даже если Ранд еще в Алтаре, дорога предстоит долгая. Долгая, и выбора у него нет. Но решиться надо. Так он и стоял, уткнувшись лбом в седло Трудяги, когда его отыскала делегация молодых балбесов, верных приспешников Фэйли. Их было около дюжины. Перрин устало выпрямился, жалея, что снег не завалил их всех с головой. Возле крупа Трудяги встала Селанда - стройная, невысокого роста, - уперла руки в зеленых перчатках в бока и сердито наморщила лоб. Вид у нее был чванливый, даже когда она стояла неподвижно. Несмотря на снегопад, полы плаща распахнуты, открывая взорам меч на боку и шесть ярких полос на груди темно-синей куртки. Все эти женщины носили мужскую одежду и мечи, причем пустить оружие в ход были готовы вдвое скорее, чем мужчины. И это еще мягко сказано. И мужчины, и женщины - все они отличались крайней обидчивостью, и дуэли, не запрети их Фэйли, наверняка случались бы каждый день И мужчины, и женщины, а больше всех - Селанда, пахли сердито, мрачно, упрямо и нетерпеливо, и от этой мешанины Перрин сморщил нос. - Я вижу вас, милорд Перрин, - сказала церемонно Селанда с сильным кайриэнским акцентом. - Приготовления к маршу сделаны, но нам по- прежнему отказывают в лошадях. Не могли бы вы с этим разобраться? - В ее устах это прозвучало как требование. Значит, она его видит? Зато ему век бы ее не видеть. - Айильцы идут пешком. - прорычал Перрин и подавил зевок, ничуть не заботясь об устремленных на него сердитых взглядах. Он попытался отогнать сонливость. - Если не хотите идти, можете ехать на телегах. - Вы не можете так поступить! - заносчиво вскричала одна из тайренок, ухватившись левой рукой за край плаща, а правой - за рукоять меча. Медоре была высока, с пышной грудью, на смуглом лице сверкали ярко-синие глаза, и многие могли бы назвать ее красавицей. Но рукава ее куртки, широкие, в красную полоску, смотрелись несколько странно. - Краснокрылый - мой любимый конь! Я не собираюсь от него отказываться! - В третий раз, - загадочно произнесла Селанда. - Когда остановимся сегодня на ночлег, мы обсудим твой тох, Медоре Дамара. Отец Медоре, по слухам, давно уже, будучи в летах, удалился на покой в свое загородное имение, но Асторил попрежнему оставался Благородным Лордом. Так что по положению его дочь стояла много выше Селанды, всего лишь мелкой дворянки из Кайриэна. Однако Медоре, нервно сглотнув, широко раскрыла глаза, как будто ожидала, что с нее живьем сдерут кожу. Вдруг Перрина осенило. Сложилось вместе все, что он знал об этих идиотах, и их потуги подражать айильцам, дурацкое поведение высокорожденных и многое другое. - Когда вы начали шпионить для моей жены? - спросил он. Они застыли, как ледяные истуканы. - Иногда леди Фэйли поручает нам подобные мелкие задания. Их мы и выполняем. - помолчав, осторожно ответила Селанда. В запахе ее чувствовалась изрядная доля настороженности. Вся эта шайка-лейка пахла, точно лисы, гадающие, не забрался ли к ним в нору барсук. - Селанда, моя жена на самом деле отправилась на охоту? - возбужденно прорычал Перрин. - Раньше у нее никогда не возникало желания поохотиться. - В нем полыхал гнев, все события сегодняшнего дня лишь раздували пламя. Он оттолкнул Трудягу и, шагнув к женщине, навис над нею. Жеребец, чувствуя настроение Перрина, мотнул головой. Заныли пальцы - он до боли стиснул в кулаке поводья. - Или она должна была встретиться с кем-то из вас? У кого были свежие новости из Абилы? Ее потому и похитили, из-за ваших проклятых шпионских секретов? Смысла в этой тираде не было ни на грош, это Перрин понял, едва слова слетели с языка. Фэйли могла поговорить с ними где угодно И уж вряд ли она так организовывала встречу со своими "глазами-и-ушами" - со своими шпионами! - чтобы на ней присутствовала Берелейн. Всегда надо сначала подумать, а потом уж говорить. Ведь благодаря шпионам Фэйли Перрин узнал о Масиме и Шончан. Но ему хотелось рвать и метать, ему нужно было выпустить пар, а те, кого он хотел бы молотом вбить в землю, чтоб и следа не осталось, были далеко отсюда Вместе с Фэйли Селанду его гнев отступить не заставил. Глаза ее сузились, превратились в щелочки. Пальцы кайриэнки на рукояти меча то сжимались, то разжимались, да и не у нее одной. - Мы умрем за леди Фэйли! - рубанула она. - Не из-за нас она оказалась в опасности! Мы поклялись ей, принесли водный обет. Тон ее ясно говорил: "Поклялись ей, а не тебе". Надо было извиниться. Он понимал, что надо. Но вместо этого сказал: - Можете взять своих лошадей, если дадите слово слушаться меня и не делать опрометчивых шагов - "Опрометчивость" - не то слово для этой компании Стоит им узнать, где Фэйли, как они без оглядки бросятся туда, никому не сказав Из-за них Фэйли может погибнуть - Когда мы отыщем ее, я буду решать, как ее вызволить. Если ваш водный обет требует иного, можете, конечно, поступать по-своему, но тогда и я с вами поступлю по- своему. Селанда мрачнела все больше, желваки так и ходили под кожей, но наконец она произнесла: "Я согласна!" - таким тоном, будто слова из нее щипцами тянули. Длинноносый тайренец, по имени Карлон, протестующе заворчал, но Селанда подняла палец, и он закрыл рот. У него был узкий подбородок, вероятно, он жалел, что сбрил бороду. Маленькая женщина крепко держала этих дураков в узде, что, впрочем, не мешало ей самой быть дурой. Это ж надо, водный обет! Селанда не отводила взгляда от Перрина. - Мы повинуемся вам до возвращения леди Фэйли Потом мы снова подчиняемся ей. И ей решать наш тох. - Последнее, похоже, всем им говорило больше, чем Перрину. - Вот и ладно, - сказал Перрин. Он попытался умерить тон, но все равно получилось грубовато. - Знаю, вы все верны ей. Я уважаю вас за верность Фэйли. Больше их и не за что уважать. Не слишком это походило на извинение, но уж как вышло. Единственным ответом Перрину было хмыканье Селанды, да еще недовольные взгляды остальных, когда они наконец двинулись прочь. Ну и ладно. Лишь бы слово сдержали. Вся эта компашка и одного дня честно не трудилась. Лагерь постепенно пустел. Телеги потянулись на юг. Лошади оставляли после себя глубокие следы, но мелкие колеи от полозьев сразу начинал засыпать снег. Последние из тех, кто стоял на холме, забирались в седла и присоединялись к товарищам, уже тронувшимся в путь вместе с повозками. Чуть в стороне двинулся и отряд Хранительниц Мудрости, и верхом ехали даже гаишайн, ведя в поводу вьючных животных Сколь бы твердости не осмелился проявить Даниил - а, скорей всего, так и не осмелился, - этого, как видно, оказалось достаточно Рядом с Сеонид и Масури, сидевшими в седле уверенно, Хранительницы Мудрости выглядели особенно неуклюжими, правда, гай'шаин представляли еще более печальную картину. Облаченные в белое мужчины и женщины ехали верхом третий день, с того дня, как начался снегопад, но так сгибались над высокими луками седел и цеплялись за шеи и гривы лошадей, словно боялись в любой миг свалиться. Они впервые сели на лошадей, только подчинившись приказу Хранительниц, и кое-кто из них, когда никто не видел, слезал и шел пешком. Перрин заставил себя влезть на Трудягу. Он не был уверен, что сам не свалится. Но пора было отправляться в путь, хоть и очень не хотелось. Сейчас Перрин готов был убить за ломоть хлеба. Или за кусок сыра. Или за жирного кролика. - Айильцы идут! - крикнули от головы колонны, и повозки остановились. Потом закричали снова, передавая известие по колонне, будто кто-то мог не услышать. Всадники начали готовить луки. Возчики привставали на сиденьях, вглядываясь вперед, или спрыгивали наземь и приседали возле повозок. Перрин, сердито ворча, погнал Трудягу в голову колонны. Даниил по прежнему оставался в седле, как и двое с этими проклятыми знаменами, но человек тридцать уже спешились, расчехлили луки и наложили стрелы на тетиву. Державшие их лошадей под уздцы двуреченцы сгрудились в стороне, глядя в сторону леса. Здесь же были и Грейди с Неалдом, они тоже напряженно всматривались в лес, но спокойно сидели в седлах. Ото всех исходил сильный -запах возбуждения. Только от Аша'манов пахло... готовностью. Перрин разглядел среди деревьев то, на что все они смотрели, причем разглядел гораздо лучше прочих. Сквозь снегопад к ним направлялись десять пеших айильцев в вуалях, один вел в поводу высокую белую лошадь. Чуть позади ехали трое в плащах с надвинутыми капюшонами. В том, как дв