от ожогов не было. Не было и половины его кожи, на несколько дней он уподобился линяющей змее. Сиделка - она сказала ему, что зовут ее Тесси и что родом она с островов Тонга - с удовольствием смотрела, как он уплетал яйца, консервированное мясо и тропические фрукты. Подкрепившись, Джонни почувствовал себя как нельзя лучше и захотел немедленно приступить к исследованию острова. - Не будьте таким нетерпеливым, - сказала сестра Тесси, - у вас хватит времени. При этом она шарила в ворохе одежды, выбирая шорты и рубашку, которые пришлись бы впору Джонни. - Примерьте-ка вот эти. И шляпу тоже возьмите. Избегайте солнца, пока кожа не покроется достаточным загаром. А не послушаетесь - попадете к нам опять, и тогда я очень рассержусь. - Я буду осторожен, - обещал он, решив, что сердить сиделку ни в коем случае не следует. Она вложила в рот два пальца и издала оглушительный свист, в ответ на который почти тотчас же появилась маленькая девочка. - Вот тебе твой дельфиний мальчик, Анни, - сказала сиделка. - Отведи его в контору - доктор уже ждет. Джонни последовал за ребенком. Они шли по дорожкам, усыпанным крупным коралловым песком, ослепительно белым под палящими лучами солнца. Большие тенистые деревья, росшие вдоль дорожек, напоминали дубы, но листья их были в несколько раз больше. Джонни испытывал некоторое разочарование: он всегда думал, что тропические леса покрыты пальмами. Вскоре узенькая дорожка вывела их на просторную поляну, расчищенную в лесу, и Джонни увидел несколько одноэтажных бетонных строений, соединенных крытыми переходами. В некоторых домах через большие окна можно было разглядеть людей, занятых работой. В других домах окон совсем не было, и Джонни догадался, что там находятся машины, - туда тянулись трубы и кабели. Джонни вслед за своим маленьким проводником поднялся по ступенькам, ведущим в главное здание. Проходя, он заметил, что люди из окон глядели на него с любопытством. Удивляться не приходилось - ведь они, конечно, знали, как попал сюда Джонни. Иногда ему самому приходило в голову, что все это странное плавание - плод воображения, слишком уж оно фантастично, чтобы быть правдой. И неужели это место действительно называется Островом Дельфинов, как сказала сестра Тесси? Это было бы просто невероятным совпадением. Проводница, из скромности или смущения не проронившая ни звука, исчезла, как только довела Джонни до двери с надписью: "ДОКТОР КЕЙТ - ПОМОЩНИК ДИРЕКТОРА" Джонни постучал, подождал, пока не услышал: "Войдите", и вошел в большой кабинет. Жара сразу сменилась бодрящей свежестью, тут действовала установка искусственного климата. Доктору Кейту казалось за сорок, и вид у него был профессорский. Хотя ученый сидел за своим письменным столом, Джонни разглядел, что он высокий, даже долговязый; кроме того, это был первый белый, которого он видел на острове. Доктор указал Джонни на стул, сказав при этом слегка в нос: "Садись, сынок". Джонни не понравилось, что его называют "сынком", как не понравилс и австралийский акцент доктора, с которым он столкнулся впервые. Однако он очень вежливо ответил: "Спасибо", уселся и стал ждать продолжения. Продолжение оказалось неожиданным. - Прежде всего расскажи-ка, - сказал доктор Кейт, - что случилось с тобой после гибели "Санта-Анны". Джонни разинул рот от удивления - его планы рухнули. Правда, планы эти еще не отчетливо сформировались в его голове. Он надеялся, что, по крайней мере какое-то время, сможет выдавать себя за юнгу, потерпевшего кораблекрушение и потерявшего память. Но если они знают, каким способом он путешествовал, то для них не секрет и откуда он прибыл; без сомнения, его сразу отошлют домой. Он решил не сдаваться без боя. - Никогда не слышал про "Санту" или как там ее зовут, - с невинным видом ответил он. - Не считай нас дураками, сынок. Когда ты достиг суши столь необычным манером, мы, естественно, связались по радио с береговой охраной, чтобы выяснить, не было ли где-нибудь кораблекрушения. Нам ответили, что команда "Санта-Анны", грузового судна на воздушной подушке, прибыла в Брисбен и сообщила, что судно это пошло ко дну примерно в ста милях к востоку. Однако она сообщила также, что спаслись все находившиеся на борту, даже судовой кот. На первый взгляд, "Санта-Анна" не подходила, но потом нас осенила остроумная догадка, мы решили, что ты заяц. Ну, а дальше осталось только связаться с полицией вдоль трассы пути, пройденного "Санта-Анной". Доктор сделал паузу, вынул из своего письменного стола трубку, вырезанную из корня эрики, и принялся изучать ее с таким вниманием, словно никогда не видел до этого. Тут Джонни решил, что доктор Кейт просто разыгрывает его, и антипатия, которую он сразу почувствовал к этому доктору, повысилась, как температура, еще на несколько градусов. - Ты бы удивился, если б узнал, сколько ребят бегут из дому и в наше время, - продолжал противный голос. - Потребовалось несколько часов, чтобы установить, кто ты. Должен признаться, что когда мы наконец дозвонились до твоей тети Марты, она не рассыпалась в благодарностях. Право, я не осуждаю тебя за то, что ты сбежал. А вдруг доктор Кейт не так уж плох, как кажется? - Что вы думаете со мной делать, раз уж я здесь? - спросил Джонни. Он с тревогой почувствовал, что голос его слегка дрожит, а из глаз вот-вот хлынут слезы разочарования и безнадежности. - В ближайшее время мы ничего не можем сделать, - сказал доктор, и настроение Джонни сразу улучшилось. - Наше судно ушло на материк и вернется только завтра. В плавание оно снова отправится не раньше чем через неделю, так что рассчитывай дней на семь. Семь дней! Удача еще не отвернулась от него. За это время может произойти многое - об этом он позаботится сам. Следующие полчаса Джонни рассказывал обо всем, что случилось с ним после гибели судна, а доктор Кейт задавал вопросы и что-то записывал. Казалось, он ничему не удивлялся и, когда Джонни кончил свой рассказ, вытащил из ящика стола пачку фотографий. На них были сняты дельфины. Джонни не представлял себе, что существует так много разновидностей этих животных. - Можешь ты указать своих друзей? - спросил доктор. - Постараюсь, - сказал Джонни, перебирая снимки. Он быстро отложил в сторону все фотографии, кроме трех вероятных и двух возможных. Такой отбор, видимо, вполне удовлетворил доктора Кейта. - Да, - сказал он, - среди этих снимков находится именно тот, который нам нужен. Затем он задал Джонни очень странный вопрос. - Кто-нибудь из них говорил с тобой? Сначала Джонни решил, что это шутка. Но затем понял, что доктор Кейт говорит совершенно серьезно. - Они издавали всякие звуки вроде писка, свиста или лая, но ничего не мог понять. - Не в этом ли роде? - спросил доктор. Он нажал кнопку на своем столе, и из репродуктора, вделанного в стену кабинета, послышался звук, напоминавший скрип заржавевшей калитки. Потом раздался целый залп звуков, похожих на работу старомодного двигателя внутреннего сгорания в момент его запуска. Наконец Джонни ясно и отчетливо услышал слова: "Доброе утро, доктор Кейт". Слова были произнесены быстрее, чем мог бы вымолвить человек, но Джонни определенно разобрал их. Это не просто звукоподражание, быссмысленное повторение слов, как у попугая. "Доброе утро, доктор Кейт" животное произносило сознательно. - Ты, кажется, удивлен? - усмехнулся доктор. - Разве ты не слыхал, что дельфины могут говорить? Джонни покачал головой. - Ну, так вот, мы знаем уже пятьдесят лет, что у них имеется свой, достаточно сложный язык. Мы стараемся овладеть им и в свою очередь обучаем их "бейзик инглишу" [Система обучения английскому языку, основанная на искусственном ограничении его словарного состава (до 850 слов). - Здесь и далее примеч. пер.]. Благодаря методам, разработанным профессором Казаном, мы уже порядком продвинулись вперед. Ты познакомишься с профессором, как только он вернется с материка: ему очень хочется послушать твой рассказ. Пока же мне придется поручить теб кому-нибудь. Доктор Кейт нажал рычаг селектора, и из аппарата сразу же послышалось: - Говорит школа. Да, доктор? - Кто-нибудь из старших мальчиков сейчас свободен? - Можете взять Мика, мы будем только рады. - Хорошо. Пошлите его в контору. Джонни вздохнул. Даже на таком маленьком и далеком острове, как этот, нельзя, видно, избавиться от школы. ГЛАВА ШЕСТАЯ Мик Науру как гид имел только один недостаток-склонность к преувеличениям. Его россказни были столь невероятны, что их и невозможно было принимать всерьез, но иногда Джонни все же одолевали сомнения. Верно ли, к примеру, что сестра Тесси (или "Двухтонная Тесси", как звали ее островитяне) уехала из дому, с острова Тонга, потому, что ее извели насмешками: допекали маленьким ростом и называли не иначе, как Малышка, - столь велики обыкновенные девушки ее племени. Джонни не мог себе этого представить, но Мик уверял, что именно так и было. - Спроси ее, если не веришь, - предложил он с торжествующим выражением лица. Над лицом этим нависала черная шапка густых, курчавых волос. Хорошо еще, что другие его рассказы легче было проверить, а когда речь шла о действительно важных вещах, он относился к делу серьезно. Как только доктор Кейт поручил Джонни заботам Мика, тот немедленно отправился показывать ему остров. Однако лишь через несколько дней Джонни научился ориентироваться, потому что на этом маленьком клочке суши умещалось много всякой всячины. Прежде всего он узнал, что жители Острова Дельфинов делятся на две группы: на сотрудников исследовательской станции - ученых и техников - и на рыбаков, которые жили дарами моря и обслуживали экспедиционные суда. Люди из рыбачьей общины обслуживали также силовую и водопроводную установки и работали в столовой, прачечной и на маленькой молочной ферме, где содержалось десять холеных коров. - Коров завезли сюда после того, как профессор попытался ввести в употребление дельфинье молоко, - объяснил Мик. - Это был единственный случай, когда на острове возник бунт. - Ты здесь давно? - спросил Джонни. - Родился тут? - О нет, мои родители с острова Дарнлей в Торресовом проливе. Они приехали пять лет назад, когда мне было двенадцать. Плата хорошая, да и работа обещала быть интересной. - Она и верно интересная? - Еще бы! Я ни за что не вернулся бы на Дарнлей. Даже на материк бы не поехал. Вот подожди, увидишь риф, тогда поймешь почему. Они свернули с расчищенных тропинок и пошли напрямик через лес, покрывавший большую часть острова. Деревья росли густо, но оказалось, что по лесу можно идти, не опасаясь колючек и ползучих растений. А Джонни-то был до сих пор уверен, будто тропический лес без них не обходится. Растительность острова была дикой, но вела себя хорошо. Джонни показалось, что многие деревья держатся на подпорках, но потом понял: каждая подпорка - часть самого растения. Словно не довер мягкой почве, в которой они росли, деревья выпустили над землей дополнительные корни, служившие им опорой. - Это панданусы. Их иногда зовут хлебными деревьями, потому что из плодов можно испечь нечто вроде хлеба. Я как-то попробовал: ужасно невкусно. Эй, берегись! Но было поздно. Правая нога Джонни вдруг провалилась в пустоту по самое колено, а когда он попытался вытащить ее, то провалилась левая, еще глубже. - Вот досада, - сказал Мик. Впрочем, он совсем не выглядел огорченным. - Следовало предупредить тебя. Тут целая колония больших буревестников - они роют себе гнезда в земле, как кролики, кое-где и шагу не ступишь, чтобы не угодить в такую нору. - Спасибо за объяснение, - саркастически сказал Джонни, когда наконец выбрался из ловушки и принялся счищать с себя землю. - Оказывается, на Острове Дельфинов можно многому научиться. Еще два-три раза норы клинохвостых буревестников доставляли ему неприятности, но тут лес кончился, и они вышли на песчаный берег восточной стороны острова; перед ними распахнулась великая пустота открытого океана. Трудно было поверить, что сюда он приплыл из-за этого далекого горизонта, что сюда привело его чудо, которое все еще оставалось непонятным. Нигде ни признака жизни! Можно подумать, что они единственные обитатели острова. С востока на берег обрушивались сезонные бури, а потому строения и причалы находились на противоположной стороне. Ствол огромного дерева, выброшенный на песок и выцветший добела за много месяцев, а может, и лет под лучами солнца, служил молчаливым памятником какому-то урагану. На пляже виднелись даже большие, во много тонн, глыбы мертвых кораллов, их могло выбросить на берег только волнами. Но сейчас все это выглядело очень мирно. Мальчики пошли вдоль песчаных дюн между опушкой леса и покрытым кораллами пляжем. Мик что-то искал и вскоре нашел. Какое-то большое существо, вылезавшее из моря на берег, оставило следы, похожие на отпечатки танковых гусениц. Следы вели к участку утрамбованного песка высоко над урезом воды. Мик принялся раскапывать песок руками. Джонни помог ему, и на глубине примерно тридцати сантиметров они наткнулись на множество яиц, которые формой и величиной напоминали мячики дл пинг-понга. Однако оболочка у них была не твердая, а кожистая и податливая. Мик снял рубашку, сделал из нее мешок и запихал туда столько яиц, сколько поместилось. - Знаешь, что это? - спросил он. - Да, - поспешно ответил Джонни, к явному разочарованию Мика. - Яйца черепахи. Я раз смотрел по телевизору фильм, там показывали, как вылупляются маленькие черепашки и как они выбираются из песка. А что ты будешь делать с яйцами? - Съем, конечно. Они вкусные, если приготовить с рисом. - Гм! Меня не проведешь, - сказал Джонни. - Я их пробовать не стану. - А ты и не узнаешь, - ответил Мик. - У нас ловкий повар. Они пошли дальше, следуя изгибам берега, обогнули северную оконечность острова, а затем и западную часть, прежде чем вернулись в поселок. Перед самым поселком находилось большое водохранилище - бассейн, каналом соединяющийся с морем. Прилив уже кончился, и канал был заперт воротами шлюза, которые задерживали воду до нового прилива. - Ну, вот и все, - сказал Мик. - Больше на острове ничего нет. В бассейне кувыркались два дельфина, точно так, как тогда в океане. Джонни хотелось подойти к ним поближе, но бассейн был огражден проволочной сеткой. На ней виднелась надпись, сделанная большими красными буквами: "СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ-ГИДРОФОНЫ В ДЕЙСТВИИ" Мальчики послушно прошли на цыпочках мимо бассейна. Мик объяснил: - Профессор не любит, когда кто-нибудь разговаривает поблизости - это может сбить дельфинов с толку. Однажды вечером какой-то дуралей рыбак напился; пришел к бассейну и стал выкрикивать ругательства. Поднялся страшный скандал, и его выслали с первым же судном. - Что за человек этот профессор? - спросил Джонни. - Отличный, только не в воскресенье вечером. - А что с ним происходит в это время? - В воскресенье утром всегда звонит его старуха и уговаривает приехать домой. Ну, а он не соглашается - говорит, что не выносит московского климата: летом слишком жарко, а зимой слишком холодно. Из-за этого между ними происходят ожесточенные сражения, но примерно раз в полгода оба идут на уступки и встречаются в месте, которое называетс Ялтой. Джонни раздумывал над тем, что услышал. Ему хотелось знать побольше о профессоре Казане, может, тогда он найдет способ продлить свое пребывание на острове. Рассказ Мика немного встревожил его. Но поскольку конец недели уже позади, следует надеяться, что у профессора еще несколько дней будет хорошее настроение. - А он действительно умеет говорить по-дельфиньи? - спросил Джонни, - Никак не могу представить себе, чтобы кто-то сумел подражать этим странным звукам. - Сам он может произнести всего несколько слов, но с помощью счетно-решающих устройств переводит магнитофонные записи их разговоров. А потом он делает какие-то новые ленты и отвечает им. Ужасно сложное дело, но у него выходит. Все это произвело на Джонни большое впечатление и разожгло любопытство. Джонни был человеком любознательным, ему всегда хотелось разобраться, что почему и что откуда, но с какой стороны подступиться к изучению языка дельфинов, он и вообразить не мог. - А ты думал когда-нибудь над тем, как сам научился говорить? - спросил Мик, когда Джонни поделился с ним своим недоумением. - Вероятно, повторяя слова матери, - сказал Джонни немного грустно; он едва помнил ее. - Так оно и есть. Вот профессор и взял дельфинью маму с недавно родившимся детенышем и поместил их вдвоем в бассейн. И с самого начала слушал все их разговоры. Так он учился дельфиньему языку вместе с детенышем. - Хм, так это же совсем простое - воскликнул Джонни. - Но ему понадобились целые годы, и он все еще учится. Теперь, однако, он располагает словарем в тысячу слов и начал даже писать историю дельфинов. - Историю? - Да, это можно так назвать. У них нет книг и поэтому замечательно развилась память. Они могут рассказать о том, что произошло в море много веков назад. По крайней мере, так говорит профессор. И это понятно. Ведь прежде чем люди изобрели письменность, им приходилось держать все в голове. Так же поступают и дельфины. Джонни думал об услышанном, пока они не достигли центрального квартала, закончив таким образом круговой обход острова. При виде всех этих зданий, где работало столько людей и сложных машин, ему пришла в голову вполне земная мысль. - Кто платит за все? - спросил он. - Это должно обходиться в копеечку. - Расходы не так уж велики по сравнению с тем, что уходит на космос, - отвечал Мик. - Профессор начал пятнадцать лет назад всего с шестью помощниками. А когда он стал получать результаты, крупные фонды развития науки оказали ему полную поддержку. Так что теперь нам приходится устраивать каждые полгода генеральную уборку перед приездом целой кучи ископаемых, которые называют себя инспекторской группой. Профессор говорил при мне, что прежде было куда интереснее. "Возможно, так и есть", - подумал Джонни. Но он считал, что и теперь островитянам здорово интересно. Он намерен жить так же. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Катер на подводных крыльях "Летучая рыба" стремительно мчался к острову с запада со скоростью пятьдесят узлов. От берегов Австралии катер шел всего два часа. У рифа, опоясывавшего Остров дельфинов, он вобрал в себя огромные крылья, превратился в обыкновенное судно и неторопливо закончил плавание, сбавив ход до степенных десяти узлов. Джонни узнал о появлении катера, когда все население острова двинулось к пристани. Он, конечно, пошел вместе со всеми и, стоя на пляже, наблюдал, как белый катер осторожно пробирается по каналу, пробитому взрывчаткой в коралловом барьере. Профессор Казан, в белоснежном тропическом костюме и широкополой шляпе, первым сошел на берег. Его встречала и тепло приветствовала делегация жителей, в которую входили техники, рыбаки, конторские служащие и даже дети. Община островитян была демократична, каждый считал себя равным всем остальным. Но, как вскоре обнаружил Джонни, профессор Казан был, так сказать, сам по себе и в отношении островитян к нему смешивались уважение, симпатия и гордость. Оказалось, что если уж ты пришел на берег встречать "Летучую рыбу", ты должен помочь разгрузить ее. Не без участия Джонни внушительный поток посылок и ящиков устремился с судна в здание с надписью: "СКЛАД" Через час, когда работа была закончена и Джонни с наслаждением утолял жажду прохладительным напитком, громкоговоритель пригласил его прийти в Дом техники, и как можно быстрее. Джонни, конечно, последовал приглашению, и его тотчас же провели в большое помещение, уставленное электронным оборудованием. Профессор Казан и доктор Кейт сидели у замысловатой приборной доски и не обратили на него никакого внимания. Но Джонни не обиделся: ему все тут было интересно. Из репродуктора неслись звуки, сочетание которых повторялось снова и снова. Звуки показались Джонни знакомыми: ну да, он слышал их от дельфинов в ту памятную встречу. Похожи и чем-то отличны. Прослушав одно и то же раз десять, он понял, в чем это отличие: запись пускали на замедленной скорости, чтобы грубое человеческое ухо могло воспринять речь дельфинов во всех деталях. Но это было еще не все. Всякий раз, как динамик разносил по комнате серию звуков, они тотчас отображались на большом телевизионном экране игрой света и тени. Расположение светлых линий и темных полос напоминало на первый взгляд географическую карту, и хотя это ничего не говорило неопытному глазу Джонни, но, несомненно, означало очень многое для ученых. Они внимательно разглядывали изображение всякий раз, как оно появлялось на экране, и время от времени изменяли высоту звука, отчего одни участки становились светлее, а другие темнее. Наконец профессор заметил Джонни, отключил звук и повернулся к нему на вертящемся сиденье. Но телевизора он не выключил, и изображение продолжало бесшумно и ритмично возникать на экране с таким гипнотическим постоянством, что Джонни все время возвращался к нему взглядом. Тем не менее он не упустил возможности разглядеть получше профессора Казана, плотного седого мужчину лет около шестидесяти. У него было ласковое, но несколько отсутствующее выражение лица, оно как бы говорило, что он не прочь дружить со всеми, но предпочитает оставатьс наедине с самим собой и своими мыслями. Позднее Джонни узнал, что профессор - человек, очень общительный в свободные часы, хотя во время самой оживленной беседы иногда казалось, что мысли его где-то очень далеко. Не то чтобы он походил на пресловутого "рассеянного ученого", героя бесчисленных анекдотов: в жизни и в работе никто не мог быть менее рассеянным, чем профессор Казан. Он как бы обладал способностью раздваиваться: часть его мозга занималась повседневными делами, а другая трудилась над решением какой-нибудь сложной научной проблемы. Неудивительно поэтому, что временами он словно прислушивался к некоему внутреннему голосу, внятному ему одному. - Садись, Джонни, - начал он. - Доктор Кейт радировал о тебе, когда я находился на материке. Ты, вероятно, понимаешь, как тебе повезло. - Да, сэр, - с чувством ответил Джонни. - Уже много веков известны случаи, когда дельфины помогали людям достичь берега. Легенды двухтысячелетней давности донесли до нас рассказы об этом, хотя до недавнего времени никто не принимал их всерьез. Но тебя не просто вытолкнули на берег, тебя влекли по морю больше сотни миль. К тому же тебя доставили непосредственно к нам. Но зачем? Очень хотелось бы узнать. Что ты сам думаешь? Вопрос польстил Джонни, но он мало чем мог помочь профессору. - Что же, - медленно ответил Джонни, - им, вероятно, известно, что вы работаете с дельфинами, хотя я не могу представить себе, каким образом они это узнали. - Ну, тут ответить нетрудно, - вмешался доктор Кейт. - Им, вероятно, сказали дельфины, которых мы выпустили в море. Вспомните, что Джонни узнал пятерых на тех фотографиях, что я показал ему, когда он у нас появился. Профессор Казан кивнул. - Да, и это для нас ценная информация. Выходит, что дельфины прибрежной породы, с которыми мы работаем, и их глубоководные родичи говорят на одном языке. До сих пор мы не знали этого. - Но все же, что заставило их поступить подобным образом? Тут мы бродим в потемках, - сказал доктор Кейт. - Если дикие дельфины, никогда не имевшие никакого контакта с людьми, взяли на себя столько хлопот, то, значит, им что-то нужно от нас, притом очень нужно. Может быть, спасение Джонни было чем-то вроде сигнала: "Мы помогли вам - теперь помогите нам". - Весьма правдоподобно, - согласился профессор Казан, - Но бесплодные рассуждения не дадут нам ответа. Есть только один способ узнать, чего хотят друзья Джонни, - это спросить у них самих. - Если мы сумеем их отыскать. - Коль скоро им действительно что-то нужно, их не придется искать далеко. Возможно даже, что нам удастся установить с ними контакт, не выходя из комнаты. Профессор повернул рычажок, и комната снова наполнилась звуками. Вскоре Джонни понял, что сейчас он слышит не только голос дельфина, но и все голоса моря. То была невероятно сложная смесь шипения, треска и рокота. Слышалось еще что-то, напоминавшее щебет птиц, далекие, слабые стоны да приглушенный шум волн. Несколько минут они прислушивались к этой удивительной мешанине звуков. Затем профессор повернул другой рычажок на огромной машине. - Это был западный гидрофон, - пояснил он Джонни. - Теперь испробуем восточный. Он погружен глубоко в воду, у самого края рифа. Звуковая картина изменилась. Шум волн ослабел, но зато стоны и скрипучие звуки, издаваемые неведомыми обитателями моря, стали гораздо громче. Профессор прислушивался к ним несколько минут, затем переключился на север и, наконец, на юг. - Пропустите, пожалуйста, магнитофонную ленту через анализатор, - попросил он доктора Кейта. - Но я и без этого готов побиться об заклад, что на расстоянии по крайней мере двадцати миль от нас нет большой стаи дельфинов. - В таком случае моя гипотеза никуда не годится. - Не обязательно; двадцать миль - это ничто для дельфинов. Учтите также, что они охотники и, значит, не могут оставаться на одном месте. Им приходится следовать за своей пищей. Стая, спасшая Джонни, живо смела с нашего рифа всю рыбу, словно пылесос. Профессор поднялся, сказал: - Займитесь, пожалуйста, анализом. Мне пора к бассейну. Идем, Джонни. Я хочу познакомить тебя с некоторыми из моих близких друзей. По дороге к берегу профессор молчал, погрузившись в свои мысли. И вдруг поразил Джонни - неожиданно и очень искусно он засвистал на разные лады, быстро модулируя звук. Увидев удивление на лице Джонни, он засмеялся. - Ни один человек не может научиться свободно говорить по-дельфиньи, - сказал он, - но я умею довольно точно воспроизвести с десяток общеупотребительных фраз. Мне приходится немало работать над этим, но боюсь, что произношение у меня все-таки ужасное. Только хорошо знакомые дельфины могут разобрать, что я хочу сказать. Да и то мне иногда кажется, что они просто притворяются из вежливости. Профессор отпер калитку в изгороди и тут же тщательно запер ее за собой. - Каждому хочется поиграть с Сузи и Спутником, но я не могу этого разрешить, - объяснил он. - По крайней мере, пока я стараюсь научить их английскому языку. Сузи оказалась лоснящейся нервозной матроной весом в полторы согни килограммов. Завидев гостей, она наполовину высунулась из воды. Ее девятимесячный сын Спутник был поспокойнее или, может быть, застенчивее. Он все норовил устроиться так, чтобы между ним и посетителями непременно оказалась мать. - Привет, Сузи, - сказал профессор нарочито четко. - Привет, Спутник. Затем он вытянул губы и издал тот самый сложный свист. Однако что-то у него не получилось, и, ругнувшись вполголоса, он начал все сначала. Сузи нашла все это очень забавным. Она расхохоталась по-дельфиньи, затем пустила в сторону посетителей струю воды, хотя проявила достаточную вежливость, чтобы не окатить их. Потом подплыла к профессору, который полез в карман и вытащил пластикатовый мешочек с гостинцами. Достав лакомый кусочек, он поднял его высоко над головой, а Сузи отплыла несколько метров назад, вылетела из воды, как ракета, ловко приняла пищу из рук профессора и почти без всплеска нырнула обратно в бассейн. Затем она снова появилась и отчетливо произнесла: "Спасибо, профессор". Ей явно хотелось еще, но профессор Казан покачал головой. - Нет, Сузи, - сказал он, похлопав ее по спине. - Это все. Скоро обед. Она фыркнула, выражая негодование, а затем принялась кружить по бассейну, как моторная лодка, очевидно, чтобы покрасоваться. Спутник последовал ее примеру, а профессор сказал Джонни: - Не удастся ли тебе покормить его, боюсь, не доверяет он мне. Джонни взял кусок дельфиньего лакомства, от которого разило рыбой, растительным маслом и какими-то химикалиями. Впоследствии он узнал, что для дельфинов это угощение все равно что для людей конфета или хороша сигарета. Чтобы создать подобную смесь, профессор несколько лет занимался специальными исследованиями; животным она так нравилась, что они были готовы почти на все, лишь бы получить кусочек. Джонни встал на колени у края бассейна и принялся помахивать приманкой. - Спутник! - кричал он. - Спутник, сюда! Дельфинчик высунулся из воды и недоверчиво посмотрел на него. Потом на мать, потом на профессора и снова на Джонни. Лакомство, верно, соблазняло его, но он не приблизился к Джонни, только фыркнул, поспешно нырнул в воду и начал кружить по бассейну, не поднимаясь на поверхность. У него, как видно, не было определенной цели; он вел себя словно человек, который никак не может принять решение и мечется из стороны в сторону. "Вероятно, боится профессора", - предположил Джонни. Он отошел по краю бассейна метров на пятьдесят от профессора и снова позвал Спутника. Его догадка оказалась правильной. Дельфин оценил создавшеес положение, одобрил его и медленно поплыл к Джонни. У него еще оставались кое-какие сомнения, однако он все же высунул из воды рыло и разинул пасть, усеянную ужасающим количеством маленьких, но острых, как иголки, зубов. Джонни облегченно вздохнул, когда дельфин проглотил свою награду, не откусив ему пальцев. Все-таки Спутник был плотоядным животным, а Джонни никогда не жаждал кормить из собственных рук молодого льва. Дельфинчик задержался у края бассейна, явно рассчитывая получить еще кусочек. - Нет, Спутник, - сказал Джонни, вспомнив слова профессора, обращенные к Сузи. - Нет, Спутник, скоро обед. Дельфин все еще держался совсем рядом, и Джонни протянул руку, чтобы его погладить. Спутник немножко отодвинулся, но не отпрянул и позволил погладить свою спину. Джонни удивился: кожа животного была мягкой и эластичной, как резина. Она совсем не походила на рыбью чешую. Человек, хоть раз погладивший дельфина, не забудет, что это теплокровное млекопитающее. Джонни хотелось поиграть со Спутником, но профессор поманил его к себе. Когда они отошли от бассейна, ученый шутливо воскликнул: - Я оскорблен в лучших чувствах! Спутник никогда не подпускал мен близко к себе, а тебе это удалось с первого раза. Умеешь, видно, обращаться с дельфинами. Не держал ли ты прежде ручных животных? - Нет, сэр, - сказал Джонни. - Разве что головастиков, да и то давно. - Ну, этих можно не считать, - усмехнулся профессор. Всего через несколько шагов профессор Казан заговорил совершенно другим, серьезным тоном, как говорил бы с равным, а не с мальчиком на сорок с лишним лет моложе его. - Я ученый, - сказал он, - но в то же время я суеверен. Хотя с точки зрения логики это глупость, мне начинает казаться, что ты послан сюда судьбой. Ты возник, как в греческом мифе. И вот теперь Спутник ест у тебя из рук. Это, конечно, простое совпадение, но умный человек и случай заставляют работать на себя. "Что он задумал?" - подивился Джонни. Но профессор больше ничего не прибавил, пока они не очутились снова у входа в Дом техники. Тут он вдруг со смешком заметил: - Насколько я понимаю, ты не слишком жаждешь поскорее вернутьс домой. У Джонни екнуло сердце. - Это так, сэр, - горячо сказал он. - Я хочу остаться здесь как можно дольше, чтобы узнать побольше о ваших дельфинах. - Не моих, - твердо поправил его профессор. - Каждый дельфин - это самостоятельное существо, личность, пользующаяся большей свободой, чем сможем когда-либо пользоваться мы, обитатели суши. Они никому не принадлежат и, надеюсь, никогда не будут принадлежать. Я хочу помочь им не только ради науки, но и потому, что это приносит мне радость. Никогда не считай их зверями. На своем языке они зовут себя морским народом, и лучшего названия не придумаешь. Джонни в первый раз видел профессора таким взволнованным, и чувства, обуревавшие ученого, были ему понятны. Ибо он был обязан жизнью морскому народу и надеялся, что сможет вернуть этот долг. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Остров Дельфинов окаймлял коралловый риф - и это было настоящее волшебное царство. Чтобы узнать все его чудеса, не хватило бы человеческой жизни. Такое Джонни и во сне не снилось. Поля и леса казались безжизненной пустыней по сравнению с рифом, где кишмя кишели диковинные прекрасные существа. Во время прилива море совсем заливало риф и только опоясывавша остров узкая полоса белого песка оставалась незатопленной. Однако проходило несколько часов - и все неузнаваемо преображалось. Правда, разница в уровнях при приливе и отливе составляла около метра, но риф был таким плоским, что вода отступала на несколько километров. На некоторых участках море уходило за горизонт и коралловая банка обнажалась, сколько хватал глаз. Тогда-то и наступало время обследовать риф. Не нужно было даже особого снаряжения: пара крепких башмаков, широкополая шляпа, защищающа от солнца, да маска - вот и все. Самое важное - башмаки: острые ломкие кораллы могли изрезать ноги; даже маленькая царапина легко воспалялась, а иногда проходили целые недели, пока она заживала. В первый раз Джонни отправился на риф вместе с Миком. Конечно, он не представлял себе того, что его ждет, все казалось ему удивительным и чуть страшным. Джонни вел себя на первых порах очень осторожно - и это было правильно. Тут обитали существа маленькие и на вид безобидные, которые тем не менее легко могли убить его, допусти он малейшую оплошность. Мальчики спустились с пляжа на западной стороне острова, где обнажившийся риф имел всего около восьмисот метров в ширину. Сначала они шли по неинтересной ничьей земле - по мертвым, разбитым кораллам; эти обломки приносили сюда бури в течение веков. Да и весь остров был сложен из таких обломков, за столетие они покрылись сначала тонким слоем почвы, потом на ней проросли семена травы, потом поднялись деревья. Вскоре мальчики миновали зону мертвых кораллов, и Джонни показалось, что он очутился в саду со странными окаменелыми растениями. Тут были ветви и веточки из цветного камня и какие-то массивные образования, напоминавшие гигантские грибы, такие прочные, что по ним спокойно можно было ходить. И все-таки это были не растения, а создани из мира животных. Когда Джонни наклонился, чтобы осмотреть один из таких грибов, он увидел, что его поверхность испещрена тысячами крошечных отверстий. Каждое из них представляло собой ячейку одного кораллового полипа - маленького существа, напоминающего миниатюрный морской анемон. Все эти ячейки были из извести, выделяемой самим животным. Когда животное умирало, домик его оставался пустым, и следующее поколение вело свое строительство поверху. Так, год за годом, век за веком рос коралловый риф. Все, что видел Джонни - целые километры плоской равнины, блестевшей под солнцем, - создали существа меньше его ногтя. А ведь это был только маленький участок Большого барьерного рифа, который тянулся вдоль берега Австралии более чем на полторы тысячи километров. Теперь Джонни оценил замечание, брошенное профессором Казаном: профессор сказал, что риф - это самое большое сооружение на поверхности Земли, построенное живыми существами. Джонни скоро убедился, что у его ног ведут свою особую жизнь не только кораллы, но и множество других тварей. Совершенно неожиданно неподалеку от него взметнулся в воздух маленький фонтанчик. - Кто это сделал? - спросил Джонни, раскрыв рот от изумления. Мик рассмеялся. - Моллюск, - лаконично ответил он. - Услыхал твои шаги. Еще через несколько шагов Джонни увидел, как это происходит. Моллюск сантиметров тридцати в поперечнике так глубоко врос в коралл, что снаружи виднелись только его створки. Сам моллюск наполовину высунул свое тело из раковины, оно походило на яркий кусок бархата и одновременно напоминало о блеске драгоценных камней-сапфиров и изумрудов. Мик шагнул к нему, встревоженный моллюск мгновенно захлопнул створки и выпустил струю воды чуть не в лицо Джонни. - Это так, мелюзга, - презрительно сказал Мик. - Большие водятс поглубже - там они вырастают до метра в диаметре, а то и до полутора. Мой дед рассказывал, что, когда он занимался ловлей жемчуга и плавал на люгере из Куктауна, ему повстречался моллюск поперечником в три с половиной метра. Но он славился своими небылицами, и я в это не верю. Джонни не верил и в полутораметровых моллюсков. Но позднее он убедился, что на этот раз Мик говорил истинную правду. Было неблагоразумно пропускать мимо ушей, как чистую фантазию, любой рассказ о рифе и его обитателях. Они прошли еще сотню метров, обстреливаемые время от времени водометами встревоженных моллюсков, и достигли маленького озерка в скале. Стояло полное безветрие, и под неподвижной поверхностью воды Джонни увидел сновавших в глубине рыб столь же отчетливо, как если бы они парили в воздухе. Они были окрашены во все цвета радуги, полосы на чешуе перемежались кругами и точками, словно над ними поработал безумный художник. Даже самые ослепительные бабочки не могли быть более яркими и цветистыми, чем рыбы, вьющиеся среди кораллов. В озерке было много и других обитателей. Мик обратил внимание Джонни на два длинных щупальца, высовывавшиеся из маленькой пещерки. Они беспокойно двигались, обследуя окружающий мир. - Пестрый лангуст, - сказал Мик. - Может быть, мы поймаем его на обратном пути. Они очень вкусные, если жарить их целиком, положив побольше масла. На протяжении следующих пяти минут он показал Джонни десятка два различных существ; тут были моллюски с чудесными узорами на раковинах; пятиконечные морские звезды, медленно ползавшие по дну в поисках добычи; раки-отшельники, селившиеся в чужих опустевших раковинах; и, наконец, что-то вроде гигантского слизня, который выпустил целое облако пурпурных чернил, когда Мик дотронулся до него ногой. Был там и осьминог, впервые встреченный Джонни. Он оказалс младенцем, имел всего несколько сантиметров в поперечнике и застенчиво укрывался в тени, где его мог обнаружить только наметанный глаз Мика. Мик напугал его и заставил выбраться на свет: осьминог грациозно и плавно проплыл над кораллами, изменив при этом свою окраску с темно-серой на розоватую. Джонни восхитился этим красивым маленьким созданием, хотя тут же подумал, что, попадись ему навстречу большой осьминог, он испытал бы совсем другие чувства. Джонни готов был простоять у этого маленького озерка хоть целый день, но Мик торопился. Они снова двинулись в путь, к видневшемуся вдали морю, огибая участки, где кораллы были слишком хрупки, чтобы выдержать их вес. Один раз Мик остановился и подобрал пеструю раковину, величиной и видом напоминавшую еловую шишку. - Посмотри-ка, - сказал он, протягивая ее Джонни. Черный заостренный крючок, похожий на маленький серп, тщетно тянулся к нему с одного конца раковины. - Ядовитый, - сказал Мик. - Если она ужалит тебя, сильно заболеешь. Можно даже умереть. Мик осторожно положил раковину обратно. Джонни задумчиво смотрел на нее. Такая красивая, безобидная на вид и несет в себе смерть! Он надолго запомнил этот урок