жизнь прожила в Париже.- Попридержи язык, бездельник! - Извиняюсь, миледи!- кучер стал усиленно протирать заспанные глаза. Аграфена не стала ждать, когда ее внимательно рассмотрят, и резво юркнула в карету. - Гони! Гони!- крикнула она кучеру, только чуть-чуть высунувшись из окошка кареты,- В Париж!- и кучер от души огрел лошадей кнутом. Карета помчалась вперед и Аграфена, удобно устроившись на мягких подушках, стала слегка дремать. И она не слыхала, как из придорожной харчевни выскочила на дорогу молодая красивая женщина и, заламывая руки, запричитала: - Что за несчастный день?! За что вы, боги, сегодня столь безжалостны ко мне? Опять пионеры украли карету! Как же я теперь попаду на встречу с графом Рошфором? Как мне теперь отомстить всем этим пионерам и д'Артаньяну? Через пять минут Аграфена уже крепко спала и снился ей дивный сон. Будто стоит она в очереди за колбасой самая первая. И все ей завидуют. А тут подходит к ней старый знакомый князь Игорь и говорит: - Душенька, Аграфенушка! Я тут в поход на половцев собрался. Мне бы колбаски для моей верной дружинушки купить.- пустила его вперед Аграфена. Да, и как старого знакомого-то не пустить? Колбаски много, всем хватит. Купил Игорь полтонны, ушел. Потом Юлий Цезарь без очереди пролез. Мужик здоровый и крикливый. Народ в очереди не очень шумел. А тут заходит сам Хеопс - Аграфена и его помнила, но очень смутно. - Аграфенушка, внученька моя,-говорит Хеопс,- Замыслил я тут одно предприятие - пирамиду буду себе строить. А колбасы красноряжской нет у меня. А рабы, сама ведь знаешь, не будут работать без колбасы.- пустила его вперед Аграфена. А тут пальба из пистолетов, крики, карета резко дернулась и остановилась. Аграфена проснулась и раздраженно пробурчала: - Что за люди?! Колбасы купить не дают! Разбойники!! - Не бойтесь, миледи, не разбойники! Это я, граф Рошфор! - Ах, граф, вы стали совсем несносны! - Простите, графиня, но я уж совсем заждался вас и решил выехать вам настречу. - Ах, оставьте, Рошфор! Я вам не верю!- кокетливо отозвалась из кареты Аграфена,- Я просто немного задержалась в Кряжске. Что ж делать? Дела, граф! - О!- Рошфор был немного удивлен. Он знал наперечет названия всех близлежащих городов, замков и харчевен, но о Кряжске слыхал впервые.- Скорее всего,- решил он,- Это название нового трактира, где я еще не обедал, а трактирщик еще не является тайным осведомителем кардинала Ришелье,- и вы слух добавил,- Теперь о деле, графиня. Одно известное вам лицо велело мне поблагодарить вас за алмазные подвески и передать двести пистолей.- Рошфор просунул руку в карету и положил на сиденье мешочек с деньгами. - Что я должна еще сделать? Чего ждет от меня его преосвященство?! - Вот вам пистолеты, миледи... - Можете меня звать просто Аграфена, Рошфор! Я вам это разрешаю! - Вот вам, миледи Аграфена, пистолеты,- с заметным удивлением в голосе произнес Рошфор,- Вы убьете д'Артаньяна именно из этих пистолетов и оставите их рядом с убитым. А мы потом арестуем хозяина этих пистолетов. Д'Артаньян сейчас сидит с друзьями вот в том лесочке. Вы проедете мимо, пальнете из пистолетов и его преосвященство будет вам безгранично признателен.- Рошфор подал Аграфене пистолеты. - Да,- негромко пробурчала Аграфена,- Много чего я делала на своем веку - и коров доила, и науку двигала,- а вот таким грязным делом заниматься еще не приходилось.- И, что-то решив про себя, громко ответила Рошфору,- Ах, граф, только ради вас!- и крикнула кучеру,- Пшел! Пшел!! Кучер снова хлестанул лошадей и те неохотно потащили карету дальше. Рошфор поехал рядом. - Миледи,- Рошфор долго и неуверенно мычал, не решаясь спросить,- Миледи, а Аграфеной давно ли вас зовут? - Ах, оставьте, Рошфор! Как мне надоели ваши ухаживания! Аграфеной меня зовут с самого детства! - Вот бы никогда не подумал,- тихо проговорил Рошфор и удивленно пожал плечами,- Неужто и тут двоечники? Хуже лесных разбойников! Неужели и миледи подменили? Посмотрим...- и, пришпорив коня, Рошфор ускакал вперед. x x x Когда за Цеппелином закрылась дверь, Шалфей Горюныч радостно улыбнулся и нежно проворковал: - Талантливейший мой ученик! Это ведь именно он придумал переодеть всех наших лаборанток в добреньких старушек. Да, вы же их сами видали! У котлована, не так ли? Хотя они в сущности совсем не то, что вы видели!- Шалфей Горюныч внимательно следил за выражением лица учителя, стараясь понять, пришел ли он в себя окончательно или же нет,- Так вот, переодеть в старушек, дать им в руки цветочки, чтобы они их раздали двоечникам-троечникам. А цветочки-то с секретом. Сорвешь листок, прочитаешь стих - и фьюить! Попал в ситуацию, связанную с этими стихами. Или где-нибудь в Мрачных Средних веках, или Угрюмом Древнем мире. А там - вы ведь как историк должны знать, Сергей Иванович - моря чистейшей глупости, океаны звериной злобы. А мракобесия сколько?! Гималаи мракобесия! Ни в чем не повинных людей сжигают на кострах, рубят мечами и топорами, бр-р-р-р-р какая прелесть! Бескрайние поля жестокости, которые не перейти и не переехать. Ах, какие времена! Двоечники поездят по этим временам и души их наполнятся тем, что так нам необходимо для экспериментов. - Это чем же?- не понял его Сергей Иванович. - Как это чем?- в свою очередь переспросил его Шалфей Горюныч,- Ах, простите, простите... Конечно же, злобой, недоверием, жестокостью и прочим. Душа двоечника и пространство вокруг него будто нарочно для этого приспособлены. И наполняются быстро и хранят долго. Чудесно! Нет, дорогой Сергей Иванович! Не надо думать, что если двоечник, так обязательно злее отличника! Совсем нет. Просто вокруг всех двоечников гораздо больше злобы, чем вокруг отличников. Двоечников и троечников ругают и в школе и дома. И ремня-то им, труженикам нашим, достается изрядно, и относятся-то к ним совсем не так, как к нормальным детям. Вот и получается, что хороший двоечник - это хороший источник злобы! Направь источник в накопитель реактора и проводи эксперименты на здоровье! Но чтобы источник не иссяк, двоечникам-трудягам и троечникам, этим потенциальным двоечникам, нужны новые, свежие впечатления. Как художникам. Помните, Сергей Иванович, раньше художников в Италию посылали за впечатлениями? А чем же наши двоечники хуже? - А что вы дальше собираетесь делать с этой злобой?- Сергей Иванович тяжело дышал. - А дальше,- Шалфей Горюныч мечтательно улыбнулся,- А дальше будет то, что называется цепной реакцией. Ведь злоба порождает только злобу, жестокость - жестокость, и всего этого становится все больше и больше. Часть мы забираем себе для опытов, чтобы отсеять все слабое и ненужное, выделить злобу самого высокого качества и приступить к ее изготовлению уже без двоечников и троечников.- Шалфей Горюныч замолчал и с минуту только хмыкал и качал головой.- Вам, Сергей Иванович, конечно же неизвестно, что результатов нашей работы уже давно ждут там,- Шалфей Горюныч показал пальцем вниз и многозначительно кивнул головой,- Спроектирован даже целый завод под Кряжском для производства злобы высшего качества. Потом мы затопим всю эту кряжскую котловину злобой, она начнет здесь пухнуть, расти, выливаться в окрестные леса и реки и все снова утонет во мраке злобы и страха! Как это было когда-то давно, когда пылали костры, когда свист пули обрывал стон, когда...у-у-у!! - Зачем все это?- Сергей Иванович не столько осознал, сколько всем своим нутром почувствовал сильнейшую опасность. Не смотря на незатихающую боль в голове, он весь внутренне собрался. В голове нервно пульсировала только одна мысль: - Надо что-то делать! Что-то делать! - Зачем?- Шалфей Горюныч задумался,- Зачем? Мы просто хотим, чтобы снова на земле появился океан злобы, чтобы каждый желающий мог зачерпнуть в этом океане злобы полное ведро и нести его, не боясь пролить или расплескать. Чтобы теплый летний дождичек вызывал раздражение, чтобы веселый смех всегда обрывался злобным окриком, короче, чтобы все стало как раньше. Как при злых и свирепых царях. Чтобы стреляли в безоружных людей, чтобы по городам и селам бродили толпы нищих и голодных людей и сотнями, нет, тысячами умирали от голода и холода! Чтобы люди боялись животным страхом протянуть умирающим руку с куском хлеба! Нет, вы только представьте себе,- Шалфей Горюныч отчаянно замахал руками,- Злоба в чистом виде напоминает самую обычную воду с голубоватым отливом. Вышел человек из дома в прекраснейшем настроении, ты незаметно плеснул на него этой водичкой - и готово! Настроение у него испортилось, злоба душит, кулаки чешутся! Улыбка встречного человека вызывает у него чувство отвращения, бешеной ненависти! И как маленький горный ручей, который, сбегая с гор, превращается в могучий водопад, так и злоба от нескольких капель становится бурным мутным потоком, который все смывает на своем пути,- Шалфей Горюныч уже не замечал сидевшего перед ним учителя. Глаза его горели, руки тряслись, щеки покрылись яркими пунцовыми пятнами. Он вытянул дрожжащие руки вперед: - Вы, вы, вы... видели океан?! Сергей Иванович, океан? Настоящий океан с его безбрежной ширью, с его волнами-горами, багровыми закатами и жуткой черной глубиной? Нет? Жаль...Но все это не идет ни в какое сравнение с океаном злобы, когда тот катит свои волны из края в край, от человека к человеку и так по всему свету! По всему свету!! Сергей Иванович устало мотал головой. Все ему стало казаться каким-то кошмарным бредом, наваждением, которое должно вот-вот кончиться, но неизвестно почему все не кончается. Потом это стало казаться ему палатой в сумасшедшем доме, хотя Сергей Иванович твердо знал, что в таких домах только врачи ходят в белых халатах, а не больные. А тут - все наоборот. - Да,- продолжал Шалфей Горюныч,- Вот, я вижу, поднялась крутая океанская волна и католики темной Варфоломеевской ночью режут гугенотов. Мелкая рябь на воде - это сжигают на кострах ведьм и обезумевшая толпа ревет и беснуется при виде яркого пламени! А вот и черные глубины океана - это лагеря смерти.- Шалфей Горюныч замолчал. Глаза его расширились и остекленели, нижняя губа тряслась и с нее на пол стекала желтая тягучая слюна. Он несколько секунд стоял неподвижно, будто оцепенел от ужаса черных глубин. Но потом тряхнул головой и весело глянул на Сергея Ивановича: - Не утомил ли я вас? Нет?- он хотел еще что-то добавить, но тут резко, истошно завыла сирена и над пультом замигала огненно-желтая надпись "Авария с цветком!" Шалфей Горюныч подбежал к пульту, стал лихорадочно нажимать на все кнопки подряд, стараясь ликвидировать аварию, но все усилия были тщетны. Надпись над пультом становилась все ярче и ярче, а сирена завыла так, что у Сергея Ивановича все внутри похолодело. - Горит! Горит цветок!! У-у-у!!- Шалфей Горюныч заскрипел от злобы зубами и несколько раз стукнул кулаком по пульту,- Это же катастрофа!! Пожар можно потушить лишь имея полный ускоритель злобы, а он совершенно пуст!!!- он так взглянул на Сергея Ивановича, что, казалось, этим взглядом он хочет испепелить учителя. Резко, неожиданно распахнулась дверь и на пороге ускорителя показался бледный и трясущийся Цеппелин: - Шеф! Злоумышленники повредили внутренний аварийный пульт. Накопитель пуст. А все, что в него попадает, моментально испаряется! - Знаю!- сквозь зубы процедил Шалфей Горюныч,- Сейчас будет взрыв! Горит цветок. Мы сможем еще некоторое время продержаться, если прокачаем ускоритель! Вытолкай быстро этого учителя - недотепу в ускоритель! Цеппелин схватил учителя в охапку и быстро вытолкал его в тот самый подвал, из которого Сергей Иванович совсем недавно выбрался. Дверь за ним моментально захлопнулась. - Прокачать ускоритель!- Цеппелин повернул аварийный рубильник и в комнате сразу же поднялся легкий ветерок. Он быстро усиливался, а в самом ускорителе быстро превратился в самый настоящий ураган. - Хорошо!- Шалфей Горюныч криво усмехнулся,- Продержимся! Время есть! Еще не все цветки горят! Вызывай всех сюда, пока не поздно!! Все должны вернуться до взрыва! x x x Варежкин пришел в себя и долго не мог сообразить, где же это он находится. В голове все гудело, в желудке все урчало от голода и почему-то сильно болели кисти рук. Он осторожно приоткрыл глаза и увидел, что стоит на большой поленице дров и привязан к столбу. На шее у него висела табличка с надписью "колдун". Варежкина аж передернуло. - Если ты, Джон, прибил этого колдуна до смерти, я и тебя сожгу с ним вместе!- Буагильбер был необычайно зол и искал на ком бы эту свою злобу сорвать. - Сэр Бриан!- раздался со стены голос Фрон де Бефа,- Побыстрее запали костер со своим колдуном и поднимайся на стену. Черный Рыцарь повел своих разбойников на приступ! - Сейчас, Фрон де Беф!- отозвался Буагильбер,- Это не первый колдун, который будет сожжен во славу матиери-церкви и не последний! А-а-а!- удовлетворенно протянул Буагильбер, заметив, что Варежкин очнулся,- Ну, считай, Джон, что ты заново родился! Бегом за факелом! Буагильбер подошел вплотную к поленице дров, которая должна была в самое ближайшее время превратиться в пылающий костер, и, с усмешкой глядя на Варежкина, сказал: - Ну, что, колдун, думал избежать законного возмездия? Думал обмануть меня, Бриана де Буагильбера? Ха-ха!! Варежкин немного помолчал, облизал свои сильно пересохшие губы и только потом каким-то не своим, а чужим, хриплым и срывающимся голосом, спросил: - У вас что, гражданин Буагильбер, телевизора нет? Вы бы лучше смотрели "Клуб кинопутешественников", может быть, тогда и не были бы таким живодером! - Ты, что, колдун, вздумал еще на костре издеваться надо мной? Джон, факел!!- прибежал Джон с факелом и встал по стойке "смирно" перед Буагильбером,- Зажигай!! - Стой!!- закричал Варежкин, почувствовав, что очень скоро здесь может запахнуть жареным,- А последнее желание? Оно всем полагается! - Ах, да!- поморщился Буагильбер,- Давай сюда свое последнее желание, но только побыстрее! Небось хочешь свои колдовские корешки и снадобья жене и детям оставить?! А? - Нету у меня жены и детей,- отозвался Варежкин. - Хе!- хмыкнул довольный Буагильбер,- Родителей нет, жены нет, детей нет - ну, точно колдун!- в этот момент раздались тяжелые удары топора в ворота замка,- Давай быстрее, колдун! Враг уже подошел к воротам! - Буагильбер!- раздался со стены крик Фрон де Бефа,- Черный Рыцарь начал рубить ворота замка!- под мощными ударами топора Черного Рыцаря ворота замка жалобно стонали и были готовы вот-вот рухнуть. - Однажды в Палестине я такую картину уже видел,- пробурчал про себя Буагильбер,- На такой отчаянный шаг мог решиться только один рыцарь на все крестоносное войско - король Ричард Львиное Сердце!- и, повернувшись к Варежкину, рявкнул,- Ты скоро, колдун? - Мне бы попрощаться с моей пионерской дружиной!- дрожжащим голосом попросил Варежкин, в душе надеясь, что те люди, которые напали на замок, наконец-то сломают ворота и спасут его. В ответ Буагильбер с Джоном удивленно переглянулись. - Нет,- хмуро отозвался Буагильбер после некоторого раздумья,- С дружиной нельзя. В замке Торкилстон может находиться только моя дружина и Фрон де Бефа. А пионерской здесь быть не положено. Так что проси чего-нибудь другого. - Ладно,- Варежкин решил пуститься на хитрость,- В нашем роду прежде, чем сгореть на костре, цветы нюхают. А тут как раз у меня в кармане цветок имеется. Джон вопросительно взглянул на Буагильбера. Тот утвердительно кивнул головой. Джон вопросительно взглянул на Буагильбера. Тот утвердительно кивнул головой. Джон залез в карман, вытащил оттуда смятый желтый цветок и поднес его к носу Варежкина. Варежкин втянул носом воздух, сказал "ах!" и сделал блаженное лицо. - Да,- сказал Буагильбер,- Вот бы все колдуны и ведьмы с такими счастливыми лицами горели на костре! А то кричат, ругают всех и даже самого папу римского!- вместо ответа Варежкин еще раз втянул воздух носом и уже собирался оторвать зубами лепесток, как Буагильбер сказал: - Джон, дай-ка и мне понюхать колдовского цветка!- Варежкин только и успел щелкнуть зубами, как голодный волк,- И зажигай! - Все пропало!- подумал Варежкин и затравленно посмотрел в сторону Буагильбера. Но Джон не успел донести цветок до Буагильбера. Цветок вдруг ярко вспыхнул в руках Джона, всех ослепив на какой-то миг, и пропал. - Наваждение!- охнул Буагильбер и потянулся к мечу. Тяжелый пыльный ветер загудел, завыл и медленно стал поднимать вверх Варежкина вместе со столбом, к которому тот был привязан, и дровами. Потом вдруг все исчезло, ветер стал стихать и уже неизвестно откуда донесся крик: - Прощайте, дорогой сэр рыцарь! Рад был с вами познакомиться! Передайте пламенный пионерский привет королю Ричарду и почаще читайте книги! - Хм!- Буагильбер с досады, что упустил колдуна, плюнул и пробурчал,- Этот колдун похоже прав. Черный Рыцарь удивительно похож на короля Ричарда! Только такая дубина, как Фрон де Беф, этого не видит. x x x Хрум-чавк...Хрум-чавк... Карета медленно тащилась по грязной и унылой дороге, переваливаясь с боку на бок и ежеминутно грозя развалиться. - Ну, Франция! Ну, и тоска!- думала Аграфена, с кислой улыбкой поглядывая в окошко кареты,- Хоть бы кто догадался цветник на обочине разбить али надпись какую выложить из белых камушков. Скажем, "Счастливого пути!" или, что еще лучше, "Слава труду!" Прочитает проезжающий маркиз надпись и на душе у него сразу же станет теплее. И кучер - ведь наш же человек, из трудового сословия!- не будет так громко и монотонно храпеть, а будет обращать внимание пассажиров на такие интересные места с надписями. "Обратите, господа, внимание на плакат слева от дороги. Колхоз имени графа де Рошфора обязуется в этом году сдать яиц и шерсти в три раза больше, чем до взятия Ларошели! Для тех, кто не успел прочитать плакат полностью, объезжаю его кругом еще раз!" Аграфена, которой в конце концов крепко наскучило сидеть одной и предаваться мыслям о благоустройстве дорог во Франции, высунулась в окошко, с явным намерением завязать беседу с кучером: - Послушай, любезный,- начала она издалека,- А кто нынче правит Францией?! Людовик десятый или же с каким другим номером?! Кучер, мирно дремавший на козлах, вдруг резко выпрямился, будто его кто в спину чем-то острым ткнул, крикнул что-то нечленораздельное не то с перепугу, не то спросонья, и что было сил хлестанул ни в чем не повинных лошадей. Лошади, до того лениво перебиравшие копытами по дороге, так сиганули вперед, как не отваживались даже в дни своей далекой молодости, и карета понеслась. Но уже через минуту раздались выстрелы, карета резко остановилась и несколько мужских голосов одновременно закричали: - Карета!! Карета миледи!! - А-а-а!!!- завизжал тоненьким голосом кучер,- Мушкетеры короля!- и, резво спрыгнув с козел, кинулся бежать в лес. Дверца кареты распахнулась и чей-то властный, чуть гнусавый голос приказал: - Выходите, миледи! Мы давно вас здесь ждем,- Аграфена оперлась на протянутую ей руку и вышла из кареты. - Атос, вы кому дали руку? Это же не миледи!- удивленно вскричал молодой человек с жиденькими усиками и длинными черными волосами. Атос медленно повернул голову, внимательно посмотрел на Аграфену и криво усмехнулся: - Милый д'Артаньян! Я вам все время говорил и повторяю еще раз, что эта женщина крайне коварна. И способна на все! Ведь вы же не станете утверждать, что карета не ее. И карета ее, и кучер ее, и лошади ее. Значит, и это,- Атос снова внимательно посмотрел на Аграфену,- Это - она! - Д'Артаньян?!- встрепенулась Аграфена,- Мне как раз нужно его убить! - Вот видите?! Что я вам говорил, д'Артаньян? Она хочет убить вас, как уже убила бедную госпожу Бонасье! Надо срочно ехать за палачом!- Атос лихо вскочил на коня и ускакал. Аграфена поняла, что над ее жизнью нависла опасность и надо что-то срочно придумывать. Портос и Арамис крепко привязали Аграфену к дереву и недалеко развели небольшой костер. - Как голову ей срубим, надо будет плотно пообедать.- сказал Портос, подбрасывая дрова в огонь. Но не успел он поставить кипятиься воду, как вернулся Атос. Рядом с ним шагал человек в красном одеянии с огромным топором на плече. - Знакомьтесь, друзья,- Атос кивнул в сторону человека в красном,- Палач из Лилля. У него свои счеты с миледи.- Палач молча склонил голову.- Приступайте к делу, мастер. Палач снял с плеча топор и стал медленно его точить. Арамис подошел к Аграфене и мягко проговорил: - Миледи! Сейчас вам отрубят голову и в таком виде вы предстанете перед Творцом. Я за вас буду молиться. Какая молитва у вас самая любимая?- Аграфена в ответ только промычала что-то невнятное. В это время палач перестал точить топор и кивнул Атосу - мол, все в порядке, и можно приступать к делу. - Рубите, мастер!- Атос махнул рукой. Аграфена, которая еще надеялась на како-то чудо, вдруг окончательно поняла, что дела ее плохи. И если она сию же минуту не придумает ничего путнего, то ей несдобровать. Она с тоской посмотрела на д'Артаньяна и тут ее осенило: - Д'Артаньян! Дорогой! Я вас всегда так любила! Неужели же вы позволите совершиться этой несправедливости? Неужели же вы меня покинете?- д'Артаньян, которого на всякий случай крепко держали за руки Арамис с Портосом, глянул на Аграфену, охнул, не то от удивления, не то от боли, его мучавшей, и снова опустил голову,- Д'Артаньян, будьте так любезны! Подойдите ко мне, возьмите из кармана цветок и погадайте мне на прощание на "люблю - не люблю"!- д'Артаньян подошел к ней, вытащил цветок и снова охнул: - О-о!! Желтый цветок разлуки! - но не успел он оторвать и один лепесток, как цветок у него в руках загорелся, а Аграфена вместе с дубом, к которому была привязана, растаяла. - Что же вы наделали, д'Артаньян! Она снова ускользнула от нас!- в отчаянии закричал Атос,- Где нам теперь ее искать? В Англии? У кардинала? Где? И только на опушке леса Рошфор, внимательно наблюдавший за всем происходящим, недовольно поморщился и процедил сквозь зубы: - Я так и знал. Опять пионеры! Надо непременно сообщить кардиналу!- и вонзил шпоры в бока лошади. x x x Когда Сергея Ивановича выталкивали за дверь, он все же успел схватить свой портфель с тетрадками и классным журналом. Цеппелин так сильно толкнул его, что учитель не устоял на ногах и упал. Дверь сзади закрылась и стало абсолютно темно. Поднялся легкий ветерок. - Сергей Иванович, вы не ушиблись? - откуда-то сбоку раздался знакомый голос,- Это я, Огурцов.- вспыхнул свет карманного фонарика и учитель не без удивления увидел Кольку Огурцова, перепачканного с ног до головы.- А там еще Витька лежит! Сергей Иванович быстро поднялся. - Ну, и дела! Уж кого-кого, но вас тут никоим образом встретить не ожидал, кхм!- он начал было рассказывать ребятам о лаборатории и о старушках, обо всем том, что ему рассказал Шалфей Горюныч, но ветер все усиливался и усиливался, не давая вести беседу. Наконец, он стал таким сильным, что подхватил всех троих и понес в неизвестном направлении. Они еще продолжали что-то кричать друг другу, но разобрать ничего было нельзя. Потом совсем близко, буквально за ухом, что-то крякнуло, и Колька вдруг увидел, что все они, втроем, спокойно сидят на маленькой скамеечке на школьном дворе. Первым пришел в себя Сергей Иванович: - Ребята, бежим! В школу!! Ловко прошмыгнув мимо тети Дуси-вахтерши, которая как всегда дремала у входа в раздевалку, они забежали на третий этаж, в самый конец коридора. Там, за большим раскидистым фикусом, было решено устроить штаб. Сергея Ивановича единогласно избрали главнокомандующим. Витьку было решено назначить офицером связи и оставить служить при штабе. Колька получил должность ответственного за связь с милицией. У входа в штаб на контрольно-пропускном пункте решили никого не ставить - там дремала тетя Дуся. Колька ловко прошмыгнул мимо тети Дуси и отправился выполнять боевое задание - сообщить оперативные сводки добровольной народной дружине. Внимательно оглядываясь по сторонам, прячась за фонарные столбы и деревья, Колька быстро прибежал к небольшому дому с вывеской "Опорный пункт охраны правопорядка". - Ага!- громко сказал Колька, ни к кому конкретно не обращаясь,- Вот сюда мне и надо!- и только он собрался войти в дом, как сзади неожиданно и резко прозвучало: - Стой! Попался, голубчик?! Повернись и отвечай! Предупреждаю, говорить только правду!- Колька поднял руки кверху: - Выследили враги!- подумал он,- Но старушки не дождутся от меня ни одного звука,- он повернулся и от изумления даже открыл рот - такого в Кряжске он еще не видел! На каменном постаменте, где раньше стояла скульптура хрупкой, тоненькой девушки с огромным веслом и отбойным молотком, олицетворяя собой единство спорта и труда, теперь возвышался сам Главный Дружинник города, известный всем под именем Лоб. Лоб стоял на постаменте, выставив вперед правую ногу, а правую руку заложив за лацканы пиджака дореволюционного покроя. Неподалеку, на свежей молодой травке, расположился с мольбертом Коала-Лумпур - крупнейший кряжский художник. Коала-Лумпут был не просто крупнейший художник - он был просто единственный, а потому многие жители Кряжска знать не знали и ведать не ведали кто такие Суриков и Репин, зато с Коала-Лумпуром всегда крайне вежливо раскланивались, надеясь хоть так запечатлеть свой лик для Всемирной Истории. - Во!!- вырвалось у Кольки,- Ну, натуральный Наполеон! Только вот шляпы-треуголки не хватает!- Лоб смущенно кашлянул в кулак: - Ты лучше брысь отсюда, мелюзга! И не мешай пустой болтовней маэстре Коале работать. Ты кто такой?- Но Колька не стал ему отвечать, а подошел к картине поближе. Она была уже почти готова и внизу уже была подпись "Великий отец-дружинник играет в шахматы с ходоками". Только лицо все никак не получалось. То взгляд не тот - слишком много несвойственной задумчивости,- то улыбка больно брезгливая - короче, то одно не так, то другое не эдак! Коала уже заметно нервничал, отчего работа шла еще медленнее. - Маэстра, как там моя голова? - Минуточку!- отвечал Коала-Лумпур,- Я сейчас проницательности во взор добавлю, чтобы каждый зритель чувствовал себя перед картиной непойманным преступником. Чтобы ему хотелось сразу же во всем сознаться.- Лоб снова замер на постаменте. Колька с видом знатока покачал головой: - Да, маэстро, ваше полотно несомненно сделает честь и Третьяковке, и Лувру!- и, с минуту помолчав, добавил,- Если это творение вместо половичка бросят у входа. Все будут с удовольствоем вытирать об него ноги. Что интересно, качество картины при этом не изменится! - Бр-р-рысь, мелюзга!!- злобно зашипел Коала-Лумпур и топнул ногой. Колька хмыкнул и ленивой походкой подошел к пьедесталу: - У меня вот какое дело, гражданин Керенский! Ах, простите, Наполеон Бонапарт! В нашем городе появилось множество старух-ведьм. Их надо срочно всех арестовать, пока они злобой не затопили весь город! - Все старухи - ведьмы,- философски заметил Лоб,- Так-так-так! Надо что, всех старух попереловить и попересажать, так? А в городе у нас их несколько тысяч... - Да, нет...- поморщился Колька,- Надо поймать не всех, а только ведьм, которые живут в котловане. Я их знаю и покажу дружинникам. - Ага, так-так-так, ясно! Тут надо думать!- Лоб подпер щеку кулаком,- Тут надо крепко думать! Колька краем глаза видел, как вдруг преобразился Коала-Лумпур. Видимо, у него открылось второе дыхание, а может и еще что. Но глаза у Коалы загорелись, он стал весело посматривать на пьедестал и мурлыкать какую-то песенку. Через десять минут, которые Лоб заполнял однообразным "так-так-так", словно работал напольными часами, Коала-Лумпур блаженно закрыл глаза, горделиво вскинул голову и произнес: - Готово!- и, отойдя на несколько шагов назад, стал любоваться своей картиной. Вторым подошел к полотну Колька и начал громко хохотать, показывая на картину пальцем. - Ну, точно Репин! "Турецкий султан после прочтения письма от запорожцев"! - Ты что это нарисовал, так-так-так?!- Лоб старался быть сдержанным, понимая, что имеет дело с художественной ценностью, еще не понятой и неоцененной современниками.- Это еще почему, так-так-так, я стою вверх ногами и почему у меня нет лица?! - Надо понимать живопись!- Коала закрыл спиной свое творение от наступающего Лба,- Художник видит не самого человека, а его отношение к жизни!! На лице всегда видны мысли человека, а если лица нет, то и мысли такие! - Сейчас же порви эту гадость, так-так-так!!- Лоб продолжал решительно наступать на художника. - Нет!- взвизгнул Коала,- Ни за что! Я честный художник!!- и раскинул руки в разные стороны. Наконец, не выдержав натиска Лба, а, может быть, просто здорово трухнув, Коала схватил свою картину и, высоко задирая ноги, кинулся бежать прочь. Водители, издали завидев бегущего Коалу с картиной, резко сбавляли скорость и прижимались к обочине дороги. Редкие прохожие испуганно прижимались к заборам. - Держи вора!! Вора!!- Колька от натуги чуть не сорвал голос,- Ой, умру со смеху!... Держи, держи Рембрандта!! - Держи вора!!- также истошно завопил Лоб и бросился догонять Коалу-Лумпура. На голос своего командира из дома на крыльцо высыпала большая толпа дружинников, но уже никого не увидала, кроме отчаянно хохочущего Кольки. - Эй, парень, что командир приказал делать? Где воры?- Колька посмотрел на толпу дружинников, которые грозно крутили головами в разные стороны, и скомандовал: - За мной!- и побежал вслед за Коалой и Лбом. Но как ни бежали быстро дружинники с Колькой во главе, догнать им Лба, а тем более Коалу-Лумпура так и не удалось. Зато как только Колька встречал хоть одну старушку, он отрывисто командовал: - Ар-р-рестовать!!- и двое очередных дружинников отделялись от толпы, вежливо арестовывали всех подозрительных старух и отводили в опорный пункт. В каких-то полчаса было арестовано и доставлено в опорный пункт несколько десятков старушек. Когда Колька с последними дружинниками вернулся назад, следствие по делу о нечистой силе уже шло полным ходом. Помошник Главного Дружинника Петр Кузьмич Околоточный лично вел допрос задержанных: - А скажи-ка мне, гражданка-старушка, куда это ты направлялась с двумя ведрами соленой капусты? - На базар, касатик, на базар!- отвечала очередная старушка, ласково поглядывая на Околоточного и стараясь его разжалобить. Все-таки власть и немалая! - А я тебе не верю!- отвечал старушке Околоточный и грозно хмурил брови,- Небось, капустой водопровод хотела засорить?! Или двигатель автомобильный, а?! - но вместо ответа старушки, окончательно сбитые с толку мудреной логикой Околоточного, всплескивали руками и начинали плакать: - Голубчик! За что ж ты меня в преступницы-то записал? Ох, горе-то какое!... Когда Колька вошел в помещение опорного пункта, еще ни одной старушки не выпустили. Помещение не было расчитано на массовое задержание преступников и мест всем не хватило: сидели кто на чем смог устроиться. И почти у всех были огорченные и испуганные лица. У Кольки аж в глазах защипало и он как-то сразу в глубине своей души осознал всю свою вину. Колька быстро оценил обстановку и нашел выход из этой неприятной обстановки. Он выпросил у одного дружинника книгу и, подойдя к Околоточному, положил ее на стол перед ним: - Вот, достал! - Что это?- грозно спросил Околоточный,- Улика? - Нет,- шепотом ответил Колька,- Здесь подробно излагается новый метод раскрытия опасных преступлений. Дедуктивный метод называется. Автор книги, некий Конан-Дойль, убедительно доказывает преимущества нового метода перед всеми старыми на многочисленных примерах. Все взято из жизни известного сыщика Холмса. Лоб приказал срочно освоить новый метод! - Понял!- также шепотом ответил Кольке Околоточный и сразу же открыл книгу на первой странице. Увидев, что начальник стал читать книгу и даже подсел поближе к окну, дружинники радостно заулыбались, а старушки заметно приободрились. Трое дружинников на цыпочках, чтобы никоим образом не отвлечь Околоточного от чтения книги, подошли к Кольке и шепотом спросили, что же им делать дальше. - Надо,- также тихо ответил им Колька,- Задержать вон тех двух бабок, которые сидят на своих тюках и радостно улыбаются, когда все другие плачут. Сдается мне, что я их уже где-то видел.- Колька скосил глаза и показал на двух старушек, которые не смотря на многочисленные строгие предупреждения со стороны Околоточного, лузгали семечки, сплевывая скорлупу на пол. - Вот тех, на которых коричневые пальто. Дружинники утвердительно кивнули головами - мол, поняли, - подошли к этим двум старушкам и вежливо им сказали: - Бабульки, вы бы прошли к столу. Там вам лузгать удобнее будет!- те между собой переглянулись, вот тут-то дружинники их за руки и схватили. - Гелла, бежим!!- вдруг заорала во все горло одна из старух и на глазах у опешивших дружинников обе старушки превратились в больших фиолетовых кошек. - Держи их крепче!!- закричал Колька, но было поздно. Дружинники от неожиданности выпустили кошек, которые стремительно бросились к выходу. Оба оставленных старушками тюка вдруг окутались густым белым дымом и рассыпались на сотню маленьких серых мышей. Старушки заголосили, а Петр Кузьмич, на секунду оторвавшись от книги, тихо охнул и потерял сознание. Колька с дружинниками побежал за фиолетовыми кошками. Несколько раз на бегу он бросал в них камни и каждый раз удачно. - Что? Получила?- кричал он кошкам,- Город в злобе утопить собиралась? Вот еще получай! На бегу Кольку догнал почтальон и вручил телеграмму. Колька развернул ее и с большим удивлением прочитал "Подбегая славному городу Москве прошу выслать главпочтамт три рубля кушать хочется Коала Лумпур". Он сунул телеграмму в карман, надеясь после повнимательнее ее прочитать, и еще быстрее припустил за кошками. Некоторые старушки, завидев толпу дружинников, преследующих кошек, бросали на землю свою поклажу и также начинали убегать от преследователей, на ходу превращаясь в фиолетовых кошек. Так что очень скоро Колька с дружинниками гнал перед собой несколько десятков кошек. Прохожие крестились, плевали через левое плечо или просто в изумлении останавливались. - Кошки бегут к котловану!- закричал на бегу Колька,- Надо отрезать им путь к отступлению!- но догнать кошек уже не удалось. Они все вдруг, разом юркнули под землю, словно туда вела широкая дорога. Колька напоследок запустил в них камень, но тот звонко ударился о землю, запрыгал по тропинке и улетел в котлован. Колька внимательно проследил за камнем и, когда поднял глаза, сердце у него замерло... Огонь буквально на глазах разгорался все сильнее и сильнее. Ветер, усиливающийся с каждой минутой, помогал огню... x x x Петрович долго не мог придти в себя после того, как в ванной он сначала ошпарился кипятком, а потом он сам еще искупался в ледяной воде пруда, что в самом центре города. Вернувшись домой после купания, Петрович долго отлеживался под теплым ватным одеялом. Отлежавшись под одеялом, Петрович робко высунул голову и глянул в окно. - Ого,- подумал он,- Что-то ветер усиливается. Никак, к дождю. А с этого бедного дерева ветер обязательно сорвет все листочки. Стоп!- сказал сам себе Петрович и даже подпрыгнул на кровати,- Это какие еще листочки в Сибири, да еще очень ранней весной?!- все внутри у него сжалось в предчувствии чего-то непонятного. Петрович был с детства очень любопытен. Он быстро оделся и вышел на улицу. Прямо перед подъездом рос высоченный дуб с сочными, зелеными листьями и крупными желудями. А к дубу была привязана... У Петровича даже руки затряслись, когда он увидал свою соседку Аграфену. Он быстро подбежал к ней и стал развязыват веревки, испуганно-торопливо повторяя: - Я-то думал, что дубы в Сибири не растут... А тут ты с желудями... Кто ж это тебя так, а? Когда веревки были развязаны, Аграфена потерла затекшие руки и как-то необыкновенно внимательно посмотрела на Петровича, будто впервые его видела: - Граф! Вы спасли меня от верной гибели. Я сейчас же доложу о вашем подвиге кардиналу.- Аграфена повернулась и медленно пошла, не разбирая дороги. - Да, не граф я, Аграфенушка, не граф,- забормотал испуганный Петрович. Он случайно взглянул на небо и увидел как высоко под облаками пролетал самый обычный бык, смешно шевеля ногами. - Да,- подумал Петрович, которому стало совсем не до смеха,- Ветер действительно усиливается, уж коли быки стали так высоко летать. А вот с Аграфеной, видать, не все в порядке и надо бы "Скорую" ей вызвать...- и Петрович пошел вслед за Аграфеной, стараясь не отставать. Вдруг Петровича слева и справа крепко взяли под руки. Петрович весь внутренне сжался, думая, что это разбойники. И действительно, если уж быки летать начали, то почему бы не попасть в руки разбойников среди бела дня? Да, и мало ли кто может напасть на честного человека в городе, в котором много фиолетовых кошек, а дубы ранней весной покрыты сочной листвой? Он покосился налево, потом направо и увидел своих старых знакомых - Мишу Ежевику и Лену Мякину. - А-а!- облегченно вздохнул Петрович,- Это вы! А я уж думал, что разбойники на меня напали! - Надо идти,- вместо ответа сказала Лена каким-то не своим голосом и при этом ни один мускул лица у нее не дрогнул. От этого "надо идти" Петровичу стало не по себе, а в ногах появилась слабость.- Надо всем идти. Чтобы уничтожить зло. - Надо,- как эхо отозвался Ежевика. - Надо!- глухо сказал сзади Тимка Невин. - Надо, так надо,- согласился Петрович. Все равно другого выхода у него не было и он стал веселее шагать со всеми к котловану. Толпа, которая окружала Петровича, постоянно увеличивалась. Слышалось отчетливо только одно слово "надо!!". Петровичу вдруг стало казаться, что вокруг него собрались все двоечники и троечники города, что где-нибудь возле котлована сейчас будет торжественное собрание и его обязательно выберут президентом общества "три плюс два". - Надо уничтожить все места, где может затаиться эта злобная сила! Надо уничтожить сердце этого зла!- а ветер все крепчал и крепчал, подгоняя Петровича и его спутников. Под конец они уже бежали и говорить стало совершенно невозможно. Неожиданно из школьного двора выбежали Витька с Сергеем Ивановичем, которые гнали перед собой огромного фиолетового кота. При их появлении Ежевика что есть силы заорал: - Держи нечистую силу!!- началась погоня. Ежевика даже залаял на кота, думая, что тот от страха залезет на дерево. Но кот еще быстрее побежал и перед самым котлованом будто провалился сквозь землю. - Там, на костре, Варежкин!- перекрывая шум ветра закричал Колька.- За мной!!- но не успел он взмахнуть рукой, как раздался оглушительный гром, который бывает только летом во время очень сильной грозы. Но весто дождя вдруг сильная теплая волна ударила в грудь и в душе у каждого что-то защипало. Комок подка