милый аптекарь, - сказала Пеппи,- но ты так хорошо разбираешься во всех болезнях, что я подумала, ты, наверное, сможешь мне сказать, что нужно делать, когда болит живот: жевать горячую тряпку или лить на себя холодную воду? Аптекарь был уже не просто красным, а пунцовым - казалось, вот-вот его хватит удар. - Убирайся вон! - заорал он не своим голосом. - Немедленно убирайся, а не то!.. И он захлопнул окошко. - Что это он такой сердитый? - удивилась Пеппи.- Разве я сделала что-нибудь плохое? И Пеппи еще энергичнее затрезвонила. Не прошло и секунды, как аптекарь снова высунул голову в окошечко. Цвет его лица внушал еще более серьезные опасения. - Я вот думаю, что все же лучше жевать горячую тряпку - это средство помогает безотказно, я много раз проверяла, - начала Пеппи и поглядела ласково на аптекаря, который, не в силах вымолвить ни слова, гневно захлопнул окошечко. - И говорить со мной не хочет, - сокрушенно заметила Пеппи и пожала плечами. - Что ж, придется самой испробовать оба способа. Вот заболит живот, пожую горячую тряпку и погляжу, поможет ли на этот раз или нет. Она села на ступеньки у двери аптеки и выстроила в ряд все свои склянки. - Какие взрослые чудные! - вздохнула она. - Вот у меня - постойте, сейчас сосчитаю, - вот у меня тут восемь пузырьков, и в каждом налито чуть-чуть. А ведь все это легко уместилось бы в одной бутылочке. Сказано - сделано. "Сейчас лукарство мы возьмем, в одну бутылочку сольем," - запела Пеппи, откупорила подряд все восемь пузырьков и слила все в один. Потом она энергично взболтала смесь и, не долго думая, сделала несколько больших глотков. Анника, которая заметила, что на некоторых пузырьках наклеена бумажка с надписью "Наружное", не на шутку испугалась. - Пеппи, откуда ты знаешь, что это не яд? - Сейчас еще не знаю, но скоро узнаю, - весело ответила Пеппи. - Завтра мне будет совершенно ясно. Если я до утра не умру, значит, моя смесь не ядовита и все дети могут ее пить. Томми и Анника задумались. Наконец Томми сказал неуверенным, упавшим голосом: - А что, если эта смесь все же окажется ядовитой? - Тогда вы остатком будете полировать мебель, - ответила Пеппи. - Так что даже если моя смесь окажется ядовитой, мы все равно не зря покупали эти лукарства. Пеппи положила бутылочку в тачку. Там уже лежала рука от манекена, духовое ружье и игрушечная паровая машина Томми, кукла Анники и огромный мешок, на дне которого перекатывались пять маленьких красных леденцов. Это все, что осталось от тех ста кило, которые купила Пеппи. Господин Нильсон тоже сидел на тачке, он устал и хотел прокатиться. - А знаете, что я вам скажу? - заявила вдруг Пеппи. - Я уверена, что это очень хорошее лукарство, потому что я чувствую себя куда бодрее, чем раньше. Будь я кошкой, я бы высоко задрала хвост, - заключила Пеппи и побежала, толкая перед собой тачку. Томми и Анника едва поспевали за ней, тем более что у них болел - правда совсем чуть-чуть, - но все же болел живот. II Как Пеппи пишет письмо и идет в школу. - А сегодня, - сказал Томми, - мы с Анникой писали письмо бабушке. - Ну да, - сказала Пеппи, помешивая что-то в кастрюле ручкой от зонтика. - А я готовлю замечательное блюдо, - и сунула нос в кастрюлю, чтобы понюхать. - "Варить час, все время энергично помешивая, посыпая имбирем и тут же подавать на стол". Так ты говоришь, что вы написали письмо бабушке? - Ага, - подтвердил Томми, который сидел на сундуке и болтал ногами. - И скоро мы, наверное, получим от бабушки ответ. - А вот я никогда не получаю писем, - грустно сказала Пеппи. - Чему тут удивляться, - сказала Анника, - ведь ты и сама тоже никому никогда не пишешь. - А не пишешь ты потому, - подхватил Томми, - что не хочешь ходить в школу. Нельзя научиться писать, если не ходишь в школу. - Ничего подобного, я умею писать, - сказала Пеппи. - Я знаю жутко много букв. Фридольф- один из матросов, который плавал на папином корабле, - научил меня буквам. А если мне не хватит букв, то ведь есть еще и цифры. Нет, я прекрасно могу писать, но вот только не знаю, о чем. Что пишут в письмах? - Кто что, - важно ответил Томми. - Я, например, сперва спросил бабушку, как она себя Явствует, и написал, что я чувствую себя хорошо, потом я написал, какая у нас погода. А потом - что убил в нашем погребе крысу. Пеппи помрачнела и задумалась. - Как обидно, что я никогда не получаю писем. Все ребята, все-все получают письма, а я - нет. Так больше продолжаться не может! Раз у меня нет бабушки, которая писала бы мне письма, придется сделать это самой. И немедленно. Она открыла дверцу печи и заглянула в топку. - Тут у меня должен лежать карандаш, если не ошибаюсь. В печке и в самом деле лежал карандаш. Потом она оттуда же вытащила большой лист бумаги и уселась за кухонный стол. Пеппи наморщила лоб, и вид у нее стал очень озабоченный. - Теперь не мешайте, - сказала она, - я думаю! Томми и Анника решили тем временем поиграть с господином Нильсоном. Они стали одевать его и раздевать. Анника даже попыталась уложить его на зеленую кукольную кроватку, в которой он обычно спал по ночам: Томми будет доктором, а господин Нильсон - больным ребенком. Но обезьянка вскочила с постели и в два прыжка очутилась на лампе, зацепившись за нее хвостом. Пеппи оторвала глаза от письма. - Глупый господин Нильсон, - сказала она, - никогда еще ни один больной ребенок не висел вниз головой, зацепившись хвостом за лампу. Во всяком случае, не у нас в Швеции. А вот в Южной Африке, я слыхала, так лечат детей. Как только у малышей поднимается температура, их подвешивают вниз головой к лампам, и они преспокойно себе раскачиваются, пока не поправятся. Но мы ведь не в Южной Африке. В конце концов Томми и Аннике пришлось оставить господина Нильсона в покое, и тогда они решили заняться лошадью: уже давно было пора ее как следует почистить скребницей. Лошадь очень обрадовалась, когда увидела, что дети вышли к ней, на террасу. Она тут же обнюхала им руки, чтобы выяснить, не принесли ли они сахара. Сахара у ребят не оказалось, но Анника тут же сбегала на кухню и вынесла оттуда два куска рафинада. А Пеппи все писала и писала. Наконец письмо было готово. Только вот конверта не нашлось, но Томми не поленился принести ей конверт из дому. Марку он тоже принес. Пеппи написала на конверте свое полное имя и фамилию: "Фрекен Пеппилотта Длинныйчулок, вилла "Курица". - А что написано в твоем письме? - спросила Анника. - Откуда я знаю, - ответила Пеппи, - я ведь его еще не получила. И тут как раз мимо дома прошел почтальон. - Бывают же такие удачи, - сказала Пеппи, - встречаешь почтальона как раз в ту минуту, когда тебе необходимо получить письмо. Она выбежала ему навстречу. - Будь добр, отнеси это письмо Пеппи Длинныйчулок, - сказала она. - Это очень срочно. Почтальон поглядел сперва на письмо, потом на Пеппи. - Разве ты не Пеппи Длинныйчулок? - удивился он. - Конечно, я. А кем же мне еще быть? Уж не царицей ли абиссинской? - Но почему же ты тогда сама не возьмешь себе это письмо? - спросил почтальон. - Почему я не возьму себе это письмо сама? - переспросила Пеппи. - Что же; по-твоему, теперь я должна сама доставлять себе письма? Нет, это уж слишком. Каждый сам себе почтальон. А зачем же тогда бывают почты? Тогда уж проще их тут же все закрыть. В жизни я еще не слышала ничего подобного! Нет, дорогой, если ты так будешь относиться к своей работе, то никогда не станешь почтмейстером, это я тебе точно говорю. Почтальон решил, что лучше с ней не связываться и сделать то, о чем она его просила. Он подошел к почтовому ящику, который висел рядом с калиткой, и опустил в него письмо. Не успело письмо упасть на дно ящика, как Пеппи с невероятной поспешностью его вытащила. - Ой, я просто умираю от любопытства, - сказала она, обращаясь к Томми и Аннике. - Подумать только, я получила письмо! Все трое ребят устроились на ступеньках террасы, и Пеппи распечатала конверт. Томми и Арника читали через ее плечо. На большом листе было написано: ЖДРАСТВУЙ ПЕППИ ПЕШУ-СПЕШУ А5 ТЫ НАДЕЮСЬ НЕ БОЛЬНА И R СДОРОВА КАК КОРОВА КАК ПОЖИВАЕТ ТВОЯ 7Я СВЕТИТ \|/ -o- /|\ ВЧЕРА-УРА ВИДЕЛА ТОММИ ПЕШИ ОТВЕТ АТ ПЕППИ ПРИВЕТ - Вот, - с торжеством сказала Пеппи, - в моем письме написано то же самое, что ты писал своей бабушке, Томми. Значит, это настоящее письмо. Я запомню каждое слово на всю жизнь. Пеппи аккуратно сложила письмо, снова засунула его в конверт, а конверт положила в один из бесчисленных ящиков старого большого секретера, который стоял у нее в гостиной. Одним из самых интересных занятий на свете было, по мнению Томми и Анники, рассматривать сокровища, которые Пеппи хранила в этих ящичках. Время от времени Пеппи дарила своим друзьям что-нибудь из этих бесценных вещей, но запас их, видно, никогда не иссякал. Во всяком случае, - сказал Томми, когда Пеппи спрятала письмо, - ты сделала там дикое количество ошибок. - Да, ты должна пойти в школу и научиться получше писать, - поддержала Анника брата. - Нет уж, благодарю покорно, - ответила Пеппи, - я как-то провела целый день в школе. И за этот день в меня впихнули столько знаний, что я до сих пор не могу прийти в себя. -А у нас через несколько дней будет экскурсия, - сказала Анника, - пойдет весь класс. - Вот ужас-то, - воскликнула Пеппи и от огорчения укусила себя за косу, - просто ужас! И я не могу пойти с вами на экскурсию только потому, что не хожу в школу? Разве это справедливо? Люди думают, что можно обижать человека только за то, что он не ходит в школу, не знает таблицы помножения. - Умножения, - поправила Анника. - А я говорю - помножения. - Мы пройдем пешком целую милю. Прямо по лесу, а потом будем играть на полянке, - сказал Томми. - Просто ужас! - повторила Пеппи. На следующий день погода была такая теплая и солнце светило так ярко, что всем детям в этом городке было очень трудно усидеть за партами. Учительница широко распахнула все окна, и свежий весенний воздух ворвался в класс. Перед школой росла большая береза, а на ее верхушке сидел скворец и пел до того весело, что и Томми, и Анника, и все ребята слушали только его пение и совсем забыли, что 9 х 9 = 81. Вдруг Томми прямо подскочил на месте от изумления. - Глядите, фрекен! - воскликнул он и показал на окно. - Там Пеппи. Взгляды всех тут же устремились туда, куда показал Томми. Ив самом деле, высоко на березе сидела Пеппи. Она оказалась почти у самого окна, потому что ветви березы упирались в наличники. - Привет, фрекен, - крикнула она, - привет ребята! - Добрый день, милая Пеппи, - ответила фрекен. - Тебе что-нибудь надо, Пеппи? - Да, я хотела попросить, чтобы ты мне кинула в окно немного помножения, - ответила Пеппи. - Совсем чуть-чуть, только чтобы пойти с твоим классом на экскурсию. А если вы нашли какие-нибудь новые буквы, то кинь их мне тоже. - Может, ты на минутку зайдешь к нам в класс? - спросила учительница. - Нет уж, дудки! - твердо сказала Пеппи и уселась поудобнее на суку, прислонившись спиной к стволу. - В классе у меня кружится голова. Воздух у вас так загустел от учености, что его можно резать ножом. Слушай, фрекен, - в голосе Пеппи зазвучала надежда, - может, немного этого ученого воздуха улетит в окно и попадет в меня? Ровно столько, сколько надо, чтобы ты мне разрешила пойти вместе с вами на экскурсию? - Вполне возможно, - сказала фрекен и продолжала урок арифметики. Детям было очень интересно глядеть на Пеппи, сидящую на березе. Ведь все они получили от нее конфеты и игрушки в тот день, когда она ходила по магазинам. Пеппи, конечно, как всегда взяла с собой господина Нильсона, и ребята умирали со смеху, глядя, как он прыгал с ветки на ветку. В конце концов обезьяне надоело скакать по березе, и она сиганула на подоконник, а оттуда одним прыжком взвилась на голову Томми и начала теребить его за волосы. Но тут учительница сказала Томми, чтобы он снял обезьяну с головы, потому что Томми как раз надо было разделить 315 на 7, а это невозможно сделать, если у тебя на голове сидит обезьяна и теребит тебя за волосы. Во всяком случае, уроку это мешает. Весеннее солнце, скворец, а тут еще Пеппи с господином Нильсоном - нет, это уж чересчур... - Вы что-то совсем поглупели, ребята, - сказала учительница. - Знаешь что, фрекен? - крикнула Пеппи со своего дерева. - Честно говоря, сегодняшний день совершенно не подходит для помножения. - А мы проходим деление, - сказала фрекен. - В такой день, как сегодня, вообще нельзя заниматься никаким "еньем", разве что "веселеньем". - А ты можешь мне объяснить, - спросила учительница, - что это за предмет "веселенье"? - Ну, я не так уж сильна в "веселенье", - смущенно ответила Пеппи и, зацепившись ногами за сук, повисла вниз головой, так что ее рыжие косички почти касались травы. - Но я знаю одну школу, где ничем, кроме "веселенья", не занимаются. Там так и написано в расписании: "Все шесть уроков - уроки веселенья". - Ясно, -сказала учительница. - А где находится эта школа? - В Австралии, - ответила Пеппи не задумываясь, - в поселке у железнодорожной станции. На юге. Она снова села на ветку, и глаза ее заблестели. - Что же бывает на уроках "веселенья"? - поинтересовалась учитель- ница. - Когда что, - ответила Пеппи, - но чаще всего урок начинается с того, что все ребята выпрыгивают через окно во двор. Потом они с дикими воплями снова врываются в школу и скачут по партам, пока не выбиваются из сил. - А что говорит учительница? - снова поинтересовалась фрекен. - Ничего не говорит, она тоже прыгает вместе со всеми, но только хуже остальных. Когда нет больше сил прыгать, ребята начинают драться, а учительница стоит рядом и их подбадривает. В дождливую погоду все дети раздеваются и выбегают во двор - они скачут и танцуют под дождем, а учительница играет на рояле марш, чтобы они скакали в такт. Многие даже становятся под водосточную трубу, чтобы принять настоящий душ. - Интересно, - сказала учительница. - Знаете, как интересно! - подхватила Пеппи. - Это такая замечательная школа, одна из лучших в Австралии. Но это очень далеко отсюда. - Догадываюсь, - сказала учительница. - Во всяком случае, в нашей школе тебе так весело никогда не будет. - В этом-то вся беда, - сокрушенно сказала Пеппи. - Если бы я могла надеяться, что мы будем бегать по партам, я бы, пожалуй, решилась и зашла бы на минутку в класс. - Ты еще успеешь набегаться, когда пойдешь на экскурсию, - сказала учительница. - Ой, а вы меня правда возьмете? - воскликнула Пеппи и на радостях перекувырнулась на суку. - Я обязательно напишу об этом в ту школу, в Австралию. Пусть они не хвалятся своим "веселеньем", экскурсия - это все равно куда интереснее. III Как Пеппи участвует в школьной экскурсии По дороге все ужасно шумели - громыхали башмаками, смеялись, болтали без умолку. Томми тащил рюкзак, Анника была в новом ситцевом платье. Вместе с ними шагали учительница и все ребята из класса, кроме одного мальчика, у которого заболело горло как раз в тот день, когда надо было отправляться на экскурсию. А впереди всех, верхом на лошади, скакала Пеппи. На спине у нее примостился господин Нильсон, в руке он сжимал маленькое зеркальце и все время пускал солнечных зайчиков. Как он обрадовался, когда ему удалось направить зайчика прямо в глаза Томми! Анника была твердо уверена, что сегодня непременно пойдет дождь. Она ни капельки в этом не сомневалась и заранее злилась. Но, представьте себе, Анника ошиблась, им повезло - солнце сияло вовсю. Сердце у Анники так и прыгало от радости, когда она шагала по дороге в своем новеньком с иголочки платьице. И остальные дети радовались не меньше ее. По обочинам рос щавель и желтели целые поля одуванчиков. Ребята решили, что на обратном пути каждый нарвет по пучку щавеля и по большому букету одуванчиков. - Прекрасный, прекрасный, прекрасный день! - пропела Анника и даже вздохнула, поглядев на Пеппи, которая, словно генерал, сидела на лошади, высоко подняв голову. - Да, так хорошо мне не было с тех пор, как я сражалась с боксерами-неграми в Сан-Франциско, - сказала Пеппи. - Хочешь прокатиться? Анника, конечно, хотела, и Пеппи посадила ее перед собой. Но тогда все ребята тоже захотели прокатиться верхом. И они стали кататься, строго соблюдая порядок. Правда, Анника и Томми все же сидели на лошади немножко дольше остальных. Потом, когда одна девочка стерла себе ногу, Пеппи посадила ее перед собой, и она уже до конца экскурсии не слезала с лошади, а господин Нильсон держал ее за косу. Лес, куда они шли, назывался Чудесный лес, потому что там на самом деле было чудесно. Когда они почти добрались до места, Пеппи вдруг спрыгнула с седла, похлопала лошадь по бокам и сказала: - Ты так долго нас всех везла и, наверно, устала. Не может быть такого порядка, что одни все время везут, а другие все время едут. И она подняла лошадь своими сильными руками и понесла ее на небольшой лужок в лесу, где учительница велела всем остановиться. - Пусть в этом Чудесном лесу начнутся какие-нибудь чудеса, - воскликнула Пеппи, оглядевшись вокруг, - и мы посмотрим, какое из них самое чудесное. Но учительница объяснила ей, что в лесу никаких чудес не будет. Пеппи была очень разочарована. - Чудесный лес без чудес! - воскликнула она. - Какая чепуха! Это все равно, что рождественская елка без рождества или пожарная машина без пожара. Глупость, да и только! А скоро еще выдумают кондитерские магазины без пирожных и конфет. Но уж этого-то я не допущу. Что ж, если здесь чудес ждать не приходится - придется нам самим делать чудеса. И Пеппи издала такой оглушительный крик, что учительница заткнула уши, а несколько девочек не на шутку испугались. - Давайте играть в чудовище! - крикнул Томми и от радости захлопал в ладоши. - Пеппи будет чудовищем! Все нашли, что это прекрасная мысль. "Чудовище" тут же спряталось в пещере, потому что чудовища живут в пещерах, а ребята прыгали вокруг и дразнили его: - Чудовище, разозлись! Чудовище, покажись! И тогда "чудовище" вылезало из своей пещеры и гналось за ребятами, которые разбегались во все стороны. Тех, кого "чудовище" ловило, оно уводило в пещеру, чтобы сварить себе на обед. Но когда "чудовище" снова принималось охотиться, пленники удирали и взбирались на огромные валуны, хотя это было и нелегко, ведь держаться приходилось за маленькие уступы, и всякий раз казалось, что некуда поставить ногу. Удирать так было немного страшно, но все считали, что никогда еще они так интересно не играли. А учительница тем временем лежала на траве, читала книгу и только изредка поглядывала на ребят. - В жизни еще не видела такого дикого чудовища, - сказала она сама себе. И, наверное, она была права. "Чудовище" прыгало и скакало, схватив всякий раз не меньше трех-четырех ребят, взваливало их себе на спину и тащило в пещеру. А иногда оно с дикими воплями взбиралось на высоченную сосну и прыгало там с ветки на ветку, словно обезьяна; потом вдруг оно вскакивало на лошадь и гналось за стайкой ребят, которые пытались укрыться за деревьями; лошадь скакала галопом, "чудовище" наклонялось, на скаку хватало детей, сажало их перед собой и мчалось с быстротой ветра назад к пещере с криком: - Сейчас я сварю из вас обед! Все это было так увлекательно и весело, что дети ни за что не хотели кончать игру. Но вдруг воцарилась тишина, и, когда Томми и Анника под- бежали, чтобы посмотреть, в чем дело, они увидели, что "чудовище" сидит на камне и печально рассматривает что-то лежащее у него на руках. - Глядите, он умер, совсем умер, - пробормотало "чудовище". На ладони "чудовища" лежал мертвый птенчик. Видно, он выпал из гнезда и разбился насмерть. - Ой, как жалко! - воскликнула Анника. "Чудовище" кивнуло. - Не плачь, Пеппи, - сказал Томми. - Я плачу? Да ты что, рехнулся? - возмутилась Пеппи. - Я никогда не плачу. - А глаза у тебя красные, - не унимался Томми. - Красные? - задумчиво сказала Пеппи и взяла у господина Нильсона зеркальце. - Да разве это красные?! Сразу видно, что ты не был в Батавии. Там живет один старик с такими красными глазами, что полиция запрещает ему выходить на улицу. - Почему? - удивился Томми. - Потому что когда он выходит на перекресток, все движение останавли- вается, его принимают за светофор. А ты говоришь, у меня красные глаза. Нет, как ты мог подумать, что я плачу из-за какого-то птенца! - Чудовище, разозлись, чудовище, покажись! - вопили ребята, удивлен- ные тем, что "чудовище" так долго не показывается. "Чудовище" осторожно взяло птенчика и положило на мох. - Как бы я хотела тебя оживить, - сказало "чудовище" и горько вздохнуло, а потом, издав дикий рев, кинулось догонять ребят. - Вот сейчас я вас поймаю и сварю из вас обед! - кричало "чудовище". А ребята, визжа от восторга, кинулись в кусты. В этом классе была одна девочка, звали ее Улла, которая жила совсем близко от этого леса. Мама Уллы разрешила ей пригласить к себе после прогулки учительницу, и всех ребят, и Пеппи, конечно, тоже. Она приго- товила для всех в саду фруктовый сок и холодный компот. Когда дети вдо- воль наигрались в "чудовище", когда им надоело пускать лодочки из коры в больших лужах и прыгать с высоких валунов, Улла решила, что пора вести всех к себе, чтобы там отдохнуть и выпить сока и холодного компота. Учительница тоже успела прочесть свою книгу и считала, что настало вре- мя идти к Улле. Она собрала ребят, и все вышли из лесу. На дороге им повстречалась лошадь, запряженная в телегу с мешками, уложенными в несколько рядов. Мешки, видно, были очень тяжелые, а ло- шадь была старая и измученная. И тут, как на грех, колесо угодило в вы- боину. Возница, которого звали Блумстерлунд, страшно разозлился. Он считал, что во всем виновата лошадь, схватил кнут и стал со всего маху стегать ее по спине. Лошадь рванулась, напряглась. Видно было, что она из последних сил пытается вытянуть телегу, но безуспешно. Блумстерлунд ярился все больше и больше и хлестал все больнее и больнее. Когда учи- тельница это увидела, она вышла из себя от негодования и жалости. - Не смей бить это бедное животное! - крикнула она Блумстерлунду. Блумстерлунд так удивился, что кнут на секунду застыл у него в руках. Потом он сплюнул и сказал: - А ты не суй нос, куда не просят. А то, чего доброго, я и тебя протяну этим кнутом. Он снова сплюнул и пуще прежнего принялся хлестать лошадь. Несчастное животное дрожало мелкой дрожью. Вдруг от группы детей отделилась маленькая фигурка. Это была, конечно, Пеппи. Нос у нее побелел- верный признак того, что она очень сердится, Томми и Анника это отлично знали. Она бросилась прямо на Блумстерлунда, обхватила его руками и стала подкидывать в воздух, она ловила его на лету и снова кидала - три раза, четыре раза, пять, шесть раз... Блумстерлунд не мог понять, что с ним происходит. - Караул! Помогите! - вопил он, полумертвый от страха. В последний раз она его не поймала, и он грузно плюхнулся на дорогу. Кнут у него, конечно, давно выпал из рук. Пеппи стояла над ним, упершись руками в бока. - Ты больше никогда не будешь бить лошадь! - строго сказала она. - Никогда! Понятно? Помню, как-то раз в Капстаде мне тоже повстречался парень, который бил лошадь. Он был одет в новенькую красивую форму, и я сказала ему, что если он еще хоть раз ударит свою лошадь, я его так вздую, что его форма превратится в лохмотья. И подумай, неделю спустя я снова его встречаю, и он снова у меня на глазах бьет лошадь. Небось, до сих пор жалеет о своей форме. Блумстерлунд, растерянный, сидел посреди дороги, не в силах поднять- ся. - Куда ты везешь эти мешки? - спросила Пеппи. Блумстерлунд испуганно показал на дом, до которого было уже не очень далеко. - К себе. Я там живу, - объяснил он. Тогда Пеппи распрягла лошадь, которая все еще дрожала от усталости и страха. - Успокойся, бедняжка, - ласково сказала Пеппи, обращаясь к лошади. - Сейчас все образуется. С этими словами Пеппи подняла лошадь и понесла ее на конюшню. Видно, таким оборотом дела лошадь была удивлена не меньше, чем Блумстерлунд. Ребята и учительница стояли на дороге и ждали возвращения Пеппи. И Блумстерлунд стоял- он никак не мог понять, что к чему, и в смущении почесывал затылок. Он не знал, как ему отнестись к происходящему. Но тут вернулась Пеппи. Она взяла один из огромных тяжелых мешков и навалила Блумстерлунду на спину. - Ну-ка посмотрим, - сказала она, - как ты с этим справишься? Работать кнутом ты мастер, а вот как насчет мешков? Пеппи подобрала валяющийся на дороге кнут. - Собственно говоря, надо было бы тебя подстегнуть этим кнутиком, ты же его так любишь, - сказала она. - Но, по-моему, этот кнут никуда не годится, он весь измочалился. - Говоря это, Пеппи оторвала от него кон- чик. - Да, старье, совершенно негодный кнут, - заключила она и сломала кнутовище пополам. Блумстерлунд тащил мешок ни слова не говоря. Слышно было только, как он пыхтит от натуга. Тогда Пеппи подхватила оглобли и покатила телегу к дому Блумстерлунда. - Доставка бесплатная, - заявила она, ставя телегу под навес. - Для меня это одно удовольствие. За полет по воздуху я с тебя тоже ничего не возьму. Ясно? Она повернулась и пошла. Блумстерлунд еще долго стоял у своего дома и глядел ей вслед. - Да здравствует Пеппи! - закричали ребята, когда она вернулась к ним на дорогу. Учительница тоже была очень довольна ее поведением и похвалила ее. - Ты хорошо поступила, - сказала учительница. - С животными надо всегда обращаться ласково, и с людьми, конечно, тоже. Пеппи села на свою лошадь, вид у нее был очень довольный. - Конечно, я была очень добра к Блумстерлунду: столько раз кидала его в воздух и ничего за это с него не взяла, - заявила Пеппи. - Для этого мы и родились на свет, - продолжала учительница. - Мы живем для того, чтобы делать людям добро. Пеппи выжала стойку на спине лошади и принялась болтать в воздухе ногами. - Я-то живу только для этого! - крикнула она. - А другие люди, инте- ресно, для чего они живут? В саду у Уллы стоял большой накрытый стол. На блюдах лежало столько булочек и пряников, что у всех детей потекли слюнки, и они, торопясь и толкаясь, расселись на стоящих вокруг стульях. Пеппи села одной из первых и тут же запихала себе в рот две булочки. Щеки у нее стали совсем шарообразные. - Пеппи, надо подождать, пока тебя угостят, самой брать нельзя, - укоризненно сказала ей учительница. - Не надо суетиться из-за меня, - с трудом выговорила Пеппи, потому что рот у нее был набит. - К чему эти церемонии? Как раз в эту минуту к Пеппи подошла мама Уллы. В одной руке она держала кувшин с соком, в другой - чайник с какао. - Сок или какао? - спросила она у Пеппи. - И сок и какао, - ответила Пеппи. - Для одной булочки сок, а для другой - какао. И без всякого смущения Пеппи взяла из рук мамы Уллы кувшин и чайник и выпила из каждого по большому глотку. - Она всю жизнь провела на море, на корабле, - объяснила учительница маме Уллы, которая с изумлением и недоумением глядела на девочку. - Тогда все понятно, - сказала мама Уллы и решила больше не обращать внимания на поведение Пеппи. - Вот пряники, - сказала она и протянула Пеппи блюдо. - Да, в самом деле, это похоже на пряники, - сказала Пеппи и громко рассмеялась своей шутке. - Правда, они у вас получились по форме не очень красивыми, но надеюсь, на их вкусе это не отразилось, - сказала она и взяла столько пряников, сколько могла удержать в руках. Но тут она увидела, что на другом блюде лежит очень вкусное на вид печенье, но блюдо стояло далеко от нее. Тогда она дернула господина Нильсона за хвост и сказала ему: - Эй ты, господин Нильсон, беги на тот конец стола и принеси мне печенья. Для начала возьми три штуки. Господин Нильсон не заставил себя дважды просить и весело поскакал по столу. Стаканы запрыгали, и сок расплескался на скатерть. - Я надеюсь, ты сыта, - сказала мама Уллы, когда Пеппи, выйдя из-за стола, подошла к ней, чтобы ее поблагодарить. - Нет, не сыта, да и пить еще хочется, -- ответила Пеппи и почесала себе ухо. - Мы вас угостили всем, что у нас было, - ответила мама Уллы. - Никогда не поверю, что вы себе ничего не оставили, - дружелюбно возразила Пеппи. Услышав этот разговор, учительница решила поговорить с Пеппи о том, как надо себя вести. - Послушай, милая Пеппи, - начала она ласково, - ты хотела бы, когда вырастешь, стать настоящей дамой? - Носить вуалетку и иметь три подбородка? - спросила Пеппи. - Да нет, я хочу сказать, дамой, про которую говорят, что у нее хорошие манеры, что она прекрасно воспитана. Неужели ты не хочешь стать настоящей дамой? - Это мне надо обдумать, - ответила Пеппи. - Понимаешь, фрекен, я ведь решила, когда вырасту, стать морской разбойницей. - Пеппи задума- лась. - Как ты считаешь, фрекен, я могу быть сразу и морской разбойницей и настоящей дамой? Но учительница считала, что это нельзя совместить. -- Ой, что же мне тогда выбрать, как мне решить, что лучше? - простонала Пеппи. Вид у нее был несчастный. Тогда учительница сказала, что какой бы жизненный путь Пеппи ни выбрала, ей никогда не помешает умение вести себя в обществе. Во всяком случае, она должна знать, что вести себя так, как она вела себя сегодня за столом, нельзя. - Но ведь так трудно знать, Как Надо Себя Вести, - вздохнула Пеппи. - Ты можешь мне сейчас сказать основные правила поведения? Учительница охотно выполнила ее просьбу, и Пеппи слушала ее с явным интересом: в гостях, оказывается, нельзя брать за раз больше одной булочки или одного пряника, нельзя есть с ножа, нельзя чесаться, когда разговариваешь со взрослыми, - короче, нельзя делать того и нельзя делать этого. Пеппи понимающе кивала. - Придется мне каждое утро вставать на полчаса раньше и тренировать- ся, что можно делать и чего нельзя, - сказала Пеппи со вздохом, - чтобы я могла быть настоящей дамой, если передумаю стать морской разбойницей. Недалеко от учительницы на траве сидела Анника. Она о чем-то думала и ковыряла в носу. - Анника, что ты делаешь? - строго сказала ей Пеппи. - Помни, что настоящая дама ковыряет в носу, только когда этого никто не видит. Но тут учительница взглянула на часы и сказала, что пора идти домой. Все дети поднялись и стали парами. Только Пеппи продолжала сидеть на траве. Лицо ее было сосредоточенно, словно она к чему-то прислушивалась. - Что случилось, милая Пеппи? - спросила учительница. - Скажи, фрекен, - с тревогой в голосе спросила Пеппи, - у настоящей дамы может урчать в животе? Она сидела молча, и выражение ее лица оставалось таким же сосредото- ченным. - Если у настоящей дамы быть этого не может, - сказала она вдруг, - то, пожалуй, мне стоит тут же принять окончательное решение стать морской разбойницей. IV Как Пеппи идет на ярмарку И вот открылась ярмарка. В маленьком тихом городке, где жила Пеппи, каждый год обязательно бывала ярмарка, и всякий раз дети себя не помнили от радости. В эти дни городок выглядел необычно; разукрашенные флагами дома, толпы людей на улицах, на Главной площади, выросшие, как грибы, за одну ночь ларьки, в которых можно купить самые удивительные вещи. Повсюду царили оживление и такая веселая суматоха, что даже просто выйти из дому было интересно. Но самым заманчивым были расположенные рядом с тиром балаганы и аттракционы. Театр, карусель, качели и, главное, зверинец. Представляете себе, зверинец со всевозможными дикими зверями: тиграми, гигантским удавом, обезьянками и морскими львами! Можно было подолгу стоять у забора зверинца и слушать жуткий рев и диковинное ржанье, каких прежде никогда не доводилось услышать, а если ты раздобыл несколько монет, то можно было пройти туда, к клеткам, и увидеть все эти чудеса своими глазами. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в день открытия ярмарки у Анники, завтракавшей на кухне, от нетерпения дрожали бантики, а Томми давился бутербродом с сыром. Мама спросила детей, не хотят ли они вместе с ней отправиться на ярмарку. Но Томми и Анника, несколько смутившись, сказали, что если мама не обидится, то они предпочли бы пойти туда с Пеппи. - Сама понимаешь, что с Пеппи все получается интересней, - говорил Томми Аннике, когда они бежали к вилле "Курица". Анника не могла с ним не согласиться. Пеппи была уже готова к выходу, она стояла на кухне и ждала своих друзей. Она нашла, наконец, свою большую соломенную шляпу, которая все же оказалась в чулане для дров. - Я забыла, что я ее на днях носила, - сказала Пеппи и надвинула шляпу на глаза. - Ну как я вам нравлюсь? Хороша, да? Да, с этим Томми и Анника не могли не согласиться. Пеппи подвела брови углем и намазала красной краской ногти и губы. На ней было платье до пят, с большим вырезом на спине, в котором виднелся красный лифчик. Из-под платья торчали ее огромные черные туфли, но и они выглядели празднично: Пеппи приделала к ним зеленые помпоны - Пеппи носила эти помпоны в особо торжественных случаях. - Я считаю, что, когда идешь на ярмарку, надо выглядеть как настоящая дама, - заявила она и пошла по дорожке, подражая, насколько ей это удавалось в ее огромных туфлях, походке городских модниц. Она придерживала край волочившейся юбки и каждую минуту произносила не своим голосом, явно подражая кому-то: - Очаровательна! Просто очаровательна! - Кто это "очаровательна"? - удивился Томми. - Как кто? Я, конечно, - с довольным видом ответила Пеппи. Томми и Анника не стали спорить - на ярмарке, по их мнению, все очаровательно. Они весело проталкивались в толпе на рыночной площади от одного лотка к другому и с увлечением разглядывали все те сокровища, которые там разложены. Пеппи подарила Аннике в память о ярмарке красный шелковый платок, а Томми - фуражку с козырьком, такую, о которой он дав- но мечтал, но никак не мог выпросить у мамы. В другом ларьке Пеппи купи- ла два стеклянных колокольчика с крошечными цыплятами из розового и бе- лого сахара. - Ой, какая ты милая, Пеппи! - прошептала Анника и прижала свой колокольчик к груди. - Ну конечно, я просто очаровательна, - подхватила Пеппи, придерживая край юбки, чтобы не упасть. Людской поток направлялся к балаганам. Пеппи, Томми и Анника присоединились к толпе. - До чего же здорово, - восторженно воскликнул Томми, - играет шар- манка, вертится карусель, все вокруг шумят и смеются! У тиров было особенно оживленно - каждому ведь охота показать свою меткость. - Давайте подойдем поближе, посмотрим, как стреляют, - заявила Пеппи и потащила за собой Томми и Аннику. Неприятная женщина, которая выдавала ружья, поглядела на подошедших детей и тут же отвела глаза, решив, что они недостойны ее внимания. Но Пеппи, ничуть не смутившись, с большим интересом разглядывала мишень- нарисованного на листе картона смешного старика в синей куртке с шароподобным лицом и очень красным носом. Вот в нос-то как раз и надо было попасть. А если не в нос, то хотя бы в лицо - все остальное считалось промахом. Дети не уходили, а хозяйка тира все больше злилась: ей нужны были клиенты, которые стреляли бы и платили, а не эти трое бездельников. - Вы что, прилипли, что ли? Что вы здесь делаете? - зло спросила она наконец. - Как - что? Гуляем по площади и грызем орехи, - с серьезным видом ответила Пеппи. - Нечего здесь торчать без толку да глазеть! - закричала женщина, окончательно выйдя из себя. Как раз в эту минуту к тиру подошел новый клиент - холеный господин средних лет, с золотой цепью посреди живота. Он взял ружье и с видом знатока взвесил его в руках. - Для начала - десять выстрелов, - заявил он с важным видом, - только для пристрелки. Он огляделся вокруг, чтобы увидеть, есть ли зрители. Но в этот момент никого, кроме Пеппи, Томми и Анники, поблизости не оказалось. - Ну, хоть вы, дети, поглядите, что значит классный стрелок. На меня стоит посмотреть! С этими словами он поднес ружье к плечу. Первый выстрел - мимо, второй - тоже, третий и четвертый - тоже не попал. Пятая пулька угодила в подбородок картонному старику. - Да разве это ружье? Рухлядь какая-то, а не ружье, - пробормотал раздосадованный господин и гневно бросил его на прилавок. Тогда Пеппи взяла ружье и прицелилась. - Попробую-ка я свои силы, - скромно сказала она. - Если не попаду, поучусь у дяди. Панг, панг, панг, панг, панг! Пять пуль подряд уложила Пеппи картонному старику прямо в нос, потом сунула хозяйке тира золотую монету и пошла дальше. Карусель вертелась так весело, что Томми и Анника, подойдя поближе, от восторга запрыгали на месте. Дети сидели на черных, белых или рыжих конях с настоящими гривами, которые развевались на ветру, и кони эти выглядели совсем как настоящие, к тому же на них были седла и сбруя. И коня можно было выбирать по своему вкусу. Пеппи купила билетов на целую золотую монету - их оказалось так много, что она едва засунула их в свой большой кошелек. - Если бы я прибавила еще монету, они дали бы мне целый рулон билетов, - сказала она Томми и Аннике, которые ее ждали в сторонке. Томми облюбовал себе черную лошадь, а Анника - белую, господина Нильсона Пеппи посадила тоже на черную, которая выглядела особенно дико. Господин Нильсон тут же стал перебирать ей гриву, ища, видимо, блох. - Как, господин Нильсон тоже будет кататься на карусели? - с удивлением спросила Анника. - А почему же его лишать такого удовольствия? - в свою очередь удивилась Пеппи. - Если бы я знала, что здесь карусель, я взяла бы с собой и свою лошадь, ей ведь тоже нужно какое-нибудь развлеченье. А ло- шадь, катающаяся на лошади, - что может быть веселее? Тут Пеппи вскочила на рыжую лошадь, и секунду спустя карусель завертелась, а шарманка заиграла: "Вспомни наше детство и те веселые забавы..." Кататься на карусели - это просто замечательно, так считали Томми и Анника. У Пеппи тоже был очень довольный вид: она стояла на голове, упираясь руками в седло, и болтала ногами, а ее длинное платье сбивалось ей вокруг шеи. Люди, проходившие мимо, видели только кончики рыжих коси- чек, зеленые штанишки и длинные тонкие ноги Пеппи в разных чулках: на одной ноге - коричневый чулок, на другой - черный, причем ноги весело мотались взад-вперед. - Вот как настоящие дамы катаются на каруселях! - заявила Пеппи после первого круга. Дети не слезали с карусели полчаса, и в конце концов Пеппи призналась, что у нее закатываются глаза и что она видит не одну карусель, а целых три. - Мне теперь трудно решить, на какой из этих трех каруселей надо кататься, поэтому, чтобы не ломать себе голову, нам лучше, пожалуй, пойти дальше, - сказала она. Но у Пеппи осталась еще целая куча неиспользованных билетов, и она раздала их детям, которые толпились вокруг, но не могли кататься, потому что у них не было денег. Возле балагана стоял молодой парень и выкрикивал: - Торопитесь, торопитесь! Наше представление начнется ровно через пять минут. Торопитесь, а то опоздаете. Захватывающая драма под названием: "Убийство графини Авроры, или Кто притаился в кустах?" - Если кто-то в самом деле притаился в кустах, то надо поскорее выяс- нить, кто же это, - заявила Пеппи. - Пошли, Томми и Анника! - Не могу ли я купить билет за полцены? - спросила она у кассирши в непонятном приступе скупости. - А я обещаю смотреть представление только одним глазом. Но кассирша почему-то и слышать не хотела о таком предложении. - Я что-то не вижу ни кустов, ни притаившихся там людей, - проворчала Пеппи, когда она вместе с Томми и Анникой села в первом ряду перед закрытым занавесом. - Так ведь представление еще не началось, - объяснил Томми. Но тут как раз раздвинули занавес, и на сцену вышла графиня Аврора. Подойдя к рампе, она стала ломать руки и разными жестами изображать свою печаль. Пеппи следила за ней с огромным