- сказал Бонч-Бруевич. Тихонько, чтобы никого в квартире не разбудить, они собрали на стол. Хлеба нашлось, кусочек сыра да молоко. - Великолепный ужин! - похвалил Владимир Ильич. - А есть как хочется! И они стали ужинать и все вспоминали, что произошло за эти дни, какие события. Рабочая социалистическая революция свершилась. Теперь навеки ей будет наименование: Великая Октябрьская социалистическая революция! Они размечтались о будущей жизни и опять забыли про сон. Хозяин наконец воспротивился: - Ложитесь, а то ведь свалитесь, Владимир Ильич! А вам сейчас болеть воспрещается. И он проводил Владимира Ильича в свою комнату, где у окошка стоял письменный стол. Владимиру Ильичу без письменного стола да без пера невозможно. Надежду Константиновну положили спать у хозяйки на диване. Владимир Ильич погасил электричество. Но уснуть не мог. Совершенно не мог! Мысли толпились в голове. С завтрашнего дня надо строить новое государство. Будет первое в мире рабоче-крестьянское государство. Не бывавшее никогда, во всем свете, нигде. Планы один за другим, один другого значительнее являлись Владимиру Ильичу. Он знал учение Маркса. Идеи Маркса вели Ленина в революционной борьбе. Маркс всегда приходил на помощь. А создавать рабоче-крестьянское Советское государство надо самим, своим трудом, своим разумением. Владимир Ильич прислушался. Тишина в доме. Всех сморил сон. И неугомонный Бонч-Бруевич угомонился, должно быть. Владимир Ильич зажег свет и сел за письменный стол. В окно глядела черная ночь. Минуту Владимир Ильич сидел без движения, слегка склонив голову, словно вслушиваясь в свои мысли. Он был очень серьезен и задумчив в эту глухую, темную ночь. Взял перо и быстро начал писать. Ленин писал, что помещичьи, церковные, монастырские земли и земли всех богатеев переходят бесплатно крестьянам. Кто не работает на земле, тому земли нет. Кто работает на земле, тому землей и владеть. Ленин писал о том, что было вековечной мечтой и надеждой народа. Новая жизнь в Советском государстве начиналась с мечты, которая становится былью. Как легко дышалось Владимиру Ильичу, как хорошо! А над Петроградом, после волнений, залпов и штурмов, бесшумно шла ночь. В темной улице одно светилось окно. Так и в Шушенском было. Все село спит. Только у ссыльного Ульянова горит зеленая лампа. Владимир Ильич положил перо. В небе чуть заяснело. Близилось утро. "Часа два успею соснуть", - подумал Владимир Ильич и лег. И только опустил голову на подушку, в ту же секунду уснул крепким сном. На столе лежал исписанный лист. За окном набирало силу утро. Небо белело. Вот из мутных облаков вырвалось солнце, забежало в комнату, где спал Владимир Ильич. Скользнуло по листу. И осветило торжественный на листе заголовок: "ДЕКРЕТ О ЗЕМЛЕ". БЕЛЫЙ ЗАЛ С КОЛОННАМИ Раньше здесь устраивались празднества. Бывали балы. Играла музыка. Скользили по навощенному паркету атласные башмачки институток. Сама государыня императрица, в сопровождении фрейлин, приезжала иной раз на бал. Обмахиваясь веером, милостиво наблюдала за танцами. Да разве снилось солдату, бедняку с Орловщины, что когда-нибудь приведется вступить в этот белый с колоннами зал? Его и близко-то не подпустили бы к Смольному: "Ступай прочь, деревенщина, неумытое рыло!" А сейчас... делегатом на II съезд Советов приехал солдат. Белый зал Смольного был полон народом. И делегаты тут собрались и неделегаты. Матросы в тельняшках и бушлатах, с ручными гранатами за поясом. Красногвардейцы с винтовками, и вчера бравшие штурмом Зимний дворец. Бородатые мужики - эти из дальних мест, делегаты сельских Советов. А то рабочие с заводов и фабрик - по косовороткам узнаешь. Стулья и скамейки были сплошь заняты. Люди сидели на подоконниках, на полу. Стояли. У всех приколоты красные ленточки. Цветисто от красного. Дымно от табаку, шумно. - Наша взяла. Долой буржуев! Вся власть Советам! Солдат с Орловщины озирался по сторонам и все примечал. И высокие потолки этого важного зала. И мраморные колонны. И на передней стене золоченую раму в человеческий рост. Портрет царя скинули, а пустая рама осталась. Всю эту необычайную обстановку солдат удивленно оглядывал, а сам с нетерпением ждал, когда выйдет Ленин и станет говорить народу речь. Все ждали. Немало здесь было делегатов I съезда. Тогда в июне, на I съезде, товарищ Ленин тоже говорил речь и призывал Советы брать власть. "Башковитый, как ладно удумал, - рассуждал про себя орловский солдат. - Добились, стряхнули буржуйскую власть, а дальше как станем жить?" Тут вокруг зашумели: - Ленин! Ленин! Многие повставали с мест, чтобы лучше увидеть, как выходят члены президиума. И солдат вскочил и глядел во все глаза. Вышли члены президиума. Сели за стол. Один в черной кожаной куртке, стеклышки со шнурком на глазах. Вроде военный, а вроде и нет. По виду решительный. - Свердлов, - объяснили солдату. И Феликса Эдмундовича Дзержинского, боевого большевика, показали - высокий, худощавый. И председателя Военно-революционного комитета Николая Ильича Подвойского - лицо приятно, взгляд открытый, прямой. Но вот председатель объявил, что заседание съезда открыто, и дал слово товарищу Ленину. Солдат в нитку вытянулся, чтоб хорошенько разглядеть, какой такой Ленин. А он коренастый, роста не больно высокого. Брови, чуть будто надломленные, разбежались к вискам. А глаза так в душу и смотрят... Ленин быстро поднялся на трибуну. И весь зал поднялся. Встал как один человек. - Да здравствует Ленин! - кричали люди. Не хотели умолкнуть. Летели вверх матросские бескозырки и шапки. - Да здравствует Ленин! Ленин стоял на трибуне. И видел в зале, перед собой, счастливые лица. Видел людей в простой, бедной одежде. Тут не было господ в сюртуках и белых манишках и дам в модных костюмах. Тут были рабочие, крестьянские и солдатские делегаты. Трудовой народ. Перед этим народом Ленин чувствовал себя в ответе за его долю и счастье. Он поднял руку. Он просил слова. И зал постепенно утих. Но люди не садились, слушали Ленина стоя. И орловский солдат, крепко сжимая винтовку, весь обратился в слух, ловил каждое слово. Ленин сказал речь о мире. Рабочим и крестьянам война не нужна. Советскому государству война не нужна. Кончать надо с войной. Рабочие люди хотят мирной жизни. И Ленин прочитал Декрет о мире. Он написал этот декрет нынче утром, когда пришел от Бонч-Бруевича в Смольный. С каким вниманием и волнением делегаты слушали Ленина! Четвертый год шла война с немцами. Народ замучился от этой войны, исстрадался. "Так вот какая она, наша Советская власть, справедливая власть, о народе заботится!" - думал орловский солдат. Загремело "ура!". Мраморные колонны Белого вала не слыхивали такого громового "ура!". Такого могучего и грозного пения. Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов, - воодушевленно пели сотни людей. Мы наш, мы новый мир построим, Кто был ничем, тот станет всем! Потом Ленин прочитал Декрет о земле, который написал ночью в квартире Бонч-Бруевича. И снова делегаты, особенно крестьянские, одобрили ленинский декрет. II съезд Советов, собиравшийся 25 и 26 октября 1917 года в Белом зале Смольного, был знаменитый, замечательный съезд. На этом съезде Ленин объявил Советскую власть. На этом съезде Ленин прочитал делегатам декреты о мире и земле, и съезд их утвердил. Еще съезд утвердил народных комиссаров. И назначил Председателем Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ленина. Так составилось первое Советское правительство. Съезд работал всю ночь, только под утро закрылся. Делегаты сразу начали разъезжаться по домам - в Орловскую, Казанскую, Ярославскую и все другие губернии. В города. В воинские части и флот. - Скорее, товарищи, поезжайте домой, - торопил делегатов Владимир Ильич. - Рассказывайте о нашей победе. Рабочая революция победила. У нас теперь Советская власть. Укрепляйте повсюду, по всей России Советскую власть. ТАК ОНИ ЖИЛИ Надежда Константиновна шла длинным, широким коридором Смольного. Был вечер. Надежда Константиновна возвращалась с работы. Денек выпал нелегкий. С учителями провела совещание. С рабочими. Надо организовать школы, библиотеки, детские дома, рабочие клубы. По-новому надо налаживать просвещение, для пользы трудящихся. Она устала и с удовольствием после трудового дня возвращалась домой. Дом их был в Смольном. Поселились Ильичи в комнате, где раньше жила классная дама. Высоченная, длинная комната с одним окошком во двор. Низкой перегородкой отгорожена спаленка. Там две железные кровати поставлены, покрытые одеялами из солдатского, грубой шерсти, сукна. Печка еще была в спаленке. "Догадался бы Желтышев печь истопить, - подумала Надежда Константиновна. - Вот было бы здорово". Желтышев был пулеметчиком. Со своим полком боролся в Октябре за Советскую власть. Теперь этот пулеметный полк нес в Смольном охрану. А Желтышева к Председателю Совета Народных Комиссаров приставили. Только Надежда Константиновна о нем вспомнила, а он тут как тут. - В столовку откомандировался за ужином, - объявил Желтышев. Махнул свободной рукой: - Гляньте, Надежда Константиновна, затихает помаленьку. По обеим сторонам в коридор выходили двери, двери. Из некоторых еще доносились голоса, телефонные звонки и стук машинок. Но больше в такой поздний час было комнат за дверями утихших. - А Владимир Ильич все не идет, - вздохнул Желтышев. И как бы самому себе разъяснил: - Обо всем народе заботиться надо. А народ-то разбуженный, бо-ольшущего ума требует. Он заметил утомленность Надежды Константиновны: - Иззябли, чай? Холодюга на дворе, зима заступила. Погрейтесь ступайте. Значит, вытопил печь. Умница Желтышев, молодец! Вправду на дворе холодно. Надежда Константиновна поспешила к себе. Вход в комнату вел через умывальную. Кранов, наверное, двадцать насчитаешь по стенам. Раньше здесь умывались институтки. "Теперь все двадцать для нас", - подшучивала Надежда Константиновна. Другого богатства, кроме казенных умывальников, у них с Владимиром Ильичом не было. Мебель в комнате стояла самая простецкая. Шкаф, да буфетик, да маленький письменный стол. Да напротив диван и два кресла в полотняных чехлах и круглый столик. За ним и обедали, а иногда и серьезные государственные вопросы обсуждали. Надежда Константиновна сняла шубу и стала у печки. У печки тепло. А Владимира Ильича нет и нет. Он потому и выбрал в Смольном жилье, что от работы близко. На лифтике поднялся на третий этаж, и сразу Предсовнаркома рабочий кабинет и приемная. В кабинете Предсовнаркома решалось все строительство новой, социалистической жизни. Отсюда выходили декреты о том, что больше навеки нет в России дворянских и купеческих званий, что железные дороги, морской и речной флот, банки - все принадлежит государству. И заводы и фабрики перейдут государству, и рабочий класс сам будет управлять производством. Все было ново, необыкновенно. Все создавалось впервые, только в нашей, Советской стране. А в приемную к Ленину с утра до ночи шли рабочие, крестьяне, солдаты, матросы. Советоваться, как строить эту новую рабоче-крестьянскую жизнь. "Должно быть, не выберет время поужинать", - подумала Надежда Константиновна об Ильиче. Шаги. Не он ли? Так и есть! Его шаги, быстрые, легкие. Дверь из умывальной открылась, и появился Владимир Ильич. - Перерыв решил сделать, - с веселым блеском в глазах заговорил Владимир Ильич. - Взглянул в окно - зима на дворе. Прогуляемся, Надюша, по молодому снежку, а? Как ты смотришь? - Я так смотрю, что в девять вечера пора бы работу до завтра вовсе кончать, - резонно ответила Надежда Константиновна. - Вот к товарищу Желтышеву это прямо относится! - сказал Владимир Ильич, видя входящего в эту минуту Желтышева. - Товарищ Желтышев, извольте тотчас отправляться на отдых. Извольте, извольте, - решительно повторил Владимир Ильич. Желтышеву ничуть не хотелось отправляться на отдых. Ему нравилось заботиться о Владимире Ильиче. Приносить на ужин пшенную кашу. Ходить в киоск за газетами. Протапливать печь. А сегодня у Желтышева была особая причина не спешить уходить. У него был для Надежды Константиновны сюрприз. Вытащил из кармана малюсенькое круглое зеркальце. - Институтская ученица оставила. А я подобрал. Надежда Константиновна, может, когда промеж работы причесаться или что другое занадобится, для такой причины в самый раз подходяще. - И он протянул подарок и оглянулся: одобряет ли Владимир Ильич? Должно быть, Владимир Ильич ото всей души одобрял, потому что раскатился своим заразительным смехом. Потом потер лысину и сказал: - Эх я, недогадливый! Ни разу не догадался, Надюша, купить тебе зеркальце. - Где уж тебе догадаться! - посмеялась Надежда Константиновна. А Желтышев весь расцвел и отправился, довольный, на отдых. - Что за люди, чистое золото! - бормотал он, покачивая головой и широко улыбаясь. А Надежда Константиновна с Владимиром Ильичом поужинали пшенной кашей, скупо политой подсолнечным маслом. И Владимир Ильич снова позвал Надежду Константиновну подышать выпавшим снегом. Уж очень любил он первые зимние дни! Чистоту, белизну пушистого снега. Надежда Константиновна надела меховую шапку, погляделась в подаренное зеркальце. - Постарела я, Володя, - вдруг сказала она. - Нет, нисколько! - живо ответил Владимир Ильич. Ее прямые чудесные волосы начинали седеть. Тонкие морщинки прочертили лоб. Но Владимиру Ильичу она казалась прежней, какой он ее помнил. Он помнил ее в шушенский вечер, когда она приехала в ссылку и привезла ему зеленую лампу. Почти всю дорогу держала лампу в руках. - Ты очень устаешь на работе? - тревожно спросил Владимир Ильич. - Не очень, - ответила она. Она никогда не жаловалась. - Сердце только иной раз примется бежать вскачь, - сказала Надежда Константиновна. И заторопила Владимира Ильича на прогулку. Она ведь знала, что это лишь перерыв. Что после прогулки Владимир Ильич поднимется на лифте на третий этаж и до глубокой ночи в кабинете Предсовнаркома не будет работе конца. Работе и мыслям. О том, как строить государство, первое в мире. Государство крестьян и рабочих. НЕ УМЕЕМ - НАУЧИМСЯ На посту у входа в Смольный стоял солдат: - Пропуск! И загородил винтовкой троим рабочим дорогу. Двое постарше, с бородами. Третий довольно еще молодой. Молодого звали Романом. - Где у вас тут пропуска-то дают? - поинтересовался один, спокойно отстраняя винтовку. - Но-но... не балуй! - прикрикнул солдат. - Комендатура пропусками заведует. В это время как раз сам комендант Смольного, бывший матрос товарищ Мальков, появился в подъезде. Бушлат распахнут, под бушлатом тельняшка. - Кого вам, ребята? - Ленина надобно. Причина есть важная, - ответил Роман. - Безотлагательно, - добавил другой. - Ишь какие, - протянул, оглядывая рабочих, Мальков. - А в Октябрьские дни где были? - Зимний брали. Где же еще? Через четверть часа все трое входили в приемную Совнаркома. Большая комната. Обставлена бедно. Два деревянных дивана перегородили на две половины приемную. И там стол, и здесь стол да несколько стульев - вот и вся обстановка. Рабочие перекинулись взглядом: просто, по-нашенски. Намотали на ус. Секретарша проверила пропуска, пропустила. Дальше шла канцелярия. Там тоже столы. На одном - пишущая машинка. Два шкафа, телефоны с деревянными ручками. И еще вешалка у двери. Дверь вела в рабочий кабинет Ленина. Рабочие сняли ватные куртки, повесили. Ушанки втиснули в рукава. Одернули косоворотки. Секретарша отворила дверь в кабинет: - Проходите, пожалуйста. Товарищ Ленин вас ждет. - Не осерчал бы? - шепнул Роман спутникам. Но было уже поздно - они перешагнули порог в рабочий кабинет Предсовнаркома. И он сам, товарищ Ленин, поднявшись из-за стола, встречал их, невысокий, подвижный, с искрой в живых коричневатых глазах: - Здравствуйте, товарищи. Садитесь, пожалуйста! Усадил. И сам сел. Не через стол от рабочих, а рядом. В руке карандаш, он им помахивал и быстро-быстро кидал вопросы: - С какого завода? Какой специальности? Как дела на заводе? Есть ли сырье? Действует ли рабочий контроль? Владимир Ильич заметил, рабочие мнутся, медлят с ответами. Владимир Ильич положил карандаш, всунул пальцы за проймы жилета, откинулся на спинку стула и ждал. - Докладывай ты, - подтолкнул пожилой молодого. И другой локтем в бок: - Роман, излагай. У Романа горло осипло. В Октябрьские дни, с винтовкой наперевес, перемахивая через три ступеньки, вбегал роскошной мраморной лестницей в Зимний дворец. Юнкера отстреливались из-за углов. Но Роману было не страшно. Будто крылья несли его. Товарищ Роман, что же сейчас-то ты заробел? Ведь Ленин с тобой говорит. Ленин все понимает. Он наш. - Владимир Ильич, с поклоном мы к вам... - Нет, нет! Поклонов не надо, - строго отрезал Владимир Ильич. - Что за дело у вас? Давайте откровенно, по-дружески. И улыбнулся. Так хорошо улыбнулся. И от ленинской улыбки Роман осмелел и без утайки рассказал, какая важная причина привела их к Председателю Совета Народных Комиссаров. Хотелось бы Роману с товарищами рассказать Владимиру Ильичу про завод, да не работают больше они на заводе. Из рабочего класса откомандировали их в народный комиссариат, или, короче сказать, наркомат. Царские чиновники разбежались, не пожелали с Советской властью сотрудничать. Кто не убежал, волынку вместо работы волынит. Прислали рабочих... - Советской власти на подмогу прислали? - живо перебил Владимир Ильич. - Вроде так. - И что же? Владимир Ильич сощурился и не сводил с Романа испытующих глаз. Роман в замешательстве пригладил русые волосы. Как на горячих углях сидел. - Не получается, Владимир Ильич. Стыдно признаваться. А зачем и пришел? Затем, чтобы прямо сказать: "Не выходит. Не умеем. Не можем". - Товарищ Ленин, Владимир Ильич, - вставил рабочий постарше, - прикажите обратно в рабочий класс нас вернуть. Трудно нам. Третий подхватил: - На заводе с пользой работали. А в наркомате тычемся, ровно слепые. Они просили так убедительно! Наверно, Владимир Ильич согласится, и рабочие с чистой совестью вернутся к станкам. Он все молчал. И они замолчали. - Вы думаете, мне легко управлять государством? - вместо ответа спросил Владимир Ильич. - Вы думаете, у меня опыт есть? Ведь я никогда не был Председателем Совнаркома. И другие наши наркомы никогда не были прежде наркомами. Один рабочий нерешительно покачал головой: - Больно уж внове все. - Так старое-то мы с вами сломали! Кто вместо нас станет устраивать новое? И Ленин повеселел, ближе придвинулся со стулом к рабочим и стал уговаривать, объяснять. Конечно, трудно рабочим в наркоматах без знаний. Зато есть пролетарское чутье. Надо нашу, партийную, советскую линию проводить в наркоматах. Кроме рабочих, кто будет ее проводить? Всюду рабочий глаз нужен, рабочий контроль. - А ну как ошибемся, Владимир Ильич? - Ошибемся - поправимся. Не умеем - научимся. Итак, товарищи рабочие, - вставая, твердо сказал Владимир Ильич, - партия послала вас, выполняйте долг. - И с одобряющей и доброй улыбкой повторил: - Не умеем - научимся. После такого разговора с Лениным у рабочих робость пропала. Владимир Ильич заразил их уверенностью: силы будто втрое прибавилось. Теперь с утра до ночи не будут вылезать из наркомата, пока не поймут всю механику. - Обещаем, товарищ Ленин, долг выполним, - сказали рабочие. И все трое вышли из кабинета Председателя Совнаркома уверенные. И говорили между собой, что правильно Владимир Ильич рассудил наше рабоче-крестьянское государство, нам и в ответе быть за него. ТЯЖПЛЫЙ УРОК Четырехлетняя война разорила страну. В Петрограде все лютее был голод. По карточкам давали четверть фунта хлеба, и все. А это кусочек величиной с пол-ладони. Будешь ли сыт таким кусочком? На завтрак не хватит, не то что на целый день. Да варили на обед селедочный суп. Так в рабочих семьях, так в Совнаркоме. И Владимир Ильич так же жил и получал такой же скудный паек. Ленин собирал Совнарком ежедневно - уж очень дел было много. Все неотложные. Как бороться с голодом - первое неотложное дело. Не один Питер, все города голодали. А хлеб был в России. В Сибири был и в Поволжье. Надо из деревень раздобыть хлеб и по голодающим городам развезти - кажется, просто? Ох, не просто! Железнодорожный транспорт расстроен. Значит, надо в первую очередь налаживать транспорт. Ведь и топиться городам нечем: дров нет, угля нет. Так давайте скорее налаживать транспорт! Не тут-то было! Всюду полно саботажников, спекулянтов. Спекулянты на народном бедствии хотели нажиться, саботажники - подорвать революцию. За ними буржуазия стояла. Буржуазия ненавидела Советскую власть. Буржуи, царские чиновники, спекулянты портили, вредили, мешали. Буржуи надеялись: вот придут немцы, свергнут Советы, тогда заживем. Только и мечтали о немецкой победе. Было о чем задуматься Ленину! У немцев сохранилась еще сильная армия. А у нас старая, царская, разваливалась. Офицеры бросали позиции, уходили. Солдаты рвались домой. Страшная опасность нависла над родиной. "Что делать?" - думал Ленин. Днем и ночью собирались члены ЦК партии, народные комиссары. Обсуждали, решали, как быть. - Товарищи! Мы подписали Декрет о мире, надо кончать войну с немцами, - говорил Ленин. И Совнарком послал немецкому командованию предложение о мире. Немецкие власти согласились. Условие немецкое было: все земли, которые немцы захватили у нас во время войны, переходят к ним. - Примем условия, другого выхода нет, - сказал Владимир Ильич. Другого выхода не было. Народ был измучен войной. Измучен разрухой. Народ хотел мирно жить, трудиться, накапливать силы. На заседаниях Центрального Комитета партии много раз обсуждался вопрос о заключении мира с Германией. Ленин доказывал: надо непременно закончить войну. И скорее, скорее. Пусть на тяжелых условиях. На всякие жертвы надо пойти во имя спасения Советской Республики. Надо укреплять Советскую власть, создавать новую рабоче-крестьянскую армию, восстанавливать хозяйство. Если бы все поддержали Владимира Ильича! Нет. Острые разногласия начались. Нетвердые, нестойкие люди спорили с Лениным, высказывались против заключения мира. "Грабительский мир. Не хотим подписывать грабительский мир", - говорили они. Не понимали, какая страшная беда подкрадывается к Советской России. А Ленин понимал. Тяжело ему было. - Товарищи! У нас разруха и голод. Нет у нас сил. Хоть на время надо получить передышку, чтобы сохранить Республику Советов. Так убеждал Владимир Ильич. Он был твердо уверен в своей правоте. И потому так непоколебимо, горячо убеждал товарищей. И убедил. Советское правительство вновь направило к немецким генералам делегацию. Главой делегации был Троцкий. Он был наркомом. Что же он сделал? Предательски нарушил указания Ленина. Центральный Комитет партии и Советское правительство вынесли решение подписать с германским командованием мир. Империалисты рвутся задушить Советскую страну. Необходимо сорвать вражеские планы. Любой ценой - мир! А Троцкий? Мира не подписал, а войну объявил прекращенной. Солдаты наши хлынули по домам, бросили фронт. Фронта не стало. И немецкие генералы без препятствий двинули свои армии по русским дорогам. Глубже, глубже в Россию. Ближе, ближе к столице. Совсем близко. Петроград под угрозой. Неужели немецкие генералы захватят столицу? Неужели конец революции? Буржуи, спекулянты, торговцы притаились и ждали. И уже готовили черные списки, с кем расправляться. Готовили списки большевиков и рабочих. На руку немецким империалистам и буржуазии было поведение Троцкого. Троцкий и раньше не раз мешал создавать в России боевую партию коммунистов. Не раз сколачивал всякие группировки против Коммунистической партии, против Ленина. Снова непрестанно собирался ЦК, Совнарком. В Смольном не было дров. Печи не топились. Холодно. Члены ЦК и наркомы сидели за длинным столом в пальто и шубах, подняв воротники. Лица были суровы. Февральская метель свистела и кружила за окнами. - Горький, обидный, тяжелый урок! - сказал Ленин. Теперь все знали и видели, как Ленин был прав. Зачем сразу не послушали Ленина? "Социалистическое Отечество в опасности!" - выпустил воззвание Совет Народных Комиссаров. Рабочие, крестьяне, товарищи! Вставайте на защиту Отечества! - призывало воззвание. Тысячи добровольцев в городах, деревнях и рабочих поселках откликнулись на воззвание Совнаркома и Ленина. И создалась новая армия. Красная Армия. Советская Армия. Вступила против немецких захватчиков в бой. Не пустила их дальше. Это было в феврале 1918 года. С тех пор каждый год мы празднуем 23 февраля день рождения нашей Советской Армии. Она не раз защищала нас от врагов. И всегда защитит. Немецкие генералы, когда Красная Армия против них выступила, решили согласиться на мир. Теперь это был договор еще более грабительский. Еще больше земель отхватили у нас немецкие генералы. Контрибуцию наложили на нас. Контрибуция - значит: платите победителям деньги. А еще и хлеб, мясо и другие продукты давайте. Советское правительство вынуждено было на это пойти. "Этот зверь прыгает хорошо... Он прыгнет еще раз... Поэтому надо быть готовым... брать даже один день передышки", - так Ленин сказал на VII экстренном съезде партии. VII съезд выслушал доклад Председателя Совнаркома о войне и мире и признал политику Ленина верной. А через несколько месяцев в Германии произошла революция. И грабительский договор стал недействителен. - Далеко наш Ильич смотрит! - одобрительно говорили рабочие. МОСКВА, МОСКВА... Был поздний мартовский вечер. На платформе под названием Цветочная площадка по Николаевской железной дороге на окраине Питера стоял состав с темными окнами. Платформу охранял караул. Вдоль всего поезда виднелись винтовки латышских стрелков. Пулемет глядел черным дулом в сумрак ночи с паровозного тендера. Какие-то люди перебегали по платформе, прикрывая тусклый свет ручных фонарей. Кого-то пропускали в вагоны. Паровоз разводил пары. Поезд с темными окнами ждал отправления. Куда? Не очень высокий человек, в пенсне, в кожаной куртке, тихо разговаривал у вагона с другим, худощавым, прямым, в длинной шинели. - Вы уверены, что контрреволюция не знает о сегодняшнем поезде? - спрашивал Дзержинского Яков Михайлович Свердлов. - Возможно, знает, скорее всего - да. Но откуда отправление, не знает. - Ловко придумано, что не с главного вокзала, а с тихонькой Цветочной площадки, - сказал Свердлов. - Контрреволюция готовила взрыв. Каждый день открываем диверсии, - ответил Дзержинский. Дзержинский, как и Свердлов, много раз при царской власти бывал в тюрьмах, в ссылках, на каторге. А в 1917 году вместе с Лениным и другими членами ЦК партии руководил Октябрьским восстанием. После революции Владимир Ильич предложил назначить Дзержинского Председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Все знали нежное сердце Дзержинского. Но к врагам революции он был беспощаден. И заботлив и ласков с детьми. И верил пламенно, что Советская власть построит для народа счастливую жизнь. Дзержинский работал без отдыха, дни и ночи, иногда круглые сутки, работал, работал. Для революции. Для народа. Для партии. Между тем на платформе показалась группа людей. Владимир Ильич быстро шагал впереди. Надежда Константиновна поспевала за ним, перевесив через руку клетчатый плед. Кто-то хотел взять у Надежды Константиновны плед. - Спасибо, я сама, - отказалась она. Все поднялись в вагон. Зажгли свечку в купе. Плотно завесили окно. Послышался свисток. Латышские стрелки вспрыгнули на подножки вагонов. Паровоз тронулся. Поезд с погашенными огнями отошел от платформы. Владимир Ильич пристроился к откидному столику у окна, вытащил из портфеля бумаги. - Побойтесь бога, Владимир Ильич, хоть в дороге отдохните! - воскликнул Свердлов. - Если бы мы бога боялись, не бывать бы на матушке-Руси революции, - усмехнулся Владимир Ильич. И принялся перечитывать и править только что написанную статью. Владимир Ильич писал, что мы сделаем нашу революционную Русь могучей, обильной. Россию окружали враги. Контрреволюция готовила заговоры. А Ленин верил: мы сделаем великой нашу социалистическую Родину. Силы революции растут. И победят. Весь поезд спал. Только машинист, зорко вглядываясь в ночную весеннюю темень, осторожно вел паровоз. Только красные латышские стрелки на площадках вагонов несли караул. Да Владимир Ильич при неровном свете свечи дописывал для завтрашней газеты статью. Напротив, на нижней полке, неслышно спала Надежда Константиновна, подложив под щеку ладонь. Владимир Ильич осторожно накрыл ее клетчатым пледом. Этот плед подарила мама, когда приезжала с Маняшей в Стокгольм. Мамина память, клетчатый плед... Вечером 11 марта 1918 года специальный поезд с Советским правительством благополучно прибыл в Москву. Не удалось контрреволюционерам устроить диверсию. Ленин, ВЦИК, Совнарком переехали из Петрограда. Теперь столицей нашей Родины будет Москва. Москва - центр страны. И от границ дальше. Сначала Владимир Ильич с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной поселились в гостинице "Националь", против Кремля. Скоро весь Совнарком будет жить и работать в Кремле. На другой день после приезда Владимир Ильич с Надеждой Константиновной решили прогуляться по Москве, поглядеть Кремль. Поехал с ними старый друг Бонч-Бруевич. Он был управляющим делами Совнаркома, заботился, как в Кремле разместить Совнарком. В Октябрьские дни в Кремле засели юнкера, забаррикадировались, стреляли из пушек. Завязались сильные бои, но революционные отряды вышибли белогвардейцев и царских прислужников из древних кремлевских стен. Запущенным был Кремль весной 1918 года. Многие здания стояли разбитые, черные от пожарищ. Кучи битого кирпича и стекла навалены всюду. Площади залиты грязными лужами талой воды. Раскиданы бревна - тут возводили юнкера баррикады. Всюду мусор и хлам... Владимир Ильич и Надежда Константиновна пересекли площадь. Вот знаменитый Царь-колокол, стоит как гора. В давние-давние времена рабочие умелые руки отлили эту красу, медный колокол. И Царь-пушку отлили рабочие мастеровитые руки! А древние зубчатые кремлевские стены! А кремлевские башни! Каждая на свой лад, своя кладка, свой рисунок у каждой. Отовсюду веет стариной и историей. Владимир Ильич задумчиво глядел вдаль. Широко, вольно виделась Москва с кремлевского холма. Как часто в горестной разлуке, В моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе! - прочитала Пушкина Надежда Константиновна. Владимир Ильич улыбнулся: - Ну вот и здравствуй, Москва. ШАГИ РЕВОЛЮЦИИ VII съезд партии большевиков принял решение о мире с Германией. Тогда, на VII съезде, Ленин поставил еще вопрос: предложил назвать партию большевиков Коммунистической. Наша цель - строить коммунизм. Значит, и название дадим нашей партии: Коммунистическая. Все большевики согласились. На многих встречах с рабочими и в своем кремлевском кабинете Ленин решал и обдумывал, как строить новое общество. Первые шаги труднее всего! Самые начальные, первые, важные. Ленин думал, думал об этом. Советовался, обсуждал с членами правительства. Часто Владимир Ильич встречался с Яковом Михайловичем Свердловым. Свердлов был председателем ВЦИК - Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. Ленин советовался с ним, они дружно решали государственные дела и вопросы. Ленин хотел за то время, пока Советская власть добилась передышки в войне, прочнее наладить новую жизнь. В первую очередь он искал помощи у рабочего класса. "Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата", - написал Владимир Ильич в знаменитой статье "Очередные задачи Советской власти". ЦК партии одобрил мысли и планы Ленина. Статью напечатали в газетах "Правда", "Известия". Огромные цели открывались народу. Коммунисты, рабочие, крестьяне шли за Лениным, верили Ленину. В ленинском кабинете в Кремле у письменного стола стояло кресло с плетеным сиденьем и спинкой. Владимир Ильич любил это простое кресло. Может быть, потому, что в давние детские годы в симбирском доме Ульяновых были похожие плетеные стулья. Владимир Ильич помнил зимние вечера в уютной столовой под висячей лампой с белым абажуром. И чудесные книги. Счастливое детство! Ленин хотел, чтобы у всех рабочих и крестьянских детей в Советской стране было тоже счастливое и доброе детство. При царе детям рабочих и крестьян трудно было учиться. Редко кому удавалось кончить гимназию. А институт и того реже. Теперь для детей трудящихся были открыты все школы, все институты. Учитесь! Читайте книги - библиотеки для вас! Война разорила Россию - голодно, холодно! - но лучшие пайки, лучшее питание, дети, для вас! Никогда, ни в одном буржуазном государстве не было такой любовной заботы о детях трудящихся. Такой заботы о людях труда. При царе и буржуях рабочие работали двенадцать часов в сутки, а то и пятнадцать! Пришла Советская власть. Председатель Совнаркома Ленин подписал декрет: рабочий день для всех восемь часов. Раньше лучшая земля была у кулаков и помещиков. Заводы и фабрики, железные дороги, шахты и копи, нефтяные промыслы, банки - все переходит государству. Все народное, все советское, все государственное. А помещиков и буржуев долой! - Хотите - работайте. Кто не работает, тот не ест. Вот какой небывалый переворот произошел в нашей стране! Смело шагала революция дальше и дальше. И во главе всего нового, небывалого стоял Владимир Ильич, стояла партия коммунистов. ПО ДЕРЕВНЯМ И СПЛАМ Когда задолго до революции Владимир Ильич вместе с другими товарищами жил эмигрантом в Женеве, однажды приехала из России молодая революционерка Лидия Александровна Фотиева. И сразу стала горячей помощницей Ленина. Всю душу отдавала революционной работе, все время. Только одна была у нее страсть, кроме революционного дела: она была музыкантша. Иногда свободным вечером большевики собирались в столовой Лепешинских, где был у них вроде клуб. Лидия Александровна садилась за пианино. Если приходил Владимир Ильич, Лидия Александровна играла "Патетическую сонату" Бетховена. Владимир Ильич любил эту сонату. Как необыкновенно он слушал, с какой нежностью и глубокой задумчивостью! После революции Лидия Александровна Фотиева стала секретарем Совнаркома. Работа заполнила все. Она и жила в Кремле, чтобы поближе быть к Совнаркому. Утром, перед тем как идти в Совнарком, Лидия Александровна непременно присаживалась к пианино. Веснами и летом, когда окна открыты, в кремлевском, еще пустом и безлюдном дворе лились звуки "Патетической сонаты" Бетховена, полные могучей силы, могучего чувства. Потом Лидия Александровна Фотиева шла в Совнарком. Она знала все дневное расписание Ленина, все, что требовалось ему для работы. К Председателю Совнаркома постоянно шли посетители. Она знала, кого сразу к Ленину надо пустить, а кто и повременить может. - Владимир Ильич, ходоки из дальней деревни, - сказала в этот день Фотиева. - Зовите, зовите! - ответил Владимир Ильич. Он слышал утреннюю музыку. Ему нравилось, как начинала свой день секретарь Совнаркома Лидия Александровна Фотиева. - Зовите, пожалуйста, - повторил Владимир Ильич. Бородатые, до черноты обожженные солнцем и ветром крестьяне садились за длинный стол под зеленым сукном. Сначала смущались. Но Ленин был прост, и ходоки незаметно смелели. От ленинской простоты мужикам будто смекалки и ума прибывало. А Ленину это и надо. Ленину важно, чтобы каждый свои мысли и мнения без страха, напрямик говорил. - Товарищ Владимир Ильич, ты над нами боль-шой, - говорили ходоки, - знаний у тебя хошь отбавляй... - Отбавлять, пожалуй, ни к чему, - возразил с улыбкой Владимир Ильич. - А насчет деревни так и вовсе знаний нехватка. - Мы тебе про деревню всю как есть правду доложим. - Ну-ка, ну-ка, давайте! - Перво-наперво Советская власть по сердцу пришлась крестьянскому миру, что помещиков с земли согнала, - начал самый старый ходок, у которого борода закрыла полгруди и над выцветшими глазами нависли дремучие брови. - Дальше, - говорит Владимир Ильич, - давайте выкладывайте. - Дальше о кулаке речь пойдет. Задушит кулак новую жизнь. Не даст ходу. На бедноту надейся, Владимир Ильич. А кулак Советской власти не друг. Кулак супротивник... Это Ленин знал. Но слушал. Внимательно слушал ходоков-бедняков. Проверял свои знания. Выводы делал. И появлялся потом новый декрет, новый советский закон. Так, летом 1918 года Ленин подписал декрет Совнаркома о комитетах бедноты в деревнях. Стали они называться комбедами. Комбеды - опора Советской власти в борьбе против кулачества. Кто же такие были кулаки? Сейчас в нашей Советской стране кулаков давным-давно нет. И слыхом про них не слыхать. Кулаки были крестьяне. Да только зажиточные, иной раз очень даже богатые. В старые времена правдой богатство мужику не нажить. Кулаки богатели неправдами, спекуляцией, чужим трудом богатели. Разживутся, земель накупят. Нагонят пахать батраков из бедноты деревенской. До весны хлеба у бедняка не хватало. Просит бедняк в долг у кулака ржи пудишко. За этот пудишко кулаку поле вспаши. Да осенью вместо одного два пуда отдай. Выхода нет. Идет бедняк в кабалу. Голодный. От ветерочка, словно пустой колос, качается. А кулацкие амбары, полные пшеницы и ржи, стоят под замками, как крепость. Рассчитывает кулак: вот еще вздорожает хлеб, вот еще... Кулак из-за прибыли горло соседу готов перегрызть. А голод в городах все страшней, все безысходней! Что делать? Чем кормить рабочих и служащих, ребятишек, Красную Армию? Как хлеб раздобыть? Ведь есть же, есть хлеб в деревнях! От ходоков знал Владимир Ильич, что есть. Только кулаки отдавать не хотят, прячут, в землю закапывают. Несправедливо! Нельзя допустить, чтобы люди в городах погибали от голода, а у кулаков амбары хлебом набиты. Батраки кулацкий хлеб вырастили. Не кулацкий он, а народный. Ленин так рассудил и позвал рабочих. - Товарищи рабочие, - сказал Владимир Ильич, - составляйте на заводах и фабриках продовольственные отряды и разъезжайтесь по деревням. Там комбеды. Комбеды за нас. И середняк на нашу сторону клонится. Вы им подскажете, как укреплять в деревнях Советскую власть. А они вам подскажут, где кулаки прячут хлеб от голодных. И Ленин подготовил декрет о том, что кулаки обязаны весь лишний хлеб сдавать комбедам и продовольственным рабочим отрядам. Совнарком декрет ут