позе и голосе Корнелия Дизи заметно было торжество и уверенность в победе. - Он не может указать разницы. Потому что разницы нет! Наши бумажные деньги - точное подобие английских. Это настоящие деньги! Тем временем Гриф успел шепнуть что-то Иеремии на ухо. Тот кивнул головой, и, когда Корнелий замолчал, он снова взял слово: - Однако все папаланги знают, что английское правительство обменивает эту бумагу на звонкую монету. Дизи окончательно чувствовал себя победителем. Он помахал в воздухе фиту-айванской кредиткой. - А разве здесь не написано то же самое? Гриф снова что-то шепнул Иеремии. - Написано, что эти бумажки вы обменяете на золото и серебро? - переспросил Иеремия. - По первому требованию? - спросил Иеремия. - По первому требованию. - Тогда я требую обмена сейчас же, - сказал Иеремия, вытаскивая из висевшего у него на поясе мешочка небольшую пачку кредиток. Корнелий взглянул на нее быстрым оценивающим взглядом. - Хорошо. Вы получите за них немедленно звонкой монетой. Сколько тут? - Вот мы сейчас увидим нашу новую систему в действии! - объявил король, разделяя триумф своего министра. - Все слышали? Он будет менять бумажки на звонкую монету! - крикнул Иеремия во весь голос. Не теряя ни минуты, он сунул обе руки в корзину и извлек оттуда целую кипу фиту-айванских кредиток, уложенных пачками. При этом вокруг распространился какой-то странный запах, шедший из корзины. - Всего здесь у меня тысяча двадцать восемь фунтов, двенадцать шиллингов и шесть пенсов, - объявил Иеремия. - А вот мешок для монеты. Корнелий отшатнулся. Он никак не ожидал, что Иеремия потребует такую большую сумму. К тому же, обводя собрание встревоженными глазами, он увидел, что вожди и представители деревень тоже достают пачки бумажных денег. Солдаты, держа в руках полученное за два месяца жалованье, проталкивались вперед, а из-за ограды на дворцовую территорию хлынула толпа народа - и все держали наготове бумажные деньги. - Вы создаете панику, чтобы опустошить наш банк! - с упреком сказал Корнелий Грифу. - Вот мешок для денег, - торопил его Иеремия. - Обмен придется отложить, - объявил наконец Корнелий с храбростью отчаяния. - Банк в эти часы закрыт. Иеремия, размахивая пачкой кредиток, орал: - Здесь ничего не сказано насчет часов. Здесь сказано: "по требованию", - и я требую, чтобы обменяли немедленно. - Вели им прийти завтра, Туи Тулифау! - взмолился Корнелий. - Завтра им будет уплачено. Король медлил: супруга грозно смотрела на него, крепко сжав в кулак коричневую руку, и Туи Тулифау тщетно пытался отвести глаза от этого устрашающего кулака. Он нервно откашлялся. - Мы хотим сейчас видеть твою систему в действии, - объявил он. - Люди прибыли издалека. - Неужели вы согласны, чтобы я им отдал такие громадные деньги? - тихо сказал Дизи королю. Сепели услышала и огрызнулась так свирепо, что король невольно шарахнулся от нее. - Не забудьте про свинью, - шепнул Гриф Иеремии. Тот вскочил и, энергичным жестом прекратив поднимавшийся уже галдеж, заговорил: - На Фиту-Айве существовал когда-то древний и весьма почтенный обычай. Когда кого-нибудь уличали в тяжких преступлениях, ему перебивали дубиной все суставы, а затем связанного оставляли перед приливом в воде у берега, на съедение акулам. К сожалению, те времена миновали. Но у нас еще сохранился другой древний и весьма почтенный обычай. Всем вам он известен. Уличенных грабителей и обманщиков побивают дохлыми свиньями. Тут правая рука Иеремии нырнула в корзину, и, несмотря на то, что он был без очков, извлеченная им оттуда свинья угодила прямехонько в шею Корнелию. Иеремия метнул ее с такой силой, что министр финансов перекувырнулся и отлетел в сторону. Тут же, не дав ему прийти в себя, к нему подскочила Сепели с живостью и проворством, каких никак нельзя было ожидать от женщины, весившей двести шестьдесят футов. Ухватив Корнелия одной рукой за шиворот, она взмахнула свиньей и под восторженный рев всех своих подданных по-королевски расправилась с ним. Туи Тулифау ничего другого не оставалось, как, скрыв свою досаду, примириться с позором своего фаворита. Он откинулся на циновке, хохоча так, что сотрясалась вся гороподобная туша. Сепели бросила наконец и свинью и министра финансов. Орудие казни немедленно подхватил один из делегатов. Корнелий пустился наутек, но свинья угодила в него и сшибла с ног. Тут уже весь народ и армия с криками и хохотом приняли участие в забаве. Как ни увертывался, как ни метался бывший министр, свинья настигала его всюду, сбивая с ног, или летела навстречу. Словно затравленный заяц, улепетывал он между пальмами и деревьями авокадо. Ни одна рука не коснулась его, мучители расступались, давая ему дорогу, но ни на миг не прекращали преследования. И свинья летала, как мяч, - ее только успевали подхватывать то одни, то другие руки. Когда и Корнелий и его преследователи скрылись в глубине Дроковой аллеи, Гриф повел всех торговцев в королевское казначейство, и только к вечеру последняя кредитка была обменена на звонкую монету. 8 В ласковой прохладе сумерек из-за прибрежных зарослей выплыл челнок и направился к "Кантани". Челнок был ветхий, дырявый, и сидевший в нем человек греб очень медленно, время от времени останавливаясь, чтобы вычерпать воду. Матросы канаки злорадно захихикали, когда он, подъехав к "Кантани", с мучительными усилиями стал взбираться на палубу. Он был омерзительно грязен и вид имел пришибленный. - Можно мне потолковать с вами, мистер Гриф? - спросил он смиренно и печально. - Да, только сядьте подальше и с подветренной стороны, - отозвался Гриф. - Нет, нет, еще дальше! Вот так. Корнелий присел на планшир и подпер голову руками. - Понятно, - сказал он. - От меня несет, как от неубранных трупов на поле битвы. Голова трещит, шея, наверное, сломана, зубы все шатаются... В ушах жужжит, как будто там целое гнездо ос. А еще, я полагаю, у меня вывихнуты мозги! Ох! То, что я пережил, страшнее землетрясения и чумы! На мою голову падал град свиней... - Он замолчал с тяжелым вздохом, похожим на стон. - Я видел смерть лицом к лицу, смерть страшную, какую не мог бы вообразить себе ни один поэт. Если бы я сварился в кипящем масле, или был съеден крысами, или меня разорвали на части дикие жеребцы, это было бы, конечно, неприятно... Но принять смерть от дохлой свиньи! - Корнелий содрогнулся. - Право, это превосходит всякое человеческое воображение! Капитан Бойг шумно потянул носом воздух и передвинул свой складной стул подальше от Корнелия. - Мистер Гриф, я слышал, что вы едете в Яп, - продолжал Корнелий. - У меня к вам две покорнейшие просьбы: довезите меня туда и угостите капелькой того виски, от которого я отказался в день вашего прибытия. Гриф хлопнул в ладоши и велел подошедшему на зов чернокожему стюарду принести мыло и полотенца. - Ступайте, Корнелий, и первым делом вымойтесь как следует, - сказал он. - Бой принесет вам штаны и рубаху... Кстати, пока вы не ушли, объясните мне, каким это образом в казначействе денег оказалось больше, чем выпущено бумажек? - Я хранил там свои собственные деньги, которые привез, чтобы было с чем начать. - Ну, плату за простой и все наши убытки и издержки мы решили взыскать с Туи Тулифау, - сказал Гриф. - Так что найденный в кассе излишек будет вам возвращен... Вычтем только десять шиллингов. - Это за что же? - А дохлые свиньи, по-вашему, растут на деревьях? Сумма в десять шиллингов, уплаченная за свинью, у нас проведена по книгам. Вздрогнув при упоминании о свинье, Корнелий кивком выразил согласие. - Слава богу, что эта свинья стоила только десять шиллингов, а не пятнадцать и не двадцать!