ился, старина. Взываю к твоей стойкости и мужеству, мой мальчик! Смело отправляйся туда, поддержанный и успокоенный твердой верой! Это я тебе говорю! - Ох, Флит, даже не представляете, как мне знакома эта песня! В дни неудач тетушка Нинни несколько часов подряд могла жужжать мне ее в уши. Но, также как вы говоря о вере, она имела в виду несколько иное, Флит! Она никогда бы не подумала... Никогда бы не смогла представить меня, в молитвах возносящего гроасского бюрократа! - И тем не менее твоя тетушка была очень чувствительной представительницей вашего племени. Она была человеком высокого духовного развития. Я уверен, она бы быстро признала неизбежность - и, главное: оправданность, - принятия тобой новой веры. И учти: гроасцы - это сливки нашего гроасского общества. Так что разве нелогично, что в свое время Чрезвычайный и Полномочный Посол Гроа, то есть чистой воды бюрократ, возводится в божественный сан, благодаря непреодолимому давлению и поддержке своей исключительности и врожденного превосходства над другими? - И еще при весьма весомой поддержке доходов от бизнеса на шкурках гриблей, - не удержался от язвительного напоминания Маньян. - Ну, разумеется, я этого и не собираюсь отрицать, - прошипел Флит. - А в гроасской государственной церкви и не занять никакого уважаемого места тому, кто не знает, как ворочать фондами. Для увеличения славы Господа, разумеется. - Господа?! - переспросил Маньян. - А вот я слышал, что епископы используют неожиданно свалившиеся на них денежки преимущественно на содержание монастырской системы с ее знаменитыми оргиями и гейшами. И еще пускают на мебель и украшения, изготовленные по индивидуальным заказам, для всего гроасского клира, начиная с высших духовников и заканчивая последним мальчишкой из церковного хора! - Да, я согласен, что некоторым из певцов церковного хора удалось, потуже затянув пояса, заработать себе на "Кавасаки-250", ну и что в этом такого? А что может быть приятнее для меня, как для бога просвещенной религии, чем знать, что у каждого из служителей моего культа имеется удобная монашеская келья... - В которых ходят по коврам толщиной в три дюйма и слушают запрещенную музыку, как я слышал, - не сдавался Маньян. - Я сказал - монашеская келья. В которой каждого из них встречает стайка исполненных сознания своего долга девственниц, в руках у которых святые чаши с подкрепляющим силы напитком. Они провожают безгрешных иноков к их грубым, спартанским ложам и там медитируют с ними на духовные темы и сюжеты! О, медитации! Именно они-то и сделали Гроа Великой! - Потрясающе, - зло пробормотал Маньян. - Кто откажется помедитировать с какой-нибудь девственницей на спартанском ложе в убогой монашеской келье?.. - Так ты согласен?! - улыбнулся Флит. - Значит, отправляемся? В таком случае говорю тебе, что в порту ожидает скоростной корабль, приписанный к Великой Гроа, который готов принять нас на свой борт. Меня - для дальнейшего служения истине и божественных почестей, тебя - для переправки на место, определенное судом. - Именно, Флит! - вскричал вдруг долго до этого молчавший Оливорм. - Поскорее заберите с собой этого мошенника! Один вид его и хныканье, которому нет конца, действуют мне на нервы! А вам, Бэн, хочу заявить: настоящий дипломат всегда умеет проигрывать и знает, как поражение представить величайшей победой. Если честно, Бэн, то я немного удивлен тем, как вы вели себя в той комнате и после нее. Если те газетные шакалы в конце коридора увидят на вашем лице такое похоронное выражение, это может иметь самые нежелательные последствия. О вас такое напишут! - "Мелкий чиновник посажен за то, что пытался сокрыть грязно проделанную работу в высоких сферах", так что ли? - печально проговорил Маньян. - Нет уж, я покажу им кукиш! Я не хочу, чтобы потом у какого-то там читателя сложилось обо мне впечатление, как о дураке. Я не хочу, чтобы какой-то там непосвященный думал, что мной владели низменные мотивы. - Послушайте, Маньян, могу я использовать ваши слова? - спросил неизвестно как оказавшийся за спиной приговоренного стройный молодой человек в помятом дорожном костюме с заплатой на плече и тут же застрочил что-то в свой электронный блокнот. - Просто мне нужно за что-то зацепиться, чтобы потом быстренько раскрутить все это дельце. Кто знает, может, этот материал - первая ступенька на лестнице возвышения, о котором я последнее время только и размышляю. - Мм... Скажите, мой мальчик, а о том, чтобы приложить свои старания для Корпуса, вы никогда не размышляли? - осведомился у репортера Оливорм. - Я мог бы переговорить с соответствующим человечком - у меня знакомства. Так как? С вашим реалистическим отношением к жизни и пониманием того большого доверия, которое оказывается в равной степени газетчикам и дипломатам, я предсказываю вам стремительную карьеру в Земном Дипломатическом Корпусе, где вам подберут подходящую должность. - Да, но сначала мне ведь надо расправиться с этим заданием, не так ли? - произнес газетчик, убрав, однако же, с глаз долой свой блокнот. - А кто говорит, что не надо? - изумился Оливорм. - Только давайте-ка не будем подрывать престиж вашего респектабельного издания публикованием в нем всяких безответственных цитат, вырванных из контекста. Вы же видите: бедняга Маньян немного не в себе сейчас. Так что лучше нам, по-моему, ограничить наш репортаж голыми фактами и не отдаляться от главной темы, которая состоит в том, что Земля и Корпус совершили благородный поступок, чистосердечно во всем признавшись. Этим они, безусловно, должны снискать расположение общественного мнения по всей галактике. Впрочем, последнее - ваша забота. Мы сваляли дурака и не скрываем этого. Маньян же с готовностью и довольно бодро согласился расплатиться за это, ведь так, Бэн? - Еще бы, сэр, - ответил Маньян, стараясь унять подрагивание голоса и повесив на фасад широкую и стеклянную улыбку, прямо как витрина ювелирного магазина. - Еще бы! Давно не испытывал такой готовности к чему-либо. 6 - Вы уверены, сэр, что хотите попасть туда? - спросил пилот небольшого челночного корабля Ретифа, облаченного в облегающий тело спортивный костюм. На голове его был шлем, за спиной - тяжелый парашют, на груди баллончики с кислородом и маска. - Мне что-то не очень нравится пейзажик там, внизу, - продолжал пилот. Он глянул через прозрачный люк на раскинувшиеся внизу просторы. Даже с такой большой высоты было видно, что земля какого-то бледного, болезненного оттенка, бесплодна, изрыта огромными кратерами-ямами, из которых в небо взметались языки голубого пламени, будто призраки. - Боюсь, что отступать поздно, Джек, - отозвался наконец Ретиф. - Главное: не забудь подобрать меня через двенадцать часов в условленном месте. У меня такое чувство, что здесь большие проблемы с транспортом. Если не прилетишь - я останусь здесь надолго. - Я буду там точно по часам, Ретиф. Надеюсь вы не подведете меня. В конце концов, под нами - Гроа. Если эти пятиглазые дьяволы застукают меня в их воздушном пространстве, - а ведь никакого разрешения, как вы понимаете, у меня нет, - боюсь, устроят мне быстрый суд. Ретиф глянул на свой астрокомпас. - Приехали, Джек. Давай вниз. Джек кивнул и подал от себя какой-то рычаг. Корабль круто, на огромной скорости пошел вниз, в нижний слой стратосферы планеты. С треском от напора воздуха распахнулась десантная секция люка. Внутрь корабля ворвался сильный ветер и холод. - Счастливой посадки, - пожелал Ретифу Джек. - К черту, - ответил тот и вывалился из люка в пустоту. Его тут же подхватили бушующие воздушные течения и стали переворачивать как пушинку и трепать в разные стороны. Наконец ему удалось занять устойчивое положение свободного падения: спина выгнута, руки и ноги раскинуты. Спустя три минуты, как указывала светящаяся стрелка его наручных часов, он выпустил первый тормозящий парашют. Он раскрылся с резким хлопком и треском, Ретифа здорово тряхнуло. Когда скорость его падения упала ровно в два раза, парашют автоматически отсоединился и в одну секунду пропал где-то вверху. Ретиф пролетел в свободном падении еще тысячу футов и тогда уж открыл свой основной парашют. Почти беззвучно, - только тихо поскрипывали стропы и со свистом гулял воздух под надувшимся куполом, сделанным из полиона, - Ретиф приближался к неровной поверхности планеты Гроа. Планируя вниз, Ретиф сверился по специальному прибору со своим местоположением относительно намеченного для приземления места, подтянул чуть-чуть стропы, чтобы подкорректировать свой курс. Его понесло, как он и ждал, влево и вперед, к непроницаемо черному пятну, окруженному низкой стеной круглого кратера. Внизу расстилалась грязно-желтого оттенка, изрытая трещинами и кратерами земля. Она стремительно приближалась к Ретифу. Казалось, не он на нее падает, а она на него. Ретиф разглядел выкрашенный в желтое бульдозер, переваливающий неуклюже через стену кратера, словно жук в муравейнике. Спустившись еще ниже, Ретиф поймал на себе изумленно-ошарашенный взгляд гроасца из-под козырька, который отбрасывал лунную тень на капот машины. Вскоре эта смешная и нелепая физиономия исчезла. Парашют перенес Ретифа через гребень круглого кратерного хребта, мимо довольно крутых склонов, сплошь, казалось, покрытых какими-то пищевыми отходами, мусором. В глубине этой чаши, которая была здесь главной шахтой, пылал желто-синий огонь. Языки бледного пламени без конца вырывались оттуда вверх, жадно лизали склоны шахты, а некоторые били прямо в небо. Один из таких языков пламени едва не спалил Ретифа, когда его проносило мимо. Наконец Ретиф встал ногами на твердую землю и отцепил парашют, рвавшийся дальше. Он осмотрелся и обнаружил, что находится на краю пятидесятифутовой дыры в земле. Он настроил свой визор так, чтобы можно было максимально точно рассмотреть окрестности, затянутые плотным дымом огня и смрадными испарениями. Вскоре он обнаружил, что всего в каких-то десятках футов от него, на склоне шахты сделана небольшая платформа. На ней лежал мужчина. Он лежал на спине, его руки и ноги были раскинуты в стороны и, как заметил Ретиф, прикованы к платформе крепкими кандалами. Ретиф пошел в сторону платформы и расслышал слабый крик закованного пленника: - Убийцы! О могущественный Флит! Взываю к тебе во дни бедствий! Сейчас я переживаю самый ужасный час в моей жизни! Избавь меня от него, и я больше никогда ни о чем тебя не попрошу! - Не делай опрометчивых и необдуманных обещаний относительно будущего, Бэн, - раздался где-то совсем рядом придыхательный голос гроасца. - Расслабьтесь, господин Маньян, - сказал Ретиф, подходя. - Это всего лишь я. Уверен, что вы бы сейчас не отказались от глоточка крепенькой для бодрости, а? С этими словами Ретиф отцепил от своего пояса флягу и протянул ее Маньяну. Тот беспомощно потянулся ртом в сторону горлышка. - О, боги! Это и в самом деле сработало! Может быть, есть в этом что-то... - Маньян оборвал сам себя, сделал еще глоток и поднял глаза на Ретифа: - Ретиф, умоляю вас, освободите меня от этих кандалов! У меня от них страшно ноют руки и ноги, честное слово! Ах, проклятье, как больно! - Смирись, Бэн, - снова раздался совсем рядом шипящий гроасский голос. - И учти: на этот раз ты вплотную придвинулся к богохульству. Проклинать что-нибудь - это кощунство, запомни. И потом, что это ты там говорил насчет "может быть", а? Ретиф освободил Маньяна от ручных и ножных оков четырьмя короткими лучами из своего лазера. Маньян тут же схватил обеими руками фляжку и приник к ней ртом. - Благодарю тебя, о Флит! - крикнул он, тяжело дыша после последнего глотка. - Причем тут Флит? Кстати, откуда здесь взялся его голос? - спросил Ретиф. - Все просто. Легкий в обращении и абсолютно надежный передатчик, предназначенный для круглосуточных молитв и благодарственных молебнов. Создает отличный тембр при приеме и передаче. Ну вот вы скажите, разве хоть у одной еще религии существует на вооружении такая штука? - У Маньяна были нелады с дыханием: оно было мелким и частым. Заметив это, Ретиф отцепил от пояса запасную кислородную маску и протянул ее бедняге. - Благодарю тебя, о Флит! - хрипло воскликнул Маньян. - И вас также, Ретиф. Как посредника его божественного провидения - эти серные пары окончательно меня достали. Вдруг где-то сверху раздался какой-то шум, треск и в следующую минуту на дно шахты хлынула волна странных предметов величиной примерно с футбольный мяч. Они, подпрыгивая на склоне, понеслись вниз, в дымящуюся и горящую бездну, откуда сразу сильно потянуло запахом, чем-то напоминавшим запах жареного арахиса. - Что это такое? - удивленно спросил Ретиф. - Урожай дынь сорта "Хуб", зараженных личинками гриблей. Гроасцы избавляются от этого гнилья, сбрасывая его в шахту со священным огнем. - Не пойму, какая может быть святость в горящей сере? - спросил Ретиф. - Спросите епископов, я просто работаю здесь и не задаю вопросов, - проговорил Маньян. - Работаете?! Но когда я подходил, вы не очень-то утруждались. - О, да, вы пришли! Вы пришли, Ретиф, как это хорошо! А работа моя состоит в неустанном чтении молитв милосердному Флиту, чтобы он принял эту жертву из миллионного дынного урожая, как знак нашего благоговения перед ним и доказательство нашей коленопреклоненности. А мы - убогие подвижники его учения. Я как раз хотел немного передохнуть, как вдруг появились вы! Знаете, в последнее время мной овладело отчаяние. Я чуть не стал отступником веры, так как перестал чувствовать поддержку Флита и мне стало казаться, что он покинул меня на произвол судьбы. - Понимаю вас, Маньян, но не убивайтесь так неистово, а то можете перевеситься через край и окончить свой жизненный путь, поджариваясь внизу вместе с гнилыми дынями, - сказал спокойно Ретиф. - Неужели старейшины всерьез полагают, что Флит настолько туп, чтобы рассматривать миллион тонн пищевого мусора в качестве подходящего жертвоприношения? - Мусора, вы сказали? Ретиф, да вы шутите! Эти дыни все без исключения были первого сорта и самой безупречной формы, пока в них не свили себе гнезда личинки гриблей. И не забывайте: в каждой дыне около двух миллионов гриблей, каждый из которых по достижении зрелости может предоставить отличного качества и площадью в три квадратных дюйма шкурку! Но... с прискорбием вынужден констатировать, что им теперь никогда не достигнуть зрелости. Как один из основателей ОПЗПВ я чувствую... или по крайней мере должен чувствовать страшную ярость и негодование, наблюдая за всем этим. Но, с другой стороны, Ретиф, ведь это делается во благо: во имя славы милосердного Флита! - Так значит, торговать одеждой из шкурок червей больше не хотят? - спросил Ретиф. - Гроасцы что, решили всех ползучих уничтожить? - Да что вы в самом деле?! На каждого червя, брошенного в серную шахту, народится еще целый миллион, который с удовольствием уничтожит все, что еще осталось от дынного урожая. Мы все только и надеемся на Флита. Что он даст нам какое-нибудь умное средство спасти дыни, а заодно и шкурки гриблей. - Тогда ему пора засучить рукава. Кстати, нам тоже не стоит сидеть сложа руки. Пойдемте, господин Маньян. Через два с половиной часа нам нужно быть на северной окраине серных разработок. Там нас подберет вертолет. - Что?! Покинуть мой пост?! - отпрянув, в изумлении вскричал Маньян. - Да вы что, Ретиф? А если мы даже выберемся, что ждет меня потом? - О карьере и ее перспективах лучше поразмышлять за пределами этой могилы, - ответил Ретиф. - Нет, нет, так нельзя, - угрюмо закачал головой Маньян. - Подумайте, ну каково будет бедному Флиту в одиночестве, если все его рьяные подвижники вдруг перестанут молиться и бросят его?! - Последнее время говорят, что он окружил себя гроасскими сиротами на Голубой Лагуне и успешно продолжает традицию, которой положил начало министр Оливорм, - заметил Ретиф. - Ну конечно! - вскинул руки Маньян. - Мой бог - сама добродетель. А сейчас, если вы позволите, Ретиф, я должен вернуться к своим молитвам. - А вы уверены в том, что не хотите вернуться в Сектор, принять ванну, наложить бальзам на искалеченные кандалами руки и ноги, вкусно пообедать и отдохнуть в чистой постели? - Ах, Ретиф, подобные прелести материального мира потеряли для меня все свое значение в свете моего духовного преображения и дарованного мне недавно богом глубокого понимания надприродных сил. Вам этого не понять. Ретиф поймал себя на том, что морщится, вдыхая "аромат" серных паров, горелой дыни и жареных червей-грибль, исходящий из недр шахты. - По-моему, здесь царствует настоящее зловоние, - заметил он. - Почему вы сняли кислородную маску? - А, знаете, Ретиф, я привык к этому запаху и он мне даже нравится, - сказал блаженно Маньян. - Ведь это, друг мой, не просто испарения. Это испарения, исходящие из источника, освященного гроасской государственной церковью. От этого они приобретают какой-то новый статус. Начинаешь ценить их, видеть их достоинства. Наверху слышался лязг гусениц работавших бульдозеров, и вскоре вниз по склону шахты низвергнулся новый каскад обреченных на сожжение дынь. Пухлые плоды стремительно катились навстречу огню, подскакивали на кочковатой поверхности склона. А некоторые из них даже раскалывались на части и выпускали из себя полными пригоршнями маленьких, слепых, лишенных конечностей и отвратительно белесых личинок червей, которые, едва вывалившись из-под кожуры треснувшей дыни, как мотыльки вспыхивали над огненной чашей охровым цветом и плыли над шахтой невесомым красным туманом. - Великолепно! - объявил Маньян, с наслаждением вбирая через ноздри в легкие полную порцию приторного воздуха. - Вы можете говорить мне сколько угодно про мясные вырезки и павлиньи грудинки, Ретиф! - вскричал он, будто опьяненный атмосферой. - А я лично предпочитаю горсть вот этих восхитительно вкусных, замечательно хрустящих, жареных мясных орешков! - С этими словами он протянул руку с обращенной вверх ладонью, схватил несколько поджарившихся личинок, молниеносно засунул их в рот, аппетитно пожевал и, блаженно улыбаясь, проглотил. - Попробуйте немного, Ретиф! Привыкаешь, как к наркотику. Ретиф откланялся. - Я лучше пока перетерплю, а когда вернусь домой, зажарю трехдюймовый ломоть вырезки и запью бутылочкой редкого "Божоле-69". С вашего позволения, разумеется. Маньян тем временем загреб рукой еще пригоршню червячков и жадно запихнул их в рот. - Когда будете возвращаться, Ретиф, все же внемлите моему совету - возьмите с собой несколько бушелей этого изумительного деликатеса. На пробу. Не пожалеете. Сказав это, Маньян стал подниматься на ноги, но у него подкосились колени и, перевалившись через край платформы, он опрокинулся вниз. Слава богу, он успел зацепиться в последний момент рукой за скобу, к которой он еще час назад был прикован, и в таком положении повис над адской бездной. Ретиф не растерялся и уже через несколько секунд вытащил Маньяна обратно на платформу. - Нужно будет только научиться лущить их, как семечки, счел нужным сообщить Маньян в первую очередь, выплюнув в сторону несъедобную кожицу личинок. - Странно, но вы правы, Ретиф: их вкус чем-то напоминает миндаль и орехи-пекан. Ретиф уже хотел что-то сказать, как вдруг Маньян обратил неистовый взор в небо и крикнул: - Благодарю тебя, о Флит, за то, что ты не дал мне погибнуть в огне! - Между прочим, из пропасти вас вытащил вовсе не Флит, господин Маньян, а я, - заметил Ретиф справедливости ради. - Просто Флит решил использовать вас в качестве проводника своей воли, - ответил невозмутимо Маньян. - Пути Флита неисповедимы. Спустя ровно двенадцать часов после выброски Ретифа с парашютом над серной равниной Гроа, он показался с Маньяном в условленном месте, преодолев пышущую огнем и исходящую серными миазмами трассу. Нелегко дался этот переход обоим дипломатам. Вскоре показался вертолет, стартовавший со специальной площадки челночного корабля, который поджидал беглецов в средних слоях атмосферы планеты. Едва вертолет коснулся земли и в нем открылся люк, как Маньян сломя голову бросился внутрь, прижимая к груди берет, наполненный отборными жареными личинками-грибль, которых он насобирал на своем "рабочем месте". - О, приветствую тебя, Джек, старина, какими судьбами! - вскрикнул он, увидев пилота. - Хочешь слегка перекусить, приятель? Пальчики оближешь, уверяю тебя! - С этими словами Маньян переложил полдюжины едва не дымящихся и размером с крупный арахис личинок-грибль в подставленную для этого раскрытую ладонь пилота. - Только не жуй кожуру - выплевывай, - посоветовал "ревнитель веры". - Мм... - с сомнением промычал Джек, принимая угощение. Он положил в рот сначала одну личинку, осторожно и прислушиваясь к себе, разжевал... Потом взял другую, третью, четвертую... Широчайшая и блаженная улыбка разлилась по его добродушной физиономии. - Черт, а они - ничего, господин Маньян! Где это вы выкопали здесь жареную кукурузу, а? И не скажешь, что вам тут пришлось бедствовать... Вообще вы в хорошей форме, если не считать одышки, - восторженно говорил Джек. - Если по правде, господин Маньян, то я и не чаял, что вы тут долго протянете. Большинство ребят из тех, что были сосланы на здешние серные рудники, выглядели покойниками еще перед отправкой. Воды нет, жратвы нет... - А вот этого - сколько угодно, милейший Джек! Если вы любите пожевать в свободную минутку отличную жареную кукурузу, проситесь на серные рудники! В отверстии люка показался Ретиф. Он тащил за собой мешок, наскоро сделанный из накидки, которую одевал Маньян в минуты особенно торжественных молитв, обращенных к доброму Флиту. Ретиф забросил мешок в вертолет, поднялся сам и задраил люк. - Послушайте, а не найдется у вас еще пригоршни этих классных хрустяшек? - с надеждой в голосе спросил Джек. - Хоть миллион, - невесело проговорил Ретиф, присаживаясь рядом с Маньяном. - Господин Маньян, а сдается мне, что Флит еще имеет шанс извлечь выгоду из этих дынь, а? Тем самым он сможет восстановить свои пошатнувшиеся позиции среди паствы, укрепить свой культ. - Какой там культ! - воскликнул, всплеснув руками, Маньян. - Всякая ориентированная на духовность организация, имеющая миллионный торговый оборот, прекращает быть культом. - А знаете, господин Маньян, - вдруг с интересом сообщил Ретиф. - Меня вдруг посетило провидческое видение. Сидите вы за карточным столом и ставите на кон ваши жареные находки против повышения в должности сразу на три планки... и выигрываете! - О, любопытно! А я и не подозревал, Ретиф, что вы обладаете вторым зрением. - Я и не обладаю, просто меня в этом убедила третья горсть личинок, которую стащил под шумок из мешка Джек. - Не волнуйтесь, дружище, я возьму вас в долю на этом бизнесе, - великодушно сказал Маньян. - В конце концов ведь это именно вас избрал Флит в качестве проводника своей воли во время моего освобождения. Кстати, это доказывает, что вы все-таки близки с Ним во многом, несмотря на ваш определенный скептицизм, который я подмечаю время от времени. - Отныне можете смело зачислить меня в вашу веру, - сказал Ретиф, выбирая из кучи особенно сочную и румяную личинку. - Любое дело, которое превращает миллионные убытки от загубленного дынного урожая в миллионные доходы от нового деликатеса, достойно того, чтобы в нем поучаствовать. - Как мило с вашей стороны, - вздохнул Маньян. - И все же я продолжаю верить в то, что вы, наконец, разовьете в себе способность подмечать подгоревшую корочку в нашем хлебозаменителе - качество, обязательное для высоко профессионального дипломата.