ящие киши, - начал Ахмед. - Вы не боитесь никого. Модаева чуть не убили. Если бы комбат приказал вас расстрелять, то мы бы убили. А вы побоялись. - Погорячились, вот и недоделали работу. Поэтому эта скотинка еще немного поживет на свете, - я не мог понять, в какую сторону он клонит. Но разговор надо было поддержать, хотя бы из-за этого чудного завтрака. - Вы хорошо учите людей воевать. - Стараемся. Коньяк есть? А то такая закуска! - не выдержал Виктор. - И поближе к телу. Говори, чего хочешь. - Не торопи его, Витя, ешь и слушай. - Коньяк потом. Алик, Витя, послушайте... - Погоди, Ахмед, ты по-русски говоришь почти без акцента, вот Вели больше молчит. Называй меня Олегом, а не Аликом. А то уж больно на сокращенное от алкоголика смахивает. - Не сердись, я понял. - Ну, говори, чего хотел. - Вам удалось многое сделать в нашем батальоне. То дерьмо, что командует батальоном, и его начальник штаба до вас ничего не делали. И только вы заболели, они тоже ничего не делали. Попробовали провести учения по приказу Гусейнова, так чуть всех не погубили. Вели звонил Сурету в тот день, когда мы вас палками били, и все рассказал ему. Гусейнов очень ругался. Приказал нам, чтобы больше не допускали такого. Теперь подчиняемся лишь ему. Потом Сурет позвонил комбату и все повторил. Мы с Вели знаем, что вы злые на нас. За то, что били палками, но если били другие, то убили бы вас. Начальник штаба и мулла очень злые на вас. Они хотели, чтобы вас бил Али-мясник. Но вы бы не выжили. Али очень почитает муллу и по его приказу убьет любого. - Ребята, а как же заповедь Корана: "Убей неверного и все твои грехи твои простятся". Или как там? - я не выдержал и прервал монолог Ахмеда. - Мы не хотим вашей смерти. В этом батальона у Вели отец служит, а у меня брат - во втором. - Ни фига себе! - Витька аж присвистнул от удивления. - Прямо как в индийском кино или в "Санта-Барбаре". Ни одной серии не смотрел, но бабы все уши прожужжали. Кто кому родственником приходится, и что они там делают. Ничего не понятно, но ужасно интересно. - Витя, помолчи, давай дослушаем, - я прервал Виктора. - Вы чему-то научили людей, наших родственников тоже научили. И постоянно говорили, что учите не воевать, а выживать. И что всех нас ждут дома живых и здоровых. - Ну, и что? - Мулла и все вокруг твердили, что нужно отдать жизнь за Аллаха, за землю предков. А вы говорили, что нужно жить. - Кое-что понятно. Но вот ты, мил человек, объясни, почему Гусейнов держит комбата? - Родственник у Нуриева в правительстве. Очень большой и уважаемый человек. На его деньги и содержится наш батальон. - Уважаемый человек. Это сколько денег надо, чтобы всю эту ораву содержать? - Много. - Теперь понятно, почему комбату все его "шалости" с рук сходят. Ладно, мужики, приятно, что вы оценили по достоинству все наши заслуги. Нам самим эти войны не нравятся. Не наши это войны. Больших чиновников эти войны. Мы не испытываем никаких симпатий ни к вам, ни к армянам. Наслышаны, как и что творили и те и другие. У нас совершенно другая задача - уцелеть и вернуться домой, а вы здесь разбирайтесь между собой хоть до самого покоса. Но за теплые слова - спасибо. Хоть кто-то по достоинству оценил наши труды, - я закончил длинную тираду и хотел уже откинуться на спинку стула, но вспомнил, что спина болит, и не стал. - Подожди, Алик, извини, Олег. Это еще не все. - Слушаем тебя, слушаем, Ахмед. - Говори, Вели. - Завтра приедет Сурет, - начал Вели. Говорил он с сильным акцентом, переставлял слова, поэтому смысл сказанного доходил до нас не сразу, но чувствовалось, что в этой паре он старший. - Он будет говорить с вами, комбатом, муллой, со всеми людьми. Скоро на фронт. - На фронт, говоришь, - я усмехнулся и посмотрел на Виктора, тот тоже улыбался. - Мы убедились, что вы не просто офицеры, но и настоящие мужчины. И если вы пообещаете, что в оставшееся время научите весь батальон всему, чему знаете, и дадите слово пока не сбегать, то мы будем друзьями, и будем охранять ваши жизни как свои. Я все сказал. Что вы ответите? - Вели, Ахмед, предложение заманчивое. Но раз уж вы с нами откровенны, так и я тоже буду в открытую. Я уже говорил, что наша цель вернуться к себе на Родину. У вас несколько иная. Всему что мы знаем, все равно не научим солдат. Нет времени. Пообещать, что не сбежим сейчас? Ну так побежим потом. Вот и давайте определимся здесь и сейчас, когда наступит это время "потом"? Когда мы будем уходить, а вы не будете нам стрелять в спину. Как вы думаете, когда оно наступит? Завтра, послезавтра или после победы? Последний вариант, говорю сразу, нас не устраивает. - Когда будет видно, что вы сделали все что можно, и все остальное от вас не зависит. - Это как? Поясни. Я хоть и прожил несколько лет на Кавказе, но всех ваших восточных шуток не понимаю. - Мужики, - начал Виктор, - давайте установим крайний срок. Допустим месяц. Устроит? А если раньше что-то случится, или будет возможность, то вы нас отпускаете. Годится? - Три месяца, - после некоторого раздумья сказал Вели, Ахмед кивнул головой в знак согласия. - Так мы ж слово Гусейнову давали, чего еще надо? - Я не Сурет и Ахмед тоже. Вы ему слово давали под автоматом, оно не считается. А здесь мы сидим за столом, кушаем. Это другое дело. - Но и ты пойми нас тоже правильно. В батальоне восемьдесят процентов либо пацаны 15-16 лет, либо деды за пятьдесят годов. Обучение возможно лишь с поправкой на возраст. Рейнджеры из них не получатся. В лучшем случае - заградотряд. - Мы все это понимаем. И все это понимают. Вы сделали, что все почувствовали себя солдатами, бойцами, они уже умеют многое, осталось их еще немного подучить. Наступила пауза. Молчание затягивалось. Я курил, стряхивая пепел в блюдце. - Знаешь, Олег, я согласен. По крайней мере, будет срок и возможная ситуация. А до срока в спину стрелять не будете? - Нет, - ответ был жесткий, резкий, без раздумий. - Я согласен! Даю слово офицера, что не буду предпринимать попыток бежать в течение трех месяцев, если раньше не наступит особая ситуация, при которой мы обоюдно договоримся. Пойдет? - Виктор покраснел от возбуждения. - Я тоже даю слово чести, что постараюсь максимально обучить вверенный личный состав и не предпринимать попыток к бегству по оговоренным условиям. Годится? Они встали. Мы тоже, охая от боли в спине, поднялись. Ахмед достал бутылку коньяка, раскупорил ее, налил по полстакана коньяка каждому. Чокнулись молча, выпили. Сели и закончили завтрак. - Ну что, пойдем к комбату, послушаем, чего он хочет, - Витька прикурил и выпустил струю дыма в потолок. - Нет, это еще не все. - Нам что, нужно подписать все сказанное кровью? Слова нашего мало что ли? - Не в этом дело. Вот, получите. Из шкафа они достали два комплекта нового камуфляжа, обувь. Когда я принимал форму, то под курткой нащупал что-то твердое и тяжелое. Посмотрим - я убрал куртку, а там в кобуре лежал пистолет Стечкина. Я посмотрел на охранников, теперь уже, по их словам, наших закадычных друзей. - Это ваше. Большому человеку - хорошее оружие. - Спасибо, спасибо, мужик. Я вынул пистолет, отщелкнул обойму, полная, передернул затвор, оттуда вылетел целый патрон. Проверил прицельную планку, она была как у автомата, деления для стрельбы от 25 до 200 метров. Пощелкал переводчиком огня, он же, по совместительству, и предохранитель. Посмотрел год выпуска - "1954". Оружие изготовлено давно, но не пользовано, еще местами видна заводская смазка. Не удалили ее Вели и Ахмед до конца. Но я даже не обратил внимания на такие мелочи. Взял кобуру. Деревянная, отполированная, отлакированная. Очень красивый рисунок на дереве. Пристегнул кобуру к пистолету, приладился к новому прикладу. Непривычно, после разберемся... Отстегнул приклад, взвел курок, попробовал спуск. Мягкий, гораздо мягче, чем у ПМ. Смотрю на охрану, улыбаюсь. Пока все хорошо. Витька смотрел на все это как завороженный. - А мне? - завопил он. - На, - Ахмед и Вели улыбались. Витька схватил пистолет, как и я, проверил патроны и, любовно поглаживая ствол, спросил у охраны. - А не боитесь? - Нет. Вы слово дали. - Правильно делаете. Никуда мы не денемся. Пока не денемся. - Но вот насчет нашего давнего другана Модаева мы вам слова не давали. С ним как быть? Он, как только шпалер увидит, так в штаны наложит или стрелять начнет с перепугу. С ним-то как быть? - Ничего, мы объясним, что это приказ Гусейнова. Модаева никто уже не ценит. Он шакал. Сурет все это привез и сказал вам отдать, когда будет нужно. Мы думаем, что сейчас нужно. Правильно? - Понятно. Мы развернули форму. М-да - это вещь. Камуфляж был немецкого производства, внутренняя поверхность ткани ласкала кожу. Ботинки тоже были немецкие. С виду тяжеленные, но на самом деле гораздо легче наших. Все подошло по размеру. Сидело хорошо. Мы приладили оружие, патрон в патронник загонять не стали. Кепи на голову, козырек на два пальца от бровей. Посмотрелись в осколок зеркала. Красавцы! - Ну что, идем к комбату, - я улыбался во все оставшиеся у меня зубы. Витька с Вели пошли вперед, Ахмед меня придержал за рукав. - Что еще? - я насторожился. - Через Армению не ходите, через Грузию ближе. Там еще много ваших осталось, - сказал Ахмед, улыбнулся и вышел. Я стоял ошарашенный. Первой мыслью было - нас постоянно подслушивают, гады. Ну ничего, выберемся! - 40 - На улице встречные бойцы нас приветствовали. Некоторые даже отдавали честь, кто-то шутливо-дурашливо, но многие делали это вполне серьезно. Пришли в штаб. При входе в кабинет комбата нас разоружили. Не положено входить к командиру с оружием. В кабинете сидел командир батальона в своем обычном полупьяном состоянии, его начальник штаба - наш заклятый враг, и мулла собственной персоной. Наше появление последних двоих сильно ошарашило. Комбат лишь взглянул на нас. В его взгляде было секундное удивление, потом он пьяно усмехнулся. Первым отреагировал Модаев. Вскочил на ноги. - Это бунт! Немедленно в карцер! - Остынь, сволочь, - ответил Виктор. - Кто позволил им надевать форму старшего командного состава? Они пытались меня убить! - Будет возможность - непременно ей воспользуемся, - я начинал закипать. - Вели, почему они переодеты? - с тихой яростью в голосе спросил мулла. - Сурет приказал. Скоро он будет здесь, сами и спросите. - Садитесь, хватит говорить, - комбат махнул рукой. Мы присели на свободные стулья, подальше от начальника штаба и новоявленного замполита. - Скоро поедем на фронт, - начал комбат. Лицо его ничего не выражало, казалось даже, что он никого не замечал, просто что-то бубнил себе под нос, разговаривая сам с собой, часто мешая русские и азербайджанские слова. Поэтому не все было понятно, мы улавливали лишь смысл сказанного без нюансов. - Сколько у нас людей? - спросил он у Сереги. - Триста двадцать восемь, со всеми, включая и вас и этих двух неверных, - он кивнул в нашу сторону. - Помолчи, у самого член-то укоротили? - Витька вновь встрял. - А сколько в бегах? - комбат спрашивал, а сам смотрел куда-то в пространство, сквозь нас. - Тридцать один человек. - А оружие, боеприпасы и что еще там? - На каждого человека по автомату и боекомплект к нему - 4 магазина, 120 патронов, по две гранаты РГД-5. Также в каждой роте имеется запас. По одному цинку патронов на двух человек, по десять гранат Ф-1 и РГД-5 по пять. Также имеется по два РПГ в каждой роте, на каждый гранатомет приходится по одному выстрелу. Это все, что мы смогли достать, и то пришлось в Гянжу ехать. Приедет командарм, я буду докладывать. - Докладывай, - сказал Нуриев, не меняя ни тона голоса, ни позы, взгляд его по-прежнему был устремлен в пространство. - А чему инструктора могут еще научить людей? - А что вы хотите? - Ничему они не научат, они сами ничего не знают. - Ну-ну, поговори еще, сопля зеленая, - я осадил предателя. - Из гранатомета можно поучить стрелять людей, только надо выстрелов побольше. - Я уже научил их этому, - буркнул Модаев. - Наслышаны уже. Молчи, убийца. - Связь нужна. Потеряете людей из-за отсутствия связи. - Слово Пророка им нужно, - не выдержал мулла. - Они уже все умеют прекрасно воевать. Только слово им и надо! - Они в бою вместо того, чтобы воевать, будут призывать Аллаха, а тот будет направлять пули в тела противника. Так что ли? - я специально "заводил" муллу. Ничего, хрен старый придет время, отыграюсь я на твоих костях, как ты радовался, когда нас палками лупили! Козел очкастый! - Ладно, завтра приедет Сурет, что он скажет делать, то и будем делать, - пробубнил комбат. - Как завтра? - Модаев был удивлен. - Завтра приедет. Все скажет. Сказал, что везет нам сюрприз. Еще сказал, что будем дезертиров ловить, и своих и чужих. - А какой сюрприз? Может звания привезет? - Серега возбудился. - Ага, полковника он тебе привезет. А может и генерала... - начал Виктор. - Посмертно, - добавил я. - Я посмотрю, что скажет командующий, когда узнает, что вы пытались меня убить. Он, может, и приказал вас переодеть в новую форму, чтобы расстрелять. - А тебя из-за формы жаба душит, Серега? - Да пошли вы... - И тебе того же и туда же. Все, мы больше не нужны? - Нет. Завтра Сурет приедет, все скажет, - тупо повторил Нуриев. Мы поняли, что его "развозит", и что он становится все более пьяным. - Ладно, прощевайте, а мы пошли. В приемной забрали оружие, проверили патроны, а то эти архаровцы все тянут, что плохо лежит. Потом бездельничали. Гуляли по городку. Охрана нас уже не сопровождала. Оружие психологически грело душу, хотя мы прекрасно понимали, что если захотят нас убить, то никакой пистолет не поможет отбиться. Сегодня точно никто не будет нас убивать. Завтра приезжает Гусейнов, для них он - царь и бог. А вот потом это может произойти. Но скоро на фронт. Скоро на фронт! Там возможна свобода, а возможна и смерть. Как от армян, так и от азербайджанцев. Какой-нибудь фанат - хоть тот же Али-мясник - всадит в нас по полмагазина. Адресами мы с Виктором уже давно обменялись. Договорились, что если не дай бог с кем-то из нас что-то случится, то уцелевший свяжется с родными и сообщит что к чему. Но сегодня об этом думать не хотелось. Душа пела. Оружие оттягивало портупею, грело ногу. Светило солнце, впереди была надежда на свободу. - 41 - Ужин дружески настроенная охрана принесла нам в комнату, не забыли и бутылку коньяка. От совместной трапезы они отказались. Пока шло все очень даже неплохо. В то же время все это очень настораживало. Часов в десять приехал Гусейнов. Мы сидели на скамейке и курили сигареты с фильтром, их где-то добыл и принес нам Вели. Ну, прямо товарищ и брат. - Слышал, слышал о ваших подвигах, - раздался сзади голос Гусейнова. - О каких подвигах? - мы встали и обернулись. - О том, как вы Модаева чуть не убили. И как вас потом пороли. - Мог бы и спасти от избиения. - Не думал, что вы способны на такое. Ну да ладно, теперь вас уже никто не посмеет пальцем тронуть. - Такие ценные кадры? - Ценные, - подтвердил Гусейнов. - Поэтому вас и переодели, и оружие дали. Людей многому научили, много хорошего о вас слышал. Поэтому и ценю. Ну, давайте присядем, поговорим. Скоро у вашего батальона отправка. - Не у нашего, а у вашего батальона, - поправил его Виктор. - Так как вы тоже едете воевать, то получается, что это и ваш батальон. Так что нужно? - Много что надо. - Говори. - Связь нужна. Выстрелы к РПГ. Шлемы металлические нужны. - Это что такое? - Каски. - Каски? Нет, этого не смогу. Да и не будут их носить. - Будут, как только пули свистеть над головой начнут, сразу наденут. - Не будет их. А что вы по поводу бронетехники не спрашиваете? - А что про нее спрашивать? Если ее нет. Возьми в ближайшем колхозе пару тракторов и обшей листами металла, миномет сверху воткни, или пару гранатометчиков. Вот и будет тебе бронетехника. Правда, от первого выстрела танковой пушки она на куски разлетится, но пехоту испугает. - М-да, - Гусейнов задумчиво потер подбородок. - А это мысль. - Продаю дешево. - Я подумаю. Но, тем не менее, я привез для вас четыре БМП. - Хорошо, что привез, но мы в них как свинья в апельсинах. Ничегошеньки не понимаем. Видели, катались как пассажиры на полигонах. А как управлять ей - не знаем. Можешь увозить назад. Ты бы лучше врачей привез сюда. Будут раненые, а кроме как повязку наложить никто больше ничего не знает и не умеет. - Все будет у вас, и инструктор по вождению и доктор. Сегодня будет. - Неплохо. Загадками не говори. Кто будет? Опять пленные офицеры, или кого-то из ваших нашел? - Такие же как вы. - Пленные? - Скажем по-другому. Готовы оказывать содействие под влиянием обстоятельств. - Опять на расстрел водил? - Не всех, не всех. Некоторые смотрели, некоторые под стеной постояли. - Так их несколько? - Несколько. Подождите немного, сами увидите. Кстати, один из них ваш сослуживец. - Это кто? - Домбровский. Знаете такого? - Мишка? Домбровский? - Ни фига себе! Конечно, знаем! - Через час-полтора колонна подойдет. Тягачи везут БМП, поэтому так медленно. Скоро с нами ваша авиация будет! - Какая авиация? - Договорился я. Тут недалеко. С одними договорились армяне, а я с другими. - Врешь! - Сами скоро увидите. Не все нам под бомбами лежать и от ракет прятаться. Я тут, кстати, несколько комплексов "Стрела" привез. Умеете пользоваться? Вы же зенитчики! - Разберемся. Скоро отправка? - Полагаю, в течение двух недель обкатаетесь здесь, пополнение натаскаете и вперед - заре навстречу. Ладно, пока отдыхайте. Скоро колонна подойдет, построим часть, тогда все расскажу. Глава двенадцатая - 42 - Гусейнов ушел в сторону штаба. Мы сидели молча. Закурили. Много информации, надо переварить. - Мишку помнишь? - Кто же этого пижона-баламута не помнит. Старший лейтенант Домбровский был инженером комплекса "Аккорд", который имитировал воздушные цели. Сам был из Домодево, но любил подчеркнуть, что москвич. Поначалу он всем страшно не понравился. Вел себя подчеркнуто обособленно, заносчиво. Кичился своим столичным "происхождением". Его постоянно подковыривали, что он из Подмосковья, типа лимиты. Его это бесило, а мы веселились. Еще Мишка говорил, что он потомок древнего дворянского рода из Польши. Когда его предки разорились, то пошли на службу в армию России. Действительно, все предки его были военными. С 1756 года они служили России. И в Великую Отечественную тоже воевали. Перед войной почти всех репрессировали, обвинили, что работали на дефензиву. В ноябре сорок первого в составе "черной" дивизии - сплошь одни заключенные - бывших военных отправили на фронт. Там его дед отличился, ему вернули звание, перевели в другую часть. Закончил войну он в Японии, до этого проползав на брюхе в пехоте пол-Европы. Дослужился до полковника. А после войны опять в лагеря, досиживать срок - плевать на ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Отец Мишкин дослужился до командира полка в транспортной авиации. Сейчас был в штабе ВВС Московского округа ПВО. Сыну, по словам Домбровского, не помогал ни с поступлением, ни с распределением. После первых же тренировок мы все по достоинству оценили Домбровского как специалиста. Потихоньку, помаленьку, он обтесался и вошел в офицерский коллектив. Был дамским угодником, женщины от него таяли как мороженое, любил пускать "пыль в глаза". Мог ради показухи спустить свою старлеевскую получку за два дня, а потом ходить питаться в солдатскую столовую. Если у кого-то был день рожденья, то он готовился заранее, выведывал, что любит именинник, и покупал, доставал именно то, что надо. Постепенно полюбили Мишку-балагура, иногда подшучивали над его манерой "акать", говорить нараспев. Стал он постепенно заводилой, душой компании. Одевался всегда щеголевато, всякий раз, когда был в отпуске, шил - с помощью отца - себе новую форму из материала для старших офицеров, чем приводил в тихую ярость командный состав полка. Фуражка его была пошита по индивидуальному заказу. Командир полка докапывался до него по каждой мелочи, пока Домбровский не привез ему точно такую же. После этого командир полка отстал от Мишки. Ну вот, будет с кем пообщаться, только ведь Мишка был узким специалистом в своей области, не говоря уже о пехотных науках. По физо и командирской подготовке он не блистал. Разберемся. За воспоминаниями из прошлой жизни время пролетело незаметно. Послышался грохот, и на территорию въехали тягачи, на платформах стояли БМП-1. Видно были, что они не новые, побывали в переделках, одна из них стояла наклонившись. Что-то было сломано в ходовой части. Но мы в этом ни черта не понимали. В машине еще могли поковыряться, а здесь... Говорил же Сурет, что привезет спеца, вот он и разберется, а мы поможем. Батальон тем временем начинал строиться на плацу. Мы стояли в сторонке, вне строя. Просто стояли и наблюдали за построением. За тягачами шли грузовые "Уралы" под тентами. Остановились, оттуда начали выскакивать новые ополченцы. Спрыгивали, разминали спины, приседали, махали руками, разгоняя кровь, оглядывались, видно, долго ехали. В числе последних въехали два "УАЗика". Из них вышли три человека. Были они в ободранном обмундировании, с распухшими от побоев лицами, у одного на голове белела повязка, у второго была рука на перевязи. Это был Домбровский, хотя с первого взгляда мы его не признали. Лицо опухшее, сам держится как-то набок, видать, досталось по спине ему неслабо. Двоих других мы не знали. Но, судя по возрасту, наши ровесники. Все трое в драной полевой форме-"афганке" "песочке", лишь один в камуфляже, от которого, правда, осталось одно воспоминание, одна рванина. Рядом с ними топталась охрана - телохранители. На каждого пленного офицера - один охранник. Мы это уже проходили. Еще у машин крутилось какое-то белое пятно. Присмотрелись. Белым пятном оказался медицинский халат. Значит, не соврал Сурет, привез доктора. Витька охнул и рванул вперед, я даже не успел его за руку схватить. Чего бежать-то? Прибывшие подтягивались к плацу и под руководством своих командиров, которых мы не знали, выстраивались на противоположной его стороне. Присмотревшись, я понял, откуда у больного Виктора взялось столько прыти. Доктором была Аида. Понятно. Я улыбнулся, закурил и пошел через плац. Поравнялся с новобранцами. Первое, что поразило: большинство из них имели славянскую внешность. На наемников совсем непохожи. В прошлом году был случай. В Иваново приехал один азербайджанский полковник, представил поддельные документы о том, что он является представителем воинской части из Ростова-на-Дону, и приехал за командой. Ему вручили триста с лишним призывников, посадили в зафрахтованный самолет и новобранцы благополучно взлетели. Слава богу, что у кого-то в голове все же сработала какая-то мысль, и самолет уже в воздухе развернули и посадили в том же Иваново. Это азербайджанская армия хотела пополнить свои ряды русским пушечным мясом. Эти ребята не были похожи на призывников. Возраст уже не тот, но держатся уверенно, спокойно, знают куда приехали. Стрижки, прически, выправка - не военные. Разберемся. Я миновал толпу новобранцев и подошел к прибывшим офицерам. Первыми мне попались Аида и Виктор. У моего товарища лицо светилось радостью и счастьем, он держал доктора за руки, и что-то говорил ей. Аида была смущена и периодически пыталась убрать свои руки. Но безуспешно. На них никто не обращал внимания. Я подошел поближе. - Аида, здравствуйте! - Здравствуйте, Олег! - она немного изменилась. Морщинки залегли возле глаз, скорбные складки стали прятаться возле уголков губ. - Вы надолго к нам, или только чтобы помочь доехать нашим новым друзьям? - я кивнул в сторону пленных офицеров. - Я буду воевать с вашим батальоном. Витька аж подпрыгнул от радости. - Витя. Отпусти руки - синяки будут. Идем поздороваемся с нашими братьями по неволе, - я пошел дальше. - Я сейчас, - донеслось у меня из-за спины. - 43 - - Здорово, мужики! - я протянул руку первому незнакомому офицеру в рванном камуфляже и представился: - Олег! - Александр, - ответил (судя по форме) лейтенант ВДВ, подумал и добавил: - Калинин. - Олег Маков, - я стал знакомиться с другим. - Владимир Белов! - старлей с общевойсковыми эмблемами. - Михаил! - Мишка дурашливо сунул левую руку, правая была на перевязи. - Да пошел ты, черт старый, - я слегка приобнял его. Он охнул и отшатнулся. - Досталось тебе. Извини. Сейчас, мужики, построение закончится, и разместим всех вас. - Я слышал, Виктор Богданов здесь. Это правда или опять обманули? - поинтересовался Мишка. - Здесь, сейчас подойдет. Я увидел, как Вели разговаривает с новой охраной. Махнул ему рукой. - Вели, придумай что-нибудь, чтобы мужиков разместить, помыть, переодеть, пожрать. Если можно, то рядом с нами. Мы же вместе будем теперь учить личный состав, и новую охрану тоже рядом помести, вам же веселее будет. - Якши, - Вели кивнул головой, что-то сказал вновь прибывшим, и они ушли. - Ты что тут главный? - поинтересовался Мишка. - Если бы. Давно был бы дома. Это моя охрана. - И ты командуешь охраной? Ну, дела! Так кто кого арестовал, не могу понять? - Нет, просто попросил. Сегодня дали слово, что не сбежим, пока не сбежим. За это переодели и по пистолету дали. - Ух ты, Стечкин! - Именно. Сейчас разместят рядом с нами. Все будем пучком, не переживайте. Как вы сами-то? - Как видишь. Чуть живые. Про вас говорят, что были не лучше. - Откуда знаете? - В больнице рассказали, на перевязку туда возили, по дороге сюда. - А держали в школе? - В подвале, читали ваши каракули на стенках. Почерк у вас, старлей, плохой, я бы даже сказал, отвратительный! - Мишка пытался шутить в своей манере. - Заткнись. - Слушай, Олег, это не Витька возле нашей докторши крутится? Боится оторваться и подойти? У них любовь что ли? - Тронешь - морду сам разобью, а Витька распустит на полоски. Это святая женщина, нас с того света вытащила, муж у нее погиб недавно. А Виктор в ней души не чает. Понял? - Не дурак! Понял. Но девочка ничего. - Ты уймешься, холера, или нет? Я же говорю, Витька тебе башку разобьет, и охрана не поможет. - Все так серьезно? - Дальше некуда. Как тебя захватили? Ты же вроде ушел с колонной. - Уйти-то ушел, да не дошел. Получил предписание, проездные, деньги. Пошел в кафэшку пообедать. Вот и пообедал... Потом прятали по каким-то квартирам, деревням, знаю, что перепродавали меня. Прямо как скотину. И это меня, потомственного дворянина, шляхтича! - Ты ж по-польски не знаешь ни фига! - А материться! Я же очень виртуозно ругаюсь матом на польском, русском, украинском и азербайджанском. - На расстрел выводили? - Выводили. Вот нас с Володей. Сашка рядом стоял. Навели свои большие страшные автоматы на нас. Я уже молиться было начал, жаль, что ни одной молитвы до конца не знаю... - Такая же фигня, надо будет что-нибудь выучить. Ну-ну, давай дальше. Извини, что перебил. - Ну вот, я, значит, Богу душу уже отдал, думаю, лишь бы только до смерти штаны не испортить, потом уже все по боку. А тут Гусейнов и спрашивает у Сашки, мол, если он согласится работать на них, то и себе и нам жизни сохранит. Он и согласился. - А что мне оставалось делать? - вмешался Александр. - Ничего. Все правильно, мужики. Нас тоже так же купили. Сначала очередь поверх головы, а затем торг с автоматом у головы. Не герои мы. Согласились. Знаешь, кто командовал нашим расстрелом? - Знаю, Модаев. Гусейнов уже рассказал. При этом очень веселился. - Для него это цирк. А вас как, мужики, взяли? - Примерно так же. Я пошел в магазин за выпивкой. По дороге трое пристали, потом еще двое к ним подошли. Дрался достойно, ведь все-таки десантник! - Саша подчеркнул это с гордостью. - А потом чем-то по голове заехали, - он тронул повязку на голове, - очнулся уже в машине, потом в школе два дня проторчал, и вот я здесь. - Не расстраивайся. Здесь начвещь тоже из десантуры. Так что будет с кем пообщаться. - У меня то же самое, - грустно сказал Володя. - Вечером пошел к подруге, в подъезде трое заломили руки, кляп в рот, в милицейский "бобик" и прямиком к Сурету в гости. Потом все сам знаешь. Чем тут заниматься будем? - Готовить стадо новобранцев к войне. Все по минимуму. Ты же пехота? - Точно - "махра". - Вот эти БМП-1 знаешь? - И "двойку" тоже знаю. В училище изучал, и здесь приходилось с ними работать. Но эти не из нашего полка. - Будешь на них обучать личный состав как ездить и воевать. Сумеешь? Мы с Витькой, а теперь и с потомственным дворянином - дубовые в этом железе. Сумеешь? - Обижаешь! Я же Омское ВОКУ окончил! Нас знаешь, как к войне готовили! - А сам откуда? - Из Новосибирска. - А я из Кемерово, и Кемеровское ВВКУС окончил. Ну, здорово, зема! - Здорово, земляк! - мы обнялись. - А ты откуда, Александр? - Из Перми. - Тоже наш земляк! С Урала. Тем временем началось построение на плацу. Мужики пошли в строй новобранцев, я - к строю "стариков". Встал сбоку, закурил. Витьки не было видно. Увлекся. Видно, точно любовь. Гусейнов вышел на середину плаца. Комбат доложил ему, рядом стояли мулла и начальник штаба. Командующий начал выступать. Много было сказано о патриотизме, о коварном враге, о том, что нужно каждому положить много сил, а может и жизнь в борьбе за независимость своей Родины. Потом перешел к главному. - Вы все видите, что правительство и командование прилагает все усилия для того, чтобы обеспечить вас техникой. Вот видите, привезли четыре БМП. А также для борьбы с воздушными целями противника - зенитные комплексы. Для улучшения качества обучения к вам прибыли три офицера-добровольца, - по рядам прокатилась волна смеха. Гусейнов понимающе улыбнулся. Понятно, бог и царь, куда деваться. - Также к нам присоединились - на этот раз совершенно добровольно - пятьдесят человек, русских. Это жители села Новоивановка. Армянские террористы разграбили село, многих убили. Этим жителям ничего не оставалось, кроме как взяться за оружие. Это еще раз подчеркивает, что для противника нет ни флага, ни Родины - они бандиты. Вот это новость. Теперь понятно, откуда русские добровольцы у Гусейнова. Здесь их называли "молокане". Много было русских сел как на территории Азербайджана, так и Армении еще с царских времен. Да и Сталин любил такие вещи: на территории национального образования устраивать русские поселения. Разбавлять население. Много было смешанных браков. Но вот от армян я такой подлости не ожидал, что будут они своих братьев-христиан убивать. Козлы! Нечего сказать. С этими все понятно, у них, вон, за победу даже мулла-замполит молится, а вот у армян попы, интересно, есть? Будут пленные, надо будет спросить. Я задумался и пропустил, о чем говорил Гусейнов, лишь видел, что к нему подошла Аида. Батальон заржал. Понятно, что мужики долго с женщинами не общались, но здесь был особый случай. На краю плаца стоял и нервно курил Витька. Лицо было покрыто пунцовыми пятнами. Левая кисть непрерывно сжималась в кулак. Я внимательно смотрел на него, лишь бы дурить не начал, и не вздумал хвататься за пистолет. Витька докурил одну сигарету, начал доставать другую, пачка порвалась, часть сигарет высыпалось, он даже не стал поднимать их. Аида стояла рядом с Гусейновым, опустив голову. Нелегко женщине стоять перед таким количеством мужчин, как на расстреле. Потом начал выступать мулла. Этот вещал на азербайджанском, я ничего не понимал, только проклятья, которые он призывал на головы врагов. Потом всех и новых и старых гвардейцев прогнали торжественным строем мимо командующего армией. Никто из инструкторов не пошел в этой колонне. Стояли в сторонке и курили, с усмешкой поглядывая на потуги гвардейцев ходить строевым шагом. Прибежал один из телохранителей Гусейнова, позвал нас в штаб. - 44 - По дороге мы объяснили мужикам, чтобы они не тушевались, никто нас убивать не будет, мы им нужны позарез как инструктора. Поэтому можно выдвигать требования, чего-нибудь требовать. Понятно, что сейчас будут распределять обязанности. Поэтому предварительно договорились, что мы с Виктором берем вторую и третью роту. Первую роту берет на себя Александр-десантник, Володя-пехота отвечает за БМП, там ему работы хватит надолго. Мишка-пижон должен быть при штабе консультантом, один черт мало соображает в общевойсковом деле, зато будут у нас глаза и уши в штабе. Командование, опять же, будет под присмотром. Модаева он толком не знал, а тот его. У Мишки был дар сходиться с людьми. Вот пусть и сходится, глядишь нам полегче будет, а там, может, и до наших документов доберемся. В приемной было полно охраны. И Гусейновская и комбатовская, и новых инструкторов. Ахмед и Вели тоже были здесь. Мы безропотно отдали оружие своей охране. Вошли. Кабинет прибрали, на окна повесили постиранные шторы, сами окна отмыли. Запах комбатовского перегара невозможно было ничем отбить, и поэтому в комнате просто вылили пару фару флаконов одеколона. Видимо, они были разные, потому как дух стоял невообразимый, даже открытые окна мало помогали. Там были все в сборе. Гусейнов, комбат, Модаев, мулла. Тенью за спиной своего командира стоял Ходжи. Рядом стояли пять свободных стульев. Мы расселись, не дожидаясь приглашения. - Ну что, господа. Я думаю, что вы уже много успели обсудить. Могу лишь сказать: если вы будете выполнять свой долг как положено, то вы так же как Маков и Богданов будете относительно свободны в своих действиях. Ну, давайте, старые инструктора, излагайте, то о чем мы говорили, - при этих словах Гусейнова наша новая троица удивленно возмущенно посмотрела на нас. - Предлагаю первую роту сделать штурмовой. Собрать в ней любителей Аллаха... - Но-но, не зарывайся, - предупредил меня Гусейнов. - Ладно, назовем их готовыми погибнуть во имя веры. Этих, потом наиболее подготовленных воинов, спортсменов, уголовников, а также любителей острых ощущений. Такие всегда найдутся. - Молокане рвутся в бой, - вставил Гусейнов. - Ну, с этими разбираться надо, - проронил Виктор. - Да, надо разобраться, а то может и не стоит их кидать в пекло. Роты надо разбить на взвода, взвода на отделения. - Далее, надо разбить личный состав по землячеству, есть люди с одного района, населенного пункта, им легче будет понимать друг друга, может, есть и родственники. Тогда они не бросят друг друга в беде. - Понятно, - Гусейнов задумчиво потер подбородок. - А вы что думаете? - спросил он, обращаясь к командованию батальона. - По-моему, какая разница, Сурет? Воевали так, какая разница, что людей перекидаем? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Что по голове, что по лбу, - пожал плечами Нуриев. - Что в лоб, что по лбу, - поправил его Гусейнов. - Я думаю, что комбат прав. Не надо менять людей. Что есть, то есть. Аллах с нами, он поможет, - вставил свои "пять копеек" Модаев. - Неверные хотят, чтобы все погибли. Вот они даже тех, кто истово верит в Пророка, и то посылают на верную гибель, чтобы они шли впереди всех. Не надо менять никого местами, а вот всех инструкторов поставить впереди первой роты, пусть покажут свою воинскую доблесть! - мулла яростно сверкал очками. - И еще. Прошу, чтобы мулла не совался со своими проповедями к вновь прибывшим офицерам и молоканам. Он все дело испортит, или устроит какую-нибудь провокацию. Мы это уже проходили, - не выдержал Виктор. В голосе его клокотала ненависть и злость, голос вибрировал от напряжения. Повисла томительная пауза. Гусейнов думал, поглядывая на присутствующих. Новые офицеры молчали, лишь внимательно следили за происходящим. - Ходжи, а ты что скажешь? - обратился Сурет к своей турецкой тени. - То, что инструктора говорят, может сработать. - А может не сработать! - встрял Модаев. - Заткнись, - коротко бросил ему Гусейнов. Тот сел на место, покрывшись пятнами. - Продолжай. - Особенно мне понравилась идея штурмовой роты. Можно попробовать. Подобрать в нее самых отчаянных, подготовленных воинов, добровольцы и фанатики тоже сгодятся. Применять ее лишь на самых опасных участках, но тогда и львиную долю трофеев надо тоже им отдавать. Денег начислять им больше чем остальным. Землячество тоже может сработать. Если командиров назначать из их среды, то и подчиняться им тоже будут. Можно попробовать, - повторил Ходжи. - Годится! Я пробуду здесь с вами три дня, посмотрим, что у вас получится. А как вы думаете распределиться по ротам? - В первую роту пойду я сам, - подал голос Саша Калинин. - Я знаю, как учить штурмовиков. - Понятно, правильно, - кивнул головой Гусейнов. - Вторую и третью роту возьмем мы с Богдановым. - Тоже понятно, а остальные? - Бронетехнику я буду обслуживать, и обучать личный состав тоже. Вопрос лишь с горючим, маслами, может, запчастями, боеприпасами, - встал Владимир. - Хорошо. А ты чем будешь заниматься? - спросил Гусейнов у Мишки. - Я работал всю жизнь на командном пункте, вот только рука подживет, и научу ваш штаб, как работать с картами и исполнять положенную документацию. - Я сам все могу прекрасно делать. Не нужны мне помощники, - буркнул Модаев обиженно. - Сейчас проверим. Сергей Николаевич, покажи мне рабочие карты командира батальона и свою, - Гусейнов решил поставить зарвавшегося пацана на место. - Вот, - Серега достал из планшета карту. И при беглом взгляде было видно, что склеена она крайне небрежно. Подписана кое-как, обстановка вообще не была нанесена. - Понятно. Это чья карта? - спросил Гусейнов. - Моя. - А комбата где? - Я ее сегодня закончу, не успел. - Можешь дать расклад по личному составу? - Примерно. - Вот именно - "примерно"! Готовый штабной офицер к тебе идет, а ты от него отказываешься! Никто не думает тебя заменять. Или ты что-то против него имеешь? - Не имею, - ворчливо ответил опозоренный начальник штаба. - Тогда вперед! Перестановки сделаем, как Маков с Богдановым предлагают. Мулла, не лезь ни к кому со своей пропагандой. Готовь к битве лишь тех, кто сам тебя слушает. Так. Скоро у нас будет своя авиация. - Как своя авиация? - Нуриев даже подскочил от радости. - Я договорился с русскими военными, они помогут. Немало стоит, естественно, но можно будет наводить несколько раз на определенные цели. Правда, не тогда, когда нам захочется, а когда у них будут плановые полеты и стрельбы, но в эти дни они будут сбрасывать свои бомбы и ракеты туда, куда мы скажем. - Это хорошо, вот только жаль, что не тогда, когда нам будет нужно. - Что поделаешь, и это уже неплохо. Дорого, но лучше это, чем ничего. - А как со связью? - спросил я у Гусейнова. - Со связью не получается. - Что, неужели вы не можете "Р-105" достать?! Кому эти гробы нужны? - Пока не получается, - хмуро ответил Гусейнов. - Гуд бай, Америка! - насвистел я себе под нос. - Чего там говоришь? - Ничего, это я про себя. Можем батальон положить без связи-то. - По