- два года назад выяснил... И он поведал нам удивительную историю. Оказывается, за последние пятьсот лет все народы на Земле перемешались. Из-за каких-то там эпидемий, войн, просто из-за того, что государств не стало... Ну, и когда люди опомнились, оказалось, что никто своей национальности не знает. В лучшем случае слышал, что прабабка была на четверть турчанка, или еще что-нибудь подобное. И у людей появилась мода докапываться до своей национальности. Тратилось на это много сил и средств, но получалось не у всех. Генерал-сержант Кубатай тоже долго не знал, кто он. Пробовал записаться в евреи, но его не приняли. Обманули, сказали, что лимит исчерпан. Пошел было в русские, но те обиделись, что он сначала к евреям ходил, да еще выяснилось, что он водку пить не любит. Все ему уже сочувствовать начали, но он упорно рылся в архивах. И однажды на медкомиссии, когда выяснилось, что у него отличное ночное зрение, понял истину. Ведь, осетины, как известно, в темноте отлично видят, не зря же в стихотворении сказано: "Но злая пуля осетина Его во мраке догнала." С тех пор Кубатай стал официально признанным осетином. - Здорово! - сказал Стас, который уважал упорство в достижении цели. - А ты, Смолянин, кто? Смолянин обиделся. - Как и вы, ребята, русский. У меня есть письменное свидетельство, - сухо добавил он. - Какое? - спросил я. И Смолянин не удержался - наверное, любил эту историю. - Письмо я отыскал, - начал он свой рассказ. - От прапрадеда к прадеду. Там написано, - Смолянин откашлялся и начал декламировать: - "Дорогой сынок Ваня! Очень рад, что тебя приняли в Московский Университет. Ты, как настоящий русский, должен учиться в России, а не на Украине..." Мы с братом кивнули - действительно, свидетельство стопроцентное. Но Смолянин продолжал: - "Мама, хоть и хает клятых москалей, тоже рада. А дедушка на радостях купил тебе новую ермолку, очень красивую и недорогую. Только не езжай в ней к тестю в Шымкент, одень пока старую. До свидания, твой папа Кшиштоф." Мы, пораженные, молчали. А Смолянин продолжал: - Вообще-то наша, русская, национальность одна из самых популярных. Говорят, у нас этническая аура клевая. Но в то же время все боятся, да я и сам боюсь. Станешь слишком русским, на остров потянет. А на острове... - тут он прикрыл рот ладонью, словно сказал что-то лишнее. - Что на острове? - спросил Стас, - И Ережеп про остров что-то говорил. Смолянин отнял ладонь от губ: - Нет, ребятишки, это не я должен рассказывать. Начальство спросите. Но больше мы об этом таинственном острове так ничего и не слышали. А Смолянин перевел разговор на прежнюю тему: - Так что женитесь, малолетки. За вас любая девица с радостью пойдет - как-никак, чистая национальность. - Какая ж она чистая, у нас мама узбечка, - возразил Стас. Про то, что папа - наполовину украинец, он даже и упоминать не стал. - Ничего - это еще интереснее, - завопил Смолянин. - две чистые национальности! - Подумаем, - уклонился я от ответа. - А что сегодня будем делать? Смолянин увял. - Можно лечь в гипносон, - начал он. - Или в шашки поиграть... Мы скривились. - Давайте в парк выйдем и будем шампанское пить! - предложил Смолянин. Стас побледнел. - Ну, на охоту смотаемся! - в отчаянии прошептал переводчик. - На охоту? - у Стаса загорелись глаза, да и я обрадовался. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах. А Смолянин начал развивать идею. - Возьмем мумми-бластеры, - доставая из кармана маленький, словно игрушечный пистолетик, сказал он. - Очень хорошая штука - стреляешь, и зверь сразу готов к употреблению. И мясо храниться может вечно, не портится. Мы с сомнением посмотрели на пистолет, но спорить не стали. - Поедем вчетвером, с Кубатаем, на его прыгоходе. У него хороший прыгоход, две тысячи кочек в час делает. - Чего? - Кочек. Это наша мера скорости. Прыгоходы прыгают по бетонным площадкам, которые называют кочками. Две тысячи кочек, это двести километров в час. - Подумаешь, скорость, - заворчал Стас. Но тихонько, для порядка. - А на кого будем охотиться? - поинтересовался я. И подумал, что в какого-нибудь зайца или птичку я еще могу выстрелить, а вот оленя будет жалко... - На тараколли, - жизнерадостно сказал Смолянин. И пояснил: - Общество защиты животных запрещает охотиться на млекопитающих, птиц и земноводных. Только на насекомых. Поэтому были выведены методом генной инженерии гигантские тараканы - тараколли. Очень хитрые, быстрые, ловкие звери. И вкусные. - Мы... не будем... охотиться... - разделяя паузой каждое слово, сказал Стас. - Мы... вспомнили. Мы... пацифисты. Смолянин схватился за голову. И простонал: - Что ж тогда делать? Как вас развлекать, а? Мы угрюмо молчали. И тут в распахнувшуюся дверь вошел генерал-сержант Кубатай. Он был по прежнему зелено-белый, только на поясе прибавился еще один нож. Небольшой такой, нестрашный, вроде столового. Мы приветственно поквакали, затем у Кубатая со Смолянином завязался долгий разговор. Под конец переводчик просветлел лицом, уши у него слегка задергались. - Клево, пацаны, - заорал он. - Кубатай предлагает нам отправиться на семинар кулинаров-профессионалов! Это... Это... Пальчики оближите! Мы со Стасом дружно кивнули. Вчерашний банкет успел оставить от себя лишь приятные воспоминания, и поездка к настоящим кулинарам была предложена вовремя. Пока мы шли по коридорам Департамента к стоянке прыгоходов, Смолянин шепотом рассказывал нам, что Кубатай когда-то был подающим надежды кулинаром, но потом по неизвестным причинам ушел работать в Департамент Защиты Реальности. Однако связи со старыми друзьями не теряет, ездит на все дегустации, и, по слухам, ночами работает над изготовлением нового сладкого блюда - из халвы, шербета и чурека. В самом приподнятом настроении мы погрузились в прыгоход, стоящий перед огромным, метров пятьсот в длину и этажей сорок в высоту, зданием Департамента. Возле обнесенной забором стоянки прыгоходов виднелась странная бетонная площадка высотой с двухэтажный дом, на которую вела широкая лестница. К нашему удивлению, прыгоход стал медленно, переваливаясь с бока на бок, карабкаться по лестнице. Кубатай и Смолянин, сидящие перед пультом управления, покряхтывали, словно тащили прыгоход на себе. Мы сидели во втором ряду, за ними. На третьем, за нашей спиной, молча примостились два охранника в желтых комбинезонах. Наконец-то прыгоход забрался на бетонную площадку и стал прямо, лишь слегка переминаясь с ноги на ногу, как курица, готовящаяся снести яйцо. Кубатай ткнул в какую-то кнопку на пульте, достал из кармана горсть семечек и принялся их задумчиво грызть. Я с удивлением заметил, что семечки лежат у него на ладони какими-то длинными цепочками. Словно были приклеены друг к другу. Потом я понял - семечки синтетические, а в ленту склеены, чтобы можно было щелкать быстрее. Но спросить я не успел, потому что внезапно включился гипносон. Очнулся я, когда прыгоход начал по лесенке спускаться с бетонной площадки - видимо, она и была той самой "кочкой", по которым они прыгали. Вокруг уже не было никакого парка с огромным зданием Департамента. Голая равнина, на которой дул холодный даже сквозь стекло ветер, и лишь редко-редко стояли в больших горшках слегка заиндевелые пальмы. Небольшое зданьице с вывеской "Приют усталого желудка" окружало такое море прыгоходов, что становилось ясно: под землей у этого здания еще с десяток этажей. Минут через пять мы сидели в центре небольшого уютного зала. На возвышении был стол, за которым сидели трое человек. В зале, на креслах, разместилось еще около сотни. Мы со Стасом с любопытством озирались. На нас никто особого внимания не обращал, кроме сидящего за нами рыжего веснушчатого пацана. Тому явно было интересно, на каком языке мы говорим. А Кубатай, непрерывно раскланивающийся с окружающими, и посылающий дамам воздушные поцелуйчики, рассказывал, да так быстро, что Смолянин еле успевал переводить: - В правом углу зала сидят действительные члены семинара - кулинары-профессионалы. В левом углу - кулинары-любители и любители покулинарить. В середине - любопытствующие... - тут Кубатай запнулся, но сейчас же нашелся: - и близкие друзья кулинаров. Председательствующий - пожилой, импозантный мужчина с седоватым ежиком на голове, встал и постучал ложечкой по стоящей перед ним серебряной кастрюльке. Шум мгновенно стих. - Это главный кулинар Земли, Бормотан, - тихо шепнул нам Смолянин и облизнулся. - Я однажды ел блины его приготовления... Но когда кулинары начали готовить, Смолянин прекратил воспоминания, и стал переводить, да так ловко и быстро, что мы его вскоре и замечать перестали. - Думаю, ждать больше не будем, начнем обсуждение нового блюда, - зорко оглядывая зал, сказал Бормотан. - Измайлай, сядьте, пожалуйста, вы же еще не знаете, что мы будем кушать! Привставший было мужчина картинно развел руками и сказал: - А я и знать не хочу! Я запах чую! Зал захихикал. Привычно так захихикал, словно ничего другого, кроме острот, от Измайлая и ждать было нечего. - Я продолжу, с вашего разрешения, - кротко сказал Бормотан, и Измайлай моментально притих. - Кушать мы сегодня будем творение уважаемого Витманца - кальмара запеченного в глине... Не шумите, хватит на всех, кальмар гигантский. Затем всеми нами любимый Толяро предлагает попробовать его новые освежающие пастилки. Кальмара сейчас подадут. А я пока скажу пару слов о положении кулинарии в настоящее время. - Разрешите высказаться! - из первого ряда вдруг привстал огромный, плотный мужчина. Настоящий повар, на мой взгляд. На нем был белый фартук с вышитым на нем кальмаром, а на поясе - огромный нож. - Разрешите сказать! Здесь, в наших рядах, присутствует директор ресторана "Рыба в кляре". Тот самый, что три года назад посмел солить грибной суп моего изготовления. С тех пор он скрывался от меня... но настал миг. После заседания я поговорю с ним по-мужски! Сидящий на противоположной стороне зала щуплый парнишка медленно сполз с кресла на пол. - Витманец, не надо быть столь суровым, - одернул мужчину в фартуке Бормотан, - он уже наказан. Он ел ваш суп. Сядьте, прошу вас. Так вот, о кулинарии. Времена сейчас для нее трудные. В земной кулинарии наметились две тенденции. Первая - старые, опытные кулинары отошли от плиты. Сейчас, когда автоповара способны накормить любую семью любыми блюдами, им остается лишь творить для гурманов. Не все это выдерживают. Потеря цели заставила их крепко задуматься - кто же их ел? Вторая тенденция - молодые кулинары ударились в эскапизм. Их блюда уводят от реальности, заставляют забывать суровую прозу жизни. Хорошо это или плохо - не отвечу. Но есть в этом подходе, в изготовлении знаменитых хихикающих колбасок Измайлая, нерассасывающихся леденцов Гуляквы и прочего, отказ от позиций, которые мне дороги. А если вдуматься - никто еще не лишал нашу кулинарию ее исконных задач. Не исчез еще тот довольно толстый слой едоков - простите за каламбур, что искали в еде особую, можно даже сказать духовную, пищу. Есть у кулинаров все возможности творить! Мы не сфинксы, которые могут умереть от голода безболезненно, для которых еда - лишь процесс заправки энергией... - Кто такие сфинксы? - прервал я Смолянина. Переводчик замолчал и скосил глаза на Кубатая. Потом неумело соврал: - Не знаю... Тем временем всем раздали тарелки с кусками кальмара. Мы осторожно отколупали глину и стали есть. - А что, - промычал через минуту Стас, - вкусно. Вначале жевать трудно, - он глотнул, - а потом ничего. Кулинары, дегустируя блюдо, вступали в дискуссию. Сразу же наметились оппоненты - молодой и тихий кулинар Еголя, который упрямо и монотонно твердил, что на каждый килограмм кальмара нужно было добавить еще сорок миллиграмм соли и веселый, остроумный Измайлай, вся аргументация которого сводилась к вопросу: "Почему я должен есть этого многоногого?" На защиту Витманца встали сидящие с ним рядом Фишманец и Козинец, знаменитый дегустатор Ереслег и бородатый мужчина, который был не кулинаром и даже не дегустатором, но зато замечательно раскладывал пищу по тарелкам. Кубатай, увлеченный происходящим, подпрыгивал на месте, то грызя кулак, то выхватывая из-за пояса столовый нож и рубя им воздух. Под конец он вытащил еще одну пригоршню слипшихся семечек и принялся их лузгать. Треск заглушал даже тарахтение Смолянина. Меня тем временем пихнули сзади. Я обернулся. Рыжий пацан показал мне завернутую в блестящую фольгу пастилку, потом показал на рот, потом энергично замотал головой. Он советовал не есть. "Почему"? - глазами спросил я. Пацан скорчил жуткую гримасу и умоляюще прижал руку к сердцу. - Ладно, - прошептал я, кивнув. - Не буду. - И сунул пастилку в карман. Пацан указал мне на Стаса и снова принял внимательно-задумчивый вид. Обернувшийся Кубатай подозрительно оглядел его и вновь замахал своим ножом. Я выждал минуту, придвинулся к Стасу, вынул у него изо рта пастилку и шепнул: - Ук па-шенгар! [Не ешь! (Возм. др.-егип.)] - Ухр? [Почему? (Возм. др.-егип.)] - кротко спросил Стас. - Шен армахетга некеке! [Вспомни, как напился, дурачок! (Возм. др.егип.)] Стас вздохнул, но спорить не стал. Смолянин удивленно таращился на нас. Он не понимал, на каком языке мы говорим, а спрашивать стеснялся. Шишки у него на голове запульсировали от натуги. - Выскажу итог обсуждения, - говорил тем временем Бормотан. - Никто из вас, коллеги, не решился приготовить такого огромного кальмара. А Витманец решился. Честь ему и хвала! И даже на вкус недурно. После этого решили отдегустировать пастилки. Измайлай повозмущался немного, что они пахнут плохо, и в процессе лизания липнут к языку. Но Толяро гордо ответил: - Настоящая еда всегда невкусная! Вспомните пищу предков! В этом истоки неудач сладеньких конфеток и тортиков. И, кстати, поэтому плохи блюда автоповаров: они стараются готовить вкусно. С этим спорить не стали, видимо, мысль была неожиданной и новой. Лишь Фишманец удивленно спросил, почему настоящая еда должна быть невкусной. Толяро ответил: - Дайте человеку вкусную пищу - он будет жрать ее и плевать в небо от скуки. Нет уж, еда должна даваться через муки, через катарсис... Впрочем, этих пастилок мои слова не касаются. Они сладенькие. Ешьте, не бойтесь. Народ дружно зачавкал. Потом звуки смолкли. Мы со Стасом, так и не взявшие пастилки в рот, огляделись. Все присутствующие вяло развалились на стульях. Они не то спали, не то умерли. Смолянин плавно, но неотвратимо упал, трахнувшись головой о коробку с глиной из-под кальмаров, но все равно не проснулся. Тренированный Кубатай почуял неладное и уснул в тщетной попытке выковырять пастилку изо рта кончиком ножа. Менее подготовленные охранники лежали с блаженными улыбками на лицах. Из всего зала бодрствовали лишь мы со Стасом, рыжий пацан, мудрый Бормотан, который предусмотрительно не спешил с разжевыванием пастилки, и сам кулинар Толяро. Ой, нет. Еще не попались на эту удочку Фишманец, переевший кальмара, Витманец, не евший того, что готовил Толяро, и Козинец, вообще не евший того, что готовили его коллеги. Бормотан что-то сказал. - Вы их отравили, Толяро? - замогильным голосом, явно продолжая спать, прошептал Смолянин. И через секунду перевел ответ: - Нет, конечно. Это гипнопастилки, заменители гипносна. Гипносон, как я считаю, должен даваться человеку не извне, а изнутри, через пищу, через креп... креп... крепкий сон... - Вот это верность долгу! - с восторгом сказал Стас, глядя на поверженного, но продолжающего трудиться Смолянина. Остатки кулинаров завязали бурную дискуссию, не обращая на нас никакого внимания. Смолянин побулькал, побулькал, пытаясь перевести пятерых одновременно говорящих, и затих. А рыжий пацан схватил нас со Стасом за руки и жестами стал показывать на выход. Мы переглянулись. - Похищают нас, что ли? - задумчиво сказал Стас. - Ну и пусть, интересно же, - храбро ответил я. И мы бросились вслед за незнакомым пацаном из зала, полного сладкодремлющими кулинарами. 4. МЫ ВСЕ-ТАКИ ПОПАДАЕМ В ЛАПЫ ИНОПЛАТЕНЯН Оказавшись на поверхности, мы помчались за пацаном к ближайшей кочке, под которой стоял его прыгоход. Я думал, что поведет он сам, и слегка оробел, увидев, что возле машины, непрерывно махая руками, стоит молодая женщина в блестящем темно-лиловом комбинезоне. Неужели ловушка?! - Это его сестра, - предположил Стас. Я мысленно согласился: она была такой же рыжей и веснушчатой. Меня порадовало, что мода на разноцветные волосы, похоже, не распространяется на женщин: ее густые вьющиеся волосы спадали ниже плеч. И вообще, если я что-то понимаю в женщинах, она была очень красивой. Мы сели в прыгоход, он забрался на вершину кочки, двигатель взвыл, и первый прыжок вдавил нас в кресла. Мне понравилось, что женщина не стала отделяться от нас перепончатой стенкой и не включила гипносон. Вместо этого она нажала кнопку "автопилота" и, развернувшись на вращающемся кресле лицом к нам, приветливо улыбнулась. - Ква-Ква! - поздоровалась она. Ох и задам же я когда-нибудь Стасу за эту его лягушачью выходку. Тем более эти прыгоходы похожи не на лягушек, а на кузнечиков. Мы вежливо квакнули. Она, ткнув себя пальцем, произнесла: "Ай-на", затем указала на пацана и сказала: "Ант". Мы понимающе закивали и тоже представились. Женщина о чем-то горячо заговорила с пацаном, а мы прижав носы к окнам, с любопытством разглядывали окружающий город. В общем-то, ничего особенного мы не увидели - просто красивый современный город. Типа Нью-Йорка или Токио (сколько раз по телеку видели): высокие светлые здания, сделанные как будто целиком из стекла. Вот только привычных автострад не было. Вместо этого промежутки между домами были засажены деревьями и цветами. Из зелени повсюду торчали бетонные площадки для прыгоходов. А они кишмя кишели, проскакивая порой в сантиметре друг от друга. Пару раз у меня екало сердце, когда мы падали на площадку, где за секунду до нас приземлился другой прыгоход. Но мы всегда ухитрялись разминуться, и я понемногу успокоился. - У них единая компьютерная сеть, - с видом знатока заявил Стас. - Дураку ясно, - огрызнулся я. Меня слегка мутило от болтанки. Видно, мы добрались до окраины, а может, и вовсе вырвались за город, только прыгоходов стало поменьше, и дома тут были небольшие - двух-трехэтажные. Теперь нам не приходилось скакать в обход, мы перепрыгивали прямо через коттеджи. На кочке возле одного из них мы и остановились. Айна перестала болтать с Антом, развернулась к нам спиной, и прыгоход вразвалочку спустился на лужайку перед домом. Мы выбрались наружу. У меня кружилась голова и подкашивались коленки. Стас уселся на траву и помотал головой. Ант и Айна озадаченно смотрели на него, и на их лицах ясно читалось нетерпение. - Вставай, давай, каракуц хилый, - потряс я его за плечо, хотя и сам не понимал, куда и зачем мы спешим. Но наши спасители (или похитители?) выглядели все-таки не такими психами, как сотрудники Департамента и кулинары. Это вселяло надежду. В доме царил хаос. Одежда, какие-то предметы непонятного мне назначения и даже посуда - все вперемешку валялось по полу. С завидной ловкостью перешагивая через этот хлам, Айна провела нас в столовую и, сосредоточенно нахмурившись, стала готовить нам яичницу. Однако до Бормотана ей было далеко. Два яйца были разбиты мимо кюветы, заменяющей сковородку. С грехом пополам она все же наполнила ее и сунула в белоснежный шкафчик, похожий на микроволновую печь. До отказа повернула рукоятку и, сев за стол напротив, с умиленной улыбкой стала нас разглядывать. Мы со Стасом из вежливости не переговаривались: нехорошо в обществе говорить на неизвестном языке. Ант с Айной, похоже, считали так же. И мы молча пялились друг на друга до тех пор, пока из шкафчика не повалил густой сизый дым. Что-то сердито лопоча, Айна вынула обуглившуюся яичницу и вместе с кюветой бросила на пол. После чего, больше не пытаясь казаться рачительной хозяйкой, вытащила из стенного шкафа фабричные упаковки и положила их на стол. Ант показал нам, с какой стороны вскрывать, и мы все вместе принялись хрустеть сухим печеньем, прихлебывая из пластиковых баночек что-то вроде фанты. Вообще-то было вкусно, но после бормотановских изысков и ароматов есть сухой паек было немного скучновато. Айна проглотила свою порцию быстрее всех и стала нетерпеливо стучать пальцами по столу. Мы запихали остатки в рот и прожевывали их уже в другой комнате, куда она нас сразу потащила. Там усадила прямо на пол, поколдовала перед небольшим прибором, и я сразу почувствовал, что погружаюсь в полусонное оцепенение. Стена перед нами матово засветилась, и на ней появилось объемное изображение приветливо улыбающихся обнаженных мужчины и женщины. Мужчина выставил перед собой руку, женщина коснулась ее и произнесла: "Ки", а в верхнем правом углу экрана вспыхнул значок, похожий на букву "Ф". Я понял: нас обучают всеземному. И чувствовал, что благодаря тому странному состоянию, в которое нас ввел неизвестный прибор, все что я сейчас вижу и слышу останется в памяти навсегда. Минут через двадцать со словарем было покончено, наши голографические учителя, не одеваясь, перешли на сложные понятия и ситуации. Было довольно забавно. В целом на изучение языка у нас ушло не более двух часов. Когда стена снова стала стеной и прибор автоматически выключился, мы, слегка смущенные, но здорово поумневшие, вышли из комнаты. Похоже, Айна все это время наводила в доме порядок: одежда, посуда и разные предметы лежали теперь на полу более ровными кучками. Она обрадованно улыбнулась: - Готовы, герои? - К чему? - спросил я на всеземном, сам поражаясь своей способности. - К полету на Венеру, - ответила она так, будто это дело давно решенное. - Да, - спохватилась она, - давайте, во-первых, я вам все объясню... - Мама - подпольщица! - хвастливо заявил Ант. Так Айна - его мать. Я и забыл, что люди тут выглядят моложе своих лет. - Подожди, Антик, - остановила она, - давай по порядку. ...Оказывается, не всем на Земле нравится неограниченная власть Департамента. Тем более, что произошел он от слияния служб безопасности разных стран, и методы у него - те же: слежка, подслушивание, аресты... Страдают прежде всего талантливые ученые, ведь Департамент всеми силами препятствует научному прогрессу, опасаясь, что то или иное изобретение увеличит вероятность создания машины времени. "Как это унизительно! - кричала Айна, и на побледневшем от волнении лице веснушки проступили еще ярче, - мы, как лягушки, прыгаем с кочки на кочку, а могли бы летать на антигравах! Эти идиотские прыгоходы подсунул человечеству Департамент, запретив использование антигравитации. А космос?! В космосе, видите ли, можно тайком построить машину времени. И вот, пожалуйста: кроме хронопатрульной службы, у нас нет пилотируемых космических кораблей. А во что они превратили наших мужчин?! Где сила, честь и доблесть? Сутки напролет они торчат на кухнях, утверждая, что нет на свете занятия достойнее кулинарии. Полная деградация..." Поэтому недовольные организовали подполье. - А если вы победите, кто-нибудь построит машину времени и отправится в прошлое? - спросил я. - Тогда ведь все, конец. - Кто вам сказал?! - вскричала Айна, распаляясь все больше. - Это только гипотеза. Ги-по-те-за! А перестраховщики из Департамента держаться за нее потому, что она - основа их власти! - А если все-таки правы? - Ну, тогда... Волков бояться - в лес не ходить. И она насупилась, не в силах дать более аргументированный ответ. - А на Венеру нам зачем? - поинтересовался Стас. Айна снова оживилась и объяснила, что Венера Департаменту не подчиняется. Потому-то подпольщики и вошли в коалицию с венерианцами. - А они хоть люди? - подозрительно спросил Стас. - Они - сфинксы. Их двести лет назад вывели, специально для колонизации Венеры. А сто лет назад они объявили независимость и людей с Венеры выдворили. Им-то проще, - вздохнула Айна, - они на другой планете... Стас насупился: - Так вы, получается, венерианская шпионка? - Враг моего врага - мой друг, - объявила Айна, - сфинксы - честные и порядочные существа. Настоящие мужчины... Самцы, - поправилась она, - не мудрено, что они не могли стерпеть иго Департамента. - Не, - сказал Стас, - мы туда не полетим. Нам-то это на кой? Чего я на Венере не видел? Тут снова вмешался Ант: - Дурак ты, Стас, - сказал он, - да у нас все пацаны на Венеру хотят. Там ведь и антигравы, и дома висячие, и много еще чего. С Венеры разведчики и на Юпитер, и на Сатурн летают! - Вот и целуйся со своими сфинксами, - огрызнулся Стас. - Нет, - сказал Ант, - не дадутся, людей они терпеть не могут. - Во-во, - опасливо сказал Стас. - Вас, в конце концов, никто и не спрашивает, - заявила Айна, - раз вас Департамент засекретил, мы должны рассекретить. И все. И молчите. Ясно? - Вы - террористка, - объявил Стас. - Да, - гордо согласилась она, - если мужчины уходят на кухни, на фронт отправляются женщины! - И она воинственно тряхнула своей огненной шевелюрой. - Мама, я тобой горжусь! - сказал Ант, восхищенно глядя на нее. - Ну, а на Венеру-то нас зачем? - не унимался Стас. - Рассекретьте нас тут, на Земле. - Да я и сама не знаю, - честно призналась Айна. - Когда лет пятьдесят назад подполье обратилось за помощью к сфинксам, те сразу поставили условие: они будут сотрудничать, только если мы поможем переправить на Венеру пришельцев из прошлого. Если, конечно, такие объявятся. - Эх вы, - горестно сказал Стас, - продали нас, выходит. Сфинксам. Даже еще и не знали нас, а уже продали. Айна задумалась. Как я понял, это с ней случалось не часто. - Да, нехорошо как-то вышло, - согласилась она наконец. - Когда об этом договаривались, меня и на свете-то не было. Мы привыкли думать, что это нормально. Мы же не знали, что пришельцы окажутся детьми. И вообще, неизвестно было, появитесь ли вы когда-нибудь. Очень выгодно получалось. - Эх вы, - повторил Стас с видом великомученика. - Ладно ты, - разозлился я, - обратно в Департамент я тоже не собираюсь... - Так, - встрепенулась Айна со свойственной ей пылкостью, - я знаю, где вас спрятать! Бегом! Мы кинулись к выходу. По пути Айна объяснила причину спешки: пока мы учили всеземной, она сообщила о нас венерианскому послу. Он в этот момент охотился в Андах на тараколли, но узнав о нас, вылетел и с минуты на минуту будет здесь. Мы забрались в прыгоход, Айна взялась за управление, но машина не двигалась. - Проклятье! - вскричала она. - Нас отключили от дорожной сети. Это мог сделать только Департамент! Выследили! - Она обернулась к нам и, стиснув зубы, напряженно задумалась. Во второй раз в течении часа. Наверное, это было слишком много для нее. Она сказала: - Предлагаю всем покончить жизнь самоубийством. Мировая общественность будет потрясена. Эта акция нанесет сокрушительный удар по жупелу Департамента! - Я - за! - восторженно воскликнул Ант. - Я - против, - пискнул Стас. А я, потеряв дар речи, быстро закивал головой, соглашаясь с братом. - Да? - холодно удивилась Айна. - А почему? Разве это жизнь? Что вы предлагаете? Способность говорить вернулась ко мне: - Все что угодно, только не это. Воцарилось тягостное молчание. И тут с неба на нашу кочку один за другим посыпались прыгоходы, только успевая отползать, чтобы освободить площадку следующему. Айна наклонилась и, вытащив откуда-то из-под ног мумми-бластер, прикосновением руки открыла выход. Из окруживших нас прыгоходов вышли и двинулись к нам с десяток бравых молодцев в желтых комбинезонах, а с ними - Ережеп, свежеперебинтованный Смолянин и Измайлай. "А этот-то здесь зачем?" - подумал я, но миг спустя - понял, потому что Ант схватил Айну за руку и прошептал: "Папа...". Стало ясно, и как Ант оказался на семинаре кулинаров. - Стоять! - крикнула Айна. - Еще шаг... Бросить оружие! Обменявшись короткими взглядами, сотрудники Департамента подчинились. - Айна! - воскликнул Измайлай, ломая руки, - как ты могла? - Молчи, презренная кухарка! - отрезала та. Но он заговорил снова: - Айна... Ты и сфинксы... Это омерзительно... - передернул он плечами. - Генеральный директор Ережеп пообещал мне, что если ты немедленно вернешь похищенных мальчиков, нам ничего не будет. - С тобой я ни о чем договариваться не собираюсь. Чревоугодник! Иди, говори со своей колбасой! Измайлай растерянно оглянулся на остальных. - Ваши условия? - деловым тоном приступил к переговорам Ережеп. - Мои... - Айна неуверенно притихла. - Я не знаю... Пусть мальчики решают сами. - Скажи им, - обратился Ережеп к Смолянину, - если они вернутся, никто им ничего плохого не сделает. Гарантирую. - Ребятишки! - крикнул Смолянин, - айда домой, не тронем, век воли не видать. - Переводчик, - фыркнул Стас. - Слушай, - сказал я ему по-русски, - может, вернемся? Там хотя бы харакири никто делать не собирается. Смолянин навострил уши. - Генекал ырд пабана-ынау, [Говори, как дети Египта (возм. др.-егип.)] - ответил Стас. - Зап ук лабардак. [Я не знаю, что делать (возм. др.-егип.)] Пауза затягивалась и становилась все напряженней. И тут ситуация разрешилась без нашего активного участия. В тишине отчетливо раздался стрекот вертолета. Желтые комбинезоны задрали головы вверх. К дому с бешеной скоростью приближался золотистый геликоптер. Когда он завис над нами, на его корпусе стал ясно виден знак - стилизованное изображение выгнувшей спину кошки. - Проклятый сфинкс! - Ережеп шагнул к брошенному мумми-бластеру. - Стоять! - крикнула Айна. - Еще движение, и - смерть. Ережеп выругался, но замер. - Сначала узнаем, зачем ему нужны дети, - сказала Айна. - Ему нужно только одно, - сквозь зубы произнес Ережеп, - посильнее мне насолить. - Если это так, я сама вкачу ему порцию мумми, - крикнула Айна, потому что рокот лопастей уже заглушал слова. Геликоптер приземлился метрах в пятнадцати от нас, и по ступенькам трапа с кошачьей грацией спустились на траву два серебристых, словно вылитых из олова, сфинкса. Я потряс головой, отгоняя ощущение, что все это я уже видел... И вдруг вспомнил: точно такой же сфинкс вывалился из хроноскафа, когда мы его нашли! Гривы сфинксов развевались на ветру и искрились в лучах заходящего солнца. Почти человеческие носатые лица выглядели хмуро и неприветливо. Сфинкс, спустившийся вторым, легко передвигался на трех лапах, в правой передней сжимая точно такой же, как и у всех, мумми-бластер. Когда они приблизились, Айна крикнула: - Стоять! - Похоже, это ее любимое словечко, - пробурчал Стас по-русски. Сфинксы остановились в нескольких шагах от желтых комбинезонов. Не обращая внимания на Айну, передний, глядя на генерального директора, заговорил низким хриплым голосом: - Именем суверенной республики Венера, предлагаю выдать нам людей, прибывших из прошлого. - Если вы не бросите оружие, я прикончу вас обоих! - пригрозила Айна. Говоривший сфинкс кивнул, и второй послушно положил бластер на землю. Но оба продолжали выжидательно смотреть на Ережепа. - Это неслыханно, - вскричал тот. - Шидла! Да вы понимаете, что творите?! Вы требуете выдать вам людей. Людей! Тем самым вы автоматически рвете дипломатические отношения между Землей и Венерой. - Плевать, - лаконично ответил сфинкс. - Но хоть как-то вы должны аргументировать свой демарш! - Смотри протокол совместного совещания Земля-Венера N 12/2, гриф "Зебра". - Теория петли?! Но ведь это абсурд! - Мы так не считаем. Айна не выдержала: - Хватит секретничать! - возмутилась она. - Между прочим, бластер и дети - у меня! Шидла, зачем вам эти бедные мальчики? Сфинкс, наконец, повернул голову в ее сторону и неожиданно широко улыбнулся: - Рад познакомиться с тобой, самка. Прими благодарность от всех граждан суверенной республики Венера за своевременный вызов. Мы хотим вернуть детей домой. - Куда? - переспросила Айна, округлив от удивления глаза. - В двадцатый век. - Пошли, Стас! - потянул я брата за руку, и долго уговаривать его не пришлось. - Спасибо, Айна! - крикнул он, и мы бросились к геликоптеру. За нами кинулся было и Ант, но Айна поймала его за шиворот. - Пацаны, пока! - беспомощно крикнул он. Я махнул ему рукой. - Шидла, - зловеще произнес Ережеп, - учтите, даром вам это не пройдет. Дело пахнет войной. - Плевать, - снова сказал тот. И, плавно повернувшись, двинулся к геликоптеру. Потом остановился и, обернувшись, бросил: - Войны не будет. Твари вы, конечно, подлые. Но не такие идиоты. Детеныши-то у нас. Первым в геликоптер забрался сфинкс, имени которого мы не знали, и махнул нам лапой. Последним по трапу взошел Шидла. Лестница превратилась в ленту и свернулась в тонкий рулон. Проем затянулся пленкой. Последнее, что я увидел - придурочную улыбку Смолянина, машущего нам обеими руками. И геликоптер взмыл вверх с такой скоростью, что мы со Стасом, не удержавшись на ногах, рухнули на пол. 5. МЫ ЛЕТИМ НА ОЧНУЮ СТАВКУ С ХРОНОСКАФАМИ - Знаешь, Костя, - задумчиво сказал Стас, - мне эти сфинксы не нравятся. Наш геликоптер на бешеной скорости несся над городом. Сфинксы лежали перед небольшим пультом и с ленивой небрежностью управляли полетом. Когда мы с трудом уклонились от очередного прыгохода (а может, он от нас уклонился), я признался: - Мне они тоже разонравились. Кошки серебряные... Мы со Стасом лежали в углу, потому что никаких кресел не было, а удержаться на ногах было невозможно из-за постоянных виражей. - А у них грива и правда серебряная? - вдруг заинтересовался Стас. - Не знаю... - Если серебряная, то небольшое стадо в двести-триста голов могло бы удовлетворить основные потребности Земли в серебре. Регулярная стрижка... - Замолчи! - в ужасе зашипел я. - Они же не бараны, они разумные! - Разум неподвластный человеку должен быть покорен, - угрюмо прошептал Стас. - Шовинист! Они же нас домой вернут! - Врут они все. Для опытов забрали. Один из сфинксов, мы пока не научились их различать, обернулся к нам и сказал: - В отличие от вас, людей, мы лгать не умеем. Мы обещали вернуть вас домой, и сделаем это. Наверное. А мелкие оскорбления человеческих детенышей нас не задевают. - Мы же вас создали! - вдруг горячо воскликнул Стас. - Люди - ваши создатели и хозяева по праву! Одумайтесь, вернитесь и покайтесь! На него явно нашел приступ патриотизма. - Никогда! - отрезал сфинкс и вернулся к управлению полетом. Вовремя, а то мы едва не врезались в какой-то небоскреб. - Нас спасут! - воскликнул Стас. - Кто, кулинары? - не оборачиваясь осведомился сфинкс. - Ха-ха! - Кубатай! - нашелся Стас. - Он настоящий мужчина, он пробьется! Или мне показалось, или сфинксы помрачнели. Похоже, Департамента Защиты Реальности они боялись. А геликоптер тем временем пошел на снижение. На окраине города, посреди бетонной площадки размером с футбольное поле, стоял маленький космический корабль. Он был похож на летающую тарелку, только сферическую и вытянутую вверх... Как-то непонятно я описал, но именно так она и выглядела. Вертолет приземлился возле корабля, и сфинкс, кажется, посол Шидла, спросил: - Вы пойдете сами или вас донести? - Сами, - даже Стас согласился без колебаний. Вокруг корабля виднелись любопытствующие и болтаться в лапах сфинксов, как мыши, пойманные кошкой, мы не собирались. Под разноголосые выкрики окружавших корабль людей мы прошли к люку. В основном у корабля собрались молодые парочки, пацаны да пенсионеры в шортах. Наверное, стоянка венерианского корабля была местной достопримечательностью. - Люди, помните нас! - выкрикивал Стас, крепко держа меня за руку. - Будьте бдительны! Добро должно быть с кулаками! Шидла и второй сфинкс косились на Стаса, но не вмешивались. Они крепко сжимали в лапах бластеры и озирались, опасаясь нападения. Но работники ДЗР на своих медленных прыгоходах явно отстали. - Пламенный привет Департаменту Защиты Реальности и его директору Ережепу! - надрывался тем временем Стас. - Кубатай и Смолянин, ищите нас в космосе! Но тут мы дошли до корабля, и вслед за сфинксами забрались в люк. Народ вокруг корабля хлопал, лишь некоторые несознательные свистели и орали: "Сослать клику ДЗР на Венеру!" Шидла начал закрывать люк и вдруг заколебался. Спросил у Стаса: - Так вы не хотите воспользоваться нашей помощью? - Хотим, - не теряя достоинства, ответил Стас. - А зачем призывали к войне? - Потому что мне стыдно видеть унижение великой человеческой расы, - словно с книжки какой-то читал, заявил Стас. - Земля воспрянет ото сна! Шидла встрепенулся, словно ему о чем-то напомнили, и крикнул другому сфинксу: - Мегла, включай гипносон для этих глупых детенышей! А нам гордо пояснил: - Все будет так, как вы привыкли, изнеженные люди. Мы не успели объяснить, что вовсе не привыкли к гипносну, потому что он взял да включился. - ...Вставайте, детеныши! - заорал прямо под ухом сфинкс. Если вы не знаете, что это такое, орущий под ухом сфинкс - значит вам повезло. - Время кормления и развлечения! Мы со Стасом подскочили, как ошпаренные. Оказывается, пока мы спали, сфинксы уложили нас на узкие кровати, переодев в жесткие, как накрахмаленные пижамы. Наверное, это входило в их понятие "человеческих привычек". - Где мы находимся? - поинтересовался Стас. Он видел, конечно, что мы по-прежнему в сфинксовском космическом корабле, его интересовало другое. И сфинкс понял правильно: - На полпути к Венере, детеныш. Что для вас более необходимо: еда, развлечения или... - Или! - отрезал Стас. - Где? - Там! - сфинкс вытянул лапу к одной из дверей. Ему явно понравилась лаконичность Стаса. Еще минут через пять мы ели то, что нам дали сфинксы: жареное мясо с гарниром из консервированной фасоли. Доедая, я с удовольствием подумал, что мясо очень вкусное, наверное, свежее... И тут же вспомнил, что посол прилетел с охоты на тараколли. Вначале я хотел заорать и выплюнуть все, что было во рту. Но посмотрел на Стаса - и передумал. Этот негодяй вначале съел всю фасоль, которую очень любил, и лишь собирался приступить к мясу. Это что же получится - я тараканины наемся, а брат нет? Я проглотил остатки и стал пить стакан за стаканом апельсиновый сок. Стас, не подозревая о моем коварстве, уплетал жареного тараколли. - А почему вы нам предлагали развлечения? - поинтересовался я.