ты сохранил спокойствие, как я тебе сказала, тебя бы и с торгов не продавали. Ты мне очень дорого обошелся! Видимо, некоторые женщины в Канторине тоже питали слабость к этому типу мужчин, и Домон не оставил их равнодушными. И цену они подняли непомерную. Упрямец набычился и недовольно почесал свою короткую бородку. - И все равно я уверен, что мы могли бы сбросить все за борт, - пробурчал он. - У того Взыскующего нет никаких доказательств, что было у меня на борту. - Взыскующим не нужны доказательства, - сказала Эгинин, передразнивая его выговор. - Взыскующие добывают доказательства, причем весьма болезненным способом. Болезненным для других. - Если он вынужденно заговорил о том, о чем так долго молчал, может, разговор близок к концу. - Во всяком случае, Байл, ты уже сам признал - нет ничего плохого в том, что этот ошейник и браслеты оказались у Сюрот. Их нельзя на него надеть, если только не подобраться совсем близко, и я ничего не слышала о том, чтобы кто-то пытался или намеревался так сделать. - Она воздержалась от замечания, что даже если кто-то и подберется, это не важно. Байл не слишком хорошо знал даже варианты Пророчеств, известные по эту сторону Мирового Моря, но был тверд как кремень в том убеждении, что ни в одном из них не упоминалось, что Дракон Возрожденный должен преклонить колени перед Хрустальным Троном. Последнее могло бы послужить доказательством, для чего нужен тот мужской аидам, но Байл никогда этого не поймет. - Что сделано, то сделано, Байл. Если Свет осияет нас, мы проживем долго, служа Империи. Кстати, говоришь, ты знаешь город? Что тут есть интересного, что стоит посмотреть? Куда сходить? - Здесь всегда бывают какие-нибудь праздники, - медленно и скупо промолвил Байл. Он не любил отказываться от спора, сколь бы напрасным тот ни был. - Некоторые тебе понравятся. А некоторые нет. Ты... придирчива. - Что он хотел этим сказать? Вдруг Байл ухмыльнулся. - Мы могли бы найти Мудрую Женщину. Тут они выслушивают брачные клятвы. - Он провел ладонью по выбритой стороне головы, закатил глаза, словно пытаясь увидеть свою макушку. - Конечно, если припомнить твои лекции о "правах и привилегиях" моей должности, со'джин может жениться только на со'джин, так что сначала тебе нужно освободить меня. Направь меня удача, у тебя еще нет и пяди обещанных поместий. Я могу заняться старой доброй торговлей и очень скоро подарю тебе поместье. Эгинин изумленно раскрыла рот. А это уже совсем не похоже на старые споры. Нечто совершенно новенькое. Эгинин всегда гордилась своей уравновешенностью. На командный мостик она поднялась благодаря своему умению и смелости, прошла через многие битвы, штормы и кораблекрушения. Но в этот момент почувствовала себя вдруг отправившейся в первое плавание "рыбешкой", глядящей с верхотуры главной мачты в ужасе и ошеломлении на то, как весь мир качается вокруг, ожидая неминуемого падения в море. - Это не так просто, - сказала Эгинин, поднявшись на ноги так резко, что он сделал шаг назад. Свет свидетель, как она ненавидит этот свой срывающийся голос. - Вольная требует от меня обеспечить тебя, чтобы ты мог жить свободным человеком, ни в чем не нуждаясь. - О Свет! Эти слова, что она произносит, ничуть не лучше срывающегося голоса. Она представила себя на палубе. Это немного помогло. - В твоем случае, думаю, это значит, что нужно купить тебе корабль, - сказала она более-менее спокойным голосом, - и, как ты напомнил, поместий у меня еще нет. Кроме того, я не могу позволить тебе вновь заняться контрабандой, и тебе это известно. - Большая часть была сущей правдой, а остальное - не совсем ложь. Годы, проведенные на море, принесли хороший доход, и пусть накопленное ею золото очень многие Высокородные не сочли бы за богатство, Эгинин вполне могла купить корабль - если только Байлу не понадобится крупнотоннажное судно, - но этого она на самом деле и не отрицала. Он раскрыл ей объятья - еще одно, не положенное ему, - и она, помешкав мгновение, прижалась щекой к его широкому плечу и позволила обнять себя. - Все будет хорошо, любовь моя, - нежно проворковал он. - Так или иначе, все будет хорошо. - Байл, ты не должен называть меня "любовь моя", - пожурила его Эгинин, глядя поверх его плеча в сторону камина. Почему-то никак не получалось сфокусировать взгляд на камине. Перед отплытием из Танчико она решила выйти за него замуж - то было одно из молниеносных озарений, составивших ей репутацию. Пусть Байл контрабандист, но она сумеет положить конец этому незаконному занятию, а он - постоянен, стоек, силен и умен, настоящий моряк. Последнее Эгинин считала самым необходимым. Только она не знала его обычаев. В некоторых областях Империи право просить о женитьбе принадлежало мужчинам, и их оскорбил бы даже намек на предложение со стороны женщины. Да и о том, как соблазнять мужчин, она ничего не знала. Немногие ее любовники были равны ей по званию, то были люди, к которым она могла подойти в открытую и попрощаться, если кого-то переводили на другой корабль или повышали. А он теперь был со'джин. Разумеется, нет ничего предосудительного в том, чтобы делить ложе со своим со'джин, если только не афишировать этого. Он бы, как обычно, расстилал тюфячок в ногах кровати, пусть даже никогда бы и не спал на нем. Но освободить со'джин, вырвать его из системы прав и привилегий, над которыми так насмехался Байл, было бы верхом бессердечия. Нет, она снова лжет, боясь правды, и, что хуже всего, лжет сама себе. Она всем сердцем хочет выйти замуж за мужчину по имени Байл Домон. Но она вовсе не уверена, что сможет заставить себя выйти замуж за отпущенную на волю собственность. - Как прикажет миледи, так и будет, - сказал он, изображая светскую церемонность. Она ткнула его под ребра. Несильно. Так, чтобы он хрюкнул. Должен же он хоть что-то усвоить! Ей больше не хотелось любоваться достопримечательностями Эбу Дар. А хотелось только стоять так, в объятиях Байла, целую вечность и не принимать никаких решений. В дверь резко постучали, и она отпрянула. Ладно, хоть что-то он усвоил и не стал протестовать. Пока Байл натягивал куртку, Эгинин встряхнула плиссированные юбки и попыталась разгладить складочки, появившиеся после лежания на кровати. Что-то они слишком помялись, ведь она старалась лежать неподвижно. Стук мог означать вызов к Сюрот. А может, служанка пришла, узнать, не надо ли чего, но кто бы это ни был, Эгинин не хотела представать перед ними в таком виде, словно валялась на палубе. Махнув рукой на платье и свои бесполезные старания, Эгинин подождала, пока Байл застегнется на все пуговицы и примет позу, которую он считал подходящей для со' джин. Точно капитан на юте, готовый отдавать приказы, подумала она со вздохом. Потом рявкнула: - Войдите! Женщину, которая появилась на пороге, она ожидала увидеть менее всего. Бетамин нерешительно посмотрела на Эгинин, быстро вошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь. Сул'дам сделала глубокий вдох, потом опустилась на колени, держась как деревянная. Ее темно-синее платье с вышитыми на красных вставках молниями выглядело только что вычищенным и отглаженным. Резкий контраст с собственной растрепанностью вызвал у Эгинин раздражение. - Миледи... - неуверенно начала Бетамин, сглотнула комок в горле. - Миледи, я прошу позволения поговорить. - Покосившись на Байла, она облизнула губы. - Наедине, если миледи соблаговолит? Последний раз Эгинин видела ее в подвале в Танчико, когда сняла с Бетамин ай'дам и велела уходить. Этого достаточно для шантажа, будь даже Эгинин Верховной Леди! Несомненно, приговор за это таков, как и за освобождение дамани. Измена. Не считая того, что, если все откроется, обречена и сама Бетамин. - Тебе от него нечего скрывать, Бетамин, - невозмутимо сказала Эгинин. Ее корабль - на мелководье, выручить может только спокойствие. - Что тебе нужно? Бетамин ерзала на коленях, медлила, облизывая губы. Затем слова вдруг полились из нее потоком. - Ко мне пришел Взыскующий и приказал возобновить нашу... наше знакомство и сообщать ему о тебе все. - Она закусила нижнюю губу и посмотрела на Эгинин. В темных глазах ее были отчаяние и мольба, как тогда, в подвале в Танчико. Эгинин встретила ее взгляд холодным взором. Мелкие воды и нежданные шквалы. Вдруг получили объяснения странные приказы явиться в Эбу Дар. Ей незачем было спрашивать о внешности Взыскующего, она и так знала, что это должен быть тот же самый человек. Как незачем было спрашивать, почему Бетамин пошла на измену, предавая Взыскующего. Если он сочтет, что его подозрения достаточно обоснованны и возьмет ее для допроса, Эгинин со временем расскажет все, что знает, в том числе и о некоем подвале, и очень скоро на Бетамин снова появится ай'дам. Единственная надежда Бетамин - помочь Эгинин избежать встречи с Взыскующим. - Встань, - сказала она. - Присаживайся. - К счастью, в комнате было два стула, хотя и не слишком удобных с виду. - Байл, по-моему, в той фляжке на комоде есть бренди. Бетамин так дрожала, что Эгинин пришлось помочь ей встать и подвести к стулу. Байл принес резные серебряные кубки с бренди и, вспомнив наставления, поклонился первой Эгинин и протянул ей кубок, но, когда он отошел к комоду, она заметила, что он заодно и себе налил. Он стоял с кубком в руке и смотрел на женщин. Как ни в чем не бывало. Бетамин воззрилась на него круглыми глазами. - Думаешь, тебя подвесили над заостренным колом, - сказала Эгинин, и сул'дам дернулась, испуганный взгляд ее метнулся к лицу Эгинин. - Ты не права, Бетамин. Единственное настоящее преступление, которое я совершила, - это твое освобождение. - Не совсем правда, но в конце концов, именно она передала в руки самой Сюрот мужской ай'дам. А разговор с Айз Седай - не преступление. Взыскующий может подозревать - он пытался подслушивать под дверью в Танчико, - но она-то не сул'дам, которой в обязанности вменено ловить марат'дамани. И самое худшее, чем грозит ее проступок, - это выговор. - До тех пор, пока он не узнает об этом, у него нет оснований арестовывать меня. Если он хочет знать, о чем я говорю, или еще что-то, расскажи ему. Только помни - если он меня арестует, я назову твое имя. - Напомнила об этом Эгинин для того, чтобы предостеречь Бетамин. Вдруг ей придет в голову мысль, будто есть способ спастись, бросив на растерзание саму Эгинин. - Ему не придется заставлять меня кричать еще раз. К изумлению Эгинин, сул'дам начала истерически смеяться. Пока Эгинин не наклонилась и не залепила ей оплеуху. Мрачно потирая щеку, Бетамин сказала: - Он знает почти все, миледи, кроме подвала. - И она начала описывать фантастическую паутину измены, связывавшую Эгинин, Байла, Сюрот, а возможно, и Туон, с Айз Седай и марат'дамани, и дамани, которая прежде была Айз Седай. В голосе Бетамин начал прорезываться панический страх, она перескакивала от одного невероятного обвинения к другому, и Эгинин стала потихоньку прихлебывать бренди. Только прихлебывать. Она спокойна. Она держит себя в руках. Она... Это уже не мелкие воды. Она плывет вплотную к подветренному скалистому берегу, и сам Ослепляющий Души мечется, оседлав яростный шквал, грозя украсть ее глаза. Байл немного послушал, глаза его становились все больше и больше, а потом он одним махом выпил полный до краев темного крепкого напитка кубок. Эгинин с облегчением увидела его потрясение и почувствовала себя виноватой, что испытывает облегчение. Она не верила, что он убийца. Кроме того, он очень хорошо боролся руками, мечом же владел посредственно, с оружием или голыми руками, но Верховный Лорд Турак выпотрошил бы Байла, как карпа. Байла приплели в эту паутину лжи единственно потому, что его видели в Танчико с теми двумя Айз Седай Полная бессмыслица. Чушь! Те две Айз Седай ни к какому заговору отношения не имели, то была случайная встреча. Свет свидетель, они же совсем девчонки, наивные и невинные, чересчур мягкие сердцем, и отказались принять ее предложение перерезать глотку Взыскующему, когда была такая возможность. А жаль. Они передали ей тот мужской ай 'дам. Ледяной холод пополз по позвоночнику. Если Взыскующий когда-нибудь узнает, что она намеревалась избавиться от ай'дама так, как предлагали Айз Седай, если хоть кто-то узнает, ее осудят по обвинению в измене - как случилось бы и в том случае, если бы ей удалось выбросить его в океанскую пучину. А разве это не измена? - спросила себя Эгинин. Темный собирается украсть твои глаза. Слезы струились по лицу Бетамин, она прижимала свой кубок к груди, словно обнимая себя руками. Если она и пыталась сдержать дрожь, ей это не удавалось. Смотрела Бетамин на Эгинин, а может, на что-то позади нее. На что-то ужасное. Огонь в камине еще не прогрел комнату как следует, но на лице Бетамин блестели капельки пота. - .и если он узнает о Ринне и Сите, - лепетала она, - то все будет знать доподлинно! Он придет за мной! И за другими сул'дам! Ты должна остановить его! Если он схватит меня, я выдам ему твое имя! Да! Она вдруг нетвердой рукой поднесла кубок к губам и, проглотив содержимое, захлебнулась и закашлялась. Потом протянула кубок Байлу, чтобы тот налил еще. Но Байл не шелохнулся. Он был как дубиной оглушенный. - Кто такие Ринна и Сита? - спросила Эгинин. Она была напугана не меньше сул'дам, но, как всегда, крепкой рукой обуздала свой страх. - Что о них может узнать Взыскующий? - Бетамин отвела глаза в сторону, не желая встречаться с Эгинин взглядом, и внезапно та поняла. - Они суд'дам, да, Бетамин? Как и ты? И на них тоже был надет ошейник, как и на тебя. - Они на службе у Сюрот, - проскулила Бетамин. - Хотя им никогда не разрешат стать "совершенными". Сюрот все знает. Эгинин устало потерла глаза. Возможно, в конце концов, заговор и существует. Или же Сюрот скрывает этих двоих, чтобы уберечь Империю. Империя зависит от суд'дам; мощь ее зиждится на них. Известие, что сул'дам способны научиться направлять, может потрясти Империю до основания. Ее саму эта новость поразила. Возможно, и потрясла до глубины души. Она сама по долгу службы не имела права освобождать Бетамин. Столь многое изменило в ней Танчико. Эгинин уже не считала, что на всякую женщину, обладающую способностью направлять Силу, необходимо надеть ошейник На преступниц - безусловно, и на тех, пожалуй, кто откажется присягнуть Хрустальному Трону, и... Она не знала. Когда-то в ее жизни была крепкая как скала уверенность, словно светила путеводная звезда, которая никогда не подведет. Как бы ей хотелось вернуть прежнюю жизнь. Как ей хочется быть хоть в чем-то уверенной. - Я подумала... - начала Бетамин. Если она не перестанет без конца облизывать губы, от них скоро ничего не останется. - Миледи, если с Взыскующим... произойдет несчастный случай... может, опасность исчезнет вместе с ним. О Свет, женщина верит в происки, направленные против Хрустального Трона, и готова закрыть на них глаза, чтобы спасти свою шкуру! Эгинин встала, и Бетамин ничего не осталось, кроме как последовать ее примеру. - Я подумаю над твоими словами, Бетамин. Приходи ко мне каждый день, если будешь свободна. Именно этого и ждет Взыскующий. Пока я не решу что-то, ничего не предпринимай. Поняла? Ничего, только исполняй свои обязанности и делай то, что скажу я. Бетамин поняла. Она испытывала громадное облегчение от того, что теперь с опасностью придется иметь дело кому-то другому, и потому вновь опустилась на колени и поцеловала руку Эгинин. Чуть ли не вытолкав женщину из комнаты, Эгинин закрыла дверь, а потом швырнула кубок в камин. Тот ударился о кирпичи, подпрыгнул, покатился по маленькому коврику на полу. Кубок был помят. Набор их подарил ей отец, когда она получила под начало первую команду. Казалось, из Эгинин высосало все силы. Из лунных лучей и теней случайностей Взыскующий сплел удавку и накинул ей на шею. Если только вместо смерти ее не обратят в собственность. От такой возможности Эгинин передернуло. Взыскующий загнал ее в ловушку, из которой не выбраться, что бы она ни сделала. - Я могу его убить. - Байл размял руки, крепкие и сильные, как и он сам. - Помнится, он человек худой. Привык, что все подчиняются его слову. Вряд ли он ждет, что кто-то возьмет его за глотку. - Байл, чтобы его убить, его нужно найти. А ты его не найдешь. Он не будет встречаться с нею дважды в одном и том же месте, и даже если ты станешь следить за ним, он ведь и внешность может изменить. Не будешь же ты убивать каждого мужчину, с которым она заговорит. Эгинин, выпрямив спину, подошла к столу, где лежала ее доска с письменными принадлежностями, и отстегнула крышку. Украшенная резьбой в виде волн, со стеклянной чернильницей в серебряной подставке и с серебряной песочницей, доска была подарком матери в честь ее первой командной должности. На аккуратно уложенных стопочкой листах тонкой бумаги красовался ее недавно полученный герб - меч обвитый цепью якорь. - Я напишу тебе вольную, - сказала Эгинин, макая в чернильницу серебряное перо, - и дам достаточно денег, чтобы оплатить дорогу морем. - Перо заскользило по бумаге. У нее всегда был хороший почерк. Записи в судовом журнале должны быть разборчивыми - Боюсь, купить корабль не хватит, но на дорогу достаточно С первым же кораблем покинешь город. Сбрей с головы оставшиеся волосы, и проблем не будет. Чудно видеть лысых мужчин без париков, но пока никто вроде... - Она охнула, когда Байл вытянул лист прямо у нее из-под пера. - Если ты меня освобождаешь, ты не можешь мне приказывать, - сказал он. - Кроме того, ты же должна удостовериться, что, получив свободу, я смогу себя содержать. - Байл сунул лист бумаги в огонь и смотрел, как тот чернеет и съеживается. - Ты сказала - корабль, вот и выполняй обещание. - Послушай хорошенько и пойми, - сказала Эгинин голосом, которым отдавала приказы с юта, но на Байла это не произвело никакого впечатления. Наверное, все дело в проклятом платье. - Тебе нужна команда, - сказал он, не дав ей договорить, - и я смогу ее найти, даже здесь. - И что мне делать с командой? У меня нет корабля. А если бы и был. куда бы я поплыла, где Взыскующий меня не отыскал бы? Байл пожал плечами, словно не видел в ее вопросах ничего существенного. - Сначала - команда. Я узнал того молодого парня на кухне. Того, что миловался с сидевшей у него на коленях женщиной. Брось гримасы корчить. В поцелуях нет ничего плохого. Эгинин выпрямилась, готовая самым решительным образом наставить его на путь истинный. Она хмурилась, а не гримасничала, а та парочка тискалась прилюдно, вела себя по-скотски, а Байл - ее собственность! Он не смеет говорить с нею в подобном тоне! - Его зовут Мэт Коутон, - продолжил Байл, едва Эгинин открыла рот. - Судя по наряду, он весьма преуспел в жизни и в обществе забрался высоко. Когда я его в первый раз увидел, он носил фермерскую одежду и спасался от троллоков, причем было это в месте, которого и троллоки-то боятся. А в последний раз - полыхало чуть ли не полгородка под названием Беломостье, а его и его друзей пытался убить Мурддраал. Судить не возьмусь, но все прочее будет больше того, во что я могу поверить. Но думаю, любой, кто сумел спастись от троллоков и Мурддраала, может нам пригодиться. Особенно сейчас. - Когда-нибудь, - проворчала Эгинин, - мне надо бы взглянуть на тех троллоков и Мурддраалов, о которых ты мне все уши прожужжал. - Эти твари не могли быть и вполовину так страшны, как их расписывал Байл. Тот ухмыльнулся и покачал головой. Он знал ее мнение об этих так называемых Отродьях Тени. - А еще лучше, что юный мастер Коутон появился на моем корабле не один, а со спутниками. И в нашем положении они тоже пригодятся. Одного ты знаешь. Том Меррилин. У Эгинин перехватило дыхание. Меррилин - умный старик. И очень опасный. И он был с теми двумя Айз Седай, когда она встретила Байла. - Байл, а это не заговор? Скажи мне. Пожалуйста! Никто не говорит "пожалуйста" своей собственности, даже со джин Только когда чего-то очень сильно хочется. Байл, снова покачав головой, оперся рукой на каминную полку и устремил взгляд в огонь. - Айз Седай не могут без интриг, как рыбы не могут без воды. Они вступили бы в заговор с Сюрот, но вопрос - стала бы она сговариваться с ними? Я видел, как она смотрела на дамами - они для нее все равно что шелудивые собаки, с блохами и с заразными болезнями. Может ли она хотя бы заговорить с Айз Седай? - Он поднял взор, и его глаза, чистые и открытые, ничего не скрывали. - Я скажу тебе чистую правду. Клянусь могилой своей бабушки, я убежден - никакого заговора нет. Но вдесятеро сильней я уверен, что не позволю ни Взыскующему, ни кому бы то ни было еще причинить тебе вред, чего бы мне это ни стоило. Вот такие слова мог бы сказать всякий верный своему хозяину со'джин. Впрочем, она даже краем уха не слыхала, чтобы какой-нибудь со джин был столь откровенен. И Эгинин понимала, что говорил Байл вовсе не как образцовый со джин, а как человек, охваченный совсем другими чувствами. - Спасибо, Байл. - Чтобы командовать, необходим уверенный голос, но сейчас Эгинин испытывала гордость, что голос ее хотя бы не дрожал. - Если сумеешь, отыщи этого мастера Коутона. И Тома Меррилина. Может, что-то и удастся сделать. Уходя, Байл не стал кланяться, но Эгинин и в голову не пришло его упрекнуть. Она тоже не собиралась позволить Взыскующему схватить ее. Она остановит его, во что бы то ни стало. Свое решение она приняла еще до того, как освободила Бетамин. Эгинин до краев наполнила бренди помятый кубок, намереваясь напиться, чтобы ни о чем не думать, но вместо этого сидела и глядела в темную жидкость, так и не пригубив. Во что бы то ни стало. О Свет, она ничем не лучше Бетамин! Но понимание это ничего не меняло. Во что бы то ни стало. ГЛАВА 22 Шаг из ниоткуда Рынок Амхара был в Фар Мэддинге одним из трех, где дозволялось торговать чужеземцам, но, несмотря на название, громадная площадь ничем не походила на рынок, здесь не было ни длинных прилавков, ни витрин, ни товаров. Несколько всадников, горстка закрытых портшезов, которые несли носильщики в ярких ливреях, и редкие экипажи с наглухо задернутыми шторками двигались сквозь негустую, но хаотичную толпу, какую увидишь в любом городе. Большинство народу плотно куталось в плащи - с окружавшего город озера задували порывы утреннего ветра, и холод подгонял людей больше, чем неотложные дела. Вокруг площади, как и вокруг двух других Чужеземных Рынков, вплотную стояли банкирские дома, крытые шифером каменные гостиницы, где останавливались купцы- иноземцы, а приземистые, лишенные окон склады, где они хранили товары, перемежались каменными конюшнями и обнесенными каменными оградами фургонными дворами. Фар Мэддинг был городом каменных стен и шиферных крыш В это время года гостиницы были заполнены в лучшем случае на четверть, а из складов и фургонных дворов пустовало, наверное, больше, чем три четверти Но придет весна, торговля оживится, и купцы будут платить втройне за любое место, какое сумеют найти На круглом мраморном пьедестале в центре площади высилась статуя Савион Амхара, в два спана высотой, в мраморных одеяниях, с искусно вырезанными цепями - знаками должности - на шее Мраморное лицо Первой Советницы под мраморной диадемой хранило суровое выражение, а правая рука крепко сжимала рукоять мраморного меча, острие коего покоилось между обутых в туфли ног Вытянутый же палец на поднятой левой руке предостерегающим жестом указывал в сторону Тирских Ворот, в трех четвертях мили отсюда Фар Мэддинг зависел от купцов из Тира, Иллиана и Кэймлина, но Верховный Совет крайне настороженно относился к иноземцам и опасался тлетворного влияния их порочных обычаев Рядом со статуей стоял солдат Уличной Стражи в стальном шлеме, в кожаной куртке с нашитыми внахлест прямоугольными металлическими бляхами и с эмблемой Золотой Руки на левом плече Длинным гибким шестом стражник отгонял чернокрылых серых голубей Савион Амхара относилась к числу трех наиболее уважаемых женщин в истории Фар Мэддинга, хотя о них мало кто знал дальше берегов озера Двое мужчин родом из этого города упоминались во всех историях мира, хотя, когда родился первый, город назывался Арен Мадор, а когда родился второй, он носил название Фел Морейна, однако в Фар Мэддинге многое бы дали, чтобы забыть Раолина Проклятие Тьмы и Юриэна Каменный Лук Именно из-за этих двух человек Ранд и оказался в Фар Мэддинге Некоторые прохожие на Рынке Амхара оглядывались на проходившего Ранда, однако дважды на него никто не взглянул, хотя он был достаточно заметен - из-за голубых глаз и волос до плеч Здесь волосы носили длиной иногда и до пояса, но либо подвязывая на затылке, либо закалывая особой заколкой Впрочем, простая шерстяная одежда Ранда была неприметна, в лучшем случае такую мог носить оборотистый купец средней руки, а без плаща, несмотря на ветер с озера, был не один Ранд. Плащей не носили и кандорцы с раздвоенными бородками, и арафельцы с вплетенными в косицы колокольчиками, а также крючконосые салдэйцы - для них стоявшая в Фар Мэддинге погода казалась мягкой по сравнению с зимами в Порубежье, но в Ранде ничто не указывало на жителя Пограничных Земель. Сам же он просто не позволял холоду касаться себя, не замечая его, как мог бы не замечать жужжания мух. Плащ помешает, если вдруг придется действовать. Впервые даже его рост не привлекал внимания. В Фар Мэддинге хватало очень высоких людей, и немногие из них были местными уроженцами. Сам Манел Рочайд был ниже Ранда всего на ладонь. Ранд держался далеко позади него, иногда даже позволяя своей добыче ненадолго исчезать из виду за людьми и портшезами Травы Найнив превратили Ранда в брюнета, и он сомневался, что изменник-Аша'ман узнает его, даже если обернется. Он же ничуть не беспокоился, что упустит Рочайда. Большинство местных жителей одевались однообразно и скромно, разве что на груди и на плечах одежду украшала вышивка чуть поярче, да еще самые процветающие носили заколки для волос с драгоценными камнями. Чужеземные купцы предпочитали унылые блеклые наряды, дабы не казаться чересчур богатыми, а их охранники и возчики кутались в грубую шерсть. На этом фоне ярко- красная шелковая куртка Рочайда буквально бросалась в глаза. Он вышагивал по площади как король, рука его непринужденно лежала на рукояти меча, а отороченный мехом плащ парусом раздувался за спиной. Вот ведь болван. И этот хлопающий на ветру плащ и меч так и притягивали взоры Напомаженные и закрученные усы выдавали в нем мурандийца, а ему стоило бы бриться как нормальному человеку. И этот меч... Напыщенный глупец, дурак дураком. Это ты дурак, коли приперся в это место, яростно выпалил в голове у Ранда Льюс Тэрин. Безумие! Безумие! Нам нужно убираться! Непременно! Не обращая внимания на голос. Ранд потуже натянул перчатки и скорым шагом продолжал двигаться следом за Рочайдом. Несколько солдат Уличной Стражи, стоявших на площади, провожали того взглядами. Чужаков здесь считали возмутителями спокойствия и горячими головами, а мурандийцы повсюду славились чрезвычайной вспыльчивостью. А уж чужак с мечом тем более привлекал внимание стражников. Ранд порадовался, что свой меч оставил в гостинице вместе с Мин. В глубине сознания он ощущал ее сильнее, чем Илэйн или Авиенду - или Аланну. Их он осознавал очень смутно. Мин же как будто жила внутри него. Как только Рочайд покинул Рынок Амхара и углубился в город, с крыш сорвались стаи голубей, но вместо того, чтобы, как обычно, подняться в небо безупречными виражами, птицы начали сталкиваться друг с другом, а некоторые даже шлепнулись на мостовую, хлопая крыльями. Прохожие изумленно разинули рты, в том числе и стражники, за минуту до того напряженно следившие за Рочайдом. Но тот и не оглянулся, впрочем, заметь он голубей, это не имело бы значения. Он знал, что Ранд в городе, и знал, какое воздействие производит та'верен. Иначе его самого здесь не было бы. Следуя за Рочайдом по Радостной улице, представлявшей из себя по сути две улицы, разделенные ровным строем облетевших серых деревьев. Ранд улыбался. Вероятно, Рочайд и его приятели считают себя очень умными. Возможно, они отыскали карту северной части Равнины Маредо, оставленную вверх ногами на полке в Тирской Твердыне, или нашли книгу о городах южной части, стоявшую не на своем месте в библиотеке дворца Айздайшар в Чачине, или наткнулись на другие следы, нарочно оставленные Рандом. Как будто маленькие ошибки, которые можно допустить в спешке, но две-три из них сразу словно стрелой указывали на Фар Мэддинг. Рочайд и остальные быстро - быстрее, чем предполагал Ранд, - поняли что к чему, а иначе им пришлось бы помочь, подтолкнуть в нужном направлении. Так или иначе, значения это не имело. Ранд не знал, почему раньше остальных явился мурандиец, но полагал, что они обязательно придут, чтобы попытаться закончить то, с чем не справились в Кайриэне. Торвал и Дашива, Гедвин и Кисман. Жаль, что никто из Отрекшихся не окажется настолько глуп, чтобы тоже прийти за ним сюда. Они пошлют других вместо себя. Ранда так и подмывало, воспользовавшись случаем, убить Рочайда, не дожидаясь прибытия остальных. Даже здесь, где они были на равных, лучше всего уменьшить шансы противника. Два дня назад самодовольный Рочайд возник в Фар Мэддинге, в открытую задавая вопросы о высоком рыжеволосом мужчине, как будто тот вовсе не был тревогой всего мира. Рочайд встретился с несколькими мужчинами, более или менее подходившими под описание, но по-прежнему считал себя ловцом, а не зверем. Ты нас привел на край гибели! - застонал Льюс Тэрин. Оказаться здесь ничем не лучше смерти! Ранд передернул плечами. Насчет последнего он был согласен с бесплотным голосом. Он был бы рад, если б Льюс Тэрин убрался подальше. Но иногда выбирать приходилось между плохим и худшим. Рочайд шел впереди и был почти у него в руках. Сейчас было важно только это. Чем дальше уходил Ранд по Радостной улице от Рынка Амхара, тем больше менялся вид серокаменных лавок и гостиниц. Ножовщиков сменили серебряных дел мастера, затем - златокузнецы. Портные и белошвейки вместо шерстяных нарядов выставляли в витринах вышитые шелка и парчу. На дверцах грохочущих по мостовой карет появились лакированные гербы, четверки и шестерки лошадей были подобраны по масти и статям, и все больше всадников ехали верхом на превосходных тайренских лошадях и на чистокровках, мало им уступавших Портшезы с носильщиками стали столь же обычным делом, как и пешеходы, а среди последних встречалось куда больше слуг в ливреях, чем лавочников в богато вышитых на груди и по плечам кафтанах и платьях. Все чаще в заколках для волос поблескивало цветное стекло, а изредка - и жемчуга, и дорогие самоцветы, хотя редко кто из мужчин, чьи жены могли позволить себе покупать драгоценные камни, стал бы ходить пешком. Только холодный ветер оставался прежним, да еще патрули Уличной Стражи; они ходили по трое и настороженно высматривали малейшие нарушения порядка. Стражников здесь было поменьше, чем на Чужеземных Рынках, однако, как только из виду скрывался один патруль, тут же появлялся другой, а там, где на Радостную улицу выходила улочка пошире переулка, стояла каменная сторожевая вышка. По сигналу караульного стоявшие у подножья вышки два стражника готовы были в любой момент отправиться наводить порядок. Мир и покой в Фар Мэддинге поддерживался строго. Ранд нахмурился. Рочайд продолжал идти по улице. Неужели он направляется к Площади Советниц, в самый центр острова? Там ничего нет, кроме Чертога Советниц, памятника более чем пятисотлетней давности, когда Фар Мэддинг был столицей Маредо, и контор самых богатых в городе женщин. В Фар Мэддинге богатым мужчиной считался тот, кому жена выделила щедрое содержание, или вдовец, получивший солидное наследство. Может, Рочайд собирается встретиться с Приверженцами Темного? Но если так, почему он тянул со встречей? Вдруг на Ранда накатил приступ головокружения, чье-то мрачное лицо мгновенно затмило все перед глазами, и он налетел на прохожего. Высокий, выше Ранда, светловолосый мужчина в ярко-зеленой ливрее перехватил свою большую корзину и мягко поддержал его. Сбоку по загорелому лицу прохожего тянулся длинный шрам. Склонив голову, он пробормотал извинения и заторопился дальше. Выпрямившись, Ранд тихо выругался. Ты уже уничтожил их, прошептал в голове у него Льюс Тэрин. Теперь ты должен уничтожить кого-то другого. Знать бы, скольких еще мы втроем уничтожим до того, как наступит конец? Заткнись! - яростно подумал Ранд, ответом ему стал хриплый издевательский смех. Не встреча с айильцем разозлила его. В Фар Мэддинге он повидал многих из Айил. По какой-то причине сотни айильцев после того, как им открылась правда о прошлом их народа, нашли здесь прибежище, и здесь они пытались следовать Пути Листа, имея о нем смутное представление и считая, будто он требует, чтобы они до конца жизни оставались гай'шайн. Ранда не взволновало ни неожиданное головокружение, ни то, чье именно лицо промелькнуло в тот момент перед его взором. Впереди он видел экипаж, который через поток портшезов и суетливого люда в ливреях тащила шестерка серых коней, видел входивших в лавки и выходивших оттуда мужчин и женщин, но красной куртки уже нигде не было видно. Он раздраженно стукнул кулаком по ладони. Слепо кидаться вперед - верх идиотизма. Так можно выдать себя, а то и выскочить прямо на Рочайда. До сих пор тот думал, что Ранду неизвестно о его появлении в городе, а столь важным преимуществом нельзя бросаться. Ранд знал, где Рочайд снял комнаты, - в одной из гостиниц для чужеземцев. Можно послоняться поблизости от гостиницы завтра и дождаться другой возможности. К тому же ночью могут появиться и остальные. Ранд считал, что способен разом убить двоих или даже пятерых, но тогда без шума не обойдется. В схватке с пятью противниками его могут ранить, в лучшем случае, ему придется бросить тут меч. А расставаться с мечом не хотелось - это ведь подарок Авиенды. А в худшем случае... Глаз Ранда уловил мелькнувший на ветру отороченный мехом плащ, тот исчез за углом впереди, и Ранд бегом кинулся туда. Стражники у вышки насторожились, тот, что наверху, вытащил из-за пояса трещотку. Один из стоявших внизу взялся за длинную дубинку, а второй потянулся за прислоненным к ступеньке лестницы ловчим шестом. Конец шеста был раздвоен в виде рогульки для того, чтобы поймать и удержать руку, ногу или шею, а само древко было унизано железными кольцами и могло выдержать удар мечом или топором. Цепкими суровыми глазами стражники напряженно следили за Рандом. Он кивнул им и улыбнулся, потом нарочито внимательно всмотрелся в боковую улицу, якобы выискивая кого-то взглядом. Не бегущий вор, а человек, старающийся кого-то нагнать. Дубинка перекочевала обратно на пояс, ловчий шест вернулся к ступенькам. Больше Ранд на стражников не смотрел. Впереди он заметил плащ и вроде как красную куртку, владелец их, кажется, свернул на другую улицу. Подняв руку, словно приветствуя кого-то. Ранд припустил вслед за Рочайдом, петляя между людьми и тележками уличных торговцев. Разносчики громкими криками старались привлечь внимание Ранда, да и любого другого, к своему товару, разложенному на лотках, - иголкам, булавкам, гребешкам и щеткам. Одежду с вышивкой тут носили немногие, а в волосах гораздо чаще встречались даже не простенькие заколки, а обыкновенные шнурки. Улочки, в лучшем случае узкие, если не тесные, да вдобавок еще и кривые, образовывали запутанный лабиринт, где дешевые гостиницы и узкие каменные доходные дома в три-четыре этажа возвышались над лавками мясников и жестянщиков, над цирюльнями, над свечными и горшечными мастерскими. По этим улицам вряд ли мог проехать экипаж, здесь не было ни портшезов, ни всадников, а редкие ливрейные лакеи с корзинами в руках шагали быстро, опустив взор, как и все остальные вокруг, не считая Уличной Стражи. Их патрули и сторожевые вышки даже здесь блюли порядок. Но Ранду, по крайней мере, удалось ясно увидеть человека, . за которым он следил. Наконец-то Рочайд сообразил, что лучше завернуться в плащ, спрятав под ним красную куртку и бесполезный меч, но сомнений в том, кто это, не было. Вообще-то говоря, сейчас и он как будто не хотел привлекать к себе внимания, крался вдоль домов, чуть не касаясь плечом стен Вдруг он воровато оглянулся, а потом юркнул в переулочек между крохотной корзинной мастерской и гостиницей с вывеской такой грязной, что на ней и надписи было не разглядеть. Ранд чуть не усмехнулся и, не теряя времени, поспешил за Рочайдом. В переулках Фар Мэддинга сторожевых вышек не было и Уличной Стражи тоже. Эти переулочки оказались еще более кривыми, чем улицы, с которых Ранд только что свернул, они беспорядочно изгибались и пересекались друг с другом в недрах каждого городского квартала. Рочайд исчез из виду, но Ранд слышал стук его сапог по влажной каменистой земле. Шаги отражались от безоконных каменных стен, эхо множило звуки, и вскоре Ранд утратил всякое представление, откуда доносятся шаги, но двигался дальше, пробегая через переходы, в которых едва разошлись бы два человека. Если бы эти два человека не были, конечно, врагами. Зачем Рочайд забрался в этакий лабиринт? Куда бы тот ни направлялся, он явно хотел туда дойти, не теряя напрасно времени. Но не мог же он знать, какими переулками быстрее добраться до места. Вдруг Ранд сообразил, что слышит уже только собственные шаги, и замер как вкопанный. Тишина. С того места, где он стоял, были видны три переулочка поуже. Затаив дыхание, Ранд напряженно вслушивался. Тишина. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг услышал слабый стук в ближайшем проулке - словно кто-то, проходя, случайно задел камешек, и тот ударился о каменную стену. Самое лучшее - убить Рочайда и покончить с этим. Ранд свернул за угол в переулок и увидел поджидавшего его Рочайда. Плащ мурандийца был отброшен за спину, обе его руки лежали на мече. Рукоять была крест-накрест обвязана шнурами - залог мира Фар Мэддинга, - и ножны тоже оплетала сеть тонких шнуров. На лице Рочайда играла легкая, понимающая улыбка. - Тебя, как голубя, легко поймать на наживку, - сказал он. медленно вытягивая меч. Шнуры были заранее разрезаны, а затем скреплены и на первый взгляд казались целыми. - Беги, если хочешь. Ранд не побежал. Он сделал шаг вперед, левой ладонью ударив по головке рукояти меча Рочайда и удержав обнаженный наполовину клинок в ножнах. Глаза Рочайда расширились от удивления, однако он не понял, что зря торжествовал, - промедление его уже убило. Рочайд шагнул назад, стараясь освободить себе место и выхватить меч, но Ранд плавно двинулся за ним следом, не отпуская меча, и с разворотом от бедра нанес мощный удар правой рукой Рочайду в горло. Под согнутыми фалангами пальцев громко хрустнула гортань, и у предателя пропала всякая мысль убивать. Неуверенно попятившись, выпученными глазами глядя мимо Ранда, он обеими руками схватился за горло и отчаянно пытался втянуть воздух через перебитую трахею. Ранд уже отвел руку для убийственного удара, под грудину, когда позади послышался шорох, и внезапно насмешка Рочайда приобрела новый смысл. Сделав ему подножку, Ранд повалился на землю поверх него. Раздалось звяканье металла, с размаху врезавшегося в каменную стену, кто-то выругался. Падая, Ранд ухватился за меч Рочайда и, вытаскивая клинок из ножен, перекатился через плечо. Рочайд пронзительно вскрикнул, крик его оборвался бульканьем, а Ранд вскочил на ноги и, пригнувшись, развернулся ко входу в проулок. На Рочайда изумленно смотрел Райфар Кисман, меч, которым он собирался проткнуть Ранда, торчал из груди Рочайда. На губах мурандийца пузырилась кровавая пена, он упирался пятками в землю и в кровь резал руки, хватаясь за отточенную сталь, словно бы мог вытолкнуть ее из себя. Среднего роста, бледный для тайренца, Кисман носил такую же неприметную одежду, что и Ранд, не считая, правда, перевязи для меча. Пряча оружие под плащом, он мог пройти в Фар Мэддинге незамеченным. Его замешательство длилось всего одно мгновение. Едва Ранд вскочил, сжимая меч обеими руками, Кисман выдернул свой клинок и больше не глядел на бившегося в агонии соучастника. Он смотрел на Ранда, нервно перехватывая длинную рукоять меча. Не было сомнений, что он из тех, кто возгордился своим владением Силой в качестве оружия и совершенно забросил упражнения с мечом. Ранд же тренировался регулярно. Рочайд дернулся в последний раз и затих, уставившись в небо. - Пора умереть, - негромко произнес Ранд, но как только он шагнул вперед, где-то позади тайренца затарахтела трещотка, ей монотонным стуком откликнулась другая. Уличная Стража. - Они схватят нас обоих, - нервно прошептал Кисман. - Если они застанут нас возле трупа, то повесят обоих! Ты же знаешь, что повесят! Он был прав, по крайней мере, отчасти. Если их здесь обнаружит Стража, обоих бросят в тюрьму под Чертогом Советниц. Затрещали еще трещотки, поближе. Должно быть, стражники заметили, как трое мужчин один за другим нырнули в один и тот же проулок. Возможно, они даже видели у Кисмана меч. Ранд неохотно кивнул. Тайренец с опаской попятился и, увидев, что Ранд