орово
подходит.
-- А как его зовут? -- настаивал Гэллегер.
-- Кого?
-- Толстячка.
-- Никогда о таком не слышал, -- сказал Кафф и захохотал. Подошел
посыльный и коснулся плеча советника.
-- К вам пришли.
-- Хорошо. Сейчас вернусь, старина. Все знают, где меня можно найти...
в основном здесь. Никуда не уходи. Осталось еще "Ш" и... и все, что после
нее.
Он исчез из виду. Гэллегер оставил нетронутый стакан, поднялся и
пошатываясь направился к холлу. На глаза ему попался стоявший видеофон. Под
влиянием внезапного импульса он вошел в кабину и набрал номер лаборатории.
-- Снова накачался, -- сказал Нарцисс, едва его лицо появилось на
экране.
-- Святая истина, -- согласился Гэллегер. -- Я надрался, как... ик!..
как свинья. Но у меня кое-что есть.
-- Лучше позаботиться о личной охране, -- сказал робот. -- Едва ты
ушел, сюда вломились какие-то бандиты. Тебя искали.
-- Кто меня искал? Повтори?
-- Трое бандюг, -- терпеливо повторил Нарцисс. -- Главный был худой и
высокий, пиджак в клетку, желтые волосы и золотой зуб спереди. Остальные...
-- Мне не нужно описание, -- рявкнул Гэллегер. -- Скажи просто, что
случилось.
-- Я уже все сказал. Они хотели тебя похитить. Потом решили украсть
машину, но я их выставил; для робота я довольно силен.
-- С машиной ничего не случилось?
-- А со мной? -- обиделся Нарцисс. -- Я куда важнее какой-то там
игрушки. Тебя не волнуют мои раны?
-- Нет, -- ответил Гэллегер. -- А они у тебя есть?
-- Конечно, нет. Но ты мог бы и поинтересоваться...
-- С машиной все в порядке?!!
-- Я не подпустил их к ней, -- сказал робот. -- Чтоб тебе лопнуть!
-- Я еще позвоню, -- сказал Гэллегер. -- Сейчас мне нужен черный кофе.
Он выбрался из кабины, К нему направлялся Макс Кафф. За советником шли
трое мужчин.
Один из них остановился на полпути и удивленно разинул рот.
-- Это тот самый тип, шеф. Гэллегер. Это с ним вы пили?
Гэллегер попытался сфокусировать глаза, и изображение стало четче.
Перед ним стоял высокий худой мужчина в клетчатом пиджаке, с желтыми
волосами и золотым зубом.
-- Стукните его, -- приказал Кафф. -- Быстрее, пока он не закричал, и
пока вокруг никого нет. Гэллегер, значит? Ну, хитрюга!
Гэллегер еще заметил, как что-то летит в сторону его головы, и хотел
спрятаться в кабину видеофона, как улитка в раковину. Ничего не вышло, а
потом перед глазами вспыхнул ослепительный свет.
"Главная проблема с общественной культурой, -- сонно думал Гэллегер, --
заключается в том, что она одновременно испытывает рост и окостенение
внешней оболочки. Цивилизацию можно сравнить с цветочной клумбой -- каждое
отдельное растение является составной частью культуры. Рост растений -- это
прогресс. Технология, этот цветок с утраченными иллюзиями, получила некогда
солидную инъекцию питательной смеси в виде войн, заставивших ее развиваться
по необходимости. Но ни одна цивилизация не может считаться
удовлетворительной, если сумма ее частей не равна целому.
Цветок этот глушил другое растение, которое развито в себе способности
к паразитированию и перестало пользоваться корнями, обвиваясь вокруг цветка,
карабкаясь по его стеблю и листьям. Такими удушающими лианами были религия,
политика, экономика, культура -- устаревшие формы, которые изменялись
слишком медленно, обгоняемые пламенной кометой точных наук, пылающей на
необъятном небе новой эры. Когда-то давно писатели считали, что в будущем --
в их будущем -- социологическая модель будет иной. В эру космических
кораблей исчезнут такие нелогичные поступки, как биржевые спекуляции,
грязная политика или гангстеризм. Однако этим теоретикам не хватило
прозорливости, и эру космических кораблей они отнесли к слишком далекому
будущему.
А ведь Ли сел на Луну еще до того, как вышли из употребления автомобили
с карбюраторами.1
Великие войны первой половины двадцатого века придали технике огромное
ускорение, которое не исчерпалось и доныне. К сожалению, обычных людей
больше интересовали продолжительность рабочего дня и инфляция. Единственный
период единодушия пришелся на время великих проектов, вроде Программы
Миссисипи и тому подобного. Наконец, это было время хаоса, реорганизации,
стремительной замены старых понятий новыми и метаниями от одной крайности к
другой. Профессия адвоката, например, стала настолько сложной, что группам
экспертов приходилось использовать счетчики Педерсена и электронные мозги
Меканистра для того, чтобы делать свои натянутые выводы, тут же воспаряющие
в неизведанные пространства символической логики. Убийцу могли оправдать,
если он не признавал себя виновным. А даже если признавал, имелись способы
опровержения солидных юридических доказательств. Прецеденты утратили свое
значение. В этом безумном лабиринте власти обращались к незыблемым
историческим фактам, которые зачастую оборачивались против них самих.
Так шло год за годом. Попозже социология догонит развитие техники, но
пока до этого далеко. Экономический азарт достиг небывалого в истории
уровня. Требовался гений, чтобы разобраться во всеобщей неразберихе.
Мутации. вызванные извечной склонностью природы к шуткам, дали наконец таких
гениев, но пройдет еще много времени, прежде чем будет найдено
удовлетворительное решение. Понятно, что выживет тот, кто имеет большую
способность к адаптации, запас всесторонних практических и непрактических
знаний, а также опыт во всем. То есть в предметах растительного, животного и
минерального происхождения..."
Гэллегер открыл глаза. Видно было немного. Главным образом потому, что
его швырнули на стол лицом вниз, он это сразу же определил. Собравшись с
силами, он сел. Он не был связан и находился на слабо освещенном чердаке,
похожем на склад и переполненном всевозможной рухлядью. С потолка слабо
светила лампа. Была здесь и дверь, но перед ней стоял тип с золотым зубом.
По другую сторону стола сидел Макс Кафф, он старательно наливал виски в
стакан.
-- Я тоже хочу, -- слабым голосом сообщил Гэллегер. Кафф взглянул на
него.
-- А, проснулся. Извини, Блэзер стукнул тебя слишком сильно.
-- Да, ничего. Я бы и так потерял сознание. Эта алфавитная выпивка --
страшная штука.
-- Хоп! -- сказал Кафф, придвигая стакан Гэллегеру и наливая себе
другой. -- Хитро было придумано -- держаться меня, то есть единственного
места, где парням не пришло бы в голову тебя искать.
-- Это у меня врожденное, -- скромно заметил Гэллегер. Виски его
оживило, но в голове еще не совсем прояснилось.
-- Эти ваши... гмм... сообщники пытались меня похитить, верно?
-- Угу. Но тебя не было дома. Этот твой робот...
-- Он просто чудо.
-- Слушай, Блэзер сказал мне о машине, которую ты сделал. Я бы не
хотел, чтобы Смит наложил на нее лапу.
Толстячок Смит. Гмм. Мозаика вновь разлетелась. Гэллегер вздохнул. Если
он сыграет втемную...
-- Смит ее еще не видел.
-- Я знаю, -- сказал Кафф. -- Мы прослушиваем его видеофон. Один из
наших агентов узнал, что Смит сказал "Любым Заданиям", будто некий человек
работает над проблемой, понял? К сожалению, он не назвал фамилию этого
человека. Мы могли только следить за Смитом, прослушивать его разговоры и
ждать, когда он с тобой свяжется. А потом... в общем, мы поймали этот
звонок, и ты сказал ему, что устройство у тебя есть.
-- Ну и что?
-- Мы тут же прервали ваш разговор, и Блэзер с парнями отправился к
тебе. Я же говорил, что не хочу, чтобы Смит получил этот контракт.
-- Вы ничего не говорили о контракте, -- сказал Гэллегер.
-- Не валяй дурака. Смит сказал "Любым Заданиям", что выложил тебе всю
историю.
Может, так оно и было, но Гэллегер был тогда под мухой, и все это
выслушивал Гэллегер Бис, следовательно, информация хранилась в подсознании.
Кафф рыгнул и отставил стакан.
-- Потом поговорим. Ну и отравился я, даже думать не могу. Но я не
хочу, чтобы Смит заполучил эту машину. Твой робот не дает нам к ней подойти.
Ты свяжешься с ним по видео и отправишь куда-нибудь, чтобы парни могли
принести машину сюда. Отвечай "да" или "нет". Если "нет", я еще вернусь сюда
чуть погодя.
-- Нет, -- сказал Гэллегер. -- Вы меня все равно прикончите, чтобы я не
сделал Смиту еще одну машину.
Веки Каффа медленно опустились на глаза, и какое-то время он сидел
неподвижно, словно заснул. Потом он невидящим взглядом посмотрел на
Гэллегера и встал.
-- Значит, увидимся позже. -- Он энергично потер лоб. -- Блэзер, следи
за этой глистой.
Человек с золотым зубом выступил вперед.
-- С вами все в порядке?
-- Конечно. Но думать я не могу... -- Кафф скривился. -- Турецкая баня
-- вот что мне нужно.
Он подошел к двери, ведя за собой Блэзера. Гэллегер заметил движения
губ советника и прочел несколько слов.
-- ...упьется... позвонить роботу... попробуйте...
Кафф вышел, а Блэзер вернулся в комнату, сел напротив Гэллегера и
подвинул тому бутылку.
-- Не бери в голову, -- успокоил он. -- Глотни вот немного, полегчает.
"Хитрецы, -- подумал Гэллегер. -- Думают, если я напьюсь, то сделаю
все, что им нужно. Гмм..."
У дела имелся еще один аспект. Когда Гэллегер бывал полностью под
воздействием алкоголя, управление принимало его подсознание. А Гэллегер Бис
был уникальным изобретателем, безумным, но гениальным.
Гэллегер Бис наверняка найдет выход из этого положения.
-- Вот и правильно. -- сказал Блэзер, видя, как исчезает алкоголь. --
Еще одну. Макс отличный парень, он на тебя не в обиде. Вот только он не
любит, если кто-то мешает его планам.
-- Каким планам?
-- Ну, как в случае со Смитом, -- объяснил Блэзер.
-- Понятно.
Гэллегер содрогнулся. Предстояло так накачаться спиртным, чтобы
подсознание смогло выбраться наружу. Он продолжал пить.
Возможно, он просто перестарался. Обычно Гэллегер очень старательно
мешал свои напитки, а на этот раз все составляющие уравнения в сумме дали
ноль. Он видел, как поверхность стола медленно приближается к его носу,
почувствовал мягкий, почти приятный удар и захрапел. Блэзер поднял его и
встряхнул.
-- И что они т-теперь за водку делают, -- прохрипел Гэллегер. -- Вино,
женщины и песни... вино, вино, вино... К-красное.
-- Вина ему захотелось, -- буркнул Блэзер. -- Этот тип пьет как
промокашка.
Он еще раз встряхнул Гэллегера, но без толку. Буркнув что-то еще,
Блэзер вышел.
Гэллегер услышал, как закрылась дверь, попытался сесть, но упал со
стула и больно приложился головой о ножку стола.
Это подействовало лучше ведра холодной воды. Пошатываясь, Гэллегер
поднялся на ноги. Комната на чердаке была пуста, если не считать его самого
и всякой рухляди. Очень осторожно он подошел к двери и попытался ее открыть.
Заперто. Мало того, дверь была еще обита стальным листом.
-- Ну, дела... -- бормотнул конструктор. -- В кои-то веки мне
понадобилось мое подсознание, а оно не желает показываться. Черт возьми, как
же отсюда выбраться?
Выхода не было. Комната не имела окон, а дверь была заперта намертво.
Гэллегер направился к груде старой мебели. Диван. Коробка с бумагой.
Подушки. Свернутый ковер. Мусор.
Он нашел кусок провода, пачку слюды и еще пару мелочей, а когда сложил
все вместе, образовалось нечто, похожее на пистолет или миксер. Выглядело
это довольно жутковато, словно какой-то марсианский излучатель.
Затем Гэллегер вернулся к стулу и сел, всей силой воли заставляя себя
протрезветь. Дело шло неважно. Когда вновь послышались шаги, в голове у него
все еще шумело.
Дверь открылась, вошел Блэзер. Гэллегер едва успел спрятать свое
изобретение под стол.
-- Ты уже вернулся? Я думал, это Макс.
-- Он скоро придет, -- пообещал Блэзер. -- Как ты себя чувствуешь?
-- В голове шумит. Я бы еще выпил. Та бутылка уже кончилась. -- Он
действительно прикончил ее, вылив остатки в какую-то дыру.
Блэзер запер дверь и подошел. Гэллегер встал, потерял равновесие и
споткнулся. Гангстер заколебался, а Гэллегер вытащил свой пистолет-миксер и
поднес к глазам, глядя сквозь ствол на лицо Блэзера.
Бандит потянулся за пистолетом, однако жуткое устройство, которое
Гэллегер направил на него, не давало ему покоя, и он остановился, размышляя,
что бы это могло быть. В следующую секунду он все же решил действовать, но
тут Гэллегер, .пренебрегая правилами честного поединка, пнул противника в
пах. Когда Блэзер согнулся пополам, Гэллегер воспользовался этим, бросился
на него и повалил на пол яростными ударами всех четырех конечностей. Блэзер
по-прежнему пытался достать свое оружие, но самый первый коварный удар
здорово мешал ему.
Гэллегер все еще был слишком пьян, чтобы координировать свои движения,
поэтому он просто взгромоздился на противника и принялся методично
обрабатывать его солнечное сплетение. Тактика себя оправдала. Через
некоторое время ему удалось вырвать у Блэзера пистолет и треснуть рукояткой
по гангстерскому кумполу.
На этом все и кончилось.
Гэллегер встал, разглядывая свое изобретение и гадая, чем же это могло
быть по мнению Блэзера. Вероятно, генератором лучей смерти. Он слабо
усмехнулся. В кармане бандита он нашел ключ, открыл дверь и спустился по
лестнице. Пока все шло неплохо.
Слава изобретателя имела свои положительные стороны. По крайней мере,
удалось отвлечь внимание Блэзера от фактического положения вещей.
И что теперь?
Дом оказался заброшенным четырехэтажным строением возле бани. Гэллегер
выбрался через окно и удрал со всех ног. Вскоре он уже сидел в аэротакси,
которое мчалось в сторону окраины. Тяжело дыша, он включил воздушный фильтр
и пустил холодный ветерок, чтобы охладить вспотевшее лицо. Высоко на черном
осеннем небе появилась полная луна. Сквозь окошко в полу видны были светлые
полосы улиц, пересекаемые ослепительными диагоналями автострад верхнего
уровня.
Смит. Толстячок Смит. Каким-то образом он связан с "Любыми Заданиями".
Гэллегер заплатил пилоту и из осторожности высадился на крыше дома в районе
Уайт-Вэй. Найдя кабину видеофона, он связался со своей лабораторией. На
экране появился робот.
-- Нарцисс...
-- Джо, -- поправил робот. -- Ты снова надрался. Когда ты протрезвеешь?
-- Заткнись и слушай. Что произошло за это время?
-- Не так уж много.
-- Эти бандиты приходили еще раз?
-- Нет, -- сказал Нарцисс, -- но приходили двое полицейских. Помнишь
повестку в суд? Ты должен был явиться в пять часов.
Повестка... Ах, да: Делл Хоппер, тысяча кредитов.
-- Они ждут?
-- Нет, я сказал им, что ты принял снотворное.
-- Зачем?
-- Чтобы они тут не крутились. Теперь ты можешь вернуться домой, но
будь осторожен.
-- В чем дело?
-- Это твои проблемы, -- ответил Нарцисс. -- Купи себе накладную
бороду. Я свое дело сделал.
-- Хорошо, -- сказал Гэллегер. -- Свари мне черный кофе, да побольше.
Звонил еще кто-нибудь?
-- Из Вашингтона. Какой-то командор космической полиции. Он не
представился.
-- Космической полиции? Они тоже меня ищут? Чего ему было нужно?
-- Тебя, -- сказал робот. -- До свидания. Ты не дал мне допеть песенку.
-- Свари кофе, -- напомнил Гэллегер вслед тающему изображению.
Он вышел из кабины и постоял немного, размышляя и глядя на небоскребы
Манхеттена, испещренные неправильными узорами освещенных окон:
прямоугольных, круглых, овальных, полукруглых и даже звездчатых.
Звонок из Вашингтона.
Хоппер усиливает нажим.
Макс Кафф и его мальчики.
Толстячок Смит.
Наиболее обещающим казался Смит. Гэллегер еще раз вошел в кабину и
набрал номер "Любых Заданий".
-- Извините, но мы уже закончили.
-- Это очень важно, -- настаивал Гэллегер. -- Мне нужна информация. Я
должен связаться с человеком...
-- Мне очень жаль...
-- С-М-И-Т, -- произнес по буквам Гэллегер. -- Вы просто проверьте по
списку, хорошо? Или вы хотите, чтобы я перерезал себе горло у вас на глазах?
-- Он начал рыться в кармане.
-- Может, вы позвоните завтра...
-- Завтра будет слишком поздно. Очень прошу вас, поищите, пожалуйста.
-- Мне очень жаль...
-- Я акционер "Любых Заданий"! -- рявкнул Гэллегер. -- Предупреждаю
вас!..
-- А... вообще-то это не принято, но... Говорите, Смит? Минуточку. Как
его имя?
-- Этого я не знаю. Найдите мне всех Смитов.
Девушка исчезла и вновь появилась с картотечным ящиком, снабженным
надписью "СМИТ".
-- Ого, -- сказала она, просматривая карточки, -- здесь несколько сотен
Смитов.
Гэллегер застонал.
-- Мне нужен толстый Смит, -- с отчаянием сказал он. -- Но это по
картотеке не проверишь.
Секретарша поджала губы.
-- Понимаю, это вы так шутите. Спокойной ночи! -- Секретарша
выключилась.
Гэллегер посидел, вглядываясь в экран. Несколько сотен Смитов. Не
очень-то хорошо. То есть просто плохо.
Минуточку! Гэллегер Бис купил акции "Любых Заданий", когда они падали.
Почему? Вероятно, он ожидал, что они поднимутся. Но акции, по словам Эрни,
продолжали падать. В этом могла крыться подсказка.
Эрни он поймал у него дома и с ходу прижал к стене.
-- Отмени свои встречи, мой вопрос не отнимет у тебя много времени.
Узнай только, почему акции "Заданий" падают и позвони мне в лабораторию. А
то я сверну тебе шею. Только быстро, понял?
Эрни согласился. Гэллегер выпил кофе в уличном автомате, осторожно
прокрался домой и запер дверь на два замка.
Нарцисс танцевал перед большим зеркалом в лаборатории.
-- Кто-нибудь звонил?
-- Нет, никто. Взгляни на это грациозное па.
-- Успею еще. Если кто-то придет, сообщи мне -- я спрячусь, пока ты от
него не избавишься. -- Гэллегер крепко зажмурился. -- Кофе готов?
-- Черный и крепкий. На кухне.
Но сперва конструктор пошел в ванную, разделся, принял холодный душ и
постоял под кварцевой лампой. Чувствуя себя чуть протрезвевшим, он вернулся
в лабораторию с огромной чашкой горячего кофе, уселся на "Тарахтелку" и
принялся отпаиваться.
-- Ты похож на роденовского "Мыслителя", -- заметил Нарцисс. -- Я
принесу тебе халат, а то твое мерзкое тело оскорбляет мое эстетическое
чувство.
Гэллегер не слышал его. Он надел халат, потому что мерз после ванны, и
продолжал прихлебывать кофе и смотреть в пространство.
Уравнение: А или В или С равняется х. До сих пор он старался определить
величины А, В и С. Возможно, это был не лучший способ. Дж.У., например, он
вообще не нашел, Смит оставался неуловим, а Делл Хоппер (тысяча кредитов)
никуда не годился.
Может, лучше было бы определить х. Должна же эта чертова машина иметь
какое-то назначение. Да, она пожирала землю, но материю уничтожить
невозможно, ее можно только преобразовать.
Земля входила в машину, а на выходе не было ничего.
Ничего видимого.
Свободная энергия?
Она невидима, но ее можно обнаружить приборами.
Вольтметром, амперметром, электроскопом...
Гэллегер еще раз включил машину. Ее пение было довольно громким, но в
дверь никто не позвонил, а вскоре Гэллегер вновь поставил переключатель в
нейтральное положение. Он так ничего и не узнал.
Позвонил Эрни, ему удалось добыть нужную информацию.
-- Это было нелегко, пришлось воспользоваться несколькими хитрыми
приемами. Но я узнал, почему акции "Любых Заданий" падают.
-- Слава богу. Выкладывай.
-- Понимаешь, "Задания" -- это как бы крупная биржа заказов. Они
нанимают подрядчиков для разных дел. В данном случае это большое
административное здание, которое должно быть построено в центре Манхеттена.
Вот только строительная фирма не может начать работу. Речь идет о больших
деньгах, и пошли слухи, здорово навредившие акциям "Заданий".
-- Валяй дальше.
-- На всякий случай, -- продолжал Эрни, -- я собрал все, что смог. За
этот заказ дрались две фирмы.
-- Какие именно?
-- "Аякс" и кто-то по фамилии...
-- Случайно, не Смит?
-- Почти, -- подтвердил Эрни. -- Таддеус Смейт. Пишется С-м-е-й-т.
Долгая тишина.
-- Смейт, -- повторил наконец Гэллегер. -- Вот почему она не могла...
Что? Нет, ничего. Я должен был догадаться.
Когда он спросил Каффа, пишется ли фамилия Толстячка через "е" или "и",
тот ответил, что через обе буквы. Смейт. Ха-ха!
-- Заказ получил Смейт, -- продолжал Эрни. -- Он обошел "Аякс", однако
у того оказалась волосатая лапа на самом верху. Они нашли какого-то
советника, который устроил бучу, ссылаясь на старый муниципальный устав, и
остановил Смейта. Парень ничего не может сделать.
-- Почему?
-- Потому, что устав запрещает ему блокировать, движение на Манхеттене.
Это касается и воздушного движения. Клиент Смейта или, точнее, клиент "Любых
Заданий" выкупил недавно участок, но права на воздушное движение над ним на
девяносто девять лет принадлежат "Трансуорлд Страто". Ангары стратопланов
находятся рядом с этим участком, а ты прекрасно знаешь, что стратопланы
вертикально не стартуют. Они какое-то время летят по прямой, и взлетный
коридор проходит точно над этим участком. С арендой все в порядке --
девяносто девять лет линии "Трансуорлд Страто" имеют право использовать
воздух над этим участком на высоте свыше пятнадцати метров от поверхности
земли. Гэллегер задумчиво смотрел на Эрни.
-- Тогда как же Смейт собирался поставить там здание?
-- Новый владелец имеет право на пространство с пятнадцати метров над
поверхностью земли до центра планеты. Понимаешь? Большое восьмидесятиэтажное
здание, у которого большинство этажей под поверхностью земли. Так уже кто-то
делал, но Смейту мешают политики. Если Смейт не сможет выполнить условия
контракта, работу получит "Аякс", а он идет рука об руку с тем советником.
-- Да, с Максом Каффом, -- сказал Гэллегер. -- Я уже с ним
познакомился. Но... что это за устав, о котором ты упоминал?
-- Старый, но по-прежнему действующий. Нельзя мешать дорожному движению
и препятствовать воздушному.
-- Ну и что?
-- Если копать яму под восемьдесят этажей, -- объяснил Эрни, --
придется извлечь массу земли и камней. Как вывезти все это, не мешая
движению? Я даже не возьмусь рассчитать, сколько это будет тонн.
-- Понимаю... -- тихо произнес Гэллегер.
-- Вот и все дело. Смейт получил контракт, но оказался в тупике. Он не
может избавиться от земли, а вскоре "Аякс" получит заказ в свои руки и
как-нибудь добьется разрешения на вывоз земли.
-- Как он это сделает, если Смейт не может?
-- Ты забываешь о советнике. Так вот, несколько недель назад в том
районе закрыли несколько улиц для ремонта и устроили объезд у самого
строительного участка. Движение там дикое, и самосвалы с землей забили бы
все до предела. Разумеется, объезд этот временный... -- Эрни коротко
рассмеялся, -- до тех пор, пока Смейт не откажется от контракта. Тогда
объезд исчезнет, и "Аякс" сможет получить нужное разрешение.
Гм, -- Гэллегер оглянулся через плечо на машину. -- Возможно, есть
способ...
В дверь позвонили. Нарцисс вопросительно взглянул на хозяина.
-- Окажи мне еще одну услугу, Эрни. -- сказал Гэллегер. -- Доставь мне
сюда Смейта.
-- Хорошо, я позвоню ему.
-- Его видеофон прослушивают, лучше не рисковать. Ты не мог бы заехать
к нему и привезти его сюда?
Эрни вздохнул.
-- Тяжкий у меня хлеб. Ну, хорошо.
Экран погас. Гэллегер наконец обратил внимание на звонок и кивнул
роботу.
-- Посмотри, кто там. Сомневаюсь, чтобы Кафф попробовал еще
какой-нибудь фокус, но... в общем, посмотри. Я покуда спрячусь в шкаф.
Он стоял в темноте, ожидая, напрягая слух и думая. Проблема Смейта была
решена. Машина пожирала землю. Это был единственный эффективный способ
избавления от вынутой земли, если не хотелось рисковать и устраивать
водородный взрыв.
Восемьсот кредитов аванса за устройство или метод, позволяющий удалить
достаточно земли, чтобы получить котлован для постройки подземного здания.
Что ж, возможно. Но куда же все-таки девалась вся эта земля?
Вернулся Нарцисс и открыл дверь шкафа.
-- Пришел командор Джон Уолл. Он звонил из Вашингтона, помнишь?
-- Джон Уолл?
Дж.У. -- полторы тысячи кредитов! Третий клиент!
-- Впусти его! -- приказал Гэллегер. -- Быстро! Он один?
- Да.
-- Ну, быстрее же!
Нарцисс ушел и вернулся с хорошо сложенным седовласым мужчиной в
мундире космической полиции. Уолл скупо улыбнулся Гэллегеру, его взгляд
остановился на машине у окна. -- Это она?
-- Добрый день, командор, -- сказал Гэллегер. -- Я... я почти уверен,
что это она. Но сначала хотел бы обсудить с вами некоторые детали.
Уолл нахмурился.
-- Деньги? Вряд ли вы будете шантажировать правительство. А может, я
вас неверно оценил? Пятидесяти тысяч кредитов должно хватить вам на какое-то
время. -- Лицо его прояснилось. -- Вы уже получили чек на полторы тысячи, и
я могу выписать вам остальные, как только вы продемонстрируете мне ее в
действии.
-- Пятьдесят ты... -- Гэллегер глубоко вздохнул. -- Нет, дело, конечно,
не в этом. Я просто хотел убедиться, что выполнил условия договора. Хочу
быть уверен, что учел все пожелания.
Если бы только он мог узнать, что заказал Уолл! Может, тоже машину,
пожирающую землю...
Надежды на это почти не было, но узнать все-таки следовало. Гэллегер
жестом пригласил командора садиться.
-- Но мы уже все детально обсудили...
-- Лучше проверить еще раз, -- настаивал Гэллегер. -- Нарцисс, налей
выпить господину командору.
-- Спасибо, не нужно.
-- Кофе?
-- Буду весьма обязан. Итак, как я уже говорил вам несколько недель
назад, нам требуется гибкий элемент ручного управления космическим кораблем,
удовлетворяющий требованиям эластичности и сопротивления растяжению.
"Ого", -- подумал Гэллегер.
Уолл наклонился вперед, глаза его заблестели.
-- Космический корабль громоздок и сложен, и конструкция его требует,
чтобы управляющие тяги шли не по прямой, а сворачивали, причем зачастую под
острыми углами.
-- Но...
-- Представьте, -- сказал Уолл, -- что вы хотите повернуть кран,
находящийся в двух кварталах отсюда. И сделать это надо, не выходя из
лаборатории. Каким образом?
-- Веревка. Провод. Трос.
-- Который, следует добавить, мог бы огибать углы, как, например...
нет, жесткий провод не мог бы. Однако, мистер Гэллегер, хочу повторить
сказанное две недели назад: этот кран поворачивается очень туго, а
поворачивать нужно довольно часто, сотни раз в день. Самые надежные стальные
тросы оказались недостаточно прочными. Изгибы и натяжение быстро выводят их
из строя. Вы понимаете?
Гэллегер кивнул.
-- Конечно. Любой провод сломается, если то и дело сгибать его.
-- С этой проблемой мы и обратились к вам, и вы ответили, что это можно
сделать. Вам удалось?
Ручное управление, где тяги могут поворачивать и выдерживать постоянные
нагрузки. Гэллегер посмотрел на машину. Азот... какая-то мысль блуждала по
дальним закоулкам его мозга, но он никак не мог ее поймать.
В дверь позвонили. "Смейт", -- подумал Гэллегер и кивнул Нарциссу. Тот
исчез из виду.
Вернулся он с четырьмя людьми. Двое из них были полицейскими, а другие
двое -- Смейт и Делл Хоппер.
Хоппер кровожадно усмехнулся.
-- Привет, Гэллегер, -- сказал он. -- Мы не успели, когда входил этот
тип, -- он указал на командора, -- но дождались еще одного случая.
-- Мистер Гэллегер, -- сказал Смейт, удивленно поглядывая по сторонам,
-- в чем дело? Я нажал кнопку, и вдруг меня окружили эти трое...
-- Ничего страшного, -- сказал Гэллегер. -- Вам крупно повезло.
Выгляните в окно.
Смейт послушался, а когда повернулся обратно, лицо его сияло.
-- Эта яма...
-- Точно. И землю я отсюда не вывозил. Сейчас я вам продемонстрирую.
-- Продемонстрируешь, только в кутузке, -- язвительно заметил Хоппер.
-- Я предупреждал, Гэллегер, что меня не обманешь. Я дал тебе тысячу аванса,
а ты ничего не сделал и не вернул деньги.
Командор Уолл вытаращил глаза, совершенно позабыв о чашке, которую
держал в руке. Один из полицейских подошел и взял Гэллегера под руку.
-- Минуточку, -- начал было Уолл, но Смейт оказался быстрее.
-- Кстати, я кое-что должен мистеру Гэллегеру, -- сказал он, вынимая
бумажник. -- Наличными у меня только тысяча, но, надеюсь, вас устроит чек на
остальную сумму. Если этот... господин хочет наличные, тысяча здесь есть.
Гэллегер проглотил слюну, а Смейт ободряюще кивнул ему.
-- Мой заказ вы выполнили. Я могу начинать земляные работы хоть завтра,
и мне не нужно никакое разрешение на вывоз земли.
Хоппер оскалил зубы.
-- Плевал я на деньги! Я хочу преподать ему урок! Мое время дорого
стоит, а этот тип поставил с ног на голову всю мою программу. Заказы,
агенты... Я уже многое сделал, надеясь, что он выполнит мой заказ, а он
теперь хочет от всего открутиться. Нет, мистер Гэллегер, тебе это не
удастся. Ты не явился по вызову в суд, значит, нарушил закон и получишь
свое, черт побери!
Смейт огляделся по сторонам.
-- Но... я готов поручиться за мистера Гэллегера. Я уплачу...
-- Нет! -- рявкнул Хоппер.
-- Этот тип говорит "нет", -- буркнул Гэллегер. -- Он жаждет моей
крови. Бывают же такие злыдни!
-- Пьяный болван! -- заорал Хоппер. -- Господа, прошу вас забрать его в
тюрьму. Немедленно!
-- Не бойтесь ничего, мистер Гэллегер, -- утешал его Смейт. -- Я вытащу
вас оттуда. Уж поверьте, я нажму на все рычаги.
-- Рычаги... -- прошептал Гэллегер. -- Провода... И... и стереоэкран,
на который можно смотреть под любым углом. Провода!
-- Заберите его! -- повторил Хоппер.
Гэллегер пытался вырваться из рук державших его полицейских.
-- Подождите! Минуточку! Я нашел решение. Хоппер, я сделал то, что вам
нужно. И вам тоже, командор. Отпустите меня.
Хоппер фыркнул и показал пальцем на дверь. Тихо ступая, подошел
Нарцисс.
-- Может, разбить им головы, шеф? -- мягко спросил он. -- Я люблю цвет
крови. Это один из самых красивых цветов.
Командор Уолл отставил, наконец, чашку и поднялся.
-- Господа, прошу отпустить мистера Гэллегера. -- Голос его звучал
металлически четко.
-- Не отпускайте, -- упорствовал Хоппер. -- И вообще, кто вы такой?
Капитанишка космического корабля?
Загорелое лицо Уолла посерело. Он вынул из кармана кожаный футляр,
показал значок.
-- Командор Уолл, -- представился он. -- Из Правительственной Комиссии
по Астронавтике. Назначаю тебя, -- он указал на Нарцисса, -- временным
правительственным уполномоченным. Если эти полицейские в течение пяти секунд
не освободят мистера Гэллегера, можешь разбить им головы.
Впрочем, этого уже не требовалось. Комиссию по Астронавтике уважали
все! За ней стояло правительство, а в сравнении с ним местные власти мелко
плавали. Полицейские поспешно отпустили Гэллегера и сделали вид, будто
вообще его не трогали.
Хоппер, казалось, вот-вот лопнет.
-- По какому праву вы становитесь на пути закона, командор? --
потребовал он объяснений.
-- По праву приоритета. Правительству необходимо устройство, и мистер
Гэллегер сделал его для нас. Он, по крайней мере, имеет право на то, чтобы
его выслушали.
-- Нет, не имеет!
Уолл смерил Хоппера ледяным взглядом.
-- Если не ошибаюсь, несколько минут назад мистер Гэллегер сказал, что
ваш заказ тоже выполнен.
-- Вот это что ли? -- Здоровяк указал пальцем на машину. -- По-вашему,
это похоже на стереоскопический экран?
-- Нарцисс, дай-ка мне ультрафиолетовую лампу, -- сказал Галлегер и
подошел к машине, молясь, чтобы его предположение оказалось верным. Впрочем,
иной возможности просто не было. Исключите азот из почвы и камня и вы
получите совершенно инертную материю.
Гэллегер щелкнул выключателем, и машина запела "Больницу Святого
Джекоба". Командор Уолл смотрел на нее удивленно и не так уж
доброжелательно. Хоппер фыркнул, а Смейт подбежал к окну, и замер в экстазе,
глядя, как длинные щупальца пожирают землю, безумно мельтеша в дыре.
-- Лампу, Нарцисс.
Лампа была уже подключена к удлинителю, и Гэллегер медленно пошел с нею
вокруг машины. Вскоре он оказался возле диска с канавкой.
Что-то голубовато блеснуло, оно выходило из небольшого отверстия в
трубке, огибало диск с канавкой и витками ложилось на пол. Гэллегер коснулся
выключателя; когда машина остановилась, отверстие закрылось, отрезая голубое
нечто, выходящее из трубки. Гэллегер поднял его, выключил лампу, и моток
исчез. Он включил ее снова -- и провод появился вновь.
-- Прошу, командор, -- сказал Гэллегер. -- Можете это опробовать.
Уолл искоса взглянул на него.
-- Сопротивление на растяжение?
-- Очень большое, -- ответил Гэллегер. -- Это минеральная составляющая
земли, спрессованная в провод. Разумеется, у него небывалая сопротивляемость
растяжению. Правда, тонны груза на нем не поднять.
Уолл кивнул.
-- Понимаю. Он пройдет сквозь сталь, как игла сквозь масло.
Превосходно, мистер Гэллегер. Мы должны провести испытания...
-- Сколько угодно. Я в нем уверен. Этот провод можно вести под любым
углом с одного конца корабля на другой, и он никогда не порвется от тяжести.
Он слишком тонок, и потому просто не может быть нагружен неравномерно.
Проволочный трос тут не подходит -- вам нужна была эластичность, которая не
снижала бы сопротивления растяжению. Единственным возможным вариантом был
тонкий прочный провод.
Командор улыбнулся.
-- Мы проведем испытание, -- сказал он. -- Вам нужны деньги? Я могу
заплатить еще, в разумных пределах, конечно. Скажем, тысяч десять.
Хоппер протиснулся вперед.
-- Я не заказывал никаких проводов, Гэллегер, значит, моего задания ты
не выполнил.
Гэллегер не ответил, он настраивал лампу. Провод стал желтым, потом
красным.
-- Вот твой экран, умник, -- сказал он. -- Видишь эти цвета?
-- Конечно, вижу! Я же не слепой, но...
-- Разные цвета в зависимости от длины световой волны. Смотри: красный,
голубой, снова красный, желтый... Провод, который все еще держал Уолл, стал
невидимым. Зачарованный Хоппер с отчетливым звуком закрыл рот и подался
вперед.
-- У провода тот же показатель преломления, что у воздуха, -- сказал
Гэллегер. -- Я специально сделал так.
Он был достаточно порядочен, чтобы покраснеть. Ничего, за это он
поставит Гэллегеру Бис выпивку.
-- Специально?
-- Вам нужен стереоэкран, на который можно смотреть с любой стороны и
видеть изображение без искажений. И в цвете, естественно. Вот это он и есть.
Хоппер тяжело дышал. Гэллегер улыбнулся.
-- Возьмите каркас куба и обтяните его этим проводом. Потом сделайте со
всех сторон экран из густой сетки и натяните побольше провода внутри куба. В
конце концов образуется невидимый куб, целиком сделанный из этого провода.
Теперь подавайте на него сигнал в ультрафиолете и получите цветовые узоры,
зависящие от длины волны. Иными словами, изображение. Цветное и трехмерное,
поскольку транслируется оно на невидимый куб. И кроме того, на него можно
смотреть под любым углом, поскольку это не оптическая иллюзия, а настоящее
трехмерное изображение. Ясно ли?
-- Да... -- слабым голосом произнес Хоппер. -- Почему... почему вы не
сказали мне раньше?
Гэллегер предпочел сменить тему разговора:
-- Командор Уолл, мне нужна охрана. Некий бандит по имени Макс Кафф
пытался прибрать к рукам эту машину. Его люди похитили меня сегодня и...
-- Препятствование выполнению правительственного задания? -- зловеще
вопросил Уолл. -- Знаю я этих мелких политиканов. Макс Кафф больше не будет
вам мешать... Можно позвонить?
Смейт расплылся в улыбке при мысли, что Кафф получит по лапам. Гэллегер
встретился с ним взглядом, подмигнул и предложил всем гостям выпить. На этот
раз не отказался даже командор. Закончив разговор, он повернулся и принял
стакан от Нарцисса.
-- Ваша лаборатория будет охраняться, -- сообщил он Гэллегеру. --
Больше неприятностей не будет.
Уолл выпил и пожал конструктору руку.
-- Я должен обо всем доложить. Удачи вам и огромное спасибо. Мы
позвоним вам завтра.
Он вышел, пропустив вперед обоих полицейских.
-- Я должен перед вами извиниться, -- сказал Хоппер и осушил свой
стакан. -- Что было, то прошло, верно, старина?
-- Да ладно уж, -- сказал Гэллегер. -- Но вы должны мне деньги.
-- Тренч вышлет чек. И... гм... и... -- Слова застряли у него в горле.
-- Что случилось?
-- Ничего... -- просипел Хоппер, медленно зеленея. -- Немного
воздуха... о-о!.
Дверь за Хоппером захлопнулась. Гэллегер и Смейт удивленно
переглянулись.
-- Странно, -- заметил Смейт.
-- Может, он вспомнил что-то срочное? -- предположил Гэллегер. --
Неисповедимы пути господни.
-- Я вижу, Хоппер уже исчез, -- сказал Нарцисс, появляясь с новой
порцией выпивки.
-- Да. А что такое?
-- Я предвидел, что так и будет, потому что налил ему чистого спирта,
-- объяснил робот. -- Он ни разу не взглянул на меня. Я не заносчив, но
человек, настолько невосприимчивый к красоте, заслужил урок. А теперь не
мешайте мне. Я пойду на кухню танцевать, а вы можете поупражняться с
органом. Если захотите, приходите полюбоваться на меня.
И Нарцисс покинул лабораторию, жужжа всеми своими внутренностями.
Гэллегер вздохнул.
-- Вот так всегда, -- сказал он.
-- Что именно?
-- Да все. Я получаю заказ на три совершенно разные вещи, надираюсь и
делаю нечто, решающее все три проблемы. Мое подсознание идет по пути
наименьшего сопротивления, но, к сожалению, когда я трезвею, путь этот
становится для меня слишком сложен.
-- А зачем трезветь? -- спросил Смейт, попадая точно в десятку. -- Как
действует ваш орган?
Гэллегер показал ему.
-- Я ужасно себя чувствую, -- пожаловался он. -- Мне нужна неделя сна
или...
-- Или что?
-- Выпивка. Наливай. Знаешь, меня беспокоит еще одно.
-- Что именно?
-- Почему эта машина, когда работает, поет "Больницу Святого Джекоба"?
-- Это хорошая песня, -- сказал Смейт.
-- Верно, но мое подсознание всегда действует логично. Конечно, это
логика безумца, но...
-- Наливай, -- ответил Смейт.
Гэллегер расслабился, ему делалось все лучше и лучше. По телу
расходилось приятное тепло, в банке были деньги, полиция отстала, Макс Кафф
наверняка расплачивался за свои грехи, а тяжелый топот доказывал, что
Нарцисс действительно танцует на кухне.
Было уже заполночь, когда Гэллегер поперхнулся выпивкой.
-- Вспомнил! -- воскликнул он.
-- Чт-то? -- удивленно спросил Смейт.
-- Я хочу петь.
-- Ну и что?
-- Я хочу петь "Больницу Святого Джекоба".
-- Ну так пой, -- предложил Смейт.
-- Но не один, -- подчеркнул Гэллегер. -- Я люблю ее петь, когда
накачаюсь, но, по-моему, она лучше звучит дуэтом. А когда я работал над
машиной, то был один.
-- И?
-- Видимо, я встроил в нее проигрыватель, -- сказал Гэллегер, думая о
безумных выходках Гэллегера Бис. -- О боже! Эта машина делает четыре дела
сразу: жрет землю, выпускает тяги для у вращения космическим кораблем,
создает стереоскопический экран без искажений и поет со мной дуэтом.
Удивительная штука!
-- Ты гений, - сказал Смейт после некоторого раздумья.
-- Разумеется. Гмм...
Гэллегер встал, включил машину, вернулся, и уселся на "Тарахтелку".
Смейт вновь улегся на подоконник и смотрел, очарованный небывалым зрелищем,
как ловкие щупальца пожирают землю. Диск тянул невидимый провод, а ночную
тишину нарушали более или менее мелодичные звуки "Больницы Святого Джекоба".
Заглушая жалобные стоны машины, прозвучал глубокий бас, спрашивающий
кого-то:
"...есть ли где-нибудь на свете
другой такой жеребец..."
Это вступил Гэллегер Бис.
1 Рассказ был написан задолго до 1969 года.
EX MACHINA
-- Идею мне подсказка бутылка с надписью "Выпей меня" - неуверенно
произнес Гэллегер. - В технике я ничего не смыслю разве что когда