Оцените этот текст:




     - Я пришел сготовить себе ужин на твоем огне и переночевать под твоей
крышей, - сказал я, входя в хижину старого Эббитса. Его слезящиеся  мутные
глаза остановились на мне без всякого выражения, а Зилла  скорчила  кислую
мину и  что-то  презрительно  буркнула  вместо  приветствия.  Зилла,  жена
старого Эббитса, была самая сварливая и злющая старуха на всем Юконе. Я ни
за что не остановился бы у них, но собаки мои сильно утомились, а во  всем
поселке не было ни души. Хижина Эббитса была единственная,  где  оказались
люди, и потому мне пришлось именно здесь искать приюта.
     Старик Эббитс время от времени пытался преодолеть путаницу в  мыслях;
проблески сознания то вспыхивали, то потухали в его глазах. Пока я готовил
себе ужин, он даже несколько раз, как полагается  гостеприимному  хозяину,
начинал осведомляться о моем здоровье, спрашивал, сколько у меня собак и в
каком они состоянии, сколько миль я прошел  за  этот  день.  А  Зилла  все
больше хмурилась и фыркала еще презрительнее.
     Да и то сказать: чему им было радоваться, этим двум старикам, которые
сидели, скорчившись у огня? Жизнь их подходила к концу, они были дряхлы  и
беспомощны, страдали от ревматизма и голода. Вдыхая запах мяса, которое  я
поджаривал на огне, они  испытывали  Танталовы  муки  и  качались  взад  и
вперед, медленно, в безнадежном унынии.  Эббитс  каждые  пять  минут  тихо
стонал. В его стонах слышалось не столько страдание, сколько усталость  от
долгтх страданий. Угнетенный  тяжким  и  мучительным  бременем  того,  что
зовется жизнью, но  еще  более  -  страхом  смерти,  он  переживал  вечную
трагедию старости, когда жизнь уже не радует, но смерть еще не  влечет,  а
пугает.
     В то время, как моя оленина шипела и трещала на сковороде, я заметил,
как дрожат и раздуваются ноздри  старого  Эббитса,  кк  жадно  он  вдыхает
аромат жаркого. Он даже на время перестал качаться и кряхтеть, и лицо  его
приняло осмысленное выражение.
     Зилла, напротив, стала качаться еще быстрее и в первый  раз  выразила
свое отчаяние отрывистыми и резкими звуками, похожими на собачий визг. Оба
- и она и Эббитс - своим  поведением  в  эту  минуту  до  того  напоминали
голодных собак, что я ничуть не был бы удивлен,  если  бы  у  Зиллы  вдруг
оказался хвост и она стала бы им стучать об пол, как это делают собаки.  У
Эббитса даже слюни текли, он  то  и  дело  наклонялся  вперед,  чтобы  его
трепещущие ноздри были ближе к сковороде с мясом, так сильно  возбуждавшим
его аппетит.
     Наконец я подал каждому из  них  по  тарелке  жареного  мяса,  и  они
принялись жадно  есть,  громко  чавкая,  причмокивая,  беспрерывно  что-то
бормоча себе под нос. Когда все было съедено  и  чавканье  утихло,  я  дал
старикам по  кружке  горячего  чая.  Лица  их  выражали  теперь  блаженное
удовлетворение. Зилла облегченно вздохнула, и угрюмые  складки  у  ее  рта
разгладились. Ни она, ни Эббитс больше не раскачивались, и, казалось,  оба
погружены были в тихое раздумье. Я видел слезы в глазах Эббитса и понимал,
что это слезы жалости к самому себе. Оба долго искали свои трубки - видно,
они давно уже не курили, потому что не было табаку. И  старик  так  спешил
насладиться этим наркотиком, что у  него  руки  тряслись  -  пришлось  мне
разжечь ему трубку.
     - А почему вы одни во всей деревне? -  спросил  я.  -  Все  остальные
вымерли, что ли? Может, здесь была повальная болезнь и  выжили  только  вы
двое?
     Старый Эббитс покачал головой.
     - Нет, никакой болезни не было. Все ушли на охоту, добывать  мясо.  А
мы с Зиллой слишком стары, ноги у нас ослабли, и мы уже не можем нести  на
спине поклажу, все, что нужно для дороги и лагеря. Вот мы и остались дома.
Ждем, чтобы молодые вернулись с мясом.
     - А если они и вернутся с мясом, что из того? - резко спросила Зилла.
     - Может, они принесут много мяса, - сказал Эббитс, и в  его  дрожащем
голосе звучала надежда.
     - А даже если много принесут, нам-то что достанется?  -  еще  суровее
возразила женщина. - Несколько костей дадут обглодать - так разве это пища
для нас, беззубых стариков? А сало, почки,  языки  -  все  это  попадет  в
другие рты.
     Эббитс поник головой и тихонько всхлипнул.
     - Некому больше охотиться за  мясом  для  нас!  -  крикнула  Зилла  с
ожесточением, повернувшись ко мне.
     Она как будто обвиняла меня в чем-то, и я пожал плечами в знак  того,
что неповинен в приписываемом мне неизвестном преступлении.
     - Так знай же, белый человек: это твои братья, белые, виноваты в том,
что мой муж и я на старости лет не  имеем  мяса  и  сидим  в  холоде,  без
табака.
     -  Нет,  -  возразил  Эббитс  серьезно  (у   него,   видно,   чувство
справедливости было развито сильнее, чем у его жены), - нет, нас  постигло
большое горе, это верно. Но белые не желали нам зла.
     - А где Моклан? - крикнула Зилла. - Где твой сильный  и  крепкий  сын
Моклан? Где рыба, которую он всегда так охотно приносил нам, чтобы  мы  не
голодали?
     Старик только покачал головой.
     - И где Бидаршик, твой могучий сын? Он был ловкий  охотник  и  всегда
приносил тебе спинное сало и вкусные сушенные  языки  лосей  и  карибу.  А
теперь я не вижу больше ни сала, ни вкусных сушенных языков. Твой  желудок
целыми днями пуст, и накормить тебя  пришлось  человеку  очень  дурного  и
лживого белого племени...
     - Нет, - мягко остановил ее Эббитс. -  Белые  не  лгут,  они  говорят
правду. Они всегда говорят правду. - Он  помолчал,  ища  подходящих  слов,
чтобы смягчить жесткое суждение, которое собирался высказать. - Но  правда
у белого человека бывает разная. Сегодня он говорит одну, завтра - другую,
и невозможно понять его, понять его обычай...
     - Говорить сегодня одну правду, а завтра другую - это и значит лгать!
- объявил Зилла.
     - Нет, белого человека  понять  невозможно,  -  упрямо  твердил  свое
Эббитс.
     Мясо, чай и табак словно вернули его к жизни, и он крепко уцепился за
мысль, всплывшую в мозгу. Мысль эта светилась сейчас в глубине его  мутных
от старости глаз. Он даже как-то выпрямился,  голос  его  окреп  и  звучал
уверенно, утратив прежние интонации, то  жалобные,  то  ворчливые.  Старик
обращался теперь ко мне с достоинством, как равный к равному.
     - Глаза белого человека открыты, - начал он. -  Белый  человек  видит
все, он много думает и очень мудр. Но сегодня он не таков, каким был вчера
или будет завтра, и понять его никак невозможно. Он  не  всегда  поступает
одинаково, и никто не может знать, как он поступит в следующий раз. Обычай
индейца всегда один и тот же. Лось каждый год спускается с гор  в  долины,
когда  наступает  зима.  Лосось  всегда  приходит   весною,   когда   река
освобождается ото льда. На свете все испокон веков совершается  одинаково.
Индеец знает это, и все ему понятно. А обычай белого  человека  не  всегда
один и тот же, и потому индейцу его не понять. Индеец не может знать,  как
поступит белый.
     Вот, к примеру, скажу про табак.  Табак  -  очень  хорошая  вещь.  Он
заменяет голодному пищу, он сильного делает сильнее, а тот, кто  сердится,
за трубкой забывает свой гнев. И потому табак ценится  так  дорого,  очень
дорого. Индеец за лист табака дает большого лосося, потому что этот  табак
он может жевать долго и от сока  его  становится  приятно  внутри.  А  что
делает  белый?  Когда  рот  его  полон  табачного  сока,   он   этот   сок
выплевывает!.. Да, выплевывает прямо на  снег,  и  дорогой  сок  пропадает
даром. Что, белый человек любит табак? Не знаю. Но если любит, зачем же он
выплевывает такой дорогой сок? Это непонятно и очень неразумно.
     Старый Эббитс умолк и  запыхтел  трубкой,  но,  убедившись,  что  она
потухла и ее нужно разжечь, протянул ее жене. И Зилле, чтобы сделать  это,
пришлось разжать губы, застывшие в язвительной усмешке по адресу белых.
     А Эббитс молчал, не докончив своего  рассказа.  Он  снова  как  будто
ослабел под бременем старости. Я спросил:
     - А где ваши сыновья Моклан и Бидаршик? Почему  ты  и  твоя  жена  на
старости лет остаетесь без мяса?
     Эббитс словно очнулся от сна и с трудом выпрямился.
     - Красть нехорошо, - сказал он. - Если собака  утащит  у  тебя  кусок
мяса, ты бьешь ее палкой. Таков закон. Этот закон  человек  установил  для
собаки, и собака должна его соблюдать, иначе палка  причинит  ей  боль.  И
когда другой человек украдет  у  тебя  мясо,  или  челнок,  или  жену,  ты
убиваешь этого человека. Таков закон, и он справедлив. Воровать  нехорошо,
поэтому закон говорит: вору - смерть!  Кто  нарушает  закон,  должен  быть
наказан. А самая страшная кара - смерть.
     - Но почему же человека вы за кражу убиваете, а собаку нет? - спросил
я.
     Старый Эббитс посмотрел на меня с  искренним  изумлением,  в  котором
было что-то детское, а Зилла насмешливой улыбкой дала мне понять, как  мой
вопрос глуп.
     - Да, вот так думают белые люди! - заметил Эббитс.
     - Они глупы, эти белые! - отрезала Зилла.
     -  Так  пусть  же  старый  Эббитс  поучит  меня,   белого   человека,
уму-разуму, - сказал я смиренно.
     - Собаку не убивают, потому что она должна тащить  нарты.  А  человек
никогда не тащит нарты другого человека, и потому, если он провинился, его
можно убить.
     - Вот оно что! - пробормотал я.
     - Таков закон, - продолжал старый  Эббитс.  -  Теперь  слушай,  белый
человек, я расскажу  тебе  об  одном  величайшем  безрассудстве.  Живет  в
деревне индеец по имени Мобитс. Украл он у белого два фунта муки. И что же
сделал белый? Поколотил Мобитса? Нет. Убил его? Нет. А как же он  поступил
с Мобитсом? Сейчас узнаешь. У белых есть дом. И он запирает Мобитса в этом
доме. У дома крепкая крыша, толстые стены.  Белый  разводит  огонь,  чтобы
Мобитсу было тепло. Он дает Мобитсу много еды. Никогда в жизни  Мобитс  не
едал такой хорошей пищи. Тут и сало, и хлеб, и бобов сколько душе  угодно.
Мобитсу живется отлично.
     Дверь дома заперта на большой замок, чтобы Мобитс не сбежал. Это тоже
очень глупо: зачем Мобитсу бежать, если у него там  всегда  еды  много,  и
теплые одеяла и жаркий огонь? Дурак бы он был, если бы  сбежал!  А  Мобитс
вовсе не дурак.
     Три месяца его держали в этом доме. Он украл два фунта муки  -  и  за
это белый так хорошо позаботился о нем! Мобитс съел за три месяца не  два,
а много фунтов муки, много фунтов сахару и сала, а уж бобов - целую  уйму.
И чаю Мобитсу давали вволю. Через  три  месяца  белый  открывает  дверь  и
приказывает Мобитсу уходить. Но Мобитс не хочет. Ведь и собака  не  уходит
оттуда, где ее долгое время кормили. Так и  Мобитс  не  хотел  уходить,  и
белому человеку пришлось его гнать. Вот Мобитс и вернулся к нам в деревню.
Он очень разжирел. Так поступает белый человек, и нам его не понять.  Ведь
это глупо, очень глупо!..
     - Но где же твои сыновья?  -  настойчиво  допытывался  я.  -  У  тебя
сильные сыновья, а ты на старости лет голодаешь?
     - Был у нас Моклан, - начал Эббитс.
     - Он был очень сильный! - вмешалась Зилла.  -  Он  мог  день  и  ночь
грести, не отдыхая. Он знал все повадки лососей и был на реке,  как  дома.
Моклан был очень умен.
     - Да, был у нас Моклан, - повторил Эббитс,  не  обратив  внимания  на
вмешательство жены. - Весною он уплыл  вниз  по  Юкону  вместе  с  другими
юношами, чтобы поторговать в форте Кэмбел. Там есть пост, где много всяких
товаров белых людей, и есть торговец по имени Джонс. Живет там еще и шаман
белых - по-вашему, "миссионер".
     А около форта Кэмбел на реке есть опасное место, где Юкон  узок,  как
стан девушки, и вода очень быстрая.  Там  сталкиваются  течения  с  разных
сторон, и в реке водоворот. Людей в этом  месте  засасывает.  Течение  все
время меняется, и лицо реки никогда не бывает одинаково. А Моклан был  мой
сын и, значит, храбрый юноша...
     - Разве мой отец не был храбрецом? - прервала его Зилла.
     - Да, твой отец  был  храбр,  -  согласился  Эббитс  тоном  человека,
который во что бы то ни стало хочет сохранить мир в семье. - Моклан - твой
сын и мой, и он не знал страха. Может быть, потому, что отец  у  тебя  был
смельчак из смельчаков, Моклан был тоже чересчур  смел.  Когда  нальешь  в
горшок слишком много воды, она переливается через край. Так  и  в  Моклане
было слишком много смелости, и она переливалась через край.
     Юноши, что плыли с ним по Юкону, очень боялись опасной воды  у  форта
Кэмбел. А Моклан не трусил. Он громко засмеялся:  "О-хо-хо!"  -  и  поплыл
прямо к опасному  месту.  И  там,  где  течения  сталкиваются,  его  лодка
опрокинулась. Водоворот схватил Моклана за ноги. Он кружил его,  кружил  и
тянул вниз. Моклан скрылся под водой, и больше его не видели.
     - Ай-ай-ай! - простонала Зилла. - Он был  ловок  и  умен,  и  он  мой
первенец!
     - Я отец Моклана, - пробормотал Эббитс, терпеливо выждав,  пока  жена
притихнет. - И вот я сажусь в лодку и еду вниз по Юкону,  в  форт  Кэмбел,
чтобы получить долг.
     - Долг? - переспросил я. - Какой долг?
     - Долг с Джонсона, главного торговца, - был ответ. - Таков закон  для
тех, кто странствует по чужой стране.
     Я в недоумении покачал головой, обнаружив  этим  свое  невежество.  И
Эббитс  посмотрел  на  меня  состардательно,  а  Зилла,  по   обыкновению,
презрительно фыркнула.
     - Ну слушай, белый человек, - сказал старый Эббитс. -  К  примеру,  у
тебя в лагере есть собака, и  она  кусается.  Так  вот,  если  она  укусит
человека, ты подаришь тому человеку что-нибудь, потому что собака - твоя и
ты за нее отвечаешь. Ты платишь за вред, который она причинила.  Верно?  И
то же самое бывает, если в твоем краю опасная охота или опасная  вода:  ты
должен платить чужим за вред. Таков закон, и это справедливо.  Брат  моего
отца пошел в страну племени Танана и был  там  убит  медведем.  Так  разве
племя Танана не уплатило за это моему отцу? Оно дало  ему  много  одеял  и
ценных шкур. Так и следовало. Охота в тех краях опасна,  и  жители  должны
были за это заплатить.
     Поэтому я, Эббитс, отправился в форт Кэмбел получить долг.  А  Джонс,
главный торговец, посмотрел на меня и рассмеялся. Да, он долго смеялся,  и
не захотел платить. Тогда я пошел к вашему шаману, тому, кого вы называете
"миссионер", и у нас с ним был долгий разговор. Я  ему  объяснил  все  про
опасную воду и плату, которую мне следует получить. А он говорил о другом.
О том, куда ушел Моклан после смерти. Если миссионер не  лжет,  там  горят
большие костры, и,  значит,  Моклану  никогда  не  будет  холодно.  И  еще
миссионер толковал о том, куда я пойду, когду  умру.  Он  сказал  недобрые
слова. Будто я слеп. Но это же ложь! И будто я брожу в великой тьме. И это
тоже ложь! Я ответил ему, что день и ночь приходят для всех одинаково, и в
моей деревне ничуть не темнее, чем у белых в форте Кэмбел. И еще я сказал,
что приехал не за тем, чтобы толковать про тьму и свет, и то  место,  куда
мы уходим после смерти. Мне должны здесь уплатить за опасную воду, убившую
моего сына.  Тогда  миссионер  очень  рассердился,  обозвал  меня  "темным
дикарем" и прогнал. И я вернулся  из  форта  Кэмбел,  ничего  не  получив.
Моклан умер, а я на старости лет остался без рыбы и без мяса.
     - А все из-за этих белых! - вставила Зилла.
     - Да, из-за белых, - согласился Эббитс. - И еще другое  случилось  по
вине белых. Был у нас сын Бидаршик. Белый человек поступил  с  ним  совсем
иначе, чем с Ямиканом, а ведь Бидаршик и Ямикан  сделали  одно  и  то  же.
Сперва я расскажу тебе про Ямикана. Молодой Ямикан был из нашей деревни, и
случилось так, что он убил белого. Скверное  это  дело  -  убить  человека
другого племени: из-за него потом беды не оберешься. Однако Ямикан не  был
виноват. На языке у него всегда были добрые слова, и от ссор он бегал, как
собака от палки. А белый выпил много виски и ночью пришел в дом к Ямикану.
Он стал жестоко драться. Ямикан не мог от него убежать, и белый хотел  его
убить. Но Ямикану не хотелось умирать, и он убил белого человека.
     Вся деревня была в большой тревоге. Мы очень  боялись,  что  придется
много заплатить родне убитого. И мы попрятали одеяла, и меха, и  все  наше
добро, чтобы белые думали, что мы бедняки и  не  можем  дорого  заплатить.
Прошло немало времени, и  вот  пришли  белые.  Это  были  воины.  Солдаты,
по-вашему. Они увели Ямикана. Мать громко оплакивала его и посыпала волосы
пеплом. Она была уверена, что Ямикана уже нет в живых. Да  и  вся  деревня
думала так и радовалась, что белые ничего с нас не взяли.
     Случилось все это весною, когда река  освободилась  от  льда.  Прошел
год, потом еще год. Опять наступила весна, и  лед  с  реки  сошел.  И  вот
Ямикан, которого все считали мертвым,  вернулся  к  нам  живой.  Он  очень
растолстел: видно было, что он все это время спал в тепле и ел  досыта.  У
него было теперь много красивой одежды, и он был мудр,  совсем  как  белый
человек. Очень скоро он стал вождем нашей деревни.
     Ямикан рассказывал много удивительного  про  обычаи  белых:  ведь  он
долго жил среди них и совершил далекое путешествие в  их  страну.  Сначала
белые солдаты долго везли его вниз по Юкону, очень далеко, туда, где  река
кончается и впадает в озеро, которое больше всей земли и такое же широкое,
как небо. Я и не знал, что Юкон течет так  далеко,  но  Ямикан  это  видел
собственными глазами. Не верилось мне также, что есть такое озеро - больше
всей земли и широкое, как небо. Но Ямикан его видел. И еще он говорил мне,
что вода  в  этом  озере  соленая,  -  а  это  уже  совсем  удивительно  и
непонятно...
     Однако тебе, белый человек, все эти чудеса известны,  и  я  не  стану
утомлять тебя беседой о них.  Расскажу  только  о  том,  что  случилось  с
Ямиканом. Белые очень хорошо кормили его.  Ямикан  все  время  ел,  и  ему
давали все больше хорошей пищи. Белые люди живут в солнечной  стране,  так
рассказывает Ямикан, там очень тепло и тела зверей  покрыты  не  мехом,  а
волосом. В полях зелень высокая, густая, вот откуда у белых берется  мука,
и бобы, и картофель. И в той стране под солнцем никогда не бывает  голода.
Там всегда много еды. Я об этом ничего не знаю... Но так говорил Ямикан.
     Да, странно все то, что случилось с Ямиканом. Белые люди не причинили
ему никмкого зла. Давали ему  все  время  теплую  постель  ночью  и  много
вкусной пищи днем. Они повезли его  через  Соленое  озеро,  огромное,  как
небо.  Он  плыл  на  огненной  лодке  белых,  которая  по-вашему   зовется
"пароход", и этот пароход был раз в двадцать больше, чем тот, что  плавает
по Юкону. Сделан он из железа, а все-таки не тонет. Не  понимаю,  как  это
возможно, но Ямикан говорит: "Я же плавал далеко на этой железной лодке  -
и вот видите, я жив". Это военное судно белых, на нем множество солдат.
     Плавание продолжалось много-много дней и ночей, и вот Ямикан  приехал
в страну, где нет снега. Этому трудно поверить. Не может быть, чтобы зимою
не выпадал снег. Но Ямикан это видел. Я спрашивал потом белых, и они  тоже
говорят, что в этой стране снега никогда не бывает.  Но  мне  все  еще  не
верится, и потому я хочу спросить у тебч: правда ли это? И  еще  скажи  ты
мне, белый человек,  как  называется  та  страна.  Я  когда-то  слышал  ее
название, но хочу услышать его еще и от тебя, тогда я буду  знать,  правду
мне говорили или ложь.
     Старый Эббитс смотрел на меня с беспокойством. Он решил во что бы  то
ни стало узнать правду, как ни хотелось ему сохранить  веру  в  невиданное
никогда чудо.
     - Да, - сказал я ему. - То, что ты слышал, правда. В  той  стране  не
бывает снега, а зовется она Калифорнией.
     - Кали-фор-ния, - раздельно повторил  он  несколько  раз,  напряженно
вслушиваясь в то, что произносил. И наконец утвердлительно кивнул головой.
     - Да, значит, это  та  самая  страна,  про  которую  рассказывал  нам
Ямикан.
     Я догадывался, что случай с Ямиканом, очевидно, произошел в те  годы,
когда Аляска только что перешла к Соединенным Штатам: тогда здесь  еще  не
было власти на местах и территориальных законов, и  виновных  в  убийстве,
видимо, отсылали в Штаты, чтобы там судить федеральным судом.
     - Когда Ямикан очутился в этой стране без снега, -  продолжал  старый
Эббитс, - его привели в большой дом, полный людей. Люди эти долго говорили
что-то и задавали Ямикану много вопросов.  Потом  объявили  ему,  что  ему
больше ничего плохого не сделают. Ямикана это удивило: ведь ему и до  того
ничего плохого не делали, все время давали еды вволю и теплую постель. А с
того дня его стали кормить еще лучше, давали ему деньги и возили по разным
местам в той стране белых людей. И он  видел  много  удивительного,  много
такого, чего не в силах понять я, Эббитс, потому что  я  старик  и  никуда
далеко не ездил. Через два года Ямикан вернулся в нашу  деревню.  Он  стал
очень мудр и до самой смерти был нашим вождем.
     Пока он был жив, он часто сиживал у  моего  огня  и  рассказывал  про
чудеса, которые довелось ему видеть. Бидаршик, мой сын, тоже сидел у  огня
и слушал с широко раскрытыми глазами.
     Раз ночью, когда Ямикан ушел домой,  Бидаршик  встал,  выпрямился  во
весь свой высокий рост, ударил себя кулаком в грудь и сказал:
     - Когда я стану мужчиной, я отправлюсь путешествовать в дальние  края
и даже в ту страну, где нет снега. Я хочу увидеть все своими глазами.
     - Бидаршик не раз ездил в дальние места, - с гордостью сказала Зилла.
     - Это верно, - торжественно подтвердил Эббитс. - А когда возвращался,
сидел у огня и томился жаждой увидеть еще другие, неизвестные ему земли.
     - Он постоянно поминал про Соленое озеро величиной с небо  и  про  ту
страну, где не бывает снега, - добавила Зилла.
     - Да, - сказал Эббитс. - Он часто твердил: "Когда я  наберусь  сил  и
стану настоящим мужчиной, я отправлюсь туда и сам увижу, правда ли все то,
что говорит Ямикан".
     - Но не было никакой возможности попасть в страну белых,  -  заметила
Зилла.
     - Разве он не поплыл по Юкону до Соленого озера, большого, как  небо?
- возразил ей муж.
     - Да, но перебраться через это озеро в страну солнца ему не удалось.
     - Для этого надо было попасть на железный пароход  белых,  который  в
двадцать раз больше тех, что ходят по Юкону, - пояснил Эббитс (он  сердито
покосился на  Зиллу,  видя,  что  ее  увядшие  губы  опять  разжались  для
какого-то замечания. И она не решилась ничего сказать). - Но белый человек
не пустил Бидаршика на свой пароход, и мой сын вернулся домой.
     Он сидел у огня и тосковал по той стране, где нет снега.
     - А все-таки он побывал у Соленого озера и видел пароход, который  не
тонет, хотя он железный! - воскликнула неукротимая Зилла.
     - Да, - подтвердил Эббитс. - И он узнал, что Ямикан  говорит  правду.
Но у Бидаршика не было никакой возможности попасть в страну  белых.  И  он
затосковал и постоянно сидел у огня, как старый, больной  человек.  Он  не
ходил больше на охоту добывать мясо.
     - И не ел мяса, которое я ему подавала, - добавила  Зилла.  -  Только
головой качал и говорил: "Я хотел бы есть пищу белых людей  и  растолстеть
от нее, как Ямикан".
     - Да, он совсем перестал есть мясо, - продолжал Эббитс. - Болезнь все
сильнее одолевала его, и я боялся, что он умрет. То была не болезнь  тела,
а  болезнь  головы.  Он  был  болен  желанием.  И  я,  его  отец,   крепко
призадумался. У меня оставался только  один  сын,  и  я  не  хотел,  чтобы
Бидаршик умер. У  него  была  больна  голова,  и  только  одно  могло  его
исцелить. "Надо, чтобы Бидаршик через Соленое озеро попал в страну, где не
бывает снега, иначе он умрет", - говорил я себе. Я долго думал  и  наконец
придумал, как ему этого добиться.
     И однажды вечером, когда он сидел у огня, повесив голову в  тоске,  я
сказал:
     - Сын мой, я придумал, как тебе попасть в страну белых.
     Он посмотрел на меня, и лицо его просияло.
     - Поезжай так, как поехал Ямикан.
     Но Бидаршик уже опять впал в уныние и ничего не понял.
     - Ступай, - говорю я ему, - найди какого-нибудь белого  и  убей  его,
как это сделал Ямикан. Тогда придут солдаты. Они заберут тебя  и  так  же,
как Ямикана, повезут через Соленое озеро в страну белых. И ты, как Ямикан,
вернешься сюда толстым, и глаза твои будут полны всем тем, что ты видел, а
голова полна мудрости.
     Бидаршик вскочил и протянул руку к своему ружью.
     - Иду убить белого.
     Тут  я  понял,  что  мои  слова  понравились  Бидаршику  и   что   он
выздоровеет. Ибо слова мои были разумны.
     В нашу деревню пришел тогда один белый. Он не искал в  земле  золота,
не охотился за шкурами в лесу. Нет, он все время собирал  разных  жуков  и
мух. Но он ведь не ел насекомых, для чего же он их разыскивал  и  собирал?
Этого я не знал. Знал только, что этот белый  -  очень  странный  человек.
Собирал он и птичьи яйца. Их он тоже не ел. Он выбрасывал все, что внутри,
и оставлял себе только скорлупу. Но ведь яичную скорлупу не едят! А он  ее
укладывал в коробки, чтобы она не разбилась. Не ел он  и  птичек,  которых
ловил. Он снимал с них только кожу с перьями и прятал в  коробки.  Еще  он
любил собирать кости, хотя костей не едят, а к тому же этот  чудак  больше
всего любил очень старые кости, он их выкапывал из земли.
     Этот белый не был силен и свиреп, я понимал, что его убить легко. И я
сказал Бидаршику: "Сын мой, этого белого человека  ты  сможешь  убить".  А
Бидаршик ответил, что это умные слова. И вот он пошел в одно  место,  где,
как он знал, в земле лежало много костей. Он вырыл их целую кучу и  принес
на стоянку того чудака. Белый был очень доволен.  Его  лицо  засияло,  как
солнце, он глядел на кости и радостно улыбался. Потом он  нагнулся,  чтобы
рассмотреть их получше. Тут Бидаршик нанес ему  сильный  удар  топором  по
голове. Белый повалился на землю и умер.
     - Ну, - сказал я Бидаршику, - теперь придут воины и увезут тебя в  ту
страну под солнцем, где ты будешь много есть и растолстеешь.
     Бидаршик был счастлив. Тоска его сразуц прошла, он  сидел  у  огня  и
ждал солдат...
     - Как я мог знать, что обычай у  белых  всякий  раз  иной?  -  гневно
спросил вдруг старый Эббитс, повернувшись ко мне. - Откуда мне было знать,
что белый сегодня поступает иначе, чем вчера, а завтра  поступит  не  так,
как  сегодня?  -  Эббитс  уныло  покачал  головой.  -  Нет,  белых  понять
невозможно! Вчера они Ямикана увозят в свою страну и  кормят  его  там  до
отвала хорошей пищей. Сегодня они хватают Бидаршика - и что же они  с  ним
делают? Вот послушайте, что они сделали с нашим Бидаршиком.
     Да, я, его отец, расскажу вам  это.  Они  повезли  Бидаршика  в  форт
Кэмбел, а там накинули ему на шею веревку, и когда ноги его отделились  от
земли, он умер.
     - Ай! Ай! - запричитала Зилла. - И он так и не переплыл то озеро, что
шире неба, и не увидел солнечную страну, где нет снега!
     - А потому, - сказал старый  Эббитс  серьезно  и  с  достоинством,  -
некому больше охотиться за мясом для  меня,  и  я  на  старости  лет  сижу
голодный у огня и рассказываю про свое горе белому человеку,  который  дал
мне еду, и крепкий чай, и табак для моей трубки.
     - А во всем виноваты лживые и дурные белые  люди!  -  резко  крикнула
Зилла.
     - Нет, - возразил ее старый  муж  мягко,  но  решительно.  -  Виноват
обычай белых, которого нам не понять, потому  что  он  никогда  не  бывает
одинаков.

Last-modified: Thu, 31 Jul 1997 06:42:20 GMT
Оцените этот текст: