ьзя. Я бы рад автомат передернуть и всех их перестрелять. Одних женщин оставить. Остальных всех перестрелять. Ему двенадцать лет, он берет "муху" и ползет...- начал рассказывать третий. - Ну перебьем мы взрослых боевиков, а потом эти малолетки будут нам мстить за своих убитых отцов. У них же кровная месть. Или всю Чечню стереть... Наверное, в Афганистане погибло меньше, чем сейчас в Чечне. - Осколками задело, и переломы таза, - рассказал о своем ранении водитель-таманец. - Двое суток без сознания. Раз очнулся, глаза открыл - вроде в бэтре еду. Потом чувствую, как маску с наркозом надевают на голову. В себя пришел в Моздоке. Две недели лежал - ни вправо, ни влево повернуться не мог. - "Чехи" из Грозного хотели пройти в Алхан-юрт, а там саперы поле заминировали, сорок человек боевиков подорвалось, их потом "кошками" вытаскивали. Пять человек вытащили, хотели поменять на медичку, которая попала к ним из нашей колонны. Но чеченцы не согласились меняться, потому что их убитые были с отрезанными ушами, - рассказал солдат. Зашел разговор о женщинах-снайперах, воюющих на стороне бандформирований: - По рации разговаривали с женщинами, девчонками из Челябинска, обеим по 19 лет, они биатлонистки. Успокаивали, что убивать нас не будут, а стреляют только по коленкам, да в пах. Мне вот коленную чашечку и раздробила пулей... - Пацаны рассказывали, что в Моздок привезли москвичку-снайпера, двадцати пяти лет. Ее чуть не убили... - А у нас поймали одну такую и сразу разорвали двумя БМП, пока офицеры не видят... "Пуля в грудь ушла..." Под капельницей лежит Михаил, родом из Архангельской области, пулеметчик 56-го десантно-штурмового полка. Воевал шесть месяцев, начал с Дагестана. Бледный, на руке следы от ожогов - "схватился за ствол пулемета..." - Ранило числа второго марта. В Аргунском ущелье, где весенняя кошара, будь она проклята, - Михаилу трудно говорить, - Из автомата попали. Одна пуля палец перебила, другая в грудь ушла. Легкое насквозь пробито. Сознание потерял не сразу, страха не почувствовал. Сначала в Ханкалу, в госпиталь, там пулю вытащили и в Моздок, оттуда сюда бортом. - Как сейчас себя чувствуешь? - Как сказать... Осложнения пошли. Из легких вчера выкачали жидкости с пол-литра. Михаил рассказал еще, что в последних боях у них было человек по пять за сутки "двухсотых", да раненых человек по пятнадцать. Роты хватило на трое суток. - Потом батальон подошел. Знаю, что всех вывели из роты, кто остался. Из Чечни домой он писал, но ни одного письма не получил. Сейчас удалось позвонить матери. "По-другому смотрю на все..." Эдик Миронов, наводчик-оператор БМП, родом из Башкирии, а служит в мотострелковом полку, в котором удалось побывать с группой моральной поддержки в ноябре прошло года. Он хорошо помнит концерт артистов Нижегородского гарнизонного Дома офицеров, который они дали на Сунженском хребте. - Когда вы от нас уехали, мы пошли на село Подгорное, - стал вспоминать Этик, - Наша рота низиной шла, а на высотке шестая рота в засаду попала. Рота отошла, а два пулеметчика остались прикрывать отход. Потом двое суток до них не могли добраться, а когда пришли, они уже были убиты. Оба срочника, фамилий не помню. Их представили к званию Героев России. В этом же бою убило зам. командира полка. На горе у Первомайского стояли недели две. Спустились вниз, около Грозного стояли еще неделю, потом обошли его и входили в город с запада, на площадь Минутка. Там у нас погибло много солдат, из нашей роты - человек восемь-девять, и раненых человек пятнадцать. Все развалины брали с боем. Грозный зачистили, денька два отдохнули, пятого февраля наших дембелей уволили, а шестого мы пошли в горы. Рядом с Комсомольским стояли, сначала мирная жизнь была, а потом опять бои начались. Эдик получил травму в машине, когда вытаскивали сапера, подорвавшегося на мине в разведке . - Чувствую, что изменился я за это время сильно, - сказал он, - По-другому теперь смотрю на все... Как теперь смотрит на мир солдат, понятно, если его товарищи, с которыми он разговаривал, через час погибали, а лучшему другу миной оторвало обе ноги и он умер от болевого шока... Эти несколько раненых солдат со всей нашей огромной страны - лишь малая частичка рассеянной по госпиталям боли, и она почти незаметна для тех, кто здоров и живет обычной мирной жизнью. Но этой боли больше с каждым днем. 18. Разведчики погибают первыми Ушел из кадра. И из жизни В кабинете заместителя командира 84-го отдельного разведывательного батальона майора Салеха Агаева просматривали видекассету, снятую вашим корреспондентом в ноябре прошлого года, когда часть стояла в Чечне на Сунженском хребте. Офицеры и солдаты узнавали себя на экране, своих боевых товарищей. - Стоп! Это же Курбаналиев, погибший под Дуба-юртом! - вскрикнул кто-то из солдат. Курбаналиев в кадре был одну-две секунды. Стоявший перед ним разведчик чуть переступил и закрыл лицо погибшего через несколько недель разведчика. Ушел из кадра... А вскоре и из жизни. Потом на видеопленке разведчики нашли еще двоих своих погибших товарищей. Они тоже лишь чуть-чуть мелькнули в кадре. Если бы тогда знать, что они погибнут... Восемнадцать солдат и офицеров потерял убитыми во второй чеченской кампании 84-й отдельный разведбат 3-й мотострелковой дивизии 22-й армии. Их имена сейчас выбиты на памятнике, который 21 июня был открыт в расположении батальона. Солдаты и офицеры смотрели ту фронтовую видеокассету, где они стояли в одном строю рядом с погибшими, и каждый думал: "А ведь и я мог бы оказаться в числе этих восемнадцати..." Глаза и уши Двадцать восьмого сентября 1999 года разведбат, как передовой отряд группировки российских войск, вошел в Чечню с севера. Тщательно подогнав снаряжение, проверив связь, оружие и боеприпасы, разведгруппы одна за другой уходили в свой первый боевой поиск. Уходили 19-летние, под командованием всего на три четыре года старше себя лейтенантов, в ночную мглу, в чужие холмы, в неизвестность. Ясной была только задача: установить опорные пункты противника, его численность и вооружение. В журнале боевых действий батальона - ежедневные скупые записи. "Поставленная боевая задача выполнена. Потерь личного состава и техники нет". - эти строчки характерны для первых недель кампании. Противник, не рискуя вступать в бои с лавиной российских войск, отходил, почти не оказывая сопротивления, лишь изредка выставляя засады. Надо отдать должное: воюют чеченцы и наемники грамотно и осторожно. Впереди российских мотострелков шли разведгруппы. Если разведчики устанавливали расположение противника, немедленно по рации условными сигналами вызывали огонь артиллерии. Беспощадные залпы "Градов" и самоходных артиллерийских установок сметали опорные пункты, а затем вперед вновь шли разведчики. Шли, рискуя каждую секунду подорваться на мине, получить в лоб пулю снайпера. Радисты тревожно слушали эфир. Если связь вдруг прерывалась, в батальоне старались не думать о плохом . В каждом поиске разведчики могли попасть в засаду. Удача во многом зависела от мастерства командиров, осторожности каждого бойца. Надо уметь увидеть след в траве, тонкую проволоку от гранаты на растяжке, услышать дальний стук лопат. Каждый звук имел значение. Из журнала боевых действий батальона: "...Установлено активное движение автотранспорта между Алхан-Юрт и Шаами-Юрт, как в дневное, так и в ночное время... В засаде на броде боестолкновение с противником. Взяты документы убитого полковника Вооруженных Сил Чеченской республкии... В районе моста в засаде уничтожено две автомашины с боевиками и бензовоз КамАЗ, взяты образцы документов и боеприпасов....Уничтожено две пулеметных точки. Обнаружена группа боевиков и опорный пункт. Работа оптических приборов отмечена в квадрате 90551... Вызвали огонь артиллерии по обанруженным двум огневым точкам... Захватили бевика, устанавливавшего растяжку с гранатой..." Разведбатальон выполнял задачи командующего группировкой "Запад" и действовал в интересах не только 3-й мотострелковой дивизии, но и соседей. Разведчики всю кампанию были "глазами и ушами" командования. Приходилось выполнять и задания особой важности. Например, успешно была проведена операция, в ходе которой надо было добыть вещественные доказательства прямого участия стран НАТО в чеченском конфликте. Это было 21 ноября. Тогда разведчики, устроив засаду, уничтожили пятерых бандитов. На них было обмундирование и снаряжение одной из стран НАТО, которое потом показали по центральному телевидению. И Запад на некоторое время перестал открыто поддерживать чеченский режим. Первая кровь Два с половиной месяца разведбатальон, все дальше продвигаясь в горы южной Чечни, воевал без потерь. Но все понимали, что рано или поздно беда случится. Разведчики, как и обычно, уходили на двое-трое суток, порой на 10-15 километров. Десятого декабря одна из разведгрупп под Чири-Юртом установила штаб Басаева, но попала в засаду. Завязался бой. Разведчики сбили противника с высоты, потом на ее склонах нашли трупы десяти бандитов. В этом бою двое разведчиков получили ранения и погиб сержант Михаил Зосименко. Он успел уничтожить пулеметный расчет в окопе и троих автоматчиков. Бандиты обошли старшину и расстреляли его в упор. Разведчики друзей не бросают Чем дальше в горы уходили разведгруппы, тем упорней становилось сопротивление боевиков. Группа старшего лейтенанта Петра Захарова на подступах к Дуба-Юрту установила несколько схронов бандитов, уничтожила караван с оружием. В схватке было убито двое чеченцев, один из которых оказался ближайшим сподвижником Басаева. Разведчикам с трудом удалось уйти от погони. Шестнадцатого декабря, в густом тумане, в засаду попала разведгруппа старшего лейтенанта Михаила Миронова. Разведчики, оказавшись в окружении, приняли неравный бой. Сообщение по рации о случившемся принял командир разведгруппы старший лейтенант Александр Хамитов. Его группа только что заняла важную высоту, впереди был противник, готовый атаковать. Но Александр не мог оставить в беде своих товарищей. С половиной своей группы офицер пошел на помощь группе Миронова. Скрытно группа Хамитова зашла во фланг противнику и открыла шквальный огонь. Боевики вынуждены были ослабить натиск на окруженных разведчиков. Старший лейтенант Хамитов получил в бою многочисленные ранения в бедро, истекал кровью, но не покинул поле боя и лично уничтожил пулеметный расчет боевиков. Благодаря смелому маневру разведгруппы старшего лейтенанта Хамитова была спасена большая группа разведчиков. Этой бой закончился без потерь. Если бы не помощь Хамитова, кто знает, сколько цинковых гробов ушло бы в Россию... Александр Хамитов, когда его окровавленным эвакуировали вертолетом в Моздок, думал о чем угодно, только не о том, что через несколько месяцев он будет стоять в Кремле рядом с президентом России, а на его груди засверкает золотая звезда Героя России... В двадцать четыре года... А в том бою обе группы разведчиков, соединившись, заняли еще одну высоту и с боем удерживали ее до подхода пехоты. Новый год в Волчьих воротах Селение Дуба-Юрт раскинулось на входе в Аргунское ущелье. Волчьи ворота - так называется этот стратегически важный пункт. Здесь боевики крупными силами, которыми командовал Хаттаб, готовились дать упорный бой российским войскам, чтобы не пустить их в южные районы Чечни. Разведчики получили приказ разведкой боем установить силы противника в этом районе. А до Нового года оставалось три дня... Сначала напоролась на засаду у Дуба-Юрта одна разведгруппа. На помощь ей пришла группа старшего лейтенанта Соловьева. Разведчики потеряли двоих человек ранеными и отошли на исходные позиции. На следущий день, 30-го декабря, в поиск на бронетехнике пошли две разведгруппы. В ходе выдвижения одна БМП подорвалась на мине. Пока обходилось без потерь... В 23 часа 30-го декабря одна из разведгрупп завязала в Дуба-Юрте бой с превосходящими силами противника. Удалось захватить несколько единиц стрелкового оружия, миномет и большое количество боеприпасов. Своих убитых чеченцы не оставляли. В три часа ночи в этот район выдвинулось еще две группы разведчиков. К шести часам утра разгорелся бой. На южной окраине Дуба-Юрта группа старшего лейтенанта Владимира Шлыкова попала в окружение. Разведчики, неся потери, все же закрепились в одном из зданий. На помощь окруженным уже спешила группа старшего лейтенанта Миронова, но боевики встретили ее огнем и не дали возможности пробиться к окруженным. К девяти часам утра 31-го декабря по тревоге были подняты оставшиеся подразделения батальон - связисты, ремонтники, взвод тылового обеспечения... Надо было помочь разведчикам выйти из окружения, спасать живых, вынести раненых и убитых. Эвакуационную группу возглавил заместитель командира батальона по воспитательной работе майор Салех Агаев, настоящий бакинец и настоящий комиссар. Не в первый раз ему приходилось бывать в подобной ситуации. Когда 15 декабря одна из групп разведчиков попала в засаду, майор Агаев с подкреплением выдвинулся в район боя, ударил во фланг и огнем обеспечил отход группы. И вот - похожая ситуация. Под шквальным огнем группа майора Салеха Агаева отразила атаку бандитов и броском пробилась к окруженным в Дуба-Юрте. Майор Агаев вынес двоих раненых, а вся его группа - десятерых и одного убитого. - Обстановка осложнялась тем, что в сплошном тумане нам не могли оказать помощь вертолеты, - вспоминает майор Агаев, - Но позднее к нам на помощь пришли танкисты. Очень тяжело вспоминать этот бой...По нам стреляли даже из мечети. Четверых погибших не смогли сразу найти, их позднее обменяли на убитых командиров бандитов. За эвакуацию раненых и убитых майор Агаев был награжден орденом Мужества... Через полтора месяца, в феврале, Салех Агаев отличится еще раз, когда с бронегруппой вызволил попавших в засаду разведчиков. А в начале марта он с группой прорвался на высоту, где вели бой разведчики, организовал ее оборону и эвакуировал раненых. Вскоре после этого награжден вторым за кампанию орденом Мужества. "В немилосердной той войне..." Из журнала боевых действий батальона и наградных листов на погибших в тот день разведчиков вырисовывается по-армейски скупая на краски картина самого тяжелого боя, в котором погибли 10 и получили ранения 29 разведчиков... Сержант Владимир Щетинин был убит снайпером, когда вылезал из своей подбитой гранатометчиком боевой машины. В бою до последней минуты вел огонь из пушки и пулемета БМП, помогая огнем эвакуировать раненых товарищей... Младший сержант Станислав Куликов погиб от снайперской пули в конце боя, когда группа начала отход. В бою действовал умело и храбро, прикрывая огнем группу, которая эвакуировала раненых. Рядовой Владимир Серов убит снайпером, когда обеспечивал отход группы. Его товарищи помнят, что он был ранен, попал под перекрестный огонь противника, но продолжал вести бой... Сержант Александр Захватов убит выстрелом из гранатомета. Вел бой в окружении, был ранен, сумел застрелить снайпера, снова ранен. Товарищи видели, как он отстреливался, пока не исчез в разрыве. Рядовой Николай Адамов, водитель БМП, убит снайпером. Когда боевая машина попала в засаду и была подбита, Николая тяжело ранило, но он все же обеспечил высадку из машины своих товарищей. Сержант Виктор Ряховский сгорел в башне БМП. Когда его боевая машина была подбита, он занял место наводчика в башне и вел огонь. В БМП попал еще один выстрел гранатомета, но Виктор продолжал вести огонь, обеспечивая отход своих товарищей. Отстреливался до последней минуты жизни. Сержант Сергей Яскевич убит прямым попаданием выстрела из гранатомета. Когда его БМП попала в засаду, умело организовал круговую оборону. Сергею оторвало ногу, но он продолжал вести огонь, уничтожил две огневых точки боевиков. Рядовой Сергей Воронин убит снайпером. Когда группа попала в засаду, он был тяжело ранен, но отстреливался до последнего мгновения. Рядовой Эльдар Курбаналиев тоже погиб от пули снайпера. Его БМП была подбита, но Эльдар вел огонь, прикрывая своих товарищей. Сержант Владимир Шаров погиб от прямого попадания выстрела из гранатомета. До последней секунды с пулеметом прикрывал фланг попавшей в засаду группы. Рядовому Александру Коробке разрывом мины оторвало обе ноги и тяжело ранило в голову. Он промучился до 29 апреля и умер. В бою под Дуба-Юртом, когда разведчики попали в окружение, умело вел бой и уничтожил двух пулеметчиков. На видеопленке Саша, стоявший во время съемки в строю во втором ряду, тоже мелькнул в кадре всего на одну-две секунды. Разведчики во время просмотра пленки несколько раз возвращали эти кадры, где он был еще живым. По отзывам его однополчан, это был очень скромный парень, благодаря ему остались живы многие его товарищи. Волчьи ворота защищали отряды Хаттаба и Басаева, в общей сложности около тысячи бандитов. Разведчики установили силы противника, но потом мотострелкам, танкистам и артиллерии пришлось драться здесь целую неделю. - Перед этой операцией мы готовились к Новому году, - вспоминает майор Агаев, - В Моздоке купили для ребят шампанское и мандарины. Но всем нам было не до праздника... Очень тяжело было на душе после таких потерь. "Спасибо за детей..." После Дуба-Юрта были новые бои, ночные поиски, засады. Разведчики батальона первыми вышли на окраину села Комсомольского, за которое шли особенно ожесточенные бои, и, как вспоминает майор Агаев, "тащили за собой пехоту". Список погибших в батальоне пополнился еще на несколько имен. И бандиты поставили еще несколько десятков шестов с зелеными флажками на своих могилах. 84-й отдельный разведывательный батальон, на знамени которого ордена Красной звезды и Боевого Красного знамени - едва ли не единственная часть объединенной группировки российских войск в Чечне, где за одну кампанию награжден весь личный состав, а некоторые по два-три раза. Кроме досрочно ставшего капитаном А. Хамитова, награжденного золотой звездой Героя России, к этому званию представлены старшие лейтенанты А. Соловьев и П. Захаров (посмертно). Батальон вывели из Чечни, когда он полностью выполнил свой долг. Солдаты срочной службы были демобилизованы. А вскоре майор Салех Агаев получил от мамы Леонида Высоцкого письмо: "...Только благодаря таким прекрасным людям и отличным профессионалам как вы, наши дети смогли выстоять и не сломаться в тяжелых условиях войны. Сын вспоминает о вас с теплотой и благодарностью. Я бесконечно счастлива, что в самое трудное для сына время рядом с ним оказался глубоко порядочный и небезразличный к судьбам людей человек. Огромное спасибо вам за все, что вы сделали для наших детей..." Если бы еще можно было вернуть матерям погибших сыновей... 19. Батальон милосердия "Было!" Через 231-й отдельный медицинский батальон 3-й мотострелковой дивизии 22-й армии за 7,5 месяца второй чеченской кампании прошел каждый пятый раненый российский военнослужащий. Побывавшие в батальоне начальник тыла Вооруженных сил России генерал-полковник Исаков и начальник Главного военно-медицинского управления генерал-полковник медицинской службы Чиж отметили, что из медицинских частей объединенной группировки российский войск он сделал больше всех. Часто этому медицинскому батальону приходилось находиться чуть ли не на боевых позициях, случалось, что за трое суток он перемещался три раза, а всего за время кампании медбат менял место своей дислокации 14 раз. Каждый раз все палатки и медицинское оборудование надо снять, погрузить на машины, свернуть их колонну. Сколько надо побегать, покричать... -Было! - тяжело выдохнул командир медбата подполковник Михаил Сазонов. Его отец, гвардии казак, в годы Великой Отечественной с кавалерийским корпусом дошел до Вены, и он, закончив, Горьковский медицинский институт, пошел служить в армию. Четырнадцать лет в Монголии и на Дальнем Востоке работал хирургом первой категории, пятый год командует медицинским батальоном. За вторую чеченскую кампанию награжден двумя орденами. -Второго октября мы развернули батальон, - вспоминает Михаил Сазонов, - И в тот же день приняли первых пятнадцать раненых. Самый большой поток раненых был, когда батальон стоял в селениях Гойты, Старые Атаги, Урус-Мартан, Алхан-Юрт. По 60-80 человек в день. Принимали раненых не только из армии, но и ОМОНов, СОБРов, внутренних войск. Было все: от ангин и гастритов, до ампутаций после минно-взрывных ранений. За вторую чеченскую кампанию через 231-й отдельный медицинский батальон прошло 5250 больных и раненых, из них раненых - 998 человек. Летальных исходов было пять. В медбате М. Сазонова мне довелось побывать в ноябре прошлого года, когда он стоял под Керла-Юртом в тридцати километрах от Грозного. Помню, как поразило тогда, что в палатках в чистом поле - стоит первоклассное медицинское оборудование, вплоть до рентгенкабинета и кресла стоматолога, везде идеальный порядок, а в батальоне опытные врачи и медсестры почти всех специальностей. -В этой кампании медицинское оснащение войск было поставлено гораздо лучше, чем в первой, - сказал подполковник М. Сазонов, - Дефицита лекарств, проблем с кровезаменителями, с плазмой не было. Случалось, срочно потребовалась кровь первой группы. Помню, как солдат Кузнецов стоял в карауле, сдал кровь и опять идет в караул. Медсестра Родионова - сдаст кровь и идет работать. В Урус-Мартане нам срочно была нужна кровь. Рядом стояли разведчики. Позвонили им, ребята прибежали бегом, чуть ли не босиком: "Берите сколько надо! Я всю роту приведу!". С конца ноября нам было выделено достаточное количество эвакоконвертов, это теплые спальные мешки для раненых. Любого лежачего раненого мы отправляли в тепле. На батальон постоянно работали три вертолета. Мы знали, что практически в любое время за сорок минут можем отправить раненого в госпиталь вертолетом. Благодаря вертолетам было спасено большое количество раненых. Случалось, что обращались напрямую к командующему группировкой "Запад" генералу Шаманову и он сажал нам свой вертолет даже в два часа ночи. Чужая боль становится своей В батальоне было сделано несколько сот сложных операций. Казалось бы, разве запомнишь каждого раненого. Он помнит все: -Спросите любого нашего врача и он вам начнет называть фамилии: лейтенант Барнаев, первый из пятерых, кого мы не смогли вытащить. Он поступил шестого октября. У него жена должна была рожать в декабре. Фетисов поступил пятнадцатого октября, Соловьев, лейтенант из разведбата, четвертого февраля. Ему пришлось ампутировать левую руку. Любой из нас помнит, как мы пытались спасти солдата Рому, которому снайпер попал в сердце... Чужая боль становилась своей. У одной медсестры, так выпало, три случая смерти - при ней. У женщины начался стресс. Стала считать, что она виновата: что-то не доделала. Были случаи, когда раненые находились в состоянии клинической смерти. Когда все жизненно важные функции организма не работают. Нет давления, дыхания, не определяется пульс даже на крупных артериях. Пока везли, он еще был живой, привезли - в клинической смерти, агония. У одного солдата было пулевое ранение в шею. Задет ствол спинного мозга. Мои реаниматологи его три часа вытаскивали из смерти. Ночью, в дождь посадили вертолет и отправили его в Моздок. Пацан выжил. Помню, как привезли майора из внутренних войск, и двоих собровцев. Пришлось делать им ампутации голеней. В Урус-Мартане поступил старший лейтенант с повреждением сосудов предплечья. Надо или руку отнимать, или эвакуировать, а время позднее, вертолета нет. Если бы хирург капитан Потапов не сделал бы парню шунтирование, это полтора часа упорной работы, то пришлось бы ампутировать руку. В Керла-Юрте солдату блок двигателя упал на кисть, она висела на лоскутке кожи. Мои ребята с ним работали часа три, сшили основные артерии вены, восстановили кровоснабжение. Нелетная погода, туман, вертолета не было. Я принял решение везти его за сто шестьдесят километров. Раненый был в одном УАЗике, во втором охрана. В пять часов вечера они ушли, успели проскочить опасные участки, раненого доставили в Моздок в восемь вечера, оттуда сразу на самолет и в ростовский госпиталь. Через неделю приехал главный хирург округа Сергей Николаевич Татарин: "Ну, мужички, молодцы. Руку вы парню спасли". Ленивый моется, а трудолюбивый чешется... Медицина на войне - не только сложные операции по спасению раненых. Надо было не допустить инфекционных заболеваний. -Вода в первое время, когда мы вошли в Чечню была не очень хорошая, - вспоминает М. Сазонов, - Солдаты увидели арбузное поле. Как ни кричи, что там поставили растяжки, все равно пошли за арбузами. Ели их немытыми и за все время у нас, может быть, было всего около ста случаев кишечных заболеваний. Гепатита было не более двадцати случаев. В гражданских учреждениях их бывает больше. Педикулез был. Но как ругать солдата и даже офицера за вшей, если он три недели сидит в окопе, если приходилось умываться снегом? У нас ни одного раненого не ушло на эвакуацию со вшами. Вши заводятся у "трудолюбивых", которые любят чесаться. Есть такая армейская мудрость. С педикулезом боролись на всех уровнях. Прожаривали матрасы, одеяла, обмундирование. Редко были и простудные заболевания. Опыт Великой Отечественной войны подтверждается: в окопах организм мобилизует все защитные механизмы. Разведчики в горах под Дуба-Юртом спали на броне, на земле и - ни ангин, ни воспаленья легких. Солдаты не могли воевать плохо -Истерик у раненых не было, - рассказал М. Сазонов, Некоторые даже отказывались от эвакуации. Не было случаев, когда солдаты хотели бы дольше поболеть. Чуть подлечившись, приходит ко мне солдат и просит разрешить ему вернуться в часть: "У меня машина стоит, мне здесь делать нечего, я себя прекрасно чувствую". Помню, как подполковник Устинов, он обеспечивал части группировки водой, заболел пневмонией, мы его должны были лечить, а он за работой забыл о своей болезни. Очень важна для нас была поддержка общественного мнения. Мы знали, что нас поддерживают в тылу. Разве можно забыть посылки, письма... Каждый солдат у нас на Новый год получил целлофановые пакеты с подарками. Богородская кондитерская фабрика нас завалила конфетами, печеньем и пряниками. Получили посылки, а на пачке печенья детской рукой написано: "Дорогому солдатику от девочки Лены". Ну как может солдат после этого плохо воевать! Может быть ее мама всего четыреста рублей получает, а она нам эту пачку печенья и банку сгущенки посылает... Спутники В медицинском батальоне треть личного состава - женщины. Они были в равных с мужчинами условиях. -Старался их заменять. Некоторым давал дней по десять отпуска, - рассказывает Михаил Михайлович, - Старшая операционная сестра Людмила Владимировна Островская в декабре получила письмо: мать и брат лежат в больнице, шестилетняя дочка живет у соседей. Я отправил ее домой. Возвращаться ей было необязательно. Месяца не прошло - вернулась. Мама и брат выписались из больницы, дочь пристроила, она приехала и работала с нами до конца. О своих боевых спутниках подполковник М. Сазонов рассказывает, как о самых близких людях: -Старшая сестра отделения реанимации Софья Константиновна Родионова. Очень тяжелая работа. Начальник санитарно-сортировочного отделения - майор Виталий Анатольевич Коваль, у него было одно из самых тяжелых отделений. Медсестра Мухина Инна Анатольевна, из госпитального взвода. Изумительная сестра по квалификации и душевному состраданию. Капитан Потапов, майоры Сидоренко, Вяткин, Тищенко, Власов, Майоров, Марина Александровна Сук, Соколова, Крыськова Алена, Светлана Сергеевна Зубова, Седова Ирина Олеговна, Светлана Николаевна - прекрасная операционная сестра, трудяга, каких поискать. Перечислять можно весь батальон. Капитаны Трофимов и Горохова, прапорщик Горбюк... Солдат Женя Малышев, моторист, который семь с половиной месяцев один обеспечивал свет всему батальону. Двадцать четыре часа в сутки он был на ногах. Я его первым к награде представил! Степан Федорович Строев, водитель водовозки, солдат срочной службы. Он за водой ездил за 60-70 километров, без охраны! Награжден медалью Суворова. В батальоне каждый знал, что коллектив его не бросит, всегда посочувствуют, помогут, выслушают. А представьте себе состояние молодых женщин, врачей и медсестер, когда к концу дня - восьмидесятый раненый, и крови и стонам, кажется, не будет конца... -Стоп! Выдохни! Почему слезы? Все, все, все... - подойдет и успокоит комбат. И снова - за операционный стол. - "Скальпель. Зажим. Пинцет". Нельзя, чтобы из-за твоей усталости и слез где-нибудь в Самаре или в Сибири матери получали похоронки на своих мальчишек-солдат... Медикам батальона в Чечнем часто приходилось оказывать помощь и местным жителям. Чеченцы несли к русским врачам своих больных детей. -Помню, как из Энги-Чу к нам привезли девочку двух с половиной лет, - вспоминает еще один эпизод М. Сазонов, - Она выпила дома 12 таблеток теназипана. Девочка была вся синяя, глаза закатываются. Состояние - крайне тяжести. Вен нет, пришлось колоть ее в висок. Через пять-шесть часов реанимации ребенка спасли. Стоит рядом один старый чеченец, только и сказал: "Да-а..." Может быть у тех чеченцев, которые видели, как русские врачи помогают их детям, желание воевать пропало. Приходила гуманитарная помощь - мука, детские вещи - отдавали ее местным жителям. Всем батальоном помогали в Алхан-Юрте большой семье, в которой не было ни одного мужчины. "Люблю вас и горжусь вами" -В Ростове ко мне вдруг подошел один солдат: "Вы из медбата Сормовской дивизии? Передайте вашим медсестрам, что я живой! Спасибо им!" - вспоминает М. Сазонов. Ради этих слов благодарности спасенного тобой солдата, наверное, стоит работать сутками. Есть у командира медбата необычный сувенир с чеченской войны: флаг со словами благодарности. На флаге первая подпись - начальника тыла Вооруженных Сил генерал-полковника Исакова: "Молодцы!", потом подписи еще нескольких генералов. "Преклоняюсь перед вашим мужеством, полковник Генштаба Данильченко". "Вы сделали все, что могли и даже больше, о вас будут помнить сотни спасенных вами людей. Люблю вас и горжусь вами. Начальник штаба группировки". 20. В Аргунском ущелье ...В забавах света вам смешны Тревоги дикие войны. (М. Лермонтов, "Валерик") Волчьи ворота На перестрелки в Чечне солдаты и мирное население обращают внимания не больше, чем прохожие на перезвон трамваев где-нибудь на Черном пруду. Двое бойцов неподалеку продолжали спокойно пилить бревно. Не прибавили шагу и даже не оглянулись, заслышав пальбу, солдаты с бачками для каши. Продолжали умываться девушки-медсестры. Пожилая чеченка в ауле Дачу-Борзой, когда где-то недалеко в горах начали рваться мины, спокойно читала книгу, сидя на лавочке у своего разрушенного дома. А на горе в "зеленке" нет-нет да и мелькнет оптика снайперской винтовки. Когда стрельба кончается, начинают тоскливо куковать кукушки и жизнерадостно квакать лягушки. Бросишь гранату, полчаса молчат, - сказал лейтенант, командир взвода. Пока тихо, идиллия, как в Швейцарии: на живописных склонах зеленых гор пасутся коровы, в небе поют птицы. - Вон оттуда, из-за реки, снайпер стрелял, - показал комбат на развалины здания, - Щелк, щелк - над головой. Накрыли. Сходили посмотреть, четверых нашли. Одного уже шакалы сожрали, лишь резиновые сапоги остались. В эти леса еще лет тридцать нельзя будет ходить...Волчьи ворота - так называется проход в Аргунское ущелье. Здесь шли особенно ожесточенные бои. Деревья на вершинах гор стоят абсолютно голые: все листья сбиты пулями. Виталий Чаганов, радиотелеграфист, показал на склонах Волчьих ворот места, где сидели боевики. Блиндажи покрыты тяжелыми бревнами. Таскали их пленные. В оставленных окопах - матрасы и тряпки, засохшие остатки хлеба. Здесь нашли целый склад наркотиков и минометы с арабской вязью на стволах. Местность отсюда просматривается на многие километры. Впереди все время горит нефтяной факел - ориентир на Ханкалу. Шесть суток шли бои за вход в Волчьи ворота. По данным разведки, их обороняло до тысячи боевиков. Кладбище в ближайшем ауле Чишки, где боевики, стараясь успеть до захода солнца, хоронили своих погибших, заметно увеличилось. На склоне горы российские солдаты в память своих погибших товарищей поставили большой деревянный крест. У русских ушки на макушке Сейчас в Аргунском ущелье стоит Шумиловская отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск, контролирует дорогу, по которой в Шатой и к грузинской границе идут колонны с грузами для войск. Как только колонна входит в зону ответственности бригады, командиры дают сигнал тревоги и из палаток выбегают солдаты. Каждый быстро занимает свое место в окопе над дорогой. Пулеметы, автоматы, зенитные установки и минометы готовы немедленно открыть шквальный огонь по горам напротив позиций. Колонна прошла - отбой. Но всегда в готовности вести огонь дежурные расчеты. Возле аула Зоны пятеро солдат копали траншеи. - Давно работаете? - Вторую неделю долбим. Если бы чернозем - на день работы. А то такие "самородки" попадаются - вдвоем не сдвинуть. Грунт - сплошная щебенка. Приходится сначала отбивать ее киркой. - А не боитесь, что с этой горы гранату на позиции забросят? - Не долетит, - ответил солдат. - Она через три секунды взрывается. Неуютно стоять между гор или ехать на броне по дороге. Не покидает ощущение, что из "зеленки" за тобой кто-то все время наблюдает. Ночью же на взводных опорных пунктах, раскиданных вдоль горных дорог особенно жутко: мгла - зги не видно. Так и хочется выпустить в темноту длинную очередь. - Ничего, мы уже привыкли, - говорят солдаты. Привыкли, что десять дней без хлеба, что с трудом лезет в горло перловка с тушенкой. Если сядут батареи радиостанций и потребуется помощь, вся надежда, что в случае чего соседние заставы услышат шум боя. Зато вода - родниковая, говорят солдаты. Случается, что по ночам на растяжках, расставленных вокруг застав для обороны, подрываются кабаны, лисы, а то и боевики. Если в эти условия посадить солдат любой армии стран НАТО, через неделю их можно будет брать голыми руками... Саперу нельзя ошибаться Партизанская война в Чечне - в разгаре. Нападения на колонны случаются почти ежедневно. И каждый день саперы перед прохождением колонны проверяют миноискателями свой участок дороги. Старший дрессировщик собаки Вячеслав Крючков и двое его товарищей Сергей Снегирев и Алексей Селюнин фугас на обочине дороги нашли ранним утром. В нем оказалось четыре килограмма пластида. Вполне хватило бы, чтобы разнести в клочки тяжелый "Урал" с боеприпасами. Вячеслав рассказал, как он нашел фугас, а потом взял его на руки, как младенца. Солдатам помогают собаки. На счету умницы-овчарка Шерри не один десяток найденных мин и фугасов. Есть в бригаде и собаки специального назначения. Их задача - уничтожение огневых точек противника. Огромный пес молча мчится на затаившегося в кустах с пулеметом бандита и рвет ему глотку. В свободное от службы время эти собаки - добрейшие существа. Десятки объектов разминировали за время второй чеченской кампании саперы Шумиловской бригады. Руководит ими старший инженер бригады майор Андрей Коновалов. Он настоящий мастер своего дела. После окончания военного училища в 1991 году прошел с миноискателем Нагорный Карабах, Северную Осетию, Ингушетию. В перерыве между войнами закончил академию. За прошлую чеченскую кампанию имеет несколько наград. Под Новогрозненским с минного поля вытаскивал попавших туда омоновцев. В нынешнюю кампанию саперы Шумиловской бригады полностью разминировали Шатой. Сейчас здесь около пяти тысячей жителей, а было, когда пришли шумиловцы, всего сто пятьдесят. Бутылка водки здесь стоит 300 рублей, пачка сигарет - 80. Как-то чеченцы предложили брянским омоновцам барана за бутылку водки, надо было на свадьбу, но те отказались: "И сами выпьем". Водкой в Шатое раньше не торговали. Одного предпринимателя, решившегося на этот бизнес, по приговору шариатского суда незадолго до прихода русских закопали живьем в землю вместе с его детьми. Список найденных в Шатое саперами Шумиловской бригады взрывоопасных предметов различных конструкций впечатляет: только за последние три месяца уничтожено 42 фугаса, в домах снято 3,5 тысячи мин и растяжек. Саперы нашли в Шатое и окрестностях две базы боевиков и пять схронов. Кстати, в схронах было много продуктов, закупленных боевиками на Украине. Лишь один найденный склад с оружием и боеприпасами, в том числе и с переносными зенитными ракетами "Стрела" дал бы боевикам возможность уничтожить несколько колонн. Склад нашли после упорных поисков, в земле на глубине более метра. Каждый выход саперов на задание может закончиться бедой. Бандиты прошли хорошую подготовку и мины ставят с сюрпризами. К каждой мине нужен индивидуальный подход, сказал майор Коновалов. В сложных ситуациях за разминирование он берется сам. Если мину нельзя обезвредить - взрывают на месте. - На нервы не жалуюсь, но напряжение бывает, - говорит он. - Надо всегда просчитывать ситуацию. Майор Коновалов воевал и не увидел, как начал ходить его сын, не уверен, что услышит его первые слова - бригада воюет и он должен быть вместе со своими товарищами... "Аллах акбар!" - "Воистину акбар!" Самый жаркий бой за последнее время бригада приняла 25 апреля. Внизу, у бурного Аргуна, проходила в Шатой растянувшаяся на пять километров колонна центроподвоза, которую сопровождала рота 245-го гвардейского мотострелкового полка. Шумиловцы на своем участке в районе аулов Дачи-Борзой и Ярышмарды должны были обеспечивать безопасность прохождения колонны. - Если нас "чехи" просто убивают, - сказал один из офицеров бригады, - то солдат двести сорок пятого полка они убивают с удовольствием. Как обычно, саперы провели инженерную разведку дорогу, фугасов не обнаружили. Над дорогой пролетели вертолеты обеспечения. А в это время в "зеленке" на склонах гор уже сидели в ожидании колонны наемники из отряда Хаттаба. Всего, как потом определили, не менее 50-70 человек, с гранатометами и автоматическим оружием. Едва лишь выбрался обоз В поляну, дело началось... Они открыли огонь ровно в 9.40. В том же самом месте на подходах к аулу Ярышмарды, где 16 апреля 1996 года в засаду попала колонна 245-го полка. Тогда полк понес здесь большие потери. В ущелье до сих пор ржавеют две "бэхи" этого полка. Хаттаб надеялся повторить успех, он был уверен, что условия местности и внезапность позволят ему уничтожить здесь колонну полностью, а русские командиры вновь "наступят на те же грабли", то есть не сумеют ей вовремя помочь. Колонна под кинжальным огнем остановилась. Опять как у Лермонтова : "И градом пуль с вершин дерев отряд осыпан..." Водители и охрана выскочили из машин, но бежать было некуда: слева - почти отвесные горы, справа ущелье, в котором мчится быстрый и мутный Аргун, а за ним - море огня со склонов гор. Счет шел на секунды. Загорелась БМП, в колонне были убиты четверо солдат, несколько человек получили ранения, остальные укрылись за броне