вумя мерзавцами постепенно, шаг за шагом переходила к нему.
      -- Итак, господа, перейдем к делу, -- продолжал он. -- Видите этот брелок? -- Он потряс над головой связкой ключей. -- Ваш вертухай, когда выворачивал мои карманы, не обратил на него внимания. И правильно -- что может быть необычного в дешевом невзрачном брелке, безвкусно имитирующем пачку импортных сигарет? Казалось бы, ничего особенного. Ан нет, господа, здесь-то как раз ваш сыскник и дал маху. Брелочек-то, оказывается, с секретом. -- Он выдержал паузу, наблюдая за реакцией слушателей; Орлов сидел, уперев тяжелый взгляд в столешницу стола, Свирский, бледный, с пульсирующей жилкой на потном лбу, буквально впился в Сергея глазами, а доктор, развалившись в кресле, откровенно ухмылялся в бороду. -- Секрет этого брелка весьма прост. Здесь имеется одна кнопочка -- видите, в виде торчащей сигареты? -- которую мне не терпится нажать. И я ее нажму, можете быть уверены. Знаете, что тогда произойдет? Очень жаль, что вы такие тугодумы, господа. А произойдет следующее: небезызвестное вам послание тут же разлетится по всему миру, и получат его как минимум двести адресатов. Средства массовой информации, включая телевидение, центральную российскую и мировую прессу, крупные серверы в Сети Интернет, правоохранительные органы всех уровней и рангов, налоговые службы, общественные организации, органы различных ветвей власти, ваши, Орлов, конкуренты и деловые партнеры -- словом, всех и не перечесть. Уверен, завтра ваши темные делишки, господа, будут подробно освещены на первых полосах утренних газет, а теленовости по всем каналам ТВ начнутся с сообщения о том, что "минувшей ночью в загородной резиденции некоего Орлова, известного российского предпринимателя и "нефтяного короля", проведена операция по трансплантации оному донорской почки. Операция проводилась под руководством и при непосредственном участии известного хирурга Свирского Г. Л., а донором выступил некий Ростовский С. А., к услугам которого в этом качестве господин Орлов уже прибегал год назад. Поскольку же господин Ростовский добровольное согласие на операцию дать наотрез отказался, то таковое согласие было получено лишь в обмен на похищенную ранее несовершеннолетнюю дочь упрямого донора. С сожалением сообщаем, что в ходе операции донор Ростовский скончался. Мир праху его". Неплохо звучит, правда? Я в репортерском жанре, конечно же, профан, но смею вас заверить, господа, наши отечественные акулы пера сумеют обсосать эту информацию и преподнести в виде аппетитной конфетки в красивой обертке. Это будет сенсация из сенсаций!
      Сергей смаковал каждое слово, видя, как вытягивается крысиное лицо Свирского и покрывается лиловыми пятнами рыхлая физиономия Орлова. Это был его триумф. Однако до окончательной победы было еще далеко.
      Несколько минут в кабинете царило молчание. Сергей украдкой бросил взгляд на часы. 23.35. Потом поймал взгляд доктора и подмигнул ему. Мол, все идет по плану. Тот ответил ему понимающим кивком.
      Орлов первым нарушил затянувшуюся тишину.
      -- Вы блефуете, Ростовский, -- медленно проговорил он.
      Сергей пожал плечами.
      -- Неужели вы думаете, Орлов, что я буду вас в чем-то убеждать или что-то доказывать? Мне совершенно начхать на то, что вы об этом думаете. Мое дело сообщить вам факт, а уж как вы его собираетесь оценивать, меня это нисколько не интересует.
      -- Это блеф, Ростовский, -- пропустив слова Сергея мимо ушей, повторил Орлов. -- Я вам не верю.
      Сергей усмехнулся.
      -- Вы согласны рискнуть? -- Ответом ему послужило молчание. -- Что ж, тогда я, пожалуй, нажму-таки эту кнопку.
      -- Погодите! -- остановил Сергея Орлов.
      -- В чем дело, Орлов? Что вы так всполошились? Если все это, как вы утверждаете, простой блеф, тогда вам волноваться не о чем. Ну так как, жмем кнопку?
      -- Погодите, Ростовский, давайте все обсудим. -- Сергей с удовольствием заметил, как спеси у этого полутрупа заметно поубавилось.
      -- Одну минуту, Владимир Анатольевич, -- перебил своего босса Свирский и затем обратился к Сергею: -- Кое-что в технике я все-таки смыслю. Если у вас, Ростовский, в руках действительно передатчик, с помощью которого вы собираетесь отправить электронное письмо, то совершенно справедливо предположить, что где-то рядом находится мобильный компьютер, который это письмо в настоящий момент содержит. Так, Ростовский?
      -- Потрясающая логика.
      -- И где же этот компьютер, позвольте вас спросить?
      Заметно оживившись, Орлов кивнул, как бы присоединяясь к вопросу своего "домашнего врача".
      -- Так я вам и сказал! -- усмехнулся Сергей. -- Вы слишком много хотите знать, Свирский. Могу лишь сообщить, что он намного ближе, чем вы можете себе представить.
      -- Меня это нисколько не убеждает, -- покачал головой Свирский. -- Придумайте что-нибудь пооригинальней, Ростовский.
      -- А плевать я хотел на ваши убеждения, Свирский, вкупе с убеждениями господина Орлова. Впрочем... -- Сергей перевел взгляд на доктора, как бы ища у него совета, но тот лишь пожал плечами. -- Хорошо, господа, я сообщу вам, где компьютер, -- решился он наконец. -- Но только с одним условием: ни один из вас не будет пытаться воспользоваться этой информацией. Иначе, прежде чем вы доберетесь до компьютера, я нажму эту кнопку. А что произойдет дальше, можете предсказать сами. Так что без глупостей и дешевых выходок.
      Свирский подался вперед.
      -- Говорите, Ростовский!
      Сергей кивнул в сторону охранника, дежурившего у дверей.
      -- Пусть этот тип выйдет.
      После секундного колебания Орлов кивнул. Свирский тут же воспроизвел рукой жест, приказывающий охраннику удалиться. Тот молча подчинился. Они остались вчетвером.
      -- Итак?
      -- Все очень просто, господа. Компьютер находится в двух шагах от этого кабинета, в багажнике того самого черного "воронка", на котором вы, Свирский, доставили нас сюда.
      Эффект был потрясающим. Свирский громко выругался и забегал по кабинету, Орлов как-то странно затряс щеками, отчего они заколыхались из стороны в сторону, словно уши африканского слона, а доктор вдруг покатился со смеху.
      -- Молодец, Серега! -- воскликнул он сквозь душивший его смех. -- Вот это по-нашему! Такого даже я от тебя не ожидал. Утер-таки нос доморощенным садистам-некрофилам, мать их!..
      Орлов остановил тяжелый взгляд на своем помощнике.
      -- Сядь! -- рявкнул он. -- И прекрати суетиться! Как ты мог все это допустить, а? Запомни, я с тобой еще разберусь... кретин!.. -- У него вдруг перехватило горло, и он едва не задохнулся от душившей его ярости.
      Свирский замер.
      -- Владимир Анатольевич, клянусь, Ростовский водит вас за нос! Нет у него никакого компьютера!
      -- Заткнись! Не знаю, как Ростовский, а ты так точно меня за дурака держишь. Тебе это зачтется, обещаю.
      -- Владимир Анатольевич!.. -- взмолился Свирский. -- Я все исправлю, клянусь...
      Но Орлов больше не замечал его. Его внимание полностью переключилось на Сергея.
      -- Допустим, вы говорите правду, Ростовский, -- сказал он. -- Я даже не стану проверять достоверность ваших слов. Что дальше?
      -- А дальше все очень просто, -- как ни в чем не бывало продолжал Сергей. -- Вы приносите оговоренную мною сумму, приводите мою дочь, мой друг отвозит и ее, и деньги в условленное место, а я передаю вам вот этот пульт. И лишь потом Свирский сможет приступить к выполнению своих непосредственных профессиональных обязанностей... Руки на стол! -- внезапно рявкнул Сергей, уловив движение Свирского. -- Ну, живо! Что у вас там в кармане, мобильный телефон? Никаких звонков, никаких сношений с вашими псами, ясно?.. Вот так, отлично. Вы становитесь умнее, Свирский. А теперь -- киньте-ка мне вашу трубочку. Да-да, ту самую, что у вас в кармане. Только без глупостей!
      Свирский нехотя вынул из кармана трубку мобильного телефона и молча катнул ее по полированной поверхности стола. Доктор ловко перехватил аппарат.
      -- Прекрасно, -- резюмировал Сергей. -- Однако вернемся к нашим баранам. Итак, Орлов, вы слышали мои условия. Добавлю лишь одно: если вы на них не соглашаетесь, моей почки вам не видать как своих ушей.
      -- А вам, Ростовский, вашей дочери, -- влез в разговор Свирский. -- Похоже, вы забыли, что она все еще у нас.
      Сергей метнул в него яростный взгляд.
      -- Я ничего не забыл, -- отчетливо произнес он. -- А вот вы, похоже, забыли, что часы вашего хозяина сочтены. В конце концов, ему решать, что для него важнее: сохранить собственную жизнь и при этом потерять каких-то пятнадцать миллионов баксов -- или потерять все. Не думаю, что семейные проблемы его будущего донора играют сейчас для него хоть какую-нибудь роль, и вряд ли его терзает желание отомстить мне -- как, например, вас, Свирский. Уверен, как законченный эгоист, в первую очередь он будет думать о себе. А также во вторую, третью и четвертую. И я, и моя дочь, и мой друг из Огней, да и вы, Свирский, для него -- всего лишь пустой звук, некая пространственная помеха, мелочь, от которой нужно только отмахнуться -- и она исчезнет сама собой. Вы желаете положить на чаши весов жизни вашего хозяина и моей дочери и посмотреть, какая чаша перевесит? Валяйте. Только учтите, решение будете принимать не вы... Итак, господин Орлов?
      Орлов немного помедлил.
      -- Где гарантии, что завтра этот материал не будет предан гласности? -- сказал он наконец.
      -- А где гарантии, -- в свою очередь спросил Сергей, -- что вы не будете преследовать моего друга доктора и мою дочь?
      Орлов кивнул.
      -- Ясно. Ваши гарантии против моих гарантий. Так?
      -- Вы на верном пути, Орлов. Пока мы держим материалы в секрете, вы не посмеете тронуть никого из нас. И наоборот, пока вы ведете себя смирно и не пытаетесь свести с нами счеты, мировая общественность останется в неведении относительно ваших преступных деяний.
      -- Хорошо, -- сдался наконец Орлов. -- Вы получите требуемую сумму. Сегодня же на имя вашей дочери будет выписан чек.
      Сергей решительно замотал головой.
      -- Только наличными. И немедленно.
      Орлов поднял глаза и в упор посмотрел на него.
      -- Я согласен, -- глухо произнес он.

* * *

      До полуночи оставалось пятнадцать минут.
      Прежде чем покинуть мониторную, Абрек выпытал у своих пленников всю нужную информацию. Теперь он знал, где они держат девочку, знал, как туда пробраться, знал также примерное расположение помещений служебной зоны. Тем двоим, уходя, пригрозил:
      -- Шевельнетесь -- все здесь взлетит на воздух.
      И они, похоже, поверили; по крайней мере, когда он уходил, оба вели себя весьма смирно. Смерть их товарища была порукой тому, что этот неведомо откуда взявшийся налетчик шутить не любит. Лучше с ним не связываться.
      Абрек беспрепятственно спустился на самый нижний этаж, который находился на глубине примерно семи метров под землей. Этот этаж вряд ли можно было назвать жилым, скорее он походил на секретный бункер или бомбоубежище. Ни на лестнице, ни в коридорах Абрек не встретил ни единой живой души: обслуживающий персонал либо уже спал, либо отдыхал, потягивая в своих комнатушках дешевое баночное пиво и тупо уставившись в телеящик.
      Сойдя с лестницы, он попал в квадратное помещение, вдоль бетонных стен которого располагалось с десяток дверей. Абрек уже знал: большинство из этих дверей вели в складские и подсобные помещения, где хранилась отжившая свой век домашняя утварь, старая мебель, садовый инвентарь и весь тот хлам, который обычно годами скапливается в большом хозяйстве и который бережливый и расчетливый управляющий не торопится выбрасывать на свалку. Однако одна дверь здесь была особенной: обитая толстыми стальными листами, с глазком посередине, она вела в типичную тюремную камеру, где, по мере возникновения необходимости, могло содержаться то или иное неугодное хозяину лицо.
      Именно за этой железной дверью и держал Орлов девочку Катю, десятилетнюю дочь Сергея Ростовского.
      Абрек заглянул в глазок. В углу крохотной камеры он увидел небольшой, грубо сколоченный деревянный стол, тумбочку и железную кровать, а на ней -- сжавшуюся в комочек исхудавшую девочку с бледным несчастным личиком и давно нечесаными волосами. Она куталась в старое тонкое одеяло, местами рваное и протертое до дыр, и безучастно, ничего не видя, смотрела прямо перед собой. При виде девочки даже у такого опытного, вдоволь насмотревшегося на людские страдания, солдата, каким был Абрек, сжалось сердце. Стиснув зубы, он мысленно поклялся, что вырвет это дитя из лап убийц, даже если ему придется шагать по трупам подонков, которые лишили себя права называться людьми.
      Однако дверь оказалась запертой на ключ, и отпереть ее кроме как ключом не было никакой возможности. Абрек тихо выругался. Еще одно препятствие, предусмотреть которое он был просто обязан.
      Что ж, дойдя до последнего рубежа, он уже не имел права отступать. Он сделает то, что должен был сделать, и ни один человек не сможет помешать ему. А ключ у него будет, и очень скоро. Ключ ему принесут.
      На часах было 23.55.

Глава шестнадцатая

      -- Я согласен, -- повторил Орлов. -- Вы получите эту сумму. Сейчас.
      Он сделал попытку подняться; это далось ему с большим трудом. Свирский бросился ему на помощь, однако Орлов, собравшись с силами, внезапно выпрямился и властным жестом остановил его.
      -- Я сам!
      Он выбрался из-за стола и, пошатываясь, нетвердой походкой направился к книжному стеллажу в глубине кабинета. Нажал на какую-то скрытую кнопку в стене -- и стеллаж вдруг начал поворачиваться вокруг оси, открывая взорам собравшихся проход в едва освещенное помещение.
      Сергей зорко следил за его перемещениями.
      -- Вы держите дома такую сумму? -- не без удивления спросил он.
      Орлов выдавил из своего нутра утробный звук, походивший на скрип рассохшегося колеса от телеги и означавший, по-видимому, какую-то разновидность смеха.
      -- Это для вас, Ростовский, и для вашего Алексеева подобная сумма кажется баснословной, а для меня это -- не более как мелочь на карманные расходы.
      -- Видать, глубокие у вас карманы, не в пример нашим, -- язвительно заметил Сергей. Потом шепнул доктору: -- Николай, иди с ним. От этого типа всего можно ожидать.
      Доктор кивнул и сорвался было с места, однако Орлов, прежде чем пройти в свои тайные апартаменты, полуобернулся и, ни на кого не глядя, сказал:
      -- Ростовский, со мной пойдете вы. Ни один из живущих ныне людей не вхож в святая святых моего обиталища. Даже ваш приятель Свирский. А вам можно.
      Сергей криво усмехнулся.
      -- Орлов, у вас юмор висельника. Я ведь пока еще жив.
      -- Пока, -- заметил тот.
      -- В дешевых американских боевиках матерый преступник, как правило, имеет обыкновение откровенничать перед главным героем, которому вот-вот собирается пустить кровь: открывает ему свои тайные намерения, сокровенные мысли, коварные планы -- а потом вдруг оказывается, что герой остается жив, да еще и с пакетом признаний своего врага. Словом, все заканчивается традиционным американским хэппи-эндом. Вы не боитесь, Орлов, подобной развязки?
      -- Здесь вам не Америка, -- веско заметил Орлов. -- К счастью. И никаких хэппи-эндов у нас не бывает. У нас жизнь, Ростовский, а не западная кинематографическая банальщина... Вы идете?
      Сергей кивнул, затем наклонился к самому уху доктора.
      -- Не упускай Свирского из виду.
      -- Будь спокоен, -- заверил его тот, -- этот фрукт у меня на крючке.
      -- О'кей. -- Сергей выпрямился. -- Идемте, Орлов. Я готов.

* * *

      Доктор остался со Свирским один на один. Искоса наблюдая за "этим фруктом", он принялся прокручивать в мозгу все перипетии текущих переговоров. Пока что все шло по плану, да и Сергей был явно в ударе. Ситуация им полностью контролировалась, и шансы выиграть эту партию у них были весьма велики. Однако победу торжествовать было еще рано: многое зависело от Абрека. Как он там? Сопутствует ли ему успех? Ведь его миссия намного сложнее и опаснее, чем у них: если они ведут исключительно словесные баталии, разрешая конфликт, так сказать, дипломатическими методами, то ему наверняка приходится пускать в ход оружие, рисковать жизнью, в одиночку противостоять многочисленному, прекрасно подготовленному противнику. А все ради чего? Ради спасения жизни ребенка, которого он никогда в глаза не видел. И тем благороднее его миссия...
      Как он устал от всего этого! Плюнуть бы на все и как следует выспаться. Да, здоровый освежающий сон ему сейчас бы пошел на пользу. Спать... о, как он хотел спать!..
      Что-то чужое, холодное, скользкое, подобное гадюке, медленно, но настойчиво вползало в его мозг, оттесняя на задний план мысли об Абреке и его миссии, обволакивая волю, лишая способности сопротивляться. Он чувствовал, что засыпает, но никак не мог справиться с внезапной сонливостью. Чувства притупились, сознание меркло, апатия овладевала всем его существом -- он засыпал...
      Нет, только не это! Только не сейчас!
      С огромным трудом, словно находился в густом, вязком масле, он поднял голову и сфокусировался на своем "собрате по профессии". Свирский, прямой и неподвижный, словно в глотку ему загнали шпагу или кол, сидел за столом в трех метрах от него и буквально сверлил его взглядом -- стеклянным, немигающим, агрессивно-пронизывающим, подавляющим.
      Сбросить это наваждение... сбросить, пока не поздно... проснуться... проснуться... проснуться... он в опасности... опасность... опасность рядом... Свирский!..
      А Свирский уже не сидел. Крадучись, он бесшумно передвигался вдоль стола в направлении своего противника, продолжая удерживать того в оцепенении невидимыми гипнотическими щупальцами. Расстояние между ними быстро сокращалось.
      Доктор собрал остатки воли в единой точке, где-то чуть выше переносицы, до боли стиснул челюсти, с силой тряхнул головой. Потом грохнул кулаком по столу и резко повернулся к Свирскому.
      Тот был уже в двух шагах. Рука его настойчиво тянулась к мобильному телефону, который лежал на столе возле левой ладони доктора.
      -- Назад!! -- рявкнул доктор, окончательно приходя в себя и разрывая гипнотический обруч, стягивающий его разум. -- Назад, собака!
      Свирский отшатнулся, на крысином его лице изобразились удивление и испуг. Доктор вскочил и сильным ударом в челюсть отбросил мерзавца к окну. Потом сорвал со стены один из коллекционных клинков Орлова и угрожающе занес его над противником.
      -- Еще одна такая выходка, и я снесу твою паршивую башку! Понял, пес?
      -- Что здесь происходит? -- проскрипел голос Орлова.
      Доктор оглянулся. В дверях секретной комнаты стоял сам хозяин кабинета и изумленно пялился на своего поверженного помощника, ощупывающего ушибленную челюсть.
      -- Что здесь происходит, черт побери? -- повторил вопрос Орлов, с трудом вплывая в кабинет и нацеливаясь на свое кресло во главе стола: сейчас его больше волновал вопрос, сумеет ли он до него добраться?
      Следом вошел Сергей, волоча за собой два больших мешка, доверху набитых чем-то тяжелым.
      -- Уймите своего змееныша, Орлов, -- горячась, сказал доктор. -- Если он еще раз попытается ставить на мне свои псевдо-медицинские опыты, я ему шею сверну, а заодно и вам.
      -- Что он сделал? -- спросил Сергей.
      -- Пытался меня усыпить. Гад!
      Сергей нахмурился и перевел взгляд на Свирского, уже успевшего подняться с пола и затравленно озиравшегося на вооруженного саблей доктора.
      -- Мне хорошо известны ваши экстрасенсорные способности, Свирский, -- растягивая слова, официально произнес он. -- Как и то, что моя амнезия была вызвана именно ими. Ваша выходка позволяет мне расценивать ее как попытку нарушить достигнутое нами согласие. Меня такой поворот событий нисколько не устраивает. А посему я полностью присоединяюсь к заявлению моего друга доктора и с великим удовольствием приму участие в экзекуции, которую он намерен предпринять в случае вашего повторного использования упомянутых способностей.
      -- Довольно, Ростовский, -- вмешался Орлов, -- вы слишком многословны. Обещаю, этого больше не повторится. Считаю инцидент исчерпанным. Давайте к делу.
      -- Хорошо, к делу так к делу, -- согласился Сергей. -- Но сначала я пересчитаю деньги.
      -- Вы с ума сошли! -- возразил Орлов. -- Да эдак мы и до утра не управимся. Вы и так уже задержали меня сверх всякой меры. -- Он взглянул на часы. -- Проклятье! Уже полночь!
      -- А в полночь, как известно, пробуждаются духи, -- усмехнулся Сергей. -- Не стоит так волноваться, Орлов, я вас долго не задержу. Вы правы, в наших общих интересах закончить это дело побыстрей. И все же содержимое мешков я проверю. Дружище, -- обратился он к доктору, все еще стоявшему в воинственной позе с саблей наголо, -- разреши мне подержать этот великолепный дамасский клинок, -- ведь он родом из Дамаска, не так ли, господин Орлов? -- а ты тем временем пошуруй в тех мешочках. Не ровен час, фальшивая банкнота попадется -- тогда нашему гостеприимному хозяину придется все заново пересчитывать.
      Доктор с готовностью передал клинок своему другу, а сам принялся "шуровать" в мешках с долларами. Наугад вынимал одну пачку, наскоро просматривал ее, кидал обратно и брал другую. Сергей тем временем с интересом рассматривал старинное оружие.
      -- Орлов, во сколько вам обошелся этот ножичек? Если не секрет, конечно.
      -- Положите саблю на место, -- потребовал Орлов, с опаской поглядывая на своего "гостя". -- Это вам не игрушка.
      -- До тех пор, пока мы не решим всех наших проблем, эта вещица останется у меня. Не хотелось бы, знаете, новых неожиданностей, тем более, что прецедент уже был. -- Он кивнул в сторону Свирского. -- При этом замечу, что владею ею в совершенстве.
      Сергей не кривил душой: знание восточных боевых искусств и обладание "черным поясом" по тэквон-до предусматривало владение многочисленными видами рукопашного боя, в том числе и с использованием различного холодного оружия.
      Орлов махнул рукой: делайте, мол, что хотите, только побыстрее. От Сергея не укрылся этот жест. Он вообще старался держать в поле зрения все, что происходило в комнате в последние два часа. Несмотря на внешнюю беззаботность, он контролировал каждое движение, каждый взгляд своих противников, улавливал малейшее изменение интонации в их голосе, нутром чуял, какую линию поведения выбрать для достижения своих целей. Они пришли сюда без оружия -- если не считать, конечно, того миниатюрного брелка с передатчиком, который Сергей не выпускал из рук ни на секунду, -- и теперь, когда назревали наиболее ответственные события, когда словесный треп практически исчерпал себя и пришло время переходить к более активным действиям, возможно, с применением силы и кулаков, этот дамасский клинок очень мог пригодиться. Спасибо доктору, что он навел его на мысль воспользоваться им. Держа в руках этот великолепный кусок булатной стали, он чувствовал себя намного увереннее.
      Сергей украдкой взглянул на часы. 00.12. Пора. Час "Х" наступил. Поймав взгляд доктора, он чуть заметно кивнул. Тот мгновенно понял, что от него требовалось. Бросив в мешок очередную пачку со стодолларовыми банкнотами, он вытер руки о пиджак, словно пытаясь стереть с ладоней налипшую на денежные знаки грязь человеческих страстей, и подвел итог своей ревизии:
      -- Все в порядке.
      Сергей круто повернулся к Орлову и в упор посмотрел в ненавистное лицо.
      -- Поставим последнюю точку, господин Орлов. Распорядитесь привести мою дочь.

Глава семнадцатая

      Орлов полуобернулся к Свирскому.
      -- Действуй, -- распорядился он.
      -- Пусть вернут мне мой телефон, -- потребовал тот.
      Орлов перевел взгляд на Сергея.
      -- Отдай ему трубку, -- сказал Сергей, обращаясь к своему другу. Доктор, хотя и с явной неохотой, кинул аппарат Свирскому. Тот ловко поймал его на лету. -- А вас, Свирский, я хочу предупредить: одно неосторожное слово -- и я разрисую вашу мерзкую физиономию вот этой сабелькой. Смею вас заверить: в случае необходимости я проведу хирургическую операцию ничуть не хуже, чем вы своим скальпелем.
      Свирский зло посмотрел на Сергея, но в ответ ничего не сказал. Затем набрал нужный номер.
      -- Приведите девчонку в кабинет босса, -- отдал он распоряжение. -- Да, именно сейчас. -- Он с опаской покосился на стальной клинок, угрожающе покачивающийся в метре от его носа -- и дал отбой.
      -- О'кей, -- кивнул Сергей. -- А теперь верните трубку моему другу. Живее, Свирский, не испытывайте моего терпения.
      Трубка вновь перекочевала к доктору.
      Потянулись томительные минуты ожидания. Напряжение, царившее в комнате и владевшее Сергеем вот уже в течение двух часов, достигло предела. Он едва мог скрыть дрожь в руках. Сердце его бешено колотилось в груди -- он прекрасно понимал, что сейчас, в эти самые минуты, решается не только его судьба -- решается судьба его единственной дочери, его маленькой Катюши, за которую, если нужно, он будет драться со всем миром, до последнего вздоха, до последней капли крови.

* * *

      Чуткое ухо Абрека уловило гул приближающихся шагов. Кто-то торопливо спускался по лестнице. Он взглянул на часы. Четверть первого. Все правильно: тюремщики идут за своей пленницей. А в карманах у них наверняка лежат заветные ключи.
      Он не ошибся. Шаги звучали уже совсем близко и совершенно отчетливо. Абрек прислушался: посланец Свирского был один. Что ж, тем легче будет справиться с ним. Он укрылся за небольшим выступом в стене, куда свет от единственной лампочки практически не проникал, и приготовился достойно встретить этого типа. Правая ладонь его крепко сжимала верный нож.
      Охранник сошел с лестницы, неторопливо вошел в коридор и, громко сопя, прямиком направился к железной двери, где содержалась маленькая пленница. Это был здоровенный битюг под два метра ростом, с кулаками, которыми, без сомнения, можно запросто прошибить кирпичную стену, и с мускулистой бычьей шеей, заканчивающейся маленькой, стриженой под бобрик головой, на фоне всей этой горы мускулов казавшейся рудиментарным отростком, каким-то ненужным дополнением, которое оказалось здесь явно по ошибке.
      Абрек усмехнулся. С этим неповоротливым громилой он справится в два счета. Приставит нож к горлу, потребует ключи -- и дело в шляпе. Он знал: такие битюги, как правило, панически боятся смерти и слишком трясутся за свою шкуру.
      Он вышел из своего укрытия и начал осторожно приближаться к охраннику. А тот тем временем не спеша достал из кармана внушительную связку ключей и с минуту перебирал их в поисках нужного. Абрек был уже в двух шагах от него, когда охранник неожиданно уронил связку на бетонный пол. Кряхтя и отдуваясь, он нагнулся за ними и...
      Абрек и сам не мог понять, что произошло следом. Полтора центнера живого мяса внезапно обрели удивительную гибкость и быстроту. Чеченец сумел лишь уловить, как эта громада резко развернулась -- и мощный кулак, со свистом рассекая воздух и увеличиваясь в размерах с умопомрачительной скоростью, понесся прямо на него. Инстинкт самосохранения принял решение прежде, чем это сделал разум. Быстро пригнувшись и выпростав вперед руку с ножом, он скорее почувствовал, чем увидел, как кулак просвистел в каком-нибудь сантиметре над его головой, а острое лезвие ножа мягко прошлось по чему-то упругому, легко поддающемуся, рвущемуся. Еще не успев оценить всего происходящего, он услышал что-то вроде хриплого клекота, затем раздался булькающий, свистящий звук, переходящий в утробное урчание, напоминающее урчание домашней батареи, из которой с целью профилактики отсасывают воздух накануне отопительного сезона. Абрек отпрянул назад -- и вовремя: грузный охранник, с искаженным от страха и боли лицом, выпучив глаза и ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина, тяжело рухнул на колени; руки его судорожно хватались за широкую рваную рану, пересекавшую трахею слева направо; по запястьям его струилась густая багровая кровь. Еще секунда, две -- и могучее тело с гулким стуком грохнулось на бетонный пол.
      Черт возьми, еще один труп! На его счету была не одна человеческая жизнь, однако убивал он лишь тогда, когда его вынуждали обстоятельства; убивать он не любил и всегда испытывал какое-то гадливое чувство во время этой процедуры.
      Абрек перешагнул через тело, под которым росло, расползаясь, вязкое багрово-черное пятно, подобрал ключи и открыл массивную железную дверь. Сидевшая на койке девочка вздрогнула и испуганно уставилась на чеченца.
      -- Пошли! -- сказал он. -- Быстрее!
      -- Кто ты? -- недоверчиво прошептала она, с опаской отодвигаясь назад, к стене.
      -- Меня прислал твой папа.
      -- Папа! -- радостно воскликнула девочка и вскочила с кровати. -- Где он?
      -- Ты скоро увидишься с ним, Катюша -- тебя ведь Катей зовут, правда?
      -- Катей.
      -- Тогда поторопись. Нам нужно поскорее отсюда уходить.
      Детское сердечко подсказывало, что этому смуглому взрослому незнакомцу можно верить.
      -- Идем, -- решилась она. -- Только обязательно отведи меня к папе. Ладно?
      -- Обещаю.
      Она подбежала к нему, и он даже не заметил, как девочка оказалась у него на руках. Катюша обхватила ручонками его шею и заглянула в глаза.
      -- Ну что же ты? -- нетерпеливо спросила она. -- Меня ведь папа ждет.
      -- Ждет. И очень тебя любит. Пошли!
      Он выскочил в коридор и, прикрывая девочке глаза своей широкой ладонью, чтобы она невзначай не увидела лежащий у порога труп охранника, побежал к лестнице.
      Она была худенькой и совсем легкой, он почти не чувствовал ее веса. Теплое ее тельце доверчиво прижималось к нему, и сердце его сжималось от этой детской доверчивости, той непосредственности и безотчетного испуга, свойственных только детям. На бледных щечках были видны грязные разводы от уже успевших высохнуть слез. Он до боли стиснул зубы и для себя твердо решил: "Глотку перегрызу любому, кто хоть пальцем до нее дотронется". Теперь, когда эта маленькая девочка оказалась под его защитой, он чувствовал, как вливается в него новая порция уверенности в правоте его дела -- он словно получил индульгенцию на все те действия, которые ему еще придется предпринять по ее освобождению, даже если он снова вынужден будет пролить кровь.
      Левой рукой крепко прижимая девочку к груди, а в правой стискивая трофейный пистолет, он стремительно преодолел несколько лестничных пролетов и снова оказался на той самой площадке, откуда начал свой "незаконный" поход по служебной зоне особняка. Следуя полученной от охранников информации, он свернул в левый коридор и побежал в дальний его конец -- именно там должна была находиться вторая лестница, ведущая на крышу дома, где ждал его Владлен.
      Коридор был пуст, и у него уже появился шанс проскочить его без помех, как вдруг наперерез ему выскочил человек и громко крикнул:
      -- Стоять!!
      В руке его блеснул пистолет.
      Черт побери, он обнаружен! А это значит, что вся служба безопасности здания поставлена на ноги. Придется прокладывать себе путь с боем.
      Помня о драгоценной ноше, Абрек выстрелил почти не целясь. Человек впереди упал, не издав ни единого звука. Абрек продолжал бежать, не сбавляя скорости, и когда до спасительной лестницы было уже не более пяти метров, он внезапно уловил сзади какое-то движение. Одна из дверей в коридоре распахнулась, кто-то выскочил из нее, совсем рядом, в каких-нибудь десяти шагах от него, потом грохнул выстрел, и просвистевшей пулей срезало локон с головы Катюши. Она вскрикнула и еще плотнее прижалась к своему спасителю.
      Следующий выстрел может быть более метким. Риск слишком велик.
      Он остановился, как вкопанный. Голос сзади потребовал:
      -- Не двигаться! Оружие на пол!
      Абрек медленно, чтобы не провоцировать преследователей, опустил девочку на пол и так же медленно повернулся. Теперь он стоял к ним лицом к лицу.
      Их было двое, оба были вооружены.
      -- Оружие на пол!! -- повторил один из них и выругался. -- Ну, живо!
      Абрек сделал вид, что готов подчиниться, и начал осторожно, не спуская с охранников глаз, нагибаться, держа пистолет в вытянутой руке. Видя покладистость "террориста", те несколько расслабились -- и в этот самый момент Абрек предпринял отчаянную попытку исправить положение. Оттолкнув девочку к стене, он метнулся в противоположную сторону и, еще падая, дважды выстрелил. Выстрелы, прозвучавшие почти одновременно, гулко отдались под сводами длинного коридора. Грохнувшись на пол, он тут же вскочил на ноги, готовый дать отпор двум мерзавцам. Однако это оказалось лишним: те лежали на полу, не подавая признаков жизни. Значит, оба выстрела достигли цели.
      -- Скорее! -- крикнул он, хватая девочку за руку и волоча за собой.
      Катюша испуганно таращила глазенки, ее била крупная дрожь. Все, что она увидела за эти несколько минут, смутно напоминало один из ее детских кошмарных снов -- с той лишь разницей, что действительность была намного страшней. Она впервые видела смерть, и это отвратительное, ужасное зрелище ввергло ее в состояние какого-то шока, своего рода душевного паралича. Может быть, именно это состояние и спасало ее от срыва, давало Абреку возможность управлять ею, вести за собой.
      Беглецы выскочили на лестницу и бежали теперь вверх, к спасительному вертолету -- туда, где ждал их Владлен. Они миновали уже три лестничных пролета, когда Абрек вдруг почувствовал острую боль, пронзившую его правое плечо.

* * *

      -- Это еще что такое, черт побери? -- нахмурился Свирский, прислушиваясь к какому-то отдаленному шуму.
      Сергей побледнел. Теперь и он услышал глухие, едва различимые хлопки далеких выстрелов. Там, за стенами кабинета, что-то происходило; он знал: это что-то имело непосредственное отношение к его дочери Катюше. Она, его маленькая девочка, сейчас, в эту самую минуту находится в эпицентре опасных событий, а он сидит здесь, в тепле и безопасности, и ничего не предпринимает, чтобы помочь ей. Нет, так нельзя!.. Он рванулся было с места, но твердая рука доктора вовремя остановила его. Сергей встретился с ним взглядом; тот, не мигая, смотрел ему прямо в глаза и медленно покачивал головой. "Не ходи, ты все испортишь, -- читал он в глазах друга. -- Абрек все сделает сам, как бы тяжело ему не пришлось".
      Да-да, конечно, его место здесь, рядом с главным противником.
      Он с трудом переборол себя.
      -- Что там у вас происходит, Свирский? -- резко спросил он, стараясь держать себя в руках.
      Свирский, белый, как мел, растерянно косился на своего босса, исподволь изучая его реакцию на доносившийся из-за двери шум беспорядочных выстрелов. Однако Орлов настолько погрузился в свои мысли, что, похоже, ничего вокруг не замечал.
      Совсем близко, в двух шагах от кабинета кто-то торопливо пробежал. Дверь вдруг распахнулась, и в кабинет влетел перепуганный охранник.
      -- Что? Что случилось?! -- брызжа слюной, свирепо крикнул Свирский.
      -- Девчонка исчезла! -- выпалил тот. -- Какой-то тип уволок ее из подвала и теперь тащит на крышу. Наши ребята преследуют его. Кажется, он ранен.
      -- Кретины!! Если через пять минут оба -- и девчонка, и этот похититель -- не будут доставлены сюда, я вам всем головы поотрываю! Живо найти обоих!
      Охранник тут же бросился вон из кабинета.
      Смертельно бледный, с трясущимися щеками, Орлов поднял глаза на своего помощника.
      -- Свирский, я тебя уничтожу, -- глухо произнес он, громко хрустя суставами пальцев.
      -- Владимир Анатольевич, клянусь, мои ребята все сделают в лучшем виде!
      -- Как получилось, что какой-то тип проник на территорию моего дома, да еще в такой ответственный момент? -- загремел Орлов, тяжело поднимаясь с места. -- Я тебя спрашиваю! Отвечай!
      Свирского всего трясло, он съежился, сжался, стал как будто меньше ростом.
      -- Я выясню, Владимир Анатольевич, я все выясню... Можете на меня положиться...
      -- Доставь девчонку немедленно! -- рявкнул Орлов.
      -- Где моя дочь? -- вмешался в перепалку босса со своим подчиненным Сергей. -- Куда вы ее дели?
      Свирский резко повернулся к нему.
      -- Ростовский, это ваша работа! Это ваш человек орудует там, наверху! Вот почему вы так нагло ведете себя! Вы заранее спланировали это похищение!
      -- Это правда, Ростовский? -- прохрипел Орлов с искаженным то ли от боли, то ли от ярости лицом. -- Это ваших рук дело?
      Роль была трудной, и играть ее было очень тяжело, однако раскрывать свои карты Сергей считал преждевременным: пока Катюша не покинула здания, он не имеет права лезть на рожон, не имеет права рисковать. На кон поставлена ее жизнь, и этим сказано все.
      -- Вы все с ума посходили! -- воскликнул он, переводя недоуменный взгляд с одного на другого. -- Да что у вас тут происходит, черт побери? Что вы сделали с моей дочерью? Отвечайте, Орлов!
      -- Перестаньте, Ростовский! -- наступал на него Свирский, осмелев вдруг настолько, что не замечал уже угрожающе покачивающегося дамасского клинка в руках Сергея: так