ду двумя казаками, из коих один держал серебряный топорик, а другой булаву. У Пугачева рука лежала на пелене - подходящий кланялся в землю, а потом, перекрестясь, целовал его руку. - Пугачев в Яицке сватался за..., но она за него не пошла. Устинью Кузнецову взял он насильно, отец и мать не хотели ее выдать: она-де простая казачка, не королевна, как ей быть за государем. (В Берде от старухи.) Федулев, недавно умерший, вез однажды Пугачева пьяного и ночью въехал было в Оренбург. Когда казаки решились выдать Пугачева, то он подозвал Творогова, велел ему связать себе руки, но не назад, а вперед. - "Разве я разбойник", - говорил Пугачев (?). В Татищевой Пугачев за пьянство повесил яицкого казака. V ДМИТРИЕВ, ПРЕДАНИЯ Дмитриев услышал о Пугачеве от слуги, ездившего в Симбирскую воеводскую канцелярию с его отцом. Возвратясь, слуга рассказывал о важном преступнике, казаке, отосланном в Казань в оковах с двумя солдатами, которые сели на облучки кибитки с обнаженными тесаками. Пугачев сбирал милостыню, скованный с другим колодником. На улице Замочной решетки стояла кибитка etc. Полковник Чернышев был тот самый, о котором говорит Екатерина в своих записках. Он и брат его были любимцы Петра III, который сделал одного полковником и дал ему полк и второго подполковником. Екатерина пожаловала первого бригадиром и сделала петербургским комендантом, а брата его полковником и комендантом симбирским. Петербургский комендант в старости своей был в связи с Травиной - он целый день проводил в ее доме, сидя под окном; и к зоре отправлялся в крепость. Белобородов был казнен в Москве прежде поимки Пугачева. Генерал Потемкин имел связь с Устиньей, второй женою Пугачева. Панин вырвал клок из бороды Пугачева, рассердясь на его смелость. Кар был человек светский и слыл умником. Дурнов лежал между трупами. (Слышал от сенатора Баранова.) Державин, приближаясь к одному селу близ Малыковки с двумя казаками, узнал, что множество народу собралось и намерены идти к Пугачеву. Он приехал прямо к сборной избе и требовал от писаря Злобина (впоследствии богача) изъяснения, зачем собрался народ и по чьему приказанию. Начальники выступили и объявили, что идут соединиться с государем Петром Федоровичем - и начали было наступать на Державина. Он велел двух повесить, а народу велел принести плетей и всю деревню пересек. Сборище разбежалось. Державин уверил их, что за ним идут три полка. Дмитриев уверял, что Державин повесил их из поэтического любопытства. VI ЗАПИСЬ СО СЛОВ Н. СВЕЧИНА Немецкие указы Пугачева писаны были рукою Шванвича. Отец его, Александр Мартынович, был майором и кронштадтским комендантом - после переведен в Новгород. Он был высокий и сильный мужчина. Им разрублен был Алексей Орлов в трактирной ссоре. Играя со Свечиным в ломбр, он имел привычку закуривать свою пенковую трубочку, а между тем заглядывать в карты. Женат был на немке. Сын его старший недавно умер. (Слышано от Свечина.) ИСТОРИЧЕСКИЕ СТАТЬИ И МАТЕРИАЛЫ NOTE SUR LA REVOLUTION D'IPSYLANTI Le hospodar Ipsylanti** trahit la cause de l'Etherie et fut cause de la mort de Riga etc. Son fils Alexandre fut etheriste, probablement du choix de Capo-d'Istria et de l'aveu de l'empereur; ses freres, Кантакузин, Кантогони, Сафианос, Mano. - Michel Souzzo fut recu etheriste en 1820; Alexandre Souzzo, hospodar de Valachie, apprit le secret de l'etherie par son secretaire (Valetto) qui se laissa penetrer ou gagner en devenant son gendre. Alexandre Ipsylanti en janvier 1821 envoya un certain Aristide en Servie avec un traite d'alliance offensive et defensive entre cette province et lui, general des armees de la Grece. Aristide fut saisi par Alexandre Souzzo, ses papiers et sa tete furent envoyes a Constantinople - cela fit que les plans furent changes de suite. - Michel Souzzo ecrivit a Kicheneff. - On empoisonna Alexandre Souzzo et Ipsylanti passa a la tete de quelques arnautes et proclama la revolution. Les capitans sont des independants, corsaires, brigands ou employes turcs revetus d'un certain pouvoir. Tels furent Lampro etc. et en dernier lieu Formaki, Iordaki-Olimbiotti, Калакотрони, Кантогони, Anastasas etc. - Iordaki-Olimbiotti fut dans l'armee d'Ipsylanti. Ils se retirerent ensemble vers les fronti eres de la Hongrie. - Alexandre Ipsylanti menace d'assassinat s'enfuit d'apres son avis et fulmina sa proclamation. Iordaki a la tete de 800 hommes combattit 5 fois l'armee turque, s'enferma enfin dans le monastere (de Sekou), trahi par les juifs, entoure de turcs il mit le feu a sa poudre et sauta. Formaki, capitan, etheriste, fut envoye de la Moree a Ipsylanti, se battit en brave et se rendit a cette derniere affaire. Decapite a Constantinople. {1} NOTE SUR PENDA-DEKA Penda-Deka fut eleve a Moscou - en 1817 il servit de truchement a un eveque grec r efugie, et fut remarque de l'empereur et de Capo-d'Istria. Lors du massacre de Galatz il s'y trouva. Deux cents grecs assassinerent150 turcs; 60 de ces derniers furent brules dans une maison ou ils s'etaient r efugies. Penda-Deka vint quelques jours apr es a Ibrail comme espion. Il se presenta chez le Pacha et fuma avec lui comme sujet russe. Il rejoignit Ipsylanti a Tergovitch: celui-ci l'envoya calmer les troubles de Yassy. Il y trouva les Grecs vexes par les boyards; sa presence d'esprit et sa fermete les sauverent. Il prit de munitions pour 1.500 h. tandis qu'il n'en avait que 300. Pendant 2 mois il fut prince de Moldavie. Kaнтакузин arriva et prit le commandement; on se retira vers Stinka. Kantakuzin envoya Penda-Deka reconnaitre les ennemis; l'avis de Penda-Deka fut de se fortifier a Barda (I-re station vers Yassy). Kantakuzin se retira a Skoulian et demanda que Penda-Deka fit son entree dans la quarantaine. Penda-Deka accepta. Penda-Deka nomma son second Papas-Ouglou arnaute. Il n'y a pas de doute que le prince Ipsylanti eut pu prendre Ibrail et Jourja. Les turcs fuyaient de toute part croyant voir les Russes a leur trousses. A Boucharest - les deputes bulgares (entre autres Capigibachi) proposerent a Ipsylanti d'insurger tout leur pays - il n'osa! Le massacre de Galatz fut ordonne par A. Ipsylanti - en cas que les Turcs ne voulussent pas rendre les armes. 1 О РУССКОЙ ИСТОРИИ XVIII ВЕКА По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, все еще продолжалось в огромных составах государства преобразованного. Связи древнего порядка вещей были прерваны навеки; воспоминания старины мало-помалу исчезали. Народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни обритых своих бояр. Новое поколение, воспитанное под влиянием европейским, час от часу более привыкало к выгодам просвещения. Гражданские и военные чиновники более и более умножались; иностранцы, в то время столь нужные, пользовались прежними правами; схоластический педантизм по-прежнему приносил свою неприметную пользу. Отечественные таланты стали изредка появляться и щедро были награждаемы. Ничтожные наследники северного исполина, изумленные блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всем, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности и добро производилось ненарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе 1. Петр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон2. Аристокрация после его неоднократно замышляла ограничить самодержавие; к счастию, хитрость государей торжествовала над честолюбием вельмож, и образ правления остался неприкосновенным. Это спасло нас от чудовищного феодализма, и существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян. Если бы гордые замыслы Долгоруких и проч. совершились, то владельцы душ, сильные своими правами, всеми силами затруднили б или даже вовсе уничтожили способы освобождения людей крепостного состояния, ограничили б число дворян и заградили б для прочих сословий путь к достижению должностей и почестей государственных. Одно только страшное потрясение могло бы уничтожить в России закоренелое рабство; нынче же политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян, желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла, и твердое, мирное единодушие может скоро поставить нас наряду с просвещенными народами Европы. Памятниками неудачного борения аристокрации с деспотизмом остались только два указа Петра III-го о вольности дворян, указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливее должны были бы стыдиться. Царствование Екатерины II имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России. Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве. Много было званых и много избранных; но в длинном списке ее любимцев, обреченных презрению потомства, имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории. Он разделил с Екатериною часть воинской ее славы, ибо ему обязаны мы Черным морем и блестящими, хоть и бесплодными, победами в северной Турции3. Униженная Швеция и уничтоженная Польша, вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия - и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России. Мы видели, каким образом Екатерина унизила дух дворянства. В этом деле ревностно помогали ей любимцы. Стоит напомнить о пощечинах, щедро ими раздаваемых нашим князьям и боярам, о славной расписке Потемкина, хранимой доныне в одном из присутственных мест государства 4, об обезьяне графа Зубова, о кофейнике князя Кутузова и проч. и проч. Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные таковою слабостию, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностию пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно. Таким образом развратная государыня развратила и свое государство. Екатерина уничтожила звание (справедливее, название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т. е. свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции. Екатерина уничтожила пытку - а тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первый лучи его, перешел из рук Шешковского 5 в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами - и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность. Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени. Но, лишив его независимого состояния и ограничив монастырские доходы, она нанесла сильный удар просвещению народному. Семинарии пришли в совершенный упадок. Многие деревни нуждаются в священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностию. От сего происходит в нашем народе презрение к попам и равнодушие к отечественной религии; ибо напрасно почитают русских суеверными: может быть, нигде более, как между нашим простым народом, не слышно насмешек насчет всего церковного. Жаль! ибо греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своею папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас, напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и государем, как между человеком и божеством. Мы обязаны монахам нашей историею, следственно и просвещением. Екатерина знала все это и имела свои виды. Современные иностранные писатели осыпали Екатерину чрезмерными похвалами; очень естественно; они знали ее только по переписке с Вольтером и по рассказам тех именно, коим она позволяла путешествовать. Фарса наших депутатов, столь непристойно разыгранная, имела в Европе свое действие; "Наказ" ее читали везде и на всех языках. Довольно было, чтобы поставить ее наряду с Титами и Траянами, но, перечитывая сей лицемерный "Наказ", нельзя воздержаться от праведного негодования. Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфа в юбке и в короне, он не знал, он не мог знать истины, но подлость русских писателей для меня непонятна. Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы. Русские защитники самовластия в том несогласны и принимают славную шутку г-жи де Сталь за основание нашей конституции: En Russie le gouvernement est un despotisme mitige par la strangulation 6. 2 августа 1822 г. 1 Доказательства тому царствование безграмотной Екатерины I, кровавого злодея Бирона и сладострастной Елисаветы. (Прим. Пушкина.) 2 История представляет около его всеобщее рабство. Указ, разорванный кн. Долгоруким, и письмо с берегов Прута приносят великую честь необыкновенной душе самовластного государя; впрочем, все состояния, окованные без разбора, были равны пред его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повиновалось. (Прим. Пушкина.) 3 Бесплодными, ибо Дунай должен быть настоящею границею между Турцией и Россией. Зачем Екатерина не совершила сего важного плана в начале французской революции, когда Европа не могла обратить деятельного внимания на воинские наши предприятия и изнуренная Турция нам упорствовать? Это избавило бы нас от будущих хлопот. (Прим. Пушкина.) 4 Потемкин послал однажды адъютанта взять из казенного места 100 000 рублей. Чиновники не осмелились отпустить эту сумму без письменного вида. Потемкин на другой стороне их отношения своеручно приписал: дать е... м... (Прим. Пушкина.) 5 Домашний палач кроткой Екатерины. (Прим. Пушкина.) 6 Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкою. (Перевод Пушкина.) О ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ Прежде нежели приступим к описанию преоборота, ниспровергшего во Франции все до него существовавшие постановления, должно сказать, каковы были сии постановления. Феодальное правление было основано на праве завоевания. Победители присвоили себе землю и собственность побежденных, обратили их самих в рабство и разделили все между собою. Предводители получили большие участки. Слабые прибегнули к покровительству сильнейших. Каждый владелец управлял в своем участке по-своему, устанавливал свои законы, соблюдая свои выгоды, и старался окружить себя достаточным числом приверженцев, для удержания в повиновении своих вассалов или для отражения хищных соседей. Для сего избирались большею частию вольные люди, составлявшие некогда войско завоевателей. Со временем они смешались с побежденными; установились взаимные обязательства между владельцами и вассалами, и стихия независимости сохранилася в народе. Главные владельцы признавали первенство короля, обязывались вспомоществовать ему во время войны; иногда прибегали к его суду и, если были недовольны, имели право вести против него вооруженных вассалов. Короли, избираемые вначале владельцами, были самовластны токмо в собственном своем участке; в случае войны с неприятелем, новых налогов или споров между двумя могущими соседями они созывали сеймы. Сеймы сии составляли сначала одни знатные владельцы и военные люди; духовенство было призвано впоследствии властолюбивыми Палатными мерами (maires du palais), а народ гораздо позже, когда королевская власть почувствовала необходимость противуставить новую силу дворянству, соединенному с духовенством. Судопроизводство находилось в руках владельцев. Для записывания их постановлений избирались грамотеи из простолюдинов, ибо знатные люди занимались единственно военной наукою и не умели читать. Когда же война призывала баронов к защите королевских владений или собственных замков, то в их отсутствие сии грамотеи чинили суд и расправу сначала от имени баронов, а впоследствии сами от себя. Продолжительные войны дали им время основать свою самобытность. Таким образом родились парламенты. Нужда в деньгах заставила баронов епископов продавать вассалам права, некогда присвоенные завоевателями. Сначала откупились рабы от вассалов, затем общины приобрели привилегии. В последствии времени короли, для уничтожения власти сильных владельцев, непрестанно покровительствовали общины, и когда мало-помалу народ откупился, а владельцы обеднели и стали проситься на жалование королей, они выбрались из феодальных своих вертепов и стали являться apprivoises в дворцовые передние. Короли почувствовали всю выгоду сего нового положения; дабы (subvenir aux frais de nouvelle depense) прикрыть новые необходимые расходы, они прибегнули к продаже судебных мест, ибо доходы от прав, покупаемых городами, начали истощаться и казались уже опасными. Сия мера утвердила независимость de la Magistrature (гражданских сановников), и сие сословие вошло в соперничество с дворянством, которое возненавидело его. Продажа гражданских мест упрочила правление достаточной части народа, следственно, столь же благоразумна и представляет такие же залоги, как и нынешние законы о выборах. Писатели XVIII века напрасно вопили противу сей меры, будто бы варварской и нелепой. Но вскоре короли заметили, до какой степени сия мера ограничила их самовластие и укрепила независимость сановников. Ришелье установил комиссаров, то есть сановников, временно уполномоченных королем. Законники возроптали как на нарушение прав своих и злоупотребление общественной доверенности. Их не послушали, и самовластие министра подавило и их и феодализм. ОЧЕРК ИСТОРИИ УКРАИНЫ План Что ныне называется Малороссией? Что составляло прежде Малороссию? Когда отторгнулась она от России? Долго ли находилась под владычеством татар - От Гедимина до Сагайдачного, От Сагайдачного до Хмельницкого, От Хмельницкого до Мазепы, От Мазепы до Разумовского. ОЧЕРК ИСТОРИИ УКРАИНЫ Вводные страницы Sous le nom d'Ukraine ou de Petite Russie l'on entend une grande etendue de terrain reunie au colosse de la Russie et que comprend les gouvernements de Tchernigov, Kiov, Harkov, Poltava et Kamenetz-Podolsk. Le climat y est doux; la terre feconde, elle est boisee vers l'occident, au midi s'etendent plaines immenses traversees par des larges rivieres et ou le voyageur ne rencontre ni bois ni collines. Les Slaves ont de tout temps habite cette vaste contr ee. Les villes de Kiov, Tchernigov et Lubetch sont aussi anciennes que Novgorod-Veliki, ville libre et commercante, dont la fondation remonte aux premiers siecles de notre ere. Les Polianes habitaient les bords du Dniepre, les Severiens et les Soulitches les bords de la Desna, de la Seme et du Soula, les Radimitchs sur les rivages de la Soge, les Dregovitches entre la Dvina occidentale et le Pripete, les Drevliens en Volynie; les Bouges et les Doulebes sur le Boug, les Loutichs et les Tiverces a l'embouchure du Dniestre et du Danube. Vers le milieu du 9 siecle Novgorod fut conquise par les Normands, connus sous les noms de Varegues-Rousses. Ces hardis aventuriers porterent plus loin leur invasions, subjugu erent tour a tour les peuplades qui habitaient les bords du Dniepre, du Boug, de la Desna. Les differentes peuplades Slaves qui adopterent le nom de Russes grossirent l'armee de leurs vainqueurs. Ils s'empar erent de Kiov; Oleg y etablit le siege de sa domination. Les Varegues-Rousses se rendirent terribles au Bas Empire et plus d'une fois leur flotte barbare vint menacer la riche et faible Byzance. Ne pouvant les repousser par la force des armes elle se flatta de les attacher au joug de la religion - l'evangile fut pr eche aux sauvages adorateurs de Peroune et Vladimir subit le bapteme. Ses sujets adopterent avec une stupide indiff erence la religion que preferait leur Chef. Les Russes devenues formidables aux peuples les plus eloign es etaient toujours en butte aux invasions de leurs voisins les Bolgars, les Petchenegues et les Polovtsi. Vladimir partagea entre ses fils les conquetes de ses ancetres. Ces princes dans leurs apanages etaient des del egues du souverain, charges de contenir les emeutes et de repousser l'ennemi. Ce n'etait pas la comme on voit le gouvernement feodal, systeme base sur independance des individus et le droit egal au butin. Mais bientot les rivalites et les guerres eclat erent et pendant plus de deux cents ans durerent sans interruption. La residence du souverain fut transfer ee dans la ville de Vladimir. Tchernigov et Kiov perdirent peu a peu leur importance. Cependant d'autres villes s'elev erent au midi de la Russie: Korsoune et Boguslave sur la Rossi (gouvernement de Kiov), Starodub sur le Babentza (gouvernement de Tchernigov), Strezk et Vostrezk (gouvernement de Tchernigov), Tripol (pr es de Kiov), Loubny et Chorol (gouvernement de Poltava), Prilouk (gouvernement de Poltava), Novgorod-Seversky (gouvernement de Tchernigov).Toutes ces villes existaient deja vers la fin du XIII siecle. Tandis que les petits fils de Vladimir le Grand se disputaient entre eux son heritage, et que les peuplades guerrieres qui habitaient a l'Est de mer Noire venaient servir d'auxiliaires aux uns et partager les depouilles des autres - un fleau inattendu vint frapper les princes et les peuples de la Russie. Les Tartares se presenterent aux frontieres de la Russie. Ils etaient precedes de ces memes Polovtsi qui chasses de leurs paturages se r efugiaient en foule aupres des princes qu'ils avaient tour a tour servis et depouilles Les princes s'assembl erent a Kiov, la guerre y fut resolue, la multitude accourut de toute part et se rangea sous leurs drapeaux. Georges, grand prince de Vladimir, fut le seul qui ne voulut pas prendre sa part des dangers de cette expedition. L'affaiblissement des apanages etait les fruits qu'il en attendait. L'armee des princes reunie aux Polovtsi s'avanca contre un ennemi inconnu et deja redoutable. Des envoy es Tartares parurent sur les bords du Dniepre au moment ou l'armee russe en effectuait le passage. Ils propos erent aux princes l'alliance contre les Polovtsi; mais ceux-ci us erent de leur influence et les envoyes furent egorg es. L'armee avancait toujours; cependant les dissentions ne tarderent pas a s'y elever. Les deux Mstislav, le prince de Kiov et celui de Galitz en vinrent a une rupture ouverte. Arrive sur les bords de Kalka (riviere du gouvernement de Iekaterinoslav) Mstislav de Galitz le passa avec ses troupes, tandis que le reste de l'armee sous la conduite du prince de Kiov se retrancha sur le bord oppose. Le lendemain (31 mai 1224) l'ennemi parut - et la bataille s'engagea entre l'armee tartare et le corps avance compose des troupes du prince de Galitz et des Polovtsi. Ceux-ci plierent d'abord et port erent le desordre dans les rangs des Russes. Ceux-ci combattaient encore, animes par l'exemple du brave Daniel de Volynie, mais l'orgueil insense des princes fut cause de leur perte: Mstislav de Kiov n'envoya pas de secours au prince de Galitz et celui ne voulut pas en demander. Bientot tout fut en deroute, les Polovtsi en fuyant tuaient les Russes pour les depouiller a la hate. Les Russes repasserent le Kalka poursuivis par les Tartares et d epasserent le camp du prince de Kiov qui, spectateur immobile de leur defaite, comptait encore sur ses propres forces pour repousser les vainqueurs qui bientot l'entourerent. Les Tartares entamerent une negociation a la faveur de laquelle ils s'emparerent du camp. Le carnage fut horrible. Mstislav et quelques autres princes subirent un sort affreux. Les Tartares, apres les avoir lies et couches par terre, les couvrirent d'une planche et s'assirent dessus en ecrasant tout vifs. Ainsi perit une armee nagu ere si formidable. Les Russes furent poursuivis jusqu'a Tchernigov et Novgorod-Seversky. Tout fut livre aux fer et aux flammes. Tout a coup les vainqueurs s'arreterent et leurs hordes se retirerent vers l'Est ou ils rejoignirent la grande armee de Tchingis-han campee alors en Bukharie. {1} Table-Talk x x x Когда в 1815 году дело шло о восстановлении Польши, тогда граф Поццо ди Борго прислал государю свое мнение. (Граф противился всеми силами исполнению сей великой ошибки.) Государь, прочитав его, сказал князю Козловскому: "Le comte Pozzo a plus d'esprit que moi, je le lui accorde. Mais ce que je sais bien, c'est que j'ai plus de conscience, et vous pouvez le lui dire" {1}. Козловский не преминул. Поццо отвечал: "Cela peutetre; aussi dans cette occasion, n'ai-je pas parle comme confesseur" {2}. x x x Суворов наблюдал посты. Потемкин однажды сказал ему смеясь: "Видно, граф, хотите вы въехать в рай верхом на осетре". Эта шутка, разумеется, принята была с восторгом придворными светлейшего. Несколько дней после один из самых низких угодников Потемкина, прозванный им Сенькою-бандуристом, вздумал повторить самому Суворову: "Правда ли, ваше сиятельство, что вы хотите въехать в рай на осетре?" Суворов обратился к забавнику и сказал ему холодно: "Знайте, что Суворов иногда делает вопросы, а никогда не отвечает". x x x Divide et impera {1} есть правило государственное, не только махиавеллическое (принимаю это слово в его общенародном значении). x x x Езуит Посвин, столь известный в нашей истории, был один из самых ревностных гонителей памяти Макиавеллевой. Он соединил в одной книге все клеветы, все нападения, которые навлек на свои сочинения бессмертный флорентинец, и тем остановил новое издание оных. Ученый Conringius, издавший "Il principe" в 1660 году, доказал, что Посвин никогда не читал Макиявелля, а толковал о нем понаслышке. x x x Человек по природе своей склонен более к осуждению, нежели к похвале (говорит Макиявелль, сей великий знаток природы человеческой). Глупость осуждения не столь заметна, как глупая хвала; глупец не видит никакого достоинства в Шекспире, и это приписано разборчивости его вкуса, странности и т. п. Тот же глупец восхищается романом Дюкре-Дюмениля или "Историей" г. Полевого, и на него смотрят с презрением, хотя в первом случае глупость его выразилась яснее для человека мыслящего. x x x Форма цифров арабских составлена из следующей фигуры: A |(1), АВDС(2), АВЕСD(3), АВD+АЕ(4), еtс. D Римские цифры составлены по тому же образцу. x x x Отелло от природы не ревнив - напротив: он доверчив. Вольтер это понял и, развивая в своем подражании создание Шекспира, вложил в уста своего Орозмана следующий стих: Je ne suis point jaloux ... Si je l'etais jamais!.. {1} x x x Однажды маленький арап, сопровождавший Петра I в его прогулке, остановился за некоторою нуждой и вдруг закричал в испуге: "Государь! Государь! из меня кишка лезет". Петр подошел к нему и увидя, в чем дело, сказал: "Врешь: это не кишка, а глиста" - и выдернул глисту своими пальцами. Анекдот довольно не чист, но рисует обычаи Петра. x x x Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова. Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу, что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу, и - - - x x x Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал: "Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить". Багратион отвечал: "Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко; а коли на моем, так мы успеем еще отобедать". x x x Дельвиг однажды вызвал на дуэль Булгарина. Булгарин отказался, сказав: "Скажите барону Дельвигу, что я на своем веку видел более крови, нежели он чернил". x x x Я встретился с Надеждиным у Погодина. Он показался мне весьма простонародным, vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия. Например, он поднял платок, мною уроненный. Критики его были очень глупо написаны, но с живостию, а иногда и с красноречием. В них не было мыслей, но было движение; шутки были плоски. x x x Дельвиг звал однажды Рылеева к девкам. "Я женат", - отвечал Рылеев. "Так что же, - сказал Дельвиг, - разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня?" x x x Дельвиг не любил поэзии мистической. Он говаривал: "Чем ближе к небу, тем холоднее". x x x Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный, по своему обыкновению, оборванный и растрепанный. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный Милонов заплакал и, указывая на небо, сказал: "Там, там найду я награду за все мои страдания..." "Братец, - возразил ему Гнедич, - посмотри на себя в зеркало: пустят ли тебя туда?" x x x Об арапе графа С **. У графа С ** был арап, молодой и статный мужчина. Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю. У графа С ** по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по своему обыкновению. Но швейцар прогнал их, говоря сердито: "Ступайте прочь, не до вас. У нас графинюшка родила арапчинка, а вы лезете за милостыней". x x x Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока; но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера скупой скуп - и только; у Шекспира Шайлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен. У Мольера лицемер волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря. У Шекспира лицемер произносит судебный приговор с тщеславною строгостию, но справедливо; он оправдывает свою жестокость глубокомысленным суждением государственного человека; он обольщает невинность сильными, увлекательными софизмами, не смешною смесью набожности и волокитства. Анжело лицемер - потому что его гласные действия противуречат тайным страстям! А какая глубина в этом характере! Но нигде, может быть, многосторонний гений Шекспира не отразился с таким многообразием, как в Фальстафе, коего пороки, один с другим связанные, составляют забавную, уродливую цепь, подобную древней вакханалии. Разбирая характер Фальстафа, мы видим, что главная черта его есть сластолюбие; смолоду, вероятно, грубое, дешевое волокитство было первою для него заботою, но ему уже за пятьдесят, он растолстел, одрях; обжорство и вино приметно взяли верх над Венерою. Во-вторых, он трус, но, проводя свою жизнь с молодыми повесами, поминутно подверженный их насмешкам и проказам, он прикрывает свою трусость дерзостью уклончивой и насмешливой. Он хвастлив по привычке и по расчету. Фальстаф совсем не глуп, напротив. Он имеет и некоторые привычки человека, изредка видавшего хорошее общество. Правил нет у него никаких. Он слаб, как баба. Ему нужно крепкое испанское вино (the sack), жирный обед и деньги для своих любовниц; чтоб достать их, он готов на все, только б не на явную опасность. В молодости моей случай сблизил меня с человеком, в коем природа, казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. *** был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без всяких правил, слезлив и толст. Одно обстоятельство придавало ему прелесть оригинальную. Он был женат. Шекспир не успел женить своего холостяка. Фальстаф умер у своих приятельниц, не успев быть ни рогатым супругом, ни отцом семейства; сколько сцен, потерянных для кисти Шекспира! Вот черта из домашней жизни моего почтенного друга. Четырехлетний сынок его, вылитый отец, маленький Фальстаф III, однажды в его отсутствие повторял про себя: "Какой папенька хлаблий! как папеньку госудаль любит!" Мальчика подслушали и кликнули: "Кто тебе это сказывал, Володя?" - Папенька, - отвечал Володя. x x x Когда Пугачев сидел на Монетном дворе, праздные москвичи между обедом и вечером заезжали на него поглядеть, подхватить какое-нибудь от него слово, которое спешили потом развозить по городу. Однажды сидел он задумавшись. Посетители молча окружали его, ожидая, чтоб он заговорил. Пугачев сказал: "Известно по преданиям, что Петр I, во время Персидского похода, услыша, что могила Стеньки Разина находилась невдалеке, нарочно к ней поехал и велел разметать курган, дабы увидать хоть его кости..." Всем известно, что Разин был четвертован и сожжен в Москве. Тем не менее сказка замечательна, особенно в устах Пугачева. В другой раз некто ***, симбирский дворянин, бежавший от него, приехал на него посмотреть и, видя его крепко привинченного на цепи, стал осыпать его укоризнами. *** был очень дурен лицом, к тому же и без носу. Пугачев, на него посмотрев, сказал: "Правда, много перевешал я вашей братии, но такой гнусной образины, признаюсь, не видывал". 6 октября 1834 г. x x x Дмитриев предлагал императору Александру Муравьева в сенаторы. Царь отказал начисто и, помолчав, объяснил на то причину. Он был в заговоре Палена. Пален заставил Муравьева писать конституцию, - а между тем произошло дело 11 марта. Муравьев хвастался в последствии времени, что он будто бы не иначе соглашался на революцию, как с тем, чтобы наследник подписал хартию. Вздор. - План был начертан Рибасом и Паниным. Первый отстал, раскаясь и будучи осыпан милостями Павла. - Падение Панина произошло оттого, что он сказал, что все произошло по его плану. Слова сии были доведены до государыни Марии Феодоровны - и Панин был удален. (Слышал от Дмитриева.) x x x Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего дороже". Костров был от императрицы Екатерины именован университетским стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования. Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого пьяницы, с которым был он в тесной дружбе. Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами. Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров. x x x Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего дороже". Костров был от императрицы Екатерины именован университетским стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования. Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого пьяницы, с которым был он в тесной дружбе. Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами. Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров. x x x Граф К. Разумовский был в заговоре 1762 г. Исполнение было ускорено изменою одного из сообщников. Екатерина уже бежала из Петергофа, а Разумовский еще ничего не знал. Он был дома. Вдруг слышит, к нему стучатся. "Кто там?" - "Орлов, отоприте". Алексей Орлов, которого до тех пор гр. Разумовский не видывал, вошел и объявил, что Екатерина в Измайловском полку, но что полк, взволнованный двумя офицерами (дедом моим Л. А. Пушкиным и не помню кем еще), не хочет ей присягать. Разумовский взял пистолеты в карманы, поехал в фуре, приготовленной для посуды, явился в полк и увлек его. Дед мой посажен был в крепость, где и сидел два года. x x x Славный анекдот об указе, разорванном князем Яковом Долгоруким, рассказан у Голикова ошибочно и не вполне. Долгорукий после дерзкого своего поступка уехал домой из сената. Государь, узнав обо всем, очень прогневался и приехал к нему. Князь Яков стал перед ним на колени и просил помилования. Государь, побранив его, стал с ним рассуждать о сущности разорванного указа. Долгорукий изложил ему свое мнение. "Разве не мог ты то же самое сказать, - заметил ему Петр, - не раздирая моего указа?" - "Правда твоя, государь, - отвечал Долгорукий, - но я знал, что если я его раздеру, то уже впредь таковых подписывать не станешь, жалея мою старость и усердие". - Государь с ним помирился, но, приехав к себе, приказал