Астрид Линдгрен. Мы все из Бюллербю --------------------------------------------------------------- Astrid Lindgren Alla vi barn i Bullerbyn, 1947 Пер. Л. Брауде (?) Набор - Татьяна Антипова, spellcheck - Hithlin, 1999 --------------------------------------------------------------- Меня зовут Лизи. Я девочка, хотя, наверное, это и так ясно, раз меня зовут Лизи. Мне семь лет, но скоро уже будет восемь, и мама иногда просит меня: - Лизи, ты уже большая, вытри, пожалуйста, посуду! А Лассе и Боссе говорят: - Маленьких играть в индейцев не принимаем! Так какая же я все-таки, большая или маленькая? По-моему, если одни считают, что я уже большая, а другие, что я еще маленькая, значит, я в самый раз. Лассе и Боссе - это мои братья. Лассе девять лет, а Боссе - восемь. Лассе ужасно сильный и бегает гораздо быстрее, чем я. А с Боссе мы бегаем одинаково. Когда им нужно удрать от меня, Лассе меня держит, а Боссе тем временем убегает. Потом Лассе отпускает меня и убегает сам. А уж его-то мне никак не догнать. Жалко, конечно, что у меня только братья и ни одной сестры - ведь мальчишки очень вредные. Мы живем в деревне Бюллербю. Это очень маленькая деревня, в ней всего три дома, и стоят они бок о бок. Мы живем в среднем доме. В другом доме живет мальчик Улле. У него совсем нет ни сестер, ни братьев, но он всегда играет с Лассе и Боссе. Ему восемь лет, и он тоже очень быстро бегает. А вот в третьем доме живут сразу две девочки. Я так рада, что там нет мальчишек! Девочек зовут Бритта и Анна. Бритте девять лет, а Анне столько же, сколько и мне. Я очень их люблю, и Анну, и Бритту, но Анну все-таки чуть-чуть сильнее. Больше детей в нашей деревне нет. Нас всего шестеро: Лассе, Боссе и я, Улле, Бритта и Анна. С братьями трудно ладить Раньше Лассе, Боссе и я спали в одной комнате, которая на чердаке справа. Теперь у меня своя комната - та, что слева. В ней когда-то жила бабушка. Я расскажу потом, как я туда переселилась. В общем-то, мне даже нравилось жить вместе с Лассе и Боссе. Но не всегда. Хорошо было, когда по вечерам мы лежали и рассказывали страшные истории, хотя я и дрожала от страха. Лассе знает такие жуткие истории про привидения, что я прячусь под одеяло и боюсь высунуться. А Боссе не рассказывает ничего страшного. Он рассказывает только о разных приключениях, какие у него будут, когда он вырастет. Он ведь собирается поехать в Америку и стать вождем индейцев. Однажды Лассе и Боссе так меня напугали, что я чуть не умерла. Лассе рассказывал историю про привидение, которое заходило в дом и передвигало мебель. В нашей комнате было совсем темно, а моя кровать стояла далеко от кроватей Лассе и Боссе. И вдруг по комнате запрыгал стул! Я решила, что это привидение, и заорала во все горло. Но тут я услышала, как Лассе и Боссе прыскают от смеха. Знаете, что они сделали? Они привязали к стулу две веревки и дергали за них. Вот стул и прыгал. Они мастера на такие проделки! Сперва я очень рассердилась, но потом мне тоже стало смешно. Когда живешь с братьями в одной комнате и эти братья старше тебя, они всем распоряжаются как хотят. У нас, например, распоряжался Лассе. Он один решал, когда вечером гасить свет. Если я читала в постели сказки, Лассе заявлял, что надо погасить свет и рассказывать страшные истории. А если мне хотелось погасить свет и спать, Лассе и Боссе тут же затевали какую-нибудь игру. Лассе может погасить свет, не вставая с кровати, потому что смастерил какую-то штуку из картона и прикрепил ее к выключателю, а шнурок от этой штуки привязал к спинке кровати. Это замечательное изобретение, но я, к сожалению, не могу объяснить вам, как оно устроено, потому что не собираюсь становиться инженером, как Лассе. Это Лассе всегда хвастает, что будет инженером по хитроумным приспособлениям. Я не совсем понимаю, что это значит, но Лассе говорит, что инженер по хитроумным приспособлениям - прекрасная профессия. И он говорит, что таким инженером может стать лишь тот, кто умеет прикреплять картонки к выключателям. А Боссе собирается стать вождем индейцев. По крайней мере, раньше он всегда так говорил. Но недавно я слышала, как он сказал маме, что хочет стать машинистом на паровозе. Значит, он передумал насчет индейцев. А вот я еще не знаю, кем буду. Наверно, мамой. Я очень люблю маленьких детей. У меня есть семь дочек, это мои куклы. Но скоро я буду уже слишком большая, чтобы играть в куклы. Так скучно быть большой! Мою самую красивую куклу зовут Белла. У нее голубые глаза и золотые локоны. Она спит в кукольной кроватке с розовой простынкой и розовым одеяльцем, которые сшила мама. Однажды я подошла к Белле и увидела у нее бороду и усы. Это Лассе и Боссе нарисовали их углем. Хорошо, что теперь у меня есть своя комната. Из окна Лассе и Боссе можно заглянуть прямо в окно Улле. Он ведь тоже спит в комнате на чердаке, а наши дома стоят совсем рядом. Папа говорит, что, если посмотреть со стороны, похоже, будто все три дома подталкивают друг друга в бок. Он считает, что не надо было строить дома так близко. Но Лассе, Боссе и Улле с ним не согласны. Им нравится жить рядышком. Между нашим домом и домом Улле есть невысокая изгородь. Возле нее растет большое дерево. Папа говорит, что это липа. Ветви липы с одной стороны достают до окна Лассе и Боссе, а с другой - до окна Улле. Когда у Лассе, Боссе и Улле срочное дело, они лезут друг к другу прямо по липе. Так гораздо быстрее, чем спускаться по лестнице, выходить в одну калитку, входить в другую и снова подниматься по лестнице. Однажды наши папы решили срубить липу. Они сказали, будто от нее темно в комнатах. Но Лассе, Боссе и Улле устроили такой рев, что липу оставили в покое. Она и сейчас там растет. Как мне подарили комнату Из всех праздников я больше всего люблю свой день рождения. Самый хороший день рождения был у меня, когда мне исполнилось семь лет. В этот день я проснулась очень рано. Тогда мы жили в одной комнате с Лассе и Боссе. Они еще не просыпались. Я стала скрипеть кроватью, чтобы их разбудить. Разбудить их иначе я не могла, ведь в день рождения надо притворяться спящей, пока тебе не принесут угощение в постель. А Лассе и Боссе спали и, кажется, не собирались готовить мне угощение. Я скрипела очень долго и громко. Наконец проснулся Боссе. Он сел на кровати и взъерошил себе волосы. Потом он разбудил Лассе. Они тихонько вышли из комнаты и спустились вниз. Я слышала, как мама на кухне гремит посудой, и еле удерживалась, чтобы не вскочить. Но вот они затопали по лестнице, и я крепко зажмурила глаза. Трах! - дверь с шумом распахнулась, и на пороге появились папа, мама, Лассе, Боссе и Агда, наша служанка. У мамы в руках был поднос с цветами, чашкой какао и большим пирогом, на котором сахарной глазурью было написано:"Лизи 7 лет". Пирог испекла Агда. А больше никаких подарков не было, и я уже подумала, что это какой-то странный день рождения, но тут папа сказал: - Выпей побыстрее какао, и пойдем поищем, может, найдутся какие-нибудь подарки. Тогда я поняла, что меня ждет сюрприз, и залпом выпила какао. После этого мама завязала мне глаза полотенцем, папа заставил меня покружиться, потом взял на руки и понес куда-то. Только куда, я не видела. Но я слышала, что Лассе и Боссе бегут рядом. Нет, не слышала, а чувствовала, потому что они все время щекотали мне пятки и говорили: - Угадай, где ты? Папа спустился со мной вниз и долго носил меня по всему дому, он даже выходил со мной во двор, а потом снова стал подниматься по какой-то лестнице. Наконец мама развязала мне глаза. Мы стояли в комнате, которой я никогда раньше не видела. По крайней мере, мне так сначала показалось. Но когда я выглянула в окно, я увидела дом Бритты и Анны. Они стояли у окна и махали мне руками. И я поняла, что мы в бывшей бабушкиной комнате и что папа нарочно так долго носил меня, чтобы запутать. Бабушка жила у нас, когда я была совсем маленькая, а потом переехала жить к тете Фриде. С тех пор в ее комнате стоял мамин ткацкий станок и лежал ворох лоскутьев, из которых мама ткала половики. Однако теперь в комнате не было ни станка, ни лоскутьев. Комната так изменилась, что я спросила, уж не побывал ли тут волшебник. Мама сказала, что, конечно, побывал и этот волшебник - мой папа. Он наколдовал мне эту комнату, и теперь я буду в ней жить. Это и есть подарок. Я страшно обрадовалась, потому что еще никогда в жизни не получала такого подарка. Папа сказал, мама тоже помогала ему колдовать. Он наколдовал очень красивые обои с букетиками, а мама - занавески. Каждый вечер папа уходил в свою мастерскую и там колдовал. Так появились комод, круглый стол, этажерка и стулья. Все это папа выкрасил в белый цвет. А мама выткала половики в зеленую и желтую полосочки и застелила ими пол. Я сама видела, как она зимой ткала эти половики, но кто же знал, что она ткет их для меня. И конечно, я видела, как папа мастерит мебель, но зимой папа всегда мастерит что-нибудь для людей, которые сами не умеют этого делать. Лассе и Боссе тут же перетащили в новую комнату мою кровать, и Лассе сказал: - Но по вечерам мы все равно будем приходить к тебе и рассказывать страшные истории! Первым делом я вернулась в комнату Лассе и Боссе и забрала всех своих кукол. Для маленьких кукол я устроила дом на этажерке, Беллину кроватку поставила рядом со своей, а кукольную коляску с Гансом и Гретой - в другом углу. И тогда в моей комнате стало еще красивее. Потом я снова побежала к Лассе и Боссе и забрала у них из комода все свои коробочки и картинки. Боссе очень обрадовался. - Вот сколько места освободилось для птичьих яиц! - сказал он. Я расставила на этажерке все свои книги и журналы. У меня целых тринадцать книг! Рядом я сложила коробочки с глянцевыми картинками, которыми мы с девочками меняемся в школе на переменках. У меня очень много картинок, но есть несколько любимых, их я не обменяю ни за что в жизни. Самая любимая - это принцесса в розовом платье. Вот какой подарок я получила на день рождения. Но на этом день рождения еще не кончился. Продолжение дня рождения После обеда ко мне в гости пришли все дети из Бюллербю. Вы, наверно, помните, что нас всего шестеро? Мы сидели в моей новой комнате за круглым столом и угощались малиновым морсом и пирогом, на котором было написано "Лизи 7 лет", и еще двумя пирогами, их тоже испекла Агда. И я получила новые подарки: от Анны с Бриттой - сказки, а от Улле - шоколадку. Улле сидел рядом со мной, а Лассе и Боссе дразнились: - Жених и невеста! Жених и невеста! Они дразнятся, потому что Улле не стесняется играть с девочками. Но Улле не обращает внимания на их дразнилки, он одинаково играет и с мальчиками, и с девочками. Лассе и Боссе тоже не прочь иногда поиграть с девочками, хотя и притворяются, что они девчонок терпеть не могут. Но если в деревне всего шестеро детей, им все равно приходится играть друг с другом, неважно, мальчики они или девочки. Ведь в любую игру вшестером играть гораздо веселее, чем втроем. Поев, мальчики ушли смотреть коллекцию птичьих яиц, которую собрал Боссе, а мы с девочками стали играть в куклы. И тут я изобрела одну хитроумную вещь - не хуже самого Лассе. Еще давно я нашла длинную-предлинную бечевку, но не знала, что с ней делать. А теперь я поняла, для чего она годится. Если связать эту бечевку с еще одной такой же длинной бечевкой и протянуть ее из окна моей комнаты в окно к Бритте и Анне, можно пересылать друг другу письма в коробке из-под сигар. Все получилось просто замечательно! Бритта с Анной побежали к себе домой, и мы стали посылать друг другу письма. Сигарная коробка легко скользила по бечевке. Сперва мы писали просто: "Как ты поживаешь? Я поживаю хорошо". Но потом мы придумали игру, как будто мы принцессы, заточенные в замках. Мы не можем выйти из своих замков, потому что нас стерегут злые драконы. Бритта с Анной писали мне: "Наш дракон жутко страшный! А твой? Принцесса Бритта и принцесса Анна". А я им отвечала: "Мой дракон тоже жутко страшный. Он меня кусает, когда я хочу выйти из замка. Как хорошо, что мы можем переписываться! Принцесса Лизи." Потом мама позвала меня вниз, и, пока меня не было, ко мне в комнату пришли Лассе, Боссе и Улле. Они увидели наши письма, и Лассе тоже отправил девочкам письмо. Он написал: "Принцесса Лизи ушла высморкать нос. Зато здесь куча принцев. Принц Ларс Александр Наполеонский ". Но Бритта и Анна сказали, что это уже глупости. Я ужасно рада, что окно моей комнаты смотрит как раз в окно Бритты и Анны! Теперь мы всегда посылаем друг другу письма. А зимой, когда письма посылать неудобно, мы переговариваемся с помощью карманного фонарика. Я зажигаю фонарик три раза, и это значит: "Приходите скорей ко мне! Я придумала что-то интересное". Мама предупредила меня, что свою комнату я должна убирать сама. И я очень стараюсь. Иногда я устраиваю генеральную уборку. Я выбрасываю половики прямо в окно, и Агда помогает мне выбивать из них пыль. Потом я начищаю дверные ручки, чтобы они блестели, вытираю пыль, ставлю в вазу свежие цветы и перестилаю кукольную кроватку. Но случается, что я забываю про уборку. Тогда мама говорит, что я неряха. Мы полем репу и получаем в подарок котят А теперь я расскажу вам, как мы пололи репу. Конечно, мы пололи ее все вместе, ведь полоть врозь было бы скучно. Чтобы у нас не заболели коленки, мы подвязали длинные холщовые передники. Мама дала нам бидон с морсом - вдруг нам захочется пить. Пить нам захотелось сразу же, как только мы пришли на огород. Мы взяли длинные соломинки, стали вокруг бидона на колени и начали тянуть морс через соломинки. Это было так смешно, что мы не заметили, как выпили весь морс. Тогда Лассе взял бидон и сбегал за водой на родник. Мы стали пить через соломинки воду. Это тоже было смешно, хотя и не так вкусно. Наконец Улле повалился на спину и сказал: - Послушайте, как булькает у меня в животе! Это булькала вода. Мы все подошли и послушали, как она булькает. Мы пололи репу и рассказывали по очереди всякие истории. Лассе попробовал рассказывать про привидения, но когда светит солнце, привидений никто не боится. Тогда Лассе предложил соревноваться, кто знает самые страшные ругательства. Мы, девочки, отказались участвовать в таком глупом соревновании, потому что учительница говорит, что бранятся только очень глупые люди. Лассе начал бранится один, но браниться в одиночку скучно, и он бросил эту затею. В первый день нам было очень весело полоть, а на второй день - уже не очень, но что делать, мы все равно должны были прополоть всю репу. И вдруг Лассе говорит Улле: - Петрушка сальдо бум-бум. А Улле отвечает ему: - Колифинк, колифинк. И Боссе тоже говорит: - Мойси дойси филибум арарат. Мы, конечно, спросили, что это такое, и Лассе сказал, что это особый язык, который понимают только мальчики. - Для девочек этот язык слишком труден, - сказал он. - Ха-ха-ха! А вы и сами его не понимаете! - засмеялись мы. - Прекрасно понимает! - возразил Лассе. - Я, например, сказал: "Сегодня хорошая погода". Улле ответил: "Конечно, конечно", а Боссе сказал: "Вот здорово, что девчонки не понимают нашего языка." И они стали разговаривать на своем языке. Тогда Бритта сказала, что у нас тоже есть свой особый язык, который понимают только девочки. И мы начали разговаривать на своем языке. Так мы все утро и разговаривали на разных языках. Мне показалось, что эти языки очень похожи друг на друга, но Лассе сказал, что наш язык глупый. - Язык мальчиков гораздо умнее, потому что похож на русский, - сказал он. - Колифинк, колифинк, - опять сказал Улле. Мы уже успели немножко выучить язык мальчиков и знали, что это означает: "Конечно, конечно". Теперь я, Бритта и Анна зовем его Улле Колифинк. На третий день, когда мы сели на камни, чтобы позавтракать, неожиданно небо потемнело и началась гроза с градом. Града было столько, что кругом все побелело, как зимой. Мы побежали, но бежать по градинам было очень холодно: ведь мы были босиком. - Бежим к Кристин, здесь близко! - крикнул Лассе. Мы так и сделали. Мы почти всегда слушаемся Лассе. Кристин живет в маленьком красном домике недалеко от наших огородов. Мы побежали к ней. К счастью, она оказалась дома. Кристин совсем старая и немного похожа на нашу бабушку. Она очень-очень добрая. Мы часто ходим к ней в гости. - Гости дорогие, гости золотые! - воскликнула Кристин, всплеснув руками, а потом, увидев, какие мы мокрые добавила: - Ах-ах! Бедные мои детки! Она развела огонь в очаге, который занимает почти половину комнаты, мы сняли мокрую одежду и стали греть у огня ноги. А Кристин пекла нам вафли в старой вафельнице, которую засовывала прямо в огонь. И еще она сварила нам кофе в трехногой кастрюльке, стоявшей среди углей. У Кристин есть три кошки. У одной из них недавно родились котята. Они лежали в корзинке и жалобно пищали. Они нам очень понравились. Их было четверо, и Кристин сказала, что трех придется отдать, иначе у нее будет столько кошек, что в доме не останется места для нее самой. - Можно, мы возьмем их себе? - спросила Анна. - Можно-то можно, - сказала Кристин, - только вот что скажут ваши мамы, когда вы принесете котят домой? - Мамы очень обрадуются, - сказала Бритта, - потому что котят все любят. И мы попросили Кристин, чтобы она дала нам котят на пробу. На каждый дом в Боллербю пришлось по котенку. Нам котенка выбрал Лассе - полосатого с белым пятнышком на лбу. Бритта с Анной выбрали себе белого котеночка без единого пятнышка, а Улле черного-пречерного. Когда наша одежда высохла, мы понесли котят домой. Хорошо, что у кошки тоже остался один котеночек, а то ей было бы очень грустно. Мы назвали своего котенка Муриком, Бритта с Анной - Принцессой, а Улле - Малькольмом. И все наши мамы, конечно, разрешили нам оставить котят. Мне очень нравится играть с Муриком. Я привязываю к веревке бумажку и бегаю с ней, а Мурик бегает за бумажкой и пытается поймать ее. Лассе и Боссе раньше тоже играли с Муриком, но потом им это надоело. Иногда мы выпускаем Мурика, Принцессу и Малькольма на лужок поиграть друг с другом. Все-таки они родственники, и им, наверно, приятно повидаться. Как Улле приобрел собаку У нашего Улле нет ни братьев ни сестер. Зато у него есть своя собака. Ну, и еще, конечно, Малькольм. Его собаку зовут Быстрый. Я Вам расскажу, как Быстрый попал к Улле. Недалеко от Бюллербю живет сапожник по фамилии Добряк. Но фамилия ничего не значит, потому что сапожник вовсе не добрый. На самом деле он очень злой. Он, например, никогда не чинит наши башмаки в срок, даже, если обещает. Агда говорит, это потому, что он пьяница. Раньше Быстрый жил у него. Сапожник плохо обращался с Быстрым, и Быстрый был самым злым псом в округе. Он всегда сидел на цепи и громко лаял, когда к сапожнику приходили люди. Мы его очень боялись и близко к будке не подходили. Сапожника мы тоже боялись. Он угрюмый, мрачный и говорит, что детей надо сечь каждый день. Он и Быстрого частенько бил. И забывал накормить его, когда напивался. Пока Быстрый жил у сапожника, мы думали, что это очень злобный и некрасивый пес. Такой он был всегда грязный, косматый и страшный. Теперь-то мы знаем, какой он хороший. Но добрым он стал только благодаря нашему Улле. Ведь и сам Улле тоже очень добрый. А было все так. Однажды Улле понес сапожнику в починку свои башмаки. Быстрый, как обычно, с лаем выскочил из будки. Вид у него был такой свирепый, будто он хочет разорвать Улле. Улле остановился и стал с ним разговаривать. Он сказал Быстрому, что он славный, добрый пес, только очень громко лает. Конечно, Улле стоял так, чтобы Быстрый до него не дотянулся, потому что Быстрый был совсем не похож на славного, доброго пса. На другой день Улле пришел за своими башмаками и принес Быстрому кость. И хоть Быстрый рычал на Улле, кость все-таки стал грызть. Наверно, ему очень хотелось есть. А Улле стоял поодаль и опять говорил Быстрому, какой он славный и добрый. Улле пришлось много раз ходить за своими башмаками, потому что сапожник все время его обманывал. Каждый раз Улле приносил Быстрому что-нибудь поесть. И, представьте себе, в один прекрасный день Быстрый уже не зарычал на него, а радостно залаял. Тогда Улле подошел к Быстрому и погладил его, а Быстрый лизнул ему руку. Однажды сапожник упал и вывихнул себе ногу. Он не мог ходить и совсем перестал кормить Быстрого. Улле пожалел Быстрого, он пошел к сапожнику и попросил разрешения кормить собаку, пока у сапожника болит нога. Но сапожник сказал: - Ха, кормить захотел! Да он тебе глотку перегрызет, как только ты к нему подойдешь! Но Улле подошел к Быстрому и погладил его, а сапожник сидел у окна и все видел. Тогда он разрешил Улле кормить Быстрого. Улле вычистил будку, застлал ее свежим сеном, вымыл миску, налил в нее свежей воды и накормил Быстрого. А потом повел его на прогулку в Бюллербю. И Быстрый прыгал от радости, потому что ему очень надоело сидеть на цепи. Каждый день Улле водил Быстрого на прогулку. Мы тоже гуляли с ними, но Быстрый любил только Улле и никому, кроме Улле, не позволял водить себя на поводке. Когда нога у сапожника зажила, он сказал Улле: - Хватит валять дурака! Это сторожевая собака, и она должна сидеть на цепи! Быстрый ждал, что Улле, как обычно, возмет его на прогулку, и прыгал от радости. Но когда Улле ушел без него, ему стало грустно и он жалобно завыл. Так нам рассказывал сам Улле. Улле тоже было грустно, и несколько дней он ходил сам не свой. Наконец его папа, дядя Нильс, не выдержал, пошел к сапожнику и купил у него Быстрого. Мы все прибежали к Улле смотреть, как он моет свою собаку. И даже помогли ему немножко. Когда Быстрый был вымыт, вытерт и причесан, он стал похож на обычного пса. Теперь он всегда добрый, и его больше не нужно водить на поводке. Ночью он спит возле кровати Улле. А когда мы возвращаемся из школы, Быстрый встречает нас на полпути и несет в зубах портфель Улле. Но к дому сапожника он близко не подходит. Наверно, боится, что сапожник поймает его и снова посадит на цепь. Хорошо иметь собственную собаку, но дедушку иметь тоже неплохо Каждому человеку приятно иметь собственное животное. Мне бы тоже хотелось, чтобы у меня была своя собака, но у меня ее нет. А вообще-то у нас в Бюллербю много всяких животных. Есть лошади, коровы, телята, свиньи и овцы. Ещемоя мама держит кур. Это называется бюллербюнская куриная ферма. Мама продает яйца всем, кто хочет, чтобы у них вывелись цыплята. Одного из наших коней зовут Аякс, и считается, что он мой. Но ведь это не по-настоящему, не так, как Быстрый у Улле. По-настоящему мои только кролики. Они живут в клетке, которую сделал папа, и я каждый день кормлю их травой и листьями. Одно время у Боссе тоже были кролики, но потом они ему надоели. Ему надоедает все, кроме птичьих яиц. У нас в саду есть старое-престарое дерево. Мы зовем его совиным, потому что там живут совы. Однажды Боссе влез на совиное дерево и стащил у совы яйцо. Всего в гнезде было четыре яйца, так что у совы осталось три. Боссе выдул из яйца все содержимое положил яйцо в свою коллекцию. Потом он решил подшутить над совой и положил ей в гнездо куриное яйцо. Очень странно, но сова ничего не заметила. Она сидела на яйцах, пока в один прекрасный день из них не вылупились три совенка и один цыпленок. Сова ужасно удивилась, когда обнаружила, что один из ее детей похож на желтый пушистый шарик! Боссе испугался, что она станет обижать цыпленка, и забрал его из гнезда. - Это мой цыпленок, а не ее! - сказал он. Он привязал цыпленку к лапке красную тряпочку, чтобы не спутать его с остальными, и пустил к маминым цыплятам. Цыпленка он назвал Альбертом, но когда он подрос, оказалось, что он вовсе не петушок, а курочка. Тогда Боссе переименовал ее в Альбертину. Теперь Альбертина уже взрослая курица, и когда Боссе ест яйца, он говорит, что это Альбертина снесла специально для него. Альбертина летает гораздо выше, чем все остальные курицы. Боссе говорит, это потому, что она родилась в совином гнезде. Однажды Лассе решил тоже завести собственных животных. Он поставил в свинарнике три мышеловки, поймал шестнадцать мышей и посадил их в бочку. На бочке он написал мелом: "Бюллербюнская мышиная ферма". Но ночью все мыши сбежали, и мышиная ферма перестала существовать. - А зачем тебе мышиная ферма? Ведь мыши яиц не несут, - сказала Бритта. - Ну и что же! - ответил Лассе. - Мне хотелось, чтобы у меня была своя ферма. - Он очень огорчился, что мыши убежали. А вот у Бритты и Анны нет ни собаки, ни кроликов. Зато у них есть дедушка. Он очень добрый. Наверно, это самый добрый дедушка на свете. Мы все зовем его дедушкой, хотя дедушкой он приходится только Бритте и Анне. Мы бегаем к нему, когда у нас нет никаких других дел. Дедушка всегда сидит в качалке. У него длинная седая борода, как у гнома. Дедушка очень плохо видит и не может читать ни книг, ни газет. Но это не страшно - он и так знает все, что в них написано. Он часто рассказывает нам всякие старинные истории и еще про то, как жили люди, когда он был маленький. А мы, Бритта, Анна и я, читаем ему вслух газету - кто умер, кому сколько лет исполнилось, что где случилось и всякие другие объявления. Когда мы читаем, что где-то ударила молния, дедушка рассказывает нам, как ударяли молнии в прежние времена. А если мы читаем, что кого-то забодал бык, дедушка рассказывает нам про своих знакомых, которые тоже угодили быку на рога. Поэтому мы читаем газету очень долго. Иногда газету дедушке читают мальчики. Но он больше любит, чтобы читали мы. Мальчишки ленятся и пропускают много интересного. У дедушки в шкафу есть ящик с разными инструментами, и он разрешает мальчикам ими пользоваться. Он даже помогает им выстругивать кораблики, хотя и плохо видит. И оловянных солдатиков мальчики всегда расплавляют только у дедушки в печке. На окне у дедушки растет пеларгония, и он сам за ней ухаживает. Он даже разговаривает с ней. На стенах у него висят картины, очень красивые. Мне особенно нравятся две. На одной нарисован пророк Иона в брюхе у кита, а на другой - человек, которого душит уползший из зверинца удав. Эта картина не такая красивая, зато она очень страшная. В хорошую погоду дедушка выходит погулять. У него есть палка, которой он нащупывает дорогу. Летом он любит сидеть под большим вязом, что растет на лужайке перед их домом. Дедушка греется на солнышке и время от времени произносит: - О-хо-хо! Мы у него спросили, почему он всегда говорит "О-хо-хо!", и он сказал нам, что он говорит так, когда вспоминает, как был молодым. Я думаю, это было ужасно давно. Мы все очень рады, что у нас есть такой добрый дедушка. По-моему, иметь дедушку даже лучше, чем собаку. Мальчишки не умеют хранить свои тайны. Вскоре после того как мы пропололи репу, начался сенокос. - В этом году я не позволю детям бегать на сеновал и прыгать по сену, - сказал папа. Он так говорит каждый год, но никто не верит, что это серьезно. С утра до вечера мы катались на возах с сеном и прыгали на сеновале. Лассе предложил соревноваться: кто прыгнет выше всех. Конечно, сверху вниз, а не снизу вверх. Мы влезли на балку под самой крышей и прыгнули вниз. У меня даже в животе защекотало. Лассе обещал, что победитель получит в награду тянучку, которую он купил, когда ходил в лавку за дрожжами для мамы. Мы прыгали, прыгали и прыгали. В конце концов Лассе забрался выше всех и спрыгнул на совсем маленькую кучку сена. Он упал и некоторое время лежал неподвижно. Потом он сказал, что ему показалось, будто сердце у него провалилось в живот и теперь останется там на всю жизнь. Никто из нас не осмелился прыгнуть с такой высоты. Тогда Лассе засунул тянучку себе в рот и сказал: - Приз вручен Лассе за смелый подвиг на сеновале! Как-то раз мы с Бриттой и Анной ехали на возу с сеном и среди каменной россыпи увидели земляничную полянку. Там было столько земляники, сколько я никогда в жизни не видела. Мы тут же решили никогда-никогда не рассказывать про это место мальчишкам. Землянику мы, конечно, собрали и нанизали ее на соломинки. У нас получилось тринадцать длинных соломинок. Вечером мы ее съели. Лассе, Боссе и Улле мы тоже угостили земляникой, но когда они спросили, где мы ее набрали, мы ответили: - Этого вы никогда не узнаете, потому что это наша тайна! Несколько дней мы с Бриттой и Анной искали новые земляничные полянки и на сеновал больше не приходили. А мальчишки играли там каждый день, и мы все удивлялись, как им это не надоест. Однажды мы сказали им, что у нас есть уже семь земляничных полянок, но им мы не покажем ни одной, это наша тайна. - Ха-ха-ха! Ваша тайна ничего не стоит по сравнению с нашей! - сказал Улле. - А какая у вас тайна? - спросила Бритта. - Так мы вам и сказали! - засмеялся Улле. Но Лассе возразил ему: - Наоборот! Пусть знают. Как же они иначе убедятся, что наша тайна гораздо важнее, чем их? - Ну, скажите, скажите, какая у вас тайна? - стали просить мы. - Пожалуйста! Если хотите знать, мы вырыли в сене девять пещер! - сказал Лассе. - Но где, вы не узнаете никогда! - воскликнул Боссе и запрыгал на одной ножке. - А мы их найдем! - сказали мы и побежали на сеновал искать пещеры. Мы искали весь тот день и весь следующий, но не нашли ни одной пещеры. А мальчишки важничали и смеялись над нами. Наконец Лассе сказал: - Лучше сдавайтесь, все равно вам их не найти. Чтобы их найти, нужна карта, а она хранится в надежном месте. - Что еще за карта? - спросили мы. - Обыкновенная. На ней указаны все пещеры. Мы сами ее начертили, - сказал Лассе. - Она хранится в нашем тайнике. Тогда мы с Бриттой и Анной бросили искать пещеры и стали искать карту. Мы знали, что она спрятана где-нибудь у нас дома. Лассе никогда не согласился бы спрятать ее в другом месте. Несколько часов мы рылись в комнате Лассе и Боссе, перетрясли постели, перерыли комод и шкаф, но ничего не нашли. Тогда мы попросили Лассе: - Подскажи хотя бы, к чему эта карта ближе спрятана: к птицам, к рыбам или к чему-нибудь среднему. Мы всегда так подсказываем друг другу, когда играем в "холодно-горячо". Лассе, Боссе и Улле долго смеялись, а потом Лассе сказал: - Да, пожалуй, к птицам. Лопни, мои глаза, если не к птицам! И мальчишки стали перемигиваться. Мы осмотрели лампу, отогнули сверху ковер, который висел на стене - ведь карта была спрятана где-то высоко, раз это ближе всего к птицам, - но там ничего не было. Лассе сказал: - Лучше сдавайтесь! Все равно вам ее никогда не найти! И мы перестали искать. На другой день шел дождь и гулять было нельзя. Лассе и Боссе куда-то убежали. Я пошла к ним в комнату и полезла по липе к Улле, чтобы взять у него почитать "Тысячу и одну ночь". Раньше у нас на липе в маленьком дупле жила птичка. Там у нее было гнездо. Но теперь в нем уже никто не живет. Когда я лезла мимо дупла, я увидела, что оттуда свешивается какой-то шнурок. "Интересно, зачем птице шнурок?" - подумала я и дернула за него. Оказалось, что к шнурку привязана бумага, свернутая трубочкой. Представьте себе, это и была карта! От радости я чуть не свалилась с дерева. Я забыла про "Тысячу и одну ночь", вернулась в комнату Лассе и Боссе и со всех ног побежала к Бритте и Анне. Я так торопилась, что на лестнице упала и расшибла коленку. Если бы вы только видели, как обрадовались Бритта и Анна! Мы тут же побежали на сеновал и с помощью карты отыскали все пещеры. Кроме пещер, мальчишки вырыли в сене еще и коридоры, они тоже были обозначены на карте. Когда ползешь по такому длинному темному коридору, кажется, что он нигде не кончается. И это очень страшно. Но темно было только в коридорах, а в самих пещерах было светло, потому что мальчишки вырыли их у стен, а в стенах много щелей. Мы сразу поняли, какие это замечательные пещеры и как трудно было их вырыть. Пока мы искали земляничные полянки, мальчишки работали не покладая рук. К последней пещере в223>л такой длиннющий коридор, что мы испугались: а вдруг мы уже никогда из него не выберемся? Я ползла первая, за мной - Бритта, за Бриттой - Анна. - Вот увидите, это лабиринт, из которого нет выхода, - сказала Бритта. Но тут я заметила впереди что-то светлое. Это была пещера. А в ней сидели Лассе, Боссе и Улле! Они ужасно удивились, когда увидели нас. - Как вы сюда попали? - спросил Лассе. - Очень просто, по карте! - ответила я. - Вы спрятали ее в такое легкое место! И нам было приятно, что хоть на этот раз Лассе немного смутился. Подумав, он сказал: - Ладно! Пусть девчонки играют с нами! И весь день, пока шел дождь, мы играли в пещерах, и нам было очень весело. А назавтра Лассе сказал: - Ну, раз вы узнали нашу тайну, вы обязаны показать нам свои земляничные полянки. - Ничего подобного! - сказали мы. - Найдите их сами, так же, как мы нашли ваши пещеры! Но чтобы им было легче искать, мы положили на дороге деревянные стрелки. Расстояние между стрелками было большое, и мальчишки не сразу нашли наши места. Но самое лучшее место мы им так и не показали. Это наша тайна, и мы никогда-никогда ее не откроем. Мы ночуем на сеновале Как-то раз Боссе похвастался: - А мы с Лассе будем сегодня ночевать на сеновале! И Улле тоже, если ему разрешат. - На сеновалах ночуют только бродяги, - сказала я. - Ничего подобного! Нам мама разрешила, - сказал Боссе. Я побежала к Бритте и Анне и сообщила им эту новость. - Тогда и мы будем ночевать на сеновале, - сказали они. - На нашем. Хочешь с нами? Конечно, я согласилась, ведь ночевать на сеновале очень интересно! Жаль только, что придумали это мальчишки, а не мы. Я побежала к маме и спросила у нее разрешения. Она сказала, что маленьким девочкам не следует ночевать на сеновале, но я возразила, что и девочкам тоже хочется иногда повеселиться, точно так же, как мальчикам. И тогда мама разрешила. Мы никак не могли дождаться вечера. Лассе сказал: - И вы тоже собираетесь ночевать на сеновале? А не струхнете? Вдруг туда явится привидение? - Сами вы струхнете! - ответили мы и стали готовить себе на ночь бутерброды. Мальчишки, конечно, собезьянничали и тоже сделали себе бутерброды. В восемь часов мы отправились на сеновал. Мальчишки ночевали на нашем сеновале, а мы - у Бритты и Анны. Нам дали попоны, чтобы завернуться в них. А Улле Колифинк взял с собой своего Быстрого. Как хорошо все-таки тому, у кого есть собака! - Спокойной ночи, бродяжки! - сказал папа. А мама прибавила: - Не забудьте утром прийти ко мне за молоком. Настоящие бродяги всегда так делают. Когда мы прощались с мальчиками, Лассе сказал: - Спите спокойно... если сможете. В прошлом году на том сеновале видели гадюку. Теперь мы узнаем, живет ли она там и в этом году. А Боссе сказал: - Может, живет, а может, и нет. Но уж полевых мышей там видимо-невидимо, это точно. Бр-р, они такие противные! - Бедные детки, - сказали мы мальчишкам. - Если вы так боитесь маленьких полевых мышек, лучше вам вернуться домой и лечь в свои постельки! И мы ушли, взяв попоны и бутерброды. На дворе было еще светло, но на сеновале уже почти ничего не было видно. - Чур, я в серединке! - крикнула я. И мы улеглись на сено. Пахло оно изумительно, но зато очень сильно кололось. Мы лежали и разговаривали про настоящих бродяг, которые всю жизнь ночуют на сеновалах. Анна не сомневалась, что это должно быть приятно. Спать нам нисколько не хотелось, и мы решили поесть. Надо было съесть бутерброды, пока на сеновале не стало совсем темно. А темнело быстро. Вскоре мы уже не могли разглядеть даже собственные руки, хотя держали их прямо перед глазами. Я радовалась, что лежу в серединке, потому что на сеновале вдруг что-то подозрительно зашуршало. Анна и Бритта придвинулись ко мне поближе: - А что, если сюда придет настоящий бродяга? Возьмет и не станет ни у кого спрашивать разрешения, - прошептала Бритта. Мы притихли. И тут раздался вой. Жуткий вой! Как будто завыла тысяча привидений. Просто не понимаю, как мы не умерли от страха. Но мы не умерли. Зато мы заорали. Если бы вы только слышали, как захохотали Лассе, Боссе и Улле! Конечно, это выли они. И шуршали сеном тоже они, когда подбирались к нам поближе. Бритта сказала, что пугать людей опасно, потому что когда человек испугается, у него в жилах может застыть кровь, и она обещала пожаловаться на них маме. Но Лассе сказал: - Подумаешь, мы же пошутили! А Боссе добавил: - Ябеда соленая. Анна сказала, что она даже чувствует, как у нее в жилах уже немножко застыла кровь. Наконец мальчишки ушли на свой сеновал. Мы посовещались, стоит ли прокрасться туда и тоже напугать их, но нам уже очень хотелось спать. Разбудил нас петух и еще холод. Мы застыли, как ледышки. Который час мы не знали, но были уверены, что давно пора вставать. Возле нашего дома мы увидели Лассе, Боссе и Улле. Они тоже замерзли, и мы все побежали к нам на кухню греться. Оказалось, что дома еще спят. Часы показывали половину пятого. Вскоре у Агды зазвенел будильник. Она встала доить коров. И накормила нас всех парным молоком с булочками. А потом я пошла спать. По-моему, люди очень умно делают, что спят в кроватях. Все-таки это удобнее, чем на сеновале! Мы с Анной решаем убежать из дому Больше всех я люблю играть с Анной. Мы с ней придумываем разные игры, о которых никто, кроме нас, не знает. Иногда мы играем, будто мы взрослые, и ходим друг к другу в гости. Анну зовут фру Бенгтссон, а меня - фру Ларссон. Анна делает неприступный вид и говорит, как важная барыня. Я тоже стараюсь говорить по-взрослому. Иногда мы играем, будто фру Бенгтссон и фру Ларссон ссорятся. Тогда Анна говорит: - Будет просто прекрасно, фру Ларссон, если вы заберете домой своих несносных детей! А я ей отвечаю: - Я считаю, фру Бенгтссон, что ваши дети еще более несносные, чем мои! Потом они мирятся, ходят вместе по магазинам и покупают шелк, бархат и конфеты. Мы нарисовали игрушечные деньги и покупаем все на них. И мы очень боимся, что мальчишки услышат, как мы играем во фру Бенгтссон и фру Ларссон, и станут над нами смеяться. А вот дедушки мы не боимся, он не будет смеяться, он сам иногда играет с нами и продает нам разные вещи за наши игрушечные деньги. В дождливую погоду мы с Анной обычно сидим у дедушки и читаем ему газету. Дедушка был совсем маленький, когда у него умерли папа и мама. Ему пришлось жить у чужих людей, и они очень плохо к нему относились. Его заставляли много работать, хотя он был еще ребенок, часто наказывали и держали впроголодь. Дедушке это надоело, и он убежал. Он пережил много всяких приключений, пока не попал наконец к добрым людям. Однажды в такой день, когда мы сидели у дедушки и читали ему газету, Анна попросила: - Дедушка, расскажи, как ты убежал из дому! - Да ведь вы уже сто раз об этом слышали, - сказал дедушка. - А мы хотим еще! - ответили мы, и дедушка стал рассказывать. Когда он кончил, Анна сказала: - Как интересно! Мне тоже хочется убежать из дому! - Но ведь ты живешь не у злых людей, - возразила я. - Ну и что? Можно убежать, а потом вернуться. - Тогда давай убежим! - предложила я. - Дедушка, как ты думаешь, убежать нам или нет? - спросила Анна. Дедушка сказал, что ненадолго убежать, пожалуй, можно. Так мы и решили. Бежать нужно было, конечно, ночью, чтобы ни одна живая душа не узнала про наш побег. Дедушка обещал хранить тайну. Я з