Прагу. В поездке по стране их сопровождал все тот же Франтишек. Маршрут путешествия проходил через крупнейшие промышленные центры Чехословакии. Королевы посетили Брно, Пльзень, Готвальд, Братиславу. Благодаря Франтишеку поездка Королевых по стране проходила очень организованно. Гостей всюду радушно принимали, показывали все, что хотелось Сергею Павловичу. А жажда необычного "экскурсанта" узнавать как можно больше была бесконечной. Вероятно, давнее увлечение авиацией привело Королева в Научно-исследовательский авиационный институт и испытательную лабораторию в Летнянах, потом на авиазавод в Водоходах. На авиационном заводе в Ку-новицах Сергею Павловичу показали новый учебный самолет Л-200. Предложили совершить полет в качестве пассажира. - А можно мне? - опередила мужа Нина Ивановна. - Не боишься? Тогда попробуй, - ответил Сергей Павлович и пошел знакомиться с предприятием. Нина Ивановна легко поднялась по трапу и села в самолет рядом с пилотом. После короткой пробежки самолет оторвался от земли и набрал высоту. Королев из директорского кабинета наблюдал, как уверенно летает небольшой одномоторный самолетик, чем-то напоминавший ему студенческий СК-4. Припомнил, что в Коктебеле много лет назад на его планере СК летал чехословацкий летчик и очень хвалил его. Но вспомнить имя летчика Сергей Павлович так и не смог. Вскоре самолет Л-200 совершил посадку на заводском аэродроме. - Понравилось? - спросил Королев, встретив сияющую жену. - Жаль, сильный ветер поднялся. Еще бы полетала. Удивительная красота. Сергей Павлович поблагодарил летчика, похвалил и самолет, к удовольствию хозяев. Поездка продолжалась. Узнав, что на одном из предприятий "Шкода" инженеры построили локомотив с использованием пластика, Королев решил осмотреть его - мо<кет, этот новый материал стоит использовать в космической технике. Задавая бесконечное количество вопросов на остравском комбинате "Новая Гута", Сергей Павлович задержался в кузнечном, сталепрокатном цехах. Несколько дней Королевы знакомились со Словакией, с красавицей Братиславоя, ее достопримечательностями, катались по Дунаю, побывали на холме Славы, на народных праздниках, слушали оперу Берджиха Сметаны. Большую часть времени Королев провел в научно-иссле- 27* довательских учреждениях. Много нового, интересного для себя он нашел в институтах, занимающихся современными проблемами автоматизации и механизации, сварки. Возвратившись в гостиницу, Сергей Павлович записал в блокнот все заинтересовавшее его, что могло быть полезно его делу. В конце путешествия по Чехословакии неутомимый "опекун" Франтишек сообщил Королевым, что им отведен для отдыха коттедж в Высоких Татрах, в самом живописном уголке - неподалеку от Штрбского леса. "Лучшего места для отдыха нельзя было придумать", - вспоминает Нина Ивановна. Последние дни провели в Праге, делали покупки для Андрея - внука Сергея Павловича. А для Наташи отец купил модные тогда бусы из горного хрусталя. Перед отлетом из Праги на вилле "Конев" состоялась встреча академика Королева с секретарем ЦК КПЧ Владимиром Коуцки и заведующим отделом ЦК КПЧ Мирославом Миллером. Сергей Павлович поблагодарил чехословацких друзей за внимание, возможность ознакомиться со всем тем, что его интересовало. - Перед моим путешествием к вам Юрий Гагарин, побывавший гостем вашего народа еще в 1961 году, говорил, что Чехословакия нам очень понравится. Он не ошибся. Я очень доволен поездкой. Прощаясь, Королев как бы вскользь заметил: - Юрий начал - другие продолжат. Не сомневаюсь, что на вашей земле уже растет собственный Гагарин, - рассмеялся Сергей Павлович. - Циолковский справедливо говорил: "Человечество приобретает всемирный океан, дарованный ему как бы нарочно для тою, чтобы связать людей в единое целое, в одну семью". Вернувшись в Москву, на одном из производственных совещаний С. П. Королев поделился впечатлениями от поездки в Чехословакию. Он говорил о высокой культуре научных исследований в Чехии и Словакии, применении на их предприятиях передовой технологии, рационально продуманной организации труда, жесткой экономии сырья, материалов и электроэнергии. - Нигде не видел праздно шатающихся, как порой встретишь у нас. На "перекуры" не теряют часы. Каждый четко отвечает за свое дело. - И, повернувшись к своим заместителям, потребовал: - Наведите порядок. Сам буду проверять. Профсоюзы в Чехословакии стеной стоят за интересы производства. А у нас бездельника с работы не выгонишь - защищают. В общем, у чехословацких друзей есть чему поучиться. Учиться нам не вредно у всех, у кого есть чему, и нечего кичиться "мы первые", - Сергей Павлович взглянул мельком на маленький листочек бумаги с перечнем вопросов, на которых надо остановиться в выступлении, продолжал: - В будущем году намечено созвать совещание представителей социалистических стран. Разговор пойдет о космических проблемах. Нам следует подготовить свои предложения. Пора объединять наши успехи. Представляете, какова будет общая мощь научно-технического потенциала?! Горы свернем. Знакомство с Чехословакией меня в этом убедило... 12 октября 1964 года начался полет первого в мире трехместного корабля "Восход". Проходил он вполне успешно: системы корабля работали отлично, настроение у экипажа приподнятое, жалели они только об одном - о своем согласии на суточный рейс. Им это показалось мало, и Константин Феоктистов в одном из сеансов связи набрался смелости: - Здесь так много интересного, нельзя ли продлить полет еще на сутки? - попросил он. - Вот как? - удивился Королев и тут же ответил шекспировской строкой: - "О, много есть чудес, о друг Горацио, на свете", - и вслед категоричное: - Работаем строго по программе. До встречи на Земле! - и, обернувшись к Яздовскому и Парину, с явным удовольствием сказал: - Вот ведь понравилось! А вы говорите невесомость, - добавил он, направляясь к двери. - Интересно?! Такой технократ, - бросил вслед уходившему Главному конструктору молодой специалист, - и на тебе, Шекспир. - Позвольте, молодой человек, - резко оборвал его обычно невозмутимый Парин. - Вы недостойно судите о Сергее Павловиче. Вы просто не знаете его, - обиделся на специалиста Василий Васильевич. - Мне посчастливилось, именно посчастливилось в редкие часы отдыха беседовать с ним. Я завидовал ему, когда он читал на память отрывки из "Войны и мира". Я заслушивался его голосом, когда он декламировал, извините за старое слово, стихи Лермонтова, Шевченко, Твардовского. А как вдохновенно звучит в его устах есенинская "Русь". - Извините, Василий Васильевич, я не знал, да и не хотел сказать ничего плохого, - все больше сгорая от неловкости, лепетал молодой специалист. - Сергей Павлович многосведущ по многим вопросам, далеким от его профессиональных привязанностей, - В. В. Парин еще раз с упреком взглянул на молодого инженера и пместе с Яздовским вышел с пункта связи. - Ты действительно насчет технократа попал пальцем в небо, - упрекнул своего товарища инженер-оператор. - Со мной случился такой казус. Как-то Сергей Павлович зашел ко мне домой не помню зачем, может быть, захотел посмотреть, как живут его сотрудники, не знаю. Но, не увидев в моей комнате книг, подошел к воображаемой книжной полке и не без иронии начал: "У вас прекрасные книги. Русская классика, Драйзер, Уэллс, Маяковский, Станислав Лем, Ефремов... Даже Циолковский, Эйнштейн. Тут у вас и всевозможные справочники". Главный назвал примерно полсотни авторов. Я в то время считал, что незачем иметь свои книги, когда есть библиотека. Стоял и молчал. Хороший был урок моему нигилизму. А заключил свою импровизацию Сергей Павлович такими словами: "Человек без книг, как без воздуха, жить не может". Через несколько дней я обнаружил у себя на рабочем месте брошюру Циолковского. Этой книгой Сергей Павлович положил начало моей библиотеке. - Забили меня по шляпку, что гвоздь в дерево, - поднял руки вверх инженер, что назвал Главного конструктора "технократом". - А все-таки, как ты считаешь, что наиболее характерно для Главного как ученого? Стоявший поодаль и не вмешивавшийся до сих пор в разговор К. Д. Бушуев подошел к ним: - Вы можете не согласиться с моим мнением. Но я с Королевым не один пуд соли съел. По моему мнению, он обладает блестящей инженерной интуицией и не менее чудесным даром видеть сверху, снизу - со всех сторон, что, где и как делается. И если что-то не так, он вовремя, именно вовремя подбросит на слабый участок свежие силы, притормозив что-то второстепенное. - Полководец. - Почему бы и нет? - вмешался в разговор Б. В. Раушенбах, большеголовый светлоглазый сотрудник Королева, зпапший Главного еще с планерных состязаний в Крыму. Он был известным специалистом в области систем ориентации, увлекался историей, теорией искусства. Все ждали, что скажет этот эрудит. - Для меня Королев - человек, обладающий талантом полководца. Для убедительности приведу несколько слагаемых этого высокого звания. - Любопытно, Борис Викторович, - насторожился Бушуев. - Во-первых, настоящий полководец обладает несгибаемой волей к победе. Этого Королеву не занимать, - начал уверенно Раушенбах, словно учитель истории. - Он умеет воодушевлять войска, вселять в них уверенность, что враг будет разбит, чего бы это ни стоило. Наконец, вещь самая удивительная и, по-моему, даже необъяснимая. Полководец всегда находится в режиме недостатка информации: он не имеет всех сведений не только о противнике, но иногда даже о своих войсках... И если этот человек настоящий полководец, он всегда примет принципиально правильное решение. Сергей Павлович владеет этим талантом - мощной и точной интуицией... - А наше место во всем полководческом искусстве Королева? "Винтики"? - невольно вырвалось у Бу-Шуева. - Разве Главный один? - Мы в лучшем случае, Константин Давыдович, всегда чувствуем себя работниками его штаба, - в той же спокойной манере ответил Раушенбах, не заметив вошедшего Королева. - В масштабах всех работ - ив далекое довоенное время, и потом - Королев остается в нашем деле полководцем. - Ну вот что, стратеги! - насмешливо, негромко, но так, чтобы слышали все, обрезал Королев. - Пора кончать эту неуместную болтовню, - и Главный сделал несколько шагов в центр комнаты, усмехнулся краешком губ. - Но уж коли вы ее затеяли, я скажу несколько слов. Возьмем некоего отвлеченного Главного конструктора какой-то системы. Одного из тех, что составляет Со-йет главных конструкторов. У Главного конструктора есть прямые обязанности, за которые он морально и по закону несет прямую личную и единоличную ответственность. Скажем, исходные данные. Спорят с ним сотни людей в течение трех месяцев. Наступает момент, когда эти данные должны быть утверждены. За утвержденные данные по совести и по закону ответственность несет персонально и единолично Главный конструктор. За методику, за безопасность. Ведь как бы методически верно ни строить работу, все равно что-то не предусмотришь, чего-то не сделаешь. А жизнь не обманешь, и это "что-то" обязательно вылезет. Разве может один Главный конструктор все предусмотреть? Не может. Это плод коллективного труда! Методику надо выработать, надо отсеять все лишнее. Надо взять главное, основное, надо установить порядок и надо его утвердить. Вот за что Главный конструктор несет персональную и единоличную ответственность. А что касается полководца, то не согласен в самом главном. Масштабы деятельности этих людей не сравнимы с нашими уже хотя бы потому, что в их руках жизнь и смерть миллионов, а порой от их полководческого таланта зависят судьбы народов и государств. Вспомните минувшую войну и роль в ней хотя бы Георгия Константиновича Жукова. Сергей Павлович, обратившись к журналистам, стоявшим поодаль, посетовал на то, что слишком часто в их репортажах появляется "Главный конструктор". И тут же категорически посоветовал: - Не забывайте, все, что сделано, делается и будет сделано по созданию ракет-носителей, космических кораблей, подготовке космонавтов, - это результат усилий значительной группы ученых, конструкторов, людей подлинного таланта. Прошу это всегда помнить. То, чего мы добились в освоении космоса, - это заслуга не отдельных людей, это заслуга всего народа, заслуга нашей партии, партии Ленина... И не успел академик закончить фразу, как по открытой связи из далекого подмосковного Центра управления полетом раздалось предупреждение: - Внимание всем службам! Внимание всем службам! Приступаем к проведению заключительной операции - посадке "Восхода". - Керим Алиевич! Медиков выдвиньте вперед, - передал Королев в расчетный район приема корабля руководителю поисковой группы встречи генералу Кери-мову. - О ходе дел и если возникнут трудности, немедленно докладывать мне, - потребовал от него и член Государственной комиссии, маршал авиации Сергей Игнатьевич Руденко. Его летчики отвечали за встречу экипажа на земле, эвакуацию его на космодром, доставку спускаемого аппарата в КБ Королева. Пока все шло по графику. Сработала тормозная установка, корабль чуть затормозил скорость и вышел на траекторию спуска. Вовремя произошло разделение отсеков - приборного от спускаемого. - Хорошо вижу парашют корабля, - доложил летчик из района встречи. - Снижение идет плавно, плавно. Минут через двадцать будут на Земле. Сергей Павлович весь напрягся: как-то сработает система мягкого приземления. Стал мысленно подсчитывать метры, оставшиеся до земли: "Десять... Восемь-Пять... Три.." Представил себе, как в метре от земли пороховые двигатели с силой выдохнут из себя огненные струи, напряженные, будто пружины, самортизируют удар. Спускаемый аппарат практически с нулевой скоростью коснется земной поверхности... Но сработают ли? Всякое бывает... - Сработали, - раздалось издалека. - Вокруг корабля - облако пыли. Королев облегченно вздохнул и тут только заметил, как посветлели лица всех, кто работал на пункте связи. - Все в порядке! На Земле! - раздался счастливый голос летчика из группы встречи. - Ходят около корабля! Машут руками! - Десять часов сорок пять минут, - взглянув на часы, сказал Королев председателю комиссии Г. А. Тю-лину. - Точно по расписанию. Поздравляю всех и благодарю каждого за хорошую работу. Корабль "Восход" получил право на жизнь. А в районе приземления "Восхода" ждали традиционного звонка из Кремля, послеполетного разговора Н. С. Хрущева с космонавтами. Но не дождались... Кто-то из местных партийных руководителей позвонил в Москву. "Никита Сергеевич занят сейчас... - ответили с того конца телефонного провода. - Когда понадобитесь, вас найдут. Дайте космонавтам отдохнуть..." А на другой день стало известно, что состоявшийся Пленум ЦК КПСС удовлетворил просьбу Н. С. Хрущева of? освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС якобы... в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья. С. П. Королев по-разному относился к деятельности Н. С. Хрущева, не раз встречался с ним. Ценил за то, что он проявлял, по его мнению, "подлинно государственную заботу о создании ракетной и космической техники, чутко относился к нашим идеям. Ему известны все типы ракетных машин. Никита Сергеевич побывал почти на всех ракетных заводах, знает по имени ученых и кон- структоров. С ним легко говорить, можно свободно высказывать свое мнение. Хрущев внимательно выслушивал нас, высказывал свои замечании и пожелания. Понимал трудность и сложность наших дел" '. Но вот недавний разговор с Хрущевым оставил в душе Королева тяжелый отпечаток. Без всяких объяснений Совет Министров СССР почти наполовину срезал ассигнования на разработку перспективных машин. На вопрос: "Почему?" - грубо ответил: "Но одному тебе кормиться от шмотка сала. Другим тоже надо дать пожевать". Первым секретарем ЦК КПСС на том же Пленуме избрали Л. И. Брежнева. - Ну что же, Леонид Ильич давно занимается нашими делами. Он бывал у нас в ОКБ, на космодроме, на заводах, где создается ракетная техника. Думаю, не обидит нас, - резюмировал С. П. Королев. На торжественном митинге в Байконуре, посвященном завершению полета "Восхода", Сергей Павлович взволнованно сказал собравшимся: - Отныне, после полета Феоктистова, дорога в космос открыта ученым. Им теперь доступны не только цифры и записи приборов, фото- и телеметрические пленки, показания датчиков. Нет, сейчас ученому доступно свое, живое восприятие событий, чувство пережитого и виденного, ему отныне предоставляется великолепная возможность вести исследование так, как он этого пожелает, тут же анализировать полученные результаты и продвигаться дальше. Да, полет трехместного "Восхода" явился значительным достижением советской космонавтики. Впервые - трое, впервые - люди разных профессий, впервые - без скафандров, впервые - в спускаемом аппарате, впервые - мягкая посадка, впервые - еще многое другое. Сообщение об этом эксперименте всколыхнуло всю планету. Весь мир восторгался новой научной победой Советского Союза, никто не мог остаться равнодушным. Академия наук США свое мнение выразила в телеграмме: "Американские ученые поздравляют своих коллег по поводу нового выдающегося достижения советских конструкторов. Успешный запуск космического корабля с тремя членами экипажа является новой эрой в исследовании космоса". А американский космонавт Скотт Кар- ' Из интервью С. П. Королева обозревателю ТАСС. 1963 год. пентер с изумлением заявил в печати: "Я не был бы слишком поражен, если бы два человека были посланы наверх, но три - да! Это великий подвиг. Русские, кажется, всегда делают именно то, чего мы не ожидаем!" Но Сергея Павловича волновали и земные дела. Как бы ни был он занят подготовкой к новым космическим экспериментам, всегда находил время, чтобы узнать, как живут люди в рабочих кварталах нового района Калининграда, что их заботит, не надо ли в чем помочь. "Не помню случая, чтобы Сергей Павлович даже намеком дал понять, будто общегородскими проблемами ему заниматься некогда, а разрешать их должны только местные органы, - пишет в своих воспоминаниях бывший секретарь Калининградского ГК КПСС И. М. Черепанов. - Вклад Королева в развитие города неоценим. Это известно всем его жителям. Именно он придал высокие темпы жилищному строительству. Королев глубоко верил в могучую и плодотворную силу партийного влияния во всех сферах производственной и общественной жизни". Заводской городок с каждым годом становился все кра-ше. Завершилось строительство Дворца культуры, за который так ратовал Сергей Павлович. В день его открытия все тысяча двести мест зрительного зала заняли рабочие ОКБ и строители. В ту минуту, когда из-за кулис появился Сергей Павлович Королев, слегка подталкивая аа плечо Юрия Гагарина, зал неудержимо зааплодировал. Так продолжалось несколько минут, пока Королев не поднял руку в знак внимания. - Сейчас в этом зале сидят Строители с большой буквы. Одни из вас построили этот Дворец и все вокруг, другие строят ракеты, космические корабли, межпланетные станции. Это славный союз. И потому низкий поклон и русское спасибо всем сидящим в зале, - и, не дав движением руки вспыхнуть новым аплодисментам, обратился к начальнику строительства Епихову: -* Первое слово строителям земных объектов. Прошу на трибуну, Сергей Васильевич! Не подозревая, что ему будет предоставлено слово, да еще первому, Епихов несколько смутился и сказал всего несколько слов: - Спасибо за похвалу, Сергей Павлович. Это мы принимаем как аванс на будущее. Нам еще у вас строить и строить. Можете не сомневаться, все сделаем в срок. Приглашаем вас на закладку новой очереди городка... На трибуне появился Юрий Алексеевич Гагарин. Его t,~H приветствовали долгими горячими аплодисментами. Наконец зал смолк. - Горжусь вами, строители. Мой отец плотник, немало на Гжатчине домов срубил. Да и дом, где мы жили с матерью, сделан его руками. Думаю, что профессия строителей скоро пополнится нами - космонавтами. Будем в космосе возводить города и заводы. Вскоре большая группа строителей первой очереди городка по ходатайству С. П. Королева получила премии от Госкомитета, куда входило КБ. А городок продолжал строиться. Однажды Сергей Павлович принял участие в закладке нового многоэтажного дома. Возвращаясь вместе с замом в КБ, Сергей Павлович пожаловался: - Нина Ивановна просит меня, а я все забываю. Кое-какой ремонт московского дома надо бы сделать. Пошли кого-нибудь, пусть посмотрит, составит смету. - Завтра же и пошлю, - ответил заместитель. - Но без моей команды работы не начинайте, - попросил Королев. - Я должен раньше знать, в какую копейку все это мне обойдется. - Сергей Павлович! При нашпх-то миллионах! - Вы не поняли меня. Весь ремонт за мой счет. Ясно? - Но государство подарило вам этот дом... - Вот именно. И потому ремонтировать должен за свои деньги. Как все. Через несколько дней, получив смету на ремонтные работы, Королев написал заявление председателю Госкомитета, которому подчинялось КБ: "Прошу Вашего разрешения на проведение отдельных работ, главным образом ремонтного характера, в занимаемом мною доме No 2/28 по 6-му Останкинскому переулку силами нашего производства с оплатой всех затрат мною в установленном порядке". Невольно бросается в глаза еще один факт скромности Сергея Павловича. Он не называет дом "мой", а считает, что лишь "занимает" его. Только получив разрешение, Королев позволил начать в доме ремонт. Однажды, направляясь на работу, Сергей Павлович попросил водителя задержать машину возле ВДНХ, где завершалось строительство обелиска "Космос". Обойдя всю стройку, уже на выходе встретил скульптора Фай-дыша. Поздоровавшись, спросил: - Как с памятником Циолковскому, Андрей Петрович? - Полностью готов. - Где же он, не вижу? - Я не рискнул его привезти сюда. Как только установят стелу, тогда... - Разумно. Когда наметили открывать обелиск? - В канун праздника Октября, если успеем. 4 ноября 1964 года, в день торжественного открытия композиции "Космос", Сергей Павлович приехал домой пораньше. Пообедав и немного отдохнув, он подошел к окну спальни, из которого хорошо виден обелиск, на вершине его поблескивала в лучах солнца серебристая ракета. Хотя она не воспроизводила в точности ни одну из конкретных конструкций, а была лишь символом баллистических ракет, Сергей Павлович долго стоял молча, вспоминая первые шаги отечественного ракетостроения. - Ты не опоздаешь? - спросила Нина Ивановна. - А ты разве не пойдешь? - Нет. Я лучше побуду в саду. Мне это полезнее. Пойдем провожу. Королеву понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы дойти до места. Там, возле памятника К. Э. Циолковскому, собралась не одна сотня людей - ученые, специалисты, космонавты. Поздоровавшись со знакомыми, он подошел к экипажу "Восхода", крепко пожал всем руки. Феоктистову и Титову напомнил, что их ждет коллектив ТАСС. - Не подведите. Я обещал. К Королеву приблизились авторы композиции "Космос" М. О. Барщ, А. П. Файдыш и А. Н. Колчин. Ученый, поздравив их с праздником, заметил: <- Ваша композиция - начало космосианы в искусстве. Появились стихи, песни, первые повести и романы, будут созданы живописные полотна, скульптура. Все это впереди. Открылся митинг. В нем принял участие и Л. И. Брежнев. Сергей Павлович внимательно выслушал выступление президента Академии наук СССР М. В. Келдыша, потом Ю. А. Гагарина. "Все верно говорят, но как-то буднично. Можно бы найти и другие, возвышенные сло- ва. Сегодня это уместно. Вот на гранитном пьедестале хорошие слова высечены, - подумал Сергей Павлович и повторил уже запомнившиеся стихи Николая Грибачева: И наши тем награждены усилья, Что, поборов бесправие и тьму, Мы отковали пламенные крылья Себе, стране и веку своему". Увидев, что к нему пробираются генералы Н. П. Ка-мшин и Н. Ф. Кузнецов, направился к ним, взял под руки и чуть отвел в сторону. - Праздник праздником, но пора и о деле подумать. Как идет подготовка к очередной работе? - обратился к ним Королев. - Не тяжело ли Беляеву? Все-таки сорок? Леонова попридержите, очень подвижен, эмоционален. А в общем-то, "лед" и "пламень" уравновесят друг друга. - Я думаю так же, - согласился Кузнецов. Мало кто из присутствующих на этом митинге понял бы, о чем говорили эти трое, даже если бы услышали случайно их разговор. Готовилось новое космическое путешествие, и, как всегда, ему суждено стать новым событием в освоении космоса, событием столь дерзновенным, что превзойдет многие смелые фантазии. Сергей Павлович, специалисты задумали на этот раз осуществить выход человека из космического корабля в открытый космос, плавание в нем, используя недлинный фал, соединенный с "Восходом". Конечно, как всегда, нашлись противники, скептики, отрицавшие необходимость или хотя бы преждевременность нового эксперимента. При официальном обсуждении програмы полета "Восхода-2" Сергей Павлович сказал своим оппонентам: - Летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, плавая, скажем, в океане, нельзя бояться упасть за борт и не учиться плавать. Надо смотреть вперед. Одновременно с изучением космоса неминуемо освоение и использование его возможностей в интересах науки, хозяйственной деятельности людей. - А разве мы сможем из самого космического пространства извлекать хозяйственную выгоду? - спросил кто-то язвительным голосом. - Будем, но не сегодня, а вот то, что космонавт, вы- шедший в космос, обязан уметь выполнять все необходимые ремонтно-производственные работы по кораблю, вплоть до того, чтобы произвести нужную сварку и так далее, уже сегодня абсолютно очевидно. Я уже говорил об этом с академиком Патоном. Наконец, нецелесообразна дорогостоящие космические системы поднимать на несколько суток в космос, наверное, их надо запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. - Вы предлагаете ремонт космических систем непосредственно в космосе, ну а люди-то как же? - pai-дался все тот же голос. - Корабли будут обеспечены всем необходимым для жизни экипажа. Между землей и орбитальной станцией смогут курсировать простейшие корабли, что-то вроде космических такси, доставляя сменные экипажи, оборудование, продукты. Кроме того, нельзя не предусматривать и аварийные ситуации, когда экипаж одного из кораблей окажется вынужденным перейти на борт другого. Хорошо, если удастся их со-сты-ко-вать, а если нет, то людям придется переходить через открытый космос. - Послушали вас, как будто фантастическую книгу прочли. - Чтобы все это стало реальностью, я и настаиваю на новом эксперименте. Главный конструктор всегда думал об огромных затратах на создание ракетной и космической техники, предпринимал все возможное, чтобы уменьшить их. В тетради "для себя" у Королева есть и такие строки: "Конечно, нужна типизация кабин, ракетных блоков, спускаемых аппаратов танкеров, основных систем на борту и аппаратуры, вообще разного бортового оборудования и т. д. Надо разработать и стандартизовать схему и конструкцию стыковки, причаливания, крепления, шлюзования и т. д.". В другом, более раннем документе Главный конструктор, предлагая выбрать для эксплуатации наиболее рациональный вариант ракеты, исходил из следующего: "В производстве будет находиться один тип серийной ракеты... а не несколько типов на разные дистанции, что весьма важно для промышленности. Однообразие типов ракет приводит к дешевизне, упрощает обучение персонала и обслуживание ракет. Большие удобства будут достигнуты и при транспортировке..." Подготовка к полету шла полным ходом. В конструкцию корабля "Восход" вносились существенные допол- нения. Специалисты создавали шлюзовую систему, необходимую для выхода в открытое пространство. А на предприятии, где разрабатывали космическую одежду, "шили" необычный скафандр, в котором человек; покинув борг корабля, мог бы жить, работать непосредственно в космической бездне. Сергей Павлович уделял подготовке "Восхода" особое внимание и нередко первую половину дня обычно проводил у проектантов. Темп работ не устраивал Главного. Он заметил, что телефонные звонки, порой не имеющие никакого отношения к делу, отрывают исполнителей от обсуждения технических вопросов, мешают работе. Сергей Павлович запретил телефонные разговоры в утренние часы. Но под разными предлогами они продолжались. Терпение Главного лопнуло, и он решил преподать всем урок научной организации труда. Однажды в рабочую комнату проектантов "Восхода" вошел неизвестный человек, молча отключил все телефоны, сложил их в большой мешок и ушел. Отсутствие телефонной связи в наш век! Стало расти количество нерешенных вопросов, судьба которых зависела от двух минут телефонного разговора. И только спустя несколько дней "урок" закончился, телефоны проектантам возвратили. Но одновременно последовал официальный приказ, запрещающий сотрудникам вести телефонные разговоры с кем бы то ни было до 11.30. Эти часы отводились только для творческой работы. Решение это принесло желаемые плоды. Подготовка "Восхода" к полету стала еще интенсивнее и закончилась в срок. В один из зимних дней группа космонавтов приехала в КБ. Были среди них и Павел Беляев, Алексей Леонов, Евгений Хрунов. Встретил их сам Сергей Павлович, предложил пройти в сборочный цех. Там летчики увидели знакомый уже макет корабля "Восход". Но сбоку у него появилась какая-то камера. - Это, друзья, шлюз, - заметив удивление космонавтов, подсказал С. П. Королев. - Через него придется выходить из кабины корабля в открытый космос. ' Ближе всех подошел к шлюзу Алексей Леонов. Стоял, прикидывая в уме, что к чему. - Алексей Архипович, - услышал он голос академика, - можете надеть скафандр и попробовать совершить первый выход. Тут только Леонов заметил скафандр, который внеш-432 не существенно отличался от тех, в которых космонавты уже совершали полеты. Летчику помогли облачиться в него, и под руководством Сергея Павловича Леонов начал репетицию выхода в космос через шлюз. На это ушло около двух часов. Закончив работать, Леонов не скрыл: - Дело непривычное. Порядком устал. Сергей Павлович тут же спросил: - Что скажете, ваши замечания? - Прежде чем начать "выход" и "вход", надо составить четкий план всей операции, - ответил космонавт. - Очень хорошо, вот и начинайте работать. Вскоре в Звездном городке основные и дублирующие экипажи начали готовиться к осуществлению столь необычного эксперимента. По предложению С. П. Королева и Н. Ф. Кузнецова командиром основного экипажа утвердили самого старшего в отряде Павла Ивановича Беляева, он уже более двадцати лет прослужил в Советской Армии, успел повоевать с Японией, окончить Военно-воздушную академию. Его напарник - тридцатилетний летчик Алексей Архипович Леонов, пять лет ждавший своего часа. Он - слушатель четвертого курса Военно-воздушной инженерной академии имени П. Е. Жуковского, человек живой, веселый, особенно увлекающийся спортом и живописью. Убедившись, что все идет в желаемом порядке: эксперимент по выходу в открытый космос утвержден, экипажи отобраны и готовятся, корабль переоснащен и практически готов к полету, Сергей Павлович решил осуществить свою давнюю мечту и съездить в Киев, в город своего детства и юности. Осенний Киев встретил Королевых пасмурной погодой. Сергей Павлович, едва устроившись в гостинице, позвонил своему дальнему родственнику по матери Александру Николаевичу Лазаренко, который когда-то учился в Киевском политехническом институте. Хотел узнать, где похоронен его отец. Но тот не знал, и это естественно: Павел Яковлевич в семье Москаленко-Лазаренко чуть ли не предан анафеме. Сергей Павлович вышел на балкон, смотрел вдаль, ничего не видя... Ему живо представился заброшенный холмик с полусгнившим деревянным крестом. Стало не по себе. "Отец, вот я и приехал к тебе, хотя и с большим опозданием, - прошептал Сергей Павлович. - Но моей вины тут нет. И все же - прости меня. Я не осуждаю 28 А. Романов 433 мать, понимаю: в жизни всякое бывает, сам расстался с первой женой. Но зачем она лишила меня счастья общаться с тобой? Я ведь чувствовал, что вокруг твоего имени существует какая-то неправда. О тебе никогда не говорили в доме, не справляли ежегодных поминок, как по деду Миколе. Я смутно догадывался, что ты жив. Помню, как-то спросил у бабушки, когда та высаживала цветы на могиле деда: "А где могилка папы?" Та ничего не ответила, но брать на кладбище перестала. Правду не могла сказать, а врать не любила. Прости еще раз, отец. Я тогда твердо решил, что ты жив. Я понял, что это подразумевают тебя, когда в семье говорят: "Он - вспыльчивый не в меру, себялюбивый человек, тиран и деспот". - Сережа, что с тобой? О чем задумался? - тронула за плечо мужа Нина Ивановна. - Я прошу у отца прощенья. Сожалею, что я ничего не пытался о нем узнать. Только в 1937 году бабушка рассказала мне немного об отце. "Твой отец, Сергунька, был хорошим человеком. Горяч был - верно. Но разумом бог не обидел. И на доброту был щедр. Скуповат немного - жизнь научила", - сказала она тогда. Помню, я сел к бабушке на кровать, обнял ее за плечи и спросил: "Он очень виноват перед мамой?" - "Никогда, внук, не называй отца "Он". Любил Павел Яковлевич, царство ему небесное, твою мать и тебя больше всего на свете. Мы с отцом во всем виноваты - выдали дочь замуж без ее желания. А без любви что за жизнь. Ты уж сам муж и отец", - ответила бабушка. Потом она погладила меня по голове, словно мне было десять лет, и неизвестно откуда вытащила небольшой сверток, развернула его и подала мне фотографию. Я сразу понял, что это мой отец. И знаешь, Нина, я увидел, что похож на него. Отцу на фотографии было лет тридцать, почти столько же, сколько и мне в ту пору, когда я впервые увидел этот снимок. А бабушка еще сказала: "В детстве обличием ты больше походил на мать, а сейчас - вылитый Павел Яковлевич. А уж характеры у вас - как две вишенки с одной веточки". - Что-нибудь о его жизни тебе известно? Помнится, ты просил кого-то разузнать... - Да разве я тебе не рассказывал? Отец всю жизнь оставался преподавателем русского языка и литературы в той самой киевской школе, в которую его приняли после отъезда из Житомира. С радостью встретив Октябрь-434 скую революцию, он всего себя без остатка посвятил просвещению детей бывших бедняков. Особенно тяжело ему пришлось в первые годы после революции. Одна власть сменялась другой, Украину пытались оторвать от России, а отец не переставал говорить на своих уроках новым воспитанникам о славной вековой дружбе двух народов - русских и украинцев. Об этом узнали... и Павел Яковлевич едва не лишился службы. К счастью, через несколько дней Красная Армия выбила "друзей" украинского народа за пределы Родины. Не знал Сергей Павлович, что отец его женился второй раз и душа в душу жил со своей супругой Марией Харитоновной до самой кончины. В 1925 году в семье родился сын, названный Николаем. Через несколько лет Павел Яковлевич умер. Мать не смогла дать сыну высшего образования, о чем мечтал отец. Говорят, что он внешне тоже был похож на отца, только глаза у него были материнские - серо-синие, с веселой искоркой. Судьба Николая Королева сложилась трагически. В 1941 году Киев оккупировали войска фашистской Германии. Невыносимо трудной стала жизнь семьи. Многих юношей и девушек угнали на каторжные работы. Среди них оказался и шестнадцатилетний Николай. Попал на военный завод. Там примкнул к движению Сопротивления и, выданный провокаторами, был казнен со своими товарищами. ...С Днепра подул порывистый ветер. Он раскидал тучи, и вот уже над древним городом светит яркое солнце. Сергей Павлович все стоял, ничего не замечая, погрузившись в свои мысли. Ему вспомнился приезд из Одессы в Киев на учебу. "Да знал бы я, что где-то в этом городе живет мой отец, нашел бы дорогу к нему. А знал ли он, что я в Киеве? Нет, конечно, не знал. Да, бабушка говорила, что много позже отец прочел в газете заметку о состязаниях планеристов в Крыму, увидел мое фото и подпись "Сергей Королев". Догадался, что это его сын, хотел приехать в Москву, но уже тяжело болел. Послал мне письмо, приглашал приехать в Киев, но письмо попало к матери. А было ли оно единственным? Кто теперь скажет?.." Нина Ивановна, стоявшая рядом, сердцем поняла, какие мысли одолевают мужа, и решила отвлечь его от тяжких воспоминаний. - Сережа! Тучи уже разошлись. Солнце-то какое. 28* Поедем, покажи мне Киев. А могилу отца мы обязательно найдем '. Поездка по городу рассеяла мрачные мысли Королева. Нина Ивановна и Сергей Павлович долго стояли на Владимирской горке, любуясь прекрасной панорамой города. Потом побывали у памятника гетману Богдану Хмельницкому, горячему поборнику дружбы народов Ук-раны и России. Восхищение у обоих вызвали знаменитые фрески Софийского собора, проехали возле политехнического института, два курса которого закончил Королев. К концу экскурсии по Киеву Королев повеселел: "Было бы время съездить в Житомир, посмотреть на домик, где родился, где сделал первые шаги по родной земле, увидел солнце..." - Романтик ты, Сергей! К марту 1965 года "Восход-2" прошел все наземные испытания, экипаж закончил тренировки, сдал экзамен. Королев работал на космодроме, куда за несколько дней до полета приехали Павел Беляев и Алексей Леонов. Накануне старта, 17 марта, Королев еще раз зашел в гагаринский домик, где жил экипаж в предполетные сутки. Неторопливо сняв в прихожей темно-синее рати-новое' пальто, в котором всегда зимой ездил на космодром, повесив на вешалку пыжиковую шапку-ушанку, Сергей Павлович прошел в гостиную и тяжело сел на стул, что стоял возле круглого стола. Космонавты заметили: Главный выглядел очень устало. Да и не удивительно, если с 8 утра до 12 ночи на ногах. - Снег-то на улице. Вот тебе и март, - сказал Королев, поздоровавшись. - Ну как настроение? - Отлично, - четко, по-военному ответил Павел Беляев. - А если просто по-человечески? - переспросил академик. Ему явно не понравился слишком официальный ответ. - Все нормально, Сергей Павлович, - поддержал своего командира Алексей Леонов. - Вот карандаши цветные заточил, готовлюсь порисовать.. Чтобы все цвета космоса... Сейчас бы километров десять на лыжах махануть... "' ' Нина Ивановна сдержала слово: с помощью родственников П. Я. Королева она нашла на Лукьяновском кладбище могилу отца Сергея Павловича и возложила цветы. - Ну-ну, - Сергей Павлович улыбнулся одними глазами и, чуть склонив голову набок, цепко взглянул вначале на Леонова, потом на Беляева. Космонавты поняли: предстоит деловой разговор. - Подготовка к старту проходит нормально. Были кое-какие неполадки, - не скрыл ученый, - они устранены, - секунду помолчал и, подойдя к главной теме беседы, еще раз напомнил: - Полет и сам эксперимент по выходу сложны. От вас требуем четкого выполнения программы. - Главный сделал снова паузу. - Вам самим следует учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на Земле предусмотреть невозможно. Повторяю, мы об этом не раз говорили во время тренировок: надо действовать по обстоятельствам. Земля, конечно, останется вашим советчиком, но на корабле - и собственная жизнь, и судьба экспер