же заделывали обгоревшие стены соседней конторы по продаже аэросаней и бутика Айрис Греди. -- Бедный Слабоумный, -- промолвила Алиса. -- Он не заслуживал такого. -- Она развернула машину и двинулась в сторону больницы. Айк последовал за ней, радуясь, что она не стала искать оправданий в виде несчастного случая или хулиганства портовых крыс. Существуют ситуации, когда даже матери должны отказываться от своих прерогатив. Сестра в больнице сообщила им, что Вейн Альтенхоффен все еще слаб от принятых успокоительных, но вне опасности. Альтенхоффен лежал на целом ворохе зеленых подушек. Голова его, как белым тюрбаном, была обернута бинтами, а нос, который он сжег, был защищен проволочной сеточкой, оригинально изготовленной из ситечка для чая. Из-за отсутствующих бровей и ресниц казалось, что у него еще большая близорукость, при этом он улыбался бодро и задиристо. -- Опять на меня напали, Исаак. Мой слабый рассудок не успевает осознавать все эти злоключения, которые на меня обрушиваются. -- Может, пора ему дать передышку, Слабоумный, -- предложил Исаак. -- Он может оказаться более уязвимым, чем твой знаменитый Гейдельберг. -- Это еще никому не известно. Ты знаешь, что на этот раз они его забрали? Вероятно, выкатили через заднюю дверь, прежде чем начали все поджаривать. -- Забрали твой новый станок и сожгли твой старый офис? -- Это тронуло Алису гораздо больше, чем утрата Луизы Луп. "Маяк" выходил в этом здании еще до рождения ее матери. -- Я тебе страшно сочувствую, Вейн. -- Зато я спас прадедушкин "Оливетти", -- гордо сообщил Альтенхоффен. Выйдя на улицу, Айк был изумлен тем, что Алиса забралась в его джип. Он полагал, что она отправится в свой мотель, и не знал, что говорить после прошедшей ночи. Он хотел забыть о ней. Он хотел выяснить свои отношения с Левертовым, когда предоставится такая возможность, без всяких посредников. А может, именно для этого она и решила остаться, подозревая, что он что-то замышляет. Оба молчали. Они даже не могли смотреть друг на друга. Они подпрыгивали в старой открытой машине и делали вид, что внимательно изучают окрестности. Так что хоть один из них, как позднее понял Айк, должен был заметить эту хреновину на парусе. Но, похоже, их головы были заняты другими, гораздо более интересными вещами, и к тому же находившимися гораздо ближе -- на расстоянии вытянутой руки. Центр города был почти пуст -- сегодня должна была быть предпринята еще одна попытка отснять сцену с преображением морского льва. Добравшись до порта, Айк увидел свой фургон, припаркованный на пустой стоянке, недалеко от места швартовки "Кобры". На противоположной стороне стоянки был установлен операторский кран, изогнувший свою шею над декорациями, как огромная цапля. У его подножия сгрудились машины, трейлеры, рабочие и зеваки. Айк предпочел бы поговорить с Ником в более интимной обстановке. В отсутствие свидетелей Левертов явно чувствовал бы себя свободнее. И дал бы волю своему торжеству. Но как бы там ни было, Айк не собирался медлить. Как говорится, час пробил. Подлеца надо было призвать к ответу и заставить выложить карты на стол. И даже если он будет увиливать, опасаясь слушателей, ему все равно придется ответить. И тогда Исаак Соллес точно будет знать, он ли приложил свою скользкую белую руку к поджогам, убийству Омара Лупа и старика Марли. Николай Левертов не сможет скрыть самодовольства. Он обязательно выдаст себя ухмылкой -- талантливо зашифрованным признанием. А когда судья Айк услышит его, судебное заседание будет закончено, и он приведет приговор в исполнение тут же на месте, без всяких посредников, как он должен был поступить в свое время со старым Когом Вайлем. Вынуть меч правосудия и поднять его над головой. Оставалось только надеяться на то, что он успеет опустить его раньше, чем Кларк Б. выскочит из своего укрытия и польет свинцовым дождем невинных зевак. -- Похоже, у них перерыв, -- заметила Алиса. -- Вон идет Стебинс с парой красоток... Айк развернул джип и двинулся вслед за ними. "Может, Ник на яхте", -- с надеждой подумал он. Красотки отнюдь не желали красоваться -- они мрачно поднимались по трапу, не говоря ни слова. Какой-то юный администратор держался руками за голову так, словно все было потеряно. Однако Стебинс явно был в хорошем настроении. И когда Айк с Алисой сообщили ему, что им надо обсудить пару вопросов с Николаем, он разразился громким хохотом. -- Пару вопросов, говорите? Ну что ж, ребятки, в настоящий момент нашего чудо-мальчика здесь нет... но вы можете повидаться с ним вон там, -- и он указал своим длинным пальцем на съемочную площадку за стоянкой. Толпа там бурлила все больше и больше. -- Видите этот меховой костюм на крыше офисного трейлера? Так это он. Прошу прощения, мэм, это наш огурец Николай Левертов. Вообще-то я не думаю, что вы нашли лучшее время для беседы, но если вы настроены так решительно... -- Да, решительно, -- ответил Айк. -- А что его так вывело из себя? -- Ну, во-первых, Исаак, куча его ориентировочных вешек была выдрана сегодня утром, а во-вторых, он только что узнал, что кто-то выпустил его морских львов. Обоих! К тому же к дрессированному был прицеплен только что изготовленный манекен -- около двух с половиной миллионов долларов разной робототехники и косметики. -- Стебинс снова рассмеялся. -- Но на самом деле даже не это так потрясло нашего белокурого малыша. Он приподнял свою повязку на глазу и осмотрел собеседников. Алиса наконец не выдержала и спросила -- так что же, собственно, его потрясло? -- Значит, вы тоже не обратили внимания? Это потому, что они так классно все сделали, да еще в темноте к тому же! Вон, смотрите! На этот раз они проследили за его пальцем вдоль нависающего изгиба паруса до второй от верха секции, где серебристо-черный логотип "Чернобурки" представлял собой идеальный контур для мишени. Единственное, что оставалось добавить верхолазам-граффитистам, так это знаменитые красно-желтые концентрические круги и черный мазок посередине. Похоже было, что в центр мишени просто чем-то выстрелили снизу, чем-то липким и клейким, как каучук. Расплывшаяся клякса стекла из круга на предыдущую секцию и, судя по всему, продолжала течь вниз. Алиса, не сдержавшись, откинула голову и принялась смеяться вместе со Стебинсом. Но Айку уже хватило потрясений, чтобы это могло пробудить в нем чувство юмора. Он уцепился за канат трапа и откинулся назад. От человека требовалась недюжинная смелость, чтобы подняться на такую высоту. Кто же эти шутники? И откуда они знают, что означает этот символ? Здесь? И сейчас? Это было невозможно. А с другой стороны, стали бы они этим заниматься, если бы не знали, что делают? Черт побери, может, не так уж обязательно спускаться вниз с этим мечом правосудия, как он себе вообразил? Может, у него действительно были здесь союзники -- какая-нибудь пятая колонна второсортного Третьего мира, о которой никто и не подозревал, и к тому же обладающая шестым чувством. Стебинс положил руку Айку на плечо. -- Я все еще жду партию в покер, которую ты мне обещал, сынок. Как насчет сегодняшнего вечера? Думаю, съемки завтра притормозятся, так что можем посидеть допоздна. Что скажешь? Крутой мужик, шут гороховый и пара твоих дворняжьих дружков? А у меня есть бутылка "Джека Дэниэлса"... -- Кармоди никогда не простит, если мы сядем играть в покер без него. -- Кстати, вы его вчера здесь не встречали? -- вмешалась Алиса. -- Конечно, мэм, конечно. Я и его пытался совратить, но он заявил, что ему надо вернуться на судно. Сказал, что нашел настоящий клад, и ему не терпится вернуться на это место. Так что он вместе с твоим приятелем и еще парой ребятишек отбыл с утренним отливом. А теперь прошу прощения, -- он кинул еще один взгляд в сторону Левертова, -- предпочитаю держаться подальше от бурных проявлений чувств и вспышек раздражения. Лучше в койку. -- Он опустил свою повязку и двинулся вверх по трапу по направлению к покачивающемуся парусу. На палубе уже был закреплен такелаж для подъема люльки к опозоренной эмблеме. -- Рад был поболтать, -- не оборачиваясь, крикнул Стебинс. Айк и Алиса проводили серое привидение глазами, пока оно не скрылось за планширом, сели в джип и двинулись обратно к столпотворению машин. Они не успели припарковаться, как воздух разорвал пронзительный вопль: -- Я вижу! -- голос раздавался с самой вершины операторского крана. -- Клянусь, босс, в полумиле отсюда к скале... как ее?.. Безнадежности. Точно, я вижу нашу куклу, как она рассекает волны. Айк направил свои цейсовские окуляры на кран. Вот, значит, где расположился Кларк Б. Кларк. Со своей всклокоченной головой и биноклем он походил на спасателя с пляжа Малибу -- такого специального спасателя с "узи" в шортах. Айк проследил биноклем в направлении, куда указывал Кларк, и увидел женский торс, который то поднимался, то опускался в накатывающих волнах. -- Ты уверен? -- Айк развернул бинокль в сторону, откуда донесся пронзительный голос Левертова, и увидел загримированного получеловека-полульва, рычащего на сборище нервных помощников. -- Кто может подтвердить? Кто-нибудь еще видит то же, что мистер Кларк? Неужели больше ни у кого нет бинокля? Рабочие, администраторы, дрессировщики, мальчики на побегушках все дружно затрясли головами: профсоюзы запрещали своим членам носить какое бы то ни было оборудование, не предполагавшееся их прямыми обязанностями. Левертов развернул свой громкоговоритель к зевакам на трибунах: -- Кто-нибудь видит манекен? Двенадцать рядов лиц одновременно повернулись в сторону моря, и все дружно закачали головами. -- Но я видел его, босс, видел, -- надрывался Кларк. -- Спросите Соллеса -- он тоже видел! Левертов прикрыл глаза рукой и развернулся в направлении Айка и Алисы. Грим заиграл всеми своими цветами, и к нему явно вернулось самообладание. Он спустился с трейлера по лестнице и, улыбаясь, двинулся им навстречу. -- Наш герой и мама. Какое приятное дополнение к нашей маленькой катастрофе. -- Удачный день, Ник? -- осведомился Айк. -- Воодушевляющий. Впрочем, как и ночь. Похоже, маленькие гномы неплохо потрудились. Может, вы уже успели заметить? -- Да, мы видели парус, -- ответила Алиса. -- Исаак не имеет к этому никакого отношения. -- Ну конечно же, -- промурлыкал Левертов. -- Я ни на секунду не подозревал его в этом. Как и в том, что он выпустил моих морских львов. Кстати, Исаак, ты не видел там ничего, напоминающего куклу за миллион баксов на спине никчемного млекопитающего? Айк никогда не умел врать. -- Возможно, -- уклончиво ответил он. -- Кажется, я что-то видел в районе Безнадежности, но с таким же успехом это мог быть отвязавшийся буек... Айк не успел договорить, а Левертов, повернувшись к ним спиной, уже начал кричать в громкоговоритель: -- Тысяча... нет, пять тысяч долларов тому, кто вернет куклу, -- проорал он, обращаясь к зрителям. -- Плевать на морского льва. Можете пристрелить его, а куклу привяжем к водолазу. Ставлю на круг десять тысяч, если доставите его живым или мертвым. Что скажешь, Квинак, кого-нибудь интересует мое предложение? Трибуны для зевак опустели мгновенно. -- Удивительное чувство, -- улыбнулся Левертов, -- когда видишь, как все объединяются ради общего дела. -- Позволь мне воспользоваться твоим телефоном, Николай, -- попросила Алиса. -- Может, и мой откликнется на твое предложение. -- Конечно, но не рассчитывай на многое. Телефоны сегодня тоже буксуют, как и все остальное. А что ты на меня так смотришь, Исаак? Это из-за моего костюма? Я всегда говорю -- ничто не сравнится с мехами от Закса. Айк не ответил. Алиса набрала номер и склонилась к трубке, отгородившись от всех занавесом своих черных волос. -- Карм часто не включает его, -- заметил Айк. -- Ты же знаешь. Алиса, устав ждать, закрыла крышку и вернула трубку сыну. Левертов прикоснулся антенной к загримированному лбу. -- Вам, очаровашкам, придется меня извинить, -- Левертов развернулся и двинулся обратно, крича в свой громкоговоритель: -- Ну, разворачивайтесь, мистер Кларк! Тащите сюда оптику и двенадцатизарядную пушку. Игра началась, или в данном случае поплыла, -- добавил он, обращаясь через плечо к Айку и Алисе и предоставляя им возможность насладиться его остроумием. И тут же издали донеслось бормотание первых моторок, срывающихся со своих приколов. Айк встал, прикидывая, что же делать дальше. Его манили два аромата -- каждый в свою сторону: с одной стороны -- запах Левертова: жасминовый спрей, адреналин и камфорный аромат меха, а с другой -- сладкий и неповторимый аромат женственности, о существовании которого он напрочь забыл. Но сейчас от его властного присутствия у Айка кружилась голова. И он был благодарен Алисе за то, что ей хватило такта сделать передышку. -- Может, кто-нибудь из нас вернется и проверит, как там Луиза? В ее состоянии она может оказать очень дурное влияние на такую впечатлительную крошку, как Никчемка. -- Отличная мысль. Я тебя подброшу к твоей... нет, я же могу взять здесь фургон Грира, то есть мой фургон, а ты садись в джип и поезжай... -- Айк умолк. У него не было ни малейшего представления, что делать и куда ехать. Все известные ему местные пристанища внезапно оказались закрытыми в силу неблагоприятных обстоятельств -- одни погублены пожарами, другие наводнениями, третьи -- беспорядками и возникшими сложностями. Его капитан вместе с судном ушел в море. Его дом превратился в проходной двор. Там, где раньше сопел его старый пес, валялся толстый щенок... кровать внезапно стала слишком узкой, а аромат женщины слишком близким. -- Купи бифштексов и яиц у Херки, -- предложила Алиса. -- Закинь их в мотель, и я приготовлю тебе еду. А я возьму джип. Они расстались посередине стоянки, не поднимая глаз, как дети, избегающие смотреть друг на друга после совместного поедания запретного лакомства. Айк дошел до фургона и сел за руль, не закрывая дверцы. Вокруг все расцветало яркими красками перемен. Привычный тусклый пейзаж блестел таким ярким стальным светом, что резало глаза. Как открытая угроза, исходящая от отточенного лезвия ножа. О шиповник, куст терновый. О глупое сердце, выпрыгивающее из груди и доводящее человека до виселицы. Потому что тут-то и таится дилемма, потому что в этих ярких цветах всегда прячутся самые острые шипы. Все перемены несут с собой новизну, а любая новизна болезненна. И уже не нырнуть обратно в утешительный сон, потому что он теперь будет приносить еще большую боль. И теперь любимая подушка набита не содержимым бабушкиного пуховика, а кирпичами. И твои любимые грезы претерпевают уценку. И где ты теперь будешь уединяться? Куда делся тот приют, богато украшенный плесенью и грибком? Теперь ты в нем не найдешь мира и покоя. Может, и Джину сломала вовсе не потеря ребенка, а утрата Библии. Она держала ее между ладоней, как свечку, и молилась, не переставая, с того самого момента, как увидела выпирающий позвоночник, эту непристойную кочерыжку брюссельской капусты, в лучах больничного освещения, и до того дня, когда слабо улыбающийся предмет ее молитв перестала дышать. И тогда гладкий кожаный переплет стал для Джины ядовитой плотью поганки. Слова книги оказались не чем иным, как лживыми шлюхами, пророки -- обычными лизоблюдами, пытающимися подмазаться к мистеру Самому Главному, а апостолы и вовсе дюжиной извращенцев-дегенератов. Тогда-то Джина и послала ее на хуй и отказалась и от Библии, и от веры, променяв их на марихуану и мировоззрение Мерзких Девяностых как раз в то время, когда и то, и другое уже находилось на излете. Сначала закончилась марихуана. К этому времени уже начали проводиться опрыскивания генетическими рекомбинантами, которые вызывали такую ботаническую цепную реакцию, что все опасные растения в течение нескольких лет стали бесплодными. После этого остались лишь официально разрешенные экземпляры -- чахлые кустики, выращиваемые архивариусами в Ватикане и ООН. Конопля для народа закончилась. А Джина была не в состоянии понять этот тонкий замысел, как она не могла понять адаптированного пересказа книги Иова. Может Джина и была наивна, но она знала, что волшебство не может существовать без поэзии, а поэзия не может быть ни модернизирована, ни переложена, она едина и неповторима, как эта коричневая река миксин, выливающаяся из брюха Омара Лупа. Айк выглянул из машины. Зубчатый гребень Пиритов врезался в низко нависающее небо. С другой стороны была видна вереница моторок, несущихся в море в погоне за сбежавшим львом и похищенной им куклой. Десять тысяч баксов, живым или мертвым. Он видел рыбаков с поднятыми вверх, как штыки, шестами. Он видел, как ловцы жаберными сетями сбиваются в кучу, словно стая псов. И Айк понял, что добрые старые дни рыбачьего городка безвозвратно миновали и что он будет скучать по ним. Он никогда не задумывался об этом раньше, но ему нравились нежные рассветы, когда вся рыбачья братия изящно вальсировала с растопыренными руками. Ему нравился живописный беспорядок подборщиков, выстраивающихся в неровную линию и выжидающих, как участники родео, когда можно будет заарканить сеть. Эпоха, ушедшая навсегда, унесенная ветром спецэффектов, американской анархии и вновь распавшейся связью времен. Провалившаяся в преисподнюю. Так он сидел, погрузившись в свои меланхолические размышления, пока над его головой не раздался усиленный громкоговорителем голос: -- Эй, Айк Соллес! Мы получили сообщение, которое может тебя заинтересовать. Чертовски странное. -- Это был Стебинс, который кричал в свой рупор с борта яхты и чем-то махал. -- Это с "Кобры". -- Сейчас буду, -- откликнулся Айк и захлопнул дверцу. Внутри фургона тоже пахло потом и плодовитостью. А еще рыбой. Но никаких цветочных ароматов. Слава Богу, Гриру и сестрам Босвелл хватило ума не смешивать свои запахи. К тому моменту, когда он припарковал фургон, Стебинс уже ждал его на сходнях, держа в руках полоску розовой туалетной бумаги. Старик тяжело дышал, и лицо у него было абсолютно серым. -- Случайно оказался... сканировал... и вдруг услышал целую какофонию звуков... на частоте 24... ее раньше использовали в неотложных случаях... и я подумал, а что, если это азбука Морзе, и записал ее. И он поднял повязку с глаза, чтобы лучше рассмотреть начириканные карандашом записи. Огромные буквы расползались в разные стороны, как у ребенка, учащегося писать. -- Получилось "S-O-S". Потом "Г-И-Б-Н-Е-Т-К-О-Б-Р-А". Потом О, С-В, Э-Л-М и дальше еще что-то -- я не разобрал, наверное, помехи. А потом слово "Н-А-Н-А-С". Стебинс передал Айку трепещущее послание. Айк внимательно изучал его несколько мгновений, после чего поднял голову: -- И больше ничего? Никаких координат? Стебинс потряс своей серой гривой. -- Может, еще пара SOSob, а потом шумы и помехи. Первые три слова я разобрал абсолютно точно. А вот что было посередине -- не знаю. Я не пользовался азбукой Морзе уже более полувека. -- Слово посередине -- огни Святого Эльма, мистер Стебинс. Огни Святого Эльма на нас. Вы умеете управлять этим разноцветным корытом, капитан? Я знаю, где они. Нелл устроилась поудобнее на второй сверху ступени, прислонившись головой к навесу, и принялась думать, что ей делать дальше. И вскоре ее сморил сон. Она спала до тех пор, пока ее не разбудило тонкое неприятное жужжание, словно на нее набросилась целая туча комаров. Она выпрямилась и начала тереть глаза. Она по-прежнему не знала, согласно какому закону существует внешний мир -- по сигналу "тишина" или "снято". Но разбудил ее не киношный сигнал -- она это точно знала. Неприятное жужжание доносилось снизу, и теперь оттуда же лился странный пурпурный свет. Она уже не чувствовала себя так уверенно, как прежде, но все же заставила себя спуститься вниз и заглянуть в гулкую пещеру. Огромный подвал был теперь освещен. И при свете вино-градно-зеленого сияния она убедилась в том, что совершенно верно все себе представляла -- где большие деревянные подпорки, где стены, где ржавые обломки паровых двигателей и остальная рухлядь, оставленная здесь временем. Однако то, отчего исходило сияние, она не могла себе представить. Оно находилось в том самом месте, где она ощутила неуверенность, и не походило на остальные механизмы. К тому же эта штука была не старой, она была совсем новенькой и походила... ну вроде как на большую механическую чайку с распростертыми металлическими крыльями, металлическими боками и зияющей утробой вместо головы или хвоста. Она была слишком огромна, чтобы ее можно было спустить по лестнице. Наверное, ее сбросили через люк в потолке. Она лежала, слегка завалившись на бок и опираясь на покрытое водой крыло. Большие роликовые колеса беспомощно болтались в воздухе, а вставленные в нее провода торчали во все стороны. Она могла пролежать здесь не больше суток, судя по пене, образовавшейся на колесах -- нигде не было видно никаких признаков ни пыли, ни ржавчины. Зато она была покрыта маленькими колечками мерцающего виноградно-зеленого света. Они порхали, как бабочки, по всему корпусу птицы, не останавливаясь лишь на роликах и колесиках. А неприятное жужжание, которое разбудило Нелл, они издавали своими жующими и перемалывающими зубами. Нелл взлетела вверх по ступеням и опрометью кинулась по нижнему навесу к лестнице на второй этаж. Теперь ее уже совершенно не волновало, какой был дан сигнал снаружи. Ей было совершенно наплевать, направят на нее красный лучик или нет. И пусть отсылают в Шинный город, в конце концов портовые крысы не так уж плохи, главное -- привыкнуть к запаху этого черного клея. Они стояли на одном месте без всякого движения так долго, что к ним присоединилось шестеро дельфинов, которые начали кружить вокруг судна, посверкивая своими черными спинами. Они то появлялись, то исчезали, то поднимались, то опускались, как лошадки на водяной карусели. Дельфины довольно часто встречались в этих водах и неизменно встречали радушный прием на туристических лайнерах, но Кармоди никогда не слышал о столь странном поведении этих созданий. Они кружили и кружили плотной стайкой вокруг судна уже в течение трех часов, словно под аккомпанемент какой-то музыки. Так что в какой-то момент даже начало казаться, что сверху раздаются звуки каллиопы. Весь день в темном шелке небес свистел и завывал какой-то странный ветер, хотя на море стояла полная тишь. Кармоди вспомнил, что такое уже было с ним в детстве на островах Силли. Прабабушка называла такой ветер Свистком Утопленника. "Его не чувствуешь, зато слышишь, -- хихикала старая ведьма. -- По поверью, это дурной знак. И помяни мое слово, Свисток Утопленника -- предвестник крови и гибели. Одним он приносит крушения и катастрофы, другим сулит горе и потерю имущества. Скоро-скоро грядет роковой удар". И что касается ударов, старая карга никогда не ошибалась. Обычно не проходило и нескольких часов, как этот жуткий предвестник обрушивался с небес на землю и устраивал сущий ад на всем Корнуэльском побережье. Однако что смущало Кармоди сейчас, так это то, что на небе не было ни облачка. Ни перистых облаков, ни грозовых туч. Просто темно-лазоревое небо, как второе веко у тюленя. И все же сверху отчетливо раздавался этот звук. Он страшно всех выводил из себя, особенно учитывая, что управление судном накрылось и повсюду мерцали эти чертовы огоньки... беднягу Эмиля Грира это вовсе довело до истерики. -- Спасите! Спасите! -- верещал Грир. -- Высылайте суда! Высылайте суда! -- Его искаженное от ужаса лицо, склоненное над микрофоном, было закрыто прядями свалявшихся волос. -- Это "Кобра", это "Кобра", вышлите к нам что-нибудь... "Кобра", разрази гром мою черную задницу, это Эмиль мать его Грир, вице-президент Законопослушного Ордена Бездомных Дворняг и первый помощник на судне под командованием капитана Майкла Кармоди! Кто-нибудь слышит? Ради Иисуса, спасите нас! Потом Грир ненадолго умолкал и прослушивал эфир на всех частотах. Все склонялись к динамику, затаив дыхание, и слушали. Ничего. Ничего, кроме мертвого шороха и монотонного гудения правого кормового винта, продолжавшего равномерно вращать судно, ну и конечно же, завываний ветра наверху, который стонал и рыдал, словно свихнувшийся призрак из оперного театра. Арчи Каллиган настаивал, что голос принадлежит или Всемогущему, или Зверю с семью рогами, как предсказывал Гринер. Кармоди плохо разбирался в поющих ангелах и зверях с рогами, но ему абсолютно не нравилось, до чего эти звуки довели его команду. Как шкипер, он прекрасно понимал, что главное во время шторма -- сохранять боевой дух экипажа. Поэтому он поднял вверх свой кулак, напоминавший пушечное ядро, и погрозил им небу. -- Ну ты там, черт бы побрал твою воющую пасть! Если хочешь потопить нас, не тяни волынку, чертов педераст! Гадина надутая! Хватит играть с нами в кошки-мышки! Хочешь грохнуть, грохни! Ну ты, пустозвон, будет что-нибудь или нет? Нет? Я так и знал. Только и умеешь, что выть... -- Спокойнее, капитан, -- подошедшая Вилли встала рядом с Кармоди у леера. -- Не искушай Его без нужды. -- Да, мистер Кармоди, -- подхватил Арчи, прикинувший, что ни к чему призывать на свою голову еще и дьявола -- гнева Божьего вполне должно было хватить. -- И вообще никого не надо искушать! Кармоди с ухмылкой оглядел собравшихся. -- Да он блефует, ребята. Вот смотрите! На тебе, пустозвон! -- и с комическим торжеством Кармоди нагнулся и громко выпустил газы. Все, кроме Грира, рассмеялись. Но Грир был настроен слишком серьезно, чтобы его можно было отвлечь театральными выходками или приманиванием дьявола; он был приписан к этому обреченному корыту в качестве связиста, и ему надо было срочно передать очень важные сообщения. Он снова склонился над коротковолновым передатчиком у люка, напоминая попугая в своем блестящем спасательном костюме, и возобновил свои призывы. -- Это "Кобра", из Квинака, потеряли управление и дрейфуем в районе Пиритового мыса! Координаты неизвестны. Приборы не работают, инструментов нет, автопилот отключился. Вышлите спасателей, вышлите спасателей, вышлите хоть что-нибудь -- самолеты, подводные лодки, мормонов на велосипедах! Эй, кто-нибудь! Откликнитесь! --¦ он выключил микрофон, но на этот раз приемник перестал издавать даже шипение. Грир гипнотизирующе уставился на радио. -- Нет, вы только посмотрите. Наши позывные даже не проходят по каналу. Эй там, кто-нибудь! -- Попробуйте еще раз морзянку, связист Грир, -- предложила Вилли. -- Мне это больше по душе, чем ваши вопли. Выпить никто не хочет? Думаю, "ерш" будет вполне уместен... -- Я. -- Каллиганы подняли руки одновременно. Грир отказался, намереваясь полностью сосредоточиться на азбуке Морзе. Вилли повернулась к Кармоди. -- Шкипер, вы как? Утопим все беды и тревоги? -- Почему бы и нет? Все остальное уже испробовано -- от избиения аппаратуры до проклятия Всевышнего. Возможно, "ерш" и окажется той самой необходимой отмычкой. И еще немного кровяной колбасы из холодильника, мэм, если вы будете так любезны. Чтобы подбодрить ребят. Вилли игриво хлопнула Кармоди по его огромному животу и, покачивая бедрами, поспешила прочь. Грир отошел в сторону, не глядя на крупную блондинку, пропустил ее вниз и, снова наморщив свой черный лоб, принялся выстукивать точки и тире. -- Отлично держитесь, мистер Грир, -- подбодрил его Кармоди. -- Должен же найтись какой-нибудь балбес, который знает азбуку Морзе. Он старался говорить уверенно и беспечно, чтобы поддержать окружающих. Впрочем, он и на самом деле отлично себя чувствовал. Он оперся пузом на леер и потрогал то место, по которому его нежно похлопала Вилли. Ладонь у крошки была такой жесткой, что у него было ощущение, будто она словно теркой содрала ему кожу. Хороша старушка, -- ухмыльнулся он. Настоящий "ерш". А эти раскачивающиеся бедра? И предназначены я даже знаю, для кого. Он был рад тому, что взял ее на борт, даже если она и навлекла на них проклятье. Судно продолжало вращаться вокруг собственной оси. Арчи Каллиган принялся бормотать литании Бьюлаленда в надежде компенсировать все богохульства, совершенные Кармоди, одновременно доводя Нельса. -- Эй, Арчи, может, ты вспомнишь молитвы, которым нас учила бабушка? Ты же любил их. "И если утонуть мне суждено, пусть мягко опущусь на дно". -- Оставь своего брата в покое, Нельс, -- мягко пожурил его Кармоди. -- У моей прабабки тоже была молитва, которая действовала не хуже слабительного. А я предпочитаю, чтобы вы молились, а не пачкали мои новенькие спасательные костюмы. Мне они обошлись по три тысячи баксов каждый. Так что молись спокойно, Арчи. На всех, за исключением Грира, были надеты майларовые костюмы -- последнее слово в разработках спасательного оборудования. До погружения в воду они выглядели как мешковатые комбинезоны, а в воде автоматически надувались. Когда экстремальная ситуация заканчивалась, их можно было высушить и заново залить наполнителем, однако часто они надувались так туго, что их приходилось разрезать для того, чтобы снять. Кармоди продолжал носить его на спине, завязав пустые рукава на брюхе. Он слышал, что эти штуковины иногда приходили в действие раньше времени,и не хотел оказаться надутым, как зефирина, в тот момент, когда ситуация потребует от него активных действий. Корабль продолжал вращаться, как спускающая волынка. Грир все ожесточеннее выстукивал азбуку Морзе, а тихое бормотание Арчи и завывание ветра становились все горестнее. И Кармоди решил, что самое время к ним присоединиться. Он вытащил из-под раскладного стула концертино и уселся. Посудина на славу Спасет в любой беде, Вот только тихо плавай По малой по воде. Но надоело вскоре И поднят был аврал, Мы правим прямо в море, И черт бы всех побрал. Арчи оторвался от молитвы, намереваясь призвать Кармоди к большему благочестию, учитывая сложившиеся обстоятельства, но в это мгновение вдалеке что-то сверкнуло. Он прикрыл ладонью глаза, и вправду -- на горизонте что-то поблескивало серебристым светом. -- Слава Тебе, Господи! Мы спасены! Это яхта! -- одной рукой он указывал в сторону горизонта, а другой дубасил брата по спине. -- Ну что, кто-нибудь еще сомневается в силе молитвы? Кармоди поднес к глазам бинокль: из-за мыса действительно виднелся бушприт яхты. -- Какие сомнения, Арчибальд! Ты вымолил нам спасение. Это "Чернобурка", и она идет к нам. И я вижу на румбе нашего Исаака, а за штурвалом сам адмирал Стебинс. Отличная работа, сигнальщик Грир. Я же сказал вам, что найдется какой-нибудь старый хрыч, разбирающийся в азбуке Морзе. Грир не ответил. Он был настолько измотан, что даже не мог поднять голову, чтобы посмотреть, кого он приманил. Он привалился к стенке мостика, повесив голову между колен, и сидел, как сдувшийся шарик. Виллимина выскочила из трюма с подносом, на котором стояла выпивка и лежали бутерброды с колбасой. -- Я слышала, мы спасены? Тогда совершенно не обязательно топить свои печали, можно отпраздновать наше чудесное спасение. -- Истинный Бог, "Чернобурка"! -- Кармоди продолжал смотреть в бинокль, елозя брюхом по лееру, чтобы не упускать яхту из вида, несмотря на вращение судна. -- И сам за штурвалом -- повязка на глазу и все остальное! Прямо герой Эр-рола Флинна, спешащий на помощь. Слава Голливуду! А ну-ка все вместе -- гип-гип-ура! До Стебинса долетел слабый крик. Он не стал откликаться. У него были другие заботы, например, отвечать первому помощнику Сингху каждый раз, когда его лицо возникало на мониторе нактоуза. -- Это они? -- осведомилось лицо. Стебинс ответил утвердительно. -- Вы не ошибаетесь? -- Стебинс поклялся, что абсолютно уверен. Лицо исчезло, и на экране снова появился список мигающих координат. Эта картинка всегда напоминала Стебинсу закодированные финансовые отчеты, скользящие по экранам бирж -- загадочные цифры и символы, доступные только привилегированной элите. Стебинс выплюнул окурок своей потухшей сигары прямо в экран. Он знал, что Сингх и его команда страшно гордятся всеми этими железяками, но лично для него они не значили ровным счетом ничего. Он с трудом разбирался даже в устаревшей системе Лоранава. А там всего-то было три координаты -- две морские и одна собственно судна. Новая навигационная аппаратура учитывала еще по меньшей мере две величины -- сигнал с ложа океана и прогноз погоды. Эксперты в области навигации утверждали, что они могут проложить курс от Аляскинского хребта до ледяных гор Нептуна и судно даже краем не заденет ни обломка затонувшего пня, ни пролетающего мимо астероида. Но капитан Герхардт Стебинс и без этой аппаратуры никогда ни на что не наскакивал. Он на взгляд умел обнаруживать всякие затонувшие пни по водоворотам пены, а ночью -- по неестественной ряби, что же до астероидов -- они его мало интересовали. Какое они могли иметь отношение к морскому делу? Он считал все это модными бреднями, вызванными неизбежным превращением маленьких богатых засранцев в больших. И самым большим из них был Сингх. Во-первых, он был богат, как Крез. А во-вторых, он вырос, болтаясь в самых шикарных игротеках Индии. Поэтому Абу Буль Сингх воспринимал эту яхту как третьеразрядную игрушку, только более богато оснащенную и с большим количеством возможностей. Сингх принадлежал к элитарному клубу в Нью-Дели, члены которого с точностью до минуты выходили на связь друг с другом по всему миру по воскресеньям в одиннадцать утра по Гринвичу. Одному Богу известно, чем они занимались в своих шлемах за пультами, да и Тому, вероятно, было не слишком интересно за ними следить. Лицо на мониторе возникло снова. -- Поговорите с ними, мистер Стебинс. Попытайтесь им объяснить, что они сильно упростят нашу задачу, если прекратят крутиться на месте. -- Разве это не ваша обязанность, мистер Сингх? Думаю, вы лучше справитесь с этими техническими подробностями... -- Но это ваши друзья, мистер Стебинс, и ваши проблемы, -- пояснили с экрана. После чего он погас, и на нем снова появились ряды цифр и графических изображений. Надутая мангуста, -- подумал Стебинс, -- докапывается до меня. Знает, наверное, уже, что я наврал. Наверняка уже связался с Левертовым. Да, Стеб твою мать, ты, старик, уже принадлежишь истории... И он отошел от штурвала, чтобы взять микрофон. -- Эй там, на "Кобре"! -- произнес он гробовым голосом. -- Это "Чернобурка". Издали раздался голос с явным английским акцентом: -- Не шутишь? -- Это слегка взбодрило Стебинса. -- Отставить кружиться, "Кобра", и ложитесь в дрейф, чтобы мы могли к вам подойти. -- Мы бы с радостью согласились, "Чернобурка", -- донесся ответ. -- Но мы не можем остановиться. -- Это был Майкл Кармоди в каком-то майларовом мешке, доходившем ему до подмышек. Его лысая башка блестела в лучах солнца, и он орал через пластиковый стаканчик с оторванным донышком. -- Мы уже три часа крутимся, как белка в колесе! Боюсь, что кое у кого из моей команды уже мозги набекрень. -- Добрый день, мистер Стебинс! -- весело замахала рукой блондинка, стоявшая рядом с Кармоди. -- Это я, Вилли Хардасти! Как приятно всех вас видеть. Ее восторги тут же были подхвачены еще двумя мешкообразными силуэтами. За их спинами кто-то, напоминающий сдутую ярмарочную палатку, пытался подняться с палубы. -- Добрый день, мисс Хардасти... капитан Кармоди. -- Теперь они уже были настолько близко, что он отложил микрофон. -- А могу я узнать, как вы вляпались в такую заварушку? -- Это была рука Всевышнего! -- сообщил один из мешков. -- Ну это уже слишком, Арч, -- поправила его блондинка, -- я думаю, что скорее это перст непостоянной судьбы. -- Заткнитесь оба, -- распорядился Кармоди. -- Мы попали в какой-то странный шторм, мистер Стебинс. И молния вывела нашу электронику из строя. На мониторе у Стебинса снова выскочило лицо Сингха с еще более лягушачьим выражением, чем прежде. -- За последние 36 часов в радиусе 250 километров никаких штормов не наблюдалось. Боюсь, ваши друзья пьянствуют, мистер Стебинс, а может, и еще того хуже. Прискорбно, что они не могут управлять своим судном. Сообщите им, что мы не можем рисковать. Им придется самим подплыть к нам. -- Вы можете спустить шлюпку? -- крикнул Стебинс. -- Нет, -- откликнулся Кармоди. -- Шлюпочный отсек заклинило, как и все остальное, иначе мы бы давным-давно добрались до берега и бросили бы это чертово корыто. Очень не хочется быть для вас обузой, но боюсь, вам придется подойти к нам. -- Это невозможно, -- проквакал Сингх. -- Мистер Стебинс, проинформируйте своего эксцентричного приятеля, что раз мы не можем взять их на буксир, единственное, чем мы можем им помочь, это сообщить их местонахождение ближайшему посту береговой охраны. Это их обязанность. А наша, мистер Стебинс, вернуться в порт и ждать дальнейших указаний. Пожалуйста, передайте эту информацию и готовьтесь поворачивать. Подобное хамство Стебинс был не намерен глотать. -- Ах ты, круглоглазая жаба! -- заорал он. -- Нельзя оставлять людей на судне, которое терпит бедствие! Это противоречит морским законам! Это чревато расследованием ООН. Сингх был явно обескуражен такой возможностью. Он отвернулся от камеры и принялся с кем-то совещаться за пределами видимости. -- Они могут подплыть к нам, -- снова обратился он к Стебинсу. -- Они могут утонуть! -- На них спасательное снаряжение. -- Их может смыть волной. К тому же там есть женщина! -- Благодарю вас, мистер Стебинс, -- Вилли-мина оттянула пальцами стеганый майлар на бедрах и сделала книксен. -- Правда, я плавала в университетской команде за "Тигров", но буду считать это комплиментом. Айк спустился с мостика впередсмотрящего в рубку. -- Что происходит? -- Играем, -- прошептал Стебинс, прикрыв рот рукой. -- Думаю, жаба Сингх уже выяснил, что мы его обманули насчет Левертова. И теперь он хочет, чтобы мы поворачивали назад. Говорит, что не позволит нам приблизиться к ним, а катера у нас нет. -- А как насчет "Зодиака"? -- Исключено! -- Судя по всему, до Сингха долетало их перешептывание. -- Пустить хлипкую надувную лодочку против горы движущегося металла? Это слишком опасно. Я не могу позволить так рисковать никому из членов своего экипажа. -- Я рискну, -- ответил Айк. -- Ну естественно, мистер Соллес. Мы все наслышаны о ваших подвигах. Но будьте уверены, я не стану рисковать и нашей единственной шлюпкой. Это тоже противоречит морским законам. Сингх ждал. Стебинс тоже. Айк небрежно пожал плечами. -- Тогда, вероятно, им придется добираться вплавь, -- промолвил он, подмигнул Стебинсу и двинулся к выходу. Выйдя за пределы видимости камеры, Айк обернулся. -- Где она? -- беззвучно произнес он одними губами. Стебинс непонимающе заморгал глазами. -- Лодка? -- так же беззвучно повторил Айк и начал изображать, что сдает карты. -- Скажите... мне... где... она! -- А-а! -- Стебинс закашлялся. -- Пока, мистер Соллес. Вижу, у вас тройка. Три туза и пара. А дверца в этот отсек чистый блэкджек. -- Понял, -- шепотом ответил Айк и кинулся к ближайшему люку. Стебинс с невинным видом улыбнулся изображению на экране. -- Покерный слэнг янки, -- пояснил он. -- Означает "надеюсь, повезет при следующей сдаче". Но пора вернуться к протоколу, Сингх. Вы можете зафиксировать это как отказ подчиняться приказу -- но разрази меня гром, если я брошу здесь этих ребят. Так что можете подниматься сюда и принимать командование. Это мое последнее слово. Сингх начал было проте