тому же еще и развелась. - Она прекрасная девушка, - вставил Лафайет. - Такая веселая, жизнерадостная... - Меня не интересуют интимные подробности, - оборвал его Родольфо. Он закусил нижнюю губу. - Теперь мне понятно донесение капитана Ритзпо. Он доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице, за что получил удар хлыстом. - Капитан Ритзпо... - начал было Лафайет, - ...очень проницательный человек, - закончил он. - Остается только гадать, чем ты вызвал столь сильное отвращение у такой благородной леди. - Ну, началось все с шутки в постели, - начал О'Лири и вдруг заметил, что черты герцога покрыла мрачная тень. - Шутка - так зовут ее кошку, - придумал он на ходу. - Леди Андрагорра привыкла спать с ней, а у меня аллергия на кошек. Так что, вы сами понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась. - Так значит, она не... ты не... - Именно так. Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и налил себе бренди. - Твое счастье, Ланселот, - проговорил Родольфо ледяным голосом. - В противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя. - Меня зовут Лафайет. И не стоит больше говорить об этом, - сказал О'Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал: - По какой-то причине я вам понадобился: вы приказали меня одеть и доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен? Герцог забарабанил пальцами по столу, но вдруг резко остановился: - Я воспылал страстью к миледи, - отрывисто сказал он. - По этой причине я пригласил ее провести несколько дней со мной в моем зимнем дворце. Однако, вместо того, чтобы с благодарностью принять мое приглашение, она отказалась, сославшись на то, что должна навестить престарелую родственницу. - Ну и что? - Возможно, я становлюсь чересчур мнителен, но мне почудилась некоторая холодность в ее манерах. Герцог вновь наполнил свой бокал. - А что, если вы не в ее вкусе? - высказал предположение Лафайет и последовал примеру герцога. - Что значит "не в ее вкусе"? - Ну, начать с того, что вы ей в отцы годитесь, - заметил О'Лири. - Это не имеет значения. - Возможно, для вас, но не для нее. К тому же, если позволите мне быть до конца откровенным, вам не хватает жизнерадостности. А Даф... то есть леди Андрагорра, не прочь поразвлечься. - Жизнерадостности? Да откуда же ей взяться, если меня замучали государственные заботы, несварение желудка, головные боли и неблагоприятный платежный баланс? Герцог схватил бутылку и наполнил свой бокал. Затем, вспомнив о Лафайете, налил и ему. - Вот об этом я и говорю, ваша светлость: чрезмерные заботы лишают вас жизнерадостности. Мешай дело с бездельем - проживешь жизнь с весельем, - заключил он. - Как-как? Мешай дело с бездельем? Отлично сказано! Они чокнулись и выпили. Герцог облизнул губы: - Да, теперь я понял свою ошибку! Какой же я был идиот! Ну что мне стоило без всяких церемоний подойти к ней и пригласить на увеселительную прогулку в музей - мы могли бы вместе осмотреть мумии. Или предложить провести вечерок в непринужденной обстановке за картами? Так нет, я приглашал ее на официальные обеды или в гостевую ложу на заседания Тайного совета. - Ты все схватываешь на лету, Родольфо! На этот раз бренди налил Лафайет. - Еще немного - и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или на пляж, а может, даже на пикник. Что может быть прекраснее муравьев в картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами сразу же рухнут. Ну, давай выпьем! - Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался? Родольфо попытался наполнить бокалы - и пролил бренди на стол. - Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван! - Ну, не надо, Рули, - сказал Лафайет, поднимая бокал. - В конце концов, тебе же надо было управлять герцогством! - Верно. Но с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И это благодаря тебе, мой друг. Я буду угощать ее моими любимыми кушаньями, заставлю попробовать мои лучшие вина. Она прочтет книги, которые мне нравятся. Я сам буду выбирать для нее духи и платья. - Не все сразу, Руди. - Лафайет предостерегающе помахал пальцем у него перед носом. - А вдруг ей это не понравится? - Что? Как это ей может не понравиться паштет из куриной печенки, а к нему пепси и белое вино! Ты только представь: духовой оркестр играет вариации на тему траурного марша из "Саула"... - Ну да, а она - в длинном платье, благоухает французскими духами. Трудно сказать, Руди! Женщины - странные маленькие создания. Никогда не знаешь наверняка, что у них на уме, Я тебе обязательно расскажу о принцессе, с которой я как-то был помолвлен. - Я это сделаю сегодня же! - воскликнул Родольфо, стукнув кулаком по подносу. - Я... Но как же это я забыл, ведь ее нет в городе! Она вернется только через две недели. - Тоже была прехорошенькая, - продолжал Лафайет. - Но стоило мне отвернуться... - Черт побери, герцог я или не герцог? Родольфо с победоносным видом взглянул на Лафайета: - Я прикажу ее вернуть. Кавалерийский отряд нагонит ее через пару часов, а я тем временем как раз успею охладить пепси и... - Руди, Руди! - укоризненно покачал головой О'Лири. - Сколько раз тебе говорить: забудь про силу, действуй уговорами и посулами. - Но так гораздо быстрее. - Кого бы ты предпочел: хмурую рабыню, неохотно выполняющую твои желания, или веселую подружку, очарованную твоими милостями и щедростью? - Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот. - Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои объятия, верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде потных солдат на взмыленных лошадях. Они только испортят все дело, притащив в замок сопротивляющуюся, разгневанную девушку. Тебе нужен сведущий в таких вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное на него деликатное поручение. - Ей-богу, сынок, ты, как всегда, прав. - Родольфо глубокомысленно наморщил лоб. - Но кому же из окружающих меня кретинов и тупиц я смог бы поручить это дело? - Тебе нужен ловкий, изобретательный и отважный человек. Кто-нибудь, кто не продаст свою лошадь и не станет торговать твоим автографом на письме, как только окажется за стенами замка. Преданный, находчивый, благородный... - Что это за письмо, о котором ты говоришь? - Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать ей о том, что уже давно обожаешь ее, - пояснил О'Лири. Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо. - Отличная мысль! - воскликнул Родольфо и вновь стукнул по подносу, опрокинув бокалы. - Но... но что же я напишу ей? - Он принялся грызть ноготь пальца, украшенного перстнем. - Сказать по правде, мой мальчик... - Руди, зови меня просто Лафайет. - Я думал, тебя зовут Ланселот, - сказал герцог. - Но это неважно. Так вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания... - Кто тебе об этом сказал? - Как кто? Ты же сам предложил написать письмо. - Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот? - При чем здесь Ланселот? - Родольфо недоуменно взглянул на него, но вдруг просиял. - Ну конечно, - воскликнул он, выплевывая откусанный заусенец. - Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан, находчив и неплохо соображаешь. А ты пьешь? - спросил он, подозрительно взглянув на Лафайета. - Да, если бутылка не выпита до дна. - Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка выпита. Родольфо поднялся и, пошатываясь, направился к шкафчику в противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными шагами вернулся к креслу. - Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу, объясни, что высшее предназначение женщины - служить своему господину и хозяину. Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты подневольный человек. Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится. - Это, несомненно, веский довод, - согласился Лафайет, вытаскивая пробку из бутылки. - Но вот что странно: мне почему-то казалось, что ты хотел заполучить девушку для себя - Он нахмурился, стараясь глядеть в одну точку. - Или я что-то путаю? - Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для кого же еще! - Герцог зло уставился на Лафайета. - Как ты смеешь ставить мне палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому посылаю доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в замок. То есть, я хотел сказать, пинками уговорить ее. - Отличная мысль, - поддержал герцога Лафайет, проливая бренди мимо бокала на стол. - Кому только это поручить? - Что ты скажешь о Гроунвельте? - Нет, он не подойдет, это очевидно. Ему не хватает... как бы это сказать, обходительности. - Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом? - Нет, Руди, и не проси, - ответил Лафайет. - Ты не должен отвлекать меня от моей основной задачи. - А что это за задача? - Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой. - Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь? Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по бокалам. Лафайет хитро прищурился и предложил: - А что, если мы пойдем на компромисс? - Что ты имеешь в виду? - Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу ты назначишь меня своим посланником. - Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь ей о моей искренней преданности и в красках опишешь мои неисчислимые достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло. - Что-нибудь еще? - Нет, этого достаточно. Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто находящееся правее уха Лафайета. - После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой. - Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись ко мне за помощью. - Я знал, что могу на тебя рассчитывать, - проговорил герцог заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный перстень. Потом пожал ему руку и добавил: - Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду. - Не стоит благодарности, Руди. А теперь оставь меня одного, я очень устал. К тому же завтра мне предстоит тяжелый день. - А что у нас завтра? - Вторник. - Да, верно. Кстати, о завтрашнем дне. Открою тебе маленький секрет, только это между нами: одна маленькая птичка прощебетала, что меня, возможно, посетит некая дама. - Ну, ты молодец, Руди! Прими мои поздравления. - Только смотри не проболтайся, не то все испортишь. А теперь прощай. Мы прекрасно провели вечер, пора и отдохнуть. - Куда это ты так рано? - Лафайет приподнял наполовину выпитую бутылку и, прищурившись, принялся ее разглядывать. - Почти что полная, - заметил он. - Я никогда не прикасаюсь к спиртному, - надменно отозвался герцог. - Сказывается на умственных способностях, как я слышал. Спокойной ночи, Ланселот. - И с этими словами он нетвердой походкой направился к двери. После ухода Родольфо Лафайет какое-то время стоял, пошатываясь, в центре комнаты. Потом он добрался до ванной, облил холодной водой голову и насухо вытер ее полотенцем. В герцогском шкафу О'Лири обнаружил широкий плащ на шерстяной подкладке. Он захватил пригоршню сигар, запихнул в карман перчатки для верховой езды и вышел в коридор. Старший конюх спросонья долго тер глаза, пока Лафайет объяснял, что ему нужна лучшая лошадь с герцогской конюшни. Пять минут спустя О'Лири подъехал, слегка покачиваясь в седле, к воротам замка и показал перстень стражникам. Те, поворчав, открыли ворота и выпустили его. Пустив лошадь галопом, он по темным улицам спустился к пристани. Не обращая внимания на недовольные сетования шкипера, О'Лири реквизировал герцогскую барку с помощью все того же перстня. Час спустя, основательно продрогнув, Лафайет ступил на западный берег озера. Голова его раскалывалась от нестерпимой боли. От пристани вверх уходила в лес изрытая колеями дорога. - В какую сторону проехал кортеж леди Андрагорры? - обратился он к дрожащему от холода лодочнику. - По этой коровьей тропе? - Да вроде по этой. Хорош кортеж, в этакую-то ночь! - Старик подул на озябшие руки. - Попомни мои слова, приятель, до рассвета начнется снегопад. - Великолепно, - пробурчал Лафайет в поднятый воротник - Этого-то мне и не хватало для полного счастья. Он пришпорил лошадь и скрылся под темной сенью леса. 6 Следующие два часа Лафайет ехал, никуда не сворачивая, по извилистой дороге, мимо гигантских деревьев, скал, едва различимых в темноте, и стремительных ручьев, сбегавших вниз по замшелым камням. В дорожной пыли он различал следы колес кареты и отпечатки лошадиных копыт. Холодный ветер пронизывал его до костей. Судя по всему, он был далеко от цели своего путешествия. - Боюсь, что все это ни к чему не приведет, - пробормотал он. - Я делаю одну ошибку за другой. Сначала мне не удалось убедить этого Прэтвика соединить меня с инспектором. Но это и понятно: я так растерялся, что не мог толком объяснить, где нахожусь. Впрочем, я и сейчас это плохо себе представляю. Меланж какой-то. Слыхали вы о таком? А Порт-Миазм? Да это немыслимая дыра... А каких глупостей он наделал, повстречав Свайнхильд! Удивительно, однако, до чего она похожа на Адоранну. Бедняжка, ей и так жилось несладко, а он своими дурацкими выходками все окончательно испортил. В Порт-Миазме его угораздило сразу же попасться на глаза герцогской охранке. И наконец, верх опрометчивости - он попытался прыгнуть в карету к Дафне, то есть к леди Андрагорре. Он мог бы догадаться, что она его не узнает. В этом безумном месте люди оказываются вовсе не теми, за кого их принимал Лафайет. А потом эта дурацкая комедия с герцогом... - Стоило ли ночь напролет спаивать Родольфо, если леди Андрагорра скрылась в неизвестном направлении? - простонал он. - И вообще, что я, собственно, здесь делаю? Если я ее все-таки догоню, то меня, скорее всего, отстегают кнутом, как и обещал Руди. Но ничего другого мне не остается. Если это и не Дафна, то она как две капли воды похожа на нее. Не могу же я допустить, чтобы она попала в лапы к этому типу, Долговязому Лоренцо. Или Счастливчику Ланселоту? Лафайет поудобнее уселся в седле. От холода у него онемели пальцы рук и ног. И кто знает, туда ли он едет? Следы на дороге были точно такие же, как в самом начале пути. О'Лири щелкнул поводьями и пустил лошадь галопом. Пригнувшись к ее шее, он помчался вперед по узкой дороге мимо сосен, ветки которых хлестали его по спине. Дорога сделала поворот - и Лафайет натянул поводья: ехать дальше было нельзя. - Ого, - прошептал он и почувствовал, что в горле у него пересохло. - Тут дело нечисто... Посреди дороги одиноко стояла позолоченная карета леди Андрагорры; распахнутая дверца покачивалась под порывами ветра. Лафайет спешился, поморщившись от резкой боли в висках, подошел к карете и заглянул внутрь. Карета была обита розовым бархатом, на коврике из шкуры ягненка лежал кружевной платочек. Он поднял его и поднес к лицу. - "Лунная роза", любимые духи Дафны, - простонал он. Оглядевшись, Лафайет обнаружил, что в этом месте следы обрывались. Дорога была пустынна: поблизости не было видно ни четверки великолепных вороных лошадей, ни всадников эскорта. Только странный след уходил от тропинки в лес. - Непонятно - нет ни убитых, ни раненых, - пробормотал Лафайет. - Видно, эти трусливые негодяи не оказали никакого сопротивления. Он повернулся и вдруг услышал треск сучьев в кустах у дороги. О'Лири схватился за шпагу, которую получил от слуг герцога. - Ни с места, не то я проткну тебе глотку, изменник, - раздался позади него хриплый голос. Лафайет резко повернулся и увидел прямо перед собой свирепое усатое лицо и обнаженный клинок. Из укрытия стали выходить и другие люди со шпагами. О'Лири успел заметить, что на них были желтые ливреи слуг леди Андрагорры, но тут кто-то грубо схватил его сзади за руки. - Что, вернулся полюбоваться на свое преступление или решил заняться грабежом? - Капитан ткнул Лафайета шпагой в живот. - Отвечай, мерзавец, где она! - Я... я вас хотел об этом спросить. - Говори, а то я не ручаюсь за своих парней - им не терпится спустить с тебя шкуру. - Это вы ее сопровождали, - обрел наконец дар речи Лафайет. - Почему же вы меня спрашиваете, где она? Вы что, сбежали и бросили ее одну? - Ах, вот ты как заговорил! Может, ты у нас выкуп за нее потребуешь? Лафайет вскрикнул от боли, почувствовав новый укол шпагой. - Ты у меня получишь выкуп, подлый трус! А ну, говори! Что ты сделал с нашей госпожой, самой прекрасной дамой герцогства! - Я выполняю официальное поручение, - выпалил Лафайет. - Вот, взгляните на этот перстень с печаткой. Грубые руки попытались стянуть у него с пальца массивное кольцо. - Никак не снимается, - доложил капрал. - Прикажете отрубить палец вместе с кольцом? - Уж не хочешь ли ты откупится от нас своей побрякушкой? - прорычал капитан. - Вовсе нет! Этот перстень принадлежит герцогу Родольфо, но палец - мой. Не могли бы вы не трогать его? - Надо же, какая наглость! Спер у герцога кольцо да еще и хвастается этим! - прорычал сержант. - Да ничего я не крал, он сам дал мне перстень! - Не пора ли с ним кончать, капитан? - подал голос один из стражников. - Он так нагло лжет, что так и хочется пощекотать его шпагой. Кто ж не знает, что у его светлости зимой снега не выпросишь? - Да как мне растолковать вам, что я никого не похищал? Я выполняю важное поручение и... - Что за поручение? - Я должен догнать леди Андрагорру и вернуть ее обратно... - Ага, ты сознаешься в этом. - Но я не собирался этого делать, - повысил голос Лафайет, стараясь превозмочь головную боль и собраться с мыслями. - Я хотел уехать в противоположном направлении и... - И слегка задержался на месте своего подлого преступления! - взревел капитан. - Тащите веревку, ребята. Вздернем его здесь, чтоб другим было неповадно. - Постойте, - закричал Лафайет. - Сдаюсь, ваша взяла. Я... я все расскажу. - Отлично! - Капитан приставил шпагу к груди Лафайета. - Рассказывай! - Пусть начнет с того, как Лу свернул в кусты, - предложил сержант. - Ладно. Как только Лу свернул в кусты, я... я... - Стукнул его по голове, верно? - подсказал один из стражников. - Верно. А потом я... э... - Потом, когда мы остановились и послали двух парней узнать, почему замешкался Лу, ты и им дал по черепушке, так, что ли? - Именно так. - А потом, когда мы все лазили по кустам, разыскивая пропавших ребят, ты прокрался сюда и похитил ее светлость прямо под носом у Леса - он остался придержать лошадей. Правильно? - Кто это все рассказывает: вы или я? - язвительно спросил О'Лири. - А ну, говори, где она? - Откуда я знаю? Ведь я бил Лу по голове и крался под носом у Леса, забыли вы, что ли? - А, ты знаешь, как зовут наших парней?! Видно, давно обдумывал это дельце. - Замолчи, Квэквелл, - рявкнул капитан. - Мы только теряем время. Говори, где ее светлость, а не то я тебе в два счета кишки выпущу. - Она... она в охотничьем домике с Долговязым Лоренцо. - С Долговязым Лоренцо? А где же находится этот домик? - Он... э... в нескольких милях отсюда. К нему можно проехать по дороге. - Врешь, - рассвирепел капитан. - Дорога ведет к замку тетушки Пруссик, куда ехала наша госпожа. - Ты уверен в этом? - спросил его Лафайет. - Конечно. Миледи сама сказала мне об этом. - А ты и поверил, - насмешливо сказал О'Лири. - Ходят слухи, что там живет не то Долговязый Лоренцо, не то Лохинвар. А может, и Лотарио. - Я что-то не пойму, к чему ты клонишь, негодяй, - холодно сказал капитан. - Уж не намекаешь ли ты на то, что миледи преднамеренно ввела меня в заблуждение? Что она сама назначила кому-то тайное свидание здесь, в горах Чантспел? - Ну, не очень-то тайное, если учесть, что ее сопровождало с дюжину всадников, - заметил О'Лири. - Что ты хочешь этим сказать? Неужто ты думаешь, что она бросила нас по собственному желанию? - рассвирепел сержант. - Подумайте сами, - сказал Лафайет. - Если бы она была со мной, неужели я оставил бы ее одну и вернулся сюда, чтобы вы меня сцапали? - Замолчи, негодяй! С меня хватит этих грязных намеков, - рявкнул капитан. - Отойдите в сторону, ребята. Сейчас я разделаюсь с этим мерзавцем! - Подождите минутку, - сказал сержант, почесывая затылок. - Прошу прощения, капитан, но его слова не лишены смысла. Ведь ее светлость сама велела нам вернуться за Вайти и Фредом, верно? - Да, пожалуй. И я что-то не припомню, чтобы она прежде говорила о тетке, которая живет здесь, в горах, - добавил один из всадников. - Глупости это, - не особенно уверенно проговорил капитан. - Ее светлость никогда бы не поступила так со мной. Я столько лет служу ей верой и правдой. - Как знать, кэп. Дамы!.. Кто может сказать, что у них на уме? - Думай, что говоришь. - Капитан решительным жестом одернул мундир. - Я сыт по горло нелепыми измышлениями этого негодяя. Пора вздернуть его. - Постойте, ребята, - закричал О'Лири. - Я говорю правду. Леди Андрагорра находится, быть может, всего лишь в нескольких милях отсюда. Если поторопиться, то мы сможем догнать ее. Нечего терять время на напрасные споры! - Он хочет обмануть нас, - оборвал его капитан. - Я уверен, что миледи лежит связанная где-нибудь поблизости, там, где он ее бросил. - Да он просто спятил, - запротестовал Лафайет. - Он боится ехать в погоню за ней, вот и все! Это просто уловка, чтобы запутать все дело и вернуться назад. - Хватит! Приготовьте преступника к казни! - Подождите, - завопил Лафайет, почувствовав на своей шее петлю. - Разве нам нельзя обо всем договориться, как подобает джентльменам? Наступила неожиданная тишина. Сержант смотрел на капитана, а тот, в свою очередь, мрачно уставился на О'Лири. - Так ты хочешь, чтобы с тобой обошлись как с джентльменом? А на каком основании? - Я сэр Лафайет О'Лири, член-основатель... э... Национального географического общества. - Похоже, что он прав, кэп, - заметил сержант. - С этакими званиями нам нельзя его так запросто вздернуть. - Совершенно верно, - поспешно вставил Лафайет. - Вы погорячились, ребята. Я уверен, вы и сами понимаете, что меня нельзя казнить без суда и следствия. - Ненужная проволочка, - проворчал капитан. - Ну да ладно. Уберите веревку. - Чудесно. Я рад, что мы наконец поладили, - сказал Лафайет. - А теперь... - Достаньте пистолеты! - Это... это зачем? - запинаясь, спросил Лафайет. Стражники между тем вынули длинные кавалерийские пистолеты, набили их порохом и вставили новые кремни. - Станьте у дерева, сэр рыцарь, - скомандовал капитан. - И побыстрее - у нас мало времени. - У... у этого дерева? Лафайет чуть было не упал, споткнувшись о корявые корни. - Приготовиться, ребята! Целься! - Остановитесь! - прокричал Лафайет срывающимся голосом. - Вы не можете расстрелять меня! - Ты же хотел умереть как джентльмен, верно? Целься... - Но неужели вы будете стрелять с такого расстояния? - попробовал возразить Лафайет. - Я-то думал, что вы метко стреляете. - В июне мы заняли первое место в соревнованиях по стрельбе среди охранников, - ответил сержант. - Тогда отойдите чуть-чуть подальше, - предложил Лафайет. - Вы бы смогли показать свое мастерство. Он отступил назад футов на десять и наткнулся на дерево. - Приготовиться! - скомандовал капитан. - Целься... - Все еще слишком близко, - прокричал Лафайет. - Покажите, на что вы способны. И он поспешно отошел еще ярда на четыре. - Все, достаточно! - крикнул капитан. - Остановитесь, сэр, будьте готовы достойно встретить свою смерть. - Он взмахнул шпагой. - Приготовиться! Целься! С губ офицера уже было готово сорваться последнее слово, когда в кустах за его спиной неожиданно раздался пронзительный вой. Все разом посмотрели в том направлений, откуда донеслись душераздирающие звуки. - Должно быть, ночная кошка, - предположил один из стрелков. Не дожидаясь появления зверя, Лафайет метнулся в сторону, отскочил за дерево и со всех ног кинулся в лес. Позади него послышались крики, раздались выстрелы, и он услышал над головой свист свинцовых пуль. Луна показалась из-за туч и осветила бледным светом маленькую бревенчатую избушку в долине, окаймленной гигантскими деревьями. Лафайет растянулся на животе под ежевичным кустом, страдая одновременно от похмелья, усталости и ушибов. Прошло полчаса с тех пор, как стихли последние крики его преследователей, прочесывавших кусты; минут двадцать назад он оказался на склоне долины и увидел внизу неяркий свет, струившийся из окна хижины. За все это время он не заметил внутри никаких признаков жизни, до его слуха не донеслось ни звука. А сам он уже успел порядком продрогнуть. Под утро стало холодать, листья деревьев покрылись искрящимся инеем. Лафайет подул на руки и посмотрел на освещенное окно крохотного домика в долине. - Она наверняка там, - старался убедить он себя. - Где же еще ей быть в этом глухом лесу? Несомненно, - продолжал он размышлять, - ее похититель, кем бы он ни был, тоже там: ждет, наверное, с заряженным пистолетом непрошеных гостей... С другой стороны, если я останусь здесь, то окончательно замерзну, - решил Лафайет. Он с трудом поднялся на ноги, похлопал себя озябшими руками, сильно закашлявшись при этом, и начал медленно спускаться по крутому склону. Подойдя к домику, он обошел вокруг него, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Но стояла тишина: не было слышно ни цокота лошадиных копыт, ни шорохов внутри избушки. Задернутые цветастые занавески не позволяли ему заглянуть внутрь. Лафайет крадучись приблизился к задней двери, миновав поленницу дров и бочку для дождевой воды. Он осторожно приложил ухо к шероховатым доскам. Внутри слышался легкий скрип, прерываемый время от времени еще более легким пощелкиванием. Слова, произносимые шепотом, невозможно было разобрать. По спине Лафайета пробежал холодок. Он неожиданно вспомнил старую сказку о Гансе и Гретель, которые очутились в домике ведьмы. - Чепуха! - решительно произнес он. - На свете ведьм не бывает. Там нет никого, кроме негодяя Лоренцо и леди Андрагорры. Бедняжка! Она, должно быть, связана по рукам и ногам, испугана до полусмерти и все-таки надеется, что кто-нибудь придет к ней на помощь. Тогда чего же я жду? Почему не вышибу дверь и не вытащу Лоренцо за шиворот, чтобы... Щелчки, раздававшиеся все громче и громче, внезапно прекратились. Прозвучал хлопок, сопровождаемый легким позвякиванием металла. Вновь послышался скрип, а потом тихий скрежет, будто кто-то перемалывал кости на мясорубке. - Это чудовище Лоренцо пытает леди Андрагорру! Он отошел назад и, разбежавшись, ударил в дверь. Она широко распахнулась - и Лафайет влетел в уютную комнатку, освещенную огнем очага. В кресле-качалке на вязаном пледе сидела старушка с кошкой на коленях. Рядом на столе стояла синяя фарфоровая тарелка. - Как, это опять ты, Лоренцо? Добро пожаловать, - сказала старушка, не скрывая удивления. - Угощайся, - и она протянула ему тарелку с кукурузными хлопьями. Сидя у очага, Лафайет пытался привести в порядок смешавшиеся мысли. Перед ним стояла тарелка с хрустящими золотистыми кукурузными хлопьями и чашка с густым какао. Хозяйка избушки шила покрывало, которое она извлекла из комода у окна. Старушка все время бормотала что-то монотонным скрипучим голосом. Лафайет никак не мог уловить, что именно она говорила - какая-то кукушечка, порхающая с ветки на ветку, решила вздремнуть у большого цветка... Лафайет ударился подбородком о грудь - и проснулся. - Ах ты бедняжка! Ты же спать хочешь! И немудрено, столько времени провел на ногах. Да, чуть не забыла: тут побывали твои приятели, - сказала хозяйка с хитрой усмешкой. - Какие приятели? - зевнул Лафайет. Сколько времени он проспал? Неделю? Или дня три... или... Неужели только прошлой ночью он лежал в широкой постели на шелковых простынях... - ...сказали, чтобы я не будила тебя. Они хотят сделать тебе сюрприз. Но я подумала, что тебе будет интересно узнать об этом. Лафайет сквозь сон едва различал ее бормотание. Он постарался стряхнуть с себя оцепенение и сосредоточиться на том, что говорила старушка. Ему показалось, что он уже прежде слышал этот голос. Где они могли встретиться? Или... - О чем узнать? - переспросил он спросонья. - О том, что они вернутся. - Э-э-э... кто вернется? - Эти любезные джентльмены на лошадях. Весь сон Лафайета как рукой сняло. Он резко спросил: - Когда они были здесь? - Да ты с ними совсем немного разминулся, Лоренцо, - эдак на полчаса. И она уставилась на него сквозь очки старыми подслеповатыми глазами. А может, вовсе и не старыми и не подслеповатыми? Приглядевшись внимательно, Лафайет с удивлением обнаружил, что глаза старушки были поразительно зоркие. Он попытался вспомнить, где он мог видеть этот пронзительный взгляд раньше. - Сударыня, вы были очень любезны, но мне пора. Да, я еще хотел сказать вам: я не Лоренцо. - Не Лоренцо? А кто же ты такой? Она взглянула на него поверх очков. - Я полагал, что найду здесь человека по имени Лоренцо. А может быть, Лотарио или Ланселот. Но вы были со мной так любезны: обогрели, накормили, и я... дело в том, что я замерз и был голоден... В общем, я воспользовался вашим гостеприимством. Но сейчас мне пора идти... - Как? Да я и слышать об этом не хочу! В этакую ночь ты просто замерзнешь в лесу... - Боюсь, что вы меня не поняли, - перебил ее Лафайет, двигаясь боком к двери. - Мы с вами не знакомы. Я попал сюда совершенно случайно... - Не может этого быть! Ведь это ты снял у меня комнату, верно? - старушка близоруко сощурилась, глядя на него. Лафайет отрицательно покачал головой: - К сожалению, вы ошибаетесь. Я искал леди Андрагорру... - Боже мой, так ты знаешь мою племянницу! Это чудесно! Что же ты мне раньше не сказал? Ну, теперь-то я тебя ни за что не отпущу! Ветер так и воет в лесу, тебе лучше остаться у меня. Кстати, где же дорогая Энди? Я почему-то думала, что она должна приехать с тобой. - Значит, вы и есть тетка Даф... то есть леди Андрагорры? - Ну конечно! Разве ты этого не знал? Но ты не ответил на мой вопрос. Лафайет огляделся вокруг. Комнатка была чисто прибрана и уютна, но без особых удобств. - Мне показалось, что леди Андрагорра очень богата, - проговорил он. - Неужели это все, что она смогла сделать для вас? - Ах ты дурачок! Да мне просто нравится жить среди птиц и цветов! Здесь так тихо и спокойно! - А кто вам колет дрова? - Дрова? Ко мне приходит по вторникам один человек... Но ты говорил о леди Андрагорре. - Ничего я не говорил о леди Андрагорре. Я не знаю, где она. Ну, спасибо вам большое за все... - Я тебя не отпущу, - резко перебила его старушка. - Ни за что на свете! Лафайет надел плащ и направился к двери. - Боюсь, что не смогу воспользоваться вашим гостеприимством... Он запнулся, услышав позади себя странный звук. О'Лири повернулся - за его спиной старушка занесла руку, целясь ему в висок. Он успел пригнуться, и удар пришелся ему в предплечье. Лафайет вскрикнул от боли - и получил еще один сильнейший удар. Защищаясь, он угодил своей хозяйке кулаком в бок, но от нового удара в солнечное сплетение свалился в кресло-качалку. - Решил меня надуть! - завизжала старуха. - Продался этому длинноносому Родольфо, и это после всего, что я пообещала сделать для тебя! Откуда только у тебя нахальство взялось заявляться сюда и врать мне в глаза, что ты впервые меня видишь! Старушонка метнулась к креслу, но Лафайет свалился на пол, успев при этом лягнуть ее. Вскочив на ноги, он приготовился к обороне. - Где она? Черт тебя дери? Зачем только я вытащила тебя из вонючего болота, где ты пас своих свиней... Старуха неожиданно умолкла, прислушиваясь к чему-то. Лафайет явственно различил приближающийся конский топот. - Дьявол! Старушонка прыгнула к двери, сдернула с крюка плащ и обернула его вокруг себя. - Ты еще ответишь мне за это, Лоренцо, - завизжала старуха изменившимся голосом: вместо хриплого сопрано Лафайет услышал отвратительный тенор. - Погоди, я доберусь до тебя, негодяй! Ты проклянешь тот день, когда впервые увидел Стеклянное Дерево! Она распахнула дверь и скрылась в темноте. О'Лири кинулся за ней, но было уже слишком поздно. Старуха стояла на поляне, застегивая пуговицы плаща. Лафайет бросился к ней, но она со свистом взмыла в воздух. Быстро набирая высоту, старуха понеслась к лесу. Развевающийся на ветру плащ, словно шлейф, стелился за ней. - Эй! - слабо прокричал Лафайет. Неожиданно до его сознания дошло, что топот копыт становится все громче и громче. Он кинулся к дому, вбежал в комнату и, выскочив через заднюю дверь, со всех ног помчался к лесу. Занимался серый, ненастный день, но в лесу стало лишь немного светлее. Окончательно продрогнув и выбившись из сил, Лафайет опустился под огромное дерево, в стволе которого можно было бы проложить туннель. У него болела голова, в животе, казалось, разгорался костер, а в глаза будто насыпали песку. Во рту был противный привкус испортившегося маринованного лука. В ветвях над его головой тоскливо прокричала птица. - Да, это конец, - простонал Лафайет. - Я болен, голоден, продрог, голова раскалывается, и к тому же у меня расстройство желудка. Я потерял лошадь, след леди Андрагорры - короче, все. И я не знаю, куда и зачем я иду. И ко всему прочему у меня начались галлюцинации. Летающие старухи, надо же такое придумать! А что, если мне привиделась не только старуха, но и ее домик? Предсмертный бред или что-нибудь в этом роде. Может быть, эти недотепы в желтых ливреях меня все-таки застрелили и я уже мертвый? Он ощупал себя, но отверстий от пуль не обнаружил. - Чепуха какая-то! Если бы я был мертв, у меня не болела бы голова. Лафайет затянул потуже ремень и с трудом поднялся на ноги. Пройдя несколько футов, он опустился на колени перед маленьким ручейком, зачерпнул ледяной воды и умылся. Потом растер лицо краем плаща и сделал несколько глотков. - Вот и хорошо, - решительно сказал он сам себе. - Что толку стоять и разговаривать вслух? Пора действовать. - Чудесно, - ответил он. - Только что же мне делать? - Ну, можно отправиться в путь, - предложил он. - До Порт-Миазма всего каких-нибудь миль двадцать. - Вряд ли Родольфо обрадуется, узнав, что я вернулся с пустыми руками, - возразил он сам себе. - Но, возможно, я смогу оправдаться - перед Гроунвельтом. Впрочем, я все равно не знаю, в какую сторону идти. Лафайет запрокинул голову, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь густую листву деревьев. Но плотные серые облака не пропускали ни лучика света, по которому можно было бы определить положение солнца. - Кроме того, не могу же я убежать и бросить леди Андрагорру на произвол судьбы. - Ну хорошо, ты меня убедил: я буду продолжать поиск. Но куда же все-таки идти? Он зажмурился, повернулся три раза на месте и, остановившись, вытянул руку: - Туда. - Знаешь, - заметил Лафайет доверительно, - не так уж это глупо - разговаривать с собой. Узнаешь много нового. - Да и решительности прибавляется. - Но все-таки это значит, что ты рехнулся. - Ну и что из этого? Шизофрения какая-то! Да это пустяк по сравнению со всеми моими прочими недомоганиями. И Лафайет решительно направился вперед, прихрамывая попеременно на обе ноги - прошлой ночью он вывихнул их при падениях и прыжках. Постепенно деревья начали редеть, а молодая поросль и вьющиеся растения у него под ногами стали гуще. Время от времени попадались громадные валуны. Наконец он очутился на открытом, продуваемом со всех сторон склоне, поросшем одинокими, чахлыми кедрами. Начался дождь: его острые струи слепили глаза, затекали под плащ. В пятидесяти футах склон круто обрывался. О'Лири подполз к самому краю и заглянул вниз - где-то далеко под ним клубились клочья тумана. - Чудесно, - заметил он, глядя в бездонную пропасть. - Просто великолепно. Ничего другого и нельзя было ожидать. Не удивительно, что старуха улетела на метле, то есть без метлы. Тут и муха не проползла бы. - Ну что ж, значит, я пойду вдоль края, пока не найду дороги, тропинки или спуска. - Ты забыл о веревочной лестнице и фуникулере. - Досадное упущение. Ну, тронулись. И он направился вдоль обрыва. Час прошел без всяких перемен. Лафайет упорно шел вперед, несмотря на боль, усталость и холод. Раза два он поскользнулся и чуть было не сорвался в пропасть. - Что с тобой, О'Лири? - спросил он, с трудом поднимаясь на ноги после очередного падения. - Неужели тебе не под силу небольшая прогулка в горах? - А что здесь удивительного? Нельзя же столько лет жить в роскоши и праздности и при этом оставаться в форме. - Да, ты прав, как это ни печально. Вот тебе урок на будущее. Ветер усилился; вниз по склонам несся стремительный поток. О'Лири поплелся дальше. Руки, ноги и губы у него окончательно онемели. Он прошел еще полмили - и остановился для нового совещания. - Рано или поздно я что-нибудь обязательно обнаружу, - сказал он себе без особой уверенности и принялся растирать замерзшие уши негнущимися пальцами. - След какой-нибудь или брошенный платочек... П-и-и... П-и-и... П-и-и... Писк раздавался где-то совсем рядом. Лафайет огляделся по сторонам, но ничего не обнаружил. - Послушай, - громко сказал он. - Хватит того, что я разговариваю сам с собой. Азбука Морзе - это уже слишком. И он снова потер уши. П-и-и... П-и-и... П-и-и... - услышал он отчетливо. О'Лири взглянул на свои руки. На среднем пальце сверкал перстень герцога Родольфо. Рубин светился неровным светом: то ярче, то слабее, то ярче, то слабее. - Ох, - простонал О'Лири. Он осторожно поднес перстень к уху: раздался писк и одновременно рубин вспыхнул ярким светом. - Раньше он не пищал, - подозрительно заметил Лафайет. - Ну, а теперь пищит, - решительно ответил он сам себе. - И за этим что-то кроется. - А что, если это радиолуч, радиомаяк - как на авиалиниях? - Может быть. Надо проверить. Он спустился по склону футов на пятьдесят и вновь прислушался. П-и-и... П-и-и... П-и-и... - Ага! Значит, я сбился с правильного курса! Он опять вскарабкался наверх. Теперь перстень издавал непрерывный гудящий звук. - Ясно, - пробормотал О'Лири. - Только вот куда он меня ведет? - Какая разница? Только бы не оставаться здесь. - Верно. О'Лири двинулся вперед, низко нагнув голову и прижав перстень к уху. Гудение все усиливалось. Путь ему преградила куча намокшего валежника. Он кое-как перебрался через нее - и повис над пропастью. Судорожно замахав руками в воздухе, он старался уцепиться за что-нибудь. Потом ураганный ветер засвистел у него в ушах, а перед глазами понеслась отвесная каменная стена, похожая на шахту скоростного лифта. Он успел заметить огромную цифру 21, написанную белой краской, 20, 19... А потом все слилось у него перед глазами. Получив откуда-то снизу удар гигантской бейсбольной битой, он перелетел через забор и понесся вперед под крики тысячной толпы и вспышки фейерверка. 7 Кто-то спутал его спину с трамплином или, может быть, ее приняли за персидский ковер и хорошенько выбили стальными прутьями. А у него в животе бригада дорожных рабочих варила гудрон: он до сих пор явственно ощущал, как внутри него надувались и лопались пузыри. Голова служила вместо мяча игрокам в баскетбол, а глаза... Их, видимо, вынули из глазниц, использовали в чемпионате по настольному теннису, а потом грубо запихнули обратно. - Эй, похоже, он приходит в себя, - раздался чей-то скрипучий голос. - В его стонах слышится больше жизни. - Он полностью в твоем распоряжении, Рой. Дай мне знать, если ему станет хуже. Послышались шаги, открылась и закрылась дверь. Лафайет приоткрыл один глаз - над ним был перфорированный акустический потолок с лампами дневного света. Стараясь не обращать внимания на гарпун, который кто-т