Виктор Марковский. Жаркое небо Афганистана --------------------------------------------------------------- Изд: "Техника - Молодежи", 2000 OCR: Shura Arhipov (2:5020/904.63) Spellcheck: Wesha the Leopard Ў http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- Вступление Афганистан - это слово в нашем представлении прочно и неразрывно связано с войной. Действительно, страна уже десятилетия без перерыва охвачена боевыми действиями, начало которым положил отнюдь не ввод советских войск в декабре 1979 года, обернувшийся затем наиболее масштабным военным конфликтом с участием советских солдат после Великой Отечественной войны, в свою очередь, занявшим без малого целиком последнее десятилетие существования самого СССР. Эта война стала судьбой целого поколения, у которого со словом "Афган" связано слишком многое - участие в тяжелом и трудном деле, суровые испытания, раны и потеря товарищей, - все то, что и сегодня, после распада пославшей солдат на войну страны, оставляет всех прошедших ее и погибших бойцов не русскими, украинцами или узбеками, но - "нашими". Война у южных рубежей бывшего Советского Союза продолжается и поныне. Однако так было далеко не всегда. На протяжении многих лет СССР и Афганистан связывали крепкие и, без кавычек, дружелюбные отношения. Уже при обретении независимости Афганистана в 1919 году Советская Россия первой признала его суверенитет. В послевоенные годы правивший король Захир-Шах и сменивший его Дауд-Хан с уважением относились к СССР, видя в нем надежного союзника. В стране работали советские специалисты, шло совместное строительство предприятий и дорог, и велся оживленный обмен товарами, благо изделия советской промышленности - от галош и одеял до грузовиков - высоко ценились в небогатой соседней стране. В афганской армии все, начиная полевыми кухнями и кончая ракетами, было советского происхождения, в СССР училось большинство офицеров, а в каждой части находились советские военные советники и специалисты, помогавшие осваивать технику и организовывать службу. С изъявлениями горячей дружбы к СССР обратились и организаторы апрельской революции 1978 года, провозгласившие "скачок в социализм". Задуманные и декларированные перемены быстро обернулись кровавой борьбой за власть, междоусобицами и массовыми репрессиями, обезглавившими армию и хозяйство. Партия, называвшая себя Народно-демократической (НДПА), принялась за дело с большевистской решимостью, уничтожая "реакционное духовенство, купцов и феодалов" и выкорчевывая в исламской стране вековые традиции и культуру под видом "демократических реформ". X. Амин, один из лидеров НДПА и ярый поклонник Сталина, выдвигал радикальный путь разрешения проблем: "У нас в стране десять тысяч крупных землевладельцев. Мы уничтожим их, и вопрос решен". Провозглашенную диктатуру пролетариата, при почти полном его отсутствии, поручалось осуществить армии, насчитывавшей более 100 тысяч человек, 650 танков и 150 боевых самолетов (ВВС располагали тогда Миг-17, Миг-21, Су-7 и Ил-28). Однако этих сил вскоре стало не хватать Кабулу, столкнувшемуся с растущим сопротивлением оппозиции и племен, мятежами в городах и самой армии, ослабленной чистками и воцарявшимся разбродом. Ответом стали новые репрессии - уже в первом списке казненных были названы 12 тысяч человек, в числе которых оказались и многие видные военные. Весной и летом 1979 года мятежи и волнения шли уже повсюду, и надежд на стабилизацию положения силами самого Кабула не оставалось. Крупнейшим стало мартовское восстание в гарнизоне Герата, где погибли и советские советники - первые жертвы еще не начавшейся войны. Призывы к давнему партнеру и союзнику - СССР - о срочной помощи оружием и войсками следовали почти еженедельно. Правители Афганистана для "поддержки революции" срочно нуждались минимум в двух советских дивизиях, десантных частях, спецназовских бригадах, экипажах к боевой технике, батальонах личной охраны и даже подразделениях советской милиции. Среди прочих необходимых для "социалистического строительства" вещей, помимо бронетехники, артиллерии и боевых вертолетов, особо настоятельно требовалось "прислать напалм и газовые бомбы", необходимые для ударов по непокорным селениям. У советского правительства тогда хватило выдержки не вмешиваться, ограничившись военно-технической помощью и вооружением, посылкой советников и обучением афганских военных. Однако осенью 1979 года просьбы о помощи приобрели буквально истерический характер - в стране повсюду шли беспрерывные стычки с формированиями оппозиции и мятежными племенами. 23 декабря 1979 года в "Правде" появилось сообщение: "В последнее время западные, особенно американские, средства массовой информации распространяют заведомо инспирированные слухи о некоем "вмешательстве" Советского Союза во внутренние дела Афганистана. Дело доходит до утверждения, что на афганскую территорию будто бы введены советские "боевые части". Все это, разумеется, чистейшей воды вымысел". Однако приказ о вводе войск был уже отдан. Через несколько дней Л.И. Брежнев в интервью той же "Правде" объяснял его необходимостью "не допустить превращения Афганистана в империалистический военный плацдарм на южной границе нашей Родины". На выбор Кремлем пути военного решения проблемы повлияло сочетание сразу нескольких причин: стремление поправить в свою пользу геополитическую обстановку, расширяя число государств социалистической ориентации, и идеологическая убежденность в правоте "революционного процесса". Свою роль сыграло и уже шедшее втягивание СССР в разгоравшуюся войну - военно-техническое, экономическое и моральное. Вера в "единственно правильное учение" и правоту силы подтолкнуло советское правительство к постановлению - "направить в Афганистан ограниченные воинские контингенты для выполнения задач, о которых просит правительство Афганистана. Эти задачи состоят исключительно в том, чтобы оказать содействие Афганистану в отражении внешней агрессии". Попутно передовым отрядам десантников поручалось избавиться от наиболее одиозной части кабульского правительства, подозревавшегося в готовности "сдать страну американцам". Посылая войска, в Кремле не хотели замечать, что Афганистан, по сути, уже охвачен гражданской войной, в которую неминуемо будут вовлечены советские солдаты и офицеры. Опыт военного вмешательства, опробованный в Венгрии и Чехословакии, внушал уверенность в успехе предприятия. Однако на этот раз он сыграл дурную роль - армия оказалась в гуще конфликта, где чужое военное присутствие спровоцировало усиление мятежного движения, направленного теперь уже в первую очередь против советских войск, а незнание местных обычаев и традиций Востока лишь усугубило положение, многократно приумножив ряды противника. На ближайшем пленуме ЦК КПСС в июне 1980 года вдогонку армии провозглашалось - "Смелый, единственно верный, единственно мудрый шаг, предпринятый в отношении Афганистана, с удовлетворением был воспринят каждым советским человеком". Кремлевские стратеги не задумывались о другом опыте истории - не принесших успеха в трех англо-афганских войнах, итог которых еще в конце прошлого века подвел британец Феррье. "Иностранец, которому случится попасть в Афганистан, будет под особым покровительством неба, если выйдет оттуда здоровым, невредимым и с головой на плечах". По его следам теперь двинулись на юг солдаты и офицеры 40-й армии... Истребительно-бомбардировочная авиация "Ограниченный контингент советских войск", введенный в Афганистан 25 декабря 1979 года (знаменитая позднее 40-я армия), практически сразу был усилен вертолетными частями и истребителями- бомбардировщиками с баз ТуркВО и САВО. Как и вся операция по "оказанию интернациональной помощи афганскому народу", переброска авиационной техники и людей проходила в условиях строгой секретности. Задача - перелететь на аэродромы Афганистана и перебросить туда все необходимое имущество - была поставлена перед летчиками и техниками буквально в последний день. "Опередить американцев" - именно эта легенда позднее с упорством отстаивалась для объяснения причин ввода частей Советской армии в соседнюю страну. Первым в ДРА перебазировались две эскадрильи истребителей-бомбардировщиков Су-17 217-го АПИБ из Кзыл-Арвата. Они имели "облегченный" состав, насчитывая по 8 боевых самолетов и одной "спарке". Местом базирования выбрали аэродром Шинданд, там же разместили и отдельную вертолетную эскадрилью. При перебазировании никаких проблем не возникло - после полуторачасового ночного перелета первая группа Ан-12, доставившая технические экипажи и необходимые средства наземного обслуживания, приземлилась в Афганистане, следом были переброшены Су-17. Поспешность и неразбериха давали себя знать - никто не мог с уверенностью сказать, как встретит их незнакомая страна, в чьих руках находится аэродром и что ждет на "новом месте службы". Условия Афганистана были далеки от комфортных и мало напоминали привычные аэродромы и полигоны. Как гласила ориентировка Генштаба, "по характеру местности Афганистан - один из самых неблагоприятных для действий авиации районов". Впрочем, действиям авиации не благоприятствовал и климат. Зимой 20-градусные морозы внезапно сменялись затяжными дождями и слякотью. Весной и осенью часто задувал "афганец" и налетали пыльные бури, снижавшие видимость до 200-300 м и делавшие полеты невозможными. Еще хуже приходилось летом, когда температура воздуха поднималась до +52Ь С, а обшивка самолетов под палящим солнцем накалялась до +80Ь С. Постоянная иссушающая жара, не спадавшая и ночью, однообразное питание и отсутствие условий для отдыха изматывали людей. Аэродромов, пригодных для базирования современных боевых самолетов, было всего четыре - Кабул, Баграм, Шинданд и Кандагар. Они располагались на высоте 1500-2500 м над уровнем моря. Одобрения на них заслуживали разве что отличного качества ВПП, особенно "бетонки" Кандагара и Баграма, уложенные еще американцами (друживший с СССР Захир-Шах обустройство баз доверил все же западным специалистам). Навигационные системы, средства связи и даже светотехника были далеко не новыми, изношенными и мало отвечали условиям работы современной авиации. Все необходимое для обустройства, оборудования стоянок и обеспечения полетов - от продовольствия и постельного белья до запчастей и боеприпасов - пришлось доставлять из СССР. Сеть дорог была развита слабо, железнодорожного и водного транспорта попросту не существовало, и вся нагрузка легла на транспортную авиацию. В марте - апреле 1980 года начались боевые действия армии ДРА и советских войск против группировок, не желавших примириться с навязанной стране "социалистической ориентацией". Специфика местных условий сразу же потребовала широкого применения авиации, поддерживавшей действия наземных войск и наносившей удары по труднодоступным местам. В целях повышения координации и оперативности действий авиационные части, расположенные в ДРА, поначалу входившие в "экспедиционный" 34-й смешанный авиакорпус, были реорганизованы в ВВС 40-й армии (единственной армии в советских ВС, получившей собственную авиацию) и были подчинены находящемуся в Кабуле командованию армии, при котором находился командный пункт ВВС. Истребители-бомбардировщики в это время были представлены, помимо 17 Су-17 в Шинданде, и чирчикскими Миг-21 ПФМ 136-го АПИБ, одна-две эскадрильи которых "кочевали" между Кабулом, Баграмом и Кандагаром. Поначалу противником являлись разрозненные, малочисленные и слабо вооруженные группировки, не представлявшие практической опасности для боевых самолетов. Поэтому тактика была довольно простой - по обнаруженным вооруженным группам наносились удары бомбами и неуправляемыми ракетами (НАР) типа С-5 с малых высот (для большей точности), а основная трудность состояла в ориентировании на однообразной горно-пустынной местности. Случалось, что летчики по возвращении не могли точно указать на карте, где они сбросили бомбы. Другой проблемой стало само пилотирование в горах, высота которых в Афганистане достигает 3500 м. Обилие естественных укрытий - скал, пещер и растительности - заставляло снижаться при поиске целей до 600 - 800 метров. Кроме того, горы затрудняли радиосвязь и усложняли руководство полетами. Изнуряющие климатические условия и напряженная работа привели к росту количества ошибок в технике пилотирования и нарушений при подготовке самолетов, да и средний возраст летчиков "первого заезда" не превышал 25-26 лет. Нелегко приходилось и технике. Жара и высокогорье съедали тягу двигателей, вызывали перегрев и отказ оборудования (особенно часто выходили из строя прицелы АСП-17), пыль забивала фильтры и выводила из строя топливную аппаратуру. Ухудшались взлетно-посадочные характеристики, возрастал расход топлива, снижался потолок и боевая нагрузка. Разбег Су-17 летом и при нормальном взлетном весе возрастал в полтора раза. При посадках перегревались и выходили из строя тормоза колес, лопалась и горела "резина" пневматиков. Работа автоматического прицела при бомбометании и пуске ракет в горах была ненадежной, и приходилось применять оружие в ручном режиме. Риск столкновения с горой в тесноте ущелий при атаке или выходе из нее требовал выполнения особых маневров, например, горки с заходом на цель и пуском ракет с высоты 1600-1800 м, что приводило к значительному рассеиванию и, в сочетании со слабой боевой частью, делало их малоэффективным средством. Поэтому в дальнейшем С-5 применялись только против слабозащищенных целей на открытой местности. В борьбе с укреплениями и огневыми точками хорошо себя проявили тяжелые НАР С-24, имевшие повышенную точность и более мощную боевую часть весом 25.5 кг. Подвесные пушечные контейнеры УПК-23-250 оказались практически неприемлемы для Су-17 - для них не было подходящих целей, да и двух встроенных 30-мм пушек HP-30 было достаточно. Так же не пригодились и СППУ-22 с подвижными пушками - местность мало подходила для их применения, а сложность устройства обусловила чрезмерные затраты времени на обслуживание. Требования оперативности боевых вылетов, проблемы со снабжением и сложные местные условия быстро определили основные направления при подготовке авиатехники - быстроту и максимальную упрощенность снаряжения, требующие как можно меньших затрат времени и сил. Достаточно много претензий вызывали и сами Су-17 "без буквы" - машины самых первых серий с ограниченным запасом топлива и невысокими боевыми возможностями. В ТуркВО оперативно направили новые Су-17М3, выгодно отличавшиеся по характеристикам, уровню оборудования и вооружения, готовя полки и переучивая летчиков для замены "Тройки" стали в Афганистане основным типом машин ИБА почти до самого конца войны. Боевые действия быстро приобрели широкомасштабный размах. Попытки правительства "навести порядок" приводили лишь к растущему сопротивлению, а бомбовые удары отнюдь не вызывали у населения уважения к "народной власти". Кзыл-Арватский полк через год сменили Су-17М3 136-го АПИБ из Чирчика, а затем в Афганистан перелетел полк из Мары. Впоследствии по решению главного штаба ВВС через ДРА должны были пройти и другие полки истребительно-бомбардировочной авиации для приобретения боевого опыта, выработки навыков самостоятельных действий, и не в последнюю очередь, выявления в боевой обстановке способностей личного состава. Проверке подвергалась и техника, в напряженной эксплуатации наиболее полно раскрывавшая свои возможности и недостатки. Однако, несмотря на такую "эстафету", находившиеся "под рукой" полки ИБА из Мары и Чирчика привлекались к боевой работе практически ежегодно, вылетая на замену или базируясь на приграничных аэродромах, вылеты с которых засчитывались им как летно-тактические учения. Для проведения операций в удаленных районах Су-17 из Шинданда перебрасывались на авиабазы Баграм под Кабулом и Кандагар на юге страны. Расширение масштабов боевых действий потребовало повышения эффективности вылетов и совершенствования тактики. В первую очередь это было связано с тем, что изменился сам противник. Уже с 1980-1981 годов начали действовать крупные отряды оппозиции, хорошо вооруженные и оснащенные на базах в Иране и Пакистане, куда из многих стран арабского мира и Запада поступало современное вооружение, средства связи и транспорт. Наибольшую угрозу для них представляла авиация, и вскоре моджахеды получили средства ПВО - крупнокалиберные пулеметы ДШК и зенитные горные установки (ЗГУ). По низколетящим самолетам и вертолетам огонь велся также из ручного оружия - автоматов и пулеметов. В результате 85% всех повреждений авиационной техники приходилось в то время на пули калибра 5.45, 7.62 и 12.7 мм. Возросшая опасность при выполнении боевых задач заставила принять меры по улучшению подготовки летчиков, направлявшихся в ДРА. Она была разделена на три этапа. Первый проходил на своих аэродромах и занимал 2-3 месяца изучения района боевых действий, освоения тактических приемов и особенностей пилотирования. Второй занимал 2-3 недели спецподготовки на полигонах ТуркВО с бомбометанием и стрельбой в пустыне и горах, где прицеливание имело массу тонкостей, и наконец, на месте летчики вводились в строй в течение 10 дней. Позднее афганский опыт ввели в практику боевой учебы ВВС и полки перебрасывались в ДРА без особой подготовки, сводя ее к одной-двум неделям интенсивных тренировок на боевое применение перед самым перелетом. Прибывших летчиков-новичков ИБА с местными условиями знакомили пилоты из сменяемой группы, вывозя их на "спарках" Су-17УМ. Широкое применение авиации требовало четкой организации ее взаимодействия со своими войсками и точного определения местонахождения противника. Однако пилоты сверхзвуковых истребителей- бомбардировщиков, оснащенных самым современным оборудованием зачастую не могли самостоятельно отыскать малозаметные цели на однообразной горной местности среди ущелий и перевалов. По этой причине одна из первых масштабных операций, проведенная в долине реки Панджшер в апреле 1980 года (известная как первая панджшерская), планировалась без привлечения самолетов. Три советских и два афганских батальона, участвовавшие в ней, поддерживались лишь артиллерией и вертолетами. Повысить эффективность действии авиации и облегчить работу летчиков должна была предварительная разведка объектов будущих налетов. Ее поначалу выполняли МиГ-21Р и Як-28Р, позднее - Су-17М3Р, оснащенные подвесными разведывательными контейнерами ККР-1/Т ККР-1/2 и ККР-2А с набором аэрофотоаппаратов для плановой перспективной и панорамной съемок инфракрасными (ИК) и радиотехническими (РЛ) средствами обнаружения. Особенно важной оказалась роль разведки при подготовке крупных операции по уничтожению укрепрайонов и чистке местности. Полученная информация наносилась на фотопланшеты, где были указаны размещение целей и средств ПВО противника, особенности рельефа местности и характерные ориентиры. Это облегчало планирование ударов, а летчики могли познакомиться с районом и определиться с выполнением задачи. Перед началом операции проводилась доразведка, позволявшая окончательно уточнить детали. Ночное фотографирование ущелий и перевалов (а оживление в лагерях моджахедов, передвижение караванов с оружием и выход на позиции происходили в основном скрытно, по ночам) с подсветом светящими авиабомбами и фотопатронами ФП-100 оказалось не всегда эффективным. Множество резких теней, возникавших в горах при искусственном освещении, делало применение аэрофотоаппаратов УА-47 практически бесполезным - полученные снимки не поддавались дешифровке. Выручала комплексная разведка с использованием ИК оборудования и радиотехнических систем СРС-13 и СРС-9, засекавших работу радиостанций противника. Усовершенствованная ИК аппаратура "Зима" позволяла ночью обнаруживать по остаточному тепловому излучению даже следы от проехавшего автомобиля или потухший костер. Готовя "работу на день" вокруг Кабула, Баграма и Кандагара по ночам работали до 4-6 разведчиков Су-17М3Р (с августа 1988 - Су-17М4Р). Появление в небе разведчиков не сулило моджахедам ничего хорошего. Как правило, вслед за ними прилетали ударные самолеты, да и сами разведчики обычно несли вооружение, позволявшее им самостоятельно выполнять охоту в заданном районе. При этом самолет ведущего помимо разведывательного контейнера нес пару тяжелых НАР С-24, а ведомого - 4 НАР С-24 или бомбы. К 1981 году боевые операции в Афганистане приобрели масштабы, потребовавшие применения больших групп самолетов. Из-за трудностей базирования на территории ДРА (главным образом, малого количества аэродромов и проблем с подвозом боеприпасов и топлива) сосредоточение привлекаемой к нанесению ударов авиатехники производилось на аэродромах ТуркВО и САВО. Существенную долю там составляли Су-17М3, выгодно отличавшиеся от других самолетов значительной боевой нагрузкой и большей эффективностью при действиях по наземным целям. "Пропускавшиеся" через Афганистан полки Су-17 размещались на аэродромах Чирчика, Мары и Кокайты. Местные полки работали "за речкой" почти постоянно и в случае задержек с плановой заменой частей оказывались в ДРА "вне очереди". Работа с баз ТуркВО требовала использования на Су-17 подвесных топливных баков, что снижало боевую нагрузку. Пришлось пересмотреть используемые варианты вооружения в пользу наиболее эффективных. Су-17 стали снаряжаться фугасными и осколочно-фугасными авиабомбами (ФАБ и ОФАБ), в основном, калибрами 250 и 500 кг (применявшиеся ранее "сотки" оказались недостаточно мощными для ударов в горах). Многозамковые бомбодержатели МБД-У6-68, каждый из которых мог нести до шести бомб, применялись редко - поднять в жару большое количество боеприпасов, делающих оптимальным их подвеску на МБД, Су-17 было просто не под силу, да и каждая из балок сама тянула на полтораста килограммов. Широко применялись на Су-17 бомбовые связки и разовые бомбовые кассеты РБК, "засевавшие" осколочными или шариковыми бомбами сразу несколько гектаров. Они были особенно эффективны в условиях, где каждый камень и расщелина становились укрытиями для противника. Недостаточно мощные 57-мм НАР С-5 заменялись новыми 80-мм НАР С-8 в блоках Б-8М. Вес их боевой части был увеличен до 3.5 кг, а дальность пуска позволяла поражать цель, не входя в зону зенитного огня. Обычно боевая нагрузка Су-17 определялась из расчета надежного выполнения задания и возможности безопасной посадки при неисправности (по посадочному весу самолета) и не превышала 1500 кг - трех "пятисоток". Летняя жара не только снижала тягу двигателей и надежность оборудования. Сами летчики не могли подолгу ожидать вылета в раскаленных кабинах, поэтому вылеты по возможности планировались на раннее утро. Установившийся распорядок обычно сводился к нескольким вылетам с утра, сменявшимся полуденной передышкой, позволявшей переждать жару, и вечерней "добавкой", если противник продолжал выказывать активность. "Капризными" были и некоторые виды боеприпасов: зажигательные баки, НАР и управляемые ракеты имели ограничение по температуре и не могли долгое время оставаться на подвеске под палящим солнцем. Важной задачей также были превентивные акции, направленные на уничтожение караванов с боеприпасами и оружием, разрушение горных троп и перевалов, по которым моджахеды могли подобраться к защищаемым объектам. Мощные бомбы ФАБ-500 и сбрасывавшиеся залпом ФАБ-250 вызывали обвалы в горах, делая их непроходимыми, применялись они и для уничтожения скальных укрытий, складов и защищенных огневых точек. Типовыми вариантами вооружения при вылете на "охоту" были два ракетных блока (УБ-32 или Б-8М) и две бомбовые кассеты (РБК-250 или РБК-500) или четыре НАР С-24, причем в обоих вариантах подвешивались два ПТБ-800. На стороне противника были хорошее знание местности, поддержка населения и умение пользоваться естественными укрытиями и маскироваться. Отряды оппозиции быстро передвигались и оперативно рассредотачивались в случае опасности. Обнаружить их с воздуха было нелегко даже по наводке из-за отсутствия характерных ориентиров на однообразной местности. К тому же самолеты и вертолеты все чаще натыкались на зенитный огонь. В среднем в 1980 году вынужденная посадка приходилась на 830 часов налета или примерно на 800-1000 вылетов (а мест, пригодных для посадки подбитого самолета, было крайне мало). Для повышения боевой живучести конструкция и системы Су-17 постоянно дорабатывались. Анализ повреждений показал, что чаще всего выходят из строя двигатель, его агрегаты, топливная и гидросистемы, управление самолета. Проведенный комплекс доработок включал установку накладных подфюзеляжных бронеплит, защищавших коробку приводов, генератор и топливный насос, заполнение топливных баков пенополиуретаном и наддув их азотом, что предотвращало воспламенение и взрыв при попадании в них осколков и пуль, изменения в конструкции прицела АСП-17, устранившие его перегрев. Устранен был и дефект в конструкции тормозного парашюта, замок крепления которого иногда обрывался, а самолет выкатывался за пределы ВПП и получал повреждения. Выручали прочность конструкции и выносливость Су-17. Бывали случаи, когда возвращавшиеся с боевого задания поврежденные машины слетали с полосы и зарывались в грунт по самое "брюхо". Их удавалось восстановить на месте и вновь ввести в строй. Двигатели АЛ-21Ф-3 надежно работали даже в несущий песок и камни "афганец", перенося и немыслимые в нормальных условиях забоины лопаток компрессора, и загрязненное топливо (трубопроводы, протянутые от советской границы для его доставки, постоянно обстреливались, подрывались, а то и просто развинчивались охочим до дармового горючего местным населением). В результате Су-17М3 к 1985 году по надежности опережали штурмовики и боевые вертолеты, имея наработку на отказ 145 часов (при среднем в ВВС 40-й армии значении 133.7). Для снижения потерь были выработаны новые рекомендации по тактике боевого применения самолетов. Заход на цель рекомендовалось выполнять с большой высоты и скорости, с пикированием 30-45Ь, что затрудняло противнику прицеливание и снижало эффективность зенитного огня. По данным на 1985 год, на скорости свыше 900 км/ч и высотах более 1000 м боевые повреждения у Су-17 вообще исключались. Для достижения внезапности удар предписывалось выполнять с ходу, сочетая в одной атаке пуск ракет со сбросом бомб. Правда, точность такого бомбоштурмового удара (БШУ) из-за большой высоты и скорости снижалась почти вдвое, что приходилось компенсировать увеличением количества самолетов ударной группы, выходивших на цель с разных направлений, если позволяла местность. Уже в 1981 году насыщенность районов боевых действий средствами ПВО достигла таких масштабов, что при планировании операций приходилось принимать во внимание необходимость их преодоления. Вокруг укрепленных районов и баз моджахедов насчитывалось до нескольких десятков зенитных огневых точек. Снижение риска достигалось умелым использованием рельефа местности, обеспечивавшим скрытность подхода и внезапность выхода на цель, а также выбором путей отхода после атаки. Как правило, первой в намеченном районе появлялась пара Су-17, задачей которой была доразведка и целеуказание осветительными и дымовыми бомбами, упрощавшее ударной группе выход на цель. Пилотировали их наиболее опытные летчики, имевшие боевой опыт и навыки обнаружения малозаметных объектов. Поиск противника выполнялся на высоте 800-1000 м и скорости 850-900 км/ч, занимая около 3-5 минут. Дальше все решала быстрота удара, не дававшая противнику организовать ответный огонь. На обозначенную САБ цель через одну-две минуты выходила группа подавления средств ПВО из 2-6 Су-17. С высоты 2000-2500 м они обнаруживали позиции ДШК и ЗГУ и с пикирования наносили удар НАР С-5, С-8 и кассетами РБК-250 или РБК-500. Уничтожение зенитных точек выполнялось как одиночным самолетом, так и парой - ведомый "добивал" очаги ПВО. Не давая противнику опомниться, через 1-2 минуты над целью появлялась основная ударная группа, выполнявшая атаку с ходу. На укрепления и скальные сооружения обрушивались бомбы ФАБ-250 (ОФАБ-250) и ФАБ-500 (ОФАБ-500), ракеты С-8 и С-24. Надежные и простые в эксплуатации С-24 имели большую дальность и точность пуска (особенно с пикирования) и применялись очень широко. Для борьбы с живой силой использовались кассетные боеприпасы РБК-250 и РБК-500. При действиях в "зеленке" и на открытых местах иногда использовались зажигательные баки с огнесмесью. Пушки постепенно утрачивали свое значение - их огонь при больших скоростях и возросших высотах был неэффективен. Для повторной атаки самолеты выполняли маневр с расхождением, поднимаясь до 2000-2500 м, и вновь наносили удар с разных направлений. После отхода ударной группы над целью опять появлялись разведчики, производившие объективный контроль результатов БШУ. Выполнение задачи следовало подтвердить документально - в противном случае наземные войска могли ожидать неприятные сюрпризы. При выполнении особенно мощных авиационных налетов фотоконтроль выполнял специально вызывавшийся с кабульского аэродрома Ан-30. Его богатое фотооборудование позволяло сделать многоспектральную съемку местности и точно определить степень разрушений. Надежную радиосвязь с КП и согласованность действий обеспечивал постоянно находящийся в воздухе самолет-ретранслятор Ан-26РТ. Если удар выполнялся для поддержки наземных частей, требовалась повышенная точность, поскольку цели находились вблизи своих войск. Для организации взаимодействия с авиацией частям придавались авианаводчики из ВВС, которые налаживали связь с летчиками, указывали им положение переднего края пуском сигнальных ракет или дымовыми шашками. Атака при поддержке наземных войск продолжалась до 15-20 минут. С помощью авианаводчиков наносились и удары по вызову для подавления вновь выявляемых огневых точек. Для обеспечения скрытности маневра войск или прикрытия их отхода Су-17 привлекались в качестве постановщиков дымовых завес. Для оценки результативности атак летчики не позднее чем через 5-10 минут после посадки, когда еще свежи были впечатления, должны были подать в штаб полка донесение, немедленно передававшееся на КП ВВС. Еще одной задачей Су-17 стало минирование с воздуха опасных районов и горных троп. Наряду с разрушением перевалов бомбовыми ударами, их минирование затрудняло моджахедам передвижение, лишая преимущества в подвижности и неожиданности нападения. Для этого использовались КМГУ, каждый из которых нес по 8 блоков, вмещавших 1248 противопехотных фугасных мин. Разбрасывание мин Су-17 производили на скорости порядка 900 км/ч. При выполнении боевых задач выявились и недостатки, снижавшие эффективность БШУ и увеличивавшие риск повреждении и потерь. Так, при освоении афганского театра боевых действии летчики, выполнив несколько успешных боевых вылетов, склонялись к переоценке своих сил, недооценке противника (особенно его ПВО) и начинали выполнять атаки однообразно без учета особенностей местности и характера целей. Сброс бомб производился не по единой методике, что приводило к их рассеиванию. Несколько звеньев Су-17 были даже возвращены на базы из-за низкой точности ударов и опасности попадания по своим войскам. Так, летом 1984 года под Кандагаром ведущий группы Су-17, отказавшийся от помощи авианаводчика, по ошибке сбросил бомбы на свой пехотный батальон. Погибли четыре человека и девять были ранены. Другим недостатком было частое отсутствие точных данных о ПВО противника (по сведениям разведки, в районах базирования моджахедов в 1982 году насчитывалось до 30-40 зенитных средств, а в опорных пунктах - до 10). Зенитные пулеметы и ЗГУ маскировались, прятались в укрытиях и быстро выдвигались на огневые позиции. Шаблонность атак и затягивание времени на обработку цели в таких условиях становились опасными. В районе Кандагара летом 1983 года Су-17М3 был сбит при выполнении шестого (!) захода на цель. Другими причинами потерь были ошибки пилотирования и отказы техники. Возросшее напряжение боев привело к большим нагрузкам на летчиков и техников самолетов. Специалисты НИИ авиакосмической медицины, изучавшие "человеческий фактор", определили, что чрезмерные нагрузки на организм в течение 10-11 месяцев интенсивных боевых вылетов приводят к "существенным функциональным сдвигам и нарушениям в сердечно-сосудистой и двигательной системах, у 45% летчиков отмечается переутомление и нарушения нормальной психической деятельности". Жара и обезвоживание приводили к потерям в весе (в некоторых случаях до 20 кг) - люди буквально высыхали на солнце. Медики советовали снизить летную нагрузку, сократить время ожидания перед вылетом и создать благоприятные условия для отдыха. Практически же единственной реализуемой рекомендацией стало соблюдение предельно допустимой летной нагрузки, определенной в 4-5 боевых вылетов за смену. На основе накопленного опыта были сформированы смешанные группы, состоявшие из истребителей-бомбардировщиков, штурмовиков и вертолетов, дополнявших друг друга при поиске и уничтожении противника. С их применением в декабре 1981 - январе 1982 года была проведена тщательно подготовленная операция по уничтожению исламских комитетов "власти на местах" в провинции Фориаб, организовывавших вооруженное сопротивление Кабулу. Кроме сухопутных войск, к операции привлекался воздушный десант (1200 человек) и 52 самолета ВВС: 24 Су-17М3, 8 Су-25, 12 МиГ-21 и 8 Ан-12. От армейской авиации в операции участвовали 60 советских и 12 афганских вертолетов. Вся операция готовилась в строгом секрете - уже был опыт нанесения ударов по пустым местам в случаях, когда в разработке планов участвовали афганские штабисты. На этот случай для них была разработана легенда, и только за 2-3 часа до начала операции афганских военных посвятили во все детали. Масштабы операции потребовали, помимо группы подавления ПВО самолетами МиГ-21, выделения трех ударных групп, насчитывавших по 8 Су-17М3 (первой из них придавались еще и 8 Су-25, особенно эффективных при штурмовке), вооруженных ФАБ-250 и РБК-250 с шариковыми бомбами. Удар на этот раз наносился не только по складам с вооружением, позициям ПВО и опорным базам вооруженных отрядов. Уничтожению подлежали штабы исламских комитетов, жилые здания, где могли скрываться моджахеды, и сельские школы, в которых велась "антикабульская агитация". После отхода ударных групп местность обработали Ми-24Д, они же обеспечили огневую поддержку при высадке десанта с Ми-8Т и Ми-6. Несмотря на низкую облачность, действия авиации помогли добиться успеха - база в этом районе перестала существовать. Потери составили один Ми-24Д и два Ми-8Т, сбитые огнем из ДШК. В апреле 1982 года подобная операция по уничтожению базового района моджахедов проведена была в Рабати-Джали (провинция Нимроз), а 16 мая начались боевые действия по очистке от вооруженных групп долины реки Панджшер. В них участвовали 12 000 человек, 320 танков, БМП и БТР, 104 вертолета и 30 самолетов, в том числе 12 Су-17М3. Успех второй панджшерской операции обеспечили разведчики, которые в течение 10 дней вели аэрофотосъемку района предстоящих действий, отсняв для составления подробных фотопланшетов около 2000 кв.км местности. Всего за время операции были израсходованы 10 549 авиабомб и 61 297 НАР. Афганская кампания приобрела масштабы настоящей войны, в которой авиации приходилось выполнять разнообразные боевые задачи. Истребители-бомбардировщики Су-17 с афганских аэродромов и баз ТуркВО уничтожали объекты и базы противника, вели непосредственную поддержку войск, поддерживали штурмовые группы и десанты, проводили разведку, минирование с воздуха, целеуказание и постановку дымовых завес. При штурмовке и атаках с малых высот чаще применялись Су-25, обладавшие лучшей маневренностью и защищенностью. Однако успех очередной боевой операции оборачивался усилением оппозиции и активности ответных нападений. Безнадежность продолжения войны стала очевидной, но к ее прекращению Бабрак Кармаль относился резко отрицательно. Несмотря на предпринимавшиеся усилия по очистке провинций от вооруженных отрядов моджахедов и насаждению "народной власти", фактически под контролем находились только крупные города и патрулируемые зоны вокруг аэродромов, воинских частей и некоторых дорог. Карта, на которой летчикам указывались рекомендуемые места вынужденной посадки и катапультирования, красноречиво говорила о том, кто на самом деле является хозяином положения. Это отлично видели и афганские летчики (на "сухих" летал 355-й авиаполк, стоявший в Баграме), без энтузиазма относившиеся к боевой работе. В воздух они поднимались крайне редко, в основном чтобы не утратить навыков пилотирования. По словам советских советников участие элиты афганской армии - летчиков - в боях больше напоминало цирк, а не работу. Справедливости ради надо сказать, что и среди них встречались смелые пилоты, не уступавшие в летной подготовке советским летчикам. Таким был заместитель командующего афганских ВВС генерал-лейтенант Мустафа, семью которого вырезали моджахеды. Летчика дважды сбивали, он получил тяжелые ранения, но продолжал летать на Су-22М много и охотно. Большинство же безо всякого энтузиазма относились к боевой работе, при зенитном огне стараясь не подходить к цели ближе чем на 15-20 км. Иногда их действия внушали такие опасения, что группу афганцев сопровождали советские истребители, прикрывавшие не столько "коллег", сколько свои наземные части. Если бы афганские товарищи по оружию только плохо воевали - это было бы еще полбеды. Высокопоставленные чины правительственных ВВС выдавали противнику подробности готовящихся операций, а рядовые летчики, случалось, перелетали в соседний Пакистан. 13 июня 1985 года в Шинданде моджахеды, подкупив афганскую охрану аэродрома, взорвали на стоянках 13 правительственных МиГ-21 и шесть Су-7, серьезно повредив еще 13 самолетов. Падение боевого духа со временем сделало дезертирство обычным явлением: так, за 1988-1989 годы афганские летчики использовали для побега 11 своих самолетов и вертолетов. В начале афганской эпопеи вооруженные отряды оппозиции уходили на зиму за границу для отдыха и переформирования. Напряжение боевых действий в этот период обычно ослабевало. Однако к 1983 году оппозицией было создано множество опорных баз, давших возможность вести бои круглогодично. В этом же году у моджахедов появилось и новое оружие - переносные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК), изменившие характер воздушной войны. Легкие, мобильные и высокоэффективные, они могли поражать цели на высотах до 2500 м. ПЗРК легко доставлялись в любой район и использовались не только для прикрытия мест базирования и вооруженных отрядов, но и для организации засад у аэродромов (прежде попытки нападений на них ограничивались обстрелом издалека). По иронии судьбы первыми ПЗРК были "Стрела-2" советского производства, поступившие из Египта. Только сбитый "Стрелой" прямо над Кабулом в ноябре 1983 года Ил-76 убедил кома