они у тебя не фальшивые? Бугров. Пожалуйте назад, ежели фальшивые! Трилецкий. Отдал бы назад, ежели бы они тебе были нужны... Mersi, Тимофей Гордеич! Желаю тебе еще больше потолстеть и медаль получить. Скажи мне, пожалуйста, Тимофей Гордеич, зачем ты такую ненормальную жизнь ведешь? Пьешь много, говоришь басом, потеешь, не спишь, когда следует... Например, что ты сейчас не спишь? Ты человек полнокровный, желчный, вспыльчивый, бакалейный, тебе рано ложиться нужно! У тебя и жил больше, чем у других. Можно ли так убивать себя? Бугров. Но? Трилецкий. Вот тебе и но! Впрочем, не пугайся... Шучу... Рано тебе еще умирать... Поживешь! Много у тебя денег, Тимофей Гордеич? Бугров. Хватит на наш век. Трилецкий. Хороший, умный ты человек, Тимофей Гордеич, но большой мошенник! Ты меня извини... Я по дружбе... Ведь мы друзья? Большой мошенник! Для чего ты векселя Войницева скупаешь? Для чего ему деньги даешь? Бугров. Не вашего ума это дело, Николай Иваныч! Трилецкий. Хочешь с Венгеровичем шахты генеральши схапать? Генеральша, мол, сжалится над пасынком, не даст ему погибнуть, отдаст тебе спои шахты? Великий ты человек, но мошенник! Плут! Бугров. Вот что-с, Николай Иваныч... Я пойду усну где-нибудь около беседочки маленько, а вы, когда станут ужин подавать, меня и разбудите. Трилецкий. Прелестно! Иди спи. Бугров (идет). А ежели не будут ужина подавать, то разбудите в половину одиннадцатого! (Уходит к беседке.) ЯВЛЕНИЕ II Трилецкий и потом Войницев. Трилецкий (рассматривает деньги). Мужиком пахнут... Надрал, каналья! Куда же мне их девать (Василию и Якову.) Эй, вы, вольнонаемники! Василии, позови сюда Якова, Яков, позови сюда Василия! Ползите сюда! Живо! Яков и Василий подходят к Трилецкому. Они во фраках! Ах, черт возьми! Ужасно вы на господ похожи! (Дает Якову рубль.) Это тебе рубль! (Василию.) Это тебе рубль! Это вам за то, что у вас носы длинные. Яков и Василий (кланяются). Много довольны, Николай Иваныч! Трилецкий. Что же вы, славяне, качаетесь! Пьяны? Оба как веревки? Будет же вам от генеральши, коли узнает! По мордасам отлупит! (Дает еще по рублю.) Нате еще по рублю! Это за то, что тебя Яковов зовут, а его Василием, а не наоборот. Кланяйтесь! Яков и Василий кланяются. Совершенно верно! А это вам еще по рублю за то, что меня Николаем Иванычем, а не Иваном Николаевичем зовут! (Дает еще). Кланяйтесь! Так! Смотрите, не пропить! Горького лекарства пропишу! Ужасно вы на господ похожи! Ступайте фонари зажигать! Марш! Да вольно с вас! Яков и Василий отходят. Войницев проходит через сцену. (Войницеву.) На тебе три рубля! Войницев берет деньги, машинально кладет их в карман и уходит в глубину сада. Поблагодари же! Выходят из дома Иван Иванович и Саша. ЯВЛЕНИЕ III Трилецкий, Иван Иванович и Саша. Саша (входя). Боже мой! Когда же всему этому конец будет? И за что ты так наказал меня? Этот пьян, Николай пьян, Миша тоже... Хоть бы бога вы побоялись, бессовестные, если людей не стыдитесь! Все смотрят на вас! Мне-то, мне-то каково видеть, как все на вас пальцем показывают! Иван Иванович. Не то, не то! Постой... Ты меня запутала... Постой... Саша. Вас в благородный дом пускать нельзя! Не успели войти, как уже и пьяны! У, безобразный! А еще тоже старый! Ты должен пример им подавать, а не то что вместе с ними пить! Иван Иванович. Постой, постой... Ты меня запутала... О чем бишь я? Да! И не лгу, брат Саша! Послужи я еще лет пять, генералом был бы! А что думаешь, не был бы генералом? Фи!.. (Хохочет.) С моим характером да не быть генералом? С моим образованием? Не понимаешь же ты ничего после этого... значит, не понимаешь... Саша. Пойдем! Генералы не пьют так. Иван Иванович. От восторга все пьют! Был бы генералом! Да молчи ты, сделай милость! Вся в мать! Зу-зу-зу... Господи, ей-богу! Та, бывало, день и ночь, день и ночь... То не так, другое не так... Зу-зу-зу... О чем бишь я? Да! И вся ты в покойницу мать, моя крошечка! Вот ты... Вся... И глазки, и волосочки... И ходила тоже так, как гусочка... (Целует ее.) Ангел мой! Вся ты в покойницу... Страсть как любил покойницу! Не уберег, старый Шут Иваныч Балалайкин! Саша. Будет тебе... Идем! Серьезно, папа... Пора тебе оставить выпивку и скандалы. Предоставь это тем здоровилам... Они молодые, а тебе все-таки, старику, не к лицу, право... Иван Иванович. Слушаю, друг мой! Понимаю! Не буду... Слушаю... Ну да, ну да... Понимаю... о чем бишь я? Трилецкий (Ивану Ивановичу). На тебе, ваше высокоблагородие, сто копеек! (Дает ему рубль.) Иван Иванович. Так-с... Беру, сын мой! Mersi... От чужого не возьму, но от сына своего всегда возьму... Возьму и возрадуюсь... Не люблю, деточки, чужих финансов. И, боже мой, как не люблю! Честен, дети! Честен ваш отец! В жизнь мою ни разу не грабил ни отечества, ни пенатов! А стоило только чуточку руку кое-куда запустить, и был бы богат и славен! Трилецкий. Похвально, но не нужно, отец, хвастать! Иван Иванович. Не хвастаю я, Николай! Поучаю, дети мои! Вразумляю... За вас ответ перед творцом дам! Трилецкий. Куда это вы? Иван Иванович. Домой. Провожаю вот эту жужелицу... Проводи да проводи... Ввязалась... Вот и провожаю. Самой страшно. Я провожу ее, да опять сюда приду. Трилецкий. Разумеется, приходи. (Саше.) И тебе дать? На и тебе, и тебе на! Три целковых! Тебе три целковых! Саша. Прибавь кстати и еще два. Мише на летние панталоны куплю, а то у него только одни. А хуже нет, как иметь одни! Во время стирки приходится надевать суконные... Трилецкий. Я ему никаких бы не дал, ни летних, ни суконных, если бы это от меня зависело: ходи, как знаешь! Но что с тобой поделаешь? На, возьми еще два! (Дает деньги.) Иван Иванович. О чем бишь я? Да... Как теперь помню... Ну да... В генеральном штабе служил, дети мои... Я головой против неприятеля действовал, мозгами турецкую кровь проливал... Штыка не знаю, нет, не знаю... Ну да... Саша. Что же мы стоим? Пора уже. Прощай, Коля! Идем, папа! Иван Иванович. Постой! Замолчи ты Христа ради! Тар-тар-тар... Цысарка! Шкворец! Вот как жить надо, дети мои! Честно, благородно, беспорочно... Ну да, ну да... Владимира третьей степени получил... Саша. Будет тебе, папа! Пойдем! Трилецкий. Мы и без разглагольствований знаем, что ты за человек... Ступай, провожай! Иван Иванович. Умнейший ты человек, Николай! Быть тебе Пироговым! Трилецкий. Ступай, ступай... Иван Иванович. О чем бишь я? Да... Видал я Пирогова... Когда еще в Киеве был... Ну да, ну да... Умнейший человек... Ничего себе... Так я иду... Идем, Сашурка! Я, дети, ослабел... На панихиду похож стал... Ох, господи, прости нас, грешных! Согрешихом, сохрешихом... Ну да, ну да... Грешен, деточки! Теперь Мамону служу, а в молодости богу не молился. Базаристей меня и человека не было... Материя! Штоф унд крафт!112 Материя и сила (нем. Stoff und Kraft).2 Ах, господи... Ну да... Молитесь, деточки, чтоб я не умер! Ты уж пошла, Сашурочка? Где ты? Вот ты... Идем... Анна Петровна смотрит в окно. Трилецкий. А сам ни с места... Зарапортовался малый... Ну, ступайте! Мимо мельницы не ходите, собаки порвут. Саша. На тебе, Коля, его фуражка... Отдай ему, простудится... Трилецкий (снимает фуражку и надевает ее на отца.). Шествуй, старче! Налево кругом... марш! Иван Иванович. По-лу-о-брот нааале... вво! Ну да, ну да... Справедлив ты, Николай! Видит бог, что ты справедлив! И Михайло, зять, справедлив! Вольнодумен, но справедлив! Иду, иду... (Идут.) Идем, Саша... Ты идешь? Дай я тебя понесу! Саша. Вот еще глупости! Иван Иванович. Дай я тебя понесу! Всегда я мать носил... Несу, бывало, а сам качаюсь... Раз с пригорка загремел с ней вместе... Засмеялась только, голубка, ничуть не рассердилась... Дай я тебя понесу! Саша. Не выдумывай... Надень картуз как следует. (Поправляет ему фуражку.) Какой ты еще молодец у нас! Иван Иванович. Ну да, ну да... Уходит. Входят Петрин и Щербук. ЯВЛЕНИЕ IV Трилецкий, Петрин и Щербук. Петрин (выходит из дому под руку с Щербуком). Положи ты передо мной пятьдесят тысяч, и я украду... Честное слово, украду... Лишь бы только ничего за это не было... Украду... Положи перед тобой, и ты украдешь. Щербук. Не украду, Герася! Нет! Петрин. Положи рубль, и рубль украду! Честность! Фи-фи! Кому нужна твоя честность? Честный значит дурак... Щербук. Я дурак... Пускай я дурак... Трилецкий. Нате вам, старцы, по рублю! (Дает им по рублю.) Петрин (берет деньги). Давайте... Щербук (хохочет и берет деньги). Mersi, господин доктор! Трилецкий. Напузырились, господа почтенные? Петрин. Малость... Трилецкий. А это вам еще по рублю на поминовение душ ваших! Ведь грешны? Берите же! Вам бы по кукишу следовало, да так уж ради праздника... расщедрюсь, черт возьми! Анна Петровна (в окно). Трилецкий, дайте и мне рубль! (Скрывается.) Трилецкий. Вам не рубль, а пять рублей, генерал-майорская вдова! Сейчас! (Уходит в дом.) Петрин (смотрит на окно). Скрылась фея? Щербук (смотрит на окно). Скрылась. Петрин. Не терплю! Нехорошая женщина! Гордыни много... Женщина должна быть смирная, увалажительная... (Качает головой.) Видал Глагольева? Вот тоже еще чучело! Сидит, как грыб, на одном месте, молчит да глазами лупает! Разве так ухаживают за дамами? Щербук. Женится! Петрин. Когда он женится? Через сто лет? Покорнейше вас благодарю! Через сто лет мне не нужно. Щербук. Не нужно, Герася, жениться ему, старику... Женился бы, коли уж так жениться понадобилось, на какой-нибудь простушечке... И он для нее не годится... Она молодая, огненная, дама европейская, образованная. Петрин. Вот ежели б женился! То есть так мне хочется, что и выразить словесно не умею! Ведь у них ровно ничего нету от самой смерти покойничка генерала, царство ему небесное! Есть у ней шахты, да на те Венгерович метит... Где мне с Венгеровичем тягаться? Что я теперь могу получить по векселям с них? Протестуй я теперь, что я получу? Щербук. Nihil113 Ничего (лат.).3. Петрин. А ежели она замуж за Глагольева пойдет, я буду знать, с чего мне получить... Векселя сейчас протестую, запрещение наложу... Небось не даст пасынку погибнуть, выплатит! Эх-ех-ох! Исполнись, мечтание мое! Шестнадцать тысяч, Павочка! Щербук. А мне три тысячи... Приказывает моя кочерга, чтоб я получил... Как я получу? Не умею я получать... Это не мужики... Это друзья... Пусть сама сюда едет и получает... Пойдем, Герася, во флигель! Петрин. Зачем? Щербук. К дамскому полонезу баллады нашептывать... Петрин. А Дуняша во флигеле? Щербук. Там. (Идут.) У них веселей... (Поет) Ах, как я несчастлив, перестав жить в нем! Петрин. Тик-ток, тик-ток.... (Кричит.) Да-с! Год новый радостно встречаем в собранье искренних друзей... Уходят. ЯВЛЕНИЕ V Войницев и Софья Егоровна выходят из глубины сада. Войницев. О чем ты думаешь? Софья Егоровна. Право, не знаю. Войницев. Ты чуждаешься моей помощи... Неужели я не в состоянии помочь тебе? Что за тайны, Софи? Тайны от мужа... Гм... Садятся. Софья Егоровна. Какие тайны? Я сама не знаю, что во мне происходит... Не мучь себя понапрасну, Сергей! Не обращай внимания на мою хандру... Пауза. Уедем отсюда, Сергей! Войницев. Отсюда? Софья Егоровна. Да. Войницев. Зачем? Софьи Егоровна. Хочу... Хоть за границу. Уедем? Войницев. Ты этого хочешь... Но зачем же? Софья Егоровна. Здесь хорошо, здорово, весело, но не могу... Все идет хорошо, благополучно, только... уехать нужно. Ты дал слово не расспрашивать. Войницев. Завтра же уедем... Завтра же нас здесь не будет! (Целует руку.) Тебе здесь скучно! Да это и понятно! Я понимаю тебя! Черт знает, что за среда! Петрины, Щербуки... Софья Егоровна. Они не виноваты... Оставим их и покое. Пауза. Войницев. И откуда у вас, у женщин, берется столько тоски? Ну чего тосковать? (Целует жену в щеку.) Полно! Будь весела! Живи, пока живется! Нельзя ли эту тоску, как говорит Платонов, по шапке? Ба! Очень кстати вспомнил Платонова! Отчего ты с ним редко беседуешь? Это человек не из мелких плавающих, малый развитой и слишком нескучный! Поговори-ка с ним по душе, посвободней! Как рукой снимет тоску! С maman говори почаще, с Трилецким... (Смеется.) Поговори-ка, а не смотри на них свысока! Ты еще не раскусила этих людей... Я рекомендую тебе их, потому что эти люди - моего вкуса люди. Я их люблю. Ты их тоже полюбишь, когда покороче узнаешь. Анна Петровна (в окно). Сергей! Сергей! Кто там? Позовите Сергея Павловича! Войницев. Что прикажете? Анна Петровна. Ты здесь? На минутку! Войницев. Сейчас! (Софье Егоровне.) Завтра же едем, коли не передумаешь. (Идет в дом.) Софья Егоровна (после паузы). Ведь это и что несчастье! Я уже в состоянии по целым дням думать о муже, забывать о его присутствии, не обращать внимания на его слова... В тягость становится... Что делать? (Думает.) Ужасно! Так недавно была свадьба и уже... А все это тот... Платонов! Сил не хватает, нет характера, ничего нет такого, что помогало бы мне стоять против этого человека! Он преследует меня от утра до вечера, ищет меня, не дает мне покою своими понятными глазами... Это ужасно.... и глупо, наконец! Ручаться за себя даже нет сил! Сделай он шаг, и, пожалуй, все может произойти! ЯВЛЕНИЕ VI Софья Егоровна и Платонов. Платонов выходит из дома. Софья Егоровна. Вот он идет! Водит вокруг своими глазами и ищет! Кого он ищет? По походке вижу, кто ему нужен! Как нечестно с его стороны не давать мне покоя! Платонов. Жарко! Не нужно бы пить... (Увидев Софью Егоровну.) Вы здесь, Софья Егоровна? В уединении? (Смеется.) Софья Егоровна. Да. Платонов. Смертных избегаете? Софья Егоровна. Нет надобности мне избе. Они мне не противны и не мешают. Платонов. Да? (Садится рядом.) Вы позволите? Но если вы не избегаете людей, зачем вы меня, Софьи Егоровна, избегаете? За что? Позвольте, дайте договорить! Очень рад, что могу-таки, наконец, поговорить с вами. Вы избегаете меня, обходите, не глядите на меня... Что это? Комедия или всерьез? Софья Егоровна. Я и не думала избегать вас! Откуда вы это взяли? Платонов. Сначала вы как будто благоволили ко мне, удостаивали меня своим благовниманием, а то теперь и видеть меня не хотите! Я в одну комнату - им в другую, я в сад - вы из сада, я начинаю говорить с вами, вы отнекиваетесь или говорите сухое, знойное "да" и уходите... Наши отношения превратились в какое-то недоумение... Виноват я? Противен? (Встает.) Вины я за собой никакой не чувствую. Потрудитесь сей час же вывести меня из этого институтски-глупого положения! Выносить его долее я не намерен! Софья Егоровна. Признаюсь, я вас... избегаю немножко... Знай я, что это вам так неприятно, я иначе повела бы дело... Платонов. Избегаете? (Садится.) Признаетесь? Но... за что, с какой стати? Софья Егоровна. Не кричите, то есть... но говорите так громко! Вы мне, надеюсь, не выговор делаете. Я не люблю, если кричат на меня. Я избегаю не вас собственно, а бесед с вами... Человек вы, насколько я вас знаю, хороший... Здесь все вас любят, уважают, некоторые даже поклоняются вам, считают за честь поговорить с вами... Платонов. Ну-те, ну-те... Софья Егоровна. Когда я приехала сюда я сама сейчас же, после первой же нашей беседы присоединилась к вашим слушателям, но мне, Михайло Васильич, не посчастливилось, решительно не повезло... Вы скоро стали для меня почти невыносимы... Не подыщу более мягкого слова, извините... Вы почти каждый день беседовали со мной о том, как вы меня любили когда-то, как я вас любила и так далее... Студент любил девочку, девочка любили студента... история слишком старая и обыкновенная, чтобы о ней столько много рассказывать и придавать ей для нас с вами теперь какое бы то ни было значение... Не в этом впрочем, дело... Дело в том, что когда вы говорили со мной о прошлом, то... то говорили так, как будто бы чего-то просили, как будто бы вы тогда, в прошлом, чего-то не добрали, что хотели бы взять теперь... Каждый день тон ваш был томительно одинаков, и каждый день мне казалось, что вы намекаете на какие-то как бы обязательства, наложенные на нас с вами нашим общим прошлым... И потом мне казалось, что вы придаете уж слишком большое значение... что, как бы выразиться яснее, преувеличиваете наши отношения добрых знакомых! Вы как-то странно смотрите, выходите из себя, кричите, хватаете за руку и преследуете... Точно шпионите! Для чего это?.. Одним словом, вы не даете мне покоя... Для чего этот надзор? Что я для вас? Право, можно подумать, что вы выжидаете какого-то удобного случая, который вам для чего-то нужен... Пауза. Платонов. Все? (Встает.) Мегсi за откровенность! (Идет к двери.) Софья Егоровна. Вы сердитесь? (Встает.) Постойте, Михаил Васильич! Для чего же в амбицию вламываться? Я не хотела... Платонов (останавливается). Эх вы! Пауза. Выходит, значит, что я вам не надоел, а что вы боитесь, трусите... Трусите, Софья Егоровна? (Подходит к ней.) Софья Егоровна. Перестаньте, Платонов! Лжете! Я не боялась и не думаю бояться! Платонов. Где же ваш характер, где сила здравомыслящих мозгов, если каждый встречный, мало-мальски не банальный мужчина может вам казаться опасным для вашего Сергея Павловича! Я и без вас шлялся сюда каждый день, а беседовал с вами, потому читал вас умной, понимающей женщиной! Какая глубокая испорченность! Впрочем... Виноват, я увлекся... Я не имел права говорить вам все это... Извините за неприличную выходку... Софья Егоровна. Никто не дал вам права говорить такие вещи! Если вас слушают, то из этого не следует, что вы имеете право говорить все то, что вам вдумается! Ступайте от меня! Платонов (хохочет). Вас преследуют?! Вас ищут, хватают вас за руки?! Вас, бедную, хотят отнять от вашего мужа?! В вас влюблен Платонов, оригинал Платонов?! Какое счастье! Блаженство! Да ведь это такие конфеты для нашего маленького самолюбьица, каких не едал ни один конфектный фабрикант! Смешно... Не к лицу развитой женщине эти сладости! (Идет в дом.) Софья Егоровна. Вы дерзки и резки, Платонов! Вы с ума сошли! (Идет за ним и останавливается у двери.) Ужасно! Для чего он говорил все это? Он хотел ошеломить меня... Нет, я этого не выношу... Я пойду, скажу ему... (Уходит в дом.) Из-за беседки выходит Осип. ЯВЛЕНИЕ VII Осип, Яков и Василий. Осип (входит). Пять хороших! Шесть нехороших! Черт знает, чем занимаются! Шли бы лучше в преферанс играть... По одной десятой... Или в стуколку... (Якову.) Здоров, Яша! Того... м-м-м... Венгерович здесь? Яков. Здесь. Осип. Пойди позови! Потихонечку вызови! Скажи, что дело есть большое... Яков. Ладно. (Идет в дом.) Осип (срывает фонарь, тушит и кладет его в карман). В прошлом годе в городе я у Дарьи Ивановны, что вещи краденые покупает да питейное заведение с девицами держит, в стуколку играл... Три копейки обязательного были... Ремизы доходили до двух целковых... Выиграл восемь рублей... (Срывает другой фонарь.) Весело в городе! Василий. Не для вас фонари повешены! Чего рвать? Осип. А я тебя и не вижу! Здорово, осел! Как поживаешь? (Подходит к нему.) Как дела? Пауза. Ах ты, лошадь! Ах ты, свинопас! (Снимает с него шапку.) Смешной ты человек! Ей-богу, смешной! У тебя хоть капелька ума есть? (Бросает шапку дерево.) Ударь меня по щеке за то, что я вредный человек! Василий. Пущай вас кто другой ударит, а не стану бить! Осип. А убивать станешь? Нет, коли у тебя ее ум, так ты не артелью убивай, а сам убей! Плюнь ему в лицо за то, что я вредный человек! Василий. Не плюну. Ну чего пристали? Осип. Не плюнешь? Боишься меня, значит! Становись же передо мной на колени! Пауза. Ну? Становись! Кому говорю? Стенам или человеку живому? Пауза. Кому говорю? Василий (становится на колени). Грех вам, Осип Иваныч! Осип. Стыдно стоять? Очень мне это приятно. Господин во фраке, а на коленках пред разбойником стоит... Ну, а теперь кричи ура, что есть духу. Ну? Входит Венгерович 1. ЯВЛЕНИЕ VIII ОСИП И Венгерович 1. Венгерович 1 (выходит из дома). Кто здесь меня звал? Осип (быстро снимает шапку). Я-с, ваше степенство! Василий поднимается, садится на скамью и плачет. Венгерович 1. Что тебе нужно? Осип. Вы изволили искать и спрашивать меня у кабатчика, вот я и пришел! Венгерович 1. Ах да... Но... не мог разве выбрать другого места? Осип. Для хороших людей, ваше превосходительство, всякое место хорошо! Венгерович 1. Ты мне отчасти нужен... Отойдем отсюда... Вон к той скамье! Идут к скамье, стоящей в глубине сцены. Стань немного поодаль так, как будто ты со мной не говоришь... Вот так! Тебя кабатчик Лев Соломоныч прислал? Осип. Так точно. Венгерович 1. Напрасно... Я не тебя хотел, но... что поделаешь? Ничего с тобой не поделаешь. С тобой не следовало бы делов иметь... Ты такой нехороший человек. Осип. Очень нехороший! Хуже всех на свете. Венгерович 1. Говори тише! Сколько я передавал тебе денег, так это ужас, а ты этого не чувствуешь, как будто мои деньги камни или другой какой-нибудь ненужный предмет... Ты позволяешь себе дерзости, воруешь... Отворачиваешься? Не нравится правда? Правда глаза колет? Осип. Колет, да только не ваша, ваше превосходительство! Вы позвали меня сюда только за тем, чтобы наставления мне читать? Венгерович 1. Говори тише... Ты знаешь... Платонова? Осип. Учителя? Как не знать! Венгерович 1. Да, учителя. Учителя, который учит только ругаться и больше ничему. За сколько ты возьмешься искалечить этого учителя? Осип. То есть как искалечить? Венгерович 1. Не убить, а искалечить... Убивать людей не следует... Для чего их убивать? Убийство - это вещь такая, что... Искалечить, то есть побить так, чтобы всю жизнь помнил... Осип. Это могу-с... Венгерович 1. Поломай ему что-нибудь, на лице уродство сделай... Что возьмешь? Тссс... Кто-то идет... Отойдем немного далее... Идут в глубину сцены... Из дома выходят Платонов и Грекова. ЯВЛЕНИЕ IX Венгерович 1 и Осип в глубине сцены, Платонов и Грекова. Платонов (смеется). Что, что? Как? (Хохочет.) Как? Я не расслышал... Грекова. Не расслышали? Что ж? Я могу повторить... Я даже еще резче выражусь... Вы не обидитесь, разумеется... Вы так привыкли к разного рода резкостям, что мои слова едва ли будут вам в диковинку... Платонов. Говорите, говорите, красавица! Грекова. Я не красавица. Кто считает меня красавицей, тот не имеет вкуса... Откровенно - ведь я некрасива? Как на ваш взгляд? Платонов. После скажу. Говорите вы теперь! Грекова. Так слушайте же... Вы или необыкновенный человек, или же... негодяй, кто-нибудь из двух. Платонов хохочет. Смеетесь... Впрочем, смешно... (Хохочет.) Платонов (хохочет). Она это сказала! Ай да дурочка! Скажите, пожалуйста! (Берет ее за талию.) Грекова (садится). Позвольте однако ж... Платонов. И она туда же, куда и люди! Философствует, химией занимается и какие изреченьица откалывает! Поди ты с ней, с презренной! (Целует ее.) Хорошенькая, оригинальная бестия... Грекова. Позвольте же... Что же это? Я... я не говорила... (Встает и опять садится.) Зачем вы меня целуете? Я вовсе... Платонов. Сказала и удивила! Дай, мол, скажу и поражу! Пусть увидит, какая я умная! (Целует ее.) Растерялась... растерялась... Глупо смотрит... Ах, ах... Грекова. Вы... Вы меня любите? Да?.. Да? Платонов (пищит). А ты меня любишь? Грекова. Если... если... то... да... (Плачет.) Любишь? Иначе бы ты не делал так... Любишь? Платонов. Ни капельки, моя прелесть! Не люблю дурачков, грешный человек! Люблю одну дуру, да и то от нечего делать... О! Побледнела! Глазами засверкала! Знай, мол, наших!.. Грекова (поднимается). Издеваетесь, что ли? Пауза. Платонов. Чего доброго пощечину влепит... Грекова. Я горда... Не умею пачкать рук... Я вам сказала, милостивый государь, что вы или не обыкновенный человек, или же негодяй, теперь же я вам говорю, что вы необыкновенный негодяй! Презираю вас! (Идет к дому.) Не заплачу теперь... Я рада, что наконец-таки узнала, что вы за птица... Входит Трилецкий. ЯВЛЕНИЕ X Те же и Трилецкий (в цилиндре). Трилецкий (входит). Журавли кричат! Откуда это они взялись? (Смотрит вверх.) Так рано... Грекова. Николай Иваныч, если вы уважаете меня... себя хоть сколько-нибудь, то не знайтесь с этим человеком! (Указывает на Платонова.) Трилецкий (смеется). Помилуйте! Это мой почтеннейший родственник! Грекова. И друг? Трилецкий. И друг. Грекова. Не завидую вам. И ему тоже, кажется... не завидую. Вы добрый человек, но... этот шуточный тон... Бывает время, когда тошнит от ваших шуток... Я не хочу вас обидеть этим, но... я оскорблена, а вы... шутите! (Плачет.) Я оскорблена... Но, впрочем, я не заплачу... Я горда. Знайтесь с этим человеком, любите его, поклоняйтесь его уму, бойтесь... Вам всем кажется, что он на Гамлета похож... Ну и любуйтесь им! Дела мне нет... Не нужно мне от вас ничего... Шутите с ним, сколько вам угодно, с этим... негодяем! (Уходит в дом.) Трилецкий (после паузы). Съел, брат? Платонов. Ничего я не ел... Трилецкий. Пора бы, Михаил Васильич, по чести, по совести оставить ее в покое. Стыдно, право... Такой умный и большой человек, а выделываешь черт знает что... Вот и назвали негодяем... Пауза. Не могу же я в самом деле разорваться на две половины, чтобы одной половиной уважать тебя, а другой благоволить к девушке, назвавшей тебя негодяем... Платонов. Не уважай меня, не понадобится это раздвоение. Трилецкий. Не могу же я не уважать тебя! Ты сам не знаешь, что ты говоришь. Платонов. Остается, значит, только одно: не благоволить к ней. Не понимаю я тебя, Николай! Что хорошего, умный человек, ты нашел в этой дурочке? Трилецкий. Гм... Генеральша часто упрекает меня в недостатке джентльменства и указывает мне на тебя, как на образец джентльменства... А по-моему, этот упрек можно всецело отнести и к тебе, образцу... Все вы, а в особенности ты, кричите на каждом переулке, что я влюблен в нее, смеетесь, дразните, подозреваю, следите... Платонов. Выражайся ясней... Трилецкий. Я, кажется, ясно выражаюсь... в то же время у вас хватает совести величать ее при мне дурочкой, дрянью... Не джентльмен ты! Джентльмены знают, что у влюбленных есть известное самолюбие... Не дура она, братец! Она не дура! Она жертва ненужная, вот что! Бывают минутки, друг мой, когда хочется кого-нибудь ненавидеть, в кого-нибудь въесться, на ком-нибудь выместить свою какую-нибудь пакость... Отчего же на ней не попробовать? Она годится! Слаба, безответна, смотрит на тебя так до глупости доверчиво... Понимаю я все это очень хорошо... (Встает.) Пойдем выпьем! Осип (Венгеровичу). Ежели не отдадите тогда остальных, то на сто украду. Об этом не сомневайтесь! Венгерович 1 (Осипу). Говори тише! Когда будешь его бить, то не забудь сказать: "благодарный кабатчик!" Тсс... Ступай! (Идет к дому.) Осип уходит. Трилецкий. Черт возьми, Абрам Абрамыч! (Венгеровичу.) Ты, Абрам Абрамыч, не болен? Венгерович 1. Ничего... Слава богу, здоров. Трилецкий. Какая жалость! А мне так деньги нужны! Веришь ли? До зарезу, что называется... Венгерович 1. Следовательно, выходит, доктор, из ваших слов, что вам больные нужны до зарезу (Смеется.) Трилецкий. Удачно сострил! Хотя тяжело, но зато удачно! Ха-ха-ха и паки ха-ха-ха! Смейся, Платонов! Дай, голубчик, если можешь! Венгерович 1. Вы мне и так уже много должны, доктор! Трилецкий. Для чего говорить это? Кто этого не знает? А сколько я тебе должен? Венгерович 1. Около... Ну да... Двести сорок пять рублей, кажется. Трилецкий. Дай, великий человек! Одолжи, и я одолжу тебя когда-нибудь! Будь столь добр, великодушен и храбр! Самый храбрый из евреев тот, кто дат взаймы без расписки! Будь самым храбрым евреем! Венгерович 1. Гм... евреем... Все евреи да евреи... Уверяю вас, господа, что во всю жизнь мою я не видел ни одного русского, который давал бы деньги без расписки, и укоряю нас, что нигде не практикуется в таких больших размерах давание денег без расписки, как среди нечестного еврейства!.. Пусть отнимет у меня бог мою жизнь, если я лгу! (Вздыхает.) Многому, очень многому можно с успехом и с пользою поучиться вам, молодые люди, у нас, евреев, а в особенности у стариков евреев... Очень многому... (Вынимает из кармана бумажник.) Вам занимаешь деньги с охотой, с удовольствием, а вы... смеяться, пошутить любите... Нехорошо, господа! Я старик... У меня есть дети... Считай подлецом, но обходись по-человечески... На то вы и в университете учились... Трилецкий. Ты хорошо говоришь, Абрам Абрамыч! Венгерович 1. Нехорошо, господа, дурно... Можно подумать, что между вами, развитыми людьми, и моими приказчиками нет никакой разницы... И тыкать вам никто не позволил... Сколько вам? Очень дурно, молодые люди... Сколько вам? Трилецкий. Сколько дашь... Пауза. Венгерович 1. Я вам дам... Я вам могу дать... пятьдесят рублей... (Дает деньги.) Трилецкий. Роскошно! (Берет деньги.) Венгерович 1. На вас, доктор, моя шляпа! Трилецкий. Твоя? Гм... (Снимает шляпу.) Возьми... Отчего ты не отдашь его почистить? Ведь дешево возьмут! Как по-еврейски цилиндр? Венгерович 1. Как угодно. (Надевает шляпу.) Платонов. А тебе идет цилиндр, к лицу. Барон, совсем барон! Отчего ты не купишь себе баронства? Венгерович 1. Ничего я не знаю! Оставьте меня, пожалуйста! Трилецкий. Ты велик! Отчего это тебя понять не хотят? Венгерович 1. Отчего не хотят оставить в покое, скажите лучше! (Уходит в дом.) ЯВЛЕНИЕ XI Платонов и Трилецкий. Платонов. Для чего ты взял у него эти деньги? Трилецкий. Да так... (Садится.) Платонов. Как это: да так? Трилецкий. Взял да и шабаш! А тебе его жалко, что ли? Платонов. Не в том дело, братец! Трилецкий. В чем же? Платонов. Не знаешь? Трилецкий. Не знаю. Платонов. Врешь, знаешь! Пауза. Великою любовию воспылал бы я к тебе, душа моя, если бы ты хоть недельку, хоть денек пожил по каким-нибудь правилам, хоть бы самым мизерным! Для таких субъектов, как ты, правила необходимы, как хлеб насущный... Пауза. Трилецкий. Ничего не знаю... Не нам, брат, с тобой переделывать плоть нашу! Не нам сломать ее... Знал я это, когда еще с тобой в гимназии по-латыни единицы получал... Не будем же болтать попусту... Да прильнут гортани к языкам! Пауза. Смотрел я третьего дня, братец ты мой, у одной своей дамочки портреты современных деятелей и читал их биографии. И что же ты думаешь, любезный? Ведь нет нас с тобой среди них, нет! Не нашел, как ни бился! Lasciate, Михаил Васильич, ogni speranza!114 Оставьте всякую надежду! (итал.)4 - говорят итальянцы. Не нашел я ни тебя, ни себя среди современных деятелей и - вообрази! Я спокоен! Вот Софья Егоровна так не того... не спокойна... Платонов. При чем же тут Софья Егоровна? Трилецкий. Обижается, что ее между "Современными деятелями" нет... Воображает, что стоит ей только мизинцем шевельнуть - и земной шар рот разинет, человечество от радости шапку потеряет... Воображает... Гм... Ни в одном умном романе ты не найдешь столько белиберды, сколько в ней... А в сущности гроша медного не стоит. Лед! Камень! Статуя! Так и хочется подойти к ней и соскоблить с ее носа капельку гипса... А чуть что... сейчас истерика, глас и воздыхания... Силенок ни на грош... Умная кукла... На меня с презрением смотрит, шалопаем считает... А чем ее Сереженька лучше нас с тобой? Чем? Тем только и хорош, что водки не пьет, возвышенно мыслит и без зазрения совести величает себя человеком будущего. Впрочем, не судите, не судимы будете... (Встает.) Пойдем выпьем! Платонов. Не пойду. Мне там душно. Трилецкий. Пойду сам. (Потягивается.) Кстати, что означают на вензеле эти Слово и Веди? Софью ли Войницеву или Сергея Войницева? Кого хотел уважить этими литерами наш филолог, себя или свою супругу? Платонов. Мне сдается, что эти литеры означают: "Слава Венгеровичу!" На его деньги кутим. Трилецкий. Да... Что это с генеральшей сегодня делается? Хохочет, стонет, лезет целоваться... Точно влюблена... Платонов. В кого ей тут влюбиться? В самое себя разве? Ты не верь в ее смех. Нельзя верить в смех той умной женщины, которая никогда не плачет: она хохочет тогда, когда ей плакать хочется. А нашей генеральше не плакать, а застрелиться хочется... Это и по глазам ее видно... Трилецкий. Женщины не стреляются, а тратятся... Но не будем философствовать... Когда я философствую, я жестоко вру... Славная бабенка наша генеральша! Я вообще ужасно скверно мыслю, когда смотрю на женщину, но это единственная женщина, от которой отскакивают все мои лютые помыслы, как горох от стены. Единственная... Когда я гляжу на ее реальное лицо, я начинаю верить в платоническую любовь. Идешь? Платонов. Нет. Трилецкий. Пойду сам... С попом выпью... (Идет и сталкивается у двери с Глагольевым 2.) Ах! Ваше сиятельство, самоделковый граф! Нате вам три рубля! (Сует ему в руку три рубля и уходит.) ЯВЛЕНИЕ XII Платонов и Глагольев 2. Глагольев 2. Странная личность! Ни с того ни с сего: нате вам три рубля! (Кричит.) Я сам могу вам дать три рубля! Гм... Какой идиот! (Платонову.) Он ужасно поражает меня своею глупостью. (Смеется.) Глуп до безобразия! Платонов. Что же вы, танцор, не танцуете? Глагольев 2. Танцевать? Здесь? С кем, позвольте спросить? (Садится рядом.) Платонов. Уж будто бы и не с кем? Глагольев 2. Одни только типы! Все типы, на кого ни посмотришь! Какие-то рожи, орлиные носы, жеманство... А дамы? (Хохочет.) Черт знает что! При такой публике я всегда предпочитаю танцам буфет. Пауза. Какой в России, однако же, воздух несвежий! Какой-то промозглый, душный... Терпеть не могу России!.. Невежество, вонь... Бррр... То ли дело... Вы были хоть раз в Париже? Платонов. Не был. Глагольев 2. Жаль. Впрочем, успеете еще побывать. Когда будете ехать туда, то скажите мне. Я вам открою все тайны Парижа. Я дам вам триста рекомендательных писем, и триста шикознейших французских кокоток в вашем распоряжении... Платонов. Благодарю вас, я сыт. Скажите мне, правду ли говорят, что ваш отец хочет купить Платоновку? Глагольев 2. Право, не знаю. Я далеко держу себя от коммерции... А вы заметили, как mon pиre115 мой отец (франц.)5 ухаживает за ваше генеральшей? (Хохочет.) Вот еще тоже тип! Этот старый барсук хочет жениться! Глуп, как тетерев! А ваша генеральша charmante!116 прелестна! (франц.)6 Скажите недурна! Пауза. Она такая душка, такая душка... А формы? Фи, фи! (Бьет Платонова по плечу.) Счастливчик! Она затягивается? Сильно затягивается? Платонов. Не знаю... Я не присутствую при ее туалете... Глагольев 2. А мне говорили... Разве вы не... Платонов. Вы, граф, идиот! Глагольев 2. Но я пошутил... Зачем сердиться? Какой вы, право, чудак! (Тихо.) А правду ли говорят, что она... Немножко щекотливый вопрос, но между нами, я полагаю... Правду ли говорят, что она иногда любит деньги до положения риз? Платонов. Об этом спросите у нее самой. Я не знаю. Глагольев 2. Спросить у нее самой? (Хохочет.) Что за идея? Платонов! Что вы говорите? Платонов. Какой же вы мастер надоедать! Глагольев 2 (хохочет). А что если на самом деле спросить? Впрочем, почему же и не спросить? Платонов. Разумеется... (В сторону.) Спроси только... Она отобьет тебе твои глупые щеки! (Ему.) Спросите! Глагольев 2 (вскакивает). Клянусь, что это великая идея!.. Миллион чертей! Я спрошу, Платонов, и даю вам честное слово, что она моя! У меня предчувствие есть! Сейчас же спрошу! Держу пари, что она моя! (Бежит к дому и у двери сталкивается с Анной Петровной и Трилецким.) Mille pardons117 Тысячу извинений (франц.)7, madame! (Расшаркивается и уходит.) Платонов садится на старое место. ЯВЛЕНИЕ XIII Платонов, Анна Петровна и Трилецкий. Трилецкий (на крыльце). Вон он сидит, наш великий мудрец и философ! Сидит настороже и с нетерпением ожидает добычи: кому бы нотацию прочесть на сон грядущий? Анна Петровна. Не клюет, Михаил Васильич! Трилецкий. Плохо! Не клюется что-то сегодня! Бедный моралист! Жалею тебя, Платонов! Однако же я пьян и... однако же меня там дьякон ждет! Прощайте! (Уходит.) Анна Петровна (идет к Платонову). Что вы тут сидите? Платоном. В комнатах душно, и это хорошее небо лучше вашего побеленного бабами потолка! Анна Петровна (садится). Прелесть, что за погода! Чистый воздух, прохлада, звездное небо и луна! Жалею, что барыням нельзя спать на дворе под небом. Когда я была девочкой, я всегда летом ночевала и саду. Пауза. А у вас галстух новый? Платонов. Новый. Пауза. Анна Петровна. Я сегодня в каком-то особенном настроении... Мне сегодня все нравится... Гуляю! Ну да говорите же что-нибудь, Платонов! Чего вы молчите? Я для того и явилась сюда, чтобы вы говорили... Экой вы! Платонов. Что вам говорить? Анна Петровна. Скажите мне что-нибудь хорошенькое, кисленькое... Вы сегодня кой умненький, такой хорошенький... Право, мне кажется, что я сегодня влюблена в вас более, чем кого-либо... Душка вы такой сегодня! И бунтуете мало! Платонов. И вы сегодня такая красавица... Впрочем, вы всегда красавица! Анна Петровна. Мы с вами друзья, Платонов? Платонов. По всей вероятности... Пожалуй, что друзья... Что же другое можно назвать дружбой? Анна Петровна. Во всяком случае друзья? а? Платонов. Полагаю, что большие... Я к вам сильно привык и привязан... Много нужно времени, чтобы отучить меня от вас... Анна Петровна. Большие друзья? Платонов. Для чего эти вопросики? Бросьте их, матушка! Друзья... друзья... Точно дева старая... Анна Петровна. Хорошо... Мы друзья, знаете ли, что от дружбы между мужчиной и женщиной до любви единый только шаг, милостивый государь? (Смеется.) Платонов. Вот как! (Смеется.) К чему вы говорите? Ну да мы с вами не дошагаемся до чертиков, как бы широко ни шагали... Анна Петровна. Любовь - чертики... Сравнил! Не слышит тебя твоя жена! Pardon, я на вас тыкнула... Ей-богу, Мишель, нечаянно! А почему же нам и не дошагаться? Разве мы не люди, что ли? Любовь вещь хорошая... Чего же краснеть-то? Платонов (смотрит на нее пристально). Вы я вижу, или шутите мило, или же хотите... договорить до чего-то... Пойдемте-ка вальс танцевать! Анна Петровна. Не умеете вы танцевать! Пауза. Надо с вами поговорить как следует... Пора... (Оглядывается.) Потрудитесь, mon cher118 дорогой мой (франц.)8, слушать и не философствовать! Платонов. Пойдемте плясать, Анна Петровна! Анна Петровна. Сядемте подальше... Идите сюда! (Садятся на другую скамью.) Вот только не знаю, с чего начать... Вы такой неповоротливый и лживый человечина... Платонов. Не начать ли мне, Анна Петровна? Анна Петровна. Ведь вы околесную понесете, Платонов, когда начнете! Скажите, пожалуйста! сконфузился! Поверю - держи карман! (Бьет Платонова по плечу.) Шутник Миша! Ну говорите же, говорите... Покороче только... Платонов. Я буду короток... Вот что я вам хотел сказать: для чего? Пауза. Честное слово, не стоит, Анна Петровна! Анна Петровна. Почему же? Да вы послушайте... Вы меня не понимаете... Будь вы свободны, я, недолго думая, сделалась бы вашей женой, отдала бы вечное владение мое превосходительс