о из телефильмов сказал: "Никому верить нельзя. Мне можно". Рассчитывать на взаимность трудно. Те, кому сейчас лет по пять, будут иметь другую психологию. Нынешним - трудно будет вернуться к нормальной жизни. - Возможна ли новая вспышка военных действий в Чечне? - Уже нет. Все навоевались. 26. ПРИНИМАЙ, МАМА, СЫНА В ЦИНКОВОМ ГРОБУ Из поездки в Ростов-на-Дону и в Чечню вернулась заместитель комитета солдатских матерей Нижегородской области Н. Жукова. - Наталья Станиславовна, почему Ростов был в маршруте вашей поездки? - Туда мы ездили вместе с представителями от Российского комитета солдатских матерей. Цель - попытаться идентифицировать несколько трупов погибших в Чечне нижегородцев. В Ростове-на-Дону под руководством полковника медслужбы В. Щербакова работает 124 судебно-медицинская лаборатория при прокуратуре Северо-Кавказского военного округа. Здесь действует пункт опознания и содержания трупов российских солдат. Находятся они в огромных рефрижераторах. - И много? - Всего сюда попало 806 неопознанных трупов наших солдат. С начала боевых действий в Чечне удалось опознать и передать или отправить родителям останки примерно 260-270 солдат. - Как проходит сам процесс опознания? - Очень сложная и кропотливая работа. С поля боя привозят то, что осталось от человека... Но это лучше не описывать. На каждое тело заводится номер, личное дело. Сначала фотографируют в одежде, если она есть, потом снимают на видеокамеру, очень тщательно, чтобы можно было установить какие-то приметы - родинки, шрамы. Запахи там - ужасные, и вообще зрелище не для слабонервных: многие трупы страшно обезображены. - И мамы там ищут своих сыновей? - Нет, мам туда не пускают. Со всей России здесь мамы, ходят как тени. Не плачут, слезы кончились. Им разрешают только смотреть видеозаписи, по ним они и определяют, их это сын или нет. Потом солдаты-срочники кладут то, что осталось, на носилки, кувырк - в цинковый гроб и - получай мама своего сыночка. Смотреть на все это - надо стальные нервы. - Сейчас, с заключением мира в Чечне, неопознанных трупов поступать стало меньше? - Наоборот. Начали активно вести эксгумационные работы, и останков погибших все больше и больше. - Вы в этой поездке имели конкретную цель? - Да, мы должны были найти останки четверых наших солдат, которые попали в плен 8 марта на блокпосту в 166-й мотострелковой бригаде и были расстреляны. От одного из пленных мы получили письмо, он сообщил, что их освободят, если письмо обнародуют. По словам этого солдата, обменять их отказался командир части Российской армии. Он будто бы сказал: "Пусть мне лучше принесут их головы". И боевики их расстреляли. - Личности кого из погибших нижегородцев вам удалось установить сейчас? - Макарова Саши с Бора, мама за телом выехала, Сергея Пушкова, его останки мама нашла в этой лаборатории. Почти точно установлена личность погибшего Александра Отделкина из Автозаводского района. Все они были расстреляны в плену. Ужасной оказалась судьба Саши Пыленка из Сергача. Как его мама нашла захоронение - это целая история. Его взяли в плен и считали без вести пропавшим, но надеялись, что он жив. Потом наши продали, да-да, именно продали чеченцам одно захоронение, где были их погибшие. Среди трупов был и наш солдат. Чеченцы своих перезахоронили, а его просто выбросили из могилы, потом один старик-чеченец сообщил нашим командирам, что там лежат останки русского солдата. Мама его опознала и увезла хоронить домой. Очень часто мамы сами находят захоронения и увозят погибших сыновей домой. Возможно, что Саша Пыленок был расстрелян нашими же вместе с пленными чеченцами, поэтому и оказался в одной могиле с ними. Я видела его череп - убит в затылок, но видно, что над ним сначала долго издевались. - Вы были и в Чечне. Что там сейчас? - Мы были в Ханкале в тот день, когда объявили об отставке Лебедя. Матери сразу же в плач: ждали нападения чеченцев, и что они теперь будут расстреливать пленных. Зачем им старые, новых наберут, если снова война. В Ханкале многие казармы уже разрушены, бери ее голыми руками, наших войск почти нет. - Как вы думаете, долго ли еще будет идти работа по опознанию погибших? - Полковник Щербаков может установить личность не более одного-двух в день, а там еще более пятисот неопознанных погибших. - Как ускорить процесс возвращения российских пленных? - Надо немедленно объявить всеобщую амнистию. Простить всех участников этой войны. Иначе многие из плена не вернутся никогда. ... Фамилии погибших нижегородцев, личности которых удалось установить комитету солдатских матерей, в официальный список погибших, представленный департаментом по делам военнослужащих и военно-мобилизационной подготовке, не внесены. Главный специалист департамента И.Олейников сообщил вашему корреспонденту, что пока нет официальных документов, удостоверяющих факт их гибели. 27. В ЖЕРТВУ КОНСТИТУЦИИ Страшную весть получила из Чечни семья наших земляков Дмитриевых: погиб их сын Дмитрий. В свидетельстве о смерти причина ее была указана так: "Одиночное ранение груди и живота с повреждением внутренних органов". Райвоенкомат по просьбе родителей сделал запрос в воинскую часть, где служил их сын, но никаких подробностей не получил. Родители похоронили сына. Уверенные что он погиб за Отечество, выполняя свой конституционный долг, как им говорили сопровождавшие гроб с телом офицеры. И вдруг Дмитриевы получают письмо из Буденновска от председателя местного комитета солдатских матерей Л. Богатенковой. Совершенно случайно она оказалась в воинской части, где служил Д. Дмитриев, и знает об обстоятельствах его гибели. Невероятно, но Дима был убит ... в столовой. И не чеченскими сепаратистами, как сейчас принято называть бандитов. Л. Богатенкова написала все, что ей удалось узнать: "Диму послали в наряд в столовую. Работы было много, и они припозднились, в казарму не пошли, т.к. после 18.00 в городке наступает комендантский час, и они остались спать в столовой. В час ночи в комнату, где они спали вошел пьяный капитан Б.(в письме указана полностью его фамилия и даже домашний адрес), он сделал выстрел вверх и закричал: "Вставать! Второй выстрел делаю на поражение" Ребята стали подниматься, капитан выстрелил второй раз. Дима стал падать, и его подхватил младший сержант Останин. Дима хотел что-то сказать, но захрипел. Капитан Б. вышел из комнаты, вошел майор Халкин, приказал нести Диму в машину. Машина не завелась, перенесли его в другую, но когда Дима был доставлен в госпиталь, он был уже мертв". Город Грозный, "одиночное огнестрельное ранение..." В эту ночь столовую части боевики Дудаева не обстреливали. "Рано утром, - пишет Л. Богатенкова, - пришли мы в госпиталь, потихоньку пробрались в комнату, где жил Дима. Подняли простыню - он лежал как живой. Мне стало плохо... В 9 часов утра в комнату, где мы жили, пришел замполит205-й бригады майор Вячеслав Яковлевич Измайлов. Много он не говорил, ведь ему там служить. Привел солдат, сказал, что это свидетели ночного происшествия. Затем положил объяснительные свидетелей и тетрадь, в которой были данные этого капитана и Димы. Стала читать объяснительные, записала данные на диктофон. Попросила солдат рассказать на диктофон все, как было. Они сказали: "Людмила Васильевна, вы уедете, а нам здесь оставаться. Этого капитана оправдают, не первый случай здесь, и все спишут на войну. Напишут домой, что погиб, защищая конституционные права. А если мы будем много говорить, то сами можем оказаться на месте Димы". Л. Богатенкова описала свои впечатления за 10 дней пребывания в Ханкале: "То, что мы видели, даже в страшном сне не приснится: дети (солдаты, надо понимать - авт.) оборванные, грязные, вшивые, голодные, избит каждый второй. Наши сыновья брошены на само выживание, мы отдали их на гибель от пьяниц и бандитов, а пьют в Ханкале все контрактники и офицеры. Если там найдется человек десять порядочных офицеров, то это редкость". Л. Богатенкова передала письмо от солдат в\ч 74814 "Г", которые воюют в Чечне: "... Мы сейчас здесь заживо гнием. Помните, зимой вы с другой женщиной осматривали нас, тогда в роте с больными ногами было человек10-15. Сейчас весь батальон в каких-то нарывах и язвах. Нам говорят: весна, не хватает витаминов. Какие витамины? Мы уже месяц хлеба не видим, дают гнилые сухари и какую-то баланду. Раньше мы смотрели фильм про военнопленных и зэков. Сейчас мы в таком же положении. Офицеры и врачи приезжают сюда на 40 дней. Вот эти дна пробухают и покатили домой, а мы здесь никому не нужны. О выводе у нас только болтают. Ротный сказал: "Мужики, нам быть здесь до дембеля, если доживем". Все бесполезно. Нам он сказал: "Я бессилен. Вызывайте свою Людмилу Васильевну". Тетя Люда, не надо нам ни одежды, ни деликатесов - мы знаем, как сейчас всем трудно. Если можно привезите зеленку, йод, марганец, мазь от нарывов. И самое главное - что-нибудь от вшей. Они нас прямо съедают. Вши везде - в белье, в матрасах, в одеялах. Вы у нас последняя надежда. Наши комитеты далеко, а из всех, кто к нам приехал, только ваш буденновский так к нам отнесся по-матерински, и мы получили все в руки. А то приедут, в штабе покрутятся намазанные, двумя пальчиками ложку потрогают и кричат: "Все хорошо". И самая большая просьба: у нас так и нет почты, передаем письма с кем попало, и не знаем, получают ли дома, и мы уже два месяца ничего не получаем из дома. Все ребята из 205-й бригады передают вам привет. И ждем вас. Помогите нам, пожалуйста, выжить". ...205-я бригада - та самая, где побывал во время своего короткого визита в Чечне президент России Б.Ельцин. Эта часть считается одной из самых благополучных в группировке российских войск в Чечне. По телевидению мы видели, как ее солдаты и офицеры встречали Б. Ельцина. Наверное, кто-то сгущает краски: или телевидение, или солдаты, написавшие это письмо. P.S. Как нам сообщили из комитета солдатских матерей Нижегородской области, мама погибшего выехала в Ханкалу, где состоится суд над убийцей ее сына капитаном Б. 28. РОССИЙСКИЕ ПЛЕННЫЕ: ЗАБЫТЬ ПОСКОРЕЕ? Для десятков российских матерей день 8 марта - не праздник. Именно в этот день год назад оборвались жизни их сыновей в Чечне. Восьмого марта 1996 года попали в плен к чеченцам и 38 бойцов 15-го блокпоста 166-й Тверской отдельной мотострелковой бригады. В марте 1995-го в расположении 166-й бригады побывала делегация Нижнего Новгорода во главе с губернатором Б. Немцовым. Привозили подарки, встречались с солдатами. В бригаде было немало нижегородцев, тогда она входила в состав 22-й армии. На днях в бригаде побывала зам. председателя комитета солдатских матерей Нижегородской области Г. Лебедева. - Галина Федоровна, с какой целью вы ездили в бригаду? - Надо было узнать, как идут дела по возвращению из плена оставшихся в живых солдат этой бригады, которые попали в плен 8 марта прошлого года на 15-м блокпосту. - Как вас встретили, и что удалось выяснить? - Встретили-то нас хорошо, разговаривала с командиром бригады и его заместителем по воспитательной работе, но узнать что-либо почти не удалось. Командиры никак не могли понять, зачем мне это нужно. Пропавших без вести практически никто не ищет. - "Если матери их в бригаду не обращаются, то мы и не ищем", - так мне дали понять командиры. А в бригаде без вести пропавшими считаются 23 человека. На самом деле гораздо больше, потому что, оказывается, в списках, без вести пропавших из состава бригады нет прикомандированных, присланных из других частей. Сегодня в Чечне, по официальным данным, пропали без вести более 1200 российских военнослужащих. Реально - гораздо больше. Эти 1200 - только те, кто как-нибудь дал о себе знать или о нем знают в части. О многих вообще нет данных, что они в плену, потому что в бой бросали наспех сформированные части из солдат, собранных чуть ли не из всех гарнизонов России. Путаница в документах такая, что сам черт не разберется. Вряд ли будет исключением судьба, например, сержанта В. Терентьева. По документам, он был отправлен в военный госпиталь Владикавказа и по окончании лечения в часть не возвратился. Командование не знает, где его искать, и в комитет солдатских матерей ответило, что "Сержант Терентьев В.А. служебно-боевые задачи в Чеченской республике не выполнял", а он, оказывается, давно в плену. Нашла его мама, в одном из горных сел, которой сердце подсказало, что сын в беде. - Галина Федоровна, а что-нибудь все же известно, по вашим каналам, о судьбе этих 38 солдат из бригады? - Десять человек из них были расстреляны в августе прошлого года, во время штурма боевиками Грозного. Восемь из этих десяти - опознаны. Еще десять человек сумели вырваться на свободу, их адреса мне дали в бригаде. Если бы удалось списаться с ними, тогда эта ужасная страничка чеченской войны была бы восстановлена. - Еще в прошлом году ходили слухи, что этот блокпост был кем-то предан чеченцам, или даже пропит... - Каким-то чудом капитан Владимир Бараненко переслал жене из плена письмо. Вот выдержки из него: "Вы, наверное, слышали новости по телевизору, что блокпост офицеры пропили и продали за 6 тысяч долларов... У меня такое ощущение, что блокпост был продан, только кем, это пока неизвестно..." Из письма капитана В. Бараненко следует, что блокпост был действительно предан кем-то из своих. Домой он не вернулся, был расстрелян чеченцами. Судьба остальных солдат этого блокпоста остается неизвестной. Скорей всего, они в плену. В комитет солдатских матерей недавно приезжала мама одного из солдат, она побывала в Чечне, где искала своего без вести пропавшего сына. Рассказала, что там в каждом селе по несколько десятков русских рабов. - Когда мы были в Ростове-на-Дону, в лаборатории, где ведется опознание погибших русских солдат, - рассказала Г. Лебедева, - нам дали список их останков с приметами. У нескольких человек нашли жетоны, по ряду признаков мы определили, что они из 166-й бригады. В штабе во время этой встречи так и не удалось найти списка солдат с номерами этих жетонов. Вспомнили, что отдали их перед поездкой в Чечню какому-то прикомандированному старшине, а где он сейчас - никто не знает. В бригаде вообще нет никаких документов, которые могли бы раскрыть судьбу 15-го блокпоста. Этим делом будто бы занималась военная прокуратура Северокавказского округа, но результатов расследования в бригаде не знают. - А вообще в бригаде делают ли что-нибудь, чтобы вернуть своих солдат из плена? - У меня осталось ощущение, что командование хочет только поскорее забыть все, что связано с чеченской войной. Живут совершенно без денег, все заботы у командования - как выжить живым после этой войны. А поиски пропавших без вести - лишняя головная боль. ... Можно еще как-то понять, почему после Великой Отечественной было столько пропавших без вести: огромные масштабы войны, окружения, отступления, всеобщая неразбериха, но в наше-то время... После той войны поисками без вести пропавших солдат занимались в основном пионеры-следопыты, после этой - одни матери. 29. ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ РЯДОВОГО КОКУРИНА С хорошими вестями в комитет солдатских матерей Нижегородской области, как правило, не приходят. Вот и сейчас на приеме у зам. председателя комитета Н. Жуковой мужчина, отец солдата Вадима Кокурина. С бедой. История, может быть, и не типичная для российских Вооруженных Сил, но и не настолько редкая, чтобы об этом не было смысла говорить. Иван Иванович Кокурин о своем сыне Вадиме вынужден рассказывать уже только в прошедшем времени... - После окончания школы сын поступил заочно на радиотехнический факультет МГУ. В школе учился хорошо, сам научился читать в пять лет. А в армию пошел, в общем-то, по моей инициативе. Сказал мне: "Надо, значит надо". У него было слабое зрение, носил очки, да еще плоскостопие. Военком обещал, что служить сын будет в Мулино, у себя в области. Но представитель военкомата на областном сборном пункте не проследил за дальнейшей военной судьбой В. Кокурина и, призванный 27 декабря 1995 года, он уже через несколько дней оказался во Владикавказской мотострелковой дивизии. Откуда прямая дорога в Чечню. - От него нам было всего одно письмо, - рассказал отец, - И письмо другу. Родителей обычно солдаты письмами стараются только успокаивать, а вот другу Вадим Кокурин описал свои первые армейские впечатления так: "...Обещают нас закинуть в Чечню, но только через полгода. Знаешь, здесь даже не считаются с тем, хочешь ты служить там или нет, хотя в анкете есть такой вопрос. Погода стоит помягче, чем у нас, снег, например, выпал, только сегодня (7 января - В.К.), но большой, замучились разгребать. Мороз-то здесь небольшой, но ходим-то мы в афганках одних, так что зубы стучат о-го-го как. А шинели пока не разрешают надевать. Все офицеры ходят пьяные почти всегда и, конечно, нас молотят - ходим все в синяках, но это все фигня, конечно. Самый прикол - одеваться за 45 сек. и отбиваться за время, пока спичка горит..." Второго письма от сына дома так и не дождались, а когда не пришло поздравление и маме с днем рожденья, встревожились не на шутку. Вадим был обязательным человеком и маму поздравил бы в любом случае. Если бы был жив... - Так у меня сердце что-то щемило все эти дни... - вспоминает отец Вадима. Во Владикавказ 1 февраля на имя командира части полетела телеграмма, подписанная военкомом, с просьбой "сообщить местонахождение Кокурина Вадима Ивановича для ответа родителям". Командир части не ответил и на повторную телеграмму такого же содержания, через 3 недели после первой. А потом, как гром с ясного неба, извещение со штампом воинской части, датированное 8 марта 1996 года: "Кокурин Вадим Иванович, 1977 года рождения, покончил жизнь самоубийством, находясь после излечения в реабилитационном центре Владикавказского гарнизона. Родители Вадима в самоубийство сына не поверили. Факт самоубийства военнослужащего в любом случае не мог остаться без следствия. Однако на запросы о результатах следствия родителям не ответили ни из Владикавказской военной прокуратуры, ни из окружной, ни из Главной военной прокуратуры. Не ответили даже из Генеральной прокуратуры России, куда был послан запрос после того, как истекли все сроки ожидания ответов из других инстанций. Глухая стена молчания... Отец взялся за разгадку гибели сына сам. - Прежде всего, нас насторожило, - рассказал Иван Иванович Кокурин, - что погиб сын 3-го марта и будто бы неделю в части не знали, где он был все это время. Тело нашли вне территории части, где-то в сараях. Когда гроб с сыном привезли домой, мы потребовали вскрытия. Из военной прокуратуры, уже местной был звонок в военкомат, запретили. Хотя, как потом я узнал, запретить вскрывать гроб могла только санэпидемстанция. У нее же оснований для этого не было. Так и осталось непонятным, как и где сын служил в январе и феврале, почему попал в госпиталь, принял ли он присягу, почему столько времени не мог написать домой... Да и был ли он жив все это время? Неделю гроб стоял в морге. Родители ждали разрешения вскрыть его. Грех держать тело не похороненным столько времени, но после погребения узнать причину смерти было бы почти невозможно. Когда цинковый гроб, наконец, вскрыли, то родители увидели своего мертвого Вадима без глаза, на лбу была ссадина. Акта вскрытия трупа родителям не показали. Они добились повторного вскрытия, уже дома, но и этого акта родителям эксперт показать побоялся. Если бы солдат действительно покончил жизнь самоубийством, то, наверное, военная прокуратура не стала бы делать из этого военной тайны. - Труп сына был высохший - до некуда... - горько вспоминает отец Вадима Кокурина. Через несколько дней из Владикавказа в Выксу пришел еще один гроб с телом земляка Вадима Кокурина. В извещении о смерти было написано, что он погиб от удара током в ... госпитале. Тело погибшего было обожжено. Родители и этого погибшего солдата не поверили в обстоятельства смерти своего сына. После этого случая несколько матерей, сыновья которых призывались вместе с погибшими, поехали во Владикавказ и забрали своих детей из армии. Из сослуживцев Вадима, кто мог бы рассказать об обстоятельствах его гибели, найти пока никого не удалось. А через месяц после трагедии в автокатастрофе погиб и командир полка, в котором он служил. Следователь, который вел дело о самоубийстве В. Кокурина вскоре ушел в отпуск, потом дело передали другому. И вот уже скоро год, как тянется эта история. Может быть, самоубийство было на почве "дедовщины"? - Вряд ли, - считает отец Вадима, - Если бы его довели до самоубийства "деды", обстоятельства дела не стали бы так скрывать. Может быть, разгадка всей истории во фразе из письма В. Кокурина: "Все офицеры ходят пьяные почти всегда и, конечно, нас молотят - ходим все в синяках..." Отец Вадима в свое время отслужил в армии, в Германии. -Если бы я знал, какой сейчас стала армия, ни за что бы его туда не пустил... - с горечью сказал он. 30. ЗА ПЛЕННЫМ СЫНОМ По различным оценкам, в плену у Чеченских сепаратистов находится сейчас от 300 до 700 российских военнослужащих. В подписанном президентом России Б. Ельциным и З. Яндарбиевым соглашении о прекращении военных действий был и пункт об обмене пленными. В двухнедельный срок. При штабе объединенной группировки российских войск в Чечне работает отдел, который обязан заниматься возвращением наших ребят из плена. Но многие матери не в силах ждать возвращения своих сыновей из плена, едут в Чечню, чтобы самим выручить их из неволи. На днях в Нижний Новгород вернулась Л. Антонычева, которая ездила в Чечню за своим пленным сыном. - Сергея призвали в армию 15 ноября 1994 года, - рассказала Лидия Степановна. - Сначала ему повезло: попал служить в Москву, в комендантский полк. Но скоро загноились ноги - "деды" так пинали. Два месяца в госпитале, операция. Утром 13 января 1996 года его выписали, а уже в 16 часов отправили в Мулино, на сборный пункт, а оттуда в Чечню. Ему даже негде было научиться стрелять... - А там он в какую часть попал? - В 166-ю Тверскую мотострелковую бригаду, на 15-й блокпост. Всего одно письмо от него получил. Восьмого марта их взяли в плен, 38человек, а нам о том, что сын пропал без вести, сообщили только через месяц. Мы с мужем немедленно вылетели в Моздок. Оттуда напросились доехать с колонной наших войск до Ханкалы, потом в штаб Тверской бригады. В Ханкале мы побывали в штабе нашей группировки, думали хоть что-нибудь узнать о сыне. Ничего там не сказали. Полковник Пилипенко, он как раз главный в комиссии по розыску наших военнопленных, попросил подождать. Ждем, потом он вызывает: "Да. Действительно ваш сын пропал без вести, его данные есть в нашем компьютере". Но это мы и без него знали. На улице разговорились с какими-то чеченцами, они подсказали, где склады 166-й бригады, туда приезжают за продуктами для ее солдат, прапорщик поможет добраться до штаба. Так мы и сделали. - Как вас встретили в штабе бригады? - Комбриг рассказал, что в плен их взяли спящими в 3.30 утра, и давай ругаться, что все они пьяницы, сами сдались. Потом офицеры нам подсказали, что есть такой блокпост №1, туда часто приходят командиры чеченцев на переговоры. Спросила командиров, почему нам сразу не сообщили, что сын пропал без вести, сказали, что думали освободить их сами в ближайшее время, но не получилось. - И вы встречались с чеченскими полевыми командирами у этого блокпоста? - Сначала познакомилась с Резваном. Он местный авторитет, раньше был директором кирпичного завода, 46 лет ему, три маленькие дочки. Потом через него познакомились с Молди, это комендант Шали. Он успокоил: "Не плач, мать, жив твой сын". Поняла, что он и брал моего сына в плен. Солдат контрактников они сразу в расход, а срочников пощадили. Узнала, что у чеченцев много русских женщин, разыскивающих своих сыновей. Живут у них, стирают, готовят. Живет и мать замполита Майкопской бригады, но ей не знают, как сказать, что сын ее не в плену, а давно погиб. - Лидия Степановна, а в селах чеченских вы бывали? - Молди возил меня в горы, были в трех селах. У села Агашты мне вдруг дают в руки японскую рацию, и я ... слышу голос своего сына. Так мне дали убедиться, что он жив. Но все равно, тянут и тянут... Поразило, что чеченцы очень хорошо одеты, все в новых камуфляжах, лучше наших офицеров. Вернулись в бригаду, как раз туда приехали генералы Тихомиров и Шаманов, я к ним, попросила, чтобы уговорили чеченцев вернуть сына. Они чеченским командирам сказали это, но те все равно тянут. Соглашаются на словах, а на деле ни с места. Поняла там, что у наших военных человеческих контактов с чеченцами нет. Встретила опять полковника Пилипенко, спрашивает меня: "Как дела?" Поняла, что бесполезно его спрашивать о сыне. Наконец в Шали в нашей комендатуре заместитель министра юстиции Чечни сказал, что завтра мне привезут сына. Мы как на иголках сидим, в каждую проходящую машину смотрим, Молди проходу не даем. Встретили Резвана: "Резван, миленький, отдай мне сына, денег дам..." - "Зачем мне деньги, я здесь самый богатый на пять сел". Всегда здесь с нами был и Шарпудди с чеченского телевидения, тоже хлопотал за нас. - И как вы встретились с сыном? - Подъехала машина, вывели парня. Худой - кожа да кости, цвет лица землистый, глаза пустые. Со мной сразу плохо стало, валидола таблетку под язык - и как зареву... Одна треть от сына осталось... Стоит молчит. Потом он сказал, что тоже чуть не разревелся, но постеснялся, что кругом много мужчин. Всю ночь мы с ним проговорили, не спали совсем... Все тело у него было изъедено вшами, ноги в болячках, во сне разговаривает. Я его держу за руку: "Сережа, я мама, мама". Я ему масла, кофе, а он: "Хлебца бы". Рассказал, что кормили так: на рассвете три ложки риса и кусочек лаваша, и как солнце зайдет - то же самое, или кормили какой-то шулюмкой из муки на одной воде. Рассказал, что держали их в одних наручниках, прикованными друг к другу и к ножке кровати. Еще он рассказал, что когда его уже везли, чтобы вернуть мне, их машину обстрелял снайпер. Чеченцам это было не нужно... Молди сказал, что как мужчина был обязан сдержать слово и вернуть мне сына. - А почему чеченцы не вернули его нашим военным? - Не доверяли они нашим военным. Сыну сказали, чтобы не делал глупостей, бежать не пытался, а мать приедет - отдадут ей. - И денег с вас не взяли за сына? - Нет, конечно. - А полковника Пилипенко видели потом? - Видели. Он сказал, что это его заслуга, что мне вернули сына. А потом он как стал сына издевательски спрашивать, что, может быть, он мусульманство принял, обрезание ему сделали, я ему такую истерику закатила... Как так можно издеваться над человеком... - Как сейчас ваш Сергей? - Дома пока. Лечится. Несколько дней ничего кроме бульона, не мог есть. Но ему еще три месяца надо дослуживать. После всего пережитого... 31. ОБВИНЯЕТСЯ В ДЕЗЕРТИРСТВЕ По официальным данным в плену у чеченских сепаратистов сейчас находятся не менее 300 российских военнослужащих. По условиям переговоров с З. Яндарбиевым все они должны быть возвращены через две недели после заключения мира. Как возвращают из плена афганские моджахеды советских солдат, мы хорошо знаем, как старается российское правительство вызволить их из плена - тоже. Неужели и на возвращение этих трехсот уйдут долгие годы... Вот судьба одного из таких российских солдат, нашего земляка. Как рассказала его мама в письме губернатору Нижегородской области Б. Немцову, ее Саша был призван в армию в ноябре 1994-го, попал в одну из элитных частей внутренних войск. Служить пошел охотно, мать благословила его на служение отчизне и передала с легким сердцем в руки командиров. У Саши в армии служили отец, дед, прадед, в семье были крепкие и здоровые традиции. 17 апреля 1995 года А. Пыленок в составе части был направлен в командировку в Чечню. За пять месяцев мать получила от сына 2 письма. Не жаловался, писал о друзьях. Мать читала его письма и гордилась сыном. В последнем письме А. Пыленок написал, что скоро их часть вернется к постоянному месту дислокации. И вдруг как гром с ясного неба. 23 сентября 1995 года к маме Саши пришли военные и зачитали телефонограмму, из которой следовало, что он сам самовольно оставил свою часть и похитил большое количество оружия. В отношении него возбуждено уголовное дело, сам А. Пыленок объявлен в розыск. С трудом оправилась Марья Сергеевна от такого удара. Не поверила. Потому, что хорошо знала своего сына: не мог он стать дезертиром. Начала звонить в часть, писать командирам. Командиры ответили: "Есть все основания полагать, что ваш сын действительно совершил тяжкое преступление. Установлено, что он неоднократно оставлял боевые позиции, ходил в близлежащую деревню, где вступил в преступный сговор с одним из местных жителей. В обмен на продукты носил ему патроны. Тот в свою очередь, интересовался и оружием. Воспользовавшись моментом, ваш сын похитил оружие и исчез". Подписал врио заместителя командира войсковой части 3111 по работе с личным составом В. Кондрашов. Врио командира войсковой части 3500 О. Борукаев тоже не стал щадить материнских чувств: "Со всей уверенностью вам заявляю, что рядовой Пыленок А.А. совершил дезертирство и прихватил при этом целый арсенал оружия. Вся часть в течение недели вела его поиск, но безрезультатно. По факту ухода возбуждено уголовное дело. К этому преступлению ваш сын шел в течение месяца. В ходе служебного расследования удалось выяснить, что он неоднократно оставлял боевую позицию и спускался в деревню. Там он вступил в преступный сговор с одним из местных жителей. Носил ему патроны в обмен на хлеб и овощи. Этот житель неоднократно интересовался оружием. Пользуясь доверием и бесконтрольностью со стороны командиров, ваш сын похитил оружие и исчез. Если он еще жив, то рано или поздно попадет в руки правосудия, а если его нет в живых, то винить он может только себя. Причин чтобы оставлять часть, не было. Если он появится дома, то только добровольная явка в органы правосудия, чистосердечное признание может облегчить его участь". Мария Сергеевна не поверила и, возмущенная, что до решения суда, только по факту исчезновения сына его уже объявили дезертиром и, следовательно, преступником, решила провести свое, материнское расследование. Дома продали все, что можно, собрали денег, и мать отправилась в дальний путь, в Чечню. В расположении части М. Пыленок встретилась с солдатами и офицерами, которые хорошо знали ее сына. Вот какие подробности происшедшего ей удалось узнать. 20 сентября 1995 года часть находилась в Ножай-Юртовском районе. Примерно в 20 часов 45 минут Александр Пыленок, одетый легко, вышел из солдатской палатки по нужде. Его видел и разговаривал с ним дневальный. Он был последний, кто видел А. Пыленка. Через 20 минут роту подняли в ружье по тревоге. При проверке А. Пыленка в строю не оказалось. Не хватало и оружия: двух автоматов, гранатомета с двумя снарядами, винтовки с оптическим прицелом, двух подствольников и 120 патронов. Однако автомат А. Пыленка был на месте, в палатке. Из разговоров с офицерами М. Пыленок поняла: они сами не верят, что ее сын мог незамеченным выйти из палатки с таким количеством оружия, тем более что в палатке он был не один. В части до этого случая А. Пыленок характеризовался только положительно. У него действительно, как пишет его командир, не было повода дезертировать, тем более за несколько дней до вывода из Чечни. Версию, что он мог быть похищен чеченцами, очевидно даже не рассматривали. Мама А. Пыленка поехала за правдой в Москву. И услышала обвинения, что она плохо воспитала своего сына, что он дезертир. От матери потребовали немедленно сообщить о... местонахождении сына. Предположения о совершении А. Пыленком каких-либо деяний не дают основания считать его виновным - эту простую истину, казалось бы, все должны понимать. Восемь месяцев судьба рядового А.Пыленка была неизвестна. Последний раз его случайно видели (узнали по фотографии) сотрудники телепрограммы "Времечко" в селе Морзой-Мохкт Ножай-Юртовского района. Он находился у одного из самых непримиримых полевых командиров Абу Хамзатова. Об этом человеке известно, что если другие командиры боевиков возвращают матерям пленных ребят, то этот - никогда. Наоборот, уже были случаи, когда матери становились жертвами этого человека. Кстати об этом маму Саши предупредили сами чеченцы, когда она пыталась искать своего сына. Вот вам еще одна страничка ужасной чеченской войны... Которая еще неизвестно когда и кем будет перевернута. Вместе с мамой А. Пыленка с письмом о помощи обратился к губернатору Б. Немцову и комитет солдатских матерей Нижегородской области. Они просят оказать личное воздействие в розыске и возвращении А. Пыленка. 32. ПО БУМАЖКЕ ОН ЖИВОЙ Вот и отшумела праздничным салютом очередная годовщина Победы. Ветераны, для которых война закончилась 51 год назад, повесили свои костюмы с очередной медалью в шкафы. А их внуки продолжают воевать. И гибнуть каждый день. Когда Любовь Ивановна Тумаева получила известие, что ее сын ранен в Чечне, тут же начала его поиски. Сколько было междугородних звонков в госпитали Моздока, Ростова-на-Дону, она сбилась со счета. Потом вдруг выяснилось, что ее Сергея в госпиталях, где лечатся раненые в Чечне российские солдаты, нет. Вместо него был записан другой, с похожей фамилией. Потом матери сообщили, что рядовой С. Тумаев пропал без вести 8 января 1995 года. Это было во время самых тяжелых боев Грозном. Л. Тумаевой удалось разыскать однополчан Сергея, которые к тому времени уже демобилизовались. Она не знала, что ее сын попал в Чечню, ни одного письма от него оттуда не было. Он служил в элитном 137-м воздушно-десантном полку в Москве. Первым откликнулся однополчанин Сергея Тумаева из Саратовской области. Он рассказал, что 28 ноября 1994 года их часть была приведена в боевую готовность, а 30 ноября их перебросили во Владикавказ. На Грозный десантники двинулись 10 декабря. В первый бой вступили под Асиновской. "Было трудно, но мы не вешали головы и продвигались вперед", - пишет Ю. Хазин. Описал в письме, как они уничтожили 3 автомашины с боевиками, как отбивали у бандитов ферму, прикрывали продвижение своих колонн. "Вертолеты и машины десятками увозили убитых и раненых, пишет он. - Но мы радовались победам". В январе 1995 года их часть вступила в Грозный. Утром в тот же день, 8 января, Сергей выглядел поникшим. То ли не выспался, может быть, что-то, и предчувствовал. Он был молчаливым и безразличным", - пишет матери его друг. Ю. Хазин подробно описал последний день жизни С. Тумаева: "Мы рванули бегом через площадь и скрылись в подвале. Обстрел был такой, что казалось - все здание обрушится на нас, все ходило ходуном. Вторая группа, где был Сергей, вышла на связь: ждут конца минометного обстрела. Потом связь с группой прервалась. Через некоторое время другая группа десантников сообщила по рации, что их накрыло минами. Операцию отменили, и мы вернулись". Ю. Хазин описал место гибели С. Тумаева: "Месиво грязи, крови, останков человеческих конечностей и одежды". Останки собрали для опознания. "Всех узнали сразу, кроме троих, потом еще двоих опознали. Один остался неизвестным. Тело его полностью обгорело, за исключением клочка на спине, - пишет Ю. Хазин. - В обгорелых остатках одежды мы с Валерой нашли кусок свитера Сергея. Череп обгорел. Узнали Сергея и по отколотому зубу, была у него такая примета". Солдаты сообщили об этом офицерам, но начмед части ответил, что С. Тумаева одним из первых отправили в госпиталь, он сам это видел. Потом офицеры и старшина роты долго искали Сергея по госпиталям. Оказалось, что в госпиталь поступил солдат с похожей фамилией. Его и приняли за С. Тумаева. Когда разобрались, офицеры записали его не погибшим, а пропавшим без вести. Получила мама Сергея и письмо от второго его друга. "Заранее извините, но хорошего я не напишу", предупредил В. Афонченков из Смоленска. Он тоже описал последний день Сергея. "То, что мы видели, ни в одном фильме ужасов не увидишь, - пишет В. Афонченков, - мы его опознали с Юрой Хазиным, но медик, узнав об этом, стал кричать, что его отвезли в госпиталь". Друзья С. Тумаева уверены, что останки его отвезли на Алтай, приняв за другого солдата. Его похоронила чужая мать. В плен попасть он не мог, считают друзья, потому что вокруг были свои. "Сергей погиб, и мне больше нечего сказать" - это последние строчки письма В. Афонченкова его маме. По имеющимся документам, С. Тумаев, тем не менее, все равно считается пропавшим без вести, то есть, возможно, живым. Не могли разобраться в этой жуткой истории в военной прокуратуре, и мама С. Тумаева сейчас вынуждена добиваться юридического признания факта гибели своего сына через суд. Как трудно изменить однажды записанную строчку в бумажке... Нет, оказывается, механизма, объяснили маме Сергея Тумаева, по которому бы ее сын был признан погибшим. Еще один абсурд абсурдной чеченской войны... 33. СОРОК ДНЕЙ ЛЕЖАЛ В ОВРАГЕ. НУЖНЫЙ ТОЛЬКО МАТЕРИ Когда шла война в Афганистане, советские солдаты, ее участники, нередко слышали от бюрократов: "Я вас туда не посылал", когда пытались добиться положенных правительством льгот. То время и его бюрократический аппарат давно всеми осуждены. Но вот новая война, чеченская, изменилось ли хоть что-нибудь? Почти сразу же после ее начала президент, и правительство приняли немало указов для обеспечения льгот ее участникам и родителям погибших российских солдат. "Быстрей уйду, быстрее вернусь", - вспоминает Лидия Ивановна Гущина слова своего сына Володи, фрезеровщика автозавода, когда он получил повестку в армию. "Вот и вернулся..." - говорит она, с трудом сдерживая слезы. Рядовой В. Гущин погиб в Чечне 11 января 1995 года. Его мама узнала об этом не сразу, но материнское сердце подсказывало, что с ним что-то случилось. Всего одну открытку получила она от сына из Чечни. Решила ехать, узнать о нем самой. Сначала В. Гущину вроде бы повезло: служить попал в Кантемировскую дивизию. Правда, военному делу учиться не пришлось: пол года простоял дневальным у тумбочки, потом болел воспалением легких. Парень был рослый - 185 сантиметров. Вместо стрельб солдаты занимались уборкой капусты на подмосковных полях, потом работали на какой-то стройке. Перед новым, 1995 годом такие вот солдаты оказались в Чечне. В. Гущин по штатскому расписанию числился водителем в танковом батальоне. Хотя водительских прав получить ему было негде - ни на гражданке, ни в армии. Месяц пробыла в Чечне Лидия Ивановна Гущина, искала следы сына. Сначала в штабе полка, где он служил, ей дали бумажку, что сын ее жив. Потом, когда мать проявила настойчивость, командиры сказали ей, что сын ее пропал без вести. Наконец, один из солдат на фотографии узнал В. Гущина и рассказал, что он погиб еще в январе. Когда БТР из их роты попал в засаду. Погибли все трое. - В части, где служил сын, - рассказывает Лидия Ивановна, - я с ужасом поняла, что никто из командиров даже не предпринимал попыток выяснить обстоятельства гибели этой группы, найти их тела. Проще всего было сообщить, что пропали без вести. Что они и сделали. Месяц мать