рибывают отец, брат и сестра, и все повторяется. они движимы лишь любопытством. И наконец, когда тучи уже окончательно сгущаются, появляется Истинная Любовь -- она-то и привозит серебро палачу, и герой обретает свободу -- во как! Однако в варианте "Тернового куста" все было иначе. Истинная Любовь и вправду появляется и приезжает издалека, но приезжает она с толстобрюхим шерифом, с которым с самого начала находилась в сговоре. И точно так же, как мама, папа, брат и сестра, а вместе с ними все остальные законопослушные граждане, она горит желанием увидеть, как герой будет мучиться и извиваться, расставаясь со своей никчемной жизнью. Кроме того, эта мрачная история не заканчивалась с моментом казни. Повествование продолжалось и после смерти героя. Уже подставка выбита из-под ног, и голова болтается как пробка, выдернутая из бутылки, а герой все еще продолжает из нездешнего мрака давать свои клятвы, что если ему удастся выбраться, он больше в этот куст никогда не войдет. Изо дня в день то насвистывая, то напевая под нос, то выводя рулады, Кармоди продолжал травить свой экипаж этой клятвой. Айк услышал ее гортанные позывные на причале в Джуно еще до того, как увидел самого Кармоди. Он с Гриром в сопровождении Арчи, толкавшего продуктовую тележку, нес Билли Кальмара на носилках, когда вдруг сквозь вонючий желтый туман до него донесся тенор Кармоди: "...изодрал мне в клочья душу". Только так им и удалось найти новую посудину Кармоди, пришвартованную за огромной мусорной шаландой. -- Мистер Кармоди? -- заорал Арчи. -- Вы там все? - Мы там все? -- Над кипами мусора возникла лысая розовая голова. -- Ебаный карась, надеюсь, что все. А вот куда вы все подевались, хотелось бы мне знать? - Ну, в течение последнего часа мы ищем вас, мистер Кармоди. А почему вы стоите здесь, а не на нашем причале? За этой... -- Помойкой? -- подхватил чей-то веселый голосок, и рядом с Кармоди возникла еще одна круглолицая и розовощекая, но не лысая головка. Она принадлежала женщине, чье лучащееся личико было обрамлено целым облаком высветленных кудряшек, напоминающим перекати-поле. -- Мы стоим за этой помойкой, потому что скрываемся. Этот старый придурок довел власти до ручки, и теперь нас разыскивают. Кармоди жизнерадостно замахал руками, предпочтя пропустить последнее мимо ушей. -- Я уж начал беспокоиться. За двадцать-то часов не добраться из Скагуэя! Решил, что у вас полиция на хвосте или еще что-нибудь. Привет, Исаак... Эмиль. Перелезайте сюда, ребята, и посмотрите на мое новое корыто. А на это помойное ведро не обращайте внимания. Предлагаю обходить его по корме, с подветренной стороны. Пробравшись вдоль планшира шаланды, Айк со своим небольшим отрядом обогнул горы мусора и впервые воочию увидел новое судно. Здесь и вправду было на что посмотреть: широкая корма предоставляла место для работы, и в то же время обтекаемая форма позволяла развивать хорошую скорость -- короче, последняя модель судна многоцелевого назначения с металлической обшивкой. Айк с Гриром присвистнули. Стальной сплав был неуязвим для соленой воды, которая быстро разъедала другие металлы. И все судно мерцало каким-то призрачным зеленовато-серебряным светом, как корабль из иной солнечной системы. Оно выглядело абсолютно свежим и девственным, словно на его борт еще не ступала нога человека. И его даже трудно было себе представить заляпанным рыбьей чешуей, кровью и слизью и заваленным ржавыми ловушками для крабов. Вместо того чтобы воспользоваться обычными сходнями, Кармоди сбросил рею с мостика прямо на леер шаланды. Футов в тридцать шириной, ни веревок, ни ограждений. Даже Билли приподнял голову, чтобы взглянуть на это, потом застонал и выругался. Грир, несший переднюю часть носилок, согласно кивнул. -- Может, мы лучше... -- Давай, Эмиль, -- закричал Кармоди. -- Тащи эту тушу сюда. Ничего с ним не будет. -- Откуда ты знаешь? -- громко рассмеялась блондинка. -- Насколько я заметила, со своей тушей ты обращаешься гораздо осторожнее. -- В этом заявлении могла бы звучать издевка, но она почему-то в нем не слышалась. Это было сказано с той же веселой доброжелательностью, которую излучало и все ее лицо. Айк на глаз дал ей полтинник, может, чуть больше, но явно меньше, чем семьдесят с хвостом Кармоди, и уж явно на добрый десяток лет она была старше Алисы. И тем не менее в ней было что-то детское. Несмотря на обветренные губы и отсутствующие зубы, на ее лице постоянно играла хитрая мальчишеская улыбка, а в голубых глазах поблескивали дерзкие огоньки. Это делало их с Кармоди похожими. И лица у них были почти одинаковые -- обветренные и отполированные солнцем. У них были одинаковые пшеничные брови и одинаковые курносые носы. И пока Айк следил за тем, как они наблюдают за транспортировкой Билли, у него даже мелькнула мысль, а не связывают ли их родственные узы, не являются ли они братишкой и сестренкой. Это во многом бы объяснило их амикошонство. -- Добро пожаловать на борт, чуваки, -- приветствовал их Кармоди, когда все наконец перебрались по рее. -- Располагайтесь и залечивайте раны. И давайте поживее, мне не терпится поднять якорь и успеть отойти с отливом. Действительно не терпится. - Старый осел хочет сказать, -- подмигнула блондинка, -- что нам надо смыться отсюда до возвращения хозяина посудины, в которой мы проделали дыру. И к тому же у нас два копа на хвосте. - А незачем этому идиоту было пришвартовываться так близко к топливному насосу, -- обиженно откликнулся Кармоди. - Близко? Ну не знаю. Сегодня утром туда встала контейнерная баржа размером с футбольное поле, и ничего. - У меня большой недобор экипажа, -- возразил Кармоди. -- У тебя просто идиотское самомнение. Доброе утро, мальчики. Меня зовут Виллимина Хардасти... -- и она протянула свою большую розовую руку, жесткую как риф. -- Обо мне говорят, что я Яростная Виллимина из Вако, но вы можете называть меня просто Вилли. Я здесь выполняю обязанности главного инженера. - Ха! -- хрюкнул в свою очередь Кармоди. -- Главного инженера! Ты как считаешь, Айк, стал бы я нанимать инженера? Да еще с фамилией Страсти-Мордасти ха-ха-ха... Айк пожал ей руку и представил своих спутников. Арчи залился краской. Грир поцеловал ей костяшки пальцев и произнес какую-то фразу по-французски. Билли что-то проворчал из своего металлического ящика. Арчи начал было рассказывать Вилли о прискорбном состоянии мистера Беллизариуса, но она прервала его, сказав, что они все уже знают, так как еще до звонка Айка во всех барах только и говорили, что об их отважном и живописном побеге на дрезине. - Да, -- подхватил Кармоди. -- Все знаем. А теперь опустите его и давайте отшвартовываться -- байки травить можно будет и позднее. А это еще что такое? -- и он, нахмурившись, указал на Две большие сетки, которые нес Арчи. - Вино, -- пожал плечами Арчи. - Это я и так вижу. Полезный груз. А в другой? -- Книги, -- ответил Арчи. -- Без тебя вижу, что книги, Каллиган. Ты что, записался на курсы самосовершенствования? -- Это книги Кальмара, мистер Кармоди. Вы же знаете, что я не читаю. Мистер Беллизариус заставил нас взять их в библиотеке Джуно. Это научные книги. -- Так вот почему вы так долго копались? Ну ладно, запихайте все это дерьмо куда-нибудь, чтобы оно не болталось под ногами, потому что, мальчики и девочки, мы незамедлительно отправляемся домой. Нельс! Отдавай швартовы -- мы отчаливаем. И они отчалили, правда, Кармоди взял курс совсем не к дому. К полному изумлению Исаака, как только Джуно скрылся из виду, Кармоди круто взял влево на юг к внутреннему проливу. -- Предупредительные меры, -- пояснил он с мостика, -- чтобы сбить преследователей. -- Затем он проинструктировал Вилли, чтобы та составила курс в обход Адмиралтейского острова в сторону Четемского течения, которое должно было отнести их к северу почти к тому самому месту, с которого они начали свои предупредительные маневры. А когда Айк указал Кармоди на это, тот признался, что на самом деле хотел обогнуть остров, чтобы посмотреть, нет ли там медведей, а если есть, то и снять парочку своей новенькой винтовкой с глушителем. А еще через полчаса Айк услышал, как Кармоди объяснял Гриру, что на самом деле хотел показать этой техасской кукле Гун -- "три года уже живет здесь и до сих пор не видела ни одного настоящего индейского поселения". А еще через день, когда они на черепашьем ходу вползли наконец в течение, он на глазах у всех пояснил уже самой техасской кукле, что в действительности хотел поймать какого-то легендарного осетра, который якобы водится в здешних местах. И тогда Айк наконец понял, что на самом деле старый карась как можно дольше хочет оттянуть свое возвращение домой. Айк ничего не имел против. Он не слишком горел желанием видеть Алису, а триумфальное возвращение ее блудного сына и вовсе его настораживало. Так приятно было плыть по спокойному проливу, сидя, как турист, в шезлонге на палубе, попивать вино, поплевывать за борт и обозревать окрестности. Они шли на такой малой скорости, что временами, отложив карты, брались за спиннинги. И Кармоди придирчиво разбирал улов, выбирая деликатесы, а остальное выбрасывал за борт или продавал пиратским предприятиям по консервированию, которые сигналили им из всех бухт и заводей. Так они плыли, играли в покер, болтали, а Кармоди пел. По вечерам на камбузе среди грязной посуды он, как юный повеса, распевающий под окнами возлюбленной, исполнял старые любовные песни -- те, что пели в шестидесятых, а порой и современные баллады. Но по мере того как ночь становилась темнее, а бутылки пустели, он неизменно возвращался к традиционным мелодиям Старого Света и в конце концов к своей главной песне о терновом кусте. Она воспринималась уже настолько естественно, что Айку стало казаться, будто она звучит в его голове с тех самых пор, как его мирный сон был прерван появлением дикой кошки в Квинаке. Неудивительно, что поначалу Айк пытался вернуться в свой сонный покой. И в общем этому ничто не препятствовало, так как весь экипаж пребывал в каком-то полусонном состоянии. Особенно Грир. Химический возбудитель, который он надеялся найти в кейсе Кальмара, был неэффективен без второй составляющей, находившейся в Квинаке. Поэтому обычно возбужденный напарник Исаака проводил большую часть времени в кубрике на узкой койке. Арчи Каллиган не был наркоманом, но он был абсолютно вымотан своим пребыванием в Бьюлаленде, поэтому тоже в основном спал, прислонившись к титану на камбузе. И лишь трудолюбивый Нельс Каллиган продолжал бодрствовать на капитанском мостике, стараясь справиться с зевотой в ожидании новых распоряжений. Но и сам капитан был далек от того, чтобы из него фонтанировала энергия. За все десять лет совместной работы Айк никогда еще не видел Кармоди в таком расслабленном состоянии. Отчасти причиной тому являлось само судно: компьютерная программа была специально составлена с учетом береговой линии, управлялась голосом и постоянно корректировалась спутниками. Такое судно мог вести и десятилетний пацан, стоило лишь скомандовать "из Джуно в Квинак, скорость пятнадцать узлов", и можно было дальше идти смотреть мультики. Воистину это было величайшим достижением науки и техники и изначально оно стоило не меньше полутора миллионов. Но это было еще до того, как "Трезубец" дал течь. Поэтому Кармоди он уже достался за гроши. Но дело было не только в судне. Старый корнуэлец наконец нашел себе идеального спутника. Яростная Вилли из Вако, может, и не была такой же современной и удобной, как корабль, зато она была столь же проста в обращении. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Кармоди тянул время. У него наступил давно заслуженный отпуск с новой подружкой. Ее общество доставляло удовольствие всем на борту, за исключением Билли Кальмара, который все еще никак не мог отойти от своей схватки с Гринером. За то время, что прошло со дня их отплытия из Джуно, Вилли успела показать себя трудолюбивым и умелым мореплавателем, к тому же она оказалась настоящей сокровищницей скабрезных баек и соленых шуток южного производства. Поэтому путешествие изобиловало весельем, выпивкой, смехом, азартными играми и бесконечными трапезами. Особенно трапезами. Айку даже начало казаться, что Кармоди купил это судно не из-за уникального компьютерного оснащения, а по причине камбуза. Старый рыбак проводил гораздо больше времени за кухонным меню, нежели за компьютерным. - Рыба хороша тогда, когда она только что поймана, -- утверждал Кармоди. -- Как я люблю свежую рыбу! И за все эти годы бесконечной ловли у меня ни разу не было на ужин свежей рыбы. Не удивительно, что я чувствую себя обделенным. Однако размеры его пуза явно противоречили этому утверждению -- оно было круглым, розовым, гладким и таким же твердым, как и его бритая голова. Все это было следствием тяжелого труда и хорошего аппетита, приправленных при любой возможности танцами и выпивкой. Так что его пузо являло собой памятник почти семидесятипятилетним непрерывным усилиям -- Кармоди славился им и гордился. Он обращался с ним, как борец сумо со своим ки, то бишь центром. Он использовал его как рабочую поверхность, как точку опоры на гик, как противовес на снастях, и упирался брюхом в круглый кедровый стол, занимавший середину камбуза, и разделывал на нем десятифунтового палтуса. - Рыба даже не особенно возражает против того, чтобы ее ловили и разделывали, -- разглагольствовал Кармоди, -- главное, чтобы при этом она оставалась свежей. А палтус был действительно свежим -- в его глупых глазах еще мерцали отблески жизни, и все тело продолжало содрогаться, хотя уже огромные откромсанные шматы шипели на сковородке. -- Рыба относится к жизни с рыбьей точки зрения. Она обречена быть пойманной, и все они это прекрасно понимают от мала до велика. Что ей не нравится, так это быть использованной не по назначению. "Если я тебе нужна, поймай меня, а если нет, оставь меня в покое". В старое время нам нужен был китовый жир. И что, вы когда-нибудь слышали, чтобы киты жаловались на это? Они прекрасно понимали, что смазывают колеса прогресса. Они начали жаловаться лишь тогда, когда поняли, что дальнейшее развитие не нуждается в их жире и что они нужны нам лишь для кошачьих консервов. Вот тогда они организовали "Гринпис". Потому что и у рыб есть своя гордость. Одно дело служить смазкой для гироскопов на боевых кораблях, и совсем другое -- пищей для кошечек. -- Вообще-то кит не совсем рыба, мистер Кармоди, -- вмешался Арчи Каллиган, сидевший на пороге камбуза. Он с интересом внимал лекции Кармоди, потягивая японское пиво. После знакомства с Гринером Арчи решил проявлять большую инициативу при общении с авторитетными лицами. И Исаак не мог без улыбки смотреть на это: лучшего оппонента, чем Майкл Кармоди, трудно было себе представить, если кто-то хотел отличиться. -- Арчи, мы сейчас говорим о философии рыбы, а не о биологии, -- ответил Кармоди, постучав по столу ножом, как профессор указкой. -- И даже если у китов теплокровный член, как у других млекопитающих, это еще не значит, что у них не рыбья философия. -- Как и у некоторых других известных мне млекопитающих, -- вставила Вилли. Кармоди предпочел не обижаться и, посмеиваясь, вернулся к палтусу. Дело было не в том, что Кармоди не мог ответить, когда его провоцировали. Айк однажды был свидетелем, когда тот очень лихо вмазал здоровенному верзиле за пару незначительных реплик. Капитан буксира посоветовал Кармоди возвращаться туда, откуда он явился, вместе с остальными ебаными иностранцами и оставить Аляску ее коренным обитателям. "Если мы все уедем, -- вежливо ответил Кармоди, -- то таким кретинам, как ты, придется вернуться за решетку вместе с остальными техасскими подонками, и здесь не останется никого, кроме ПАП". Кармоди был англичанином, родившимся в Корнуэлле, и его предки занимались бесславным грабежом судов, которые терпели бедствие у островов Силли. И хотя сам Кармоди всю жизнь ловил рыбу, что-то он унаследовал от своих предков-пиратов, полагая, что все средства хороши. - А таким кретинам, как ты, придется вернуться в свои болота вместе с остальными английскими тупицами, -- не унимался капитан буксира. - Увы, сэр. Я останусь в Америке, полноправным гражданином которой и являюсь. - Вот уж фига, если только ты не заставил какую-нибудь из местных идиоток выйти за тебя замуж, напоив ее до полусмерти. Тут они перешли от слов к делу. Кармоди невысокого роста -- максимум пять футов пять дюймов. Капитан был выше его на целый фут. Зато Кармоди обладал одним преимуществом -- своим пузом. Оно выдавалось вперед как резиновый буфер на носу буксира и, к полному изумлению капитана, оказалось таким же твердым. Кармоди схватил его за грудки и придавил своим пузом. Буксирщик охнул и согнулся пополам, как если бы в него врезалась катящаяся бочка. В результате его лицо оказалось на уровне лысой головы Кармоди. И тот нанес ему пять ударов с такой скоростью, как будто это был один затяжной удар невесть откуда взявшейся дубиной. Капитан свалился на пол с полным ощущением, что лишился зрения. -- Он выбил мне глаза! Я ослеп! -- Да нет, он сломал тебе нос и, похоже, скулу, поэтому глаза просто заплыли, -- пояснил Айк, склоняясь над ним с полотенцем со льдом. -- Когда опухоль спадет, все будет в порядке. А в следующий раз я на твоем месте был бы поосторожнее в выражениях относительно жен рыбаков. А теперь Кармоди сам связался с техасской кретинкой, и Айк с некоторым злорадством подумывал о том, как, интересно, отреагирует его жена-аборигенка, когда он явится домой с таким уловом. Вряд ли Алиса прибегнет к кулакам, -- она стала слишком цивилизованной для таких примитивных реакций, с тех пор как бросила пить, -- но поножовщину он вполне мог себе представить. Нож с желобком посередине был вполне в алисином стиле. Сколько раз Айк с Гриром, потягивая кофе на консервном заводе, с восхищением наблюдали за тем, как она управляется с узким лезвием в ожидании Кармоди, работая ножом с таким же изяществом, как художник кистью. Но на самом деле Айк знал, что и до этого дело не дойдет. Кармоди был слишком обаятельным и умным шутом. Каким бы дураковатым ни казался старый карась, он умел использовать свою голову не только в качестве дубины. -- Эй, Грир! -- крикнул Кармоди. -- Знаете, ребята, почему я на самом деле купил это прогулочное корыто? -- Чтобы разделывать на нем палтуса, хе-хе-хе, -- хором ответили Грир, Арчи и Нельс, точно подражая хриплому голосу Кармоди. Но Кармоди было наплевать, что за последнюю неделю эту шутку все уже слышали дюжину раз. Она стала еще одним рефреном, как и его баллада. Вилли, резавшая салат напротив, подняла голову -- она всегда была готова съязвить. -- Эй, Арчи, -- не оборачиваясь, произнесла она, -- а вы, мальчики, знаете, почему Гуманитарное общество издало закон, запрещающий слепым прыгать с парашютом? -- Нет, Вилли. Почему? -- осторожно откликнулся Арчи. Некоторые шутки Вилли не сразу до него доходили. -- Чтобы предупредить инфаркты у собак. Арчи рассмеялся вместе со всеми, хотя понял ли он смысл шутки, так и осталось неясным. -- У них собаки-поводыри, тупица, -- прошептал Нельс на ухо брату. -- Знаю, -- откликнулся Арчи. -- Эй, Виллимина, -- прокричал Грир из люка, -- а ты знаешь, зачем женщины надевают суспензорий, когда прыгают с парашютом? -- Чтобы не задувало в промежность, хе-хе-хе, -- парировала Вилли. Так они и плыли. Посередине стола располагался электрический мусоропровод, и Кармоди смел в отверстие остатки палтуса, салата и лука. - Надо дорезать салат, -- поднимая миску, заметила Вилли. - Рыба не может ждать, -- возразил Кармоди. -- Больше минуты с каждой стороны, и пиши пропало. Эй вы, трапезная лампада капитана зажжена! Стол мгновенно был вытерт и накрыт клетчатой скатертью. Сервированный фарфором и столовым серебром, он действительно выглядел как настоящий капитанский стол. Мужчины достали из шкафа раскладные стулья, а Грир открыл бутылку орегонского рислинга. В центр стола водрузили свечку в ржавом дизельном пистоне, и Вилли закончила нарезать салат уже при свете пламени. Кармоди раскладывал рыбу по тарелкам, словно сдавал колоду толстых горячих карт, поливая их оставшимся маслом, смешанным со специями. Нельс взял тарелку и направился к люку, чтобы отнести ее Билли. Все молча ждали его возвращения. Кармоди нравилось, когда все ждут, пока не произнесена благодарственная молитва. Через минуту Нельс вернулся обратно с тарелкой. -- Кальмар говорит, что ему надоела рыба. Он хочет стакан вина и банку венских сосисок. -- Что он нашел в этом дерьме? -- проворчал Кармоди. -- Он все еще переживает из-за Гринера, -- заметил Грир. -- А сосиски лучше способствуют переживаниям, чем рыба. -- Пусть тогда переживает на голодный желудок. Мне надоело, что весь мой экипаж возится с этим несчастным симулянтом. Присутствие Билли Кальмара на борту было единственным, что омрачало увеселительный круиз Кармоди. Он не стал возражать, когда они подняли носилки на борт в Джуно, но и особого сочувствия не проявил. И в течение всего путешествия он неоднократно давал понять, что его не особенно волнует судьба калек и дилеров. К тому же все рыбаки были знакомы со скользким характером кальмаров и знали, что лучше всего их использовать в качестве наживки. -- Я отнесу ему что-нибудь, -- предложил Айк. -- Давайте откроем еще одну бутылку. -- Он и вина хочет меня лишить. -- Ах ты старая водяная крыса, -- съязвила Вилли. -- Ты что, уже забыл, что это они купили вино в Джуно? Кстати, как и сосиски, если мне не изменяет память. -- Ну и что? -- надменно осведомился Кармоди. -- Кок не обязан следить за тем, откуда поступают продукты на борт. Камбуз является его собственностью. Как бы там ни было, давайте сначала вознесем молитву, Исаак, мальчик мой. Чтобы остальные могли уже начать есть. Давайте по-быстрому... -- он переплел пальцы поверх возвышающегося пуза, опустил голову, на мгновенье погрузившись в размышления, и произнес самую короткую молитву из всех ему известных: -- Слава духу, к черту плоть, давайте же есть, чтоб ее побороть. Айк запихал в карман две банки сосисок и упаковку солений, в одну руку взял свою тарелку с палтусом, в другую бутылку и два стакана и направился, позвякивая ими, к металлической лестнице. Они шли на автопилоте в полумиле от Чилкута. Весь день они маневрировали, минуя отмели, от острова Святого Илии к югу, ни разу не прикоснувшись к штурвалу. Сумеречное небо было зеленовато-серым, на море стояла тишь. Со стороны берега дул легкий ветерок. Айк различил запах чилкутской ели и чистый холодный аромат льда с Берингова глетчера. На протяжении всего путешествия ветер приносил им запахи суши вне зависимости от того, видна она была или нет. Несомненно, из Джуно в Квинак существовали куда как более прямые и быстрые маршруты, однако Кармоди запустил программу, в соответствии с которой они все время держались берега чтобы при желании можно было останавливаться во всех портах и заводях -- устраивать небольшие попойки, если там случались доки или бары, перебрасываться в покеришко, если они набредали на казино, или просто бросать якорь и ловить рыбу, если в округе не было ничего интересного. Скорей всего, Кармоди и сейчас после ужина начнет присматривать место для стоянки. Айк хотел поговорить с Беллизариусом с глазу на глаз, пока все не поднялись наверх. Чем ближе они подходили к Квинаку, тем более мрачные мысли обуревали его в связи с Николаем Левертовым. У него было ощущение, что от этого блудного сына разило мстительной вонью, но утверждать что-то наверняка он не мог. Единственным человеком на борту, обладавшим лучшим нюхом, чем у него, был Билли Кальмар. Билли возлежал в окружении книг, закусив длинную прядь волос своими пухлыми губами. Он читал, одновременно ковыряя в ухе бриллиантовым крестом. Несмотря на все его влияние, Билли Беллизариуса никогда особенно не любили. Однако все признавали его ум. Именно поэтому Дворняги и выбрали его президентом. После вялого руководства Айка, терявшего интерес к общественной деятельности, и лихорадочной какофонии правления Грира члены Ордена поняли, что гнаться за популярностью не следует. И хотя, скорей всего, Кальмар действительно широко пользовался связями Ордена для продажи наркотиков, он, несомненно, много сделал для того, чтобы вытащить организацию из многочисленных скользких юридических проблем. Кроме того, его загадочные философские перлы давали Дворнягам пищу для размышлений. Именно Билли положил конец движению Убогих как раз в то самое время, когда культ нигилизма начал завоевывать все более сильные позиции среди наиболее бедных членов Ордена. Он заявил, что ему наплевать,если они будут участвовать в очередных демонстративных самоубийствах, но если они хотят представлять Дворняг, то пусть придумают какой-нибудь способ получше, чем лакать отраву. -- Там же стрихнин и кураре, -- сообщил он братьям. -- С вами начнутся такие отвратительные корчи, что даже Си-Эн-Эн не рискнет это показывать. Если уж вам так приспичило сводить счеты с жизнью, имейте силы перерезать друг друга или еще что-нибудь. И не смейте терять чувство собственного достоинства. И запомните: нищая жизнь лучше, чем отсутствие жизни как таковой. Айк осторожно приблизился, позвякивая стаканами. Гнездо Билли располагалось под прикрытием правого борта. Он так и лежал на животе, как его внесли на борт, только теперь под него была подоткнута целая кипа подушек и спасательных жилетов, так что он мог читать, опираясь на локоть. В настоящий момент он с горящим взором поглощал книжку в бумажной обложке под названием "Эффект виртуального эффекта". На расстоянии вытянутой руки полукругом вокруг него были разложены вещи первой необходимости: лампа на S-образной подставке, мухобойка, записная книжка, пепельница с дымящейся сигаретой, коробка швейцарских шоколадных конфет. Стальной кейс, сыгравший роль спасительного буйка в Скагуэе, был по-прежнему прикован к его запястью. Билли утверждал, что ключ от наручников был в Квинаке у какого-то таинственного азиата, который оплатил ему поездку в Скагуэй. Айк пододвинул шезлонг и уселся в головах гнезда. Билли сделал вид, что этого не замечает. Не отрываясь от текста, резким движением руки он перевернул страницу, вытащил из коробки конфету и запихал ее в рот. Айк уравновесил свою тарелку с палтусом на поручне и разлил в стаканы вино. Билли взял стакан, осушил его, продолжая читать, и протянул его снова Айку. Айк забыл захватить вилку, но палтуса, как и жареного цыпленка, проще есть руками, а для салата Вилли можно использовать длинное острое ребро рыбы. Некоторое время они молчали. Лишь вода тихо шумела под стальным корпусом. Все течения, отмели и впадины этого побережья давно были занесены в автопилот судна. Билли снова протянул свой стакан. Айк вылил в него остатки рислинга и выбросил пустую бутылку за борт. Когда за бортом раздался резкий всплеск, Билли наконец оторвался от книги. -- Отличная идея! -- заметил он. -- Джеттисон это такая чушь. -- И книга последовала за бутылкой. -- А сосиски ты принес? Или я должен лежать здесь и слушать, как вы там хрустите морковкой? -- Вилли говорит, что тебе нужны овощи. -- Вилли из Техаса. Откуда техасска может знать, что мне нужно? Айк выудил из кармана обе банки и протянул их Билли. -- Она говорит, что работала медсестрой. -- А я говорю, что работал доктором. Скорей всего, мы оба врем, но я по крайней мере не из Техаса. Если бы человек должен был есть овощи, неужели Господь снабдил бы его этим? -- и он, запихивая в рот сосиску, запрокинул голову и продемонстрировал Айку собственные клыки. -- Да, это настоящие венские сосиски: жир, требуха и крысиные хвосты. Пытаясь сменить тему разговора, Айк кивком указал за борт, где исчезла книжка. -- Это был твой критический отзыв на "Эффект виртуального эффекта"? -- Уверяю тебя, большего бреда я еще не читал -- и Билли взмахом руки рассыпал стопку книг, высившуюся перед ним. -- Научная фантастика. Для детей. Напоминает мне Массачусетский технологический институт. Мне казалось, ты говорил, что учился в Калифорнии. -- Какая разница. -- Билли съел еще одну сосиску и блаженно растянулся. -- На самом деле даже не фантастика. А фэнтези, рожденная страхом. Страх -- вот и все, что лежит в ее основе. Страх перед темнотой, страх перед огнем, страх перед тем же черномазым из преисподней. Вот взгляни... -- И Билли вытащил еще одну тоненькую книжонку. -- "Можно ли отменить закон Бойля?" Отменить -- как тебе это? А когда он был принят, позвольте узнать? -- и книжка полетела за борт. -- Ты даже представить себе не можешь, Исаак, как меня угнетает вся эта чушь... Но прежде чем Билли успел продолжить свою речь, Айк откашлялся. -- Кальмар, я хочу попросить тебя об одном одолжении. В Квинаке объявился один парень. Приехал с киношниками. Здоровенный альбинос -- тебе рассказывал о нем Грир. Блудный сын Алисы. -- Ну? -- Билли оторвался от своих книг, заинтригованный тоном Айка. -- Ну и что? -- Я был знаком с ним много лет назад, когда сидел в тюрьме. Он вроде как боготворил меня, а я его вроде как подвел. Он считал меня чем-то вроде спасителя. -- Понимаю. Тебе всегда это было свойственно. -- Только не по отношению к нему. Он умудрялся притягивать к себе все дерьмо, и я ему прямо сказал об этом. Но он решил, что я заложил его, и чтобы отплатить, сделал то же. Так, ничего особенного, но это стоило мне нескольких лишних месяцев... -- Да, герои недолговечны. А я тут при чем? -- Я думаю, он и есть твоя половинка, более того, он и приехал в Квинак для того, чтобы отплатить. Для этого он и киношников натравил на нас. Брови у Билли полезли вверх от удивления. -- Для того, чтобы отплатить тебе за какую-то старую обиду? -- И Билли выгнулся назад, чтобы как следует рассмотреть Айка. Его розовые губки приоткрылись в улыбке. Неужели ты считаешь, что для этого надо тащить с собой целую кинокомпанию? - Не только мне. Я думаю, он вернулся домой, чтобы отомстить своей матери, своей бывшей жене, городу, короче -- всем. - А что ты такого сделал, что он так расстроился? - Я видел, как его отымели в душевой все, кто только мог, а он видел, что я это видел. -- О Господи. И ты не позвал охрану? -- Охранники в основном и принимали в этом участие. -- Да-а. Ну а после того, как тебя выпустили? -- Там был замешан и тот полицейский, под надзор которого я был выпущен. -- А-а. И ты считаешь, что он до сих пор хочет отомстить? Исаак, это чушь собачья. "И сорок лет спустя бедуин встал на путь отмщения". Ну дождись случая и вмажь ему, как ты это сделал со скотиной Гринером, -- предложил Билли, продолжая улыбаться. -- Но возвращаясь к началу, я не вижу, какое отношение это может иметь ко мне или к моему бесценному грузу. И могу заверить тебя, что мой напарник отнюдь не является великаном-альбиносом. У него все в порядке с пигментацией и он довольно тщедушен. -- Он мог нанять кого угодно из своих киношников. -- Сомневаюсь. Мы договорились об этом деле несколько месяцев назад. Грустно признаваться в этом, но, похоже, даже Исаак Соллес может пасть жертвой старческой подозрительности. Но предположим даже, -- ради поддержания беседы, -- что ты прав, что этот осел является частью мстительного замысла твоего дружка... ну и что ты от меня хочешь? -- Чтобы ты подождал, пока они все не уедут. А с этим ничего не случится, Кальмар, -- Айк кивком указал на металлический кейс, прикованный к узкому запястью Билли. Когда у человека есть такие запасы, он автоматически становится хозяином положения. -- Ты же знаешь, что я не могу так поступить, Соллес. Замки с часовым механизмом. Или я встречаюсь со своим напарником в полдень в ближайшее воскресенье, или мне придется научиться бриться одной рукой. -- У нас есть еще неделя. Может, ты встретишься с ним в каком-нибудь другом месте? -- И что от этого изменится? Или что может изменить отсрочка? Я хочу, чтобы меня освободили от этого как можно быстрее. -- И Билли откатился обратно на свою кучу из книг, крекерных коробок и банок из-под сосисок. -- Как можно быстрее. У меня есть свои дела, свои мысли, чай, который я хочу держать обеими руками. И у меня тоже есть свои счеты с этим библейским самодуром и всем его кретинским культом. Для начала я собираюсь разослать во все газеты штата статейку, в которой проведу параллели между культом Гринера и культом парникового эффекта, которые оба восходят к темному средневековью -- те же предрассудки, то же недомыслие, те же заблуждения. А кроме того, я намерен начать судебное преследование по факту причинения ущерба. О, у меня много планов... Айк терпеливо ждал, когда Билли выдохнется, в надежде уговорить его изменить место своей нарковстречи, когда из люка вдруг вынырнул Грир. Его заплетенные косички подскакивали, как колокольчики у чертика из табакерки. -- Братья! -- позвал он громким шепотом. -- Похоже, пора приготовиться к низкому старту... потому что, если я не ошибаюсь... слышите это кваканье? -- двери высшего света распахнуты перед нами! Приемник на камбузе аж трещал от возбуждения, как сообщил им Грир, принимая позывные от крупного корейского рыбообрабатывающего судна стоявшего за островом Миддлтон. Английских слов в посланиях оказалось вполне достаточно для того, чтобы Кармоди понял, что обращаются именно к нему. В сообщениях говорилось, что все работы прекращены, так как на борт только что прибыли крупные дипломаты из Сеула и капитан собирается закатить им шикарный прием. Грир не сомневался, что в самое ближайшее время они изменят курс и двинутся к корейскому судну. "Кармоди обожает вечеринки". Затем из люка вслед за Гриром появился Кармоди и выдал совершенно противоположные распоряжения: немедленно остановиться и вытравить рыболовные снасти прямо здесь и сейчас. -- Раскатать снасть -- будем ловить треску! Айк благосклонно отнесся к этому распоряжению, хотя и не сомневался в том, что ни у кого на борту нет даже временного разрешения на ловлю в этих водах, не говоря уже о квотах и консигнациях. Они выбросили звуковой буек и начали наживлять крючки, понемногу стравливая лески с барабана. Приятно было выйти из состояния туристического самоощущения, почувствовать, как напрягаются мышцы и струится пот. Но после пары успешных уловов, как раз в тот момент, когда они вышли на глубину и вытащили несколько морских налимов, Кармоди хлопнул в ладоши и приказал остановиться. -- Все, довольно! Сматывайте удочки и готовьтесь к отплытию! -- выяснилось, что он всего лишь хотел сделать подарок корейцам, которые находились в водах, где лов рыбы был им запрещен. -- Япошки любят налимов. Вот мы и подарим им их в честь знакомства. -- То есть вы не станете их продавать, мистер Кармоди? -- поинтересовался Нельс, отличавшийся серьезностью и уравновешенностью, не в пример своему сводному брату, и до сих пор лелеявший надежду скопить когда-нибудь достаточно денег, чтобы купить собственную посудину и собственную квоту. И хотя Кармоди платил ему не процент с прибыли, а стабильную еженедельную зарплату, ему не терпелось вернуться домой и приступить к регулярной ловле, чтобы заработать какие-нибудь приличные деньги. -- Нет, Нельс, я собираюсь их подарить. "Всегда быть посланцем доброй воли" -- вот лозунг Кармоди. Знаю я этих азиатов -- они ребята выпить не промах, -- он подмигнул Вилли. -- И им очень нравятся такие рыбки. Так что вполне возможно, что они пригласят нас к себе на борт. Зная Кармоди, все думали точно так же. Они решили оставить буек и подобрать его после -- а ну как в сеть что-нибудь попадется, пока они развлекаются. К тому же голоса в приемнике с каждой минутой звучали все призывнее и возбужденнее. И они, развернувшись, двинулись к корейскому судну. Не успели они принарядиться, как вдали уже показался Миддлтон. Кармоди распорядился поднять флаг, чтобы дать знать о своей дипломатической миссии. Он хотел "Юнион Джек", но Вилли воспротивилась этому: -- Это все равно что я бы ходила с Техасской одинокой звездой. Ни звездно-полосатого, ни аляскинского, ни полярного флага у них не было, так что пришлось удовлетвориться футболкой с эмблемой Квинакской средней школы, которая принадлежала Арчи Каллигану. Он обвязал рукава вокруг антенны, и выцветший буревестник затрепетал на ветру. У них не было координат плавучей базы, но впереди виднелись отчетливые признаки места празднества. Вечерний горизонт то и дело окрашивали ракеты и фосфорическое сияние фейерверков, и Кармоди вручную повел судно на свет. И впервые за все это время Айк понял, на что способны его турбомагнитные двигатели. Создавалось ощущение, что мчишься на бесшумном гоночном катере. Ветер и брызги летели в лицо с такой скоростью, что оставаться на палубе без очков было невозможно, по стальной поверхности палубы, пригибаясь под гиками, можно было кататься на водных лыжах. Остров Миддлтон расположен в семидесяти километрах от залива, то есть в пятидесяти милях, но не прошло и двух часов с того момента, как они смотали снасти, как Кармоди уже начал сбрасывать скорость, притормаживая на почтительном расстоянии от базы. Двадцать пять миль в час -- рекордная скорость для любого судна, а для рыболовного просто немыслимая. Корейская база размером с футбольное поле казалась огромным металлическим монстром. По форме она напоминала железный контейнер для перемешивания цемента -- низкая, плоская и со скошенными краями. Единственное, что отличало нос от кормы, так это название, выведенное ближе к переднему краю -- "Морская стрела", под которым было изображено и само это оружие, указывавшее острием вверх. Огромное чудовище стояло на якоре в полутора милях от Миддлтона, спокойно покачиваясь на грязной спокойной воде. К базе было привязано несколько десятков плоскодонок, уткнувшихся в ее ржавый бок, как грязные поросята в огромную свиноматку. Из чрева судна неслась настоящая какофония электронных воплей и стонов, а с высившейся посередине площадки в воздух то и дело взлетали огни фейерверков. Билли взирал на разноцветное небо со свойственной ему презрительностью. -- "Ты блистай, блистай, блистай". Тьфу ты черт! Если бы эта сволочь Гринер не заграбастал мою пиротехнику, я бы показал им фейерверк. -- А то, что несется изнутри, это корейский рок-н-ролл, -- сообщил им Грир. -- Мы как-то ловили его по Радио-Мен. -- Кармоди, а ты уверен, что они нам будут рады? -- ржавая база напомнила Вилли мусорную баржу, за которой они прятались. -- Что-то она мне не кажется образцом элегантности. -- Да, Карм, -- подхватил Арчи. -- Даже не знаю, что хуже -- запах, вид или грохот, который из нее несется. Я бы поостерегся туда соваться. Арчи, покопавшись в своем сундучке, вырядился в коричневато-белые кожаные туфли, розовую рубашку, галстук и спортивный пиджак с длинными лацканами и теперь чувствовал, что слегка переборщил. -- Арч, мальчик мой, тебе никогда не приходило в голову, что это наш долг -- научить бедных язычников стильной жизни? -- Кармоди надел белый шерстяной пуловер и новые красные подтяжки и теперь напоминал Санта Клауса на отдыхе без шубы и со сбритой бородой. Когда они