чтобы я смотрел на горы к юго-востоку. Я сосредоточил мой пристальный взгляд вдаль, но он исправил меня и сказал, что я не должен смотреть пристально, но разглядывать холмы передо мной и растите- льность на них. Он повторил снова и снова, что я должен сосредоточить все свое внимание на слушаньи. Звуки начали проступать снова. Их не было настолько много, чтобы я хотел слушать их; скорее, они каким-то способом заставляли меня концентрироваться на них. Ветер шелестел листьями. Ветер прошел вверху над деревьями и затем втянулся в долину, где мы были. Опускаясь, он коснулся сначала листьев на верхушках деревьев - они издали особый звук, который, как я представил, был низким, дребезжащим, сочным звуком. Затем ветер толкнул кусты, и их листья зазвучали подобно множеству мелких предметов; это был почти мелодичный звук, очень поглощающий и весьма требовательный; он, казалось, мог заглушить все остальное. Я нашел его неприятным. Я почувствовал себя в затруднении, потому что мне пришло на ум, что я был подобен шуршанию кустов, раздражающему и требующему. Звук был так близок ко мне, что я испытывал неловкость. Затем я услышал, что ветер прошелся по земле. Это не был больше шелестящий звук, но больше посвистывание, почти низкое или однообразное жужжание. Прислушиваясь к звукам ветра, я понял, что все три из них случились сразу. Я был удивлен тем, что я был способен отличить их один от другого, когда я снова начал сознавать посвистывание птиц и жужжание насекомых. В один момент были только звуки ветра, а в следующий момент гигантский поток других звуков сразу возник в сфере моего сознания. Логически, все существовавшие звуки должны были постоянно издаваться в течение времени, когда я слышал только ветер. Я не мог сосчитать всех посвитываний птиц или жужжаний насекомых, однако, я был убежден, что я слышал каждый отдельный звук, когда он производился. Все вместе они создавали очень необычный порядок. Я не мог назвать это иначе, чем "порядок". Это был порядок звуков, которые имели строй; то есть каждый звук происходил в последовательности. Затем я услышал исключительно долгий вой. Он заставил меня задрожать. Все другие звуки в мгновение прекратились, и долина была мертвой, пока отражение воя не достигло другой стороны долины; затем шумы возникли опять. Я сразу же поймал их строй. Через момент напряженного слушания я подумал, что я понял рекомендацию дона Хуана наблюдать за дырами между звуками. Строй шумов имел интервалы между звуками! Например, особые посвистывания птиц были рассчитаны по времени и имели паузы между собой, и то же имели все другие звуки, которые я воспринимал. Шелест листьев был подобен вязкому клею, что составляло их однородное жужжание. Дело было в том, что синхронность каждого звука была целой в общем строе звуков. Таким образом, интервалы или паузы между звуками, если я обращал внимание на них, были дырами в структуре. Я снова услышал пронзительный вой ловителя духов дона Хуана. Он не потряс меня, но звуки снова прекратились в мгновение, и я воспринял такой перерыв, как дыру, очень большую дыру. В этот самый момент я переместил свое внимание от слушанья к смотрению. Я смотрел на скопление низких холмов с пышной зеленой растительностью. Силуэты холмов были расположены таким образом, что с места, откуда я смотрел, на склоне одного из холмов, казалось, была видна дыра. Это было место между двумя холмами, и благодаря этому я мог видеть низкие, черные, с серым оттенком горы вдали. В этот момент я не знал, что это было. Было так, как будто дыра, которую я видел, была "дырой" в звуке. Затем шумы начались снова, но визуальное изображение огромной дыры оставалось. Короткое время спустя я стал еще более остро осознавать строй звуков и их порядок и распределение их пауз. Мой ум был способен различать и выделять огромное количество отдельных звуков. Я мог действительно следить за всеми звуками, поэтому каждая пауза между звуками была определенной дырой. В определенный момент паузы скристалли- зовались в моем уме и образовали твердую решетку, структуру. Я не видел и не слышал их. Я чувствовал структуру какой-то неизвестной частью себя. Дон Хуан заиграл на своей бечевке еще раз; звуки прекратились, как и прежде, создав огромную дыру в звуковой структуре. Однако, на этот раз эта большая пауза гармонировала с дырой в холмах, которую я видел; они наложились друг на друга. Эффект восприятия двух дыр длился такое долгое время, что я мог видеть и слышать их контуры, так как они соответствовали друг другу. Затем снова начались другие звуки, и структура пауз их стала отчетливым, почти видимым ощущением. Я стал видеть звуки, так как они создавали строй, и затем весь этот строй стал накладываться на окружающее тем же самым путем, каким я воспринимал наложение двух больших дыр. Я не смотрел и не слушал, как я привык это делать. Я делал что-то, что было совершенно отличным, - я составлял свойства обоих. По какой-то причине мое внимание было сосредоточено на большой дыре в холмах. Я чувствовал, что я слышал ее, и в то же самое время я видел ее. В ней было что-то соблазняющее. Она всецело поглотила мое поле восприятия, и каждый отдельный звуковой строй, который совпадал с особенностями окружения, зависел от этой дыры. Я еще раз услышал жуткий вой ловителя духов дона Хуана; все звуки прекратились; две большие дыры, казалось, светились, и тогда я снова увидел вспаханное поле; там стоял олли, как я видел его прежде. Вид всей сцены стал очень ясным. Я мог видеть его прямо, как будто он был в пятидесяти ярдах. Я не мог видеть его лицо - шляпа скрывала его. Затем он начал приближаться ко мне, медленно поднимая на ходу свою голову; я мог почти видеть его лицо, и это ужаснуло меня. Я знал, что я должен был остановить его без промедления. Необычайная волна прошла по моему телу; я чувствовал истечение "силы". Я хотел отвести глаза в сторону, чтобы остановить зрелище, но я не мог сделать этого. В этот критический момент мне в голову пришла мысль. Я знал то, что имел в виду дон Хуан, когда говорил о частицах "пути с сердцем", которые были щитами. Было что-то, что я хотел следать в своей жизни, что-то очень поглощающее и интригующее, что-то, что наполняло меня огромным спокойствием и удовольствием. Я знал, что олли не мог победить меня. Я повернул голову безо всякого беспокойства, прежде чем я мог увидеть все его лицо. Я начал слушать все другие звуки; они внезапно стали очень громкими и настойчивыми, как будто они действительно сердились на меня. Они потеряли свой строй и оказались аморфным конгломератом резких, болезненных криков. Мои уши начали гудеть под их давлением. Я чувствовал, что моя голова разрывается. Я встал и закрыл уши ладонями. Дон Хуан помог мне дойти до небольшого ручейка, заставил меня снять одежду и окунул меня в воду. Он заставил меня лечь на почти сухое русло ручья, а затем собрал воду в свою шляпу и плеснул на меня ей. Давление в моих ушах спало очень быстро, и "купание" отняло только несколько минут. Дон Хуан посмотрел на меня, одобрительно потряс головой и сказал, что я сделал себя "твердым" необыкновенно быстро. Он одел меня и отвел меня назад к месту, где я сидел. Я чувствовал себя необыкновенно сильным, бодрым и ясным. Он хотел знать все подробности моего зрелища. Он сказал, что "дыры" в звуках использовались магами, чтобы узнать особые вещи. Олли мага показывает сложные дела через эти дыры в звуках. Он отказался более подробно рассказать о "дырах" и отбросил мои вопросы, сказав, что, т.к. я не имел олли, такая информация будет только вредна мне. - Все имеет значение для мага, - сказал он. - Звуки имеют дыры в себе, и так же делают все вокруг себя. Делая обычным путем, человек не имеет скорости, чтобы схватить дыры, и поэтому он идет сквозь жизнь без защиты. Черви, птицы, деревья - все они могут говорить нам невообразимые вещи, если только имеешь скорость, чтобы схватить их сообщения. Дымок может дать нам эту схватывающую скорость. Но мы должны быть в хороших отношениях со всем живым в этом мире. В этом причина того, почему мы должны разговаривать с растениями, когда мы соберемся срезать их, и извиняться, причиняя им вред; то же самое мы должны делать по отношению к животным, которых мы собираемся убить. Мы должны брать только то, что достаточно для наших нужд, иначе растения и животные, и черви, которых мы убили, обернутся против нас и будут причиной нашей болезни и несчастья. Воин осознает это и старается успокоить их, тогда, когда он всматривается через дыры, деревья, птицы и черви дают ему верные сообщения. Но все это теперь неважно. Важно то, что ты видел олли. Вот твоя дичь! Я говорил тебе, что мы собирались на что-то охотиться. Я думал, что это будет животное. Я рассчитывал, что ты увидишь животное, на которое мы собираемся охотиться. Сам я видел кабана; мой ловитель духов - это кабан. - Почему мы пришли сюда охотиться? - Олли показал тебе ловитель духов, который он достал из своей сумки. Тебе нужно приобрести его, если ты собираешься вызывать олли. - Что такое ловитель духов? - Это нить. Ею я могу вызывать олли, моего собственного олли, или я могу вызывать духов водных дыр, духов рек, духов гор. Мой - это кабан, и звучит подобно кабану. Я использовал его дважды для тебя, чтобы вызвать духа водной дыры, чтобы помочь тебе. Дух приходил к тебе, как олли приходил к тебе сегодня. Однако, та не мог видеть его, потому что у тебя нет скорости; однако, в тот день, когда я взял тебя в водный каньон и положил тебя на камень, ты знал, что дух был почти над тобой, и ты в действительности не видел его. Эти духи - помощники. Они твердые, чтобы их держать руками и как бы опасны. Нужна безупречная воля, чтобы держать их в безвыходном положении. - На что они похожи? Они различны для каждого человека и также олли. Для тебя олли, очевидно, выглядит подобно человеку, которого ты прежде знал, или подобно человеку, которого ты всегда стараешься узнать; это склонность твоей натуры. Ты склонен к тайнам и секретам. Я не похож на тебя, потому что олли для меня - это что-то очень ясное. Духи водных дыр - владельцы особых мест. Тот, которого я вызывал, чтобы помочь тебе, известен мне самому. Он помогал мне много раз. Он обитает в этом каньоне. В тот раз, когда я вызывал его, чтобы помочь тебе, ты не был сильным, и дух принял тебя сурово. Это не было его намерение - у них нет этого - но ты лежал там очень слабый, слабее, чем я подозревал. Позже дух едва не навлек на тебя твою смерть; в воде оросительного канала ты фосфорецировал. Дух взял тебя удивлением, и ты едва не умер. Раз дух делает это, он всегда возвращается за своей жертвой. Я был уверен, что он вернется за тобой. К несчастью, ты нуждаешься в воде, чтобы стать крепким снова, когда ты используешь дымок; это загоняет тебя в ужасно невыгодное положение. Если ты не используешь воду, то ты, вероятно, умрешь, но если ты используешь меня, то дух возьмет тебя. - Могу ли я использовать воду в другом месте? - Это не имеет никакой разницы. Дух водной дыры вблизи моего дома может преследовать тебя где угодно, если ты не имеешь ловителя духов. Вот почему олли показал это тебе. Он сказал тебе, что ты нуждаешься в нем. Он обернул его вокруг своей левой руки и пошел к тебе, указав на водный каньон. Сегодня он снова хотел показать тебе ловитель духов, как и в первый раз, когда ты встретился с ним. И то, что ты прекратил, было благоразумно; олли шел слишком твердо для твоей силы, и прямое столкновение с ним было бы очень вредным для тебя. - Как я могу достать ловитель духов теперь? - Очевидно, олли собирается дать тебе его сам. - Как? - Я не знаю. Ты должен будешь пойти к нему, он уже сказал тебе, где смотреть его. - Где? - Там, наверху, на тех холмах, где ты видел дыру. - Должен ли я увидеть самого олли? - Нет. Но он уже приветствует тебя. Дымок открыл тебе путь к нему. Затем, позже, ты встретишься с ним лицом к лицу, но это произойдет только после того, как ты узнаешь его очень хорошо. Глава ш е с т н а д ц а т а я Мы прибыли в ту же самую долину поздно после полудня 15 декабря 1969 года. Дон Хуан повторно напомнил мне, когда мы двигались сквозь кустарник, что направления или точки ориентации были решающе важными в попытке, которую я собирался предпринять. - Ты должен определить верное направление немедленно по прибытии на вершину холма, - сказал дон Хуан. - Как только ты будешь на вершине холма, - сказал дон Хуан, - обратись лицом в этом направлении, - он указал на юго-восток. - Это твое благоприятное направление, и ты всегда должен быть обращен лицом к нему, особенно, когда ты в беспокойстве. Помни это. Мы остановились у основания холмов, где я воспринимал дыру. Он указал на особое место, где я должен был сидеть; он сел рядом со мной и очень спокойным голосом дал мне подробные инструкции. Он сказал, что, как только я достигну вершины холма, я должен протянуть перед собой свою правую руку ладонью вниз и растопырив пальцы подобно вееру, за исключением большого пальца, который должен быть подогнут к ладони. Затем я должен повернуть голову к северу и прижать руку к груди, указывая рукой также на север; затем я должен танцевать, поставив мою левую ногу позади правой и ударяя в землю носком левой ноги. Он сказал, что, когда я почувствую тепло, поднимающееся по моей левой ноге, я должен начать медленно переносить мою руку с севера на юг, а затем снова к северу. - Место, над которым ладонь твоей руки почувствует тепло, когда ты проносишь руку, - это место, где ты должен сидеть, и это является также направлением, в котором ты должен смотреть, - сказал он. - Если место к юго-востоку или если оно в этом направлении, - он снова указал на юго-восток, - результаты будут превосходными. Если место, где твоя рука становится теплой, к северу, то ты получишь сильное поражение, но ты можешь повернуть течение в свою пользу. Если место к югу, ты будешь иметь тяжелую борьбу. Тебе нужно будет провести руку сначала четыре раза, но когда ты станешь более знаком с движением, тебе надо будет провести только раз, чтобы знать, собирается или нет твоя рука стать теплой. Раз ты установил место, где твоя рука становится теплой, садись там; это твоя первая точка. Если ты обращен лицом на юг или на север, ты должен решить, чувствуешь ли ты достаточно силы, чтобы остаться. Если ты имеешь сомнения в себе, то встань и уйди. Нет необходимости оставаться, если ты не уверен. Если ты решил не уходить, очисть достаточно большое место, чтобы развести огонь, примерно в пяти футах от твоей первой точки. Огонь должен быть на прямой линии с направлением, в котором ты смотришь. Место, где ты разводишь огонь, - это твоя вторая точка. Затем собери все ветки, какие сможешь, между этими двумя точками и разведи огонь. Сядь на твою первую точку и смотри на огонь. Рано или поздно дух придет, и ты увидишь его. Если твоя рука совсем не получает тепло после четырех движений, медленно проведи своей рукой с севера на юг, а затем повернись кругом и проведи ее на запад. Если твоя рука получает тепло в любом месте к западу, брось все и беги. Беги вниз на ровное место и не оборачивайся, что бы ты ни услышал или ни почувствовал позади себя. Как только ты достигнешь ровного места, как бы ты ни был испуган, прекрати бежать, падай на землю, снимай свою куртку, подбери ее к животу, и скрутись, как мяч, подогнув колени к животу. Ты должен также закрыть глаза руками, а руки плотно прижать к бедрам. Ты должен оставаться в этом положении до утра. Если ты последуешь этим простым мерам, с тобой не случится никакого вреда. В случае, если ты не сможешь достичь ровного места вовремя, падай на землю прямо там, где находишься. У тебя будет ужасное время там. Тебя будут изводить, но, если ты сохранишь спокойствие и не будешь двигаться или смотреть, ты выйдешь из этого без единой царапины. Теперь, если твоя рука не получит тепла совсем, когда ты проводишь ее к западу, снова повернись лицом к востоку и беги в восточном направлении до тех пор, пока хватит дыхания. Остановись там и повтори те же движения. Ты должен продолжать бежать к востоку; повторяй эти движения до тех пор, пока твоя рука не получил тепло. Дав мне эти инструкции, он заставил повторять меня их до тех пор, пока я не заучил их наизусть. Затем мы сидели в молчании долгое время. Я попытался возобновить разговор пару раз, но он каждый раз заставлял меня молчать повелительным жестом. Стало темно, когда дон Хуан встал и начал взбираться на холм. Я последовал за ним. На вершине холма я исполнил все движения, которые он описал. Дон Хуан стоял недалеко от меня и сохранял на мне острый взгляд. Я был очень старателен и умышленно медлителен. Я пытался почувствовать какое-либо ощущаемое изменение температуры, но я не мог обнаружить, чтобы ладонь моей руки стала теплой. К этому времени стало совершенно темно, однако, я все же мог бежать в восточном направлении, не натыкаясь на кусты. Я остановился, когда запыхался, и был не слишком далеко от моей точки отправления. Я чувствовал чрезвычайную усталость и напряжение. Мои предплечья и икры болели. Я повторил там все требуемые движения и снова получил тот же отрицательный результат. Я бегал в темноте еще два раза, и затем, когда я проводил своей рукой в третий раз, рука стала теплой над точкой к востоку. Это было такое определенное изменение температуры, что я испугался. Я сел и дождался дона Хуана. Я сказал ему, что обнаружил изменение температуры в моей руке. Он велел мне продолжать, и я подобрал все сухие ветки, какие мог найти, и разжег огонь. Он сел в паре футов от меня, слева. Пламя рисовало необычные танцующие силуэты. Временами пламя становилось радужным; оно вырастало красным, а затем становилось сверкающе белым. Я объяснял эту необычную игру цветов тем, что это производилось какими-то химическими свойствами особых сухих ветвей и веточек, которые я собрал. Другой очень необычной особенностью огня были искры. Новые ветки, которые я продолжал добавлять, создавали чрезвычайно большие искры. Я подумал, что они были подобны теннисным мячам, которые, казалось, взрывались высоко в воздухе. Я пристально и сосредоточенно смотрел на огонь, таким способом, каким, как я полагал, дон Хуан советовал мне смотреть, и у меня закружилась голова. Он вручил мне свою бутыль из тыквы с водой и показал мне выпить. Вода расслабила меня и придала мне восхитительное чувство бодрости. Дон Хуан наклонился вперед и прошептал мне на ухо, что я не должен пристально смотреть на пламя, а только наблюдать в направлении огня. Мне стало очень холодно и сыро после того, как я наблюдал почти час. В момент, когда я собирался наклониться и подобрать ветки, что-то, подобное мотыльку или пятнышку в моей сетчатке, пронеслось передо мной справа налево между мной и огнем. Я немедленно отшатнулся. Я взглянул на дона Хуана, и он показал мне движением своего подбородка опять смотреть на пламя. Момент спустя та же тень пронеслась в противоположном направлении. Дон Хуан поспешно встал и начал накладывать мусор на вершину горящих веток, пока совершенно не погасил пламя. Он выполнил тушение костра с громадной скоростью. Ко времени, когда я двинулся, чтобы помочь ему, он уже кончил. Он набросал грязь на верх тлеющих веток, а затем потащил меня вниз к выходу из долины. Мы шли очень быстро. Он не оборачивался и не позволял мне заговорить вовсе. Когда мы добрались до моей машины часы спустя, я спросил его, что это была за вещь, которую я видел. Он повелительно потряс головой, и мы поехали в полном молчании. Когда мы подъехали к его дому рано утром, он пошел прямо внутрь и снова не позволил мне говорить. Дон Хуан сидел снаружи возле своего дома. Он, казалось, ждал, когда я проснусь, потому что он заговорил, как только я вышел из дома. Он сказал, что тень, которую я видел предыдущей ночью, был дух, силы которого принадлежит особому месту, где я видел его. Он сказал, что это особое существо бесполезно. - Оно только живет там, - сказал он. - оно не имеет секретов силы, поэтому не было смысла оставаться там. Ты видел только быстро мелькнувшую тень, проходящую взад и вперед всю ночь. Однако, есть другие виды существ, которые могут дать тебе секреты силы, если тебе посчастливится найти их. Затем мы съели утренний завтрак и совсем не говорили. После еды мы сели перед его домом. - Есть три вида существ, - сказал он внезапно, - те, которые не могут дать ничего, потому что они не имеют ничего, что бы они могли дать, те, которые могут только вызывать страх, и те, которые имеют способности. То, что ты видел прошлой ночью, было молчаливо; оно не может ничего дать, это только тень. Большую часть времени, однако, другой тип существ связывается с молчаливым существом - отвратительный дух, чье единственное качество - вызывать страх и который всегда болтается вокруг жилища молчаливого существа. Вот почему я решил быстрее уйти оттуда. Этот злобный тип преследует людей прямо в их домах, и делает жизнь невозможной для них. Я знаю людей, которые были вынуждены съезжать со своих мест из-за них. Но всегда есть люди, которые верят, что они могут многое получить от такого существа, и простой факт, что дух присутствует около дома, не имеет никакого значения. Люди пытаются соблазнить его, или они могут следовать за ним вокруг дома под впечатлением, что он может открыть тайны им. Но единственная вещь, которую получают люди, это пугающее переживание. Я знаю людей, которые поочередно наблюдали одного из этих отвратительных существ, которые преследовали их в их доме. Они наблюдали за духом месяцами; в конце концов кто-нибудь другой должен был вмешаться и вытаскивать людей из их дома; они становились слабыми и истощенными. Поэтому, единственная благоразумная вещь, которую можно сделать по отношению к этому злобному типу, - забыть о нем и оставить его одного. Я спросил его, как люди соблазняют духа. Он сказал, что люди стараются разгадать сначала, где дух наиболее вероятно появится, а затем они кладут оружие на его пути, в надежде, что он может коснуться оружия, потому что духи любили принадлежности войны. Дон Хуан сказал, что любое существо или любой предмет, которого коснулся дух, по праву становится предметом силы. Однако, злобное существо никогда ничего не касалось, а только производило слуховую иллюзию шума. Затем я спросил дона Хуана о способе, которым эти духи вызывают страх. Он сказал, что их наиболее простым способом пугать людей было показываться темной тенью в виде человека, который бродит вокруг дома, производя пугающий стук или звуки голосов, или темной тенью, которая неожиданно шатаясь выходит из темного угла. Дон Хуан сказал, что третий тип духа был настоящим олли, который открывает тайны; этот особый тип живет в уединении, в заброшенных местах, в местах, которые почти недоступны. Он сказал, что человек, который хочет найти одного из этих существ, должен путешествовать далеко и идти к нему сам. В отдаленном и уединенном месте человек должен предпринимать все необходимые меры один. Он должен сидеть у своего костра, и, если увидит тень, он должен немедленно уйти. Однако, он должен остаться, если он неожиданно встретился с другими условиями, такими, как сильный ветер, который гасит его костер и не дает ему возможности разжечь его снова в течение четырех попыток, или если на ближайшем дереве сломается ветка. Ветка должна действительно сломаться и человек должен быть уверен, что это не просто звук ломающейся ветки. Другими условиями было то, что он должен сознавать о покатившихся камнях или о булыжниках, которые брошены в его огонь, или о каком-нибудь постоянном шуме, и тогда он должен идти в направлении, в котором произошел любой из этих феноменов, пока дух не покажется сам. Было много способов, которыми такое существо подвергает воина испытанию. Оно могло внезапно выпрыгнуть перед ним в очень угрожающем виде, или оно могло схватить человека сзади и, не давая ему повернуться, держать его связанным часами. Оно могло также свалить дерево на него. Дон Хуан сказал, что это были действительно опасные силы, и, хотя они не могли убить человека лично, они могли вызвать его смерть, напугав его, или действительно позволив предметам упасть на него, или, появившись неожиданно и заставив его споткнуться, сорваться с обрыва. Он сказал мне, что, если я найду одного из этих существ при неподходящих обстоятельствах, я никогда не должен пытаться бороться с ним, потому что он убьет меня. Он отнимет мою душу. Поэтому я должен броситься на землю и терпеть его до утра. - Когда человек сталкивается с олли, дарителем тайн, он должен собрать все свое мужество и схватить его, прежде чем тот схватит его, или преследовать его, прежде чем тот начнет преследовать его. Преследование должно быть неотступным, и тогда происходит борьба. Человек должен прижать духа к земле и держать его до тех пор, пока тот не даст ему силу. Я спросил его, были ли эти силы материальны, если их можно было действительно коснуться. Он сказал, что сама идея о "духе" означала что-то эфемерное для меня. - Не называй их духами, - сказал он. - называй их олли; называй их необъяснимыми силами. Он молчал некоторое время, затем лег на спину и подпер голову сложенными руками. Я настаивал и желал узнать, материальны ли эти существа. - Будь ты проклят, они материальны, - сказал он, помолчав немного. - Когда кто-нибудь борется с ними, они твердые, но это чувство длится только момент. Эти существа полагаются на человеческий страх; поэтому, если человек борется с одним из них, как воин, существо теряет свое напряжение очень быстро, в то время, как человек становится более сильным. Можно действительно поглотить силу духа. - Какой это вид напряжения? - спросил я. - Сила. Когда касаешься их, они вибрируют, как будто они готовы разорвать на части. Но это только видимость. Напряжение кончается, когда человек удерживает свою хватку. - Что происходит, когда они теряют свое напряжение? Становятся ли они подобны воздуху? - Нет, они просто становятся бессильными. Они, тем не менее, имеют материальность, однако. Но она не похожа ни на что, чего каждый когда-либо касался. Позже, вечером, я сказал ему, что, возможно, то, что я видел предыдущей ночью, мог быть только мотылек. Он засмеялся и очень терпеливо объяснил, что мотыльки летают взад и вперед только вокруг электрических ламп, потому что лампа не сжигает их крыльев. Пламя, напротив, сжигает их сразу же, как только они подлетают близко к нему. Он также указал, что тень закрывала весь огонь. Когда он упомянул об этом, я вспомнил, что это была действительно очень большая тень и что она действительно закрыла огонь на мгновение. Однако, это произошло так быстро, что я не придал особого значения этому, вспоминая об этом раньше. Затем он указал, что искры были очень большие и летели слева. Я и сам это заметил. Я сказал, что, возможно, ветер дул в этом направлении. Дон Хуан ответил, что там совсем не было ветра. Это было верно. Вспоминая мое переживание, я мог вспомнить, что ночь была безветренной. Другой вещью, которую я совершенно не заметил, был зеленоватый цвет пламени, который я обнаружил, когда дон Хуан показал мне сохранять взгляд на огне, после того, как тень первый раз пересекла поле моего зрения. Дон Хуан напомнил мне об этом. Он также возражал против того, чтобы я называл это тенью /призраком/. Он сказал, что она была круглой и более походила на пузырь. Два дня спустя, 17 декабря 1969 года, дон Хуан очень небрежным тоном сказал, что я знал все подробности и необходимую технику для того, чтобы пойти в холмы самому и получить предмет силы - ловитель духов. Он побуждал меня отправиться одному и утверждал, что его общество только бы помешало мне. Я был готов отправиться, когда он, казалось, передумал. - Ты недостаточно силен, - сказал он. - Я пойду с тобой к подножью холмов. Когда мы были в небольшой долине, где я видел олли, он изучил с расстояния местность, которую я назвал дырой в холмах, и сказал, что мы должны идти еще дальше на юг к дальним горам. Жилище олли было самой дальней точкой, которую мы могли видеть через дыру. Я посмотрел на расположение, и все, что я мог различить, это голубоватую массу дальних гор. Он повел меня, однако, в юго-восточном направлении, и через несколько часов ходьбы мы достигли точки, которая, как он сказал, была "достаточно глубокой" в местопребывании олли. Мы остановились поздно после полудня. Мы сели на камни. Я устал и был голоден; все, что я ел в течение дня, было несколько лепешек и вода. Дон Хуан совершенно внезапно встал, посмотрел на небо и велел мне повелительным тоном выбрать направление, которое было лучшим для меня и убедиться, что я мог вспомнить точку, где мы были в этот момент, чтобы я мог вернуться туда, когда я закончу. Он сказал вновь уверенно, что он будет ждать меня, даже если это займет все мое время. Я спросил очень тревожно, верил ли он, что дело по добыче ловителя духов могло бы отнять много времени. - Кто знает? - сказал он, таинственно улыбнувшись. Я пошел к юго-востоку, обернувшись пару раз, чтобы посмотреть на дона Хуана. Он очень медленно шел в противоположном направлении. Я взобрался на вершину большого холма и посмотрел на дона Хуана еще раз; он был в добрых двухстах ярдах от меня. Он не оборачивался и не смотрел на меня. Я сбежал к подножью в небольшую чашеобразную впадину между холмами и внезапно обнаружил себя одного. Я сел на некоторое время и начал удивляться тому, что я делал здесь. Я почувствовал нелепость поиска ловителя духов. Я взбежал назад на вершину холма, чтобы получше разглядеть дона Хуана, но я не мог увидеть его нигде. Я побежал к подножью, в направлении, где я последний раз видел его. Я хотел прекратить все дело и уехать домой. Я чувствовал себя совершенно оцепеневшим и уставшим. - Дон Хуан! - кричал я снова и снова. Его нигде не было видно. Я снова взбежал на вершину другого высокого холма; я не увидел его и оттуда также. Я бегал везде, высматривая его, но он исчез. Я вернулся и пришел назад к первоначальному месту, где он оставил меня. У меня была нелепая уверенность, что я найду его сидящим там и смеющимся над моей непоследовательностью. - В какой ад я попал? Я знал тогда, что не было способа остановить все то, что я делал там. Я действительно не знал, как вернуться к моей машине. Дон Хуан много раз изменял направление, а основной ориентации на четыре точки было недостаточно. Я испугался, что заблужусь в горах. Я сел, и в первый раз в своей жизни я имел необычное чувство, что действительно не было пути вернуться к исходной точке отправления. Дон Хуан говорил, что я всегда настаивал на отправной точке, которую я называл началом, тогда как в действительности начала не существует. И там, среди этих гор, я почувствовал, что я понял то, что он имел в виду. Это было так, как будто исходная точка всегда была мной самим, как будто дона Хуана никогда в действительности не было там; и когда я высматривал его, он стал тем, чем он в действительности был - маленьким образом, который исчез за холмом. Я услышал тихий шелест листьев, и необычный аромат окружил меня. Я почувствовал ветер давлением на мои глаза, подобно осторожному жужжанию. Солнце собиралось скрыться за плотными тучами над горизонтом, которые выглядели подобно густо окрашенной оранжевой стае, когда оно исчезало за тяжелым покровом низких туч; момент спустя оно появилось снова, как темно-красный шар, плывущий в дымке. Оно, казалось, боролось некоторое время, чтобы войти в клочок голубого неба, но тучи как будто не давали солнцу времени, а затем оранжевая стая и темные силуэты гор, казалось, поглотили его. Я лег на спину. Мир вокруг меня был таким спокойным, таким безмятежным, но, в то же самое время, таким чуждым, что я почувствовал себя подавленным. Я не хотел плакать, но слезы покатились сами. Я оставался в этом положении несколько часов. Я был почти неспособен встать. Камни подо мной были твердыми, и прямо там, где я лежал, была редкая растительность, в контраст с сочными зелеными кустами везде вокруг. Оттуда, где я был, я мог видеть верхушки высоких деревьев на восточных холмах. Наконец, стало совершенно темно. Я почувствовал себя лучше; в действительности, я чувствовал себя почти счастливым. Для меня полутьма была намного более поучительной и защищающей, чем безжалостный дневной свет. Я встал, влез на вершину небольшого холма и начал повторять движения, которым дон Хуан научил меня. Я пробегал к востоку семь раз, и только тогда я заметил изменение температуры в моей руке. Я развел огонь и стал внимательно наблюдать, как советовал дон Хуан, рассматривая каждую деталь. Прошли часы, и я начал чувствовать себя очень уставшим и замерзшим. Я собрал целую кучу сухих веток; я поддерживал огонь и подвинулся к нему ближе. Бодрствование было таким усердным и таким напряженным, что оно изнурило меня, и я начал клевать носом. Я дважды засыпал и просыпался только тогда, когда моя голова качалась в сторону. Я был таком сонным, что не мог больше наблюдать за огнем. Я попил воды и даже побрызгал ею на лицо, чтобы не спать. Мне удалось побороть мою сонливость только на короткое время. Я стал каким-то унылым и раздраженным; я чувствовал себя крайне беспомощным существом там, и это вызвало во мне ощущение иррационального растройства и уныния. Я был усталым, голодным, сонным и нелепо раздраженным самим собой. Наконец, я отказался бороться со сном. Я добавил побольше сухих веток в костер и лег спать. Погоня за олли и ловителем духов была в этот момент наиболее нелепым и чуждым стремлением. Я был таким сонным, что не мог даже думать или разговаривать с собой. Я заснул. Внезапно я был разбужен громким треском. Казалось, что шум, чем бы он ни был, раздался как раз над моим левым ухом, так как я лежал на правом боку. Я сел, совершенно проснувшись. Мое левое ухо гудело и было оглушено близостью и силой звука. Я, должно быть, спал только короткое время, судя по количеству сухих веток, которые все еще горели в костре. Я не слышал никаких других шумов, но оставался настороженным и поддерживал огонь. В моем уме промелькнула мысль, что, возможно, меня разбудил дальний выстрел; возможно, кто-то рядом следил за мной и выстрелил в меня. Эта мысль стала очень мучительной и вызвала поток рациональных страхов. Я был уверен, что какие-то люди владели этой землей, и, если это было так, они могли принять меня за вора и убить меня, или они могли убить меня, чтобы ограбить, не зная, что у меня нет ничего. Я переживал момент ужасного беспокойства за свою безопасность. Я почувствовал напряжение в своих плечах и шее. Я подвигал головой вверх и вниз: кости моей шеи производили трескающий звук. Я все еще смотрел в огонь, но не видел ничего необычного в нем и не слышал больше никаких шумов. После того, как я немного расслабился, мне пришло на ум, что, возможно, причиной всего был дон Хуан. Я быстро стал убежден, что это так и было. Эта мысль заставила меня рассмеяться. У меня возник новый поток рациональных мыслей заключений, на этот раз веселых. Я подумал, что дон Хуан должно быть подозревал, что я мог передумать относительно того, чтобы остаться в горах, или он, должно быть, видел, что я бегал следом за ним, и спрятался в скрытой пещере или за кустом. Затем он последовал за мной и, заметив, что я заснул, разбудил меня треском ветки около моего уха. Я добавил еще веток в огонь и начал осматриваться вокруг как бы случайно и незаметно, чтобы увидеть, не могу ли я заметить его, даже хотя я знал, что, если он скрывался поблизости, я не смог бы обнаружить его. Все было совершенно спокойно: сверчки, ветер, объезжающий деревья на склонах холмов, окружающих меня, тихий, потрескивающий звук веток, охваченных огнем. Искры летели вокруг, но это были только обычные искры. Внезапно я услышал громкий шум от ветки, сломанной пополам. Звук исходил слева от меня. Я затаил дыхание, так как я слушал с предельным вниманием. Мгновение спустя я услышал треск другой ветки справа от меня. Затем я услышал слабый, отдаленный звук ломаемых веток, как будто кто-то шагал по ним и ломал их. Звуки были обильные и полные, они были отчетливые. Они также, казалось, приближались ко мне. У меня была очень замедленная реакция, и я не знал, слушать ли мне или вставать. Я обдумывал, что делать, когда внезапно звуки ломающихся веток стали везде вокруг меня. Я был поглощен ими так быстро, что едва успел вскочить на ноги и закидать костер. Я побежал вниз по склону в темноту. В моем уме промелькнула мысль, когда я бежал сквозь кусты, что там не было ровного места. Я бежал и пытался предохранить мои глаза от веток. Я пробежал полпути вниз к подножью холма, когда почувствовал что-то позади меня, что почти касалось меня. Это была не ветка; это было что-то, что я интуитивно чувствовал и что догоняло меня. Осознание этого заставило меня похолодеть. Я скинул свою куртку, скатал ее в узел к животу, поджал ноги и закрыл глаза руками, как предписывал дон Хуан. Я замер в этом положении на короткое время, когда понял, что все вокруг меня было безжизненно тихо. Не было никаких звуков. Я чрезвычайно встревожился. Мускулы моего живота сокращались и дрожали в судорогах. Затем я услышал другой треснувший звук. Он, казалось, пришел издалека, но он был совершенно ясным и отчетливым. Он случился еще раз, ближе ко мне. Наступил момент тишины, а затем что-то взорвалось как раз над моей головой. Неожиданность этого шума заставила меня невольно вздрогнуть, и я почти опрокинулся на спину. Это был определенно звук ветки, сломанной пополам. Звук раздался так близко, что я слышал шелест листьев на ветке, когда она лопалась. Затем последовал град ломающихся взрывов; ветки лопались с большой силой везде вокруг меня. В этот момент у меня была несоответствующая реакция на это необыкновенное явление: вместо того, чтобы ужаснуться, я засмеялся. Я искренне подумал, что я нашел причину происходящего. Я был убежден, что дон Хуан снова шутил надо мной. Ряд логических заключений закрепил мою уверенность; я почувствовал приподнятое настроение. Я был уверен, что я мог схватить этого хитрого старого дона Хуана в следующей его хитрости. Он был около меня, ломая ветки, и знал, что я не отважусь поднять глаза; он был в безопасности и был волен делать то, что он хотел. Я представил себе, что он был один в горах, так как я был с ним постоянно несколько дней. У него не было ни времени, ни возможности вовлечь каких-нибудь сотрудников. Если он прятался, как я думал, он прятался один, и, логически, он мог производить только ограниченное количество шумов. Так как он был один, шумы должны были происходить в линейной последовательности во времени, то есть одновременно один, или, самое большее, два или три одновременно. Кроме того, разнообразие шумов также должно было быть ограничено механикой одного человека. Я был абсолютно уверен, так как я оставался прижатым к земле и спокойным, что все испытание было игрой и что единственный способ выйти победителем из этого - эмо